Глава 5
ЧЕРНЫЙ ДРАКОН
С ветром приходит утро. Так когда-то говорила его мать, когда старик-иякуган заканчивал очередную енмаль на ночь. Одну из многих тех, которые он обожал, будучи маленьким. Он с восторгом слушал о чудесах и волшебниках, о всемогущем богатыре чжансу, о хитроумных проделках чертей токкэби, о похождениях духов давным-давно умерших предков и родственников. Легенду о бобре. Сказки про принцесс и королей, любовь и отвагу. И, конечно же, там всегда были драконы. Его любимые сказочные существа.
Детство. Священный миг. В нем нет места злости. Теперь же весь мир кишел чудовищами и драконами. Люди от алчности, по прихоти сами создали для себя страшную сказку.
Которую уже некому было рассказывать.
Хотя не был ли когда-то алчным он сам? Разве наследнику колоссальной империи не было это свойственно? Ким Им вздохнул и потеребил седой ус. Когда-то с таким усердием и кропотливостью созданная финансовая махина превратилась в пыль, которую развеял ветер. И теперь у Ким Им Су не было ни единого вона, а ветру было на них плевать.
Да и он уже был стар. Но все-таки его богатство дало плоды и позволило спасти множество жизней в этом изуродованном аду. И продолжает спасать. «Дракон», которого он создал, со временем добившись немыслимых высот, был сильнее всех. Его грозный рык гремел уже на многих континентах, даруя надежду нуждающимся и вселяя ужас в сердца врагов.
Давно это было. Очень давно. За такой срок успевали вырасти и, заплакав, ссутулиться ивы, под которыми он когда-то признавался в первой любви. Память старела, желтея и ветшая, словно снимок, запертый в фотоальбоме.
Ах, как бы ему хотелось вернуться в старый Чосон времен своей молодости. В могущественный чеболь его семьи. В привычный и знакомый мир, в котором не было войны. Где человеческая жизнь была наполнена столькими ощущениями и мелочами, которые сейчас казались пустыми. Всего лишь призрачная мечта. Того мира уже не существовало. Ничего не осталось. Ни городов, ни школ, ни маленького квартальчика в Сеуле, где он вырос.
Но «Дракон» по-прежнему плыл, исследуя руины мира и подбирая выживших со всего света, постепенно превращаясь в библейский Ковчег, неся на своих крыльях каплю надежды в истерзанные атомной бурей сердца. А значит, у Ким Им Су еще есть цель. Ведь он оставался Императором, и перед ним простирался мир.
«Величайший Воин не имеет никакого отношения к войне. Он не имеет никакого отношения к борьбе с другими. Он занят внутренним преобразованием. И это не поединок, хоть он и приносит победу; это не война, не конфликт. Но необходимо быть Воином, ибо нужно БЫТЬ БДИТЕЛЬНЫМ, как Воин», — каждый раз, когда он предавался воспоминаниям, на ум неизменно приходило одно из высказываний индийского мастера Ошо.
Да, бдительность. Бдительность и осторожность превыше всего. Хотя чего или кого ему бояться? К тому же его сын, его гордость, со временем станет достойным преемником в новой священной миссии. За эти годы плоть от плоти его показал себя мужественным и стойким воином, но все же он пока еще не готов был взвалить на себя ношу, которую нес отец. Его время еще не пришло. Не сейчас. Не сейчас.
Курсируя по морям и океанам, «Дракон» принимал редкие сигналы из разных уголков света, в которых кому-то удалось уцелеть. Постепенно подбирая выживших всех языков и народностей, он превратился в замкнутое государство, настоящую плавучую крепость со своими законами, социальными группами и, конечно же, Императором, у которого все находились в подчинении.
Полученный несколько дней назад сигнал заставил гигантское судно изменить первоначальный курс, до этого пролегавший к мысу Горн, возле которого Император желал поохотиться на великолепных гренландских китов.
Но коротенькое, полное скорби послание, произнесенное тонким женским голоском на русском языке, звучавшее скорее как последняя исповедь, нежели призыв о помощи, заставило его сменить решение. Даже если окажется, что этот звук — всего лишь гоняемая по кругу запись, сделанная давным-давно, их священным долгом было проверить.
Приказ был отдан, и теперь Императору оставалось всего лишь ждать, терпеливо снося щекотку сотни рыбешек Гарра Руфа, которые суетились вокруг его ступней, опущенных в пооблупившийся инкрустированный тазик возле ложа. Конечно, гигиена страдала — едва поддавшихся мутации (всего лишь стали более зубастыми) чудо-рыбок, размножением которых занималась специальная группа на пищевой ферме, нельзя было продезинфицировать, в отличие от инструментов. Поэтому работники каждый раз тщательно промывали аквариумы и меняли воду, несколько раз пропуская ее через биофильтры, перед тем как отнести наполненную посудину в покои Императора, переделанные в декоративный сад.
Многое из того, что в момент удара находилось на борту или было подобрано позже, вот уже много лет восстанавливалось умельцами со всей земли. Мастера с переменным успехом кропотливо пытались собрать последние осколки цивилизации.
Еще до войны, в бытность колоссом-магнатом, Ким Им Су полюбил эту процедуру за ее простоту и в какой-то степени — экзотичность. Она помогала ему сосредоточиться и подумать.
Интересно, что может ждать их на этой так до конца и не исследованной ледяной земле? И каким невиданным образом люди, лишенные его возможностей, смогли продержаться там последние двадцать лет?
— Ради всего святого, что это за штуковина?! — стараясь перекричать ветер, проорал Макмиллан, придерживая рвущуюся с головы шляпу.
Все до единого члены команды «Грозного», включая нескольких беженцев с «Новолазаревской», высыпали на палубу и застыли, наблюдая, как мимо с могучим рокотом, замедляя ход, проплывает стальное чудовище, носовую часть которого венчала огромная голова дракона с пробивавшими бурю глазами-прожекторами. Из раскрытой пасти вместо языка высовывался ствол огромного прокопченного крупнокалиберного орудия.
— Мать вашу за ногу! — рявкнул Тарас, с которого ветер сорвал капюшон и теперь, заставляя щуриться, трепал вислые усы.
— Съесть мне мою ушанку, — убедившись, что духи пока решили повременить с решением его участи, Треска задрал голову и во все глаза смотрел на огромный борт, поверх которого одна на другую наслаивались палубы, освещаемые прожекторами и светильниками. — Вот это гигант!
— Какая сила способна поднять на воду такой механизм, — в почтенном благоговении пошевелил мясистыми губами Мичиган.
