Глава 3
Рельсы гудели.
Это был странный звук. К гудению примешивались негромкий свист, шорохи и скрип металла. Сергей никогда прежде не слышал ничего подобного.
Впереди тоннель делал небольшой поворот. Сергею показалось, что наряду с гудением рельсов до него доносится новый звук: отдаленный мощный гул, нарастающий с каждой секундой.
«Дыхание дракона». Аномалия, о которой говорил усатый боец. Огонь, уничтожающий все на своем пути.
Денис метнулся к стене. Сергей начал лихорадочно елозить лучом фонаря по стенам туннеля, похожим на гигантские соты с прямоугольными, вытянутыми вверх ячейками. Как назло, поблизости не было ни одной ниши.
Гул нарастал, постепенно перекрывая гудение рельсов. В нем уже можно было различить потрескивание и объемное «пу-уф», «пу-у-уф» воздуха. Столб огня шириной и высотой с туннель медленно двигался в их сторону, и было в этой неторопливости нечто жуткое, завораживающее; огонь словно бы говорил: дергайтесь, пробуйте найти убежище… все равно вам от меня никуда не скрыться!
Первый легкий жар притронулся к лицу Сергея. Он все продолжал рыскать лучом по стенам, метнулся вперед и назад, но вокруг не было ничего, что могло бы стать убежищем хотя бы для одного путника. Хотя бы для мальчишки.
А ведь Денис был прав, подумалось ему, когда говорил, что дальше мы идти не должны. Всем нам здесь настанет крышка. Вот сейчас…
— Денис! Иди сюда! — крикнул Макс.
В луче его фонаря чернильным пятном обнаружилась небольшая выемка в правой стене туннеля. В самом низу… Канализационное отверстие? Какая разница!
Мальчик посмотрел на отца и помотал головой.
— Быстро, — сказал Сергей и подтолкнул сына. — Макс! — крикнул он. — Спаси пацана, прошу…
— Да пошел ты… — процедил товарищ по оружию.
Теперь Сергей отчетливо ощущал несущийся горячий воздух, выметавший из-под ног мелкие камешки. Гудение рельсов полностью перекрывалось ровным, мощным и страшным гулом приближающегося огня. И тут он увидел. Господи, как же раньше-то…
Сергей метнулся к темному проему. В него вполне можно было забиться целиком, спрятаться и переждать огонь. Он посмотрел на противоположную стену. Макс втиснул в выемку Дениса, а сам заслонил ребенка собой, постаравшись как можно глубже убрать лишь голову, — спина и ноги выпирали наружу.
Что-либо менять в их диспозиции было поздно: прибытие огненного поезда ожидалось с секунды на секунду. Сергей полез в темный проем…
И тут же мощный удар ногой в лицо заставил его вывалиться наружу. Ничего не понимающий, оглохший и ослепший на мгновение, он снова оказался в туннеле; его осыпал град горячих камешков; открыв глаза и повернув голову, он увидел мрачное и величественное зрелище, адов огонь: огромный, ревущий столб, переливающийся внутри черным, желтым, оранжевым, выпускающий перед собой огненные щупальца… Огонь был уже совсем близко.
Сергей, как одержимый, пополз к своему убежищу, ухватился за черный бетонный угол руками, стал подтягивать тело… Все решали мгновения… Он чувствовал, как чьи-то костлявые руки — не самой ли Смерти? — отдирают его пальцы от бетона… и тут же, собравшись, бросил тело вперед, толкнулся руками, ударил в темноту выемки ногой (раздался вопль, едва слышимый за нарастающим гулом). Сергей вжался в нишу…
И в тот же миг огненный столб, ревя, воя, плюясь камнями, обдавая нестерпимым жаром (Сергей закрыл лицо руками), захлестывая щупальцами пламени, медленно и величаво, как истинный властелин туннеля, прошел по тому самому месту, где Сергей только что находился.
На миг Сергей почувствовал себя в аду… И провалился в небытие.
* * *
— Нет тут никого, — сказал Макс.
Сергей в обнимку с сыном сидел, прислонившись спиной к правой стене туннеля. Мальчик прижимал к лицу отца марлю со слабым раствором перекиси из аптечки, полученной в «Новогиреево». В воздухе стоял жар от прокатившегося «дыхания дракона». Макс в обожженном до черноты на спине, ягодицах и икрах камуфляжном костюме, кряхтя и матерясь, лазил в нише, светил фонарем.
