– Осторожно, двери закрываются! Следующая – конечная. – Это снова Эль, настоящая Эль!

Ангар вспыхивает красным мерцающим светом, тревожные баззеры взвывают оглушительной какофонией. Равнодушный механический голос вещает со всех сторон:

– Аварийное закрытие гермоворот, повторяю, аварийное закрытие гермозатвора. Всему персоналу…

Это не видение и не чужое воспоминание – все происходит прямо сейчас!

Дикий крик Ареха не может заглушить усиленный десятками громкоговорителей голос, но он заглушает…

– Ссссуууука!!! Сука! – он грозит кулаком куда-то вверх. Невозможному здесь небу? – Спящая, лживая ты сука! Поганая тварь!!!

Арех, не глядя на «Тигра» с открытым капотом – скалящийся хищник, которого так и не удалось приручить, – сломя голову несется к закрывающимся створкам гермозатвора. Ворота движутся очень медленно, он успеет!

– Останови его! – шепот Эль, требовательный и… молящий. – Ты сумеешь. Просто прикажи.

Володя замер на месте, когда оказался на линии ворот. У него отказали ноги – словно приросли к полу. «Стой здесь!», прозвучавшее в его сознании, лишило контроля над собственным телом. Арех давно привык к голосу Спящей в своем сознании, она приходила во снах и превращала их в кошмары… Но сейчас он не спал… и голос не принадлежал той, что когда-то звалась Эль…

– Будьте вы прокляты! – Арех смотрел широко распахнутыми глазами на неотвратимо приближающиеся створки ворот.

Он кинул быстрый взгляд через плечо – насколько смогла вывернуться шея. Ангар был заполнен людьми, все они вышли, чтобы попрощаться с ним. Молчаливые и бессловесные, они ждали. Знакомые и давно забытые, десятки и сотни мертвых, потускневших взглядов… Все, кого он убил.

– Я не вернусь сюда!!!

– Я не сплю, я не могу видеть их, я не…

Арех отвернулся. Он закрыл красные, усталые от вечной бессонницы глаза и вытянул руки в стороны, словно пытаясь остановить движение многотонных железных плит.

– Есть вещи поважнее тела… Передай это Спящей.

Седая голова опустилась на грудь.

– Я не…

– Прислушайся к его памяти! – оглушительный шепот Эль раздается прямо в голове Ника. – Быстрее, ты должен успеть!

Память… Цвета блекнут, все становится черно-белым. Тот же самый проем гермоворот, но створки еще закрыты. В ангаре множество людей, они возбуждены и с нетерпением ждут, когда Обитель откроется в третий раз. Четыре года назад пять мощных броневиков выехало наружу в поисках безопасного пути на свободу. Ни один из них тогда так и не вернулся, но ведь есть надежда, что кто-то выжил и сейчас обязательно спасет несчастных обитателей чертового подземелья.

По воротам пробегает заметная дрожь, они приходят в движение. Толпа затихает.

Арех пристально смотрит в экран. Он не может быть там, среди людей, считающих его мертвым, но тяжелое, недоброе предчувствие заставляет его вместе со всеми вглядываться во все увеличивающийся проем между створками.

В образовавшемся просвете ворот кто-то или что-то есть! Маломощная оптика камеры неспособна дать четкую картинку, и Арех видит лишь хрупкий человеческий силуэт, застывший на пороге Обители. Вопреки здравому смыслу он узнает этого человека, но не может поверить самому себе!

Толпа, в первое мгновение почти прижавшаяся к гермозатвору, резко сдает назад. Люди в ангаре тоже не верят своим глазам, они растеряны и напуганы. Пройдет минут десять, прежде чем самые отчаянные смогут приблизиться к нежданному гостю, так и стоящему на границе между убежищем и той стороной.

Они что-то спрашивают у новоприбывшего, но тот недвижим, словно изваяние. Еще спустя пять минут молчаливого посетителя подхватывают за ноги и за руки и несут внутрь Обители – пусть врачи разбираются с тем, кто так неожиданно вернулся.

Арех терпеливо ждет, пока процессия остановится у внутреннего шлюза на границе гигантского гаража и нулевого этажа убежища. Камера, закрепленная на потолке, жадно всматривается в лицо бессознательного человека. Седая, растрепанная женщина в лохмотьях вместо одежды. Плотно закрытые глаза на бледном лице… На бледном лице Эль! Это не может быть ошибкой! – Арех в упор приникает к экрану. – Невозможно! То же красивое лицо, что и четыре года назад, когда он смотрел на нее спящую. Кажется, это было в кабинете ее отца, в день, когда тот стал покойным отцом…

Арех нервно хихикает, вспоминая детали последней встречи, но смех не может скрыть нервозности – он напуган! Он, привыкший контролировать все и вся, растерян: ничто не может объяснить подобных возвращений. Ничто!

