Глава 15
Комдив
Истерзанный метелью травостой, проглядывая меж сугробов пожухлыми космами ковыля, придавал белоснежной равнине легкий горчичный оттенок. Ясненская степь, угрюмая и пугающе бесконечная, убегала к самому горизонту, где, повинуясь воле творца и паре скупых небрежных мазков его кисти, полноводной рекой вливалась в розовеющее предрассветное небо.
– Красота-то какая! – завороженно выдохнул Мигалыч. – Не думал, что на старости лет доведется такое увидеть…
Стоя на холме под порывами вольного ветра, путешественники с немым восторгом глядели вдаль. Край небосвода уже занялся робким багрянцем. Искрами разгоравшегося пожара сквозь прохудившуюся завесь перистых облаков осыпались на снег первые лучи палящего светила. Мир вокруг медленно оживал, наливаясь теплыми красками, жадно впитывала тепло выстуженная ночными вьюгами земля.
– А где же Ясный? – нарушил затянувшееся молчание Глеб.
Впереди, в полукилометре от разбитого ими лагеря, виднелось одинокое одноэтажное строение в несколько окон длиной. Над плоской крышей дома торчал цилиндр кирпичной сторожевой башенки.
– Километрах в восьми отсюда… – Сталкер неопределенно махнул рукой. – Только нам нужен не город, а военная часть.
– Узел связи или командный пункт, откуда осуществлялось управление запуском ракет, – уточнил путеец, разглядывая окрестности в бинокль.
– Но здесь не видно никаких ракет…
Глеб обернулся на голос. Аврора стояла рядом, кутаясь в одеяло, наброшенное поверх костюма химзащиты. Ей тоже захотелось полюбоваться рассветом, и Таран разрешил девочке ненадолго покинуть стальное брюхо «Малютки».
– Их и не должно быть видно, – добродушно хмыкнул Мигалыч. – Если они есть, то спрятаны под землей, в шахтных пусковых установках.
– Тогда как мы отыщем тех, кто выходит в эфир?
Таран поднял руку, указывая на одинокое сооружение посреди поля.
– Это бывшая дежурка. Вон те вешки, что из снега торчат, – остатки охранного периметра. Где-то в его центре – замаскированное защитное устройство, эдакая бронированная крышка, что накрывает шахтный ствол. Таких стартовых позиций в округе должно быть несколько, но нам больше интересен бункер боевого расчета смены. Он тоже где-то там, внизу. Повезет – накопаем схему расположения части.
– Тогда чего же мы ждем? – нетерпеливо спросил Глеб.
– Спешка нужна только при ловле блох… – сталкер не отрывал взгляда от сторожки. – Что насмотрел, Мигалыч?
Старик отнял бинокль от глаз, суетливо натянул противогаз, продышался…
– Да разве ж углядишь что второпях? – заворчал он. – Вроде как наледь на дымоходе имеется. А раз подтаивает снег, тепло изнутри сочится.
– Значит, хозяева дома… – Геннадий забрал бинокль, приник к окулярам, насколько это было возможно с его широко расставленными глазами. – Вот только обрадуются ли они гостям…
– Ну, мы ведь не с пустыми руками идем, – Таран подтянул «калаш» поближе. – Надеюсь, договоримся…
Вскоре поредевший отряд осторожно двинулся вперед. Мигалыча с Авророй оставили сторожить «Малютку» – рисковать единственным доступным убежищем вдали от обитаемых краев было бы верхом безрассудства.
На подходах к строению пришлось задержаться. Под снегом обнаружилось препятствие в виде ржавой колючей проволоки. Но самым неприятным открытием стала висевшая на ограде табличка, немногословно предупреждавшая о том, что подступы к режимному объекту заминированы.
Посовещавшись, решили не рисковать. Пока подгоняли ракетовоз поближе, демонтировали фрагмент металлического настила и сооружали из него подобие бороны, солнце уже успело выкатиться из-за горизонта. Дальнейшее пребывание на открытом воздухе без светофильтров грозило обернуться для экипажа определенными проблемами. Таран то и дело подгонял остальных, поглядывая на хлипкую защиту из набежавших облаков.
