Глава 16
ЗАХВАТ
Уходить! Вот только при одной мысли вставать и куда-то идти мышцы всего тела протестующе ноют. Даже беспокойство о Наташке ускользало куда-то на задворки сознания, отупевшего от усталости.
Что за проклятая жизнь? Никакой передышки, сплошная гонка. Столько всего навалилось за последние дни, что голова кругом идет. Дважды чуть не погиб только сегодня — сначала рванула растяжка и обвалился коридор, потом едва не порвал зверь. Димка отчетливо вспомнил свое состояние, когда палил по твари из автомата и понимал, что уйти не сможет, все, продолжения истории не будет… Он ведь тогда с жизнью простился. И все-таки выжил. Благодаря Натуралисту. Это поначалу пришлось зажать эмоции, когда не знал еще всего о санитарах, а теперь-то, после всего, что Олег вывалил на его бедную голову…
Да еще хуже теперь! В душе полный раздрай.
— Тебе бы отдохнуть, а то выглядишь неважно.
Димка вздрогнул, только сейчас заметив, что Игорь, заперев дверь за сталкерами, тихо вернулся к гостю и остановился рядом. Он смотрел на бауманца с неподдельным сочувствием, но почему-то это лишь злило. Димка был сыт жалостью во всех ее проявлениях. Хватит уже, нажалелись, да и отцу еще придется предъявить за непрошеную заботу, лишившую желанной работы.
«В гробу я видал всех этих жалельщиков!»
Но он все же нашел в себе силы смирить бурлившую внутри злость, вызванную растерянностью и смятением.
Парнишка ведь в его бедах никак не виноват.
Димка глубоко вздохнул и с силой потер ладонями отяжелевшее от усталости лицо.
— Тяжко там пришлось? — с робким любопытством спросил парень. — С харибдой? Олег успел пару слов бросить перед уходом…
— Главное, чтобы жизнь окончилась одновременно с началом смерти, — через силу пошутил Димка, вспомнил один из афоризмов Федора. — Жив, и ладно.
— Знаешь… а ты отлично держишься. У меня при одном упоминании об этих тварях мурашки по коже, — со смущенной улыбкой признался Игорь. Вот что… — Он юркнул в свою комнату и тут же выскочил со свертком в руках. — Давай я тебя все-таки перевяжу. Не стесняйся, у меня большая практика — не только Анюта нас лечит.
Димка только сейчас вспомнил о ране, машинально взглянул на ногу. Ничего не болело, а края, запекшиеся кровавой коркой, выглядели так, словно уже начали подживать. Чего, конечно, быть не могло. Наверное, рана просто успокоилась, пока он сидел без движения.
— Я сам. — Димка бесцеремонно забрал бинт из рук Игоря, содрал с ноги обрезки старой повязки и принялся перематывать рану заново.
— Ты чего делаешь, обработать же надо! — забеспокоился санитар.
— И так сойдет, — сказал, как отрезал, Димка.
— Зря ты так, — укоризненно заметил Игорь, присаживаясь на стул с другой стороны стола. — Мы тебе зла не желаем.
Продолжая работать с бинтом, бауманец кивнул на массивную дверь бункера в противоположной стороне, хмуро усмехнулся:
— Лучше скажи, что вы там прячете? Или тоже страшный секрет?
— А мы не знаем, Дим, — с готовностью ответил Игорь. — Давно пытались открыть, да бросили. Заперто изнутри. Может, те, кто прятался там от Катаклизма, померли все, а может, просто механизм заело. А может, и бункера давно нет, завалило все или залило. Но никто оттуда не выходил, а мы тут уже несколько лет обитаем.
— А сюда как попали?
— Так когда Олег этот загашник нашел, то внешняя дверь уже открыта была. Хорошее место. Здесь довольно тепло, есть помещения для житья, есть дверь для защиты от мутантов… вот чудак, чего вздрагиваешь? Не всякая взрывчатка такую дверь возьмет. Чего ж не обосноваться?