Путь до минус шестого этажа, где расположен прекрасно оборудованный медблок, не близок, однако скоростной лифт в считаные секунды доставляет женщину и ее спутников до места назначения. ́ В стерильно чистой больничной палате медицинский персонал спешно готовится к приему странной пациентки.

Анализы, обследования, снова анализы, консилиумы в перерывах между процедурами. Врачи не могут поставить диагноз, они не могут лечить «больную», все жизненные показатели которой в норме. Ее единственное заболевание – она никак не может проснуться.

Арех неотрывно дежурит у своего «фасеточного глаза», но из всего множества камер его интересует лишь единственная – та, что транслирует застывшее изображение красивой женщины, лежащей «в комнате с белым потолком». Ее бездвижное тело обвито проводами, датчиками и капельницами, в изголовье кровати сложные приборы эпохи До мигают цветными огоньками и чертят на экране причудливые ломаные линии.

Идут дни и недели, медики появляются все реже и реже, отчаявшись раскрыть тайну необычной летаргии. Только Арех ждет, когда она проснется. Он слишком доверяет своим предчувствиям, чтобы забыть, как все остальные, о гостье из внешнего ниоткуда.

Арех проспит тот момент, когда зрачки спящей придут в движение. Глазные яблоки беспокойно забегают, вычерчивая хаотичные траектории на внутренней поверхности плотно сомкнутых век. И что-то чужое впервые коснется безмятежного сознания… Он почти сразу очнется – усталый и разбитый, – не понимая, что привело его в чувства. Не столько восприимчивые обитатели убежища проснутся чуть позже. Никто после этой ночи не почувствует себя отдохнувшим. Но забытые под утро кошмары не причинят особого вреда – дурным снам нечего делать с этой стороны реальности.

Бессонница, странные видения, нервные срывы станут первым звоночком в разворачивающейся драме. Но люди слишком беспечны, чтобы обращать внимание на зловещие театральные звонки.

– Я отрубился сегодня прямо посреди трудовой смены. Какой день не могу нормально спать, от кофе в глазах троится, а у рук такой тремор, будто я не кофе литрами пью, а водку – бутылками! Доктор, пропиши мне снотворное, – то ли упрашивает, то ли приказывает дежурному врачу бледный, устало выглядящий посетитель. – Только чтобы напрочь мозги вышибло, без всяких голосов и видений, а то спасу от тех и других уже нет.

Дежурный врач, утомленный нескончаемым потоком жалующихся на бессонницу посетителей, без лишних разговоров ставит перед больным маленький стеклянный пузырек с таблетками и бурчит недовольно:

– Сильнодействующие! Больше одной в течение двенадцати часов не принимать! Две – уже передоз. Ясно?

Пациент энергично кивает, но врач настойчиво повторяет:

– Одну таблетку на ночь! Больше нельзя. Категорически!

Доктор врет, снотворное практически безобидно, если забыть о девяти лежащих в реанимационном отделении безумцах, каждый из которых уничтожил по целой упаковке выписанных лекарств. Массовость странного заболевания и однотипность симптомов указывают на эпидемию, вот только какую – никто из специалистов определить не может.

Он сам сидит на энергетиках вторые сутки, но иначе нельзя, его сменщик объелся «колес» и сейчас отдыхает в палате интенсивной терапии, а сменщик сменщика в смирительной рубашке обдумает предложенную заботливым психиатром мысль о тщете и дурости суицида.

От несвоевременных мыслей его отвлекает мигающий на селекторе красный огонек вызова.

– Док, срочно бригаду на минус второй! Здесь пара тяжелых, еще один хрен проссышь какой, в полном неадеквате. Плюс два трупа. Повторяю, минус второй, отдел персонала…

На минус втором этаже крики и суета. В отдаленном крыле рядом с жилым блоком толпятся взбудораженные охранники.

– Док, сюда!

Периодически врач бывает на этом уровне – естественно, по служебным надобностям. Сам он живет на престижном (ну, почти престижном!) минус третьем, потому осматривает достаточно скромную комнату с плохо скрываемым превосходством.

