Глава 34
ВОЗВРАЩЕНИЕ В «РАЙ»

Киркин, Гор, Нанас и Надя снова вошли в туннель. Усталость навалилась на юношу большим снежным комом. Сильно хотелось спать, да и рука снова разболелась. А дорога впереди была такой длинной! Он бы, наверное, заскулил или даже завыл по-собачьи, если бы рядом не было Нади.

С Нанасом поравнялся Гор.

— Рассказывай, идти все равно долго.

— Чего рассказывать? — досадливо поморщился парень. — Отстань, а?..

— Ты же обещал! — не отставал старик. — Про то, откуда ты, как здесь очутился, почему твоя собака такая умная?

Нанас хотел ответить приставучему варвару, что ничего он ему не обещал, но тут в разговор вмешалась Надя:

— Нет-нет! Ты сначала расскажи, что с тобой здесь случилось: почему ты тогда ушел, ничего мне не сказав, где был, как вернулся? И с Сейдом как встретился… и вообще…

— Ну, это мне неинтересно, — пробурчал Гор, — это я и так знаю. Но рассказ за тобой! Я буду ждать. — С этими словами он сбавил ход и отстал от парня с девушкой на несколько шагов. Поскольку Киркин шел впереди, Нанас и Надя, можно сказать, остались наедине.

Юноша подумал, что сейчас самое время рассказать Наде не только то, о чем она просит, но и признаться ей в своей измене, снять наконец с души этот непосильный груз вины… Впрочем, вряд ли от признания эта вина пропадет, исчезнет полностью, но все равно… все равно он был уверен, что ему станет легче… А даже если и нет, то сделать это, тем не менее, нужно, потому что иначе нельзя, потому что смолчать будет нечестно!..

И все-таки он промолчал. Вернее, он говорил, и говорил много, но в итоге рассказал девушке все, кроме своих отношений с Шекой. От собственной трусости Нанасу стало так плохо, он так рассердился на себя, что даже в неверном свете редких и слабых лампочек туннеля Надя заметила, как изменилось лицо любимого.

— Что с тобой? Тебе плохо? Рука болит?.. — Девушка взяла его под здоровый локоть: — Устал, бедненький мой… Обопрись на меня!

От таких слов уже ненавидящий себя Нанас готов был провалиться сквозь землю, прямо в Нижний мир к злым духам, и вновь подваливший к нему Гор с прежней просьбой — рассказать о себе — теперь показался юноше едва ли не спасением.

Нанас говорил и говорил, забыв об усталости и боли, стараясь забыть и о своем малодушии, хоть это и плохо получалось. А когда закончил рассказ и выход из туннеля уже показался впереди, бывший варвар неожиданно выдал:

— Вот куда я пойду!

— Куда?.. — недоуменно заморгал Нанас.

— В твой сыйт. И буду там жить — тихо и мирно, никому не мешая.

— Ты шутишь?

— Нисколько. Вы живете уединенно, ни на кого не нападаете, ни к кому не лезете, вам тоже никто жить не мешает… Это как раз по мне. От цивилизации я уже давно отвык и привыкать снова, говоря откровенно, не сильно-то хочется. Так что, когда вся эта кутерьма здесь кончится, нарисуешь мне карту, как туда дойти, и я пойду.

— Но ты, наверное, плохо меня слушал, — немного отойдя от изумления, сказал Нанас. — Силадан ни за что не пустит тебя в сыйт! Ведь он же вбивает всем в головы, что ничего вокруг нашего поселения нет, что злые духи уничтожили мир! И вдруг заявишься ты и объявишь, что он лгун!.. Да он тебя сразу прикончит, не успеешь и рта раскрыть!

— Успею. И никаких разоблачений я делать не стану. Скажу, что был у злых духов в плену, насилу вырвался. Или что отпустили они меня за примерное поведение. Что-нибудь покажу в подтверждение своих слов — автомат, например. Дескать, у духов украл огненную трубку…

— Этим ты только молодежи можешь головы задурить. Старики-то знают, что это такое. Да и Силадан со старейшинами не дураки, они-то легохонько догадаются, что ты врешь.