— Да уж явно не Господня, брат, — расслышав, проорал стоявший рядом Рэнди.
Неведомый пришелец сбавил узлы и окончательно остановился, поравнявшись с лодкой. Воздух огласил очередной мощный рык, и люди на лодке с криками «позакрывали уши». В глаза косо ударил ослепительный луч прожектора, в котором метался снег, мазнул по иссиня-черной палубе «Грозного». Работа гигантов-винтов замедлилась, и рокот стих. «Дракон», наконец, прибыл в пункт своего назначения.
На причале повисла торжественная тишина, которую никто из членов команды «Грозного» не посмел нарушить первым. Все происходящее казалось невероятным, фантасмагорическим сном. Корабль! Огромный корабль, приплывший на брошенный материк из загадочной дали, которую скрывала за кормой непроглядная мгла и беснующаяся метель.
Зачем? С какой целью? Что здесь искать…
Каждый из присутствующих ощутил, как внутри, в самом сердце, слабенькой лампадкой, начинала теплиться призрачная надежда.
А может, это за ними?
— Так вот что это был за звук, — догадался Савельев.
Судно окончательно поравнялось с лодкой, и теперь стало отчетливо видно, что оно превосходит размерами «Грозного» почти в три раза.
— Лобачев бы не поверил, — выискивая в темноте корму, сам себе сказал Тарас. — Самому не верится.
— Смотрите туда! — одной рукой придерживая рвущуюся вслед ветру ушанку, другой Треска указал на нависающий над ними борт. — Они открываются!
В борту неопознанного судна тремя прямыми полосками света обозначились очертания спусковой аппарели. Раздался оглушительный лязг, в чреве корабля что-то грохнуло, и исполинская сходня пришла в движение, медленно опускаясь.
Инстинктивно отступив за спину Батона, Лера выглядывала из- за его плеча, стараясь не упустить ни малейшей детали, чувствуя, как во внутреннем кармане плотно застегнутой «натовки» играет с сушеным грибом Чучундра.
Жуя зубочистку, Макмиллан поправил ремешок шляпы под подбородком и перекинул свой карабин с плеча в руки. Уловив его движение, Тарас отстегнул ремешок, сдерживавший пистолет в подмышечной кобуре.
Паштет и Треска не сводили глаз со все усиливавшегося света, прижавшись плечами друг к другу. Тахома во все глаза рассматривала неведомый корабль, приложив ладонь козырьком к глазам. Загремели опускающие трап спаренные цепи, звенья которых состояли из литых огромных колец. Наконец, нижний край сходен плавно коснулся палубы «Грозного», и движение цепей прекратилось.
Некоторое время команда стояла, всматриваясь в ослепительный свет, идущий изнутри открывшегося проема. Потом стали различимы мелькающие внутри силуэты.
К ним готовились выйти.
Но произошедшее в следующее мгновение поразило всех.
— Неопознанное судно! Как слышно? Всем оставаться на своих местах, или мы применим оружие! Не двигаться, пока мы вас не проверим!
Счетчиками прощупывают, догадался Батон. Никто и не думал пошевелиться. Внезапно зазвучавшая с той стороны родная речь окончательно повергла в ступор команду лодки.
— Вы русские?
На сходнях танкера показалось несколько вооруженных людей; рассредоточившись, они заняли караул по краям аппарели.
— Повторяю, — снова заговорил показавшийся наверху трапа человек с непокрытой головой, в сером комбинезоне с неразличимой нашивкой на груди. — Неопознанное судно! Вы русские?
— А кто спрашивает? — совладав, наконец, с собой и сложив ладони рупором, во всю мощь своих могучих легких рявкнул в ответ Тарас. — Назовите себя!
— Мы первые задали вопрос! Отвечайте!
Люди на трапе воинственно подняли оружие.
— Это атомоход «Иван Грозный»! — крикнул Тарас. — С кем я говорю?
— Сигнал послан с вашего борта? — не удостоив его ответом, продолжал допрос человек с мегафоном, выслушав стоявшего рядом рослого бойца в непроницаемом шлеме (вопрошавший, по видимости, служил переводчиком). Востроухий Савельев различил обрывки речи на незнакомом языке. — Мы поймали сигнал бедствия, транслируемый из координат, согласных этим!
— Да мы это, мы, чуваки! Больше некому… — от волнения сорвавшись на визг, начал Треска, но тут же виновато подавился под стальным взглядом старпома.
К тому же он заметил, как укрепленное в пасти дракона орудие неторопливо повернулось в их сторону; создалось ощущение, будто чудище сжимает в зубах сигару. Повар с неимоверным усилием подавил желание вскинуть руки, но понял, что это было бы глупо, так как, судя по всему, увидел это лишь он один. Взгляды остальных были всецело прикованы к говорящему.
Незаметно толкнув Паштета, напарник коротко зыркнул взглядом в сторону устрашающего орудия. Тот судорожно сглотнул, ощутив, как задрожали коленки.
— Это атомоход «Иван Грозный» военно-морских сил России, класса «Борей»! Временно выполняющий обязанности капитана Тарас Лапшов, старший помощник…
— Значит, сигнал послан с вашей лодки… капитан? — уточнили с корабля.
— Так точно!
— Голос на записи женский и молодой, — помедлив, словно оглядывая собравшихся, с сомнением продолжил человек с мегафоном. — С вами на борту есть беженцы, капитан?
— Здесь неподалеку разрушенная полярная станция «Новолаза- ревская»… У нас бедственная ситуация.
— Это мой голос! — выйдя из-за плеча Батона, Лера смело шагнула вперед. — Я сделала запись!
— Лерка, ты что творишь, — шикнул позади охотник, кладя руку ей на плечо. — Встань на место, живо.
— Если бы не я… — скинув руку, огрызнулась она и, снова посмотрев на корабль, повысила голос: — Я член команды!
— Вы Валерия Степанова?
— Да!
Люди на трапе некоторое время совещались. Потом человек в комбинезоне снова поднес мегафон ко рту. Лере на мгновение показалось, что из головы стоявшего рядом с ним воина растут… рога? В ослепительном свете ничего нельзя было как следует разобрать. Юная охотница поежилась и на секунду пожалела о своей строптивой выходке.
— Вас много?
— Все здесь! — крикнул Тарас, решив не упоминать оставшегося в храме Мигеля. В конце концов, это может еще пригодиться. — Нам больше негде укрыться!
— Лодка способна передвигаться самостоятельно?
— Самостоятельно — нет, — Тарас отрицательно покачал головой. — У нас несколько повреждений.
— Сколько вы уже здесь?
— Примерно с неделю.
