Глава 14
Ужин в саамской веже

– Костя… Ты?!.. – только и смогла выдавить Надя.

Парсыкин был не намного красноречивей.

– Надя… Ты как… ты почему здесь?.. – Впрочем, парень быстро опомнился и протянул руки к открытой двери: – Да чего мы стоим?! Пойдем ко мне, ты ведь голодная, наверное? Я как раз ужинал… За едой и расскажешь все.

Он повернулся к удивленно моргающим охотникам и коротко бросил уже совсем другим – сухим и жестким тоном:

– Живо к кухарке! Пусть несет еще еды. И побыстрей!

Гутто и Рукки как ветром сдуло. А Парсыкин опять уже широко улыбался, продолжая приглашать Надю гостеприимными жестами в вежу.

Девушка не до конца еще пришла в себя от столь неожиданной встречи. И уж никак нельзя было сказать, чтобы она этой встрече обрадовалась. Не так уж много времени прошло после Костиного предательства, слишком живы были воспоминания… И тем не менее, Надя понимала, что сейчас определенно не место и не время сводить старые счеты. Судя по всему, Парсыкин был в сыйте не последним человеком. Почему, как – совершенно непонятно, но она, что называется, нюхом чуяла, что от Кости сейчас для нее очень многое зависит. Если вообще не все. И нужно пока засунуть куда подальше свою неприязнь к этому человеку и, по крайней мере, попытаться узнать текущее положение дел в сыйте и Костину роль здесь. А дальше будет видно. В любом случае, прощать предателя она не собиралась, но пока что для нее была куда важней жизнь любимого мужа. Ради этого можно было немного и потерпеть.

– Прошу, прошу! – закивал Костя. – Чего же ты замерла? Что, так сильно тебя огорошил? – Парень заливисто рассмеялся.

Однако Надя все же сумела заметить, что смех его не был искренним. В Косте чувствовалось напряжение. Ведь он, хоть и был предателем, дураком отнюдь не являлся. А значит, прекрасно понимал, что именно она о нем думает. И, чтобы его слегка успокоить и расслабить, девушка тоже улыбнулась в ответ:

– Еще бы не огорошил! Просто чудеса какие-то. Надеюсь, развлечешь меня своей историей?

– Развлеку, развлеку. Ты заходи давай. Там, конечно, не хоромы, но все-таки.

Надя стронулась наконец с места и, согнувшись перед дверью, вошла внутрь жилища.

В веже царил полумрак и сильно пахло дымом. Впрочем, удивляться и тому, и другому не стоило. Свет проникал лишь через крохотное оконце, затянутое какой-то мутной пленкой – служившей когда-то, скорее всего, оболочкой некоего внутреннего органа оленя, – через открытый покуда дверной проем да сквозь отверстие в центре крыши, использующееся в качестве дымохода. Дым же давал выложенный из камней круглый очаг в центре земляного пола, устланного, правда, по краям жилища оленьими шкурами. Была здесь еще грубо сколоченная лавка, кособокое подобие стола, да низенькая лежанка возле одной из стен, также застеленная шкурами. Над невысоким, едва ли в метр рядом бревен загибались кверху, переходя сразу в крышу, гнутые жерди, на которых, опять же, были натянуты оленьи шкуры. Да и пахло внутри жилища, помимо дыма, теми же шкурами. Наде, во всяком случае, этот кисловатый запах не понравился.

– Садись, – показал на лавку Костя. – Налегай, вон, на рыбу, а то я мясо съел уже. Но и его сейчас принесут, так что не стесняйся, ешь, сколько влезет.

Куски жареной рыбы лежали в берестяной плошке и выглядели вполне аппетитно. Во всяком случае, при виде еды Надя поняла, что она на самом деле весьма голодна. Поэтому заставлять себя упрашивать она не стала: сбросила на лежанку бушлат, развязала бандану и подсела к столу.

Костя примостился с краю, продолжая с любопытством разглядывать девушку.

– Ну, давай, рассказывай, как ты здесь очутилась, – в конце концов не выдержал он.

