В плохо освещенном тамбуре было тесно. Немов с товарищами жались друг к другу из-за недостатка пространства. На стенах и на полу – сырость, поблескивавшая в свете одинокой лампочки на потолке. Перед запертой дверью бункера, находясь на волосок от гибели, Немов и предположить не мог, что все обернется подобным образом – видно, они не исчерпали еще до конца свой лимит везения. Протиснувшись последним в узкое помещение, явно не предназначенное одновременно принимать столько народу, он с силой рванул на себя гермодверь, лязгнул затвором и устало привалился спиной к прохладному железу. И только спустя пару минут заметил их спасителя и удивленно на него уставился.

Персонаж, стоящий у двери, ведущей, вероятно, во внутренние помещения бункера, был очень колоритным. Он собрал в себе, казалось, все «западные» стереотипы о русском мужике – шапка-ушанка, двустволка в руках. В лохматой длинной бороде с проседью застряли кусочки то ли еды, то ли чего-то еще, глаза были вытаращены, а сам мужчина слегка покачивался.

«Пьян, что ли?» – мелькнула мысль у Немова. Он беспокойно следил за перемещающимся стволом, как бы невзначай указывающим то на одного, то на другого сталкера. Очень медленно, по мере сил изображая самые добрые намерения, Немов опустил пистолет в кобуру и поднял руку в знак приветствия. Мужик заметил этот жест и воззрился на командира. Двустволка уставилась точно в грудь Олегу. «Надеюсь, он все правильно понял», – подумал Немов.

Шли минуты. Наконец, странный мужик цыкнул и заговорил. Голос его напоминал треск ломающегося пенопласта, был неприятным.

– Кто там?

«Плохо видит», – решил Немов.

– Свои. С миром пришли, – слова, приглушенные маской противогаза, прозвучали не столь дружелюбно, как того хотел Олег.

– Че ты там шепчешь?

Двустволка продолжала смотреть на Немова, но переместилась чуть выше, теперь командир видел два черных отверстия перед глазами.

– Свои мы, – громче сказал Олег.

На этот раз мужичок расслышал.

– Ну-ну, – задумчиво проронил он, но двустволку отвел немного в сторону.

«Может, выбить, пока не поздно? Да нет, слишком вероятен рикошет в таком помещении, зацепить кого-то может. Попробуем поговорить».

– Цветы мне не топчите, – вдруг зло пробормотал мужик. – Встали прямо на клумбы.

Немов удивленно посмотрел под ноги, но ничего кроме сырого бетонного пола там не обнаружил.

– Не для того сажал, чтобы пришло стадо говорящих слонов и все мне здесь вытоптало.

Немов начал сомневаться в здравом уме говорившего. Какие цветы и слоны? Что за бред? Для сталкера переговоры не являлись сильной стороной, Немов привык решать проблемы с помощью действий, а не пустых разговоров. Он уже хотел было сказать пару ласковых стоящему дуралею с двустволкой, но тут вмешался Миша.

Парень видел, что разговор Немова со странным обитателем бункера не клеится. При этом мужик в ушанке был явно не в себе. Следовало что-то предпринять. И неожиданно для себя и окружающих Миша сказал:

– Нам бы с дороги отдохнуть. Устали мы очень. А цветы ваши мы не специально. Просто тут тесновато.

Мужик взглянул на парня.

– Ну так проходите, чего на пороге застряли, – внезапно смягчился он.

Немов тронул за плечо Данилова – мол, будь настороже, вдруг ловушка, или выкинет этот псих чего-нибудь, выпутывайся потом. Иван кивнул. Предупреждение было лишним, он и так не упускал ни одного движения бородатого, уж больно подозрительный тип.

Все меры предосторожности были соблюдены. Прямо в одежде сталкеры приняли душ, смыв пыль. Затем повторили процесс, но уже без химзы. После всех водных процедур Немов измерил счетчиком Гейгера фон и остался доволен: слава богу, сильно зараженных участков на пути от станции Орехово до бункера удалось избежать.

