Елена Фадос
ДЕТСКИЙ МИР
Стоит делать лишь то, что считается невозможным.
Оскар Уайльд
На подходе к Тверской свет фонаря коснулся стены туннеля и мгновенно погас. Однако луч все же успел выхватить из темноты отрезанную голову негра. Кровь каплями стекала на провода и рельсы. По всей видимости, это был молодой и очень глупый негр… Невысокого сталкера затошнило от увиденного.
— Не время сейчас нюни распускать, — Ник ободряюще похлопал парнишку по спине.
— Угу, — с позеленевшим лицом пробурчал тот, подавляя желание опростать желудок прямо на рельсы.
— Что за твари сюда прут? — послышалось с блокпоста.
В глаза ударил яркий свет прожектора: фашисты не экономили на ликвидации чужаков.
Ник вышел вперед, жестом остановив своих приятелей. Он поднял руки вверх и медленно направился к свету.
— Мы так, мимо.
— Конечно, мимо, сюда вас не приглашали, — дозорный смачно харкнул на пол.
— Документы! — рявкнул другой, направляясь к сталкерам в сопровождении еще трех амбалов.
Ник был настоящим командиром — двухметрового роста, могучего телосложения. Немудрено, что именно его первым грубо прижали к стене, вырвали из рук паспорт и обыскали. Обезоружив сталкера, фашисты повторили процедуру с его спутниками.
— Эй, а это что тут за глист? — крикнул один из них, указывая на низенького парнишку в беретке, из-под которой торчали жесткие концы темно-русых волос.
— А что он? — крикнул дозорный, оставшийся на блокпосте.
— Да ты посмотри! Рожа у него подозрительная, и прищур еврейский. Точно, еврей, я отвечаю!
— Ага, а еще имя «Бес». Чё за имя? — добавил другой. — Бес, в говно влез. Или это от «балбес»? Одно другому не мешает.
Фашисты загоготали — шутка товарища им понравилась.
— А может, этого Беса просто обработать как следует? — не унимался остряк.
Такого сталкер не пожелал пропускать мимо ушей.
— Читай по губам: у меня фамилия — не-мец-ка-я. В отличие от тебя, козел!
Бес резко пнул гогочущего фашиста под колено и, не желая словить ответный удар, ушел в сторону. Как раз когда кулак обидчика врезался в стену.
— Ах ты ж сука! — завопил солдат Рейха, тряся отбитыми костяшками.
На призыв караульного о помощи уже сбегались остальные обитатели станции. Бес получил под дых, и через минуту уже лежал на рельсах, не способный даже приподнять голову. Двух других сталкеров тоже скрутили.
Оскорбленный фашист вразвалочку приблизился к обидчику и со всей силы приложил его подошвой ботинка по лицу. Раздался хруст, из носа брызнула кровь.
— Баба! — прошипел Бес. — А слабо, как мужик, один на один?
— Да пошел ты! — тот снова замахнулся, но нога так и осталась на весу: взгляд уперся в черный силуэт командира. Лысый мужчина в черном шерстяном пальто стоял чуть поодаль, засунув руку в карман. Прищурив один глаз, он хищно улыбался, глубоко затягиваясь сигаретой.
Запах свежей крови сводил Беркута с ума, но заинтересовало его совсем иное. Командир медленно подошел к скрученному сталкеру и присел. Взяв паренька за подбородок, он приподнял голову пленника так, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Вычищенный до блеска сапог уперся Бесу под ребра, после чего Беркут выдохнул дым в лицо парня.
— Что ты сказал, мальчик? — ласково обратился он к нему, одновременно усиливая давление сапога на ребра.
Бес поморщился, хотя это было терпимо по сравнению с переломом носа.
— Прибью я вашего гаденыша! — прохрипел он.
— Прибьешь?.. — командир сравнил взглядом своего подчиненного и мальчугана и покачал головой, убирая ногу. Еще раз задумчиво затянулся.
— А что мне будет, если я дам тебе такую возможность?
Лицо рядового фашиста перекосилось.
— Можете скормить нас троих своим заключенным, — без колебаний ответил Бес.
Теперь удивленные выражения лиц были не только у фашиста, но и у Ника с Толяном.
