Глава 14
ПУТЬ В ТЕМНОТЕ
Его привела в чувство боль.
Ныло правое бедро, ломило спину, а кожа на лице горела от множества ссадин и царапин. Еще бы! Трудновато испытывать комфорт, лежа ничком на полу и уткнувшись лицом прямо в ледяной бетон пола.
Первый порыв — вскочить — он сумел остановить, задавив идущий из груди стон. Несколько минут тревожно прислушивался к окружающему пространству, стараясь понять, насколько все серьезно. Сильно мешал противный звон в ушах — последствия контузии. В воздухе стоял густой запах плесени и пыли. Влажная темнота, без единого проблеска света, шевелилась рядом слабым движением воздуха. Откуда-то издалека доносился звук капель, наверное, падал со свода туннеля конденсат. А еще что-то совсем близко дышало, ворочалось во мраке множеством шорохов и потрескиваний. Словно огромное животное беспокойно дергалось во сне.
Напряжение сразу натянуло нервы раскаленной проволокой. Бауманцу подумалось, что если он хоть одним движением выдаст себя, то это неведомое существо проснется, и тогда болезненные ощущения, которые он испытывал сейчас, покажутся детским лепетом… Но прошло несколько минут, а ничего не изменилось. Темнота все так же дышала шорохами, а мышцы, лишенные движения, все больше затекали, деревенея.
«Нет, так дело не пойдет, нужно что-то делать».
Димка с трудом поднялся на корточки. Машинально провел по лицу вялой от слабости ладонью, пытаясь смахнуть приставшую грязь, но лишь размазал ее по коже вместе с кровью из многочисленных ссадин. Дернулся и болезненно поморщился. «Лицо пока лучше не трогать, похоже, ободрал будь здоров. Лучше поскорее найти оружие. Оружие и фонарь. Главные элементы выживания во враждебной среде». Он выудил из нагрудного кармана зажигалку. Желтый дрожащий огонек с первого же щелчка выскочил из металлического корпуса, показавшись ослепительно ярким после абсолютной тьмы.
«Отлично. Хоть какой-то свет теперь есть».
Димка медленно повернулся вокруг оси с вытянутой рукой, раздвигая огоньком зажигалки окружающую тьму. Непонимающе замер, наткнувшись взглядом на смутно проступившие очертания какой-то насыпи — куски бетона вперемешку с песком и каменным крошевом. Вот оно что! Завал…
Растяжка сталкера все-таки сработала. Вот этот завал и «дышал» — грунт, оседая, издавал множество звуков и шорохов, до странного громких для обострившегося слуха.
«Как я еще жив остался… Черт! Неужели Федор и Шрам погибли? — Димка ожесточенно сплюнул, почувствовав, как скрипнул песок на зубах. — Какая же сволочь этот Натуралист! Только бы добраться до него, за все ответит… И за Наташку, и за Федора. Так что же все-таки случилось?!»
Какое-то наваждение лишило его воли и потянуло вперед. Опять где-то поблизости гнездо пересмешников? Но никакого дурацкого смеха он не слышал. Натуралист говорил, что они умеют наводить морок и опасны только тогда, когда действуют большой стаей. Но если путь ведет через такое гнездо, то почему эти твари не трогали самого сталкера? Он что, придумал от них какую-то защиту?
Сплошные бессмысленные вопросы.
И потом, ведь сейчас Димка ничего не чувствовал. Снова был самим собой. Скорее всего, тварей спугнул взрыв. Только радоваться нечему: от людей его теперь надежно отрезал завал, а куда вел коридор дальше, он понятия не имел. Да и был ли там выход вообще, хоть куда-нибудь? Узнать можно только опытным путем — если сидеть и ждать, пока тебя спасут, то можно и сдохнуть. Голод, жажда, подземные твари… Пусть не пересмешники, но наверняка здесь что-нибудь водится. Там, где пространство не обжито людьми, всегда обитает кто-нибудь еще. Хотя бы крысы. Да и там, где люди есть, тоже. «Борьба видов… — Димка мрачно усмехнулся. — Так. Нужно взять себя в руки и начинать хоть что-то делать. Не факт, что меня тут вообще будут искать, слишком большие усилия потребуются, чтобы разобрать такой завал. Так что стоит рассчитывать только на свои силы. А я все еще не нашел сестру. Правда, неизвестно, кто сейчас в более безнадежном положении. Гадкая мыслишка. Я еще могу о себе позаботиться, а Наташка — вряд ли… Главное — никакой паники. Не дождетесь! Итак, оружие». — Он снова повел зажигалкой вокруг себя, на этот раз внимательно осматривая пол.
Автомат нашелся на расстоянии вытянутой руки, под самым краем насыпи — только ствол и торчал. Димка осторожно выдернул его из грунта свободной рукой, стараясь не потревожить свежую насыпь — вдруг снова поплывет? Досадливо прикусил губу — фонарь с корпуса автомата исчез. Видимо, слетел от удара и теперь находился где-то под завалом. А без света никак нельзя, зажигалка — это так, слабое утешение. «Давно надо было завести налобник, как у всех приличных людей, глядишь, и остался бы сейчас со светом. Так нет же — подарок отца. Носился с этим фонарем, как последний лопух, вот и допрыгался… Да какую хрень Натуралист там заложил, паскуда этакая?! Фугас притащил, что ли, — весь туннель разворотило».