Снова пауза.
— Поднимайтесь. Да поживее. Нам и так тут уже намело!
— Но зачем? — нахмурился Тарас. — В чем дело?
— Великий Император хочет увидеть вас!
Переглянувшись, команда «Грозного» под дулами нацеленных автоматов стала неторопливо — один за другим — входить в чрево загадочного корабля.
— Император? — вскинул брови Зэф, когда ему перевел Савельев. — Какой еще Император?
— Почему-то у меня о-очень нехорошее предчувствие от этой затеи, — медленно, чтобы не потревожить не спускавших с них автоматов стрелков, Макмиллан закинул ружье обратно за плечо и последовал вслед за Митчем, мусоля в зубах зубочистку.
Сразу за аппарелью находилось просторное, хорошо освещенное помещение, где героев дожидалось еще несколько вооруженных человек в камуфляже и непроницаемых шлемах.
— Приготовьтесь опустить внутренний щит, — скомандовал человек в комбинезоне, когда все оказались внутри, и закрепил мегафон на ремне.
На вид ему было за пятьдесят: неровная щетина, несколько глубоких морщин, тонкий косой рубец на подбородке. В коротко стриженных курчавых волосах были видны серебряные завитушки. Но обветренное солью лицо излучало уверенность, а глубоко посаженные карие глаза явно принадлежали человеку, привыкшему быстро принимать решения.
Мимо Тараса и команды наружу трусцой прошествовало несколько человек в защитных костюмах и стеклянных шлемах салатового цвета, нагруженные чемоданчиками с измерительной аппаратурой. У каждого за спиной покачивались кислородные баллоны, на которых были наклеены ядовитые значки радиационной и биологической угрозы.
— Это еще зачем? — насторожился старпом.
— Внутренняя проверка, — отрезал переводчик. — Теперь закрывайте.
Проверка. От мысли, что их корабль будут обыскивать и исследовать по всем углам, Лера брезгливо поежилась. Не хотелось бы, чтобы чьи-то руки, пусть и в перчатках, копались в ее рундуке с бельем, и уж тем более — в тазу с нестираным под койкой. Несколько бойцов, перекинув оружие за плечи, засуетились возле двух больших вентилей, расположенных по бокам проема. От их вращений навстречу друг к другу по направляющим со скрежетом поползли массивные зубчатые створки и плотно сомкнулись, отрезая от обеспокоенного взгляда Тараса вьюгу, освещенную прожекторами палубу «Грозного» и суетящуюся на нем бригаду.
Стало чуть-чуть теплее, но из ртов запертых в помещении людей продолжал идти пар. Защитная плита сильно напомнила Батону гермозатвор в Пионерском Убежище. Может, так оно и было. Сразу нахлынули воспоминания. Первая его одиночная вылазка и пробная охота спустя много лет после войны — на отбившуюся буренку, харкнувшее кислотой вымя которой чуть не прожгло зазевавшемуся новичку с таким боем выбитую у начальства химзу.
Какую биологическую гадость тогда сбросили на Калининград и его окрестности, так потом никто и не узнал. Да и не до того как-то было. Свою бы шкуру сберечь.
Батон вспомнил и тот день, когда, наконец освоившись, решился взять с собой на поверхность девчонку, умевшую изготовлять манки. Он чувствовал тягу к одинокой беззащитной сироте. Пропала бы без него. Да и сам он был бирюк бирюком.
Эх ты, лисенок. Быстро же когти выросли. Или это комплекс вины за вынужденное убийство?
И что теперь, — кредит доверия исчерпан? Валера и я. Вале-е-е- рия… Батон помнил, как трескал при ней собачьи консервы, а она хрустела припасенным специально для вылазки сушеным грибом. Как в последнюю охоту перед отплытием «Грозного» вместе загоняли зовущую детским плачем мутировавшую Мать.
Батон чуть скосился на стоявшую рядом Леру, с приоткрытым ртом оглядывавшую помещение, в котором они оказались. «Если бы не я…» Ишь. Воспитал на свою голову.
И ведь какая смелость. Не побоялась пули меж глаз. От чужаков можно ожидать чего угодно. А тут еще с такой наглостью. Получила бы в ответ пилюлю — пах! — и не было бы ее уже. Что бы сказал дома? Как смотрел бы в глаза Ерофеичу и остальным? Если б только знать, что доведется вернуться назад… Сам же учил: сначала проверь, как следует, удостоверься, а потом уж и руби.
А может, это был всего лишь банальный ПМС. Женьке тоже, бывало, в эти дни крышу сносило — хоть прячься. Вот только с Лерой это происходило все чаще и чаще. Да и не ребенок она уже давно.
Чего он вообще хотел? Не всю же жизнь в няньках сидеть. Но обидное «ты», которым она словно плюнула в него в кают-компании, острой иголкой скребло на бьющемся под водолазкой сердце. Попала в самую душу. А она и так уже была седая.
«Я не твоя собственность!» Он никогда и не претендовал на это. Хотя внутренне всегда ревновал к вьющимся вокруг ухажерам, прекрасно осознавая, что однажды придется ее отпустить. Неумело, но пытался, как мог, заменить ей отца…
Не заслужил он такого. Хоть и понимал, какой пожар метался у Леры в душе после того рокового выстрела. Ничего не попишешь. В новом мире каждый рано или поздно должен через это пройти. Просто для того, чтобы выжить или доказать свое право на жизнь.
— Это захват? — тем временем со сталью в голосе поинтересовался Тарас у серого комбинезона.
— Пока не знаем, — туманно ответил тот и перекинулся несколькими словами с рослым бойцом, слова которого переводил снаружи.
Тут Лера, наконец-то, рассмотрела его как следует. То, что она вначале приняла за рога, оказалось двумя разведенными по сторонам каски сегментами хитроумной системы — то ли бинокля, то ли прибора ночного видения. Раньше девушке такого видеть не приходилось.
Да и сам костюм бойца сразу приковывал к себе внимание. Лицо человека полностью закрывала маска в виде какого-то скалящегося чудовища с прорезями для глаз и приплюснутым раздвоенным носом; в районе подбородка маска оканчивалась верхней половиной челюсти с двумя выпирающими клыками.
Иссиня-черная броня, покрывавшая торс и полускрытая навешанной поверх разгрузкой, была сделана из подогнанных друг к другу эластичных пластин непонятного материала, с виду походившего на чешую. Довершали экипировку тяжелые ботинки на высокой шнуровке и перчатки с металлическими шипами-набойками в местах сочленений суставов.
