Юрий Харитонов
РОДСТВЕННЫЕ ДУШИ
— Эй, умник! — от резкого окрика Тёмка вздрогнул и внутренне сжался, но шаг не сбавил. Станция Проспект Большевиков, на которую они с отцом переселились буквально два дня назад, нравилась ему все меньше. Мало того, что вокруг новая, незнакомая обстановка и люди, так еще пацаны прицепились. Идут от самой школы.
— Эй! Тебе говорят! — мальчика грубо дернули за воротник, заставляя остановиться. — Глухой, что ли?
Тёмка развернулся, крепко сжимая потрепанный холщовый мешок со школьным барахлом. Ребенка обступили три пацана, причем выбрали такое место между жилых построек, где редко ходили взрослые. Они были на год или два старше, а в одном из них Тёмка узнал задиру, который цеплялся ко всем на переменах, — звали его Генкой или, за глаза, Дегенкой. Производной от «дегенерат». Плюс пара неряшливо одетых пацанов, которые везде и всегда следовали за своим главарем и ему поддакивали.
— Первый день в школе, — задира слегка толкнул Тёмку, — и уже умничаешь?
— Ничего не умничаю! — испуганный мальчик пытался говорить так же резко, но вызвал лишь ухмылки.
— Слышали? — Генка мотнул головой друзьям, показывая, как смешно звучат слова мальчика. А те были готовы стараться — тут же сдавленно захихикали. — Не умничает! Ха! А это твое выступление? Дай вспомнить... «Белеет одинокий парус...» В каком-то там тумане и что-то ищет, кажись.
— Это же просто стих! — горячо заметил Тёмка, но Генка прервал его довольно бесцеремонно:
— Что за парус такой? Море? Туман? Ты больной?
— Нет, — он пытался подобрать слова, но выходило туго, и тогда он начал говорить какую-то ерунду: — Я мальчик. Мне десять лет. И я... И я...
— ...дебил, — подсказал Генка под дружный хохот дружков. Но сам он уже совсем не веселился, а, напротив, грозно сдвинув брови, стал надвигаться на Тёмку, тыча ему пальцем в грудь. — Слушай, мелочь! Мне все равно, что ты там знаешь. Мне по барабану, что ты весь такой ученый. И то, что тебя училка похвалила, мне по фиг. Понял?
— Да, — шепнул мальчик.
— Это наша станция, — продолжал задира. — А ты здесь никто и звать тебя никак. Понял? Еще раз посмеешь умничать — наваляем! Понял?
Как-то показывать себя, возражать или противиться было сейчас бессмысленно. Во-первых, они старше, во-вторых, их больше, в-третьих, Генка ухватился за холщовый мешок, что сжимал Тёма, и рванул на себя. Старая ткань не выдержала, мешок порвался, и содержимое рассыпалось в полумраке по грязному полу.
— Будешь умничать — будет хуже! Понял?
— Да...
— Не слышу?
— Да. Понял, — чуть громче ответил Тёмка, и обидчики, усмехаясь, скрылись за углом хозяйственной постройки, оставив новичка собирать с пола рассыпавшиеся мелки, самодельную грифельную доску, линейку и тряпку для очистки доски. После он в самых расстроенных чувствах побрел домой, в ту тесную лачугу, которую им выделил комендант станции Андрей Викторович Полянский. Он-то и был виновен во всем этом переезде, неудобстве и проблемах мальчика. От обиды Тёмку слегка трясло. И причиной тому была, скорее, не произошедшая стычка, а вся смена обстановки в целом. Незнакомая станция, люди, потеря друзей, которые обещали навещать Тёмку, но все понимали, что это будет практически невозможно. Кроме того, Новочеркасская оставила в душе лишь светлые чувства, несмотря на опасное соседство с Империей Веган, — именно тем, что это была станция мамы. Там она родила Тёмку, была с ним девять лет, воспитывала, растила, пока ее не стало.
Для мальчика «Черкаса» была пропитана духом его матери, каждая частичка, кирпичик и даже воздух. Все там напоминало ее. И с переездом у Тёмки словно отобрали эту самую частичку.
Он прошел в конец станции к своей слегка покосившейся лачуге и толкнул грубо сколоченную дверь, но не рассчитал силы. Дверь довольно громко стукнула о тумбу, где отец оставлял приготовленную еду. Что-то звякнуло. В полной темноте мальчик дернул за веревку, свисавшую у самого входа, и в каморке два на три метра зажглась неяркая лампочка, осветив небогатое убранство. Слева — раскладушка, справа за дверью — тумба, заменяющая стол, в дальнем углу — видавший виды перекошенный шкаф для одежды и топчан рядом, над которым висела полка для книг.
Отец, как всегда, был на работе. Мальчик в раздражении бросил прижатые к груди вещи на кровать, снял старый пуховик, скинул шапку. Подошел к тумбе и заглянул в еще теплую кастрюльку. И тут же скривил нос. В отличие от мамы, папа готовить не умел. От одного вида серой жижи, в которой плавали несколько грибов, есть перехотелось.
Тёмка походил по комнате из угла в угол, глянул на полку с книгами. Там, среди неинтересных и скучных книжек отца, стоял сборник поэзии, который перекочевал вместе с ними с Новочеркасской. Когда-то мать читала ему эту книжку, объясняла, что такое парус, море, туман и другие непонятные слова, прививая любовь к всему новому. Во время конфликта с веганцами ее не стало, и Тёмка с отцом переехал на Проспект Большевиков. Мальчик постоянно перечитывал этот сборник, вспоминая маму и ее интересные рассказы.