«…В систему обслуживания вентиляционных шахт. Потом начала нечисть пошаливать, проход заварили…»
Димка вздрогнул: казалось, глуховатый голос сталкера раздался совсем рядом. Опять эти голоса из недавнего прошлого, как наяву. Как же он устал от этих галлюцинаций, от вечной бессонницы, от всего необъяснимого, что с ним происходило…
«Сам ты нечисть, Натуралист. Как же хочется тебя придушить! Попадись только в руки, вот этими самыми пальцами, да за горло…»
Бедро разнылось не на шутку, боль сверлила и дергала. Закусив губу, Димка опустил руку с зажигалкой, пытаясь понять, в чем дело. Выхваченная колеблющимся огоньком картина заставила его досадливо скривиться. Вся штанина потемнела от медленно густеющей крови, продолжавшей сочиться из неглубокой, но длинной раны, которая проглядывала из-под разодранной ткани. Разрез тянулся от середины бедра почти до колена. Выглядело все это очень неприятно. Наверное, посекло осколком от взрыва. «Не хватало еще для полного счастья заражение крови заработать. Как любит каркать Федор, если какая-нибудь неприятность может случиться, она случается…»
Он снова с болью подумал, что Кротов мог и не выжить в этом взрыве. Тяжело вздохнул. Лучше выкинуть мысли о напарнике и друге из головы и озаботиться тем, что сейчас важнее — собственным выживанием.
Зажигалку пришлось потушить и действовать на ощупь. Димка аккуратно положил на пол автомат, стянул со спины рюкзак и распаковал пластиковый пакет с неприкосновенным запасом — бутылек с дезинфицирующей жидкостью и моток хлопчатобумажной ленты — распущенная на бинты старенькая простыня. Раздеваться показалось глупым — мало ли кто может застать его в такой щекотливый момент, не хватало еще сдохнуть со спущенными штанами, пересмешники животики надорвут…
Решительно рванув за края прорехи, парень с треском расширил дыру в штанине и облил рану сразу запузырившейся перекисью. Спустя несколько минут утомительной возни с бинтом под штаниной он уже пожалел, что не разделся, но все-таки справился. Под тугой повязкой боль скоро ослабла. Димка перетянул ногу поверх штанины обрывком бинта, чтобы внутрь меньше попадала грязь, поднялся, наступил на ногу. Терпимо. Идти можно. Достав из рюкзака два запасных магазина, бауманец распихал их по боковым карманам куртки, чтобы были под рукой. Снова закинул рюкзак за спину, на этот раз подтянув ремни, чтобы ничего не болталось и не мешало движению, повесил на шею ремень автомата. И только после всех этих процедур позволил себе несколько жадных глотков из фляги, смочив пересохшее от волнения горло. Хорошо, что хоть ее не потерял — без воды, как и без оружия, человеку долго не протянуть.
Вспомнив, что стрелял из автомата в туннеле, подумал, что не мешало бы перезарядить. Но, поколебавшись, не стал тратить время и осторожно двинулся вперед.
Через каждые десять-пятнадцать шагов приходилось на пару секунд подсвечивать путь зажигалкой, чтобы не потерять ориентиров. Иногда свет выхватывал боковые двери — обычно высаженные, со сломанными запорами. Иногда попадались и запертые, но Димка не пытался их вскрыть, берег силы. Он сомневался, что там осталось хоть что-то ценное. А вот на еще одну ловушку можно напороться запросто.
В любом случае, он здесь не для мародерства, а в поисках сестры.
Сестра…
Димка криво усмехнулся.
Он привык относиться к Наташе, как к сестре, это и понятно. Ее мать умерла, а Сотников — слишком уж занятой человек, некогда ему маленькой девочкой заниматься. Были на станции женщины, помогали выкармливать, ухаживать, но на Димку тоже кое-какие обязанности свалились. И когда его одногодки-товарищи после работы отправлялись играть, хотя бы в сталкеры-мутанты, то его гнало домой не строгое распоряжение отца, а беспокойство: вдруг без него с Наташкой что случится? Его дразнили нянькой, смеялись, но все это словно проходило мимо сознания. Да и сама Наташка привязалась к нему, как к родному брату. И когда Димка вдруг понял, что его чувства к девушке совсем не те, какие положено испытывать к сестре, отступать было некуда. Мало того, проницательный Сотников, узнав обо всем, заставил приемного сына пообещать, что Наташа никогда не узнает правду. Да только шила в мешке не утаишь, и Димка отлично помнил тот день, когда правда открылась.
По заведенной привычке он первым делом после своей смены в цеху отправился проведать Наташку — в тот день она тоже работала. Но вместо несложного дежурства в санитарных палатках на нее в этот раз свалился прачечный день — кому-то ведь надо и белье стирать, и бинты кипятить. Поэтому Димка направился в сторону прачечной, располагавшейся в подсобном помещении недалеко от путей. И, уже подходя к помещению, вокруг которого витал характерный запах мыла и горячего пара, услышал разговор, доносящийся из-за приоткрытой двери.