— Послушай, а Натуралист…
— Олег, — миролюбиво, но твердо поправил Игорь. — Мы предпочитаем использовать здесь имена. Никаких прозвищ.
— Да плевать… пусть Олег. Он говорил что-то о ваших способностях… О пробуждении скрытого потенциала или что-то в этом роде. Испанец, как я уже понял, умел внушать. А сам Олег что умеет? Его идеальное ночное зрение — результат мутагена?
Игорь заглянул в чайник на столе, хмыкнул:
— Пустой. Кипяточку бы еще заварить… будешь?
— Нахлебался уже, — рубанул Димка. — Ты не ответил.
— Угадал, — Игорь улыбнулся. — Он у нас ходячий тепловизор. Ему вообще фонарь не нужен.
— А Анюта?
— Анюта очень добрая. Когда она рядом, нам всем гораздо спокойнее.
— То есть? — Димка непонимающе нахмурился.
— Как тебе объяснить… — Игорь неловко развел руками, подбирая слова. — Она забирает наши страхи и тревоги, что ли… ну, не знаю, но когда она рядом, я ничего не боюсь, и никаких споров между нами никогда нет. Олег потому Анюту с собой и берет, само ее присутствие снижает агрессивность даже у мутантов на поверхности. С ней везде почти безопасно.
Димка удивленно вздернул брови:
— Впечатляет… И такие способности вы прячете от остальных? Будь вы с нами, какую неоценимую помощь смогли бы оказать остальным людям!
— Мы же не по своей воле прячемся, — вздохнул Игорь.
— Да слышал уже… Ну а ты? Что у тебя за способность?
Парень снова смущенно улыбнулся, потеребил пальцами переносицу, словно не решаясь ответить.
— Так что с тобой? — настойчиво напомнил Димка.
— А я внук Остапыча.
— Не понял?
— Да нет у меня никаких способностей, — отмахнулся Игорь. — Я «быстрянкой» не болел. Пришел сюда с дедом. Вот у него… Неважно. Слушай, да не зацикливайся ты на способностях! Это так, побочный эффект, они могут быть, а могут и не быть. Главное в том, что до того, как нас свела судьба, мы были совершенно чужими друг другу людьми, а сейчас мы семья, какой не найдешь, наверное, во всем метро. Я такую семью, Дим, пусть и не переболел «быстрянкой», ни на какое лечение не променяю. Наверное, это все равно что застрелиться.
— Не понял. Если ты не один из них, то ты не можешь испытывать эту… общность, о которой столько твердил Натуралист… Олег.
— Видимо, все-таки могу, — Игорь прямо расплылся в добродушной улыбке, и его настроение было так заразительно, что губы у Димки тоже дрогнули в ответ. — Поживи рядом с ними с мое, и сам поймешь… Слушай, да ты иди к Наташе, вижу же я, что хочешь к ней, так чего медлишь? А то нам скоро в путь…
Он был прав. Димка неуверенно поднялся, немного помедлил, проверяя, как нога держит вес. Порядок, ноет слегка, и все.
— Да… Игорь, — вспомнил он, — Олег обещал оружие. Найдется что-нибудь для меня или нужно подождать его возвращения?
— Ты пока иди к Наташе, а я сейчас принесу, — Игорь с готовностью вскочил и скрылся в комнате.
Искренность и непосредственность этого парнишки обезоруживала, и Димка со вздохом сдался, больше не в силах сопротивляться и ленясь накручивать себя дальше.
Когда он заглянул в комнату, то оказалось, что девчонка его уже ждет. Укрывшись одеялом до подбородка, Наташа смотрела на него с радостной улыбкой. Она явно многое слышала из разговора в коридоре. Димка на секунду замялся на пороге, а затем, собравшись с духом, решительно прошел в комнату и присел на койку напротив. И сразу увидел, как улыбка девушки потускнела, а глаза испуганно округлились:
— Дима… Что с тобой произошло? У тебя все лицо в синяках! Тебя… били?