Сейчас читать совершенно не хотелось. С одной стороны из-за Дегенки с пацанами, а с другой — из-за отца. Его никогда не было дома. Он объяснял, конечно же, все это нехваткой времени и большим количеством работы, но Тёмка не хотел верить. Он еще не простил отцу переезда, который, как снег на голову, после смерти матери свалился на мальчика. Пришлось рвать общение с друзьями, входить в новое, незнакомое общество... Слова, что все делается для блага мальчика, так как отношения Вегана и Оккервиля обострились, не возымели на Тёмку никакого действия.
Делать было совершенно нечего. Читать не хотелось, есть тоже, а о том, чтобы пообщаться со сверстниками — тем более разговора не было, поэтому Тёмка не придумал ничего лучшего, как пойти погулять. Он вновь натянул старенький пуховик, вязаную шапку и выскочил на платформу.
Определив по шуму, где больше народа, он побрел в противоположную сторону, где тишина могла успокоить его.
Один из туннелей, ведущих в сторону Дыбенко, был заброшен, в отличие от остальных, не охранялся и не освещался, да и рядом никто не шатался. Тишина здесь была максимальная. Нет, конечно, звуки доносились из других концов станции, но как-то тускло, еле различимо.
На краю платформы лежали какие-то доски. Тёмка уселся на них и стал всматриваться в темноту, которая буквально в паре метров становилась настолько непроницаемой, что взгляд в ней буквально утопал. Одиночество здесь ощущалось с удвоенной силой и заставляло мысли снова и снова возвращаться в прошлое.
Мальчик сидел так довольно долго, пока не увидел ее. Девочку, примерно его возраста, одетую в клетчатое пальтишко, теплые выцветшие колготки и странную шляпку с бантами и лентами, из-под которой выбивались тоненькие косички. Она явно думала о чем-то своем — личико отстраненное, блуждающий взгляд.
Не обращая внимания на Тёмку, она подошла к краю перрона, спрыгнула на пути и зашагала прямиком в темный туннель.
— Ты куда? — вырвалось у мальчика. Он был очень удивлен, что девочка бродит по запретным местам вот так запросто, без взрослых. — Туда же нельзя!
Девочка замерла, потом обернулась, долго рассматривала Тёмку, а затем тоненьким голоском вопросила:
— Кто сказал?
— Так это... — Тёмка не нашелся, что ответить.
— Кто тебе сказал, что туда нельзя? Не сам же ты это придумал.
— Слушай, — вздохнул мальчик, — ну все же знают, что нельзя ходить в темноту без взрослых.
— Все страньше и страньше, — девочка пожала плечами и достала что-то из кармана пальто. — Какая темнота, если у меня фонарик есть?!
— Все равно нельзя! — упрямо насупился Тёмка. — Туннели опасны, особенно для детей.
— Этот нет, — прервала его девочка, замотав головой, отчего ленточки на шляпке слегка зашелестели при движении. — Я его вдоль и поперек исходила. Там дальше завал. И никакой опасности нет. Зато...
— Как это нет? — воскликнул Тёмка. — А завал? А если еще будет?
— Не-а, — серьезно ответила девочка. — Не будет. Мне синяя гусеница сказала.
— Кто? — мальчик почувствовал, что перестает что-либо понимать. — Ты можешь придумывать все, что угодно, но там опасно. Папа всегда говорит...
— Как хочешь, — фыркнула девочка. — И вообще, нет у меня времени объяснять. Мне к друзьям надо. — С этими словами она развернулась и легкой походкой зашагала в туннель, освещая механическим фонариком дорогу. — Если все-таки решишь посетить нас, — бросила она, не останавливаясь, — то тут недалеко. И совсем не опасно, как бы «все» об этом не говорили.
Сказать, что девочка странная, — ничего не сказать. Тёма помялся некоторое время, думая, не позвать ли кого-нибудь из взрослых, выдал:
— Блин! — и бросился вслед еле видному уже отсвету фонарика. Тёмка не мог себе позволить потерять единственного знакомого на этой станции, говорившего с ним более-менее дружелюбно. Кроме того, она в чем-то права. Ведь этот туннель, в отличие от других, совсем не охранялся. Скорее всего, взрослые действительно не считали его опасным.
— Постой! Не гони так, — проговорил он, запыхавшись, когда поравнялся с девочкой. Тёмка с опаской смотрел на стены туннеля, еле освещенного лучом фонарика. Местами изрезанный ржавчиной металл тюбингов, порванные провода, свисающие до бетонного пола, и изогнутые трубы.
— Я и не гоню, — с улыбкой ответила девочка. — Это ты куда-то торопишься. Я бы все равно далеко не ушла — туннель не бесконечный. Еще чуть-чуть, и придем.
— Слушай, а твои друзья — кто они? Они меня не прогонят?
— Это как вести себя будешь, — вздохнула девочка. — Могут и вообще не появиться. Они, видишь ли, очень нервничают, когда кто-то новый приходит. И они чувствуют человека. Знают, когда к ним с добром идут, а когда — нет. Вот ты... почему ты хочешь их увидеть?
— Я? — мальчик захлопал глазами. Он вообще не задавался целью кого-то там увидеть или с кем-то познакомиться, просто когда неожиданно появилась эта девочка, Тёмка всеми силами души ухватился за нее. Но сказать это словами почему-то не получалось. — Даже не знаю, — наконец, ответил он.