— А что? Я бы за него замуж пошла, — Марина, Наташкина напарница, говорила вполголоса, словно боялась оказаться услышанной.
— Замуж? — в голосе сестры проскользнули удивленные нотки. — Он же немой.
Димка невольно замер, так и не дойдя до двери. Разговор шел о нем!
— Много ты понимаешь! — Марина говорила с явным превосходством. Она была на два года старше Наташи и уже считала себя опытной женщиной. — Молчаливый муж — это находка. — За дверью послышалась возня, потом зажурчала вода — кто-то выжимал тряпки. — А станет сталкером, так ему и вовсе цены не будет. Глядишь, в Полис на работу пригласят, там хорошие сталкеры ценятся.
— Сталкером? — удивилась сестра.
Марина в ответ усмехнулась:
— Ой, да ладно тебе! Думаешь, я не в курсе тех записочек, которые он регулярно бате твоему на стол подкидывает? Вся станция знает. Прямо спектакль бесплатный!
Димке стало одновременно любопытно и неловко. Он знал, что за Мариной ухаживали сразу два парня из слесарки, и не странно — крепкая, красивая, невеста на выданье. Она несколько раз заговаривала с ним, но броская красота девушки ему почему-то не нравилась. Было в Марине что-то циничное и меркантильное, заставлявшее Димку избегать общения с девушкой. Даже странно, что Наташа с ней подружилась. Впрочем, совместная работа иногда поневоле делает людей если не друзьями, то хотя бы приятелями…
— Да ну, не станет Димка сталкером, — беспечно отмахнулась Наташка. — Отец не отпустит. Говорит, из него хороший оружейник получается. Да и зачем он тебе? Неужто других не хватает? Сама же говорила, что можешь любого парня окрутить.
— Он — не любой, — парировала Марина с какой-то затаенной злостью. — Да и внимания на меня не обращает. Не нужна я ему.
— Скажи пожалуйста! А кто нужен? Я, что ли? — с веселым недоумением откликнулась Натка, пытаясь перевести все в шутку. Чувствовалось, что разговор ей не нравится. — Держи за тот конец, давай растянем.
Пару секунд они дружно хлопали мокрой простыней, расправляя ее перед сушкой.
— Можешь смеяться, сколько хочешь, но именно ты, — вздохнула Марина. — Он же за тобой бегает, как привязанный. Кто бы за мной так бегал! — в голосе девушки послышалась досада и зависть одновременно.
Димка почувствовал, как кровь приливает к лицу. Нет, не зря говорили, что подслушивать — занятие не для мужчины. Особенно девичьи разговоры.
— Опомнись, он же мой брат! — возмущенно фыркнула Натка.
— Как же, брат. Стал бы родной брат за своей сестрой так бегать.
Тяжелая мокрая тряпка плюхнулась в тазик.
— Ты про что?
— Про то, что мозгами надо шевелить! — уже не скрывая злости, огрызнулась Марина. — Никакой Димка тебе не брат! Отец твой пригрел сироту немого, вот и все. Он тебе такой же брат, как мне — Ванька из слесарки.
Что-то с грохотом свалилось на пол.
— Неправда! Отец бы мне сказал!
— Как же, держи карман шире! — Марина снова перешла на ехидный тон. — Да и сама ты слепая, что ли?
Дальше Димка слушать не стал и позорно сбежал, сгорая от стыда и злости одновременно. А потом изо всех сил постарался забыть этот разговор. Но Наташка, видимо, не забыла, и без неприятного разговора с отцом не обошлось. Иначе почему через пару дней Марину вместе с семьей перевели на Семеновскую? Явно с глаз подальше — не простил ей Сотников длинного языка. Но Димка был даже благодарен девушке за эту правду. Сам бы он никогда на это не решился, да и слово давал. А Марина, сама того не ведая, помогла обоим взглянуть друг на друга иными глазами.
Так что к чертям собачьим это слово — сестра.
Сколько можно кривить душой перед самим собой. Он ведь Сотникову никто, парнишка со стороны, с неизвестной родословной. И любит он эту девчонку по-настоящему, отнюдь не братской любовью. Притворяться уже не хватало никаких душевных сил. Димка и дочь Сотникова — разной крови, так что не существует никакого морального запрета ее любить, кроме дурацких общественных приличий и категорического неодобрения отца.
«Если я ее найду… Нет, не так. Когда я ее найду, — с мрачной решимостью подумал Димка, — а это случится обязательно, то больше никаких недомолвок не будет! Хватит уже решать за меня, кем мне быть и что ему делать! Больше я не позволю отцу вмешиваться в свою судьбу. Ведь если Шрам прав и именно Сотников после лечения и возвращения сына на Бауманку прервал стажировку…»
Конечно, умом Димка понимал, что отец таким образом проявил заботу. Как сумел. А значит, он был для него не так безразличен, как думалось. Но в сердце кипела злость. Он сам будет решать свою судьбу. Сам…
* * *
Неизвестно, для чего строился этот коридор и куда он вел, но путь казался бесконечным. Впрочем, так всегда кажется в темноте и в незнакомых местах, но любые коридоры всегда рано или поздно кончаются.
