Не таким представлялось Глебу долгожданное путешествие. Не о душном стальном нутре жилого отсека, скорее похожего на вместительный комфортабельный гроб, мечтал он все эти дни. Воображение рисовало бесконечные просторы верхнего мира, проносящиеся за окном, водительское кресло и баранку руля… На худой конец, пулеметное гнездо во внешнем, открытом ветрам, кузове или планшет с картой, небрежно разложенной поверх торпеды в штурманской кабине… А вместо этого пугающе хмурый Таран, не дав вымолвить ни слова, отчитал за своевольную вылазку в огневую башню, усадил за стол, настрого запретив покидать пределы кают-компании, и снова скрылся за переборкой – ушел помогать Мигалычу с прокладкой курса за пределы города.

Ничего не оставалось, как сидеть и ждать, ковыряя пальцем обитую жестью столешницу. Металл под руками приятно холодил кожу, но не мог остудить жар переживаний, снедавших душу изнутри. Как же так? Стоило только привязаться, прикипеть к этому одинокому нелюдимому отшельнику всем сердцем, как тот, словно испугавшись зародившегося чувства, отгородился от приемного сына монолитной стеной безразличия и напускной грубости.

«Приемного»… Слово-то какое… Неудобное и обжигающе холодное даже будучи произнесенным мысленно, резануло слух, возвращая в реальный мир. Мир, полный боли и одиночества. Мир, в котором, потеряв однажды семью, обрести ее вновь можно только понарошку. Выстроить самодельный кукольный домик, населить воображаемыми жильцами, сыграть и бросить, когда наскучит…

Глеб поднял глаза. Аврора сидела напротив. С готовностью поймав взгляд, посмотрела участливо и еле заметно улыбнулась самыми краешками побледневших губ. Замерзла, наверное… А сказать боится. Терпит. Потому что тоже одна. И тоже – «семья понарошку»…

Соскочив с нагретой телом скамьи, мальчик метнулся к кофру с одеждой, выудил из вороха тряпок байковое одеяло поцелее и накинул на хрупкие девичьи плечи. Аврора с благодарностью кивнула, робкая улыбка на отливающем белизной лице стала шире.

– Ты не переживай, – шепнула она, когда Глеб устроился рядом. – Все образуется. Вот увидишь.

Наверное, следовало что-то ответить, хотя бы из вежливости, но настроение стремительно катилось под откос и, как назло, в голову не приходило ничего путного. А потом стало не до дружеских бесед. Тягач в который раз за сегодняшний день остановился, а динамик селектора затарахтел привычной скороговоркой Мигалыча:

– Все, братцы! Привал. Кишки жуть как воют – всю живность, поди, распугали! Дежурному по камбузу просьба поторопиться!

Из-за отгородки в углу показался на миг Геннадий с поварешкой в руках и, загадочно ухмыльнувшись, вернулся к приготовлению обеда. Однако с трапезой вышло не так гладко, как представлялось старику-путейцу в его сладких мечтах. Когда члены экипажа подтянулись со всех закутков огромного транспорта, в кают-компании разом стало тесно и душно. Тяжелый взгляд наемника не добавлял комфорта. Мысли о еде пришлось отложить на потом.

– У вас, думаю, накопились вопросы, – начал Таран без предисловий. – Самое время, пожалуй, их задать.

Глаз он не поднимал, но и без пояснений было ясно, кому адресована реплика в первую очередь. Однако Глеб, насупившись, молчал. То ли перегорел, то ли обида и разочарование перебороли любопытство…

Казалось, замешательство мальчика передалось остальным. Никто не решался говорить с командиром в открытую. Но вот шевельнулся Безбожник. Задумчиво потер подбородок, прочистил горло, решительно сплюнув под ноги.

– Я так понимаю, обратно в метро нам теперь дорожка заказана?

– Отчего же? Веганцам параллельно, кто вы и откуда. Да и приморцы сквозь железо глядеть пока не научились. Видели только тягач и меня. Да вот Глеба еще, пожалуй… – добавил наемник, помедлив. – К остальным претензий, думаю, не будет.