Девочка остановилась. Тёмка, этого не ожидавший, застыл в смущении. Она же посмотрела на мальчика и, нахмурившись, уперла в него вытянутый палец.
— Ясно! Значит, так! Пока не поймешь, зачем ты здесь, будешь просто слушать. Хорошо? А я тебе постараюсь все объяснить. И даже не надейся их увидеть! Позже — может быть, и то... сомневаюсь. Пошли, уже рядом.
Девочка опять повернулась так шустро, что ленточки на шляпке рассыпались и зашелестели. Фонарик выхватил из темноты край какого-то сооружения, в котором Тема пару секунд спустя признал старую засаленную палатку. Девочка, недолго думая, распахнула полог и юркнула внутрь, а ее гость остановился на пороге, переминаясь с ноги на ногу и опасаясь, что неведомые «друзья» будут очень недовольны, если он их увидит.
Немного погодя из-за полога показалось недоуменное личико девочки.
— Ты чего стоишь?
— Не знаю, — пожал плечами Тёмка. — Боюсь, наверное...
— Что ж, это похвально, но глупо. Много здесь не настоишь. Заходи уже, нет ведь никого, — хмыкнув, она скрылась в палатке.
Тёмка вздохнул, на всякий случай сжал покрепче кулаки, потом зажмурился и шагнул вперед. Ничего страшного вроде не случилось, но открывать глаза он не торопился. Мало ли что!
— Все страньше и страньше! — услышал он знакомый насмешливый голос и решился взглянуть сквозь щелочки в веках. Девочка стояла напротив и, по-хозяйски разведя руки в стороны, несколько раздраженно смотрела на него. — Ты чего с закрытыми глазами собрался здесь увидеть?
Тёмка промычал что-то невнятно.
— Вот и я говорю! С закрытыми глазами увидишь только темноту, ну и сны иногда. Ты что, спать собрался?
— Нет...
— Это хорошо, — девочка кивнула ему и обвела рукой палатку. — Устраивайся пока. Я сейчас.
Тёма огляделся. То ли свет свечного огарка, мерцающего на небольшом столике в центре, создавал такую иллюзию, то ли палатка действительно была больше внутри, чем выглядела снаружи... На низеньком деревянном столике разместились игрушечные чашки и заварной чайник. По стенам были развешаны рисунки. Настоящие. На грязной бумаге углем. Тёмка шагнул к ним — это оказались знакомые по книжкам и картинкам животные. Но нарисованы они были как-то очень-очень странно. Необычность сразу бросалась в глаза.
Все они были в одежде и стояли на задних лапах.
— Знакомься, это Кролик, — хозяйка палатки встала рядом и, указывая рукой, принялась пояснять: — У него на носу пенсне, а в кармашке часы на цепочке. И он все время куда-нибудь опаздывает. А это Мышь. Она нормальная, только все время спит, поэтому на ней пижамка, а на голове ночной колпак. А это — Рыбина, которая танцует на берегу.
— Ого! Это все ты рисовала? — спросил Тёмка через некоторое время, когда экскурсия закончилась.
— Не, — девочка на мгновение отвлеклась от поисков чего-то в дальнем углу палатки. — Мне их Кролик иногда приносит... У них там какой-то придворный художник выискался. Вот и завалили меня искусством. Ты чаю себе пока налей, я сейчас...
Мальчик оторвался от созерцания рисунков, подошел к столу и попробовал выполнить хозяйское указание. Чайник был пуст.
— Э-э... А как? — решился, наконец, спросить он, когда девочка подошла к столику, сжимая в руках что-то завернутое в материю.
— Просто наливай и пей, — важно произнесла она, беря в руки чайник и наливая воображаемый чай в чашку. — В «дочки-матери», что ли, не играл никогда?
Тёмка помотал головой, на что она хмыкнула, отпила несуществующего чая и заговорила таинственным шепотом:
— Сейчас... я... Меня, кстати, Лена зовут. А тебя?
— Артём.
— Так вот, Артём. Сейчас я произведу тебя в рыцари...
— Зачем? — сразу напрягся мальчик. Новое непонятное слово из уст девочки звучало угрожающе. Кроме того, из разворачиваемого свертка показалось лезвие настоящего длинного ножа.
— Чтобы ты смог сдержать свое слово, что будешь хранить все услышанное здесь в тайне, — заметив, насколько Тёмка обескуражен, хозяйка палатки добавила: — Так надо. Верь мне.
— Ну... ладно...
— Так вот. А чтобы посвятить тебя в рыцари... Ну и вообще, чтобы все как положено было, надо дать тебе рыцарское имя. Будешь... Артуром! А меня зови Алисой. Там, на станции, Лена, здесь — Алиса! Так будет правильней. Ясно?
— Нет, — честно признался Тёмка, или Артур по-новому. Так и хотелось добавить любимую девочкой фразу: «Все страньше и страньше».
— Неважно, — махнула рукой Лена-Алиса. — Итак, ты готов стать рыцарем прекрасной и удивительной страны? Хранить ее секреты, как я и все ее жители? Защищать эту страну и населяющих ее сказочных существ от посягательств?
— Д-да... — неуверенно протянул Тёмка.
— Тогда — на колени! — торжественно воскликнула Алиса.
Он спорить не стал. Девочка занесла над ним нож, но, вопреки самым худшим опасениям Тёмки, всего лишь плавно опустила лезвие на левое плечо мальчика.