Костюмы химзащиты после дезактивации оставили в небольшой комнатушке, прилегающей к тамбуру. По узкому коридору они проследовали за мужиком в ушанке и свернули налево, в первую попавшуюся на пути дверь. Бородатый щелкнул выключателем, и комната озарилась не очень ярким, приятным для глаз светом. Он махнул рукой, указывая на тахту у стены.

– Располагайтесь.

Пятерка вымотавшихся бойцов расселась на длинном уютном диване. После тесного тамбура небольшая комната показалась просторным необъятным залом. Помимо тахты и табуретки здесь стоял обшарпанный стол с ящиками, на котором валялись папки с документами, лежал опрокинутый граненый стакан. Посередине стола краснело какое-то засохшее пятно – возможно, былое содержимое стакана. В углу комнаты возвышался шкаф, одна из дверок была сорвана и приставлена рядом к стене. В шкафу царил полнейший беспорядок: какое-то скомканное барахло, детали, бумаги, пустые коробки от патронов и прочий бесполезный хлам. Кроме дивана, шкафа и стола в комнате ничего не было.

Сам мужик присел на табуретку напротив, прислонив ружье к ноге и не сводя выцветших глаз со своих гостей.

Никто не торопился начать разговор первым.

Вильдер готов был провалиться сквозь землю. Такого поворота событий он не ожидал. Он оставался последним выжившим из бункера и был твердо в этом уверен. До сегодняшнего дня. Сергей предпочел бы оказаться где-нибудь подальше отсюда. За что же судьба так зло шутит с ним? Еще в тамбуре, увидев их спасителя, он почувствовал, что земля уходит из-под его ног. Если бы не теснота помещения, он бы свалился на пол – ноги совсем перестали слушаться. Все его мысли можно было выразить емко, двумя словами: «Все пропало».

Он лихорадочно пытался сообразить, как поступить, как вести себя, но никакого решения измотанный последними событиями мозг не предлагал. Сергей не слушал, о чем говорили Немов, а позже Миша с мужиком. А может, от мужика надо избавиться под предлогом, что он опасен для группы? Вон, ружье на них наставил. Или спровоцировать конфликт: сделать какое-нибудь неосторожное движение, начнется пальба – авось сталкеры успеют среагировать быстрее. А это мысль. Но тело отказывалось повиноваться, стало ватным. Все силы уходили на то, чтобы держаться кое-как на ногах. И прежде, чем Сергей что-либо успел сделать, мужик вдруг открыл дверь и махнул рукой, показывая, чтобы все следовали за ним. Дальше располагалась дезактивационная комната. «Вот сейчас он снимет противогаз, и ему конец!» Ноги предательски подкосились.

Том подхватил Вильдера, когда тот начал оседать на пол. Он рывком стащил противогаз с Сергея. Бородатый участливо посмотрел на бледное лицо и пробормотал:

– А хобот-то ненастоящий.

А затем, подумав, добавил для пущей убедительности:

– Слабенький совсем ваш слоненок, уже конечности терять начал.

Сжавшееся сердце Вильдера затрепыхалось в груди с новой силой, рискуя пробить грудную клетку и выскочить. «А ведь ничего не произошло, может, мужик плохо видит, как его там по имени, забыл. Но судя по разговору и поведению, он не в себе. Дурачком, что ли, стал? Свихнулся? А ведь было от чего. Или притворяется?»

С помощью сталкеров Сергей прошел обязательный процесс дезактивации. Самообладание понемногу возвращалось. Если что, можно будет выдать слова мужика за бред больного человека или пьяницы. Но надо обязательно что-то предпринять, слишком велик риск. А на кону судьба Вильдера. Количество проблем росло, как снежный ком. Сначала поход в бункер и хранящиеся здесь улики, потом Данилов, теперь вот этот, в ушанке. Ладно, Данилова пока отложим на потом. Уничтожить улику, нейтрализовать мужика. Был еще Миша, но его Сергей не решился отнести к проблемам. Ничего, прорвемся…

– Тапочки нужны? – участливо спросил гостей мужик в ушанке. – А то есть у меня, могу принести. Ноги не мерзнут?

