Глава 1
НЕЛАСКОВАЯ ВСТРЕЧА
— Стоять!
Окрик раздался, когда снегоход и так уже замер, чихнув напоследок выхлопом. По глазам беспощадно хлестнул ослепительный луч. Нанас невольно зажмурился, но даже сквозь веки свет продолжать резать глаза, выжимая из них слезы. Это напомнило ему первую встречу с Надей на базе подводных лодок — тогда девушка точно так же ослепила его прожектором — рукотворным солнцем. И тогда все закончилось хорошо, даже очень. Юноша заставил себя думать, что и сейчас все будет хорошо.
Надя, словно подслушав его мысли, шепнула:
— Сиди спокойно, не дергайся. Все нормально…
— А ну молчать! — тут же крикнули с той стороны, где над высокой, невидимой сейчас стеной пылало «солнце». — Руки поднять, оружие на землю!
Нанас, прикрыв глаза ладонью, осторожно разлепил глаза. Вторую руку он поднял над головой. Надя сняла автомат, отбросила его в снег и тоже подняла руки.
— Обе руки! — крикнули от стены. — Ты, в волокушах, не русский, что ли?
Нанас понял, что обращаются к нему, и, отнимая от глаз руку, выкрикнул в ответ:
— Свет-то уберите, больно же глазам!
— Сейчас уберем тебе кое-что, тогда узнаешь, что такое больно, — ответили ему.
Прожектор продолжал светить прямо в лицо. Парень отвернулся, услышав тихий Надин шепот:
— Не спорь, делай, что говорят…
Заскрипели снегом приближающиеся шаги. Нанас, опустив как можно ниже голову, перевел взгляд вперед. В белом пятне света появились ноги — две, еще две, потом еще. Три человека. Если бы не слепящий глаза прожектор, можно было бы упасть на дно волокуш, схватить автомат и попытаться скосить всех одной очередью. Но впереди сидела Надя… Да и зачем стрелять по этим людям — они же не бандиты! Наверное…
— Медленно встаем и отходим на три шага от снегохода, — сказал один из троицы, подошедший совсем близко.
Юноша напрягся, все еще раздумывая, не схватить ли автомат, но, увидев, что Надя безропотно подчинилась приказу, решил поступить так же. К нему тотчас кто-то подбежал, дернул вниз руки, резко и больно завел их за спину и принялся обматывать веревкой.
Щурясь, сквозь слезы, Нанас сумел разглядеть, что то же самое происходит и с Надей.
— Эй, вы! — крикнул он. — Отпустите девушку! Что вы как нелюди? Мы же вам ничего не сделали!
— Заткнись! — тотчас пнули ему коленом под зад. Не больно, но очень обидно. Нанас дернулся было, чтобы развернуться, но услышал вдруг:
— Слышь, Юрец, а это и правда баба!
— Не баба, а женщина! — послышался звонкий Надин голос. — Ведите себя прилично. А если не можете, доставьте нас к тому, кто это умеет.
— Ух ты, с гонором!.. — хохотнули в ответ. — Юрец, ты слышал?
Тот, кого называли Юрцом, недовольно буркнул:
— Хорош языком чесать, Митрофанов!.. Веди ее в приемник. Ты своего тоже, Коновалов. И ворота откройте, я снегоход закачу. — А потом тот же голос зычно крикнул: — Горлушкин! Притуши свой фонарь, скоро глаза выжжешь!..
Свет тотчас стал мягче. Нанас почувствовал почти физическое облегчение, словно поток света давил на него до этого реальной тяжестью.
Его подтолкнули в спину:
— Шевели копытами!..
Впереди протяжно заскрипел металл. Юноша подумал, что это открыли ворота в стене, но глаза, перед которыми плавали еще багровые пятна, могли уже кое-что разбирать перед собой, и оказалось, что Митрофанов, ведущий впереди Надю, открыл проход в первом ряду ограждения из колючей проволоки. Таких рядов перед стеной было два — это они с Надей успели разглядеть еще раньше.