— Нет тут никого, — повторил он. — И, скорее всего, не было никогда.
— А ногой в морду я сам себя двинул… — устало и невнятно прошамкал Сергей из-под марли.
Макс опять закряхтел, заматерился, но вылезать не спешил.
— Задница не горит? — спросил Сергей ехидно.
— Уж сгорела вся, — ответил Макс беззлобно и показался наружу. — Кое-что нашел… Посмотришь? Да отпусти ты его! — сказал он Денису.
— Не могу, — твердо сказал мальчик. — Папа ранен.
— В голову. Давно, еще при рождении. Он не ранен, он с раной. — Макс хрипло хохотнул.
Звучало похабно, но не обидно.
Сергей отодвинул руку сына, не с первого раза поднялся и пошел к противоположной стене. Макс посветил ему в лицо и сказал:
— О-о… И так-то писаный красавец, а теперь вообще все девки твои…
— Я их буду завлекать и уговаривать, чтобы тебе порты на заднице штопали, авось, какая-нибудь дурочка поведется, — парировал Сергей и опустился на корточки. — Что у нас здесь?
Максов фонарь осветил довольно глубокую — в ней легко могло поместиться трое человек, — но небольшую по ширине и высоте нишу в бетонной стене. Ниша действительно была пуста, спрятаться в ней было негде.
— Смотри сюда, — сказал Макс.
Он заскользил лучом по стенам, освещая пустые пыльные бетонные поверхности… и вдруг луч словно провалился. В углу, у самого пола, обнаружился незаметный лаз. Макс очертил лучом его контуры. В лаз мог проникнуть далеко не каждый ребенок, а уж взрослый и подавно.
— Куда он может вести? — пробормотал Сергей.
— На Кудыкину гору, — сказал Макс. Он протиснулся в нишу поближе к лазу, светя фонарем. Луч доставал недалеко, осветил низкий бетонный потолок, пол, уходящий под небольшим наклоном вниз, и стены. Из лаза не доносилось ни звука.
— Я был прав, — сказал Сергей. — Здесь кто-то был, двинул мне ногой в лицо, а получив сдачи, убрался через лаз.
Макс посветил на него фонарем и дернул головой:
— Ну и рожа у тебя, Коломин, ох, рожа… Может, попросим Дениса — пусть исследует, куда твой обидчик мог деваться?
— С ума ты сошел? Никуда я его не отпущу! Да и времени у нас совсем нет.
Макс полез наружу; Сергей последовал за ним.
Как и рассказывал усатый коренастый боец, знаток легенд метро, огонь прошел, и скоро все в туннеле стало таким, как до его появления; если бы не жар в воздухе, обгоревшие куртка и штаны Макса, Сергей мог бы подумать, что все это ему привиделось… Просмоленные шпалы, к примеру, совсем не пострадали.
Выбравшись в туннель, Макс стал хлопать себя по ногам и бокам, отряхивая годами копившуюся в нише пыль.
— Да ладно, не выпендривайся, — сказал Сергей.
— Скоро станция. Не могу же я выглядеть, как бомж какой-то… — ответил Макс, мельком глянул на Сергея и невозмутимо добавил: — Как ты, например.
Сергей осветил себя. Весь его прежде относительно чистый камуфляжный костюм был в серо-черных грязных разводах. Он тоже начал отряхиваться.
Лицо болело и жгло. К тому же стала ныть и дергать рана в плече. И вообще, чувствовал он себя прескверно: на борьбу с невидимым врагом ушло много сил; понятно, что действие транквилизаторов заканчивается, он начинает слабеть. Впереди — завершающий участок трассы, на котором определится: он обогнал смерть, спас Возницына, а тот, в свою очередь, вытащил его, Сергея… либо костлявая вышла вперед и преградила дорогу, как попыталась сделать это только что, во время «дыхания дракона». Пока ему удавалось опережать главного противника. Но станет ли везти и дальше?
— Метро — хорошая школа, — сказал Макс. — Но, сколько в ней ни учись, закончить не удастся…
— Это ты к чему? Денис, поднимайся, пора идти…
— Так. Ты ищешь врага там, где его нет.
* * *
Трое усталых путешественников неторопливо, спотыкаясь, брели по туннелю в сторону станции «Шоссе энтузиастов».
— Не понимаю, — сказал Сергей.
— А понять придется. Ты понимаешь, что за нами идет охота?! — Макс почти шипел.