– Нет уж, – проглотив большой кусок рыбы, глухо ответила Надя, – давай ты первый, а то я подавлюсь, если стану болтать. – Она и впрямь закашлялась, едва не проглотив незамеченную косточку, и Костя замахал на нее руками:

– Ты и впрямь пока помолчи! Ешь спокойно. Ладно, я первый начну. Тебе как, по порядку рассказывать или только самое главное?

Наде, конечно, хотелось побыстрее узнать обстановку в сыйте, но она опасалась вызвать у Кости подозрения странными вопросами, тем более что тактику поведения и свою «легенду» она еще не успела как следует продумать, а потому, вгрызаясь в очередной кусок рыбы, сделала свободной рукой круг – по порядку, мол.

И Костя Парсыкин, который, как помнила девушка, всегда был большим охотником до разговоров, вести которые предпочитал в основном сам, с видимым удовольствием начал свой рассказ.

Как оказалось, разгромленные в конце зимы возле Полярных Зорь варвары, точнее – их разрозненные остатки, не стали объединяться и разбрелись кто куда. Сам Костя присоединился к одной из таких групп численностью около пяти десятков человек, которую вскоре и возглавил, Костя хорошо помнил рассказы Нанаса об окрестных городах и о родном сыйте и понял, что в Мончегорск с Оленегорском им лучше не соваться, а вот в «благополучном» саамском поселении они вполне бы смогли устроиться. Какое-никакое оружие – ножи, топоры, луки, с десяток арбалетов, даже один карабин (в котором оставался, правда, единственный патрон) – у группы было, и, понадеявшись, что самое главное оружие – это внезапность, Костя решил отправиться к сыйту и напасть на него, чтобы взять власть в свои руки. Добирались они сюда долго, едва не месяц, и с большими трудностями. Несколько дикарей погибли от зубов и когтей диких животных, были на пути и другие опасности, но до сыйта Парсыкин свой поредевший «отряд» все же привел. И власть он тут захватил даже легче, чем ожидалось, – достаточно было один раз выстрелить из карабина, как саамы попадали ниц, признавая его едва ли не могущественным духом, спустившимся из Верхнего мира или поднявшимся из Нижнего. Так что верховным нойдом он стал без каких бы то ни было возражений. Правда, прежний нойд Силадан куда-то смылся. Но этому Костя не придал большого значения – что может сделать ему один старый саам, который, к тому же, наверняка уже отбросил копыта, лишенный еды и крова. Зато старейшин, чтобы не настраивать против себя людей, Костя оставил на своих «постах» – тем более с их помощью ему проще было разбираться в реалиях саамской жизни, да и все «хозяйственные» задачи он также свалил на старейшин, так что самому ему осталось лишь жить да радоваться.

Пока Костя рассказывал, приходила маленькая, согнутая дугой старушка – принесла большую берестяную «миску» горячего, вкусно пахнущего жареного мяса и берестяной же туесок моченой брусники – для свежего урожая было еще, понятно, рановато, брусника в лесу только начинала цвести.

Надя с большим аппетитом ела и ела, не пропуская между тем ни одного Костиного слова и удивляясь одновременно как рассказу предателя, так и тому, как же в нее столько влазит, – она и не предполагала, что проголодалась до такой степени. Хотя и местная пища, нужно отдать ей должное, оказалась весьма и весьма вкусной. Девушке даже стало немного стыдно: вот она сидит тут, обжирается, а Нанас, может быть, как раз в эту минуту умирает… От этой мысли аппетит у нее сразу пропал, но, скорее, пропал он по большей части из-за того, что поместиться еде было уже просто негде.

Да и Костя как раз замолчал и, налив ей в долбленую деревянную кружку пахучего, заваренного на трутовнике чая, сказал:

– Теперь твоя очередь. И тоже давай по порядку. Только без фантазий, пожалуйста. В то, что ты пошла в лес за грибами и заблудилась, я все равно не поверю. Да и грибов еще нет, не сезон.