Когда, наконец, приготовления были закончены, Дым размахнулся и, подобно заправскому молотометателю, швырнул ощетинившуюся гвоздями и арматурными прутьями решетчатую секцию далеко за проволочное ограждение. Взревев, тягач сдал назад, трос натянулся, и тяжелая конструкция поползла через минное заграждение, проторив в снегу широкий безопасный коридор.
Так и не дождавшись детонации зарядов, путешественники вновь выбрались из ракетовоза.
– Да какие там мины… Сгнило все давно, – предположил Мигалыч. – Или сэкономили, как обычно… А таблички, уверен, для страху висят. Во избежание, так сказать…
Однако сталкер все же был предельно осторожен, мягко ступая по взрыхленной земле, и, только достигнув здания, отдал команду двигаться следом, ступая след в след.
Короткий обыск стылых помещений не выявил ничего, заслуживающего внимания: смерзшиеся в монолит сугробы, черные от плесени стены, и ни следа присутствия человека вокруг. Зато вполне ожидаемо обнаружился короткий, в восемь ступеней, спуск и вмурованная в бетон гермодверь в самом низу. Талые воды давно подточили фундамент строения – внушительный слой льда возле самого порога намертво заблокировал вход в бункер.
– Придется повозиться, – хмыкнул Дым. – Пойду, поищу что-нибудь увесистое…
Сбить наледь, вопреки пессимистичным прогнозам Тарана, удалось довольно быстро, но настоящей удачей стало то, что замки-засовы массивной бронированной створки оказались не заперты. Судя по следам, обнаружившимся внутри переходного тамбура, кто-то безуспешно пытался открыть дверь с внутренней стороны – железо обшивки было испещрено многочисленными вмятинами, словно от ударов кувалды.
Первый, и весьма неприятный, сюрприз ожидал исследователей недалеко от входа. Лучи фонарей высветили горку сваленных в беспорядке человеческих костей. Истлевшие лоскуты одежды подсказывали, что останки лежат здесь, в темноте и сырости, далеко не первый год.
– Каннибалы? – предположил Глеб.
Вылазка в бомбоубежище Кронштадтского Морского завода надолго отложилась в памяти мальчика. Неужели ракетчиков Ясненской дивизии постигла та же участь?
– Больше похоже на морг. Но все же лучше нам держать ухо востро, – Таран вскинул автомат к плечу и двинулся во тьму коридора, теперь уже гораздо медленнее.
Внимательно осматриваясь, отряд миновал несколько пыльных отсеков. Генераторная, санузел, каптерка и пультовая – везде царило запустение, лишь копоть на потолке красноречиво говорила о наличии загадочного квартиранта, что не раз наведывался на местный склад провизии с факелом, следуя одним и тем же маршрутом.
– Этот бункер может быть связан подземными коммуникациями с другими стартовыми площадками. Если найдем вход…
Приглушенный шорох впереди заставил Тарана замолчать на полуслове. Сталкер замер, напряженно вслушиваясь в шелест осыпавшейся где-то каменной крошки. Словно кто-то, затаившийся сейчас во мраке переходов, ненароком задел стену с лохмотьями отслоившейся штукатурки. Кто-то, не желавший до поры до времени выдавать свое присутствие…
Глеб поежился, бочком подобравшись поближе к отцу, но тот знаками велел пареньку держаться Геннадия, а сам вдруг стремительно и бесшумно нырнул во мрак. Мальчик двинулся было следом, но мутант придержал его за плечо.
Минуты напряженного ожидания истекли внезапно, когда сталкер так же тихо и неожиданно возник из темноты, отрицательно помотав головой. Ложная тревога? Глеба не отпускало ощущение чужого присутствия. Казалось, кто-то или что-то давно уже наблюдает за нежданными гостями, откровенно забавляясь их нелепыми попытками отыскать загадочных хозяев подземелий.
Не раз за время блуждания по бесконечным коридорам тревожно потрескивал дозиметр, сигнализируя о повышенном радиационном фоне. Тогда вперед уходил Дым и, разведав обстановку, возвращался за остальными.