— Наташ… Не надо об этом. Главное, я тебя нашел. — Димка неловко улыбнулся. — Тебя и твоих спасателей.
Рука девушки скользнула из-под одеяла, и парень сам не заметил, как накрыл ее теплую ладошку своей, а его душу охватила щемящая нежность. Теплую… У девушки была нормальная температура. Не то что в прошлый раз, когда ее кожа показалась парню горячей, как раскаленный свинец. Лекарство санитаров подействовало?
— Дим, они хорошие, — ответила девушка на его невысказанный вопрос.
— Хорошие? — Димка шумно вздохнул. — Да ты представляешь, что я пережил, когда ты исчезла? Когда узнал, что ты больна и жить тебе осталось, если не оказать помощи, совсем немного? Ты представляешь это? Я… Да мне лучше самому сдохнуть, чем потерять тебя, Наташ, понимаешь?!
— Димка… — девушка порывисто отбросила одеяло, опустила ноги в стареньких носках на пол, притянула парня к себе за плечи и доверчиво уткнулась лбом ему в грудь. — Они мне и помогли. Ты же видишь, мне лучше. Прости, что заставила тебя так волноваться…
«Не ты должна просить прощения… Я. Я убил человека, который спас тебе жизнь… Спас жизнь самого дорогого мне существа… А я его убил…»
Он не смог произнести этого вслух, шершавые, неприятные слова застряли в горле.
Убил одного из санитаров, одного из их небольшой дружной семьи. А они так спокойно отнеслись к этому. Не простили даже, а вроде бы и не обиделись вовсе… В этом было что-то неестественное, неправильное. Он бы так не мог. Если бы по вине санитаров с Наташей случилось что-то нехорошее, Димка думал бы только о мести. Убийца должен быть наказан. По справедливости. Око за око. По законам метро. Если бы с Наташей только что-то случилось…
Он неловко обнял девушку, прижал к себе, чувствуя тепло ее тела сквозь ткань старенькой куртки, вдыхая такой родной запах ее волос и больше не желая ее отпускать. Теперь у него хотя бы исчезли последние сомнения в отношении к нему Наташи. Как он вообще мог хоть на миг усомниться… Он ее не бросит. Никогда. Что бы с ней ни случилось. В этот момент он был почти счастлив, что находится рядом с ней, прикасается к ней… Почти, потому что понятия не имел, что ему делать с пробудившимися чувствами… И с мыслью, что его названая сестра — не такая, как он. Не человек?..
Не было сил говорить, что-то обсуждать. Даже мысли в голове ворочались тяжело. Почувствовав его настроение, девушка молчала. Они просто сидели, наслаждаясь близостью друг друга. Молча высказывая невысказанное.
Как жить теперь? После всего, что случилось, после всего, что узнал?
Где правда, а где ложь? Все причудливо переплелось, перепуталось. Но Дима понимал, что Олег, скорее всего, прав — Ганза уже не оставит в покое ни Наташу, ни его самого. Никогда. А все пути как на Бауманку, так и в Полис лежат через Ганзу, через это проклятое кольцо.
Но совсем безвыходных ситуаций не бывает, так? Нужно только хорошенько подумать и найти этот самый выход… Схема метро бы сейчас не помешала, легче думать, когда все наглядно перед глазами. Что-то Игорь долго не идет, можно спросить карту у него, вдруг найдется…
Димка начал подниматься, и тут вдруг Наташа судорожно вцепилась ему обеими руками в куртку. Лицо ее залила смертельная бледность, в глазах плескался ужас. Она попыталась что-то сказать, но ее губы нервно дрожали, не в силах вымолвить ни слова. Димка и сам испугался, не зная, что делать, как ей помочь. «Что это, новый приступ?»
— Наташ, что с тобой? Что-нибудь болит?