– Не мерзнут, не беспокойтесь. Зовут-то вас как?

– Пал Палыч я. Вот уже лет двести, наверное.

Немов со сталкерами переглянулись.

– Долго живете.

– Отчего же долго? – подозрительно спросил мужик, покрепче перехватывая ружье.

– Да не в этом смысле, – улыбнулся Немов, – я про то, что люди столько не живут.

– Как же не живут, ежели вот он я перед вами?

– Ну ладно. Давно здесь, в бункере?

– В каком бункере? О, да вы темные совсем, – и, понизив голос, Пал Палыч зашептал: – Это секретное правительственное учреждение. Мы с вами находимся в толще огромной горы. Кстати, спросить хотел, вы как добирались, что-то не увидел я, чтобы у вас скалолазное снаряжение имелось.

– Да мы ж на слонах, – не удержался Томилин. – А их в тамбуре оставили, в стойло загнали.

– Это плохо, – серьезно ответил бородатый. – У меня и покормить их нечем. Все мои последние запасы сожрут и клумбы вытопчут.

– Не волнуйтесь, они у нас воспитанные.

– Томилин, не провоцируй, – Немов обеспокоенно взглянул на товарища.

Повисла пауза.

– …Чайку?

– Неплохо было бы, – за всех ответил Данилов.

Бородатый неторопливо встал с табуретки, посмотрел исподлобья на Ивана и сказал, обращаясь ко всем в комнате:

– Вы здесь не кури́те, – и, погрозив пальцем, покинул комнату.

Вильдер изумленно прислушивался к разговору. Бородатый вел себя очень странно. Да он сумасшедший! Вроде бы актером ранее не слыл, наоборот, врать вообще не умел. Несет всякий бред. Ну что ж, это даже к лучшему. Тогда он – не такая уж большая проблема, да и причин избавиться от него или поместить на карантин теперь много – вряд ли Немов согласится иметь у себя под боком психа с заряженным ружьем.

Тогда улика. И надо заняться ею немедленно, пока сталкеры не решили осмотреть бункер. Маловероятно, конечно, что они обратят на нее внимание, но так будет спокойнее.

– А ты его знаешь? – повернувшись к Вильдеру, спросил Немов.

– Знаю. Точнее, знал, он раньше другим совсем был, – и Сергей показал на голову.

– Каким?

– Да как все. Ничего особенного. Горевал он сильно по прошлому, да кто ж не горевал тогда. Он один из рабочих, которые оборудование из бывшей войсковой части увозили. Ну а в бункере молчаливым был, но за любую работу брался. Ни с кем так за то время и не сдружился.

– Ты же говорил, что один в живых остался.

– Как видишь, не совсем. Мы последние оставались, какое-то время вдвоем жили, а потом он исчез. Не знаю, где он обитал, но после того, как он пропал, я в бункере один еще недели три где-то прожил. Да и снаружи, во время вылазок, его не встречал.

– Безумный он, – вполголоса проговорил Данилов. – Я не врач, но это и невооруженным глазом видно. Ружьишко бы у него отобрать. А то палить вдруг еще начнет. Демоны померещатся.

Вильдер поспешил согласиться. Хорошо, что не он первый выдвинул эту идею, хотя она у каждого крутилась в голове, – ни к чему навлекать на себя лишние подозрения, и так суетится сильно.

– Только дипломатично надо, – заметил Немов. – В гостях все-таки.

– Я возьмусь, – быстро сказал Том и, прежде чем кто-то возразил, исчез в дверях.

Через пару минут вернулся – довольный и с ружьем в руках.

– С ним все в порядке? – озабоченно спросил Немов.

– В самом лучшем, – не переставая улыбаться, сказал Томилин.