Лишь миновав оба этих ряда, Нанас, Надя и оба их провожатых оказались возле стены. Вблизи она оказалась еще выше, чем виделась до этого. Парень глянул вверх и прикинул, что высота составляла, пожалуй, три его роста, если не больше. Низ стены был сделан из бетонных плит, над которыми чернел еще один ряд, то ли из досок, то ли из металлических листов — в темноте было не разглядеть. Не разглядеть было, и где кончается стена, — она уходила в бесконечную темноту в обе стороны, и особенно хорошо подчеркивали эту бесконечность прожектора, установленные наверху через равные промежутки. И если ближние и впрямь были похожи на солнца, то вдалеке они больше напоминали звезды, за которые во время последней стоянки и принял их поначалу юноша.
Несмотря на смятение, вызванное неласковой встречей, от увиденного у Нанаса перехватило дыхание. Такого размаха ему не доводилось еще встречать за всю жизнь. Нет, огромными, конечно, были и горы вокруг родного сыйта, бесконечными казались и леса, через которые ему пришлось проезжать во время долгого путешествия, да и все прочее — сопки, озера, видяевские скалы — вселяло в душу невольный трепет, ощущение собственной слабости и никчемности. Но ведь все это создали… неважно кто — могущественные духи, как думал он прежде, силы природы, как говорит Надя, — но уж точно не человек! А вот эту стену без конца и края сделали обычные люди, такие же, как и он сам. Впрочем, наверное, не совсем такие — гораздо умнее и сильнее его! Интересно же будет увидеть, какие невероятные чудеса скрываются за этим вызывающим оторопь творением человеческих рук!..
Слева в стене темнели высоченные створки ворот, но задержанных повели не к ним, а к небольшой двери чуть правее. Дверь противно скрипнула несмазанными петлями, и Нанас опять почувствовал легкий толчок в спину.
За дверью оказался узкий, хорошо освещенный проход, по правую стену которого была еще одна дверь, в которую они и вошли. Первым делом Нанас ощутил тепло, отчего настроение его сразу улучшилось. А когда осмотрелся вокруг, совсем успокоился.
Помещение, где они очутились, сразу напомнило ему кают-компанию подводной лодки. Здесь было светло и уютно, вдоль стен и возле небольшого стола имелись сиденья, а самое главное — здесь, как и в памятной ему кают-компании, висел на стене ящик, показывавший чудесные картинки, — телевизор!.. Правда, этот «ящик» был на ящик совсем не похож — скорее, на широченную плоскую доску, да и картинка, которую он сейчас показывал, была совсем неинтересной: в телевизоре были видны два ряда проволочного заграждения да их снегоход, за рулем которого сидел тот, кого называли Юрцом.
— Открой ворота, — сказал Надин сопровождающий, Митрофанов.
Второй, Коновалов, подошел к столу и чем-то там негромко защелкал, после чего за стеной послышался утробный гул.
Телевизор показал, как Юрец, уже проехавший проволочные заграждения, запирал в них проходы, потом прошел к снегоходу и, плавно тронувшись, быстро исчез с экрана.
Коновалов же, стянув с головы серую шапку-ушанку, поднял с квадратной подставки на столе продолговатую, не виданную прежде Нанасом штуковину, прижал ее к щеке и уху и сказал:
— Сергей Викторович, нарушители доставлены. Оружие?.. Есть. В снегоходе. Там Горшков… Слушаюсь!
Пока Коновалов говорил все это непонятно кому, Нанас наконец-то сумел хорошо разглядеть мужчину. Тот был определенно старше его, но густая щетина на широком, полном лице не позволяла определить возраст более точно. Впрочем, в темных, коротко и неровно стриженных волосах не было видно седины, так что стариком его определенно было не назвать. Ростом он тоже был заметно выше Нанаса, в отличие от второго, Митрофанова, который, стоя рядом с Надей, был с ней совсем вровень. У этого на лице щетины не было, потому и казался он помоложе — едва ли намного старше самого Нанаса.