– Зачем? – не выдержал паренек. – Зачем ты убил их?

Глаза его полыхнули огнем.

Дернувшись, как от оплеухи, Таран поднял было голову, но так же быстро совладал с эмоциями и снова принялся сверлить взглядом столешницу.

– Ты все видел, Глеб. Либо мы их, либо они нас, – в голосе наемника угадывалась тщательно скрываемая горечь. – Я до последнего считал, что Шугай нас пропустит…

– Поэтому, как обычно, пошел напролом.

– У него был приказ. Уговоры тут вряд ли бы помогли.

– Ты сказал «вряд ли»? – переспросил мальчик. – Значит, все-таки оставался шанс решить дело миром?

– Или вовсе отложить экспедицию до лучших времен, – неожиданно поддержал Безбожник. – Пацан дело говорит.

Пришла очередь Тарана отмалчиваться. Стремительным ручейком проносились секунды, неумолимо утекая сквозь сито времени, а негласный лидер все медлил с ответом.

– О чем все-таки вы с Тертым шептались? – вступил Индеец. – Это ведь из-за него мы так шустро из города удрапали?

– Из-за него, – поспешил сменить тему наемник. – История мутная… но если дело выгорит…

Все услышанное далее воспринималось с трудом. Слишком уж невероятными оказались новости.

– С момента гибели Пахома многое изменилось. – С каждым произнесенным словом Таран мрачнел все больше. – За какую-то пару недель коммунисты расчистили завал в Красном Пути. Тот самый, что перекрыл доступ к кабельному коллектору и Пулковской обсерватории.

– И конечно же кто-то сразу сунулся в схрон Черного Санитара, так? – не удержался от комментариев Индеец. – Вот только зачем? Ведь ты рассказывал, что внутри все выгорело?

– Все, да не все… как оказалось. Тертый отправил своих людей на зачистку обсерватории, а те нарыли кое-что любопытное.

– Терентьев? Из Торгового Города? Ему-то что за интерес?

– Этот проныра снюхался-таки с руководством Эдема, – вступил Геннадий. – Скрытую торговлю налаживает, бизнесмен липовый… И сдается мне, это они Тертого настропалили насчет обсерватории. Хвосты за Черным Санитаром подчищают, шифруются.

Наемник кивнул:

– Именно так. Задача поисковой группы состояла в том, чтобы изъять с объекта любые упоминания об Эдеме. В результате у научников подземного комплекса оказался жесткий диск с компьютера Пахома. А в уцелевших кластерах – логи обмена данными со шпионским микроспутником. Тем самым, о котором Пахом рассказывал перед… перед тем как…

Таран запнулся, кинув осторожный взгляд на Аврору. Но девочка на упоминание о смерти отца отреагировала спокойно, едва заметным кивком призывая рассказчика продолжать.

– К одному из перехваченных аппаратурой сообщений был приложен отчет некоего ученого о ходе работ над проектом с интригующим названием «Алфей». Подробностей Тертый сообщить не успел, но суть разработки, как бы это фантастично ни звучало… – наемник окинул взглядом сидящих, собираясь с духом, – в изобретении способа нейтрализации радиации.

Хирург неопределенно хмыкнул, почесал заросший щетиной подбородок. На лице его отразилось крайнее недоумение.

– Я, конечно, далек от физики, но речь, судя по всему, о каком-то новом сорбенте из тех, что применяются при дезактивации почв, – предположил Безбожник после затянувшейся паузы. – Вот только, братцы, дело это долгое и хлопотное. Не одного года и даже десятилетия. А после обработки, когда радионуклиды связаны раствором, зараженный грунт все равно вывозить куда-то надо… Тут техника нужна. Много техники. Бульдозеры, экскаваторы, грузовики… В масштабах целого города – пустая затея.