— Сэр Артур! Торжественно посвящаю тебя в Рыцари ее величества Червонной Королевы и ее высочества Королевы Шахмат. Клянешься ли ты в верности данному мне и жителям страны слову? В то, что оно нерушимей туннелей Метро, долговечней города на поверхности и правдивее самой правды?
— Клянусь, — пролепетал Тёмка.
Все, что говорила Лена-Алиса, он никогда раньше не слышал, но было очень интересно, поэтому решил не отступать и добраться до тайны необычной страны. И если нужно будет заниматься странными вещами, чтобы тайну постигнуть, он готов это делать. Все равно его жизнь грустна и одинока, — а теперь, по крайней мере, у него появилась Лена, то есть Алиса.
— Отлично! Встань, сэр Артур! Теперь ты готов! Выпьем чаю?
Тёмка кивнул, и они с Алисой уселись на ящики рядом со столом. Та разлила несуществующий чай по чашкам и проговорила:
— Ну, за нового рыцаря великой Страны Чудес!
Они чокнулись и распили медленно и молча бодрящий призрачный напиток. Тёмке, конечно, было дико изображать чаепитие, однако новое звание предполагало следование традициям, как объяснила Алиса, а так как ничего страшного от того, что они делали, произойти не могло, то и мальчишка был не против. Игра есть игра, даже если она немного странная.
— Ну, а теперь самое главное! — торжественно произнесла девочка, когда дети закончили «пить чай». — Когда-нибудь ты попадешь туда, это дело времени. А поэтому тебе надо знать, как там оказаться, потому что это может случиться, когда меня не будет рядом.
— И как же? — Тёмке уже начато казаться, что он подобрался к загадке существования сказочной страны вплотную. Еще чуть-чуть...
— Нужно следовать за Белым Кроликом, — торжественно объявила девочка и принялась читать стих:
— Вниз и наверх, вниз и наверх,
Вперед, к дыханию свободы.
Там, где сплела собою смерть
Проржавленные своды,
В обход пойди, дыру найди,
Ползи, как уж по лужам...
Но только знай — в конце пути
Ждет холод дикий, стужа...
— Но... — мальчик хотел спросить, где же найти этого Кролика, однако Алиса продолжала, захваченная с головой стихами, которые лились из ее уст, словно водопад.
— Старайся след свой замести,
Будь скрытен и проворен,
Глаза откроются — беги,
Знай, путь твой заговорен.
Потом останется лишь страж,
Избегнуть постарайся встречи,
Предупреждаю: не мираж!
Не будь в пути беспечен.
Зато потом, в тени ветвей
И радужных цветных растений
Откроется страна чудес
И красочность ее творений...
— Красиво... — пробормотал Тёмка. — И когда я... то есть мы туда попадем?
— Всему свое время, — важно сказала Алиса. Потом встала и поманила мальчика, направляясь наружу. — Пойдем, что покажу...
Заинтригованный Тёмка последовал за девочкой. Она, освещая путь фонариком, направилась не к станции, а в глубь туннеля. Чуть погодя Алиса остановилась и осветила дыру, уходящую вниз. Сбоку, в стволе шахты были приделаны ржавые, не внушающие доверия скобы. До дна слабый луч фонарика не доставал.
— Вот вход в Страну Чудес! — прошептала Алиса. — Отсюда начинается сказка...
— И когда?
— Когда придет время...
Но оно не приходило. Вместо сказки, в которую верили дети, к ним пришла другая. Сказка дружбы, совместного времяпрепровождения, неуемных фантазий и игр с жителями воображаемой страны. Потому ли Белый Кролик не приходил, что Тёмка в него не шибко верил, или потому, что его просто не существовало, было уже не столь важно. Он нашел свою сказку в лице Алисы, а в обычной жизни — Лены, странной, но интересной девочки, с которой ему было хорошо и весело, а время пролетало незаметно и беззаботно.
Для мальчика стало открытием, что родителями Лены-Алисы были уважаемые на станции люди — Лидия Сергеевна, их учительница, и Андрей Викторович, который пригласил отца Артёма, Петра, на эту станцию и был виновником всего этого кошмарного переезда. Первое время мальчик испытывал к нему неприязнь, но со временем она прошла, так как Тёмка осознал, что благодаря именно отцу девочки состоялось знакомство с Ленкой. И чем больше дети дружили, тем глубже становилась благодарность мальчика к Андрею Викторовичу.
Тёмка теперь с легкостью отпускал отца на работу. Не ревновал и не обижался всякий раз, когда тот возвращался поздно или, наоборот, уходил рано. Все его мысли были поглощены необычной игрой в сказку и самой девочкой, которая принесла в его жизнь нечто новое, торжественное и красивое. Фантазию и воображение. Отец чувствовал, что нечто происходит в жизни сына, но за неимением времени упускал возможность наладить с ним контакт, впрочем, он искренне радовался, что у мальчика появилось новое увлечение, которое занимает с головой и не мешает Петру заниматься своей работой.
А потом с Леной случилась беда... Она тяжело заболела. Никто и не предполагал вначале, что легкий, безобидный на первый взгляд кашель, перерастет в смертельную болезнь. Врач, вызванный с Ладожской, диагностировал бронхиальную астму. На вопрос: «Откуда?» только вздохнул: «Скорее всего, унаследованная восприимчивость к аллергенам, пыль, пылевые клещи, шерсть животных... Да мало ли какой гадости сейчас можно нахвататься...»