Фашист усмехнулся: предложение нахального мальчонки, провозгласившего себя потомком истинных арийцев, явно пришлось ему по вкусу. К тому же он не сомневался, что зрелище доставит удовольствие вышестоящему начальству, если только бой не закончится чересчур быстро.
— Это, я так понимаю, в случае твоего поражения. А если выиграешь бой, что бы ты хотел в качестве приза? Гражданство Рейха?
— Наше оружие обратно, беспрепятственное прохождение станции и ночлег на сутки, — сухо ответил сталкер.
Лично Бесу терять уже было нечего.
Беркут захохотал. Подчиненные не знали, как отреагировать на это: то ли начать смеяться вместе с шефом, то ли держать серьезные выражения лиц. Мнения разделились, что привело командира в ярость.
— Отставить! — гаркнул он. — А этих тащите на станцию. Будет им бой…
* * *
Фашисты оказались даже тупее, чем предполагали сталкеры. Получив команду «тащить на станцию», они их и дотащили ровно до середины платформы, а дальше встали, как бараны, взяв пленных в кольцо.
Концом майки Бес вытирал кровь с лица. Нос распух, любое прикосновение к нему отзывалось острой болью.
— Ты уж постарайся! — шепнул Толя. — Что-то не очень хочется становиться кормом.
— Я тоже не горю желанием, — ответил Бес.
К тому времени, стали стягиваться остальные обитатели Тверской: по всей видимости, начало боя решили не оттягивать. Принесли стол и несколько стульев: дорогих, темных, из дуба.
Люди подняли ладони вверх, встречая глав станции.
— Sieg heil! Sieg heil! Sieg heil! — пронеслось громогласное приветствие.
Четверо крепких мужчин в черных мундирах и кожаных перчатках сели за стол.
Мог ли Беркут выполнить обещание? Теперь оставалось лишь выяснить это.
Командир вошел на станцию последним. Он улыбался. Значит, шанс есть! Мужчина велел оттащить Толяна и Ника в сторону, оставив внутри круга лишь Беса. Парнишка встал и спокойно обвел фашистов взглядом.
Беркут поднял руку, добиваясь относительной тишины, и крикнул:
— Вальтер! Где ты там? Мы ждем!
* * *
Очередной размашистый удар просвистел возле самого уха.
— Сука, хватит убегать! — задыхаясь, крикнул Вальтер, когда сталкер в очередной раз ушел в сторону и вниз. Бес с самого начала делал ставку на свою верткость и подвижность, надеясь, что грузный противник быстро выдохнется. И его расчет оказался бы верным, если бы не подлость зрителей: кто-то из них неожиданно толкнул сталкера в спину.
Бес налетел на кулак Вальтера солнечным сплетением. Против ожидания, хлипкий пацан устоял на ногах, хотя и согнулся, стараясь удержать равновесие и восстановить сбитое дыхание. Развивая успех, Вальтер обхватил тонкую шею парня обеими руками и дернул его вниз, лицом на свое выставленное колено.
Бесу показалось, что в его голове что-то взорвалось. Снова хлынула кровь из окончательно расплющенного носа, и сталкер «поплыл». Новый удар по лицу опрокинул его на спину. Зрители взревели.
Странно, но, хотя перед глазами Беса мелькали цветные пятна, он все же ухитрился в последний момент перекатиться на бок, уходя от удара ногой. Но понял: еще один прямой в лицо — и бой кончен. В голове слегка прояснилось и даже, как будто, открылось долгожданное второе дыхание. Бес откатился еще немного, к самой границе круга, и пружинисто вскочил в тот самый миг, когда противник, приблизившись, с мерзкой ухмылкой поднимал ногу для очередного удара. Парнишка прыгнул, опираясь обеими руками в пол, его ноги, подобно ножницам, обхватили Вальтера в области колен, а потом Бес, все еще находясь в воздухе, по инерции закрутил свое тело вправо, помогая ему руками.