– А что, если этот «Алфей» действительно нетра… нейтра… ну, уничтожает радиацию? – от волнения слова в голове Глеба путались и упорно не желали складываться в удобоваримые фразы. – Прибор какой-нибудь или установка… Помнишь, Аврора, ты же рассказывала про похожую штуковину? «Пылесос» называется!

Девочка прыснула со смеху, но быстро взяла себя в руки, заметив, как смешался напарник.

– Пылесос тоже грязь не уничтожает, а всего лишь собирает. А что касается нейтрализатора радиации, то подобной… «штуковины» в природе существовать не может, – пояснила она, старясь говорить нарочито медленно и доходчиво. – Время распада ядер радиоактивных элементов – величина постоянная, и ускорить этот процесс невозможно. Существует даже такое понятие – период полураспада, который, к примеру, для «цезия-137» составляет…

– Не части, дочка, – вклинился Безбожник. – Все и так ясно. Тех, кто не в курсе, позже просветишь. Думаю, сейчас более интересны подробности разговора с Терентьевым. Он что-нибудь еще рассказал об этом расчудесном «Алфее»?

Хирург вопросительно посмотрел на Тарана, но тот лишь отрицательно помотал головой.

– И ты готов бросить все и катить не пойми куда ради какой-то полумифической технологии, более похожей на сказку?

В наступившей тишине стал различим монотонный шелест ледяной крошки, что под порывами шквального ветра скреблась и стучала по броне ракетовоза, словно живое существо. Аккомпанируя бушующим внутри кают-компании страстям, за бортом разыгралась нешуточная пурга.

– Ради чего? – продолжал давить Безбожник, так и не дождавшись ответа. – Прихоть ботанов из чудо-бункера? Не много ли чести этим подземным крысам?

– С Эдемом как раз все понятно, – задумчиво пробасил Геннадий, катая меж пальцев поварешку. – Им не выгоден грядущий конфликт, не нужны жертвы. Боятся потерять защитный буфер между комплексом и поверхностью. Если предположить, что «Алфей» – реально существующая технология, причем настолько действенная, что в состоянии очистить хотя бы малую часть верхнего города, Веган осуществит свою заветную мечту – переберется на поверхность. Война за свободное жизненное пространство прекратится сама собой.

– То есть, чем быстрее мы отправимся на поиски, тем больше шансов по возвращении застать в подземке хоть кого-то живого… – подытожил Индеец. – Кстати, далеко пилить?

– А вот здесь кроется еще одна проблема. Точных координат лаборатории в сообщении не оказалось. Однако, прошерстив отчет, аналитики Эдема по косвенным признакам установили примерный район поиска. Называть его Тертый по телефону не стал, побоялся возможной прослушки. Но весьма конкретно намекнул… – Таран снова поймал взгляд сына. – Глеб, он сказал, ты знаешь, где искать.

– Я? – только и смог вымолвить мальчик, вмиг растеряв остатки гнева. – Но…

Под изумленными взглядами окружающих он смешался окончательно и только разевал рот подобно рыбе, выброшенной на берег.

– Вспоминай, когда видел Терентьева последний раз? Он о чем-нибудь подобном рассказывал? Может, называл места какие, координаты, цифры?

Глеб в растерянности пожал плечами, отчаянно пытаясь восстановить в памяти детали злополучной встречи на Сенной.

«Ни о какой лаборатории дядя Витя не упоминал. Хотя, когда это было? Как раз после скитаний по подвалам Апраксина двора, то есть гораздо раньше контакта Тертого с безопасниками Эдема! Тогда что тот имел в виду, заявив, что я знаю, где искать?»

Судорожные размышления мальчика прервал вкрадчивый и отрезвляюще строгий оклик отца:

– Давай, Глеб! Ты ведь знаешь, о чем идет речь.

– Но откуда? Ни о чем таком мы не говорили! Я действительно не понимаю…

Напоровшись на пристальный тяжелый взгляд, паренек внезапно замолчал.

– Или просто не веришь в историю с «Алфеем». – Теперь в голосе Тарана сквозил лед. – Думаешь, повернем обратно? Я уже говорил и повторю еще раз – это не наша война.