– Они… – зеленый, едва сдерживающий тошноту охранник машет рукой вглубь помещения. – Они все там, в спальне.

Они – это семья работяг из пяти человек. Мать – она без движения лежит на полу в луже крови, рядом с ней совсем крохотное тельце, тоже без признаков жизни. Двое детей постарше тоже в крови, но они живы и даже в сознании. Отец семейства… отец семейства не мертв, мертвые не сопротивляются сразу троим охранникам, нападающим с разных сторон, но вот сознание…

Доктор с интересом рассматривает лицо слетевшего с катушек бедолаги – трупам и рекам крови он будет удивляться позже, пока же профессиональный интерес превыше всего. Убийца отмахивается от наседающих бойцов огромным тесаком, чье лезвие окрашено в свежий бурый цвет… Движения его вялы, лишены намека на скорость и резкость, но охрана, получив приказ брать преступника живьем, осторожничает. Возможно, они боятся его закрытых глаз и непредсказуемых действий.

– Он спит, – врач в этом совсем не уверен, но в голосе слышна командная твердость. – Похоже на сомнамбулизм… Мы должны разбудить его! Выстрел в воздух, живее!

С открытими глазами убийца уже не кажется таким зловещим. Его потерянный, ничего не понимающий взгляд блуждает по комнате и постепенно переполняется глубочайшим ужасом. – Моя семья!!! – Он не верит, только истошно кричит…

Этим интересным медицинским случаем доктор так и не успеет заняться, как того требует научное любопытство. Уже через несколько часов вызовы последуют с других уровней – престижных и не очень, жилых и обслуживающих… Страшные убийства и необъяснимые самоубийства… Сам он через несколько дней разобьет голову любовницы о деревянное изголовье кровати, а в собственную глазницу вгонит толстую металлическую спицу. Среди множества других смертей никто и не заметит гибели еще двоих людей… «Сны сводят с ума». Надпись, сделанная на запотевшем зеркале в ванной, растает, едва пережив начертавшего ее врача…

Арех стоит на пересечении двух подземных улочек, стилизованных под древний город. Это минус пятый этаж – его любимый уровень, его любимое место. Сказочная роскошь, недоступная никакому иному подземелью, – изящные фонтаны, затейливые клумбы всевозможных форм и размеров, миниатюрные купели, когда-то заполненные теплой, благоухающей изысканными ароматами водой, широкие улицы под искусно нарисованным небом на уходящем в высоту потолке, вдоль улиц – манящие витрины магазинов и живописные фасады увеселительных заведений – все вокруг имитирует прежнюю жизнь. Не хватает лишь ее самой – запустение, пронзительный запах тления и умирания, вездесущая терпкая пыль, назойливо лезущая в ноздри. Здесь нет людей, покрытый серым пеплом асфальт не сохранил их следы, бездвижный воздух уже не помнит ничьего дыхания, навсегда застрявшее в зените солнце слепо таращится в никуда…

На стене дома яркой краской выведено: «Нельзя спать, кошмар убье…» Окончание фразы исчезает за углом, но Арех все знает и сам. Кошмары убивают его уже почти четыре года. Четыре года на грани безумия – или уже далеко за гранью?

– Эль! – он поднимает с земли небольшой камушек и швыряет в окно на втором этаже. – Эль! Я не смог пробиться к тебе в медблок – ты, ушлая сука, заблокировала весь уровень, но теперь я здесь, у твоего дома! Я сожгу его! Слышишь меня, Спящая? Я сожгу твой дом. Начну с фотографий… Твоя мама, она будет первой! Или пропустит вперед папочку? А может, Дениску? Или Ника? Ты только скажи, я сожгу память о них в любом удобном тебе порядке.

Арех универсальным ключом открывает входную дверь и неверной походкой поднимается вверх по лестнице. Дверь в спальню приоткрыта, внутри все в пыли, но даже она не может скрыть оставшийся здесь много лет назад беспорядок.

– А ты неряха! Кто бы мог подумать… В таком бардаке будет непросто найти семейные снимки, но я постараюсь, я очень постараюсь!.. Погодите, а что у нас прячется тут? – он снимает со стены картину и рукой очищает с нее серые хлопья. – Море и далекий берег. Как романтично, Эль! Отличная картинка! Твой муженек неплохо умел малевать, и это несмотря на общую криворукость. Нет, правда, здорово нарисовано!

Щелкает зажигалка.

– Поджигаю и пла́чу! За три года, проведенных в твоем обществе, я стал настоящим плаксой… Сентиментальность красит настоящего мужчину! Или это о шрамах?..