Оба бойца повалились на гранит. Бес, оказавшись под фашистом, лежавшим на нем спиной, обхватил толстую мокрую от пота шею врата и начал его душить. Вальтер хрипло взревел и принялся наносить удары локтями назад, но сталкера укрывало собственное тело фашиста, из-за чего все удары приходились в пол. Тогда Вальтер рванулся вперед, однако противник, предугадавший это действие, уперся ногами ему в спину, заставив выгнуться, и еще сильнее сдавил горло. Не прошло и минуты, как хрипящий Вальтер забил ладонью по холодному полу.
Подошедший Беркут похлопал парнишку по плечу.
— Хватит, — спокойно скомандовал он. — Ты победил. Пусти его.
Бес разжал руки, и Вальтер с побагровевшим лицом откатился в сторону, пытаясь отдышаться.
Беркут помог сталкеру подняться, придерживая его под локоть — Бес уже ничего не видел вокруг себя, только расплывающиеся силуэты. Он едва почувствовал, как кто-то поднимает вверх его руку в знак победы, на периферии сознания слышался хохот людей за столом и рев толпы. А потом последовало падение. Странно, но он даже не ощутил удара о твердый пол…
* * *
Сознание медленно возвращалось. Длинные распущенные волосы неприятно щекотали нос. «Где беретка?» — пронеслась страшная мысль. Лена открыла глаза и оказалась в кромешной тьме.
— Доброе утро! — неожиданно ласково произнес Ник.
Девушку передернуло.
— Где мы? — хрипло спросила она.
— Как где? — шепотом, чтобы не разбудить Толю, ответил командир. — В палатке Вальтера.
Бес приподняла голову. Все лицо и покрывало были в засохшей крови. Лена потянулась к куску ткани — было крайне неприятно ощущать все это на коже.
— Подожди, — Ник подполз к Толику, затормошил: — Вставай, помощь нужна!
Толик поморщился, — он не любил грубого обращения со своим отдыхающим телом, — но перечить сталкеру не стал. Молодой человек принял сидячее положение и широко зевнул.
— Так, чего надо?
— Придержи ее, — Олегыч указал на Лену.
Глаза девушки в ужасе округлились.
— У меня все хорошо! — гундося, предупредила она, закрывая нос руками. — Все хорошо! — после чего отодвинулась к краю палатки, будто это могло ее спасти.
— Я все еще не понимаю, что ты задумал? — обхватив девушку, сонно пробормотал Толя.
А вот она уже прекрасно осознала, что задумал командир!
Мужчина приблизился к ней и мягко убрал ее руки с лица.
— Будет больно, — честно предупредил он.
Ник осторожно дотронулся до носа девушки, а потом… Что-то несколько раз сильно хрустнуло. Лена закричала от боли, но Толик, сообразив, что от него требовалось, закрыл ей рот и сжал запястья.
— На этом помощь пострадавшим можем считать оказанной, — весело произнес Ник под аккомпанемент шмыгающей от обиды девушки.
Со станции их провожали если и не как героев, то, по крайней мере, почти как равных. Вышел даже один из тех, кто сидел за столом, наблюдая за боем. Его имени Лена не знала, но хорошо запомнила глубокий шрам над губой. Один Вальтер сидел на платформе, зло косясь на победителя.
— Мы хотим, чтобы в жилах всего народа Метро текла арийская кровь, — начал речь Беркут, оглядываясь на фашиста со шрамом. — Рейх видит в тебе, парень, достойного продолжателя рода и хорошего бойца!
Девушка держалась более чем серьезно. Новый статус пришелся как нельзя кстати. Фашисты зачарованно слушали.
— За Рейх! За Чистую Кровь!
По станции полетели одобрительные возгласы, после чего официальная часть закончилась, и люди разошлись обратно по своим делам. Беркут же направился к туннелю, а сталкеры последовали за ним.
— А это вам. Начальство велело, — фашист протянул увесистый сверток.
От подарка исходил неимоверно вкусный аромат. Так оно и было! В бумагу оказался завернут кусок горячего копченого мяса. «Только что с огня!» — догадалась Бес. У нее забурчало в желудке: такого она не пробовала давно. Со станции донеслись отдаленные крики и резкий запах дыма.
— А это что у вас там? — Олегыч кивнул головой в сторону станции.
Беркут, не оборачиваясь, ответил:
— Наши китайчонка жарят. Но вы не беспокойтесь, вам мы положили свинину.