– Я ничего не скрываю! Дядя Витя что-то напутал и…

– Как ты не можешь понять, что предотвратить кровопролитие гораздо важнее, чем в нем участвовать?!

– Кто бы говорил… – пробурчал Глеб, насупившись. – С Шугаем ты особо не церемонился.

Обстановка накалилась до предела. Таран, не привыкший убеждать, злился все больше. Паренек, напротив, выглядел донельзя растерянным, а на глазах уже поблескивала предательская влага.

Покряхтывая, поднялся со своего места Мигалыч, расправил щуплые плечи, стянул с седой головы потрепанный, с торчащей из многочисленных прорех ватой, танкистский шлем. Решительно шагнув к столу, постарался придать себе максимально строгий вид. Елочка кустистых бровей при этом комично уползла к переносице, а островерхие уши заалели от волнения.

– Чего раздухарились, петухи? Хватит препираться! Ты, Глеб, мал еще старших попрекать. А тебе, командир, пора бы уже обороты сбавить. Не дави на мальца. Видно же, что не врет. А вспомнит что – сам расскажет. Расскажешь ведь?

Глеб, шмыгнув носом, с готовностью закивал. Несколько томительно долгих секунд Таран продолжал сверлить сына взглядом, затем, не сказав ни слова, покинул кают-компанию.

– Дела… – вздохнул Индеец. – И куда теперь?

– А вариантов не шибко много. – Мигалыч водрузил шлем на голову, сдувая упавший на нос клочок ваты. – Из города выбирались на восток, минуя Южные болота. Встали на Мурманском шоссе. Значит, по нему и двинемся пока. В лес ломиться смысла нет.

Старик вдруг насторожился, подозрительно принюхиваясь.

– Кажись, паленым потянуло…

– Мое рагу! – Дым всплеснул руками и ринулся к кабинке камбуза, едва не своротив могучим плечом стеллаж с инструментами.

Сработанная на совесть конструкция жалобно звякнула, но осталась на месте. Подмигнув Глебу здоровым глазом, Мигалыч бодро заковылял вслед за мутантом, оценивать последствия ущерба.

Обед прошел в гробовом молчании. Перекусывали наскоро, даже не похвалив Геннадия за проявленные кулинарные способности. Просто разобрали порцайки и разбрелись, кто куда, по углам и клетушкам. После шумного отъезда и весьма эмоционального совещания разговор не клеился. Хотелось немного прийти в себя, поразмыслить над новостями, обвыкнуться в непривычной обстановке.

Непрекращающаяся тряска и монотонный гул двигателя комфорта не добавляли. Жилой отсек мотало из стороны в сторону, незакрепленное снаряжение кочевало вдоль всего тягача по немыслимым траекториям, а пассажиры, набив уже не по одной шишке, чувствовали себя немногим лучше килек, закатанных в катящуюся с горы консервную банку.

«Малютка», ведомый опытным Мигалычем, упорно штурмовал поросшую жидким подлеском заснеженную просеку, все дальше пробиваясь по остаткам Мурманского шоссе на восток. С каждым пройденным километром препятствий в виде заметенных снегом авто и массивных коробов грузовых фур становилось все меньше. Город остался далеко позади, и брошенная давным-давно техника попадалась на пути все реже и реже.

Вскоре многотонный ракетовоз перестало штормить, и экипаж под неусыпным контролем Тарана принялся обживать новый «дом». Колонисты Мощного в свое время приложили массу усилий, тотально переоснащая тягач для разведывательных рейдов вглубь диких территорий. Под слоем брони изобретательные механики умудрились спрятать внушительное количество полезных систем, начиная от установки водоочистки и заканчивая мудреной схемой отвода тепла от двигателя, используемого для обогрева жилого отсека. Защита от агрессивных внешних сред – кислотных дождей, отравленного воздуха и радиационного излучения – добавила ракетовозу не одну сотню лишних килограммов, однако герметичные двери, приточная вентиляция с фильтровальной установкой и слой свинца, которым были проложены стены отсеков, позволяли при необходимости проскочить зараженные участки без угрозы для жизни пассажиров.