— Охота?
— Нас преследуют от самой колонии. Я не знаю, зачем… И кто. Убирают свидетелей. Неандертальца того стрелой в спину. Стрелой! Помнишь, перед самой деревней амазонок? Стрелой, как и этого Литягина. Допустим, дверь в подвал у Тихона открыли тоже они…
— Может быть, мы им живыми нужны, — прокручивая в памяти события последних недель, предположил Сергей. — А может быть, не все мы? И кого именно из нас они преследуют? Это ведь ты был на задании, ты, весь из себя засекреченный, Макс, ты, а не мы!
— Знаешь, что?! — обозлился тот. — Нечего валить с больной головы на здоровую!
— Сам подумай! — заупрямился Сергей. — Это дело рук профессионалов! Там целая команда действует! Убивает людей, похищает… Пробираются в укрепленные объекты незамеченными… Сказать тебе? Ты убегаешь от кого-то. Насолил каким-то серьезным парням и дал деру. Это тебе надо спешить, Макс, а не мне! Потому что, если ты будешь оставаться на месте, тебя достанут и…
— И что же я, сам им в лапы иду? — усмехнулся Макс.
— Устал прятаться, хочешь разобраться!
— Что же тогда не меня стрелами в поле утыкали, а неандертальца с дубиной? Две в спину, две в шею. А ты бы даже и не услышал ничего, шел бы себе дальше, пока тебя удильщики не заудили… Серьезные люди в серьезном мире…
Макс крякнул, повернулся и зашагал по туннелю, светя лучом по стенам. Сергей и Денис поспешили за ним. Н-да, думал Сергей, Шерлок из меня ни к черту.
— Но кто?! Кто тогда? Что за странная логика у них? Что им от нас нужно?!
Макс молчал. Денис, на которого Сергей тоже на всякий случай бросил вопросительный взгляд, только пожал плечами.
Впереди показался тусклый свет станции «Шоссе энтузиастов». Макс замедлил шаги, раздумывая о чем-то. Он смотрел на Дениса. И, когда заговорил, тоже обращался к нему.
— Послушай, дружище, а может, ну его в баню, этого Возницына? Зачем он нам нужен? Попытаемся обойтись без него, а?
Сергей от таких слов чуть было не лишился чувств.
— Ты что, издеваешься?! — Он переводил взгляд с Макса на своего сына и обратно. — Какого же черта ты меня сюда потащил? Возницын… Это моя единственная, понимаешь ты, единственная надежда! Мы что тогда сюда шли? Зачем через огонь этот… Вообще из колонии… Жизнью сына я зачем…
А Денис смотрел только на Макса — серьезным, сосредоточенным, вовсе не детским взглядом; казалось, он отлично понимает, что имеет в виду этот большой, сильный человек. Понимает, но ответить не решается, обдумывает, взвешивает.
— Ребята, да вы что, с ума сошли?! Макс, ты зачем говоришь моему сыну такие вещи?! Прекрати! Я его отец, я, и моя жизнь зависит от того, найдем мы Возницына или нет! Он мой последний шанс!!!
— Серега, — тяжело сказал Макс, глядя в пол, — а если он… Не твой шанс? Ну, например, умер он… Или вообще?
Теперь обращался он к Сергею, но смотрел по-прежнему на мальчика. А мальчик — на него. Они будто пытались загипнотизировать друг друга взглядами, мерились силой. Никто не уступал, оба были сильными противниками. И в Денисе сейчас — Сергей видел это отчетливо — беззащитный ребенок отступил вглубь, а его место занял другой: тот человек, который исцелял, прорицал, подчинял остальных своим замыслам.
— Что вы затеяли, братцы? — почти жалобно вопросил Сергей. — Хватит вам! Пойдемте, станция совсем близко.
Макс с усилием оторвал взгляд от лица мальчика и направил луч фонаря в лицо Сергею. Тот зажмурился и отвернулся.
— Запиши себе где-нибудь, — глухо сказал Макс. — Я предпринял попытку. Первую и последнюю.
* * *
«Шоссе энтузиастов», как объяснили Сергею, была станцией жилой. Люди ежедневно на нескольких дрезинах в сопровождении охраны ездили работать на «Перово» и «Авиамоторную». Первое время несколько раз попадали под «дыхание дракона», те, кто не успел в этот момент спрятаться, — гибли; потом приноровились: у «дыхания дракона» были, оказывается, свои ранние приметы, по которым его можно было предугадывать и избегать.