* * *
Первые лучи большого красного шара осветили пустующую Лубянку. Холодный свет падал на покрывшиеся ржавчиной скелеты машин и отражался в осколках стекол, громко хрустящих под ногами. Удивительно, но «Детский мир» был одним из немногих высотных зданий, почти не пострадавших во время Катастрофы.
«К чему бы это?», — подумала Лена.
Глухо щелкнул затвор автомата: Ник, шедший впереди, что-то заметил и сделал спутникам знак остановиться. Нет, показалось…
— Почти пришли. Что, уже чувствуешь запах детства? — шутливо пихнув Лену в плечо, спросил Толик, идущий замыкающим.
— Угу. Хорошо, что фильтры все остальные запахи отсекают, — буркнула Лена.
Магазин встретил их кромешным мраком, кажущимся еще более густым из-за того, что на улице уже начинало светать. Пришлось включать фонари. В узких лучах света метнулась прочь пара потревоженных крыс, но больше в огромном здании никого видно не было. Только постоянный легкий скрежет раздавался повсюду, расходясь холодным эхом по помещению. Скорее всего, верхние этажи облюбовали какие-то крылатые существа.
— Ну что, красавица, выбирай подарки! — Толик протянул Лене потрескивающую коробочку дозиметра: девушка давно решила тщательно проверить фон каждой понравившейся игрушки. Все-таки сестрам несет, не абы кому…
— Эх, а какое мороженое тут было!.. — мечтательно протянул Ник.
— Что такое «мороженое»? — для родившейся уже глубоко под землей Лены многие слова и понятия, которыми оперировали члены ее отряда, были пустым звуком.
Мужчина промолчал. Судя по его сосредоточенному взгляду, он подбирал слова.
— Помнишь снег зимой? — наконец, спросил он.
— Ну…
— Так вот, мороженое — такое же холодное, как и снег, только более нежное, — сталкер махнул рукой, — и в сто раз вкуснее. Особенно с шоколадной крошкой.
О шоколаде Лена промолчала. Когда-то у нее были пластиковые серьги в виде плиток шоколада, да и саму сладость она тоже однажды пробовала, в далеком-далеком детстве. Сейчас она не могла бы с уверенностью сказать, на что это похоже, — запомнилось лишь непередаваемо восхитительное ощущение, и все…
Недовольно трещал дозиметр, пустые глазницы кукол печально смотрели на блуждающих посетителей. Брошенный на прилавках товар пожирала белая плесень, так любящая радиацию. Тихо стояли маленькие копии настоящих машин.
— Выбрала чего? — Толик прикрыл противогаз ярко-оранжевой карнавальной маской какого-то зверя, подобранной тут же.
— Ничего подходящего, слишком фонит. Такие подарки только врагам делать, чтобы окочурились…
— Погодьте, — остановил их командир, — есть идея.
Мужчина скользнул в одну из дверей служебного помещения так быстро, что Лена догадалась пойти следом, лишь когда шаги Ника окончательно затихли. Узкий коридор уходил вниз, оканчиваясь лестницей. Спустившись по ней, сталкеры оказались в огромном помещении — складе. Новые партии нераскупленых игрушек ожидали своего часа в коробках, бок о бок со стеклянными новогодними шарами.
— Ох, сколько же тут всего!
— Ага, подвалы Лубянки знамениты не только своими пытошными, но и складами игрушек. Главное — не ошибиться дверью, — усмехнулся сталкер. — Выбирай, красавица! Бугагашеньки, вспомнить, что ли, самому молодость и захватить несколько машинок?
— Олегыч, йо-йо не забудь! — мигнул Нику Толик. — Смотри, сколько их тут!
Глаза и впрямь разбегались. У Лены даже дыхание перехватило, и она замерла, боясь сделать лишнее движение. Вот оно — чудо! Нож без колебаний вскрыл одну из обычных картонных коробок, и взору предстали совсем новенькие, не тронутые ни мутантами, ни плесенью или мхом куклы в нарядных платьях. Девушка ухватила сразу четыре коробки, потом еще одну, на этот раз — с новогодними шарами.
Надо было выполнить еще один заказ, но подходящего подарка нигде не было. Зато она точно видела что-то похожее на цокольном этаже.
