Вопреки ожиданиям, внутри склепа было не темно. Свет исходил от квадратного отверстия в полу. Тусклый и подрагивающий, он заставлял двигаться тени на серых стенах и делал люк очень похожим на вход в ад.

Корнилов обошел склеп по периметру. Ничего особенного. От прежних обитателей остался только каменный постамент, на котором когда-то стояли гробы, да выбитое на стене изречение о тщете всего земного. Сводчатые, покрытые пятнами плесени низкие потолки, пара растрескавшихся каменных ваз для цветов, которые когда-то приносили сюда безутешные родственники.

Гора слежавшейся земли вокруг люка говорила о том, что новые хозяева кладбища использовали склеп в качестве входа куда-то.

Поскольку приглашения спуститься вниз ждать не приходилось, Юрий решил сделать это сам и поставил ногу на первую ступеньку шаткой деревянной лестницы.

– Пойдем, Степан. Думаю, нас там ждут.

– Ага. С мешком и лопатой. Полный марафет.

Лестница была довольно крутой и без перил. Поэтому Юрий почел за лучшее спускаться по ней, используя не только ноги, но и руки. На глубине четырех метров ноги коснулись земляного пола. Узкий, приспособленный под человека средней комплекции коридор вел в направлении церкви, которую Корнилов видел на поверхности. Освещался он факелами, кое-как прикрученными ржавой проволокой, к деревянным стойкам, подпиравшим потолок. Все здесь было «кое-как». Строители туннеля не слишком заботились об эстетике, да и на прочность сооружения им было наплевать. Коридор петлял, из стен торчали наспех обломанные корни деревьев, а стойки имели разную высоту, которая регулировалась вбитыми под них наспех выструганными клиньями.

Прошлепав по грязи что-то около ста метров, Корнилов и Бамбуло оказались у каменной стены. Составлявшие ее камни выглядели куда приличнее строительных элементов коридора. Это, вне всяких сомнений, была стена храмового подвала. Строители, проложившие туннель, довольно бесцеремонно пробили в стене дыру, не удосужившись даже убрать или сложить камни.

Корнилов остановился, чтобы прислушаться к тому, что происходит в подвале, но тут из дыры высунулся человек в черной хламиде с автоматом в руках. Островерхий капюшон был откинут на спину, противогаз убран в сумку на боку. Черные глаза его резко контрастировали с мраморно-бледным лицом, а наголо бритая голова вызывала ассоциации с яйцом.

– Так-так. Пришли, значит?

– Ага. Уже! – съязвил Корнилов. – Ты еще поинтересуйся как добрались.

– Поинтересуемся, – многозначительно пообещал яйцеголовый. – Обязательно поинтересуемся. Проходите. Противогазы можете снять. Хочу полюбоваться на ваши морды.

– Правильно. Твоей мы уже налюбовались.

– Шутник? Тогда тебе следует знать имя того, кто научит тебя правильному поведению в приличном обществе, – тонкие пальцы человека в черном пробежались по прикладу «калаша», как по клавишам пианино. – Меня зовут брат Корнелий.

– У нас имена попроще, – с усмешкой отвечал Корнилов. – Я Юрий. Это – Степан.

Гости пролезли в пролом и застыли ошеломленные размерами подвала. Никак не меньше футбольного поля. Площадь подвала оказалась значительно больше, чем самой церкви. Он мог считаться вполне надежным бункером. Множество ниш и тяжелых, обитых стальными полосами дверей вели в помещения, назначение пока оставалось для Корнилова загадкой. Вместо факелов здесь были керосиновые лампы, установленные на специальных, торчавших из стен каменных выступах. Особое внимание привлекала широкая каменная лестница у стены. Ее ступени были застелены потертой красной ковровой дорожкой.

По подземелью бесшумно передвигались люди в черных плащах с островерхими капюшонами. Реже появлялись мужчины и женщины в обычной одежде. В отличие от «черных» они были безоружными и, как правило, нагружены какой-то поклажей.