Утомительное путешествие закончилось в бункере, размером и количеством отсеков значительно превосходившем прежний. Радиоузел и примыкавшая к нему кладовка выглядели обжитыми. Свежее кострище возле вентиляционной отдушины, сковорода с остатками трапезы – ужаренными до угольков комками бесцветной желеобразной субстанции, перочинный нож с источенным практически до основания лезвием, закопченный чайник поверх древней буржуйки, кружка с остатками пахучего отвара…
Дым сыпанул на ладонь щепотку травяного чая из стоявшей рядом миски, растер меж пальцев, понюхал, сморщился.
– Похоже, мох. Болотом пахнет. Хотя, с голодухи чего только не придумаешь…
– Радиоточка нашлась… – послышался голос Тарана из-за соседней двери.
Геннадий и Глеб поспешили присоединиться к командиру, чтобы своими глазами увидеть место, откуда неоднократно выходил в эфир неведомый ракетчик. На столе, уставленном блоками с аппаратурой, в беспорядке лежали пожелтевшие бумаги, вскрытые конверты, альбом с ключами шифрования и таблицы позывных. Рядом валялась испещренная мудреными пометками карта мира.
– Мне вот интересно, что этот говорун запускать собрался? Жареных слизней? – Дым почесал затылок огромной пятерней. – Может, просто запись транслируется в автоматическом режиме?
– Вряд ли, – Таран посветил лучом на пылившуюся в углу динамо-машину с ручным приводом. – Энергии нет. Аппаратура обесточена. Чтобы радиостанция ожила, кто-то должен все время подзаряжать аккумулятор.
– Резонно. Тогда, может, подождем хозяев здесь?
Но ждать не пришлось. Услышав громкие хлопки, Глеб даже и не сообразил поначалу, что из коридора стреляют. Высекая искры, пули рикошетили о металлические стеллажи, а одна из них угодила в ретрансляционный блок, разбив вдребезги стекло приборной панели.
Паренек метнулся на пол быстрее, чем Таран успел скомандовать, и откатился под стол, предоставив взрослым свободу маневра. Дым чертыхнулся, ухватившись за простреленное плечо, с размаху врезался в шкаф и, сползая, ударил по двери ногой. Нападавший, лишившись обзора, замешкался, и этого мгновения Тарану хватило, чтобы высадить в проем длинную очередь. Пробивая доски насквозь, пули ушли в коридор, однако агрессора встречный огонь не остановил. Он продолжал стрелять в ответ, правда, теперь – наугад.
Со своей позиции Глеб отчетливо видел, как шевелятся губы отца, отсчитывая гремевшие выстрелы.
«Ждет, пока магазин опустеет… – решил мальчик. – Неужели заметил оружие нападавшего? Или определил модель по звуку выстрелов?»
Досчитав, сталкер вдруг сорвался с места и врезался в дверь плечом, одновременно нажимая на спусковой крючок. Заливистый лай автомата эхом пронесся по коридору, загрохотала опрокинутая буржуйка. Геннадий уже стоял на ногах, зажимая рану, и судорожно шарил взглядом по полу в поисках оброненного оружия.
Еще мгновение, и грохот выстрелов стих. Сквозь дыры в излохмаченной двери сочился свет одинокого фонарика.
– Командир, ты? – крикнул Дым.
– Я! – донеслось в ответ. – Выходите…
Таран стоял возле ведра с водой, задумчиво глядя на потушенный факел.
– Видел его? – первым делом спросил Глеб.
– Мельком. Дикарь какой-то… Грязный, обросший… Драпал так, что пятки сверкали… – Заметив бурые потеки на руке мутанта, сталкер приблизился. – Дай взгляну.
Геннадий, морщась, отнял ладонь. Из аккуратного отверстия на плече толчками сочилась кровь.
– Навылет прошла. Повезло… Глеб, доставай бинты.
Пока обрабатывали да перевязывали рану, паренек то и дело опасливо озирался по сторонам.
– Можешь не волноваться, – успокоил Таран. – Мы его изрядно напугали. Да и патронов у этого придурка больше нет. Иначе бы вряд ли он пушку свою бросил.
Сталкер кивнул в сторону валявшегося невдалеке пистолета Макарова. Паренек осторожно поднял оружие, внимательно осмотрел.