Надя поднесла к губам кружку с чаем и сделала несколько глотков, окончательно обдумывая при этом, что и как рассказывать Косте. Ясно было, что говорить Парсыкину всю правду нельзя, для того Нанас – злейший враг, и он уничтожит его, не задумываясь. Но и сочинять откровенные небылицы было бы глупо, сама же потом и запутается. Поэтому она решила по возможности максимально придерживаться истины, кроме того, что касается Нанаса, Сейда и Гора (про старого варвара она тоже решила не говорить – во-первых, где же он тогда сейчас, а во-вторых, по отношению к бывшим «своим» он тоже был как бы предателем), а также кроме того, что Парсыкину знать совсем ни к чему.

– Нет, не за грибами, – сказала она, поставив на стол кружку. – Ты ведь знаешь, что неподалеку отсюда разбился самолет моего отца?

– Разумеется, знаю. И что?

– Как что? Я как узнала про это, так сразу для себя решила, что побываю на месте его гибели во что бы то ни стало. А тут как раз Ярчук организовал экспедицию в Видяево, вот я на обратном пути и выпросила у него…

– Погоди, – прервал ее Костя. – В Видяево, говоришь? И что, удачно съездили?

– Удачно. Оружия много взяли, боеприпасов, одежды. С горючим хуже – там совсем немного оставалось.

– А оружие и одежда в Видяеве еще остались?

– Что-то осталось. А ты что, задумал туда сходить? Глупая затея.

– Ну, не сейчас же. Не пешком. Зимой, на оленьих упряжках.

– Да все равно ничего не выйдет! Радиация убьет раньше, чем вы туда доберетесь!

– Твой же… этот… добрался, – скривил губы Парсыкин. – Чем я хуже? Кстати, где он сам-то? Неужто тебя одну отпустил?

– У моего «этого» есть имя, – сухо, но стараясь держать себя в руках, сказала Надя, вспомнив, что совсем недавно почти слово в слово говорила то же самое Ярчуку. – И Нанас не хотел меня, конечно, отпускать, но без меня экспедиции в Видяево пришлось бы куда трудней. А его самого Олег Борисович брать отказался – сам, наверное, помнишь, как он к нему относится. Я поначалу взбрыкнула, сказала, что без Нанаса не поеду, но потом все же сдалась, потому что эта поездка была единственной возможностью попасть на место гибели отца. Собственно, это и было моим условием Ярчуку: поеду в Видяево, если на обратном пути он даст мне машину и сопровождающего. А насчет того, что Нанас зимой до Видяева добрался, так, во-первых, у него был противорадиационный костюм, а во-вторых, оленей-то он все-таки потерял, еще по дороге туда. И если бы на базе не оказалось снегохода, то назад бы ему ни за что не дойти. А ты ведь не просто так прогуляться, ты еще и нехилый груз хочешь сюда доставить. Нет, без машины можешь об этом даже не мечтать.

– Так ведь машина есть, – прищурился Костя.

– Откуда? Где?..

– Ты же сама сказала, что выпросила у Ярчука машину.

– Но ты ведь меня не дослушал!

– Ладно, говори.

– Да, Ярчук дал мне «УАЗик». И водителя, Андрея Селиванова.

– Знаю такого, – кивнул Парсыкин.

– Вот. До Ловозера мы добрались нормально, там оставили машину, а дальше отправились на моторной лодке – нашли в гаражах возле озера…

– Лодка? А еще там они есть? – живо заинтересовался Костя.

– Во всяком случае были. Потому что за нами образовалась погоня. Видать, еще на оленегорской развилке заметили, что мы в эту сторону свернули. Но догнали они нас, когда мы уже вышли к обломкам самолета. В перестрелке Селиванова убили, а я не знаю, как и спаслась… – Надю вдруг затрясло от реальных воспоминаний, по щекам потекли слезы, и это оказалось весьма кстати, поскольку Костя ей, кажется, поверил.

– Ну, ну… – придвинулся он к ней, собираясь то ли обнять, то ли вытереть слезы, но не решился сделать ни того, ни другого. – Успокойся, теперь ты в безопасности… Но все-таки не пойму, как ты сюда вышла, ведь самолет, как я слышал, упал по ту сторону Ловозерских тундр.