Арех вновь сидит на лавочке и любуется вырывающимся из окон квартиры пламенем.

– Не знал, что работать поджигателем так непросто. Но терпение и трут все перетрут! Особенно если добавить немного бензина. Гори-гори ясно, чтобы не…

Он вертит в руках украденный из жилища Эль диктофон.

– Что здесь, милая? Что-то интимное и сокровенное? Я люблю интимности и сокровенности… эх, жаль батарейка сдохла…

Арех трет глаза, он не спит уже третьи сутки. В Обители нельзя спать, это очень вредно для здоровья! Алюминиевая банка с энергетиком громко хлопает, выпуская наружу томящийся в шестнадцатилетней неволе углекислый газ. «Произведено в 2012 году» – отличная выдержка для настоящего напитка!

Слабость, копившаяся сутками, подкрадывается незаметно: ничего не меняется, просто рука, с зажатым в ней энергетиком, никак не может дотянуться до алчущего влаги рта. Секунды невидимой борьбы идут и рука с каждым мгновением опускается все ниже… Хлоп, и металлическая баночка, разбрызгивая содержимое, катится по мостовой. Но Арех этого не видит и не слышит, он спит.

Не пройдет и десятка секунд, как человек окажется на земле. Он будет кататься по асфальту, разрывая легкие в оглушительном крике боли. Обхватит голову руками в тщетной попытке раздавить черепную коробку, чтобы добраться до терзаемого кошмаром мозга. Он давно бы разбил ее обо что-нибудь твердое – так поступили многие счастливчики, враз избавившись от невыносимой муки, – но тот, кто повелевает снами Ареха, имеет на него свои планы. Последний живой человек в Обители должен еще послужить своему хозяину…

Многочасовая пытка закончится, и Арех проснется со словами «я все сделаю» на пересохших губах. Он ужасно выглядит – такие сны не приносят отдохновения, в глазах исступление и животный ужас… а еще покорность.

Постыдные чувства истают, вернется озлобленность и решимость бороться до конца. «Тварь, тебе не сломать меня!» Арех ошибается и прекрасно об этом знает, но пока он выиграл для себя еще трое суток, до следующего раза, когда измученное бодрствованием сознание вновь окажется в тисках живодера-сна… Удастся ли дотерпеть до открытия гермы? Можно долго обманывать себя, но Спящая с каждым разом становится все изощреннее и настойчивее… эта дама не терпит отказов.

Трупы, горы трупов… Арех стаскивает тела умерших к лифтовым шахтам и сбрасывает их на самое дно. У него очень много работы, ведь когда-то Обитель населяло несколько тысяч человек, и останки всех их нужно упокоить в «братской могиле». Это приказ Спящей, перед открытием ворот она распорядилась «прибраться здесь», и Арех – смертельно уставший, измученный до предела – сдался.

Открытый зев лифтовой шахты. Арех провожает взглядом летящее вниз тело. Его глаза закроются прежде, чем очередной труп присоединится в сотням своих мертвых предшественников. Ареха выгнет дугой, судорога враз сведет все мышцы, нервные окончания вспышками дикой боли оповестят о приходе Спящей. Он вновь в ее власти, ведь в Обители позволено безнаказанно спать лишь ей.

– Ворота откроются! – Арех кричит, повторяя вложенные в уста чужие слова. – Возьми диктофон. Иди в Метро. Найди моего сына. Верни!

Это приказ, которого нельзя ослушаться… Когда настанет время покидать Обитель – он ждал этого момента четыре долгих года, но не знал, что Спящая не оставит его в покое и далеко за пределами уничтоженного рая, – Арех уйдет из убежища. Хранимый злой волей поселившегося в Обители монстра, он доберется до Метро. Найти беглецов – «дядю» и «племянника» – не составит никакого труда. Самим сложным будет затаиться в ожидании следующего открытия ворот… Когда в твоей голове каждую ночь слышатся отголоски кошмара, поселившегося в Обители, время тянется очень и очень медленно…

Время Ареха вышло. Ворота не заметили вставшего на их пути человека, его захлебывающийся крик, быстро сменившийся хрустом сминаемых в прах костей, не остановил их. Нить памяти оборвалась…

Кем. Он. Был. Сознание Ника свободно от паралича, сковавшего тело, но мысль никак не желает обрести форму вопроса. Кем. Он. Был. Кем. Он…