На своем долгом веку Мигалыч повидал много всевозможной техники, а в лихие довоенные годы даже летчиком-испытателем умудрился поработать, но от чудо-машины вавилонян, проинспектировав ее в первый раз, пришел в неописуемый восторг. С тех пор старик не уставал расхваливать тягач на все лады, и мог делать это часами. Запомнить все перечисленные пожилым путейцем достоинства «Малютки» Глеб даже и не пытался, но самые полезные качества – повышенную проходимость и дальность хода – уже успел оценить. Многоосное шасси и полуметровый дорожный просвет позволяли без особых проблем двигаться по пересеченной местности, преодолевать снежные наносы и даже целые полосы поваленного ураганами леса. Железнодорожная цистерна с горючим, приваренная к шасси в передней части тягача, как раз на том месте, где когда-то покоилась головная часть межконтинентальной баллистической ракеты «Тополь-М», съедала весомую часть полезной нагрузки, но зато обеспечивала модифицированному транспорту практически неограниченный запас хода.

Двадцать тонн восстановленного, но вполне пригодного, дизтоплива… Целое состояние по меркам любой обитаемой станции подземки. Приморцы предпочли умолчать о том, где раздобыли столь внушительный запас горючки, с которой даже у вездесущих мазутов с «Техноложки» было весьма напряженно. Не иначе как наткнулись на неразграбленное подземное топливохранилище на окраинах города. В любом случае щедрое предложение Альянса застало Тарана врасплох и пришлось весьма кстати. Да и цена оказалась вполне приемлемой – информация о разведанных чистых землях. Правда, с учетом неудавшейся «отвальной», вряд ли прежние договоренности останутся в силе. Теперь приморцев устроит разве что голова строптивого наемника на эшафоте, да и то при условии, если после войны с Империей Веган будет кому проводить экзекуцию…

Глеб, не отставая от остальных, выбивался из сил, выполняя сыплющиеся от отца и путейца поручения. Закончив с починкой драных спальников, он принялся помогать Авроре с инвентаризацией съестных припасов. Затем вместе с Индейцем до одури отдраивал стены отсеков от пятен ржавчины, пока руки не заныли от усталости. Время летело незаметно, и шанс поглазеть на проплывающие за окном просторы внешнего мира подвернулся лишь ближе к вечеру, когда вокруг стемнело настолько, что разобрать что-либо в сгустившемся сумраке, сколько ни вглядывайся, уже не получалось. Однако отказываться от возможности совершить вылазку наружу паренек не собирался и потому с готовностью вызвался помогать Дыму с починкой лебедки, установленной во внешнем кузове.

Таран не возражал, поэтому уже через несколько минут мальчик стоял возле входа в шлюзовую камеру, облаченный в химзу и пахнущий тальком противогаз. Мутант по обыкновению «намордником» пренебрег и, втиснувшись в крошечный для его габаритов переходной тамбур, первым ступил в клеть кормовой платформы. Затем, наконец, настала очередь Глеба.

Стоило приоткрыть неподатливую створку внешней двери, как по ушам ударил басовитый рокот движка. На коротком, в три ступеньки, трапе и решетчатых металлических мостках поблескивал лед. Забранный мутным оргстеклом фонарь освещал небольшой пятачок припорошенного снегом пространства платформы. Силуэт Геннадия чернильным пятном маячил у дальней стенки кузова, сквозь шум мотора уже доносился лязг железа.

Перебирая руками по заиндевелым перилам, мальчик осторожно спустился с лестницы. Несмотря на наличие защитной клети, стоять посреди покачивающейся в унисон с ракетовозом платформы было жутковато. Того и гляди, снесет внезапным порывом ветра к самому краю, а там поди узнай, какие опасности поджидают по ту сторону решетки… По бокам, вплотную подступив к шоссе, неторопливо проплывали взметнувшиеся до небес стены густого леса, создавая иллюзию путешествия по дну величественного каньона. Лучи прожекторов бесцельно шарили по раскидистым ветвям могучих исполинов, рождая зловещие тени и навевая самые мрачные мысли.