– По ту… – всхлипнула, успокаиваясь, девушка. – И я сама не верю, как мне удалось дойти… Сначала я пряталась в зарослях, дожидаясь, пока бандиты уйдут, но не была уверена, что они убрались совсем. Я подумала, что они могли ждать меня возле нашей лодки. Да и возле машины в Ловозере могла быть засада. Поэтому назад я идти не рискнула. И вспомнила, что саамский сыйт где-то не очень далеко, за горами. Вот и пошла через горы. Думала, что не дойду, вообще решила, что не в ту сторону пошла. Спала всего пару часов – наверху ночью холодно, ветер такой пронизывающий… Забилась в расщелину между камней, кое-как покемарила. Все ждала еще, что на меня какой-нибудь зверь нападет.

– А вы что, без оружия пошли, что ли? – пробежал глазами по девичьей фигурке Костя.

– Были у нас с Андреем автоматы… Но в перестрелке с бандитами у меня патроны кончились, и я свой выбросила – чего зря лишнюю тяжесть таскать? Ну, нож есть, так ведь им от волков и тем более от медведя не отбиться…

– Медведи по горам не лазают. Да и волки, вроде бы, тоже.

– Вот потому я через горы и пошла, а не лесом, в обход. Но все равно страшно. Сейчас ведь каких только мутантов не встретишь; может, и горные медведи с волками появились. Не знаю, если бы мне еще одну ночь в горах пришлось провести – с ума бы сошла, наверное.

– Так ночи же светлые, – хмыкнул Парсыкин.

– И что с того? Зато и меня лучше видно. И говорю же, холодно ночью. А в горах наверху и костер сложить не из чего. Я когда сегодня до этого склона дошла и озеро внизу увидела, сперва подумала, что нечаянно крюк дала и назад к Ловозеру вышла. Едва не заревела с досады, но тут как раз твоих людей встретила. Чуть целовать их не бросилась.

Костя весело фыркнул. По выражению его лица было видно, что он Наде поверил. Но, вспомнив первопричину того, из-за чего она вообще отправилась в эти места, Парсыкин попытался состроить сочувствующую мину.

– А отца… Останки Семена Будина ты нашла?

– Нет… – Девушка поняла уже, что все ее надежды увидеть отца живым рухнули, но все-таки, не удержавшись, выдохнула: – А он… не здесь?..

– Где «здесь»? – обескураженно заморгал Костя. – В сыйте, что ли? С чего бы?.. Или ты думаешь, те, кто гнались за твоим… Нанасом, решили забрать тело и похоронить его с почестями? Ага, от этих дикарей дождешься!

– Я думала, что, может, он жив… – едва слышно прошептала Надя, с трудом сдерживая вновь подкатившие слезы. – Что его привезли сюда и вылечили…

– Надя, – добавив в голос теплые нотки, наконец-то осмелился положить ей на плечо руку Парсыкин. – Я тебя очень хорошо понимаю. Мне очень жаль… Правда, жаль, но… чудес не бывает. Твой отец умер. А не нашла ты его… так это же лес! Ну, звери, сама же говорила…

– А парашют? – вскинула голову девушка и аккуратно высвободилась из-под Костиной руки. – А шлем? А одежда?..

– Парашют могло унести ветром, одежду те же звери растащили… Ты ведь там лес вокруг не прочесывала?

– Мне не до того было…

– Вот видишь! Так что не тешь себя напрасными надеждами. Поблагодари бога или чего там – судьбу, рок, добрых духов, – что сама осталась жива, и продолжай жить да радоваться.

– Чему радоваться? И где – жить?

– А вот здесь, – повел рукой Костя. – Жить и радоваться тому, что жива. Поверь мне, жене нойда совершенно не придется о чем-либо заботиться.

– При чем здесь жена нойда?.. – нахмурила брови девушка. – Погоди, но ведь нойд теперь ты! У тебя разве есть жена?

– Теперь будет, – сказал Костя Парсыкин и так посмотрел на Надю, что у той екнуло сердце.