Остальные встречавшие, за исключением переводчика в комбинезоне, — на нашивке у него был изображен запертый в белый круг черный дракон, — были экипированы так же.
Заметив любопытный взгляд Леры, воин что-то коротко сказал из-под маски, и девушка поспешила отвернуться.
— Сдайте оружие.
— С какой стати, — подобрался явно ожидавший такого требования Тарас. — Я не двинусь с места, пока не получу разъяснения, какого черта здесь происходит.
— Это приказ. Внутрь с оружием нельзя, — перевел комбинезон. — Если все пройдет благополучно, вам его, возможно, вернут.
Подчеркнутые если и возможно Батону очень не понравились.
— Возможно? — угрюмо уточнил он.
— А если мы не хотим? — расправил плечи Тарас. — Тогда что?
— Поверьте, это в ваших же интересах.
— Боюсь, у нас нет выбора, капитан, — ответил Савельев и, покорно развернув рукоятью вперед, первый сунул свой пистолет в протянутую руку подошедшего к нему солдата.
— Ладно, делайте, что говорят.
Команда неохотно стала разоружаться под стволами автоматов.
— Да-да, и ножи тоже, — раздраженно поторопил Тарас мешкавших поваров.
Те возились дольше всех, и на лицах не только переводчика, но и остальных членов команды появилось удивление. Лишь маски солдат оставались непроницаемыми. Казалось невероятным, что в комбинезонах коков может оказаться целый арсенал из ножей, ножичков, пилок и всевозможных разделочных и боевых топориков. Их было столько, что паре солдат пришлось притащить откуда-то пустой цинк из-под патронов.
Когда с этим было покончено, из расстегнутой куртки Леры показалась усатая мордочка Чучундры.
Начальник охраны что-то опять глухо крикнул под шлемом, ткнув в нее пальцем.
— Это еще что? — ахнул переводчик.
— Ее не дам! — воинственно сверкнула глазами девушка, плотнее кутаясь в «натовку». — Она ручная. Я без Чучундры никуда не пойду!
— Тогда все на дезинфекцию, — неохотно капитулировал комбинезон. — Вас проводят.
При слове «дезинфекция» Леру пробил озноб. Уж она-то не понаслышке знала все прелести этой необходимой в изменившемся мире процедуры. И хоть она не единожды ее проходила, по впадинке позвоночника пробежал холодок.
— Но ведь это Антарктика, — попробовал вмешаться Савельев. — Здесь нет радиации, мы не заражены.
И запоздало вспомнил про таящийся в недрах Двести одиннадцатой биологический кошмар.
— Вы достаточно времени провели на атомном крейсере, в котором произошла авария. Наверняка питались местной едой, рыбачили. Могла быть утечка или что-то еще. Наша бригада все проверит и предоставит отчет, — тоном, не терпящим возражений, отверг все доводы переводчик. — Таков порядок. Одежду после проверки вам вернут. Женщинами займутся отдельно. Идемте. Да, и можете звать меня Яков, я отвечаю за всех русскоязычных беженцев на борту.
Лера почувствовала облегчение. По крайней мере, не придется снимать портки перед толпой моющихся мужиков.
Когда процедура очистки тел и одежды, наконец, закончилась и команда, снова переодевшись, собралась в очередном тамбуре перед большой шлюзовой дверью, Яков вышел вперед. На этот раз в его руках вместо мегафона была папка. Конвоиры не отходили ни на шаг.
— Долго вы еще нас мурыжить будете? — недовольно проворчал Тарас, одергивая под курткой водолазку. — Давайте к делу уже.
— Чистили-чистили, мыли-мыли, — ворчливо скреб себя Треска. — А вон, все равно, как проклятый.
— Не брюзжи, — одернул приятеля Паштет. — Сделали, и ладно. Я давно помыться хотел.
— Что ж, раз все готовы… — проигнорировав бубнеж поваров, Яков нажал несколько кнопок на стенной консоли, и круглая дверь отъехала в сторону. — Добро пожаловать на «Черный дракон»!
За заслонкой оказалось несколько лифтовых клетей, убранных решетками, освещенных алыми стробоскопами аварийных мигалок. По жесту куратора команда разбилась на несколько групп и зашла в кабины, которые немедленно пришли в движение, поднимаясь.
Внутри загадочное судно казалось еще более огромным, чем снаружи. Циклопический плавучий город со своими импровизированными улочками, жилыми кварталами, рабочими отсеками, наполненными деловито снующими по своим делам людьми.
Некоторые «улочки» были так широки, что по ним даже могли проезжать толкаемые хозяевами повозки, груженные всякой утварью от посуды до корзин с диковинными грибами или просто прикрытые парусиной, под которой выпирало что-то, очень похожее на крупные кости.
Где-то в невидимом загоне блеяли козы, кто-то похрюкивал, квохтали куры. На судне был скот — а значит, и нормальное мясо. В подтверждение Лериной догадки в поле зрения показался лоток с вяленым мясом, к которому выстроилась косая очередь. В руке каждого из ожидающих девушка разглядела мятую бумажку с номером.
— Еда по талонам, — сказал за ее спиной Савельев. — Жестко.
— У нас по расписанию было, — пожал плечами Ворошилов. — И никакого гемора.
Все еще злившийся метеоролог не удостоил его комментарий вниманием.
— Какой источник энергии должен питать такую махину в течение двадцати лет? — в соседнем лифте Батон переглянулся с Тарасом.
— Колоссальный, — только и ответил тот. — Ты ж смотри, целый «грузовик» под цитадель переделали. И ведь довоенный. На реакторах идет, не иначе.
— Нефтяник?
— Хрен разберешь.
— Интересно, чей он.
— Скоро узнаем. Но явно не наш будет, судя по переводчику. Если солдатня не по-нашему балакает… Эй, на борту много русских?
Яков промолчал.
— А чем мы вообще обязаны столь высокой аудиенции? — усмехнулся Макмиллан. — Надо же, сам Император! Ты видел когда-нибудь живого Императора, а, Митч?
— He-а, бро.
— Император лично встречает всех беженцев перед забором, — скупо и непонятно пояснил Яков. Забором? — удивился Рэнди, но переводчик снова предпочел промолчать.
Сквозь лифтовые решетки остро пахло машинным маслом, электропроводкой, потом и оружейной смазкой, мешавшейся с жаром приготавливаемой еды и какими-то пряностями. От некоторых запахов у Леры закружилась голова, и девушка, стиснув прутья кабинки, прижалась к ним лбом, чувствуя, как призывно заныл желудок, а во рту вязко собралась слюна. Только сейчас она вспомнила, что ничего не ела с момента, как покинула базу.