– Что, просто так отдал?

– Выменял.

– На что?

– На одного из наших слонов, – Томилин негромко засмеялся.

– Ну ты даешь, – не удержался от улыбки и Немов. – А может, у него там целый арсенал?

– Ничего, у нас еще слоны есть.

Через десять минут подоспел чай. В дверях появился Пал Палыч с подносом в руках, на котором стоял большой чайник и шесть кружек. Придвинул ногой табурет и водрузил на него все, что принес.

«Так, кружек шесть, значит, сам тоже пить будет, из одного с нами чайника. Непохоже, чтобы отравить хотел», – подумал Немов.

Пал Палыч разлил чай по кружкам. Поднос был грязным, в остатках какой-то засохшей еды, и бородатый положил его на пол.

– Друг привез с Цейлона, – важно изрек сумасшедший и вдобавок поклонился, а затем устроился прямо на полу с дымящимся напитком в руках.

Сталкеры достали к чаю свои небогатые запасы.

Чай оказался безумно вкусным. Если не с Цейлона, то действительно тот, настоящий, с прошлых времен. Видать, остались еще в бункере запасы.

– Ну а как здесь очутились, помните? В этом вашем… мм… учреждении?

– Не помню ничего, – пожаловался Пал Палыч, – а когда пытаюсь вспомнить, головушка болит.

– Жаль, ваши знания могли бы быть полезными. А помните ли вы Сергея Вильдера, – и Немов неожиданно указал на побледневшего врача. – Он с вами долгое время жил, в бункере, потом, говорит, что вы пропали куда-то.

Бородатый очень внимательно посмотрел на Сергея, а затем отрицательно помотал головой.

– Первый раз вижу. Да и как я мог с ним жить, если я всегда был здесь один?

Вильдер чуть не подавился куском сушеного мяса. Он вдруг обнаружил, что стоит на самом краю пропасти. Эти несколько секунд между вопросом Олега и ответом Пал Палыча растянулись на целую вечность. Руки начали мелко подрагивать, и пришлось поставить кружку с чаем на табурет, чтобы не выдать волнения. Вот сейчас бородатый все вспомнит, и Сергею конец. Что он скажет в свое оправдание? Прозвучит ли это убедительно? Или придется во всем сознаться? Сознаваться страшно, ведь он старательно в мыслях избегает всего, что касается бункера.

Сергей с трудом смог скрыть вздох облегчения, когда услышал ответ Пал Палыча. «Еще пара подобных ситуаций, и я сам все расскажу. Невыносимо все переживать заново. Нам надо как можно скорее покинуть это место, а то события могут и повториться».

Мише все было в диковинку. За ночь и утро он повидал столько всего, что голова шла кругом. Эта экспедиция изменила его жизнь, и парень точно знал, что не сможет больше сидеть на станции и выполнять рутинную работу. Как минимум, он запишется в сталкеры и будет совершать ночные вылазки, и Василий Петрович не сможет ему в этом помешать. Ему не терпелось осмотреть бункер, и он быстро допил чай, вскочил и теперь бродил по комнате, ожидая, когда закончат с трапезой остальные. Его внимание привлекла зеленая тоненькая тетрадка на столе, и он, не колеблясь, взял ее и раскрыл. Кривоватым мелким и еле разборчивым почерком в ней описывались какие-то сумасшедшие приключения совсем уж нереальных существ.

– Что это? – не удержался от вопроса Миша, показывая тетрадку Пал Палычу.

– Миш, – неодобрительно покачал головой Немов, – нехорошо в чужих вещах рыться. Вы его извините, он просто любопытный очень, – обращаясь уже к бородатому, сказал сталкер.

– Сказки пишу. Мрачные, – сказал Пал Палыч, забирая из рук Миши исписанную тетрадь.

– О чем сказки?

– О том, что люди однажды забыли, как улыбаться. Отражения украли их улыбки.