— Конечно, догадаются. Но они также поймут, что и я не дурак, коли сразу стал на их легенду работать. И уж с ними-то я договорюсь — буду и дальше на их мельницу воду лить, лишь бы меня не трогали и дали спокойно жить.

— Не дадут, — помотал головой Нанас. — Ты слишком хорошо думаешь о Силадане. Он не такой. Ему будет проще убить тебя — так, на всякий случай, чтобы не сомневаться.

— Ну, тогда пошли вместе! — воодушевился вдруг Гор. — Возьмем побольше оружия, устроим там революцию, свергнем этого Силадана вместе со старейшинами, и ты сам станешь этим… как его там?., найтом.

— Нойдом… — машинально поправил старика ошарашенный таким предложением Нанас.

— Во-во, нойдом! — обрадовался Гор. — А я могу и в старейшины. А что? Возраст подходящий, ума палата…

— А меня с собой возьмете? — спросила вдруг Надя, и Нанас даже не понял — шутит его любимая или говорит всерьез.

Но закончить разговор на сей раз им не удалось; туннель наконец кончился, и Киркин открыл ворота.

— Пойдемте, я сначала вас отправлю, — сказал он, когда все четверо выбрались наружу, но, сделав несколько шагов, недоуменно завертел головой. — Что за черт? А где машина?..

— Видать, Парсыкин подождал-подождал, да и уехал, — предположил Нанас.

— Ничего себе, «подождал, да уехал»! — возмутился Виталий Иванович. — Не в детском же саду!.. Ждите здесь, я сейчас у Сошина узнаю, может, он его вызвал?

Киркин направился к зданию поста охраны, оставив своих спутников дожидаться под ночным небом, все еще расцвеченным всполохами северного сияния.

Ждали его молча. Каждый думал о своем. И если о мыслях Нади и Гора Нанас мог только догадываться, то сам он вновь вернулся к гложущей и скребущей его душу теме — о своей измене. И даже не столько теперь о ней самой, как о том, что не смог признаться в ней любимой. Он и прежде никогда не считал себя особенным смельчаком, но теперь вовсе разочаровался в себе. И, что удивительно, сказать всего несколько фраз оказалось куда страшнее, чем сразиться с каким-нибудь чудовищем. Да он бы сейчас с огромной радостью встретился с парочкой шипастых синеглазов, если бы это сняло с него чувство вины и лишило необходимости объясняться с Надей!

Однако долго заниматься самобичеванием не пришлось — вернулся Киркин. Мужчина был откровенно зол.

— Вот ведь мразь! — выплюнул он. — Сволочь какая! Предатель! К варварам переметнуться хотел!..

— Кто? — испуганно дернулся Нанас, которого совсем недавно поливали подобными словами. — Кто предатель?..

— Парсыкин, кто же еще!.. Подслушал, видимо, что тут его хозяин нес, понял, чем это для Сафонова может кончиться, да и решил сбежать, пока и его делишки наружу не выплыли.

— Какие делишки? — поразился Нанас. — Что за хозяин? При чем тут Костя? Я с ним в одной комнате жил, он нормальный парень!

— Нормальный!.. — буркнул Киркин. — Нормальные к врагу не сбегают. А Костю твоего едва догнали, когда он уже почти до леса допер. И веревка у него заранее была припасена, чтобы через стену перелезть… Поговорили потом с ним по душам, он много интересного рассказал. И о хозяине своем — Викторе Петровиче, и о себе… Он ему давно уже прислуживал втихаря, оказывается; то ли грехи свои прошлые замаливал, то ли «премиальные» на будущее зарабатывал. Да можешь и сам с ним побеседовать, если Сошин разрешит, — Парсыкин у него в подвале сидит. Чуть не прибил его Сергей Викторович сгоряча — доверял ведь во всем скотине этой!..

— А как мы теперь — пешком к Сошину? — спросила Надя.