Недовольно пискнувшую мышь пришлось застегнуть в кармане. Лера боялась, что любопытный зверек ненароком может задать стрекача, — ищи ее потом тут.
А от очередной палубы, представлявшей собой нечто наподобие рынка, щедро освещенного светильниками и несколькими прожекторами, у Паштета и Трески глаза на лоб полезли — сколько же всего тут было. Запчасти, одежда, всевозможные водоросли и морепродукты, недовольно квохчущая в клетках живность и прочие атрибуты подобных мест. Позже команде «Грозного» пришлось только дивиться на открывшиеся чудеса во время устроенной для них короткой обзорной «экскурсии». Запросто открывать основные карты невесть откуда взявшимся чужакам обитатели танкера не хотели. Юркий чумазый карапуз попытался умыкнуть с лотка особо сочный аппетитный гриб, вид которого Лере был не знаком, но был тут же ловко перехвачен за руку одним из патрульных солдат и переправлен обратно к ворчавшему продавцу. Вынырнувшая откуда-то мать с причитаниями отвесила нерадивому чаду подзатыльник. Ребенок захныкал.
Некоторые дети, побегавшие мимо, на мгновение останавливались, неприкрыто глазея на чужаков. Многие из них что-то жевали, некоторые прижимали к груди неуклюжие самодельные игрушки, явно собранные из чего попало. Тахома, ласково улыбнувшись, помахала одному из них, но приблизиться к кабине ребенку не позволили стоявшие спиной к «гостям» охранники.
Сбавляли шаг и взрослые, на лицах которых, в отличие от искреннего детского любопытства, мешались самые разные чувства — от интереса до настороженности и даже неприязни. Лишним ртам тут явно были не особо рады. На бледных лицах в тусклом свете поблескивали усталые глаза.
Здесь обретались представители множества народностей, не знакомых Лере. Цвет кожи, белой, почти прозрачной, пожалуй, был единственным, что объединяло собравшихся здесь людей.
— Что с тобой? — обернулась Лера, когда американка всхлипнула.
— Я так давно не видела детей. Дочь у меня тогда на родине осталась, Кэрол, — тихо проговорила женщина. — Муж тоже пилотом был. Мотался все, не успевал ничего. Она то со мной, то с бабушкой. Он на день рождения все хотел ей собственными руками что-нибудь сделать, чтобы запомнилось. Все увольнительные в гараже пропадал. А вот, не слупилось, — Тахома провела дрожащей рукой по волосам Леры. — Была бы, наверное, как ты сейчас. Если жива осталась.
Лера не нашлась, что ответить. Американка впервые впустила ее так глубоко в собственное горе; такого не случалось даже в долгие часы уроков английского. Мягко перехватив руку женщины, Лера сжала ее.
У всех у них было, кого оплакивать.
— Это Ковчег, — благоговейно прошептал Паштет, инстинктивно проверяя тетрадь Птаха во внутреннем кармане «натовки». — Мы как Ионы… Ионы во чреве Кита.
Вспомнив одно из многочисленных высказываний блаженного, повар чуть отогнул рукав куртки и потер небольшое покраснение на тыльной стороне запястья. Кожа немного зудела.
На каждую палубу имелся охраняемый выход с двойными решетчатыми дверьми, но лифты, не останавливаясь, продолжали свой путь наверх. Они неторопливо двигались, словно на экскурсии, давая возможность гостям все как следует рассмотреть.
Сквозь боковые прутья решетки Лера видела Батона, Тараса, Макмиллана и Треску в соседней кабинке, но каждый раз, когда охотник поворачивал голову в ее сторону, демонстративно отворачивалась, всем видом показывая, что увлечена осмотром, но внутренне испытывая трепет, густо мешавшийся со страхом неизвестности.
А она-то думала, что их «Грозный» — самый большой уцелевший корабль в мире. Ну, разве что еще тот, «Лев Поликарпов», на котором приплыли ее родители. Сколько же человек должны были обслуживать такого гиганта? И сколько всего их тут на борту? Членов команды, рабочих, военных, простых обитателей… Кто управлял всем этим кишащим муравейником? Иного слова девушка попросту не смогла подобрать.
От наваливавшихся друг на друга вопросов, на время потеснив чувство голода, остро заныло в висках. Или это от железных прутьев, к которым прислонилась лбом Лера? Отстранившись, она посмотрела на Тахому и стоявшего рядом с ней Якова, что-то сверявшего в своей папке. Переводчик перелистывал страницы и чуть шевелил губами, иногда морща лоб. Каждый раз, как лифты миновали очередную палубу, со всех сторон неслась незнакомая речь. И на всем, куда ни глянь, лежал четкий отпечаток востока. Одежды, лица, доспехи патрулировавших проходы военных… Женский голос объявил что-то по внутренней громкой связи на нескольких языках. Но русской речи Лера дождаться не успела, — палубы исчезли из вида. Освещаемые кроваво-красными сполохами лифты въехали в узкий бетонный коридор и, проехав еще немного, остановились.
Еще некоторое время команда терпеливо переминалась, ожидая, пока охранники по ту сторону кабинок не отопрут лязгавшие засовы и не сдвинут в стороны складывавшиеся гармошкой решетчатые двери.
— Не нравится мне тут, — поделился с приятелем своими тревогами Паштет. — Странное место. На тюрьму шибко смахивает.
— Ага, казематы какие-то, — ежась, согласился Треска. — Внизу и то веселее было. И тянет откуда-то, слышишь?
— Из шахты, наверное.
— Ну. Прозвиздониться еще не хватало. Я вон и так весь чешусь.
— Может, это тебя на «Поликарпове» хватануло?
— Фиг знает, чувак.
Наконец все выбрались на полукруглую площадку с низким потолком; с нее под небольшим наклоном уводил вверх один-единственный коридор, устланный длинным ковром и тускло освещенный развешанными по стенам светильниками. На площадке дежурила еще пара автоматчиков.
— Следуйте за мной, — пригласил Яков и первым вошел в коридор. Через несколько десятков метров ход окончился полукруглой дверью из двух фрагментов, с ручками, выполненными в виде символов «инь» и «янь». Возле них, сложив руки за спиной, изваянием застыл статный пожилой мужчина — тоже восточной наружности — в пестрой церемониальной одежде, чуть потускневшей с годами, но не потерявшей своего лоска.
Подойдя к нему, Яков понизил голос и сказал несколько слов. Дворецкий с кивком скрылся за дверью. Через некоторое время он вернулся, и переводчик повернулся к окончательно оробевшей Лере и остальным.