Вскоре парень стал замечать на стенах островки странной плесени — круглые полуметровые пятна с утолщениями в центре. Сперва они появились слева, и Димка благоразумно сместился в сторону, стараясь держаться от них на расстоянии, но потом плесень проросла и с правой стороны. Пришлось шагать посередке. Жутеньких историй о плотоядной дряни всех форм и размеров, возникших в глухих уголках метро, он слышал немало. И хотя большинство из них, как правило, вранье, так сказать, народный фольклор, но перестраховаться не мешало.
И все же Димка не вытерпел и остановился, чтобы рассмотреть одно из таких пятен подробнее. Медленно поднес руку с зажигалкой, готовый в любой момент отпрянуть. Плесень была голубоватой, с крупными густыми ворсинками, словно мех причудливого животного. Смотреть неприятно, но вроде ничего опасного.
И тут нарост в центре ворсистого круга едва заметно шевельнулся.
Мысленно чертыхнувшись, Димка попятился, но больше никаких признаков жизни не последовало. Однако стоило погаснуть свету, как обнаружилось новое явление — плесень сама слабенько засветилась, будто успев впитать в себя огонек зажигалки, пока Димка стоял рядом.
Еще несколько минут пути. Пятен на стенах становилось все больше, пока они не слились в сплошной ковер, захвативший и свод, и пол. Сплошной меховой рукав, а не коридор. Причем расцветка с каждым шагом все больше менялась, голубоватые оттенки разбавили желтые и фиолетовые. Кое-где из ковра выглядывали твердые на вид, скрюченные наросты — словно причудливые штопоры вывинтились из стен, пробив сплошной ковер изнутри. Еще появился запах — горьковатый, вяжущий при вдохе нёбо и язык. Идти дальше становилось, мягко говоря, страшновато, но продавленные в плесени следы на полу ясно указывали, что Натуралист ходил именно этим путем. Так что ничего не оставалось, как, набравшись решимости, двигаться дальше, ступая прямо по этой мерзости.
Тяжелый удушливый воздух с трудом лез в легкие, словно плесень высосала из него весь кислород и влагу. Возможно, здесь витало слишком много плесневых спор. Как же жаль, что нет респиратора! С другой стороны, в перегонах, где приходилось мотаться по делам Бауманки, он не требовался…
Димка снова остановился, смочил драгоценной водой кусок старой простыни, служившей ему платком, прижал ко рту и ноздрям и завязал концы на шее сзади, чтобы освободить руки. Двинулся дальше, вдыхая и выдыхая через влажную ткань. Так гораздо легче. Зато с ногой становилось хуже — рану под повязкой болезненно дергало при каждом шаге. Пока терпимо, идти можно, но боль подтачивала силы и мешала сосредоточиться.
Щелчок зажигалки, слабый огонек. Слабое дуновение воздуха от движения человеческого тела шевелило пушистые бугры на стенах, так что казалось, будто дышит сама плесень. Неровными толчками билось сердце, а в груди медленно рос тяжелый шершавый ком, мешающий вдохнуть. Димка слышал, что, вдыхая споры, можно серьезно отравиться, и ему уже начинала мерещиться всякая чертовщина.
Например, шаги за спиной. Тихие крадущиеся шаги, на пределе слышимости. Не человеческие. Уже минут пять кто-то крался за ним следом, просто он не сразу это осознал.
Димка стремительно развернулся, обеими руками вцепившись в «калаш». Бедро от резкого движения прострелила острая боль. Бауманец сдержался и не вскрикнул, лишь до хруста сжал зубы. Стоял и напряженно пялился в темноту, прислушиваясь до звона в ушах.
Ничего. Просто показалось. Не стоит задерживаться, иначе этот воздух его доконает раньше, чем он наткнется на реальную тварь.
Усталость поначалу лишь плелась за ним, настырно цепляясь за пятки. Затем обнаглела и забралась на ноги, обхватила их, стараясь сковать шаги мягкими невидимыми лапами. Димка время от времени встряхивал головой, чувствуя, что сознание словно ускользает куда-то во тьму, более глубокую, чем та, которая его обнимала, шепча о необходимости отдохнуть, присесть, а еще лучше — прилечь, вытянуть натруженное тело на мягкой перине мха…
«Вот гадство… Врешь, не возьмешь. Не исключено, что эта чертовая плесень так и питается. Трупами тех, кто сдается настойчивому шепоту навеянного дурмана. Нужно держаться. Проклятый коридор, когда же он кончится…»
Димка снова замер.
Цок-цок-цок…
«Снова за спиной. Судя по рассеянному, едва слышному звуку — метров пятьдесят. Может, немного меньше».
Димка медленно, бесшумно присел, не оборачиваясь. Если он попытается рассмотреть сейчас преследователя в слабом огоньке зажигалки, то лишь обнаружит себя, так как в таком свете уже не видишь даже то, что находится дальше твоей руки. Но можно сделать хитрее. Как назло, в карманах ни клочка бумаги. В рюкзаке кусок свинины в промасленной тряпке, но доставать долго, да и будет ли тряпка нормально гореть, это еще вопрос. Влажный платок стягивает лицо, а бинты все перевел…
Димка развязал кусок тряпки, который был намотан поверх штанины, грязный и наполовину влажный от крови. Несильно скомкал его и опустил прямо в отпечаток обуви, продавленный в плесени тем, кто прошел тут до него. Выбрал более-менее сухой участок на тряпке и поджег, заслонив огонек телом. Сине-желтый язычок пламени неохотно принял подношение, зачадил, медленно разрастаясь.