Миша вспомнил байку коменданта про зеркало. Неужели те самые отражения? Вот и еще один человек, который про них знает. Надо будет потом подробнее расспросить.

Мишу совсем не пугал бородатый, пусть он и «слегка» не в себе, но угрозы парень не чувствовал. В отличие от Вильдера. Начинающий сталкер заметил напряжение Сергея, хотя, возможно оно было связано с тем, что тот прожил столько лет в бункере войсковой части. Миша был далек от каких-либо подозрений, да и причин сомневаться в Вильдере не имелось.

«А мужик-то здесь припеваючи живет, в тепле и с электричеством. Захочет ли он делиться с нами?»

После угощения сталкеров Пал Палыч слегка повеселел. Да и неожиданные посетители, свалившиеся на голову, показались ему отличными слушателями.

Немов с трудом внимал ему, поскольку все, что говорил бородатый, являлось бредом. Но из вежливости приходилось поддерживать разговор. Командир сталкеров уже понял, что от Пал Палыча он вряд ли добьется чего-то разумного. А мужик все говорил и говорил:

– За все годы наблюдатели так и не обнаружили себя. Но я знаю, они неотступно следят за всем, что здесь происходит. А вы их не видели? А вдруг вы с проверкой от них? Нет? Ну я, в принципе, и не особо верил. Какие-то вы недальновидные немного, извините, обидеть не хотел.

Темы бородатый менял с поразительной скоростью.

– Распогодится, и по грибы пойдем, – говорил он. – Там как, все так же тучками небо затянуто?

Или вдруг неожиданно начинал цитировать странные стишки без рифмы. Кажется, такие назывались раньше хокку, но Немов не был до конца в этом уверен.

А потом ни с того ни сего заявлял, не обращаясь ни к кому:

– Это у вас там из-за пазухи не топорик ли торчит? Мне бы одолжить, я б сосенку им завалил бы, дровишек нарубил, костерок бы запалили.

Разговор начинал утомлять. Да и поспать после тяжелой ночи не мешало бы.

– Слушай, Пал Палыч, сделаем перерыв? Нам бы с дороги отдохнуть.

– Конечно-конечно, – засуетился мужик. – Чего ж молчите-то? Пойдемте, размещу вас. Далеко ходить не надо, здесь же, на первом уровне. На второй я редко хожу, только если починить что-то в генераторной да фильтры почистить. Ну, еще за консервами в продзону – мне много не надо. Опасно на том уровне.

– Что за опасность? – напрягся Немов.

– Голова начинает болеть, точно так, когда я пытаюсь о прошлом думать.

«Пренебрегать его словами не стоит, хоть он и сумасшедший», – подумал командир.

– Хорошо, веди, – решил Немов.

– Я попозже присоединюсь, – сказал Вильдер и поспешно, боясь, что ему возразят, вышел из комнаты под долгим испытующим взглядом Данилова.

– Ну пусть идет, – пожал плечами Немов. – Ностальгия, столько лет прожил здесь. Только осторожнее, – крикнул он вдогонку.

Они проследовали мимо нескольких распахнутых дверей дальше по коридору. Немов заметил пункт связи со стальными коробами аппаратуры и экранами, за ним – медчасть со шкафчиками, в которых пылились разные упаковки и баночки. В конце коридора налево уходила лестница вниз, на второй уровень. Справа же находились спальни для личного состава – несколько десятков коек в довольно просторном помещении.

– Устраивайтесь, – обвел комнату рукой бородатый. – Выбирайте любую на ваш вкус. Хоть у стеночки, хоть посередке. Не с видом на море или горы, конечно. Но клопов нет, – и заулыбался, приглаживая бороду.

Комната подозрений не вызывала. Более того, на двери была внушительная щеколда, которую нельзя открыть снаружи. Этот факт обрадовал Немова, хотя дежурить по одному все равно придется, на всякий случай.