– Ух ты! Именной! С дарственной надписью. Толком не разобрать… Командиру… снознамен… визии…
– Вот так комдив… – с ходу уловил Дым, осторожно пошевелив перебинтованной рукой. – Что ж это он шмаляет, не разобравшись?
– Скоро узнаем… как только выловим, – Таран принялся копаться в вещмешке.
– Да разве ж его выловишь? – всплеснул руками Глеб. – Он эти катакомбы насквозь пройдет с закрытыми глазами!
С мрачной улыбкой сталкер выудил тепловизионные очки.
– Тогда сыграем в прятки на равных…
* * *
Костерок весело потрескивал, с жадностью поглощая угощение в виде горстки угля, небольшой запас которого обнаружился в бытовке неподалеку, и накиданной до кучи ветоши. Его неровный свет позволял рассмотреть лицо обитателя бункера во всех деталях. На вид незнакомцу можно было без колебаний дать лет сорок пять. Заросший, вонючий, с длинной свалявшейся бородой и неправдоподобно бледным, в оспинах, лицом, он сидел напротив путешественников и отрешенно глядел на языки пламени. В заношенных до дыр, мешковатых лохмотьях, висевших на тощем теле бесформенным мешком, с трудом угадывалась военная форма.
С поимкой агрессора проблем не возникло. Лишившись единственного преимущества, незнакомец предпринял отчаянную попытку скрыться через поверхность, но далеко уйти не успел. Геннадий с его огромным ростом и длинными ногами оказался быстрее в глубоком снегу и, скрутив выбившегося из сил беглеца, препроводил обратно в бункер.
По дороге удалось осмотреть пару расположенных невдалеке пусковых установок. Торчавшие в раскрытом положении створки защитных колпаков сложно было не заметить на белом фоне. Быстрый осмотр содержимого стартовых позиций принес вполне ожидаемые результаты. Шахтные стволы превратились в обычные заиндевелые колодцы, а вместо ракет в бездонных железобетонных мешках, затянутая пленкой льда, стояла черная фонящая вода.
– Твоя пушка-то? – спросил Таран, бросая пленнику пистолет.
Тот поймал оружие на лету, спрятал под ворот рубахи и снова уставился на огонь. Связывать руки пленнику не стали. После поимки тот вел себя смирно, то и дело с опаской косясь на Геннадия. Видимо, не доводилось ранее встречаться с мутантами, подобными Дыму.
– Хотя вряд ли. На комдива ты не тянешь – возраст не тот. Вот для офицера боевого расчета – вполне. Угадал? – сталкер заметил, как дрогнуло веко у молчуна, но развивать тему не стал.
– Ты уж извини, что мы в твой дом… с мечом, как говорится… Только ведь не мы первые палить начали.
– Звать-то тебя как, чума? – вступил мутант.
Однако пленник упорно продолжал молчать.
– Ну, как хочешь. Нам, в принципе, до лампочки. Остановимся на «комдиве», – Дым повел бычьей шеей, смачно зевнул. – Скажи-ка лучше, про какие такие ракеты ты тут вещаешь? Пусто же в шахтах!
Военный проигнорировал и эту попытку наладить контакт. Лишь сменил позу, облокотившись о шершавый бетон стены.
– Да оставь ты его… Пошли лучше пультовую еще разок глянем. Надо убедиться, что отсюда уже никогда ничто не взлетит. – Таран незаметно подмигнул сыну, поднимаясь. – Глеб, присмотри пока за дядей. Будет чудить – стреляй на поражение.
Подождав, пока сталкеры покинут отсек, паренек вытащил из рюкзака аппетитно пахнущий сверток, нарезал вяленое мясо аккуратными ломтиками и принялся неторопливо жевать.
Глаза пленника неотрывно следили за исчезавшим с тряпицы яством. Заметив голодный взгляд, мальчик с готовностью подвинул еду к офицеру:
– Угощайтесь.
Незнакомец колебался недолго. Потянувшись, схватил кусочек и жадно схарчил.
Жить впроголодь, перебиваясь полевками да слизнями… Такого никому не пожелаешь…
– Да вы берите, берите! Здесь на всех хватит!
Наблюдая за тем, как пленник торопливо, почти не жуя, поглощает мясо, паренек, наконец, решился:
– Меня Глебом зовут. Хотя, вы уже и так знаете.