Димка плавно поднялся, стараясь не затушить огонек движением воздуха, тихо прошел на десять шагов вперед. Развернулся в обратную сторону, присел, поднимая автомат. Теперь того, кто выйдет на огонек, он должен увидеть первым. Если преследователь не затаится, и если чадящая тряпка не прогорит раньше…
Привыкшим к темноте глазам хватало даже такого скудного света, чтобы разглядеть стены коридора вокруг импровизированного светильника. Странно, но никакого волнения Димка в этот момент не испытывал. Перегорел он уже бояться. Теперь пусть боится тот, кто решится выйти на свет. Давно уже хочется в кого-нибудь разрядить обойму, выпустить скопившееся внутри нервное напряжение.
Цок-цок-цок…
«Шагов тридцать. Все-таки не затаился, идет сюда. Наверняка тварь привлек запах крови, которым пропиталась одежда. Проголодалась, мразь? Ну, иди, иди, встретим тебя горяченьким!»
Цок-цок.
Словно когти шилоклюва, царапающие бетон сквозь плесень. «Бред. — Димка криво усмехнулся. — Шилоклювы не водятся в туннелях. Разве что только во сне. Но сейчас я точно не сплю и не одурманен — слишком болит нога, да и лицо ноет от ссадин. А во сне, как правило, не испытываешь боли. За редким исключением…»
Парня охватило мстительное возбуждение. Вот настоящее дело, по которому он соскучился, — уничтожать нечисть. Наверное, он просто спятил, раз радуется схватке в такой ситуации. Один, без поддержки, с ограниченным боезапасом. Без разведанных путей отхода. Наверное, это от отчаяния.
Плевать!
Огонек заколебался, собираясь погаснуть, но в последний момент передумал и разгорелся снова. Скорее всего, пока прогорала сухая часть тряпки, от тепла успело подсохнуть и остальное.
Цок.
Сзади пламени возникла тень, наполовину заполнив свободное пространство коридора, и глаза Димки невольно расширились, а страх запоздало стиснул сердце. По мышцам прокатилась непроизвольная дрожь.
Тень оказалась огромной, и, судя по всему, отбрасывающее ее существо было слишком массивным для убойной силы автомата.
Могучая голова зверя медленно, словно отделенная от тела и живущая сама по себе, вплыла на границу света, отбрасываемого слабым пламенем. Морду чудовища покрывала колючая броня из матово-черных треугольных чешуек с выгнутыми наружу заостренными краями, как у шилоклюва, но гораздо мощнее на вид. Костяные дуги выступали из верхней челюсти, утолщаясь к надбровьям и переходя в длинные шипы костяных ушей. В глубоко утопленных глазницах отраженным светом пламени со свирепой угрозой светились желтые глаза.
Просто невероятно, что такая огромная тварь может ходить настолько тихо!
Что-то мелькнуло в сознании из прочитанного. Есть в библиотеке Бауманки занятная книжка… Чеширский кот? «Ни хрена себе котик — череп плавает в метре от пола, а до холки, скрытой тьмой, наверное, все два!»
Зверь утробно зарычал — тихо, но так, что Димку снова от затылка до копчика пробрал озноб, а автомат едва не выскользнул из мигом вспотевших ладоней. «Пора сваливать, если еще не поздно».
Он начал выпрямляться, и именно в этот момент остатки прогорающей тряпки развернулись и пламя коснулось плесени на полу.
Такого эффекта Димка никак не ожидал.
Пламя жахнуло, подобно мощной пороховой вспышке, почти мгновенно объяв зверя ярким ревущим коконом. С треском рвануло вверх по стенам, рассыпая искры и горящие клочья, а затем соединилось в гудящее кольцо на своде. Вместо коридора возникла адская огненная труба, быстро удлиняющаяся в обе стороны от точки возникновения пожара, с гулом и треском пожирающая то, что раньше пожирало бетон.
Вскочив, Димка развернулся и бросился прочь.
За спиной яростно и испуганно взревела зверюга, которой явно стало не до человека. Обжигающе горячий воздух настигал и толкал в спину, свет гнавшегося за ним огня, жадно уничтожавшего стены, несся впереди него, освещая дорогу. Димка летел как сумасшедший, не чувствуя ног. Автомат стиснут на отлете в правой руке, а в голове горячим пульсом бьется только одна мысль: «Нужно успеть». Успеть выбраться из горящего ада прежде, чем тот настигнет и поглотит его…
Решетка поперек коридора впереди.
Огонь высветил препятствие, когда до него оставалось еще шагов тридцать, и сердце у Димки отчаянно екнуло — если дверь заперта, то времени ее взломать просто не будет. И тогда — все. Он сгорит так же, как та тварь из туннеля.