— Сейчас приедет машина, Сергей Викторович нашел другого водителя. Ждите, а я пошел своими делами заниматься. Их ведь теперь выше крыши…

Кивнув на прощание, Киркин скрылся в помещении. Впрочем, ждать пришлось недолго — автомобиль, принадлежавший начальнику центрального поста охраны, ослепив их ярким светом фар, подрулил почти беззвучно. За рулем сидел незнакомый молчаливый парень, коротко стриженный светловолосый крепыш. Водитель кивком предложил пассажирам садиться, что они тотчас и сделали: Гор, с видимым удовольствием, — на переднее сиденье, Надя и Нанас — назад.

Сначала ехали тоже молча, а потом Надя склонилась к уху своего возлюбленного.

— Я кое-что не рассказала тебе… — прошептала она.

— О чем? — встрепенулся юноша. Он ведь тоже терзался тем, что не все рассказал Наде, и, увидев, что ситуация неожиданно перевернулась, откровенно растерялся. В животе противно заныло — возможно, всего лишь от голода.

— Ты чего так испугался? — почувствовала его состояние девушка. — Все в порядке, ничего страшного. Просто я… Помнишь, я рассказывала тебе об одной женщине, Светлане Александровне Смирновой?

— С которой… жил твой отец? — сразу вспомнил старый разговор Нанас.

— Ну да… Она еще предлагала мне перебраться к ней в квартиру.

— И что? — спросил парень, почувствовав, как от души немножечко отлегло.

— Так вот, я согласилась. Я живу теперь у нее. Ты знаешь, когда ты пропал, мне стало так больно и страшно, так тяжело, что я даже растерялась… Впервые в жизни почувствовала себя одинокой, хотя вокруг и были люди. И тогда я вдруг подумала о Светлане Александровне. Ведь она тоже позвала меня к себе неспроста. Она тоже была одинокой… то есть, стала с тех пор, как ее… как мой отец улетел и не вернулся. И во мне она почувствовала, наверное, его частичку, потянулась к ней, а я… я ее оттолкнула… А потом сама оказалась почти в той же ситуации, и лишь тогда сумела ее понять. А еще я подумала: если мой отец полюбил ее, то, наверное, нашел в ней что-то, что было и у моей мамы… Их ведь даже зовут одинаково… И меня вдруг тоже потянуло к ней. Я пришла и… Ты знаешь, это просто удивительно, какая я была дура! Эта женщина… Светлана Александровна… как я могла раньше чувствовать к ней какую-то неприязнь? Она просто замечательная! Она относится ко мне, словно к родной дочери! Да и я, признаюсь тебе, почти уже стала считать ее матерью… Она тебе тоже понравится! Обязательно поправится, вот увидишь!..

Но развить эту тему они не успели — автомобиль подкатил ко входу центрального поста охраны.

Сергей Викторович Сошин стоял на крыльце, зябко кутаясь в черную куртку Вряд ли он специально поджидал их здесь, но, во всяком случае, сразу подошел к машине.

— Что, боец, воевать вернулся? — спросил начальник у выбравшегося наружу Нанаса. — Это кстати, нас опять после самого заката атаковали, сил у людей не хватает, да и всего прочего тоже… В общем, каждый человек на счету, так что и ты пригодишься. Но мне велено тебя сначала в госпиталь отправить. Ну-ка, покажи руку… — Нанас с трудом сумел протянуть раненую конечность, и начальник охраны, заметив его скривившееся от боли лицо, присвистнул: — Ну-у!.. Такие вояки мне не нужны. В госпиталь, срочно! Слышишь, Стащук, — наклонился он к водительскому окошку, — этого сразу в госпиталь и сдать врачам, как бы он ни брыкался!

— Я сама его сдам, не беспокойтесь, — сказала вставшая рядом с Нанасом Надя.

— Это хорошо, — кивнул Сошин. — А где пленный?

— Он не пленный! — встрепенулся парень. — Он сбежал от варваров, а потом пошел с нами. Сам, добровольно! Он вместе со всеми участвовал в эсперо… в экскоро…

— В эксперименте, — подсказала Надя.