У Юрия начало складываться представление о структуре сообщества, именовавшегося Всадниками Апокалипсиса. Молодцы в черных хламидах – высшая каста. Все остальные их прислужники. Всадники и мулы.

Корнелий закончил изучать лица Юрия и Степана. Указал на деревянную скамейку у стены.

– Можете присесть. Дракон не сможет принять вас сразу.

– А мы и не записывались к нему на прием.

– Я записал вас. Кстати, что с Амвросием и его ребятами? Сразу предупреждаю: лепить горбатого о том, что вы случайно нашли дрезину, а Амвросия и в глаза не видели – бесполезно. Наши меры безопасности исключают любую случайность. Мои люди живы?

– Живее всех живых, – соврал Корнилов. – Мы их просто ссадили неподалеку от станции. Пусть пройдутся пешком и нагуляют аппетит для завтрака.

– Вы их убили! – указательный палец Корнелия едва не коснулся носа Юрия. – Вы их убили и Дракон покарает вас за это страшное преступление.

– Ага. И мы, конечно, отправимся в ад.

– Ты поразительно догадлив!

Корнелий собирался добавить что-то еще, но его прервал «черный» ростом не выше десятилетнего ребенка. На худеньком, лишенном жизненных красок личике красовался нос кнопкой и поблескивали маленькие глаза. Чтобы выслушать его Корнелию пришлось согнуться в три погибели.

– Меня вызывает Дракон, – объявил он, после того, как шепотом обменялся с собеседником несколькими словами. – Чтобы у вас не было повода укорять нас в негостеприимности, брат Матфей проводит вас в нашу трапезную, где вы сможете перекусить.

Корнелий направился к одной из дверей, а Юрий со Степаном последовали за Матфеем. Человек, для которого обычный автомат оказался настолько длинным, что приклад его едва не волочился по полу, оказался довольно разговорчивым.

– Раньше эта обитель звалась Никольским храмом, хвала Дракону, – сообщил он, снимая одну из «керосинок» с подставки. – Здесь молились, но не было в тех в молитвах искренности, хвала Дракону. Когда же чаша терпения его переполнилась и он излил на грешную землю гнев свой, от села Ромашково не осталось и следа, хвала Дракону …

Юрий не выдержал и улыбнулся.

– Наши наступают, слава Богу. Много убитых и раненых, слава Богу.

Матфей шутки не оценил. Он, в отличие от продвинутого филолога Корнилова, с творчеством Ильфа и Петрова был незнаком. В черных глазках, уставившихся на Юрия, читалось удивление и непонимание. Так и не разобравшись, что имел в виду Корнилов, он пожал плечами и распахнул одну из дверей.

– Проходите. Наша трапезная – там. Гм… О чем это я? Ах, да. Село было стерто с лица земли, а Никольский храм устоял, хвала Дракону. Это был знак. Послание величайшему из людей на планете. Человек в чьем теле поселился Дракон, услышал его и явился к нам, чтобы проповедовать, нести свет истины. Теперь это святилище посвящено им: нашему небесному покровителю и его земному воплощению. Не всем дано видеть, то что видим мы. Шоры на глазах мешают людям сразу узреть в Драконе единственного спасителя, но… Мы работаем над этим. Денно и нощно бьемся за новообращенных Детей. Спасти их тела удается не всегда, но души… Хвала Дракону, они всегда отправляются под сень его черных крыльев…

– А твой брат Корнелий обещал на ад, – возразил Корнилов. – Для нас вы делаете исключение?

– Пути Дракона неисповедимы. На все его воля.

Коридор свернул и взорам Юрия и Степана предстало зрелище, от которого им захотелось блевать дальше, чем видишь. На полу большого зала темнели лужи крови. Рослые молодцы в оранжевых кожаных фартуках во всю работали здоровенными тесаками. Они отрубали части туш, разложенных на широких деревянных столах и подвешивали уже обработанные туши на железные крюки, вделанные в потолок. Менее лакомые останки летели в большие тазы, расставленные у ног мясников.