— Прошу, входите. Великий Император ждет вас, — он шире распахнул дверь и сделал жест, приглашающий следовать за ним.
Что раньше хранилось в этом ангаре, контейнеры с сухогрузом или сырое, необработанное топливо, сейчас уже трудно было сказать. Потолок терялся в сумраке. На полу, подставках, подвешенных на цепи кадилах, — всюду были расставлены причудливые светильники и лампадки, бросавшие косые тени на развешанные по стенам картины и тканые полотна ручной работы, изображавшие животных и местности, которые были незнакомы Лере. Были тут и вазы, и еще множество старинных предметов роскоши, прятавшихся от света по темным углам.
Так же вели себя и охранники, бездушными призраками маячившие на границе света и тьмы. Да, хмыкнул Батон, на безопасности тут явно не экономили…
Ковер, покрывавший коридор за дверью, продолжался и здесь, упираясь в некое подобие трона на небольшом возвышении с несколькими ступеньками. Когда-то это было большое кабинетное кресло из крокодиловой кожи; со временем ему придали больше помпезности, покрыв невесть откуда добытой искусственной позолотой и поставив на массивные ножки в виде когтистых звериных лап, крепко впивавшихся в помост.
Подойдя ближе, Лера вздрогнула и сбилась с ровного шага. В кресле-троне, неподвижно ожидая их, восседало чудовище. Только при ближайшем рассмотрении стало ясно, что находящийся перед ней человек облачен в униформу, как и солдаты-охранники, только венчавший голову шлем с мордой непонятного страшилища массивнее и пышнее украшен.
— Благо всего человечества! — приблизившись к трону, Яков поклонился. — Мой Император, вот выжившие, которые послали сигнал.
Шлем-маска еле уловимо дернулся, словно скрытый за ним человек дремал или был погружен в какие-то свои мысли. Поднявшись, Император медленно потянул шлем вверх, рассыпая по плечам длинные седые пряди волос.
— А этот чувак любит эффектные появления, — фыркнул Треска, ткнув Паштета в бок.
— Тсс, — грозно зашикал тот.
Макмиллан, поддавшись порыву, даже потянул с головы шляпу.
Из-под матовой брони неторопливо появился волевой подбородок с длинной бородкой, прямой росчерк губ, орлиный нос и цепкие серые глаза под бровями, закрученными вверх, как у филина. Перед командой «Грозного» предстал Великий Император.
— Добро пожаловать! — торжественно провозгласил он, водружая шлем на подлокотник кресла. — Меня зовут Ким Им Су. Я, Последний Император тэхан мингуква(Республика Корея), приветствую вас на борту «Черного дракона», готового предоставить вам убежище и кров! Разумеется, если вы не враждебны и не пытаетесь заманить нас в вероломную ловушку, что, хочу сразу предупредить, абсолютно бесполезно.
— Вот тебе и представился, — хмыкнул в кулак Ворошилов.
— Нам пришлось отклониться от первоначального курса, чтобы прибыть сюда ради сигнала бедствия, который вы передали. С вашего позволения, мне хотелось бы познакомиться с каждым из вас. Не будете ли вы так любезны коротко рассказать о себе? Кто здесь капитан?
Члены команды, начиная с Тараса, сбивчиво представлялись один за другим, коротко добавляя кто какую информацию о себе.
— Расскажите, как вы попали в эти края, — попросил вождь, снова опускаясь в кресло.
Оглядев стоявших рядом друзей, Тарас принялся рассказывать историю их злоключений с момента, когда в Пионерское убежище пришла польская делегация. Вставший возле трона Яков переводил.
— И вот мы здесь, — наконец закончил свой рассказ Тарас и провел пятерней по отраставшему ежику волос.
— Но это же край света! — искренне не понимая, воскликнул Ким Им Су. — Какой смысл бежать от одной смерти в лапы другой! Тем более, если лодка питала Убежище, растрачивая драгоценные ресурсы… Что привело вас сюда? В чем истинная причина?
— Вирус, — опередив Савельева, сказал Батон. — Штаммы старинного вируса, разработанного учеными Рейха во время Второй мировой войны и спрятанного здесь, в Антарктике, на секретной базе «Двести одиннадцать».
— Хм, вирус, — откинувшись в кресле, Император некоторое время гладил длинную жидкую бородку, чуть смежив по-старчески подрагивающие веки. — Как вы узнали о нем?
— В наше убежище прибыл отряд поляков, располагавших картами и необходимой документацией по разработкам штаммов и местонахождению полярной базы немцев, — ответил Тарас. — Общим решением была организована экспедиция.
— Крестовый поход… — снова задумчиво протянул Император. — Немецкие ученые славились своей извращенной жестокостью и изобретательностью. Гитлер был достаточно тщеславен и суеверен, чтобы пойти на любые уловки ради победы в войне. Но, как показала история, его зловещим мечтам не суждено было сбыться. К сожалению, насколько я вижу, наследие тех мрачных лет продолжает напоминать о себе. И что же случилось, когда вы нашли этот… вирус?
— Я уничтожила его, — сказала Лера и оглядела стоявших рядом мужчин. — В одиночку. Но прежде из-за него погибло много людей, — вставил Савельев, но Император, казалось, полностью заинтересовался Лерой.
— Каким образом?
— Выжгла огнеметом, — девушка смело выдержала взгляд самопровозглашенного правителя.
— Дитя. Порывы, свойственные молодости. Мы могли бы исследовать его и, возможно, изобрести сыворотку, способную укротить расползающиеся по миру мутации. «Дракон» оборудован соответствующей лабораторией.
— Мы тоже так думали, — не унималась Лера. — Но в результате погибли наши друзья!
— Что ж. Мне жаль ваших друзей. Вас осталось так мало…
— Слова. Эта зараза не должна больше распространяться! Я сделала то, что должна была.
— И это тоже слова, — мягко улыбнулся Император. — Внутри этой девушки бушует огонь. Не всякому под силу его укротить. Но в то же время слова помогли спасти ваших друзей. Ваш сигнал.
Только сейчас Лера окончательно осознала тот факт, что находится здесь именно благодаря своим исповедям, которые поверяла безмолвному микрофону в радиорубке. А ведь она оставляла в посланиях не только координаты и призывы о помощи, но и свои собственные переживания. Выходит, частичку плача ее души слышали другие, посторонние люди. Но сейчас она не чувствовала и тени смущения или раздражения из-за того, что кто- то вторгся на ее территорию. Сделанные записи действительно помогли.
— Но почему вы приплыли сюда, перехватив сигнал? — спросил Тарас. — Стоило наугад соваться? Не боялись напороться на цикличный сигнал?