– Мечтатель, – на незаданный вопрос диктофон дал простой ответ. – Его не добили во время восстания. Он очнулся на столе у патологоанатома и, взяв с того обещание молчать, втайне отлеживался в крематории. Когда врач проявил чрезмерную настойчивость в лечении, желая показать тяжело раненного и скрывающегося от всех пациента профильным специалистам, скальпель Убийцы нашел свою первую жертву. Мечтатель – тот Мечтатель, что создал чудесный подземный мир для нескольких тысяч избранных, – потерял рассудок. Смерть сына и предательство неблагодарных спасенных подкосили его. Он мечтал стать божеством, Спасителем для счастливчиков, переживших апокалипсис, а закончил… Мечтатель принялся мстить, убивая всех подряд. С его знанием Обители можно было безнаказанно проникнуть в любое место убежища и так же уйти, не оставив никаких следов. Позже, насытившись кровью и местью, он решил вернуть власть в свои руки – честолюбивцу без нее долго не прожить. Не имея возможности вернуться в открытую, Мечтатель решил править через страх – и это ему удалось. Ритуальные ежемесячные «жертвоприношения» сломали людей, сделали их податливыми. Стадо покорилось мяснику…

Диктофон мигнул диодом и затих. Безжизненный ангар, полный ржавой, бесполезной техники. Баззеры умолкли, освещение выпито подземной тьмой без остатка. Тишина, безмолвие погоста, вместившего несколько тысяч душ. Избранные и счастливчики, все здесь. ́ В пепле, рассыпанном по всему крематорию, в зловонных кучах на дне лифтовых шахт, в кровавых потеках, струящихся по плотно сомкнутым гермоворотам. Все вернулись домой. Пятый цикл закончен. Впереди четыре года тишины и ожидания.

– Как тебе история жизни и смерти создателя Обители? Неподражаемого Мечтателя, Убийцы, Ареха в одном лице? – Насмешливый голос Эль в голове. – Ты казнил его, и одним монстром на земле стало меньше.

– Как я это сделал? – тело Ника по-прежнему бездвижно, однако разум свободен от оков.

– Сноходец… та тварь, что поселилась здесь… воспользовавшись мной… Ты станешь таким же, только более могущественным, более жестоким – мутации во втором поколении проявляются значительно сильнее. Ты сможешь управлять людьми безо всякого сна, твоих способностей хватит, чтобы дотянуться до Метро, покорить и уничтожить… только если, ты не…

Голос исчез, зато ожил диктофон:

– Я жду тебя.

Сознание Ника покинуло беспомощное тело и устремилось внутрь Обители. Беспрепятственно миновало закрытый шлюз, понеслось по нескончаемо длинному коридору, через огромный склад, заставленный бесчисленными коробками, вниз по переходу до следующего этажа, где без остановки работали неведомые механизмы, – они трещали, гудели, скрипели и шелестели. Еще ниже, через жилой блок, затем еще один, прошел насквозь через этаж, стилизованный под настоящую улицу, – здесь даже было небо, прекрасная имитация безграничного пространства. Ему на миг показалось, он видит выгоревший двухэтажный дом, пришедший из воспоминаний Ареха, но полет или падение было столь стремительным, что пожарище могло только померещиться.

Вниз-вниз, все время вниз! К центру Земли, куда-то ниже рукотворного ада… Нисхождение закончилось гораздо раньше, он оказался в стерильно белом медблоке. Здесь единственный пациент, весь опутанный датчиками и капельницами, – седая женщина с молодым, красивым лицом. Неподвижная, словно статуя. Глаза закрыты, на них печать глубокого покоя. Еще не смерть, уже не жизнь. Все меняется, когда зрачки под тонкой кожей приходят в движение. Лицо преображается, на нем тревога и непереносимая боль… и невозможность проснуться. Ужас и боль навсегда.

– Я жду тебя!

– Эль?

– Уже нет, – диктофон не подавал признаков жизни, голос раздавался в его собственной голове. – Я погибла, чтобы спасти своего сына. Пусть теперь он спасет меня… Ты помнишь, я читала тебе сказку о спящей царевне? Сказка оказалась былью, и царевна уснула на долгие годы… Но она уже давным-давно мертва, и нельзя, чтобы прекрасный принц ее разбудил. Некоторых царевен стоит усыпить навсегда… Когда ты вернешься в сознание, когда паралич отступит, нужно покончить с затянувшимся кошмаром. Ты казнил одного монстра, но настоящее чудовище живет внизу. Эта тварь не должна проснуться!