Тем временем Лене становилось хуже. Кашель и хрип в груди переросли в тяжелые приступы удушья. Комендант с ног сбился, пытаясь найти лекарство, способное помочь. Но это оказалось невозможным. У различных ингаляторов, доставленных сталкерами, за двадцать лет либо истек срок годности, либо они «фонили» так, что их нельзя было принести на станцию. Даже обращались за помощью к веганцам, но и это не принесло результата.
Тёмка, не зная, чем помочь, просто мысленно обращался к жителям волшебной страны с просьбой помочь девочке, но то ли волшебной страны на самом деле не существовало, то ли мальчик не достаточно сильно верил, чтобы его услышали...
Жестокая действительность взяла верх. Лена-Алиса умерла. Задохнулась во время мучительного приступа.
Тёмка тогда в очередной раз пришел навестить, чтобы просто побыть рядом, но ощутил неладное. Лидия Сергеевна держала у рта платок и прижималась к мужу, который напряженно выслушивал того самого врача, что месяцем ранее поставил страшный диагноз. Говорили тихо, с мрачными лицами. Наконец, доктор отошел от супругов, а комендант обнял жену, поглаживая ее затрясшиеся плечи. В этот момент он увидел Тёмку, застывшего в отдалении. Несколько мгновений мужчина молча смотрел на мальчика, затем что-то прошептал своей жене. Лидия Сергеевна быстро скрылась за дверью их комнатки, а Андрей Викторович подошел к мальчику и протянул ему фонарик Лены. Тёмка неуверенно взял его.
— Лена хотела, чтобы он остался у тебя, — тихо проговорил мужчина, внимательно смотря в глаза Артёму. Мальчик, казалось, все понял, и в то же время замотал головой, сжав губы и пытаясь сунуть фонарик обратно в руки Андрею Викторовичу, но тот не взял.
— Она всегда будет с нами, — снова заговорил комендант, а Тёмка упрямо отстранился.
— Нет! Нет, вы врете!
— Артём! Сынок! — Андрей Викторович сделал попытку удержать мальчика, однако тот отходил все дальше.
— Нет! Я вам не верю! Вы все врете! Так же, как соврали отцу! Чтобы заманить его сюда! Это не правда! — Мальчик развернулся и бросился в единственное место, где все еще мог найти Алису, девочку, подарившую сказку — в засаленную старую палатку, забытую в темноте засыпанного тоннеля. Детский разум отказывался верить очевидному факту и принять простую и жестокую истину — девочка умерла, ее не вернешь.
Комендант же, встревоженный поведением мальчика, быстро пошел в направлении генераторной, к отцу Тёмки.
— Она ушла! У нее все-таки получилось! — лихорадочно повторял про себя Тёмка. — Почему же меня с собой не взяла? Но она же рассказала, как найти эту страну! Значит, я найду!
Добежав до палатки, он зажег огарок свечи и стал ходить взад-вперед, пытаясь понять, с чего именно надо начать.
«Следуй за Белым Кроликом...»
Его взгляд остановился на рисунке Кролика в пенсне и с часами на цепочке. Тёмка тут же подскочил к бумаге, сорвал ее со стены и, посмотрев на обратную сторону, покрылся испариной. Там был написан тот самый стих, который в первый день прочитала ему девочка! Стих-подсказка, как найти загадочную страну! Снизу оказалась приписка, добавленная уже аккуратным почерком девочки:
Я буду там, где мои грезы,
В стране, которую найти
Возможно только через слезы
И без обратного пути...
Тёмка медленно прочитал первую строку стихотворения:
«Вниз и наверх, вниз и наверх...»
Мальчик отыскал в углу заваленный тряпками длинный нож, с помощью которого Алиса произвела его в рыцари, и побежал туда, где глубоко вниз уходил темный зев шахты. Он найдет Алису, во что бы то ни стало! Тёмка был в этом уверен. Слишком явные подсказки она ему оставила. Недвусмысленные. Хотя мальчик и опасался лезть в шахту, но страх свой пересилил и, быстро перебирая руками и ногами, начал спускаться вниз, держась за хлипкие ржавые скобы... Одна из них не выдержала веса мальчика и обломилась. И Тёмка долго падал в темноте, пока не достиг дна туннеля...
Когда сознание к Тёмке вернулось, он удивился, что ничего не сломал. Болела только голова, и ничего больше. Не сразу, но он вспомнил, зачем попал сюда, и осмотрелся. Вокруг была сплошная темень, а вот снизу и чуть сбоку шел еле различимый свет. Туда-то Тёма и направился. Пригнулся, потом встал на коленки, затем и вовсе лег. Перед ним открылась нора, или дыра, или проход, появившийся здесь, видимо, еще со времени обвала туннеля.
Его стены слабо светились от покрывавшей их плесени. Что ж, ничего не поделаешь. Надо лезть. Где-то там ждет его Алиса. Странная, но интересная девочка, с которой ему было хорошо и уютно.
Проход оказался не длинным. Зацепившись за выступы и ободрав в паре мест пуховик, Тёмка, наконец, выскользнул в более просторное помещение. Это была очередная шахта, на сей раз ведущая наверх.
«Вниз и наверх, вниз и наверх...»
Стены покрывала все та же светящаяся плесень, но мальчик не мог разглядеть даже собственные руки. Пришлось воспользоваться фонариком Алисы, чтобы понять, где и как можно подняться наверх. Тёмка быстро обнаружил металлические скобы, вмонтированные в бетон шахты, такие же ржавые и ненадежные на вид, как и те, с которых он свалился. Пришлось повиснуть на нижних, чтобы проверить, выдержат ли они, и только после этого подниматься.