Офицер остановился на мгновение и нехотя буркнул в ответ:
– Николай. Мезенцев.
– Вы тут один живете? – пошел мальчик в наступление.
– Живу? – На лице пленника впервые за все время отразилось подобие ухмылки. – Я здесь, сынок, службу несу. Со смертью командира дивизии принял его полномочия. И пока что с меня никто их не снимал! А вот что вы делаете в расположении секретной части, это еще надо разобраться! За такое по законам военного времени…
– Военного, говоришь? – словно из-под земли вырос Таран, вступая в разговор. – И против кого ж ты тут воюешь, братуха? Двадцать лет с гаком как повымирали все, а у тебя до сих пор руки чешутся на кнопочки понажимать?
– Двадцать лет? Не может быть… – растерянность на лице Мезенцева сменилась негодованием. – Почему не присылают пополнение?! Я пытаюсь связаться со штабом армии на всех предписанных частотах, но никто не выходит на связь!
– Каким, на хрен, штабом?! Очнись, мужик! Война давно кончилась!
Пленник едва заметно закачался, снова уставившись в пол. Спустя какое-то время глухим надтреснутым голосом произнес:
– Не может того быть… И кто же тогда… победил?
– Неверно ставишь вопрос, Николай Батькович. Потому что когда такие психи, как ты, спускают курки, остаются только проигравшие. – Сталкер с неприязнью покосился на собеседника и вдруг взвился, переходя на крик: – Никто не победил, псих ты долбаный! Потому что некому больше побеждать! НЕКОМУ, СЛЫШИШЬ?!
Схватив пленника за грудки и прижав к стене, Таран едва сдерживал кипевшую внутри злость. Однако взгляд Мезенцева, пустой и отсутствующий, заставил сталкера разжать руки.
– Это неправда… Чушь… Ерунда какая-то!.. Тот же Каспийск… – забормотал он, часто и мелко кивая головой, словно пытался убедить себя в правильности собственных выводов. – Надо проверить боеготовность ракет… Да, правильно! Вторая и четвертая пусковые…
Обогнув Тарана, офицер устремился в пультовую, уселся в облезлое кресло, принялся перебирать пальцами по истертым кнопкам, глядя в безжизненный черный экран монитора. На вспухших от сырости и ржи панелях так и не загорелось ни единого огонька, но Мезенцев продолжал с исступлением колдовать над мертвыми панелями.
– Да у него крыша съехала… – заглядывая через дверной проем, прокомментировал Дым. – Ума не приложу, как он с радиостанцией-то справился!
– А ты попробуй, разузнай… – без энтузиазма предложил сталкер.
Наблюдая за нелепыми, лишенными смысла манипуляциями Николая Мезенцева, Глеб пытался думать о нем как об участнике тех страшных событий, о приспешнике зла, причастном к уничтожению будущего, но видел лишь несчастного, серьезно больного человека.
– Мы же не оставим его здесь?
Глеб подергал отца за рукав, ожидая ответа.
– Ага, – хохотнул Дым. – И переоборудуем тягач в выездную психушку. А когда в этой мутной головушке в очередной раз что-нибудь переклинит, он нас перестреляет, как свиней под забой…
– Ну уж нет, – отрезал Таран, стараясь говорить тихо, чтобы не услышал хозяин бункера. – Мне Пешехода хватило. Не вижу смысла рисковать.
– Но…
– Глеб, ты намерен оспаривать каждое мое решение? По-моему, мы это уже проходили.
Сталкер оторвал взгляд от сына и, поколебавшись, окликнул Мезенцева:
– Эй, комдив! Что ты там говорил насчет Каспийска?
Руки безумца зависли над клавиатурой, взгляд на мгновение приобрел осмысленное выражение.
– Город избежал ракетного удара. Он не мог вот так просто взять и исчезнуть! Я давно решил: как дождусь демобилизации, рвану на Каспий…
Мезенцев мечтательно прикрыл глаза, затем вдруг, словно вспомнив что-то важное, зашарил по столу, вороша бумаги.
– Мы бы могли подкинуть тебя до города, – неожиданно предложил Таран.