И то сказать: на маленькой, узкой, короткой, тяжелой станции «Шоссе энтузиастов» с низким сводом, с аляповатыми квадратными колоннами было сложно оборудовать рабочие места, тут и жилых помещений не всем хватало.
Лицо Сергея распухло, голова болела, тело было словно ватным. Успеть бы добраться до «Площади Ильича», думал он, а там… И тут же с горечью одергивал себя: что там? Мгновенно выяснится, куда пропал Возницын? Ерунда… Если его не нашли до сих пор, скорее всего, он мертв: сожжен «дыханием дракона», утащен коммунистами в какой-нибудь закуток и там тихо удавлен, или еще чего… Господи, да все, что угодно! Следовательно, жизни мне осталось — день. Это при самом благоприятном раскладе. А то и несколько часов. Песка совсем уже мало остается в стеклянной колбе. Сыплются песчинки, сыплются, и последнюю уже видно.
Мысль о близости смерти завораживала, замораживала. Он почти физически ощущал, как медленно холодеет и покрывается тонкой ледяной коркой сердце, а мороз уже прокрадывается в душу, легкие… и вот становится трудно дышать, изо рта в теплом натопленном помещении валит густой пар… Вступление к смерти. Пролог. Предварительное охлаждение.
Костлявая тянет белые фаланги пальцев к его горлу. Ухватит, сожмет. Выжмет жизнь и бросит. Скоро. Скоро.
Бойцы на блокпосту смотрели на троих бродяг с удивлением и любопытством. Они уже поняли, что визитеры попали под «дыхание дракона» и чудом остались живы.
— Что уставились? — сказал им Макс. — Сначала огонь на честных граждан насылают, а потом пялятся… будете утверждать, что это не вы? Тогда поставили бы рядом какой-нибудь брандспойт. Наверняка пламя где-то неподалеку от вас зарождается… Только возникло — ливанули по нему водяной струей, глядишь, в другой раз дракон бы подумал, дышать ему или не дышать…
Медик, ставивший Сергею примочки на лицо, осмотревший и перебинтовавший рану в плече, говорил что-то успокаивающее. Сергей не слушал. Он уже ни во что не верил.
Они отдыхали с полчаса; все это время Макс отсутствовал. Но на этот раз Сергея совершенно не интересовало, где он пропадал.
Макс вернулся озабоченным и заявил, что пора в путь.
На блокпосту перед выходом в туннель их предупредили, что сейчас — время сирен. Предложили пару часов переждать. Макс и Сергей переглянулись и решили все же выдвигаться.
Старший смены, худощавый седой человек с изможденным лицом, протянул самодельные беруши. Сергей с благодарностью принял шесть ватных тампончиков. Старший смены проводил смельчаков, удалявшихся по туннелю, сочувственным взглядом и отдал команду смене приготовиться к атаке сирен. Бойцы задвигались, доставая беруши.
Отойдя по туннелю от блокпоста на небольшое расстояние, Сергей заставил Дениса вставить беруши. Сам же держал маленькие ватные тампоны в руке.
— Не боишься? — спросил Макс.
Тот не счел нужным ответить. Лед прочно сковал его изнутри. Этот панцирь не мог растопить никакой страх.
Они торопливо шли по туннелю. Макс ворчал в том смысле, что вот, понесла их нелегкая, теперь соберут на себя всю гадость, какая только есть в эту пору между станциями… «Дыхание дракона» кое-как пережили, едва не преставились, теперь вот тетки попоют, но никакой гарантии, что удастся спастись и на сей раз.
Сергей, подсвечивая фонарем, читал надписи на стенах и потолке, сделанные чем-то светлым, но явно разными людьми:
ЗДЕСЬ ПРОПАЛИ ВОСЕМЬ ЧЕЛОВЕК
ПОШЛИ ВЫ НА… УРОДЫ
ФИЛЛИП + МАША = ЛЮБОВЬ НАВСЕГДА
И вдруг, через пару метров.
ПОВОРАЧИВАЙ ДАЛЬШЕ СМЕРТЬ
Сергей чуть замедлил шаги. Макс осветил надпись на стене.
— Интересно, чем написано? А фраза — загляденье. Похожа на «Казнить нельзя помиловать». А в этой ты бы в каком месте поставил запятую?
И тут началось.
Началось… Сначала шепотом, потом все сильнее, мощнее, заполняя туннель, заполняя весь мир, делая его волшебным, красочным…
Пение! Удивительное пение.