Юрий пришел в ужас. Кроме всего прочего адепты были каннибалами. Скорее всего, поедали плоть своих братьев, неугодных Дракону и оправдывали себя тем, что души их отправляются в рай. От перспективы быть сожранным Детьми Дракона Корнилов почувствовал, как сердце превращается в кусок льда. Однако уже через секунду из груди его вырвался вздох облегчения. Он рассмотрел лежащий на полу хвост. Все встало на свои места. Развешанные на крюках, сочащиеся кровью туши были не человеческими, а принадлежали варанам. В углу темнела груда хорошо знакомых Юрию шкур.

– Большие ящерицы – основная пища заблудших, – прокомментировал Матфей. – Дракон позаботился и об этом. Звери, которыми он населил эту местность – плоть от плоти его. Вкушая мясо ящеров, заблудшие возвращаются на путь истины. Они спасают свои души и возвращают Дракону долг – свою плоть.

– Вараны. Вы кормите радиоактивным мясом трупоедов людей?!

– Только заблудших. Община у нас маленькая, а заблудших много. Обычная пища в дефиците. Приходится экономить… Просветленные питаются иначе.

С этими словами Матфей откинул полог, перегораживавший вход в смежное помещение. Кухня оказалась гораздо меньше, чем зал обвалки туш. Здесь стояли такие же деревянные столы. Только на потолке не было крюков, а вместо рослых мясников тут хозяйничали женщины и дети. В печи, сложенной из красного кирпича полыхал огонь. В большой закопченной кастрюле исходила паром похлебка. Пахло грибами и мясом. Явно не вараньим. Видать, кухня предназначалась не для заблудших. Однако после посещения мясного цеха пропало всякое желание откушивать даже нормальной пищей для просветленных.

Столовую отгораживал новый полог. Деревянные столы здесь были сдвинуты и выстроены в три ряда. Из-под них высовывались длинные деревянные лавки. Сейчас все они были пустыми – время завтрака у Детей Дракона еще не наступило. В дальнем углу трапезной у небольшого стола, на котором громоздились две внушительных размеров бадьи и высокая стопка жестяных тарелок, хозяйничала грузная пожилая женщина неопрятного вида с тройным подбородком. При виде гостей эта грубая пародия на официантку вытерла руки о грязный фартук и, подбоченившись, поинтересовалась:

– Мне, что: уже и поспать нельзя?

– Не кипятись, сестра Ева, – миролюбиво попросил Матфей. – Путники прибыли издалека…

– Все они – издалека. Ладно уж. Все равно сейчас охотники придут. Позже прикорну. Садитесь!

Юрий вновь улыбнулся. Толстуха напомнила ему поварих, некогда обслуживавших клиентов в студенческих столовых – те тоже делали такой вид, словно все им чем-то обязаны.

Сестра Ева выставила две миски и, вооружившись половником, плеснула в них не очень-то густого варева. Ева поставила угощение перед гостями, положила ложки и вернулась в свой угол. Впрочем, долго рассиживаться ей не пришлось. Откинулся полог и в трапезную вошли пятеро мужчин в брезентовых робах и высоких рыбацких резиновых сапогах. Они с полным равнодушием посмотрели на Степана и Юрия, уселись за стол. Каждый получил по тарелке похлебки. Четверо принялись ее сосредоточенно хлебать, а вот пятый… Худой как щепка, жилистый мужчина лет сорока, с коротко стрижеными, подернутыми сединой волосами, сидел глядя не на тарелку, а в стену. Глаза цвета выцветшего голубого ситца ничего не выражали, а кадык дергался так, словно парень хотел что-то выплюнуть, но никак не мог этого сделать.