— Парни, мне надо обратно наверх, я там кое-что забыла.
— Лен, да нам уже всем надо бы подниматься. Я, конечно, догадываюсь, как отсюда спуститься к Лубянке, только ничего хорошего из этого не выйдет, — отозвался Олегыч.
— Вот и ладненько. Тогда прикройте, а я быстро, — и девушка буквально взлетела по лестнице.
В центре зала стояла неподвижная карусель. Это слово Бес узнала еще в детстве, из азбуки с картинками, а теперь видела вживую. Голова рыжей лошади отвалилась и лежала на полу, зато тигр был, как настоящий! (картинку с ним она видела в той же книжке). Показалось, что сейчас зажжется свет, заиграет музыка и прибегут дети. Смеясь, толкаясь и галдя, рассядутся по местам, и карусель закружится, закружится…
Свет действительно зажегся: кто-то из товарищей, поднявшихся следом, мазнул по карусели лучом фонаря. Раздалось шипение. С карусели бесшумно спускалось какое-то существо со светящимися в темноте глазами, за ним еще и еще. Зал наполнился мяукающими стонами.
Первым не выдержал Толик: выругался и сплюнул, поднимая АК.
— Не стрелять! — шепотом скомандовал Никита. И то сказать: пока люди были неподвижны и не проявляли агрессии, был шанс, что неведомые твари не станут нападать. Иначе…
Сталкеры стали осторожно пятиться к выходу из зала, и тут… Один из котов прыгнул, сбивая девушку с ног. Она повалилась, обрушив пирамиду из игрушек и коробок. Это и спасло: острые когти хищника лишь вспороли бок выцветшего розового поросенка, выпустив из него поролон.
Бес дала короткую очередь. Раздался яростный мяв, и кровь забрызгала окуляры ее противогаза. Небольшая туша с редкой шерстью повалилась на пол, суча лапами. Девушка приподнялась на локте, протирая стекла. Товарищи почему-то не стреляли.
— Да что за…
В десяти метрах стояло нечто более привлекательное для мутантов, чем человечинка. Очень худое сине-серое существо выше трех метров ростом возвышалось над людьми… Его формы казались вроде бы человеческими, но были омерзительно искажены: непропорционально длинное и очень гладкое тело, худые руки, словно вовсе не имеющее Костей. Но что самое удивительное — кошки кружили вокруг этой твари и с урчанием терлись о его ноги.
Бес отползла назад. Кто-то из товарищей помог ей встать на ноги.
— Что это? — голос предательски дрожал.
— Кошатник, — еле слышно ответил Толик. — Он их кормит.
— Как?
— Лучше бы тебе не видеть… Отходим! Медленно, без резких движений!
Но увидеть все же пришлось: сталкеры не осмелились повернуться к мутантам спиной. А Кошатник как раз резко нагнулся, мазнув когтистой лапой по полу. Миг — и он уже сжимал крупную крысу со сломанным хребтом. Проткнув тушку когтем, мутант насадил ее на свой палец и протянул угощение самому крупному коту.
«Крыски на палочке…» — мелькнула в голове чудовищная по своей абсурдности мысль, и Бес не упала в обморок, как последняя девчонка.
На счастье, как раз в этот момент спина девушки уперлась в стену, «Дверь!» — радостно подумала она, нащупав ручку.
Когда Лена ступила на твердый асфальт, стало легче. Еще несколько секунд она смотрела, как выходят остальные и как на заднем плане разворачивается жутковатая трапеза.
— Сейчас бы тазик, — чуть отойдя от здания, высказал общую идею Ник.
— Я предупреждал, — Толик чувствовал себя не лучше.
Сквозь серые тучи светило солнце. Глаза заболели и начали слезиться.
— Кто он такой? — наконец, решилась спросить Лена.
— Старожил, — ответил Ник, не отводя внимательного взгляда от улицы.
— И что он делает? Ну… помимо того, что мы видели?..
— Охраняет своих любимцев, — подхватил Толик.
— Эй, хорош байки травить! Дома наговоритесь! — хмыкнул Олегыч.
Но Толик все не мог успокоиться.