Колодец, казалось, никогда не кончится. Тёмка же через некоторое время понял, что не испытывает никакой усталости, хотя, по идее, давно должен был выбиться из сил. Трудно было сдерживать эту пульсирующую энергию. Мальчик испытывал огромный душевный подъем от того, что все-таки нашел вход в чудесную страну, которая наконец-то открылась ему после целого года ожидания, и от предчувствия, что он вскоре найдет Лену. Почему в груди колотилось быстрее, а дыхание стало чаще, он не думал.
Единственное, что смущало Тёмку, — это следующие строки стихотворения, так услужливо указавшего путь. Он несколько раз останавливался, просовывал одну руку в скобу, и перечитывал строки, освещая фонариком листок.
«Там, где сплела собою смерть
Проржавленные своды...»
Что за смерть, что сплела... да и сводов-то пока нет. Одна шахта, не имеющая конца... Вверх, вверх, вверх... Он давно уже должен был оказаться на поверхности!
Тёмка здорово перенервничал, когда сверху еле заметно полилось другое, не испускаемое плесенью, более интенсивное сияние. Он на миг замер, пытаясь определить его источник, но край шахты, обрисованный бледным светом, скрывал это. Вот и конец «пути наружу»! Осталось только вылезти и выяснить, что же все-таки испускает такой призрачный свет. Не солнце же, в самом деле... Оно яркое, как говорили взрослые, и так сильно слепит глаза, что на него невозможно смотреть.
Мальчик осторожно высунул голову из бетонного сегмента колодца и осмотрелся, готовый тут же спускаться в случае опасности, но никакого движения вокруг не было, что немного успокаивало. Он осторожно выкарабкался из шахты и распрямился.
Воздухозаборник вывел Тёмку в небольшое полуразрушенное помещение, заросшее зеленью и сплетающимися стеблями какого-то растения. С одной стороны рухнувшая полая колонна проломила стену, образовав проем, в который заглядывал серебристый диск луны, окруженный россыпью светящихся точек. Тёмка завороженно уставился на невиданное зрелище, и оно лишь вновь уверило мальчика в успешности его поисков. Такая красота может быть только в сказочной стране! Он на правильном пути, но дорогу перекрыли сверкающие нити, опутывающие дыру в стене ажурными узорами...
Тёмка похолодел. Он достаточно часто видел подобные узоры в метро, но не таких размеров. Те паутины были маленькие и хрупкие, и от дуновения туннельного сквозняка могли сорваться в свободный полет, а эта казалась просто огромной... Мальчику было страшно даже представить размеры обитающего здесь чудовища.
Он огляделся, но нигде поблизости не заметил хозяина исполинской паутины. Только обломки кладки и частично обвалившейся крыши, занесенные местами снегом, прорвавшимся через отверстие. Другого выхода, впрочем, тоже видно не было. Надо миновать паутину, — но как это сделать?
Тёмка вспомнил про нож, что прихватил в палатке. Украдкой, озираясь по сторонам, мальчик подошел к паутине и, размахнувшись, рубанул по серебристой нити. Дьявольская сеть оказалась не только удивительно упругой, но и настолько липкой, что оружие просто вырвало из рук, самого Тёмку отбросило назад, а паутина мелко-мелко с еле различимым звуком затрепетала, словно живая.
Тёмка резко вскочил, с ужасом наблюдая, как единственное средство обороны безобидной полосой металла повисло на искрящейся нити, которая призывала кого-то.
Тьма позади зашевелилась, неуверенно сначала, затем более энергично. Мальчик ощутил это скорее не по шуму, издаваемому чудовищем, а по легкому перемещению воздуха. Он резко развернулся, вглядываясь в темноту не залитого луной пространства, которое сразу за зевом колодца становилось непроницаемым. Некоторое время там угадывалось какое-то движение, словно один огромный кусок стены, разваливаясь на части, тем не менее снова собирается в нечто большое и опасное...
Тёмка попятился, не видя и не слыша ничего, кроме того ужаса, что сгущался во тьме напротив. Потом нечто огромное неожиданно выпрыгнуло из темноты, мальчик упал, быстро перебирая руками и ногами, рванулся в сторону.
Тем временем паук качнулся, стараясь удержать равновесие — одна из лап застряла в обломках обвалившейся крыши. А Тёмка увидел путь к спасению — полая металлическая колонна вела сквозь обвалившуюся стену наружу, минуя паутину, и отверстие в ней было настолько узким, что только ребенок и смог бы протиснуться.
Сзади раздался неприятный скрежет хитиновых пластин друг о друга: пауку удалось вытащить лапу. Тёмка обернулся как раз вовремя, чтобы схватить подвернувшийся под руку камень и метнуть в чудовище. Паук замер от такой наглости и защелкал хелицерами. Видимо, раньше жертвы не кидались в него, чем ни попадя, а смиренно падали в обморок или трепыхались в расставленных сетях.
Тёмке хватило нескольких секунд, чтобы юркнуть в полость колонны, по другую сторону которой виднелся освещенный луной фрагмент улицы. Чудовище заскрипело хитином еще громче, осознав, что добыча убегает, и бросилось вперед, однако монстр был слишком большим для полости, куда нырнул мальчик. Покрытая хитином лапа лишь слегка царапнула исчезающий внутри колонны ботинок.