Поежившись, Глеб заспешил к Геннадию. Вдвоем торчать на продуваемой ветрами платформе всяк веселее. Изо рта мутанта валил пар, кувалда в перевитой узлами мышц ручище порхала невесомым перышком. Нескольких точных ударов хватило, чтобы сбить шляпки приржавевших к пандусу крепежных болтов. Играючи подняв в воздух демонтированную лебедку, Дым повертел механизм так и сяк, придирчиво осмотрел катушку с бахромой измочаленного троса и повернулся к напарнику:

– Что скажешь?

– Придется повозиться. Перебирать надо. Гайки старые, но попытка – не пытка. Сейчас, только разводной ключ достану.

Мальчик с готовностью полез в сумку с инструментами. Затем помог придержать треногу, пока напарник сражался с валом барабана. Увлеченный ремонтом, Глеб не сразу расслышал невнятное бормотание Дыма.

– Что? – переспросил он на всякий случай.

– Я говорю, видал как-то у торговки одной с Электросилы травку лечебную. Еще довоенного производства! Говорят, если заварить – вкус как у настоящего чая! И цена, правда, как у настоящего… Иначе бы обязательно прикупил на пробу! «Шалфей» – слыхал про такую? Я еще упаковку запомнил. Так, на всякий случай. Мало ли, разбогатею в экспедиции?

Встретив непонимающий взгляд мальчика, он продолжил:

– Я к чему клоню: может, та штуковина из отчета тоже как-нибудь с медициной связана? Шалфей – Алфей… – Мутант покатал слово на языке, прислушиваясь к ощущениям, словно это могло пролить свет на суть загадочной разработки. – Что ни говори, чудное название.

– Река… – задумчиво произнес Глеб, провожая взглядом сливающиеся с сумеречным небом макушки вековых елей.

– Что?

– Так называлась река, с помощью которой Геракл очистил Авгиевы конюшни…

– Геракл? – переспросил Дым. – Не слыхал про такого. С какой станции? Хотя и так ясно, что мазут. Толковые водопроводчики сейчас на вес золота…

Слушая вполуха, мальчик полез в разгрузку за отверткой, когда из недр кармана вывалился овальный клочок чудом сохранившей глянец фотобумаги. Глеб чертыхнулся, пытаясь вернуть найденный в Кронштадте трофей на законное место, но очередной порыв ветра, словно шкодливый щенок, подхватил снимок со снега и утащил в противоположный угол кузова.

Не колеблясь ни мгновения, мальчик ринулся вдогонку. Когда до фотографии оставалось не больше пары метров, на заградительную решетку с внешней стороны шлепнулась увесистая чернильная клякса. Прутья гулко завибрировали, а черная субстанция невнятным комком стекла чуть ниже и замерла на месте, будто примерзнув к выстуженной ледяным ветром арматуре. Глеб отшатнулся. Не удержавшись, приземлился на спину. Пистолет-пулемет ощутимо врезался в бок.

От пятна мрака отделилась тонкая ложноножка и, проникнув за решетку, осторожно потянулась к ботинку. Гадливо отдернув ногу, подросток откатился назад. Дуло «Бизона» как назло зацепилось за край мешковатого комбеза, мешая выпростать оружие из-под одежды. Остервенело дергая ремень, Глеб оглянулся. Дым уже несся на выручку, зажав в огромной лапе треногу от лебедки. Однако слой наледи на металлическом настиле сыграл с гигантом злую шутку. Нелепо взмахнув руками, тот кувырнулся на мостки, а тренога по затейливой траектории устремилась в воздух, звякнула о решетку в считаных сантиметрах от агрессора, не причинив тому никакого вреда, и упала на дно кузова.