Димка попытался уложить ее обратно на кровать, но девушка с неожиданной силой начала сопротивляться, и наконец ее прорвало:
— Дима, Дим, предупреди их! — торопливо зашептала девушка, голос ее дрожал. — Нужно уходить прямо сейчас, немедленно, за той дверью смерть, там…
И такая убежденность, такой неистовый напор были в ее словах, что Димка не стал переспрашивать и уточнять, а пулей бросился вон из комнаты.
Но враги уже были в коридоре.
Едва он там оказался, как пламя выстрелов хлестнуло по глазам. Спасаясь от огня, парень рухнул на пол. Тут же кто-то всей тяжестью навалился сверху, безжалостно вдавил колено в позвоночник и заломил руки. Локти захлестнула, стягивая за спину, веревка. Димка вскрикнул от боли в выворачиваемых суставах, попытался вырваться, но держали его крепко. Боковым зрением он видел лишь подошвы мелькающих ботинок и мелькающие на полу пятна света от фонарей — чужаков было много. Пронзительный крик умирающего человека где-то в одной из комнат оборвала приглушенная стенами очередь, заставив вздрогнуть.
— Девчонка здесь.
Не узнать голос говорившего было невозможно — Ангел! Эта сволочь здесь, а значит, бункер атаковали люди Панкратова. Но как они смогли так бесшумно проникнуть сюда?! Неужели среди санитаров предатель?
— Отлично.
Димка сжался. Этот сухой надтреснутый голос принадлежал самому Панкратову. Вся поганая компания в сборе.
— Если почувствуешь, что что-то не так, пристрели ее, не раздумывая.
«Они боялись, — с болезненной остротой осознал парень. — Боялись, что среди санитаров окажется еще один Испанец или кто-то вроде него. Боялись способностей, которые могли скрутить их в бараний рог. Поэтому стреляли на опережение. Неужели… неужели они убили всех?»
— Я не санитар! — сдавленно выкрикнул Димка, пытаясь задрать голову повыше, поймать взглядом лица окруживших его людей. — И сестра тоже не из них!
— Ишь храбрец какой, — скрипуче бросил Панкратов. — Поднимите его. Не переживай, тебя мы узнали.
Крепкие руки подхватили его, рывком поставили на ноги. Свет налобного фонаря ударил в лицо, ослепив. Димка зажмурился до слез, пытаясь проморгаться. Затем свет сместился, и сквозь плавающие перед глазами черные пятна насилу удалось разглядеть, что Панкратов стоит прямо перед ним, впившись в пленника холодным подозрительным взглядом.
— Это хорошо, что ты такой разговорчивый, говорить тебе сейчас придется много. И от того, что ты нам расскажешь, будет зависеть твоя жизнь. Тащите его в комнату к девчонке.
Человек, который держал бауманца, был невероятно силен. Он подхватил парня за куртку сзади, приподнял одним могучим усилием над полом и поволок, как щенка, за шкирку. В комнате его бросили на табурет, и только тогда Димка разглядел, что его опекал лично Ангел. И сразу завертел головой, отыскивая Наташу. Девушка сидела на койке, а рядом, держа ее на мушке, возвышался охранник.
Ангел пятерней ухватил парня за подбородок, заставив отвернуться. Сопротивляться чудовищной силе этого человека было невозможно.
— Сиди спокойно, малец. Тебе же лучше будет.
— Не надо, отпустите его! Почему вы так…
— Молчать! — хлестнул приказ Панкратова, и испуганный голос Наташки, попытавшейся заступиться за парня, оборвался. — Ангел, проверил ее?
— Проверил, Константин Анатольевич, она меченая. Быстро работают, уроды.
В глаза снова ударил свет — кто-то из бойцов Панкратова направил ему в лицо фонарь налобника. Димка зажмурился, непроизвольно стараясь отвернуть голову и кривя губы. Не вырваться. Их слишком много: считая бойца сзади, за спинами Ангела и Панкратова удалось разглядеть смутные силуэты еще двоих. И неизвестно, сколько их снаружи. От такого количества людей в комнате стало тесно.