За полтора десятков шагов парень разглядел навесной замок и, не раздумывая, вскинул автомат. Ревущее за спиной пламя заглушило шум выстрелов, пули с поразительной для стрельбы на бегу точностью впились в преграду, высекая искры стальными сердечниками, сминая и кроша металл. Палец жал на спусковой крючок, пока не иссяк полупустой магазин. Отчаянье придало сил — Димка подлетел к решетке и рванул ее на себя так, что хрустнули суставы. Дужка покалеченного замка с лязгом вылетела из крепления вместе с ушком, запиравшим дверь.
Пламя почти догнало его, когда он оказался по ту сторону, жадно лизнуло спину, пропекая кожу сквозь одежду. В самый последний миг Димка увидел краем глаза какую-то нить, натянутую поперек коридора в нескольких сантиметрах от пола, и инстинктивно подпрыгнул, перескакивая через растяжку. Подвела рана — мышцы дали слабину, и нога подвернулась. Димка покатился кубарем, автомат, вырвавшись из руки, с лязгом ударился о стену.
Пламя фонтаном рвануло сквозь решетку, накрыв его раскаленным одеялом. Парень упал ничком, сцепил за затылке пальцы и закрыл лицо локтями — так, как учили на курсах. Волосы затрещали… и пламя вдруг погасло, иссякнув. Словно некий наблюдатель, решив, что развлечение затянулось, щелкнул выключателем. По коридору дальше унесся лишь душный горячий воздух. Сразу сгустилась тьма, озлобленно выползая из потаенных уголков, где ее не достал огонь, разрастаясь, возвращая утраченную власть.
Не веря, что уцелел, Димка осторожно поднял голову, недоуменно оглядываясь. Видимо, решетка отлетела от удара о стену и теперь снова перегораживала проход. За ней все еще тлели наросты на бетонных поверхностях. Сочившийся от них свет позволил оценить картинку и сообразить, что же произошло. Проверяя догадку, Димка провел пальцами по черной саже, покрывавшей стену рядом. Едва теплая. Ее нагрел не огонь — воздух. Старая. Только это и спасло — здесь все оказалось выжжено еще до него, поэтому огонь просто не нашел пищи.
«Однако ну и пробежечка…» — Димка хрипло рассмеялся и тут же закашлялся, с трудом вдохнул прогорклый воздух сквозь высохший платок. Пламя высосало кислород, и удушливый дым, растекаясь от зоны горения, все сильнее заполнял коридор, заставляя глаза слезиться, а горло сжиматься спазмами. Нужно убираться, а отдых придется устроить позже. Плохо, что ноги, как ватные, совсем не держат, а в ушах шумит так, словно с разбегу звезданулся головой…
Димка машинально коснулся окровавленного затылка, отдернул пальцы и слабо усмехнулся: «Черт… на самом деле звезданулся. В приливе адреналина пропустил боль мимо сознания, а сейчас накатило…»
Под ногами едва ощутимо дрогнул бетон. Снова. И снова.
Потом долетел звук: быстрые, тяжелые шлепки лап, скребущие удары когтей. Все ближе и ближе.
Ругаться или паниковать некогда. С поврежденной ногой далеко не убежать.
Взгляд нашел автомат, руки сами собой подхватили оружие с пола. Перезарядить магазин. Запасной положить на пол. Проверить рычажок предохранителя на правой стороне ствольной коробки. Среднее положение, автоматический огонь. Встать для упора на колено. Прижать щеку к прикладу, поднять ствол, совмещая взгляд с прицельной планкой. Мягко нажать пальцем на спусковой крючок, чтобы выбрать едва ощутимую слабину. Задержать дыхание.
Топот нарастал. Каким-то чудом выжив в огненной ловушке, зверь жаждал мести. Мести тому, кто доставил ему столько боли.
Мощный и стремительный натиск массивного тела гнал перед собой воздушную волну, заставляя разлетаться тлеющие головешки на стенах суматошными искрами, вздымая тучи пепла, в который превратилась плесень. Только так Димка и сумел разглядеть в почти полном мраке несущуюся в его сторону тень — по искрам.
Темное на темном в окружении мерцающего ореола. Тридцать метров до решетки и десять метров после — вот и все, что осталось до столкновения.
Выстрел. Пуля звонко чиркнула по прутьям, выше, чем нужно.
Поправка прицела. Короткая очередь. Отдача ведет ствол слегка верх и вправо. Поправка. Димка бил короткими, скупыми очередями, стараясь, чтобы ни одна пуля не ушла в пустоту. Автомат вздрагивал в руках, словно живой. Летели пустые гильзы, искрили прутья решетки. Но большая часть доставалась зверю. Останавливающий удар кинетической энергии заставил тварь сбавить темп. Костяная броня на морде оказалась удивительно прочной. Часть пуль отлетала от нее трескучим рикошетом, но многие застревали в броне, не в силах ее пробить.
Зверь рвался вперед, яростно рыча, наперекор свинцовому урагану. Уже отчетливо было видно, как дымится его панцирь, еще не остывший после схватки с пламенем.
Из какого круга ада выбралась эта тварь?!
Осечка.
В момент смертельной опасности волнение отступило, Димка был предельно собран и сосредоточен. Четким движением, без суеты, словно занимался этим всю сознательную жизнь, выдернул опустевший магазин, позволил ему упасть под ноги, тут же подхватил с пола последний.