– Нельзя мне сейчас, – хозяин бункера вмиг посерьезнел и засуетился с прежним пылом. – Скоро дела сдавать, а еще отчет не готов… Куда же запропастился этот чертов вахтенный журнал?!
Прошмыгнув мимо команды, безумец исчез во мраке катакомб.
– Оставь, – притормозил Геннадия Таран. – Ему уже вряд ли кто-либо поможет. Пусть идет.
– Почему-то мне кажется, мы об этом еще пожалеем… – глядя вслед пропавшему из виду Мезенцеву, изрек мальчик.
– Поживем – увидим, – излюбленной фразой отозвался сталкер.
Вернувшись к буржуйке, он выложил на пол стопку консервов, а рядом с огрызком перочинного ножа оставил свой, десантный.
– Не жалко? – Геннадий с сожалением покосился на сверкавшую сталь лезвия.
– Комдиву нужнее будет, – Таран оглянулся на подопечных. – Не засиделись ли мы в гостях?
– Точно! – поддержал Дым. – Что-то у меня от здешней сырости в носу засвербило. На солнышко пора. Да и Аврора с Мигалычем, поди, заждались!
Таран кивнул и зашагал к выходу из бункера, на ходу натягивая противогаз.
– Предвкушаю физиономию старика, когда узнает, что придется отклониться от курса…
– О чем это он? – украдкой пихнул Глеба мутант.
– Как о чем? О поиске чистых районов, разумеется! Мы едем к Каспийскому морю!
* * *
Сегодня, как и много раз до этого, Николай сканировал эфир, пытаясь в фоновом шуме вычленить нечто, хотя бы отдаленно напоминавшее человеческую речь. Терпеливо вращая верньеры подстройки, он не терял надежды услышать, наконец, ответ на свои настойчивые, повторяемые изо дня в день, радиозапросы. Голодные спазмы донимали все сильнее, но нарушить заведенный однажды порядок Мезенцев ни за что бы не решился, считая это проявлением слабоволия. Лишь просканировав штатные и резервные частоты, он позволил себе разогнуть спину, потянуться и с чувством выполненного долга направился к обустроенной в соседнем отсеке кухне.
«Надо бы что-то придумать с аккумулятором, а то совсем уже заряд не держит…» – подумал он, сноровисто разделывая водянистую тушку добытого утром слизня.
За время утомительного сеанса в радиоузле приходилось неоднократно приводить в действие динамо-машину, и с каждым разом крутить злополучную ручку становилось все труднее. Николай понимал, что слабеет с каждым прожитым в подземелье годом, но нарушить присягу и покинуть расположение части не позволяла профессиональная гордость. С тех пор как скоротечная вспышка неведомой инфекции выкосила всех ютившихся рядом товарищей, по нелепой случайности пощадив Мезенцева, валявшегося в изоляторе с банальным гриппом, оставшийся в одиночестве офицер перестал вести отсчет времени. Дни сменялись неделями, месяцы – годами, но вера в могущество и непобедимость родной страны не покидала ракетчика, оставаясь единственным подспорьем в затяжной борьбе с надвигавшимся безумием.
«Надо только дождаться приказа, – без конца, как молитву, повторял про себя Николай. – Ответный удар… Акт возмездия… Он поставит жирную точку в затянувшейся войне! И тогда все изменится к лучшему… Обязательно изменится…»
Что конкретно должно было измениться, помутившийся рассудок представить уже был не в состоянии. Мечты редко уводили Николая дальше грез о Каспийске. Чаще представлялся доклад об успешном выполнении боевой задачи командующему армии… Да что там командующему! Главкому РВСН! Вот где масштаб!
Грубый тычок в спину спустил Мезенцева с небес на землю грешную, к ногам рослого амбала в РЗК и надетом поверх бронике. Задумчиво потеребив слипшуюся от пота рыжую бороду, незнакомец склонил голову набок, оценивающе оглядел копошившегося в пыли Николая.
– Так ты и есть та самая пресловутая «скрытая угроза», которой так опасался Полковник?
Попытавшись встать, Николай получил жестокий удар под дых и, пропахав спиной кострище с тлеющими углями, сжался в клубок. Раздираемый надсадным кашлем, он не почувствовал, как пришлый ухватил его за руку и протащил по бетону, возвращая в угол с нехитрой кухонной утварью.