Немов занял койку поближе к двери. Сон у него чуткий, если кто-то станет ломиться, он сразу услышит. Да и в Томилине, дежурившем первым, он не сомневался. Этот не уснет на посту. Надежный товарищ.

В дверях Пал Палыч обернулся и сказал:

– Знаете, что случилось с моим псом? Говорят, он ушел куда-то на север. В край холодов и стужи. Он, видите ли, хотел вечно оставаться молодым. Так, наверное, и гоняет пингвинов по сей день. А тем и разлетаться некуда.

– Да уж, – вздохнул Немов, а затем добавил: – И где там носит Сергея?

Вильдер бежал по длинному коридору к лестнице. Плевать, что подумают о его поспешном бегстве, он потом как-нибудь объяснит. Вроде бы, никто за ним не увязался, уже хорошо. Казалось, путь на второй уровень занял целую вечность. Лестница была освещена плохо, поэтому волей-неволей пришлось замедлить шаг, иначе появлялся риск разбить себе голову на крутых ступенях. Нащупывая опору под ногами, Сергей придерживался за шероховатую стену. Поверхность ее неприятно царапала пальцы, но Вильдер не замечал этого. Сердце тяжело билось, в висках стучало, спина покрылась липким потом. Еще немного, и он на месте.

Коридор на втором уровне был таким же длинным и узким, как и этажом выше. Сергей нащупал выключатель и щелкнул тумблером. После сумрака лестничного пролета его ослепил яркий свет, и Вильдеру пришлось зажмуриться и застыть на пару минут, выжидая, пока привыкнут глаза. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, Вильдер снова вернулся в мыслях к Пал Палычу. Как не вовремя он нарисовался у них на пути! Все-таки насколько опасен бородатый был для Сергея! Ну ничего, решит проблему с уликой, потом можно и на эту тему поразмыслить.

Уже можно было двигаться дальше, чем Вильдер и не преминул воспользоваться. Он миновал вход в столовку, затем продовольственную зону. Проходя мимо склада, закрытого на массивный амбарный замок, Сергей непроизвольно ускорил шаг, при этом с удовлетворением отмечая, что замок не вскрыт, значит, ключ Пал Палыч так и не нашел. За складом находилась генераторная, а еще дальше – помещение с резервуарами для воды. В конце коридора располагалась небольшая каморка – там Сергей прожил долгих семнадцать лет. На мгновение Вильдер замер перед деревянной дверью, а затем, глубоко вздохнув, толкнул ее рукой. Раздался скрип давно не смазанных петель, и дверь отворилась. В ноздри ударил затхлый запах тесной комнатушки.

Сергею не потребовалось и пяти минут, чтобы понять, что записки, которую он написал три года назад, в комнате нет. Но он же отчетливо помнил, как вложил ее между книгами на полке! Он вынул и перетряс все книги несколько раз, пошарил на полу и под кроватью, заглянул под продавленный пыльный матрас и вывалил на кровать содержимое двух ящиков письменного стола. Записки не было.

Вильдеру хотелось завыть от отчаяния. Ну почему ему так не везет? Начали закрадываться сомнения: а точно ли он оставил записку в своей комнате? Или ее кто-то взял? Например, Пал Палыч. Сейчас Вильдер проклинал те минуты слабости, когда написал записку. Для кого и зачем – он не знал и сам. Что за порыв им овладел тогда? Кому он хотел поведать обо всем, что произошло в этих стенах? Наверное, прежде всего Вильдер это сделал для себя.

Сергей окинул взглядом созданный им только что беспорядок и нервно провел ладонью по лысине. Он теряет над собой контроль, это плохо. На эмоциях можно совершить непоправимые ошибки. Ему следовало возвращаться, и так Данилов подозрительно косится. Конечно, все можно объяснить, ведь это его бывший дом. Но лишние подозрения ни к чему. Он поднялся, выключил свет в комнате и плотно закрыл за собой дверь. Постоял, обдумывая следующий шаг, и решительно направился к лестнице.