Это было потрясающе; за всю свою жизнь Сергей не слышал ничего прекраснее. Сладкие, слаженные голоса, струясь вокруг, волшебным ключом выбиваясь из невидимой расселины, мгновенно затопили троих людей. Миллион божественных голосов повествовал о райской стране, до которой было всего ничего — протяни руку, прикоснись, войди; молили, зазывали, убеждали, что именно там, только там обретет человек свое истинное счастье; сладкие, как патока, прохладные и свежие, как горный воздух, как лимонад в душный летний день, слышимые не ушами даже, а сознанием и сердцем, голоса обволакивали, манили за собой.
Сопротивляться не было ни сил, ни нужды.
Тело Сергея, стремительно обретя полное здоровье, стало сильным и послушным; голова очистилась от боли и забот…
Он двинулся на зов.
Сколько времени, куда и как он шел — нельзя было сказать. Может быть, час, а может — несколько минут. Раздался страшный грохот…
И голоса смолкли.
Сергей обнаружил себя сидящим без сил на рельсах. Голова гудела, тяжелое больное тело не желало подчиняться. Над ним стоял Макс. Сергей посветил фонарем: дуло автомата задрано вверх.
— Что… ты сделал? — не своим голосом спросил Сергей.
— Разогнал этот еп-перный балет, — ответил Макс. — Дал очередь вверх — они и заткнулись. Внес легкий диссонанс в их арию. А тебя лихо пробило. Поперся… Впереди провал под стеной. — Макс указал лучом фонаря. — Еще б чуток, и привет.
— Подожди… — Сергей тряхнул головой и поморщился. — А тебя самого что же… Сирены не взяли?
Макс опустил автомат и ответил:
— Меня, брат ты мой, чтоб ты знал, вообще мало что берет в этой жизни. К сожалению. Ну, чего расселся? Двинули! Денис, поднимай отца!
Из-за его спины выступил мальчик. Они с Максом одновременно протянули Сергею руки.
* * *
Не задерживаясь на «Авиамоторной» даже на короткий отдых, отправились дальше и вскоре без приключений прибыли на станцию «Площадь Ильича», опять же более жилую и административную, нежели производственную.
Станция была чистой, ухоженной. По ней сновали хорошо одетые жители, которым в это время, очевидно, полагалось находиться не на работе: клерки из администрации, военные и торговцы. Станция была довольно тесной. Внушительный барельеф Ленина, висевший раньше на стене в торце зала, отсутствовал. Продали красным, пояснил Макс.
Переход на «Римскую» в центре зала перегораживал блокпост.
— Сейчас отношения с ними нормальные, — сказал Макс, — а были времена, когда с «Кожуховской», района работяг, шпана наведывалась. Кстати, самую распространенную шутку «Крестьянской заставы» знаешь? Хотя, откуда тебе, ты приезжий, лимита… Очень любят там говорить: «Кто заказывал такси на „Дубровку“?»
— И что смешного? — не понял Сергей.
Макс поглядел на него с жалостью.
— Это как юмор любой страны, — сказал он. — Чтобы его понимать, надо в ней пожить. На «Дубровку» не ходит ни одна дрезина: рельсы разрушены в нескольких местах. Пытались восстанавливать, да только рабочие мерли непонятно от чего. А сама «Дубровка» — одна больная аномалия, куда там сиренам и «дыханию дракона». Так что это черный юмор.
— Обхохочешься, — угрюмо сказал Сергей.
Он прошелся по станции. Много раз от караванщиков ему доводилось слышать об ужасах, творящихся не только в туннелях, но и на станциях метро. Будто бы фашисты на «Пушкинской» объявили войну всем генетическим уродам: лишний палец на руке — полезай в газовую камеру; коммунисты на станциях красной ветки проводят опыты по созданию сверхрасы, способной жить на зараженной поверхности; сатанисты с «Тимирязевской» творят страшные оккультные ритуалы, совершают жертвоприношения…
К счастью, ветка, на которой они оказались сейчас, не могла «похвастаться» ничем подобным. Здесь просто собрались здравомыслящие, работящие люди и создали нормальное маленькое общество, мирно существующее в диком, вывихнутом мире. Да, в туннелях пока еще не все спокойно; но, бог даст, справятся и с этим. Жаль, что уже без меня, с грустью подумал Сергей. И я смог бы пригодиться…
Люди ему попадались разные: оживленно разговаривавшие и молчаливые, хмурые и улыбчивые. Но все как один — нормальные. И это обнадеживало.