Корнилов получил новое подтверждение своей теории о четком разделении сектантов на касты. Охотники, как назвал их Матфей, были одеты в рванину и явно не принадлежали к элите, разгуливающей в черных балахонах с куклуксклановскими капюшонами. Вот бы еще заблудших увидеть.

Стук подцепил ложкой кусок сала, осторожно его надкусил и задумчиво поднял глаза к потолку.

– Гм… Свинина.

Придя к столь глубокому умозаключению, Бамбуло принялся работать челюстями. Юрий к своей порции не притронулся: мешали воспоминания о плавающем в луже крови отрубленном хвосте варана.

– Ты, я вижу, угощаться не собираешься? – осторожно поинтересовался Матфей.

– Нет, – Корнилов придвинул свою тарелку маленькому человечку с большим аппетитом. – Ешь, если хочешь.

Матфея не пришлось упрашивать дважды.

– Вкусно, – сообщил он. – Свиней нам поставляют с Рублевки, а там используют чистые корма.

– А взамен? У вас ведь тоже есть, что предложить?

– Есть. К примеру молодых и сильных ящериц.

– Зачем они им?

– Кто знает? Может, развлекаются охотой или натравливают ящеров друг на друга и любуются их боями. Мы в чужие дела не суемся.

– Как же так? Ведь вараны – тоже Дети Дракона, а вы с ними так…

– Дракон простит. Нам ведь неизвестно точно, что делают с ящерами…

Юрий сильно сомневался, что поставки варанов на Рублевку могут быть слишком большими. Если, конечно, и там нет своих заблудших. Он хотел расспросить об этом Матфея, но не успел.

В трапезную поспешно вошел Корнелий.

– Подкрепились? Молодцы. За мной – и шустрее. Дракон ждет.

Стук недовольно поморщился. Вставая из-за стола поспешно сунул в рот последний кусок сала. Корнилов тоже был недоволен вмешательством Корнелия, но утешил себя тем, что наконец-то сможет увидеть всесильного руководителя общины и прояснит свою дальнейшую судьбу.

Корнелий провел их обратно в основное помещение подвала и направился к двери, у которой застыли два рослых сектанта с автоматами. Под их не очень-то дружелюбными взглядами Юрий и Стук вошли в дверь и оказались перед каменной лестницей, круто уходившей на нижний уровень подземелья. Ни факелов, ни керосинок здесь не было, а тут еще и Корнелий зачем-то приглушил свет своей лампы. На протяжении спуска Корнилов был озадачен лишь тем, как бы не сверзиться со скользких ступеней и с облегчением ступил на мощеный камнями пол.

Корнелий прошел вперед, распахнул невысокую дверь и остановился у входа.

– Проходите!

Комната, в которой оказались Юрий и Стук больше напоминала склад. Освещалась она светом углей в жаровне, установленной на ржавом треножнике. Среди множества картонных коробок и деревянных ящиков едва нашлось место для небольшого, но массивного стола. Хотя большой камень со стесанной верхушкой столом назвать можно было только с большой натяжкой. Выглядел он гостем из прошлых столетий – даже серовато-белые поросли мха внизу камня напоминали о его преклонном возрасте и выглядели, как седина. За столом, низко наклонив голову, сидел человек в белоснежной хламиде с традиционным островерхим капюшоном.

Дракон поднял голову и Юрий невольно попятился. Левая половина лица земного воплощения Кецалькоатля представляла собой бугристую маску из переплетения скукоженных мышц, разделенных синими прожилками. Красная, растрескавшаяся ямка пустой глазницы напоминала фрагмент марсианской поверхности, а изуродованная половина губ застыла в вечной кривой ухмылке. Вторую, здоровую половину Юрий узнал сразу. Не мог не узнать. Глаз остался всего один, но в черном его зрачке, как когда-то плясали дьявольские огоньки цыганской удали.

– Здорово, Корнилов. Небось, не ожидал такой встречи?

– И тебе привет, Коля. Признаюсь: не ожидал…

– Я тоже. Садись, раз зашел.