Спокойно, спокойно…
Длинный мощный прыжок, удар лапами с выпущенными когтями, а затем костяной головой, как тараном. Стальная решетка с оглушительным лязгом выгибается, словно бумажная, ее вырывает из петель. Проскрежетав по стене, она валится на бетон в нескольких метрах от колена бауманца, сразу за нитью растяжки. Димка остается на месте, даже не вздрогнув. Магазин с щелчком встает в ствольную коробку.
Передернуть затвор, дослать патрон.
Зверь взрыкивает, распахнув полную чудовищных клыков пасть. Длинным прыжком пролетает несколько метров, через растяжку, вскакивает на смятые прутья.
«Мразь!»
Длинная очередь в упор ошеломила зверя. Тот присел, попятился, мотая массивной башкой. Пули все же причиняли ему боль, а на костяных пластинах уже расцвело несколько кровавых отметин. Потекли алые ручейки, пятная морду. Димка бил, пока магазин не опустел снова. Затем поднялся на ноги, изготовившись для штыковой. Он не верил, что выйдет победителем из этой схватки, — слишком страшный, неуязвимый противник ему попался. И все же сейчас Дима был спокоен, как никогда в жизни. Момент истины. Именно в такие моменты люди осознают, чего стоят.
Глухо зарычав, зверь снова попер вперед, заметно припадая на переднюю лапу. Распрямившись, словно пружина, взвился в воздух.
Ловкий перекат навстречу. Димка упал на спину, изо всех сил ударил штык-ножом в брюхо летящей на него твари, вместе с ударом выплескивая холодную ярость. И сталь неожиданно легко погрузилась в плоть.
Тут же послышалось несколько негромких выстрелов со стороны. Тело зверя содрогнулось и рухнуло на бауманца, подмяв его вместе с вывернувшимся автоматом, придавило неподъемной тяжестью. Димка захрипел, чувствуя, как трещат ребра. Уперся в твердый панцирь на боку твари обеими руками, в кровь сдирая ладони об острые костяные выступы, отчаянно попытался столкнуть с себя тушу, вывернуться.
Чьи-то руки подхватили его под мышки. Болезненный рывок — и он оказался на свободе.
Оттащив парня от зверя на несколько шагов, спаситель помог ему подняться на ноги. Димка, словно завороженный, не мог оторвать взгляда от смутно проступающих в темноте очертаний жуткого монстра, медленно остывая от напряжения смертельной схватки. Зверь еще дышал, тяжело уронив голову на бетон. Из-под брюха, между бессильно распластанных лап, растекалась лужа крови, вместо глаз на черепе зияли кровавые дыры. Пули потушили горевший в них грозный огонь.
Последние отблески головешек на стенах, хоть как-то освещавшие коридор, растворились в мгновенно сгустившейся тьме.
— Жив? — спокойный, уверенный голос. Ни тени волнения. Словно и не было никакой опасности для жизни.
Димка вздрогнул и резко обернулся. Руки зашарили по карманам в поисках оружия. Увы, у него больше ничего не осталось. Зубами в глотку, что ли, вцепиться? Тьма скрыла спасителя, но по голосу он его узнал.
Натуралист.
* * *
— Не суетись. Ты меня не видишь, но я тебя вижу отлично. Ты как, идти сможешь? Возле щенка харибды не стоит оставаться, могут нагрянуть родители. На будущее — в следующий раз сразу стреляй по глазам, иначе эту тварь убить невероятно сложно.
— Щенка? — ошеломленно вырвалось у Димки. — Ты сказал, это щенок?
— Никогда не видел таких зверей? Всего второй раз на моей памяти взламывают барьер сквозь вентиляционную шахту. Но проблем от них не меньше, чем от взрослых.
— Сейчас… Только подберу оружие…
Натуралист потянулся удержать его за плечо, Димка инстинктивно дернулся, высвобождаясь. Прикосновение было неприятным, горло и легкие першило от пропитавшей воздух копоти. Парень надсадно закашлялся.
— Нужно уходить, — настойчиво повторил сталкер. — Этот чудный «малыш» еще не сдох, подходить опасно, а тратить патроны не хочу. К тому же весит он килограммов шестьсот, а автомат где-то под ним. Да и вообще, было бы ради чего надрываться. В Убежище для тебя найдется оружие, здесь недалеко. Пошли уже! Поговорим по пути.
Сквозь его слова ясно читалось и недосказанное: «Да и мне будет спокойнее, если ты, пацан, походишь пока без оружия».
Димка не испытывал благодарности за спасение. Не хотел испытывать. Зажал в душе предательскую слабость, не позволяя ей вырваться. Так нужно. Нельзя сейчас расслабляться и расточать симпатии. В конце концов, не будь похищения — и он бы здесь не оказался, и его жизнь не подверглась бы опасности. Причины и следствия, как учил Федор. Но там, куда его собирался отвести похититель, могла оказаться сестра. Поэтому он подчинился, пошел следом, прихрамывая и кривясь от боли в ноге. А оружие… оружием, в случае чего, могут стать и руки. Удобный инструмент для удушения. Или шею сломать…
— Как ты видишь в такой тьме? У тебя что, тепловизор?