Дима знал, что им нужно, и злость пополам со страхом сжимали ему сердце. Возможно, получится договориться.
Панкратов подошел ближе, навис над бауманцем высокой костлявой тенью.
— Вы не имеете права так с нами обращаться! — сквозь зубы бросил Димка. — Мы не последние люди в Бауманском альянсе, я…
— Тихо, сынок, тихо. Я еще не приступил к вопросам.
Живо вспомнился допрос на станции. Димка вздрогнул, понимая, что там эти люди просто развлекались, проверяя смутные, лишенные оснований подозрения, а сейчас все будет иначе, и так легко он не отделается. Лишь бы Наташу не трогали, твари. Связанные за спиной руки заныли сильнее, чем раньше.
— Вот что, Ангел, — обронил Панкратов задумчиво. — На твои инструменты у нас времени нет: неизвестно, сколько их здесь было и когда вернутся остальные. Давай химию.
— Константин Анатольевич, — недоуменно отозвался Ангел, — химия — дефицит, мы же только в исключительных случаях…
— А это что, по-твоему, не исключительный случай? Действуй! Начни с девчонки, она здесь дольше и знать должна побольше пацана.
— Не надо! — запротестовал Димка. — Не трогайте ее, она и так плохо себя чувствует! Я сам расскажу все, что знаю!
— Расскажешь, голубчик, куда же ты денешься, — сказано было таким многообещающим и уверенным тоном, что у парня пробежал мороз по коже.
— Ваша воля, Константин Анатольевич. Потом не говорите, что я зря трачу НЗ.
— Разговорчики, Ангел. Время уходит.
Ангел шагнул мимо, к Наташке, сжавшейся на койке, словно птенец в ожидании удара, и Димка не выдержал — вскочил и врезал ему головой в бок. Здоровяк охнул скорее от неожиданности, чем от боли, протянул к нему руку, собираясь схватить за шею. Извернувшись, Димка вцепился зубами в волосатое запястье. Удар в лицо отшвырнул его прочь. Но он все же успел почувствовать на губах солоноватый вкус чужой крови.
— Ах ты сучонок! — тонким, срывающимся фальцетом выкрикнул Ангел. — Зубы прорезались? Так я их обломаю!
— Не трогайте ее! — исступленно орал Димка. — Ничего она не знает! Вам я нужен, а не она!
Пощечина Ангела отбросила его обратно на табурет, едва не свернув шею. Зубы лязгнули. Димка поперхнулся, прикусив язык.
— Начни и впрямь с него, — спокойно приказал Панкратов, наблюдая за сценой со стороны. — А то шума многовато.
Ангел остановился рядом, заслонив бауманца своей тушей от бившего в лицо света. Расширенными от страха глазами Димка глядел, как палач достал из нагрудного кармана форменной куртки пластиковый шприц в целлофановом пакете, развернул, насадил иглу. Из того же кармана вытащил и открыл пузырек, оттянул поршень шприца, втягивая прозрачную жидкость. Уверенные, привычные движения. Затем наклонился к Димке. Изучающий взгляд маленьких серых глаз, глубоко утопленных в глазницах, уставился ему в лицо.
— Сейчас руку отвяжу. Дернешься — сломаю ее нахрен, — доверительно проговорил Ангел. — А затем, в качестве урока, и твоей девчонке. Мы поняли друг друга?
Димка кивнул. Боевой запал иссяк. Он отвлек внимание на себя, но, по сути, ничего не добился. Просто отсрочил тот момент, когда возьмутся за девушку… Голова кружилась, усталость туманила взгляд. Бороться дальше не было сил.
Один из бойцов сноровисто развязал пленнику руки, и Ангел воткнул ему иглу в вену на внутренней стороне левого запястья.