– С тобой все в порядке? – озабоченно спросил Немов.

Вильдер кивнул.

– Да, просто этот псих смущает. Мало ли что вытворит.

– Будем осторожны, я дверь закрыл на щеколду, так что сюда не сунется. Том первый дежурит, потом меня разбудит. Так что не волнуйся, спи спокойно. Силы нам нужны.

Слева уже слышалось посапывание Миши и Данилова. Веки отяжелели, усталость давала о себе знать. После такого марш-броска отдых в безопасном убежище посреди леса – лучшее, о чем мог мечтать Олег.

– Как говорил один герой кинофильма, все мы сумасшедшие, только не всем нам диагноз поставили, – пробормотал Немов, засыпая. – Том, разбуди меня через пару часов.

Сны не снились Данилову уже много лет. Хотя, может, и снились, но, проснувшись, он напрочь о них забывал. Этот раз стал исключением.

На лилово-красном горизонте вспухал белесый гриб. Отчего-то смотреть на него Иван мог одновременно с отвращением и восхищением. Вокруг суетились люди, и было не протолкнуться, как на базаре в воскресный день.

– А я все равно до тебя доберусь, – услышал он рядом знакомый голос и обернулся.

Скаля зубы, за спиной стоял розовощекий Серега. Ваня долго пытался сообразить, что же его верный товарищ имеет в виду. И пока он раздумывал над ответом, Серегу поглотила серая безликая толпа. Ваня протянул руки навстречу, словно собираясь вырвать друга из водоворота людского, но ряды плотно сомкнулись. Люди уже не сновали туда-сюда, а все застыли, обернувшись и пожирая Ваню долгим холодным взглядом.

«Надо спасаться», – мелькнула мысль. Толпа уже наступала, медленно, чеканя шаг, будто единый механизм. Ваня оглянулся назад. За спиной надвигался гриб, все больше и больше походивший на нечто живое. Куда же ему бежать? Слева торчали заросли засохшего кустарника, и Данилов, не раздумывая, ломанулся через них, обдирая руки и лицо об острые колючие ветви. Сзади затрещали сучья – преследователи и не думали отставать.

Неожиданно заросли расступились. Залитая ярким солнечным светом поляна была вся укрыта снегом. А по поляне важно шествовало стадо слонов, выстроившись в длиннющую очередь соответственно их размерам и росту. Дойдя до определенной точки, шедший первым слон одним непринужденным движением лапы дернул за хобот, срывая его вместе с висящей складками кожей. Слоновья морда оказалась маской, под которой обнаружилась человеческая голова, да и все тело слона оказалось фальшивым – это был человек в костюме, передвигающийся на четвереньках.

Один за другим слоны срывали свои маски и бросали их в сторону. Прямо по курсу удивительной процессии в земле, укутанной снегом, темнел колодец. Не сбавляя шага, первый человек взобрался на него и исчез, рухнул в разверзнувшуюся черноту. За ним последовали и остальные люди-слоны.

Ваня не успел как следует прийти в себя, когда заметил, как недалеко от него (раньше разглядеть мешали шагавшие слоны) среди неуклюжих на первый взгляд черно-белых пингвинов носится с языком набок, радостно тявкая, мохнатый рыжий пес. Пингвины пытались убежать, но собака каждый раз настигала жертву и радостно сбивала с ног, а затем выбирала себе новую цель.

Погони за Ваней больше не ощущалось. Гриб исчез с небосвода, толпа серых, как под копирку, людей тоже пропала. И тут, внимательнее вглядевшись под ноги, Ваня понял, что никакой это не снег, а самый что ни на есть серый пепел. Там, на земле, что-то было. Прямо из кучи пепла торчал краешек какой-то картонки. Иван наклонился и вытянул огрызок, на котором были выведены слова: «Оно не дремлет».

А когда Данилов проснулся, он понял, что случилось что-то непоправимое. Он беспокойно оглядел комнату – все спали на своих местах. А Томилина в помещении не было.