Одеты оба мужчины были в толстые длинные куртки той же самой пестрой раскраски, которую Надя называла «камуфляжной», только в этой преобладали не зеленые и коричневые цвета различных оттенков, а черные и серые. Такими же у них оказались и штаны, а вот на ногах было что-то вроде сапог, но не из кожи, а то ли из ткани, то ли из шерсти.
В комнату быстро вошел третий. Сначала Нанас подумал, что это Юрец, но мужчина выглядел совсем по-другому — пониже ростом, коренастей, да и одет был не в камуфляж, а в почти такую же, как на самом Нанасе, черную куртку и пушистую желто-рыжую шапку. И уж этот-то мужчина был точно старше всех здесь присутствующих.
— Ну?.. — крутанул он головой, царапнув Нанаса взглядом небольших, глубоко посаженных серых глаз. — Кто такие? Откуда?
— Мы не допрашивали, Сергей Викторович, — шагнул от стола Коновалов. — Вас ждали.
— Но хотя бы главное узнать вы могли? — прищурился мужчина. Затем сорвал с головы шапку, провел ладонью по обширной лысине и сел возле стены, нетерпеливым жестом призывая остальных сделать то же. — Итак, — посмотрел он на пристроившихся у стены напротив Нанаса и Надю, — для начала представьтесь.
— И вы, — вырвалось у Нанаса.
— Да ради бога. Сергей Викторович Сошин, начальник охраны центрального периметра города Полярные Зори.
— Нанас, — сказал в ответ Нанас. — Саам.
— Вот как?.. — чуть наклонил голову Сошин. — Саам?.. И откуда же вы такой, позвольте полюбопытствовать?
— Из сыйта… Сейдозеро знаете? Там еще Ловозеро рядом…
— Знать-то знаю, но что-то с трудом верится, что вы прямо оттуда. Не живет никто в Ловозере.
— Я ведь сказал, что не из самого Ловозера! — подскочил Нанас. — Наше селение возле Сейдозера, нас там немного…
— Конечно, конечно! — всплеснул руками Сошин. — Вас там немного, вы совсем дикие, живете мирно, никого не трогаете, шьете из оленьих шкур флотское обмундирование и летные куртки… А снегоходы и оружие вам поставляют добрые духи из волшебной страны. Так?
— Духов не бывает… — пробормотал растерявшийся Нанас.
— Да что вы говорите?! — делано удивился начальник охраны.
Он хотел сказать еще что-то — судя по выражению лица, не менее ехидное, но тут Надя притопнула ногой:
— Перестаньте! Чего вы дуркуете? Вы же не дослушали! Одежда и все остальное у нас не из сыйта. Да и я, кстати, тоже.
— Ну-ну-ну!.. — призывно закивал Сошин. — Интересно послушать вашу версию.
— Он, — мотнула Надя головой в сторону Нанаса, — на самом деле саам. И жил именно там, где вам и сказал. А я жила в Видяеве, на базе подводных лодок. Оттуда и морская форма, и снегоход, и все остальное…
Договорить ей не удалось. Начальник охраны Сошин захохотал вдруг столь заливисто и заразительно, что его поддержали сначала двое охранников, а потом невольно заулыбались и Надя с Нанасом.
Смеяться Сошин перестал так же внезапно.
— Первая версия все-таки правдоподобней, — сказал он. — Давайте уж вы будете лучше из этого вашего… м-м-ммм… стайта…
— Сыйта, — поправил Нанас.
— Вот-вот, оттуда, — блеснул лысиной начальник охраны.
— Нанас оттуда, а я — из Видяева! — упрямо притопнула Надя. — Я жила там все годы после катастрофы с батей… с мичманом Сергеем Игоревичем Никошиным. Вы ведь получили его радиограмму, разве нет?
Сидящий перед ними мужчина переменился в лице. Перестали подхихикивать и растерянно переглянулись Митрофанов с Коноваловым.
Сошин подался вперед, буравя девушку взглядом.
— Получили. Будин… Он что, долетел?..
— Нет, — глухо ответила Надя. — Он упал в районе Ловозера. И отправил ко мне Нанаса.