Как и на «Шоссе энтузиастов», его осмотрел внимательный доктор, медсестра поставила аккуратные освежающие примочки. Его прослушали, обследовали и смазали рану, сменили накладные ватно-марлевые тампоны и повязку… Сергей соглашался на все процедуры безропотно. Его не интересовало даже, кто оплачивает работу бдительных докторов.
Макс зачем-то потащил его и Дениса в помещение администрации, где собрались несколько представительного вида мужчин из числа руководителей линии. О чем Макс беседовал с ними, Сергей не вслушивался. К самому Сергею, а тем более — Денису, никто не обращался. Коломин уловил только, что к Максу эти люди относятся с уважением.
Его, Сергея, последний отсчет несся вперед без остановок и задержек. Силы утекали, как песочная струйка в часах. В какой-то момент он понял, что стал хуже видеть: очертания предметов и людей перед глазами утратили резкость.
Потом они втроем оказались в довольно просторной палатке с чужими вещами и книгами. Макс опять что-то говорил, Сергей кивал механически или отрицательно мотал головой, в зависимости от ситуации — но, кажется, делал это невпопад, потому что Макс сердился и повышал голос. Сергей не реагировал; он бродил по помещению, рассматривал потертые обложки книг, разбросанные вещи, листки с карандашными записями…
Стоп.
Почерк на листках.
Я знаю почерк, сказал себе Сергей и потянул себя из мутного марева — как Мюнхгаузен себя за волосы из болота. Давай, приходи в себя! Я знаю этот почерк!
Он повернулся к Максу, и что-то в его лице заставило Макса оборвать возмущенную тираду на полуслове.
— Откуда здесь записи Возницына? — набрав воздуха, спросил Сергей. — Мы у него?
— А я было подумал — мы тебя теряем, — с облегчением сказал Макс. — Садись, бери его записи, все, какие найдешь, — и читай. Может быть, наткнешься на какую-нибудь информацию о препарате, который тебя интересует. Денис, помогай папе, подбирай для него вот такие листки.
— Разберусь, — совсем по-взрослому сказал мальчик.
— Ага… — пробормотал Макс, отступая к двери. — Ну, вы тут занимайтесь… Я скоро…
* * *
Его не было около двух часов. За это время Сергей в тусклом освещении керосиновой лампы успел просмотреть большое количество записей бывшего шефа. В основном это были дневниковые заметки. В некоторых упоминался некий Викинг, выполнявший для Возницына отдельные деликатные поручения, не так давно вернувшийся с очередного задания.
Часть записей была посвящена созданию на станции «Марксистская» какой-то лаборатории, но информация о том, какие работы должны в ней вестись, защищена буквенно-цифровым шифром. Неужели Возницыну не дают покоя потуги красных по выращиванию супербойца, способного без защитного костюма выходить на поверхность, с усмешкой размышлял Сергей, пытаясь прочесть шифр. Разумеется, нет. Тут другое. Может быть, лекарства? Возницын был одержим идеей создания препарата, не дающего слабнуть иммунной системе человека. Он занимался этим вопросом еще до Катаклизма, но не успел продвинуться. Что еще? Стимулятор мозговой деятельности. В каждом из нас спит гений, надо только суметь правильно его разбудить, так он говорил…
Он читал. Струилось время — песчинка за песчинкой. Выдыхалась керосиновая лампа. И угасал навсегда Сергей.
Денис тихонько прикорнул в уголке.
Звуки жизни станции за стенкой палатки постепенно стихали. Наступала ночь.
Вошел Макс. Сергей поднял голову. Лицо здоровяка было бледно.
— Читаешь? — спросил он. — Нарыл что-нибудь стоящее?
— Пока нет. Макс, мне хуже. Не знаю, дотяну ли до утра… Ты не знаешь, кто такой Викинг?
Макс дернул головой, как от удара.
— Где ты про него слышал? — глухо спросил он.
— Прочел в бумагах Возницына. — Сергей смотрел на него с любопытством.
— Идиот… Говорили ему… Я скоро тебе расскажу. Вот-вот все закончится. А что до нашего таинственного сопровождающего… У меня есть план.
С этими словами Макс отобрал у Сергея пачку исписанных убористым почерком листков, положил их на стол и погасил лампу.