«Ползи как уж по лужам...
Но только знай, в конце пути
Ждет холод дикий, стужа...»
Тёмка полз вперед к спасительному свету. В какой-то момент он остановился, чтобы отдышаться и вытереть лихорадочный пот. Холод напал на него сквозь старенький, дырявый в некоторых местах пуховик и столь же дряхлые штаны. Ладони обожгло инеем, а в лицо дохнуло стужей. Такого студеного сквозняка не было даже в туннелях метро. Но Тёмку меньше всего заботил сейчас вопрос, почему он не ощущал холода внутри помещения. Главное было — подальше и побыстрее убраться от жуткого монстра, который, пытаясь добраться до жертвы, где-то сзади кусал хелицерами колонну, отчего по округе разносился громкий скрежет.
Мальчик не заметил, как ползком преодолел метров десять по узкой трубе, которая так резко закончилась, что он вывалился наружу, прямо в жгуче-холодный снег.
Тёмка кое-как поднялся на ноги, пытаясь удержать равновесие в небольшом сугробе, и, стряхивая с себя снег, посмотрел по сторонам, пытаясь с ходу определить, куда уносить ноги.
Влево и вправо уходила не слишком широкая улица, образовывая вместе с разрушенными по бокам зданиями некое подобие заснеженного пустыря, раскинувшегося между построек. Чуть правее, в центре этой улицы, неясными очертаниями вырисовывалось причудливое строение, покореженное и покосившееся, вмерзшее в лед и наполовину занесенное снегом.
И мост... Мост? Прямо через улицу! Горбом перекинувшийся от одной цепочки зданий к другой.
Естественно, Тёмка не знал, что мост перекинут через реку, которая давным-давно покрылась льдом, а после — толстым слоем снега, который образовал огромные сугробы, скатами связывающие набережную с речной поверхностью. А бесформенная груда в центре пустыря — давно разграбленный, полуразрушенный кораблик. Простой прогулочный катер, вмерзший навеки в Неву...
Нет, конечно, Тёмка видел открытки с видами довоенного города, но то, что он наблюдал сейчас, разительно отличалось от изображений. Город со всеми его красотами, казалось, умер и похоронен навечно под снегом. Куда идти, в какую сторону? К сожалению, в стишке об этом не было ни слова. А говорилось вот что:
«Старайся след свой замести,
Будь скрытен и проворен...»
Как замести след? Чем? А главное, от кого?
Но в следующее мгновение стало ясно, от кого. Из строения, которое Тёмка покинул через полую металлическую колонну, раздались нарастающий скрип и шуршание хитина. Обернувшись, можно было увидеть, как из проема, оплетенного паутиной, выбиралось восьмилапое чудовище. Но Тёмка оборачиваться не стал. Ноги сами понесли его вперед, через заснеженную площадь к искореженному силуэту корабля. На инстинктивном уровне Тёма принял единственное верное в данном случае решение. В развалинах не спрячешься — слишком большие оконные и дверные проемы, — а на судне еще как-нибудь. Кроме того, ни мальчик, ни паук не подозревали о скрывающихся до поры до времени обитателях реки...
Тёмка уже вскарабкался на проржавевший остов корабля, ощущая спиной приближение мутанта, когда шуршание и скрежет ужасных ног по снегу перекрыл необычный треск. Мальчик обернулся и увидел, как огромный паук, словно споткнувшись, со всего маху завалился головой в снег. Он тут же подскочил, но сдвинуться с места уже не смог: две его лапы из восьми держали своими пастями странные белесые черви, высунувшие мохнатые тела из пробитых лунок. Паук пытался вырвать конечности, стряхивал присосавшихся охотников, но это не помогало. В конце концов, с треском ломаемого льда из реки вырвались еще четыре червя и захватили другие лапы страшной жертвы. После чего более мощный червь, выскочив из-под снега и вцепившись в голову паука, оторвал ее.
Затем охотники устроили пир или, лучше сказать, дележ добычи, раздирая ее своими широкими и полными зубов пастями. Тёмка понял, что, пока чудовища занимаются добычей, у него есть шанс уйти. Словно глаза открылись...
«Глаза откроются — беги,
Знай, путь твой заговорен...»
Мальчик перебежал по борту суденышка на другую сторону, перепрыгнул через леера, благо лодка вмерзла по самые борта, и что есть мочи припустил вдоль пустыря прочь от кошмарного пиршества, стараясь держаться как можно ближе к домам.
Наконец, после долгого плутания по безлюдным улицам ночного города, Тёмка остановился, чтобы отдышаться.
Теперь мальчик совершенно не знал, что делать. Тот пустырь, где погиб паук, остался где-то далеко позади, холод все глубже пробирался внутрь тела, а впереди развалины расступались, и полоска горизонта почему-то окрасилась в розовый цвет, постепенно усиливающийся и расплывающийся алым по светлеющему небу. От этого непонятного явления по спине бежали мурашки.
Сзади раздался рык. Грубый и злобный. Тёмка, вздрогнув, обернулся...
«Потом останется лишь страж,
Избегнуть постарайся встречи».
Очевидно, это он. Пасть еще шире, чем у червей. Торчащие во все стороны зубы вызывали невольное уважение к чудовищу. Страж был выше мальчика и похож на Лайму — облезлую станционную собаку, только гораздо, гораздо злее. Монстр уж точно не стремился облизать человеку руку или просить почесать загривок...