— Я размышлял над этим. Но, как видите, все случилось, как случилось. За последние годы рисковать и перепроверять все по несколько раз стало моей святой обязанностью. И, разумеется, у вас тоже есть вопросы, — Император посмотрел на коптящую лампадку, сочащуюся воском на край подлокотника, и с отрешенным лицом сдавил потухшее пламя двумя пальцами с длинными ногтями. Проследил, как в стоячем воздухе змейкой неспешно закручивается тоненькая ниточка дыма. — Ну, так послушайте.
Незадолго до Последней войны, предчувствуя назревающий международный конфликт, корейский миллиардер-промышленник, владелец крупнейшего корейского чеболя, занимавшегося судоходством, Ким Им Су загорелся идеей создать своеобразный Ковчег. Из одного из многочисленных танкеров, которыми он владел, был сделан невероятный по своим размерам плавучий город, способный обеспечить проживание нескольких сот людей в течение многих десятилетий.
— Жилые отсеки, вертолетные выезжающие площадки, плантации овощей, свинофермы, лаборатории, — «Черный дракон» стал самым засекреченным судостроительным проектом в Корее, — вздохнул Им Су и постучал пальцами по лежащему на подлокотнике шлему. — В момент Катастрофы корабль находился уже в море… Трудно было сдержать панику, но со временем невероятными усилиями мне все-таки это удалось.
Осознав, что привычному миру пришел конец и устоявшиеся законы теперь не более чем пустой звук, Им Су объявил себя Последним Императором Кореи. «Черный дракон» превратился в автономное феодальное интернациональное государство, подбирая по всему свету выживших всех языковых групп и народностей. Заново возрождались канувшие в лету традиции — кодекс воинов, преклонение перед императором, прочие ритуалы, стертые с лица земли еще до пожара войны.
— Это все замечательно, хоть и звучит совершенно невероятно, — Тарас погладил усы. — Но в таком случае — чего вы хотите от нас?
— Меня интересует ваша субмарина, — без предисловий перешел к делу Император. — Это тоже своего рода чудо. Я знал, что флот России располагал множеством уникальных технологий и разработок, но увидеть их своими глазами спустя столько лет после всемирного уничтожения — настоящее чудо. Такие механизмы сейчас не просто на вес золота, они бесценны.
— И?
— Я могу своими средствами починить ее, — предложил Император.
— Взамен на?.. — Тарас терпеливо подталкивал властителя к сути. — Почему бы вам просто не избавиться от нас, а самому завладеть лодкой?
— Вы правы. Это в моих силах, — согласно кивнул Император. — У меня много ремонтников и инженеров на борту, достаточное количество моряков и военных. По одному моему приказу вы из спасенных превратитесь в пленников. Но сейчас у нас некоторые проблемы с посадочными местами. К тому же убивать вас попросту бессмысленно, хотя на борту и есть, кому управлять этим вашим монстром. Но определенное могущество наделяет меня особыми возможностями, которые выгодны и мне, и вам. Мы можем стать союзниками в исследовании нового мира! Объединиться против общей угрозы человеческого геноцида. Я дам вам людей, чтобы увеличить команду, и вы снова отправитесь в путь.
— Мы хотим домой! — ответила Лера, внутренне подметив, что не боится этого загадочного человека и даже не ощущает трепета. Хотя у тех же Паштета и Трески, судя по кислым рожам, давно тряслись поджилки.
— Прекрасно, а по пути будете исследовать и передавать информацию на «Дракон». Что скажете?
— Нам нужно подумать, — за всех угрюмо ответил Тарас. — И желательно на своем корабле…
— Благо всего человечества!
Дверь позади них тихонько открылась, и к трону с поклоном приблизился один из людей в салатовом комбинезоне химзащиты, уже без шлема, — один из ушедших с проверкой на «Грозный». Некоторое время он что-то негромко говорил.
— Хорошие новости: с вашей субмариной все в полном порядке. Не считая поломки, разумеется. Но это устранимо. Важно, что радиации и биологической угрозы нет, — он жестом отпустил лаборанта. — Никаких утечек.
— Отрадно слышать.
— Что ж, понимаю. Дадите знать, когда примете решение. Вы голодны? Думаю, мы поможем вам с припасами. Можете возвращаться на свою лодку, а мы тем временем тут как следует все осмотрим.
— Не ходите на базу, — на ходу бросила через плечо Лера, увлекаемая к дверям Батоном. — Там все равно уже ничего нет.
— Мы учтем ваше пожелание, — с легким кивком и полуулыбкой ответил ей Император. — Благо всего человечества!
«Конечно же, не учтете», — подумала Лера, пока дворецкий закрывал за ней дверь. А еще, прочесывая окрестности, они могли довольно быстро обнаружить церковь Мигеля. Об этом Лере хотелось думать меньше всего. Как поведет себя с ним Император?
— Не нравится мне все это, — настороженно буркнул Батон.
Так или иначе, но аудиенция была закончена.
* * *
«Судовой журнал.
Земля королевы Мод. Исследовательская станция „Новолазаревская“.
Время стоянки — … — ые сутки.
Черт… Не пускающая нас ледышка продолжает преподносить сюрпризы. Оставаясь на приколе в виду невозможности своими силами устранить поломки, в координатах семьдесят градусов сорок шесть минут южной широты и одиннадцать градусов сорок девять минут восточной долготы встретили корейский танкер „Черный дракон“, принадлежащий бывшему миллиардеру, провозгласившему себя Последним Императором. Корабль превращен в своего рода Ноев Ковчег, курсирующий по миру. Чудеса, да и только. Целая плавучая крепость-город, которую мы столько времени суеверно принимали за мифического „Голландца“, неоднократно виденного во время бурь и штормов. Это еще раз доказывает, что не мы одни были в море в Тот Самый Последний День.
Верно говорят, что у страха глаза велики. Правда, последствия войны вынудили нас всего бояться. Но прибывшее на наш сигнал бедствия судно действительно поражает размерами. Оно огромно! Почти в три раза больше нашего атомника. А чего стоит артиллерийская башня на носу в виде головы дракона… Шутки шутками, а испугаешься тут.
На борту целые мини-общины, рынки, улицы и фермы. Собранные народности перемешиваются и бурлят, словно в одном большом… нет, гигантском котле. Невероятное зрелище, тем более фантастичное спустя столько лет.
Нам предложили присоединиться к Императору взамен на помощь с починкой „Грозного“. Не знаю. Неужели действительно получится отсюда уплыть? Посмотрим.
Принявший командование судном старший помощник Тарас Лапшов».