Тем не менее, существо среагировало на удар, шустро переместившись на потолок клети. В свете фонаря мелькнули короткие шипастые лапки, зловещее цоканье хитина о металл сменилось пронзительным стрекотом. Высвободив наконец «Бизон», паренек прицелился. Пятно мрака маячило где-то наверху, практически над головой. Значит, стрелять опасно. Если тварь ядовитая и загваздает требухой противогаз или, того хуже, что-нибудь протечет под химзу, проблем не оберешься.

– В сторону!

Тело отозвалось на команду быстрее, чем рассудок осознал произошедшее. Рефлекторно кувырнувшись вбок, Глеб не видел, как паразита смело с решетчатой фермы. Грохот одиночного выстрела резанул по ушам, простучали по арматуре осколки хитина. Мальчик задрал голову. Комок слизи на прутьях и свисающий с крыши ус ложноножки – вот и все, что осталось от нежданного гостя.

Злополучный снимок по-прежнему лежал у края платформы, рискуя в любое мгновение кануть во мраке за пределами кузова.

Геннадий уже был на ногах и сигналил кому-то рукой, мол, все в порядке. Глеб обернулся, вглядываясь в темень. Внутри обзорной клетушки на крыше жилого контейнера шевельнулась фигура стрелка, приросшего к прицелу снайперки. Все верно – Таран не мог обойтись без страховки.

– На сегодня хватит приключений. – Дым отряхивался, сердито косясь на раскуроченную лебедку. – Утром доделаем. Нечего впотьмах шариться.

Командир встретил их на пороге шлюзовой камеры. С облегчением стянув противогаз, Глеб обтер рукавом влагу с опревшей кожи, виновато посмотрел на отца. Но тот, похоже, ругаться в этот раз не собирался. Хотя и не за что особо. Сам ведь отпустил проветриться!

– «Клеща» чуть не словили! – в сердцах бросил Дым, кидая на пол сумку с инструментами. – Здоровый такой, красавец!

Обеспокоенность на лице Тарана сменилась любопытством, стоило опустить взгляд на руку сына с клочком бумаги в кулачке. Уловив немой вопрос, мальчик разжал пальцы, положив трофей на край стола.

– Наклейка с сувенирной тарелки, – пояснил он. – Из Кронштадта. Помнишь?

Бухта с остроносыми кораблями, гавань в огнях, городские кварталы… Этот панорамный вид сталкеру был отлично знаком, поскольку Глеб часто проводил вечера, подолгу разглядывая снимок из прошлого.

– Скажи, а ты когда-нибудь показывал ее Тертому? – вкрадчиво поинтересовался Таран.

Из глубин памяти всплыла отчетливая картинка – заваленный бумагами дощатый стол в пыльном кабинете, треснутый стакан с чаинками на дне, пластмассовая коробка таймера, который Глеб так неудачно приволок начальнику Сенной, спутав с настольными часами… А рядом… она! Наклейка…

«Ну точно! Мешалась, когда вытаскивал презент, – так и очутилась на столе! Терентьев еще вертел ее в руках, когда песочил за таймер!»

Глеб собрался было поделиться воспоминаниями, но Таран уже и так все понял по глазам сына.

– Ну что ж… Вот и сложилась головоломка. Теперь, по крайней мере, известно, где искать этот научный центр. А Тертый тоже хорош, конспиратор хренов! Не мог сразу сказать…

Члены отряда переводили взгляд с одного на другого, непонимающе хлопая глазами.

– Глеб, не вижу радости. Ты ведь мечтал… хоть одним глазком?… – сталкер кивнул на поблекшую фотографию.

Теперь на предмет разговора были устремлены взгляды всего экипажа. Успев за долгое время изучить каждый уголок, каждую деталь волшебного рисунка с пугающе красивой панорамой прибрежного города, мальчик с волнением посмотрел чуть ниже, где красовалась короткая, но овеянная тайной подпись – «ВЛАДИВОСТОК».