— Вот те на, — почему-то удивился палач, обнаружив грязную повязку на руке парня, о которой тот давно забыл. — Он, похоже, тоже меченый.
— Не может быть, — недоверчиво усмехнулся Панкратов. — Он же сдал Испанца.
— Да сами глядите, Константин Анатольевич. — Бережно упаковав шприц в целлофан, Ангел спрятал сверток обратно в карман, а затем с силой дернул повязку на руке парня. — Могу содрать, но и так сейчас все узнаем. Что у тебя там, Сотников?
— Ранение, — сквозь зубы буркнул Димка, пытаясь понять, о чем идет речь. — Еще на Бауманке.
Что значит «меченый»? Он не чувствовал никаких изменений в организме. Какой бы ни была дрянь, которую ему вкололи, наверное, она не подействовала…
И только он подумал, как сразу произошла трансформация.
Неожиданно его охватил жар, все тело прошибла испарина, пот градом покатился по лицу. Димка машинально потянулся расстегнуть ворот куртки, но руки снова были связаны. Внутри него словно растопили печку, и по венам вместо крови бежал огонь, раскаляя плоть, а из груди вырывалось горячее дыхание.
Свет перед глазами потускнел, тени людей отдалились. Надменное лицо Панкратова, стоявшего перед ним, словно подернулось завесой мрака, затем проступило снова, совсем близко. Холодные змеиные глаза поймали взгляд бауманца, привязали к себе, подчинили волю.
Панкратов задавал вопросы, много вопросов, и Димка послушно отвечал. Иногда смысл вопросов ускользал от сознания, но парень очень старался его понять. Любое слово, за которое удавалось зацепиться, служило толчком для нового признания. Любая незначительная деталь сейчас казалась ему необыкновенно важной, и он, путаясь и перескакивая с одного на другое, торопился выговориться, освободиться от распиравших его мыслей. Собственный язык казался медлительным, неповоротливым, не поспевающим за потоком сознания. Панкратов уже не казался ему врагом, мозг зациклился на одной сверхзадаче — говорить.
Потом возникла какая-то досадная суета. Из коридора послышались тревожные голоса, потом донеслись приглушенные стенами удары во входную дверь. Димка все еще говорил, когда двое бойцов сорвали его с табурета и поволокли куда-то. Он не чувствовал, что его ноги волочатся по бетонному полу. Ему казалось, что его тело стало легким, невесомым и просто плыло по воздуху, направляемое толчками.
Мелькающие лучи фонарей выхватывали рваные кадры. Взгляд блуждал, будто отдельно от тела, выискивая ненужные подробности.
Опрокинутый стол, разбитые чашки, чайник, раздавленный каблуком сапога, словно чья-то несбыточная надежда. Неподвижное тело на полу. Игорь. Парнишка раскинулся навзничь, губы его искривила страдальческая гримаса, а во лбу зияла дыра. Лужа густой блестящей крови растеклась вокруг головы, словно нимб у святого. На пороге следующей комнаты — тело старика. Луч фонаря перечеркнул окровавленную спину, перепрыгнул дальше, притягивая за собой взгляд. На мгновенье уперся в еще два трупа в углу помещения, за перевернутой койкой. Близнецы. Голова одного бессильно склонилась на плечо другого, руки обоих все еще сжимали оружие, а сами они казались бы спящими, если бы не цепочки рваных пулевых отверстий на окровавленной одежде. Свет потускнел, и Димка больше ничего не видел, лишь чувствовал движение.
Он не знал, как долго продолжался путь, — время размылось в сознании, потеряло ориентиры. Все чаще накатывали провалы в памяти, окружающее воспринималось рваными кусками. В какой-то момент он понял, что его уже давно не несут, он лежит на мотодрезине, уставившись в стремительно бегущую тьму бетонного свода. Ровно рокочет двигатель, гудят колеса по рельсам, наматывая стальные километры, мелькают по бокам редкие лампы путевого освещения… Все дальнейшее скрыло беспамятство.