— Я сам по себе тепловизор. На, держи фонарь. Только в лицо мне не свети.
Тычок в грудь в полной тьме. Димка на ощупь определил — фонарик с ременной петлей. Как по заказу — руки, которые все еще трясло мелкой дрожью после боя, останутся свободными.
Он торопливо натянул налобник на голову, включил.
Свет… Яркий, чистый, волшебный.
Живой.
Тьма раздосадованно зашипела, отступая в потайные углы, ускользая от луча, залившего коридор, четко высветившего спину топавшего впереди сталкера. Тот шагал спокойно, размеренно. Обходил мусор на полу, словно и в самом деле смотрел сквозь тепловизор. Да, Натуралист всегда славился своим ночным зрением, это Димка помнил. Но видеть в полной, абсолютной тьме — это что-то неестественное. Запредельное.
Почему он его совсем не опасается? Почему думает, что Димка не вцепится в него сзади? Не понимает, что раскрыт? Что-то тут не то. Неужели он ошибся и Натуралист действительно не причастен к похищению? Но тогда вся эта смертельная прогулка будет зряшной потерей времени. А может, просто притупляет бдительность напускным доверием, чтобы… Чтобы — что? Выбрать момент и убить? Тогда зачем было спасать? Нужно было просто дать харибде доделать работу. Как-то все неправильно…
Димка понял, что если сейчас же не прояснит ситуацию, то просто взорвется от распиравших его сомнений. Наделает глупостей, о которых будет жалеть. Но Натуралист, словно почувствовав, что творится у бауманца в душе, его смятение и злость, заговорил первым:
— Думаю, ты здесь не случайно.
— Не случайно? Да. — Охрипший голос показался чужим. Димка прокашлялся. — Как и ты. Ты тоже здесь не случайно. Человек, которого мы преследовали от станции, был причастен к похищению моей сестры. Он пытался скрыться через твою берлогу. Так я сюда и попал.
— А как получилось, что ты остался один?
— Кое-кто любит оставлять на пути растяжки, — недобро бросил Димка. — Надеюсь, под тем завалом никто не погиб…
— Даже так? Завал? Серьезный?
— Более чем. Свод обрушился, путь перекрыт.
— Поверь, я тоже надеюсь, что никто не погиб. Старая растяжка, не думал, что сработает. И, раз на то пошло, не думал, что вообще кому-то, кроме нас, придется зайти в этот коридор…
Странный разговор. И все не о том, что интересовало Димку на самом деле. Надоело ходить вокруг да около.
— Ту записку… ты ведь для Испанца ее оставлял?
— Даже это уже знаете. И что случилось с Испанцем?
Димка ожидал совсем другой реакции, но и такой ответ подтвердил его подозрения. Причастен! Натуралист причастен к похищению. А значит, все было не зря. Но так спокойно, так самоуверенно Натуралист в этом признался… Словно нет никакого похищения, а так, недоразумение, прогулка по свежему воздуху. Никаких тревог и волнений родственников, никаких испорченных нервов десятков людей, задействованных в поисках.
— А ну стой! — заорал Димка, сжимая кулаки и чувствуя, что от захлестнувшей сознание ярости мутится рассудок. — Стой, сволочь! Отвечай, что ты сделал с моей сестрой!
Не сдержавшись, он попытался схватить сталкера за плечо, чтобы заставить повернуться, посмотреть в лживые глаза, прочитать там ответ. Тот неожиданно ловким движением ускользнул от его пальцев, и в лицо Димки тут же уставился зрачок автоматного ствола.
— Не горячись, парень. Сперва ответь на мой вопрос. Так что случилось с Испанцем?
— Я прострелил ему башку, — выпалил Димка. — И это тоже вышло не случайно. Я стрелял в него и попал. И что ты теперь сделаешь? Убьешь меня?
Несколько секунд томительного молчания. Димка готов уже был снова броситься на сталкера — подыхать, так в борьбе за свою жизнь. Но тот заговорил раньше, снова с удивительной точностью предупредив его порыв:
— Зачем тогда было тебя спасать? — Все такой же спокойный голос, разве что теперь глуховатый, пронизанный искренней печалью. — Что же до Испанца… он был хорошим человеком. Одним из нас. К сожалению, в этом мире многое предопределено и многое не дано исправить. Так ты хочешь увидеть сестру? Да или нет?
— Она жива?!
— Да жива, дурень. Живее тебя будет, ты вон на ногах уже еле держишься, а все хорохоришься. Все, не стой столбом, иди за мной. Все ответы получишь, когда придем, тут недалеко.
Спокойствие этого человека, его беззлобность обезоруживали. Как Димка ни искал фальши в его поведении, он не мог ее обнаружить. Вспомнилась фраза, которую часто повторял Ворчун, пока Димка проходил обучение в Полисе: «Всегда старайся лучше разобраться в ситуации, прежде чем делать выводы».
— Ты идешь или нет?
Димка упрямо мотнул головой и, прихрамывая, последовал за сталкером, уже медленно таявшим впереди во тьме, за границей освещения.
«Разберемся. Во всем разберемся…»