* * *
В многочисленных снах Лера видела не только кровавые эпизоды и сцены жестоких побоищ. В них были и уголки для воспоминаний веселых и жизнерадостных, связанных с оставшимися на далеком берегу друзьями, взрослыми и молодыми. Разбитными говорливыми девчонками, с которыми Лера, портя молодые руки, коротала время за многонедельным трудом на ферме по выращиванию грибов, чтобы прокормить Убежище.
Отдельное место занимали родители. Но, поскольку Лера не могла их помнить отчетливо, зачастую это были лишь неяркие, ускользающие моменты. Скорее даже вспышки. Слышались голоса, обрывки маминых колыбельных. Тепло ее рук, которое девушка инстинктивно ощущала. Но чаще всего, конечно, были это сцены их жестокой погибели либо в зубах пингвинов, клювами разрывавших плоть, либо от рук австралийского капитана-убийцы, которые уже самостоятельно замешивало истерзанное переживаниями воображение.
Находились в снах и первые мужчины, оказывавшие с виду застенчивой девушке, в любой момент способной дать сдачи, всевозможные знаки внимания — от натасканных с поверхности драгоценностей, до простеньких самодельных безделушек, годных на употребление в быту.
Ненавистный дебиловатый Витька Боровиков — прыщавый отпрыск главы Старейшин, за которого ради выгоды кланов ее насильно пытались выдать замуж. Несколько мародеров, так и норовивших уложить непокорную лису в постель, — просто ради веселья, на один раз. Ни с одним она так и не сошлась, чтобы где-нибудь в темном переходе скомканно познать первые премудрости обычной плотской любви.
Хотя природа частенько вступала в свои права, нередко заставляя девичье тело покрываться испариной, а Леру — выгибаться сквозь дрему, судорожно закусывая палец, чтобы удержать рвущийся с губ стон неумелого короткого оргазма. И каждый раз она не успевала как следует разглядеть лица партнера. Да и к чему, собственно, ей это было?
Потом, приходя в себя, Лера снова плакала, стыдливо утыкаясь лицом в подушку и разметывая по ней алые, как кровь, спутанные от влаги волосы. Ей хотелось любви. Простой человеческой ласки, о которой она ничего не знала, рисуя для себя картину лишь по разговорам подруг, давно свивших собственные гнезда и нарожавших бледных, не видевших света детишек. Немудреное маленькое счастье в своем уголке. Разве она желала так много?
Несправедливо. Ведь должен когда-нибудь настать и ее час?
В этот раз ей приснился Император, пляшущий на своем горящем троне, разевая клыкастую пасть, в которой словно червяк извивался слюнявый раздвоенный язык. Еще у него был хвост. Многочисленные лампадки и светильники освещали картины и тканые полотна, на которых, кривляясь и преображаясь, корчились неведомые существа. Сонные бредни никак не хотели отпускать.
Проснувшись в холодном поту, Лера спустила ноги с койки и стала торопливо одеваться.
Когда совещание на «Грозном», посвященное дальнейшим действиям, закончилось, Тахома отложила ставшие повседневными языковые упражнения с Лерой, которая уже многому успела научиться и умела поддерживать разговор. Нужно было помочь неразлучным поварам приготовить нехитрый ужин из водорослей и тушеных кальмаров. Девушка же прихватила Библию, небольшой кулек, который заранее собрала на камбузе, и, заперев в каюте обиженно пискнувшую мышь, незаметно улизнула с судна.
На всякий случай постучав, Лера скользнула в церковь.
— Привет. Ау. Мигель, ты тут?
— Зачем ты пришла?
Священник выдвинулся навстречу из скрывавшего его сумрака так неожиданно, что Лера вздрогнула. И еще голос: теперь от него явно сквозило холодом.
— Я… — девушка было растерялась, но быстро нашлась: — Ты видел корабль?
— Да, видел, в окно, — все так же отстраненно согласился Мигель. — Такую махину нельзя не заметить.
— Классно, да? — глаза Леры горели азартом. — Там внутри целая крепость! И сколько всего, ты бы только видел!
— Всякое может быть.
— Представляешь, им удалось перехватить мою последнюю передачу! Вот мы смогли бы уплыть — было бы здорово!
— Куда? — пожал плечами Мигель.
— Домой же, конечно! — словно дурачку, ласково объяснила девушка. — Только Император — это тамошний руководитель — хочет, чтобы мы при этом ему помогали и проводили всякие исследования.
Лера прямо лопалась от бурливших эмоций. О таком событии она могла только мечтать. Но настроение собеседника не осталось для нее незамеченным.
— Что-то не так?
— Да все, если честно, не так.
— Ах да. Вот, это котлеты из филе «рыбы антарктических льдов», нам на танкере продукты дали, — скинув на пол рюкзак, Лера выудила из него кулек с подарком. — Тебе. Сама готовила! Очень вкусные.
— Спасибо, — принимая угощение, Мигель попытался изобразить подобие улыбки, но получилось вяловато. — Знаешь, Батон…
— Послушай, — сразу заторопилась девушка, застегивая молнию рюкзака. — Если он тебе там всякого наговорил…
— Лера, — Мигель мягко выставил ладонь, обрывая девушку. — Сейчас темные времена, и его опеку над тобой можно понять.
— Да нет же! Нельзя! — Лера упрямо тряхнула челкой выбившейся из-под сползшей на затылок шапки. — Какое ему дело! Я взрослый самостоятельный человек, способный позаботиться о себе и принимать решения!
— Но это же не по правилам, — попытался возразить Мигель.
— В этом мире больше нет правил — или ты забыл? Все это — голод, разрушения, смерти! Мы можем научиться заново жить! Попробовать восстановить руины. Ты должен плыть с нами! У меня же Библия есть! Ты им нужен!
— Существовать, — поправил священник. — Всего лишь существовать. И кому — «им всем»?
— Всем тем людям! — Лера сделала неопределенный жест и чуть не подпалила руку колыхнувшемся огоньком лампадки с китовым жиром. — Ну, почему ты не хочешь понять? Мы же можем попробовать все сначала. Все вместе. Ну почему вы, мужики, никак не хотите понять?!
— Да нет больше ничего, усвой же ты, наконец.
— Раз так… Что ж. Приятного аппетита, — скупо пожелав напоследок, Лера хлопнула дверью и, что-то раздраженно бормоча себе под нос, направилась вниз по тропинке.
— Потому, что не можем мы уже ничего, — вздохнул Мигель, над дюжиной остывших котлеток, старательно слепленных аккуратной женской рукой. Аромат от них исходил восхитительный.