— Как ваша фамилия? — отрывисто бросил Сошин.
— Будина. Надежда Семеновна Будина.
— Семен… умер?
Надя кивнула и опустила голову.
Начальник охраны мазнул рукой по лысине, словно хотел снять шапку. Не обнаружив ее, растерянно заморгал:
— А самолет?.. На чем же добрался в Видяево этот… саам?
— На оленях, — сказал Нанас, слегка обидевшись, что о нем спросили так, будто его тут и не было. — А самолет сломался. Сгорел.
— Туда невозможно добраться на оленях, — по-прежнему глядя только на Надю, помотал лысиной мужчина. — Вокруг бывшего Мурманска на десятки километров такой фон, что…
— Я знаю, какой там фон! — со злостью выкрикнул Нанас. — Мои олени там умерли!.. Умер бы и я, но Семен дал мне волшеб… защитный костюм. — Он хотел еще сказать про оберег, но передумал, опасаясь, что Сошин снова начнет хохотать.
Однако тот, словно по-прежнему не замечая Нанаса, смеяться не стал, а повернулся к охранникам:
— Коновалов! Соедини-ка меня с начальником гарнизона.
— Так ночь ведь, Сергей Викторович…
— И что?
— Олег Борисович спит, наверное…
— Вот и разбуди, если спит.
Широколицый охранник недовольно поморщился, но подошел к столу, снова прижал к уху гладкую продолговатую штуковину и стал тыкать пальцем в подставку, на которой та до этого лежала. Потом он долго стоял, переминаясь с ноги на ногу и слегка пригнув голову, будто ожидая подзатыльника, а потом извиняющимся тоном заговорил:
— Олег Борисович, это Коновалов Сергей с центрального ка-пэ-пэ. С вами хочет… Да, знаю… — Охранник вскинул левую руку и посмотрел на запястье. — Три двадцать семь… Но с вами хочет… Тут нарушители. Говорят, из Видяева… Так точно!.. А Сергей Викторович здесь… Так он и хочет… Слушаюсь!..
Красный как закатное солнце Коновалов отнял от уха гладкую штуковину и протянул ее Сошину, буркнув при этом:
— Я же говорил, что он спит!.. Обматерил меня…
— Разговорчики! — прикрикнул начальник охраны и сам прижал штуковину к уху. — Олег Борисыч, это я велел… До утра?.. Могло и потерпеть, да у нас тут гостья интересная. Дочь Семена Будина. Ага, из Видяева. На снегоходе приехала… Семен?.. Семен погиб. Говорит, разбился под Ловозером… Да я и сам еще толком ничего не понял. Говорит, саама к ней отправил на оленях… Вот и я тоже думаю… Куда, в администрацию?.. Сейчас?.. Обоих?.. Ну, я же говорю: саам тут с ней… Да пацан еще, дикий совсем… Из стаи какой-то… Куда?.. Понял… А может… Так точно, слушаюсь, Олег Борисович! Будет сделано.
Сошин отдал штуковину Коновалову и повернулся к Наде:
— Значит так, Надежда Семеновна… Сейчас поедем в городскую администрацию, там вы нам все подробно и расскажете. Батюшка ваш хорошим человеком был, так что, думаю, и вас тут не обидят. В общем, говорите своему провожатому «спасибо», и поедем.
— Какому провожатому?.. — заморгала Надя, переводя взгляд на Митрофанова. — Этому?.. А за что ему «спасибо»? За то что руки не сломал?
— Вашему провожатому, — мотнул головой в сторону Нанаса Сошин. — Поблагодарите, попрощайтесь, все такое… Только по-быстрому, нас ждут.
— То есть, как «попрощайтесь»?.. — растерянно улыбнулась Надя. — Нанас разве не едет с нами?.. Он будет ждать здесь?..
— А чего ему ждать? Он свое дело сделал, пусть возвращается в стаю.
— В сыйт, — невольно поправил Нанас. До него еще не дошло, что именно сказал этот забывчивый лысый мужчина.