— Да-да, в экспери… менте! — повторил Нанас. — Спросите у Ярчука, если не верите!

— Да верю я, верю, — отмахнулся начальник охраны. — Это я так сказал, не по делу… Без обид, короче. Но все же, где он? Почему не выходит?

— А вот как раз потому и не выхожу, что кое-чего на свой счет не по делу услышал, — послышалось из открытой дверцы машины.

— Ого! — удивился Сошин. — Это что, шутка такая? Говорит — как пишет! Это не дикарь, что ли?..

— Смотря что вы имеете в виду под словом «дикарь»? — высунул-таки наружу лысую голову Гор. — Если то, что я много лет жил среди так называемых варваров, тогда, конечно, дикарь, а если…

— Он бывший инженер, — опередила старика Надя. — Он хороший, правда. И умный.

— Умные инженеры нам нужны, — крякнув, стянул свою пышную рыжую шапку и потер лысину Сошин. — Тем более, еще и хорошие.

После этих слов Гор наконец выбрался наружу.

— Все будет в порядке, — подбодрил его Нанас. — Сейчас меня легохонько вылечат, и я тоже сюда вернусь. Только мне сначала… — Он резко повернулся к начальнику охраны: — Сергей Викторович! Мне нужно поговорить с Парсыкиным!

— Это еще зачем? — нахмурился Сошин, вновь нахлобучив шапку по самые брови. — С ним свидания запрещены.

— Но Киркин мне сказал…

— А мне Киркин не начальник. Мало ли что он сказал!.. Езжай, давай, лечи скорей свою руку, а то гангрена начнется. Оттяпают ее тебе, чем девчонок обнимать будешь?

— Оттяпают?.. — судорожно сглотнул Нанас. — Зачем оттяпают?.. Какая гагрена? Почему?..

— Поехали, поехали! — стала тянуть в машину остолбеневшего возлюбленного Надя. — Сергей Викторович пошутил просто… — сверкнула она на Сошина недовольным взглядом.

Нанас послушно забрался в салон автомобиля. Только сейчас ему в голову пришла нечаянно подсказанная начальником охраны мысль, что ранение может оказаться куда более серьезным, чем он думает. А что, если здешние врачи не умеют лечить такое и на самом деле просто возьмут, да «оттяпают» ему руку, чтоб не возиться!..

— Нет! — забрыкался он, выталкивая севшую рядом с ним Надю. — Я не поеду к врачам! Пусть так! Лучше так! Рука сама заживет!..

— А ну, не дуркуй! — рявкнула на него Надя. — Я тебе дам, «сама»! Сама она у тебя точно сгниет и отвалится! И не бойся, ничего я врачам лишнего не позволю — рядом буду стоять и смотреть.

— Не разрешай им это… того… гагрену… Ладно?.. — по-детски заморгал вот-вот готовый захлюпать носом саам. — Я не хочу без руки! Как же я без руки буду?..

— Девчонок обнимать?.. — прищурилась Надя.

Нанас вспыхнул, хотел было сказать в ответ что-нибудь порезче, но тут вспомнил Шеку, задохнулся, подавился невысказанными словами, закашлялся — и в итоге насупился и замер, отвернувшись к окну.

— Так что, едем или как?.. — обернувшись, спросил водитель.

— Едем, едем, — кивнула Надя.

— В госпиталь?

— Да-да!.. Впрочем, погодите… Давайте сначала в общежитие. — Девушка назвала адрес, где находилась комната Нанаса, и тот сразу насторожился, обернулся и буркнул:

— Это еще зачем?

— Затем, что тебе надо переодеться, — наклонившись к его уху, прошептала Надя. — И помыться бы тоже не мешало. А то в госпитале тебя за дикаря примут.

— Я и так дикарь, — продолжил бурчать Нанас.

— Ладно тебе! Все! Прекращай дурковать! — пихнула его в бок локтем девушка. — А то ведь обижусь.

— Не надо! Я больше не буду.

— То-то же.