– Знаешь, сколько наших бойцов из-за твоих концертов полегло, пока ты тут жарехой развлекаешься? Если б не твой горячечный бред, мне бы не пришлось жертвовать отрядом, чтобы пробиться через это гребаное ущелье… Не пришлось бы тащиться через степь пешкодралом, когда закончилась горючка! Не пришлось бы положить водилу и наводчика, чтобы сэкономить на фильтрах и хавчике!!!
Сунгат перевел дух, пододвинул горячую еще сковородку поближе, схватил лежавший на разделочной доске десантный нож.
– Ну, ничего… Я тебе устрою деликатес, гнида окопная…
Николай не успел осознать того, что произошло в следующий момент. Лишь услышав отчетливый хруст, ощутил вспышку адской боли в руке и заорал. Глазами, полными ужаса, он увидел, как его собственный палец шлепнулся на сковороду. Зашипела, запузырилась вскипевшая кровь, помещение наполнилось запахом паленого мяса.
– Не… надо… – захрипел Мезенцев, пытаясь освободить руку из-под сапога мучителя, но тот, задумчиво разглядывая измаранное лезвие, казалось, не слышал стонов.
– Знакомая вещица… Определенно я ее уже видел. – Сунгат наклонился, зловеще оскалился. – А скажи-ка мне, любезный, давно ли у тебя в гостях побывал хозяин сего ножа?
Пока до скованного болью сознания Мезенцева доходил смысл вкрадчивых слов, «оборотень» снова рубанул по зажатой руке. Новый вопль прокатился по пустынным коридорам подземелья, оседая на липких от влаги стенах незримыми эманациями страданий и страха. Еще один палец полетел на сковороду, но Николай уже не видел этого, зажмурившись и мелко дрожа всем телом.
– Знаешь, мои кулинарные способности не ограничиваются приготовлением барбекю. И если все еще горишь желанием постичь все премудрости этого воистину шедеврального искусства, то…
– Они ушли! Около суток назад! – выпалил Мезенцев, борясь с головокружением.
Рука, горячая от крови, ощущалась как один больной нерв.
– Куда ушли?
– В Каспийск! – сотрясаясь в рыданиях, пролепетал Николай. – В Каспийск…
«Оборотень» убрал сапог с покалеченной руки, довольно осклабившись:
– Сразу бы так… Ты уж извини, на ужин не останусь. Двигать пора. – Сунгат заткнул нож за пояс, собрал с пола консервы, брезгливо покосился на дрожащее тело и отвернулся. – Сам сдохнешь, падаль…
Когда мучитель покинул бункер, Мезенцев сделал то единственно возможное, что еще могло удержать в слабеющем теле стремительно утекавшую жизнь. Стиснув зубы, он ткнул обрубками в раскаленное железо сковороды, прижигая раны. Собственный истошный вопль он не услышал, на какое-то время погрузившись в состояние полусна-полуяви, балансируя на грани глубокого обморока…
В сознание Николай пришел от сотрясавшего тело холода, обнаружив себя стоящим по колено в снегу, на краю пускового ствола. Внезапное прозрение повергло военного в шок. Оторвавшись от созерцания замершего в открытом положении пятиметрового защитного бронеколпака, он вперил растерянный взгляд в чернильный мрак пустого шахтного колодца. Туда, где воспаленное воображение обычно рисовало образ тупоносой, внушающей трепет, тяжелой межконтинентальной баллистической ракеты «Сатана». Туда, откуда двадцать с малым лет назад многотонный заряд отправился в свой единственный и смертоносный рейд…
«Некому больше побеждать! НЕКОМУ! – набатом бились в голове слова гостя. – Потому что когда такие психи, как ты, спускают курки, остаются только проигравшие!».
– Как же так? Я же… всего лишь выполнял приказ… Неужели это действительно… конец?
Стремительно бледнея, офицер пошатнулся. Ноги подкосились, не в состоянии удержать ослабевшее тело на краю шахты. В последний раз взглянув на заснеженные просторы, Николай Мезенцев полетел во тьму.