Недолго думая, Тёмка побежал. С утробным рычанием тварь тоже стремительно сорвалась с места. Гонка по ночному Питеру продолжилась. Хотя результат этого забега был и так всем ясен. И Тёмке, и уж тем более стражу, который нагонял жертву так же быстро, как кот нагоняет гусеницу...
Мальчик обо что-то споткнулся и плашмя грохнулся в снег. Без сил, он кое-как приподнялся на не слушающихся руках и развернулся к адскому псу, который почему-то еще не разорвал его на мелкие кусочки, хотя давно должен был. Чудовище стояло в каком-то метре от Тёмки и громко дышало. Потом псина распахнула пасть с множеством острых зубов и громко рыкнула. Тот зажмурился в ожидании смерти, но в этот миг...
— Боярд! А ну, прекрати! — раздался рядом тонкий детский голосок. — Ты страж или кто? Зачем пугать маленьких мальчиков? Тем более, когда им холодно.
Тёмка вздрогнул и широко раскрыл глаза, не в силах поверить своим ушам. Огромная псина смотрела влево, склонив голову и тихо поскуливая. Алиса же приближалась, аккуратно ставя ноги в снег и сердито грозя пальчиком псу.
— Забыл свои обязанности?
— Нет, юная леди, — на удивление тонюсеньким голоском промямлила псина, виновато поглядывая из-под спутанных лохматых бровей на девочку. — Я всего лишь хотел поиграть.
У Тёмки даже рот раскрылся от удивления и немого возражения. Мол, фига-се поиграть! Да так и помереть недолго, от таких-то игр!
— Иди, Боярд, — снисходительно махнула рукой девочка. — Как сменишься, обещаю, поиграем.
— Хорошо, госпожа, — пес слегка поклонился и, развернувшись, весело поскакал прочь.
Тёмка, не в силах поверить в говорящую собаку, все смотрел вслед, пока в себя его не привел голос девочки.
— Все страньше и страньше! Я его тут спасаю, а он в снегу сидит! — Она уперла руки в бока, а косички сердито запрыгали вокруг головы. — Ты вставать собираешься?
— Ленка! — крикнул Тёмка, будто только что увидел девочку. Потом потупился и поправился: — То есть — Алиса! Я нашел тебя!
— Да, сэр Артур, ты действительно нашел меня.
— Ты зачем сбежала? — обиженно насупился мальчик, поднимаясь и отряхивая с одежды снег.
— Извини, но я не сбегала, — тихо произнесла девочка. — Я... я просто умерла... — И она подняла серьезные, полные печали глаза на мальчика.
Тёмка опешил.
— Как это? Но... Там...
— Это правда, — девочка вздохнула. — Ты только не расстраивайся.
— Но...
И тогда Алиса взяла его под руку и потянула вперед. Туда, где расступались дома и распускающийся рассвет выхватывал из темноты дивный пейзаж. Ярко-зеленые деревья, на которых совсем не было снега. И огромные пестрые разноцветные цветы, и совсем не опасные порхающие бабочки, и поющие птицы...
— Ты нашел меня, Артур. Как и Страну Чудес. Мы ведь родственные души, понимаешь? А родственные души находят друг друга всегда и везде. Даже после смерти. Да. И не надо на меня так смотреть! Ты тоже умер, Артур. Тоже. Зато теперь мы вместе...
* * *
— Это я во всем виноват! — отец Тёмки схватился руками за голову и закрыл глаза.
— Не беспокойся, Петя, — комендант станции сидел напротив и нервно теребил край какой-то тетради. — Его уже ищут. И, я уверен, найдут. За пределы станции он выйти точно не мог. Где-нибудь здесь прячется. Не иначе.
— Мне бы твою уверенность, — проговорил отец Тёмки, закрыв руками глаза. — А если с ним случилось что? Тварь какая-нибудь с поверхности пробралась, веганцы в рабство...
— Успокойся! — сурово прервал его комендант. — Не у одного тебя горе!
— Извини, — Пётр быстро глянул на друга и замолчал, ожидая.
В дверь постучали, потом, не дожидаясь ответа, вошли. Это был немолодой уже старший группы, отправленной на поиски Артёма. Он молча прошел к столу и выложил на него две вещицы. Ржавую скобу и смятый листок.
— Мы нашли его, — тихо проговорил он. — В шахте у обвала. Врач сказал, что произошло смещение шейных позвонков вследствие удара при падении. В результате были защемлены шейные артерии, и кровь в достаточном количестве не поступала в мозг. Смерть не мучительная, но... Даже представить не могу, какие кошмары он мог видеть за то время, пока был без сознания... Это нашли у него в руках.
— Спасибо, — Андрей Викторович кивком отпустил старшего группы. — Это не твоя вина, Витя. Давно надо было заделать эту шахту, а я все... — Начальник замолчал, видя, как затряслись плечи у Тёмкиного отца. Пётр, не зная, как сдержать эмоции, рвущиеся наружу, закусил до крови губу.
Следовало помолчать. Андрей Викторович, не зная, чем занять свои руки, развернул и повертел в руках листок бумаги, что нашли в руке Артёма. Потом комендант протянул его отцу мальчика.
— Я думаю, они сейчас там, где и хотели... Где и жили все это время с Леной. В их мечтах.
На листке стоял на задних лапах Белый Кролик в пенсне и котелке, а на оборотной стороне рисунка рукой Лены-Алисы было написано:
«Я буду там, где мои грезы,
В стране, которую найти
Возможно только через слезы
И без обратного пути...»