— Бред какой-то! Он ведь по всем прогнозам нас должен был на ленты пустить, уж Ленку-то точно, за то, что кошака завалила, а даже бровью не повел…
— Ну, спасибо! — хмыкнула Бес, вспомнившая морду твари. — Может, все дело в том, что бровей у него просто нет?
— Нет, просто ты была не виновата, — пояснил Ник. — Он «воспитывает» кошечек, мол, пусть не трогают окружающих, а он их за это будет кормить и охранять. Вот если бы мы просто так котяру подстрелили, превентивно… — сталкер прервался, заметив на земле черную тень. К счастью, это оказалась всего лишь пустая консервная банка, выкаченная из-под машины неожиданным порывом ветра.
— Так вот, — продолжил Олегыч, — после нападения кота ты, с точки зрения Кошатника, получила вполне законное право ответить тем же. Все честно.
— Все равно бред… — Лена нагнулась и зачем-то подобрала с асфальта небольшой осколок автомобильной фары.
— Не смотри, жениха семь лет не будет, — даже сквозь непроницаемую маску противогаза ощущалась легкая улыбка командира.
— Переживу…
Девушка покрутила неровным «зеркалом» и поймала в него лучик света, который отразился и побежал солнечным зайчиком по стене пятиэтажки. Потом попал на уцелевшее стекло и ушел из поля зрения.
— Ну что, пора искать приют до наступления ночи? — констатировал Ник, проводя взглядом блик от осколка.
* * *
Детство давалось лишь раз в жизни и, если бы ей предложили изменить свой выбор, она поступила бы точно так же. Темно-русые волосы вновь скрывал капюшон костюма химзащиты и надежный противогаз с двумя новыми фильтрами. Все, как раньше, только отряд поредел: остались не бойцы, а друзья, готовые прийти на помощь, как тогда на «Белке»…
Последний солнечный зайчик этого дня, пущенный Толиком, коснулся ее противогаза и, кажется, дотянулся до лица. Возможно, будь она подольше на поверхности, на лице появились бы маленькие веснушки. Как же она мечтала об этих пятнышках — подарке самого Солнца…
Если бы ей снова предоставили выбор…
Лена обдумывала каждое слово, возникающее в ее голове. После «Детского мира» осталось невнятное чувство горечи и недосказанности. Вот она — сказка, мечта… Да назови, как хочешь, смысл останется прежним. А с другой стороны, даже это место оказалось больным и изуродованным… Неприятное чувство.
Нет больше у детей своего мира. Взрослые отняли.
Чердак пятиэтажки зарос небольшими кустами с красными ягодами, напоминающими кровавые сгустки. На город опустился сиреневый сумрак, приглашая вечерних и ночных жителей выйти на охоту.
— Так что, идем? — Никита нехотя поднялся, сняв с плеча автомат.
— Да, пора бы…
— Олегыч, может, мне на Динамо махнуть, а через Белорусскую как-нибудь так пройду, нацепив капюшон?
— Ну, девка, учудила! Еще бы в противогазе поперлась или вообще — с мешком на голове, как член Ку-клукс-клана! Лен, ты чем думаешь? Если тебя на «Белке» узнают, то сразу еще глубже и закопают, а там, глядишь, и до ада доберешься. Неужели хочешь снова судьбу испытать? Давай, только я тебя потом вытаскивать не буду, самой выкручиваться придется! — Ник перевел сбившееся дыхание, сглотнул и продолжил уже спокойнее: — Я же тебе обещал, как пыль уляжется, так сразу с этим делом разберусь. Заживешь, как прежде…
Рука крепко сжала оружие. Бес старалась дышать глубоко, чтобы вновь не дать волю своим эмоциям. «Только не во время вылазки…»
— Толь, только это… Обязательно моим сестрам все игрушки передай, — вздохнув, произнесла она.
— Конечно! — Толик ободряюще похлопал девушку по плечу. — Лично доставлю, в целости и сохранности.
Не было видно, но можно было ощутить, как парень расплылся в широкой улыбке.
— Спасибо! Пусть хоть у них будет детство…
Хочу поблагодарить родных и близких друзей за то, что были и будут рядом, вдохновляя на новые свершения.
