Глава 8
В недра

Дверь в отсек управления была закрыта, но не заперта. Стас открыл ее. Вошел. Закрыл за собой.

– С чем пожаловал? – Гришко всем корпусом повернулся к нему на своем подвижном кресле. Полковник не был пристегнут ремнями безопасности и почти не смотрел на панель управления. Наверное, «Боевой крот» двигался по намеченному маршруту на своем «кротовом» автопилоте и не требовал постоянного внимания командира. И, наверное, поводов для беспокойства у Гришко не было. Пульт убаюкивающе помигивал зелеными диодиками. Зеленый цвет – цвет спокойствия. «Все-идет-как-надо» – обычно сообщают такие огоньки.

А вот Киря, стоявший у двери отсека, был словно живая красная лампочка. Огромная такая, злая, пунцовая. Напряженный начохр пялился на Стаса с подозрением и настороженностью. Ну да, опасности под землей нет и нужды в огневой мощи боевого отсека – тоже. И неудивительно, что начохр ошивается сейчас возле своего обожаемого полковника. Может, эти двое как раз беседовали о Стасе?

Его появления здесь явно не ждали. Тем более такого наглого. Наверное, думали, что после ДУК-камеры никчемный пассажир забьется в уголок и постарается не высовываться. Но если у Гришко визит Стаса вызвал лишь любопытство, то Кирю непонятное поведение оборзевшего «Хвостопада» откровенно бесило.

– Тебя русским языком спрашивают, какого хрена заявился? – поторопил начохр.

Вообще-то Стас предпочел бы переговорить с полковником наедине, но и выставить Кирю отсюда было не в его власти.

– Ты че, язык проглотил, Хвостопад? – Киря быстро заводился.

– Я не Хвостопад, – тихо и спокойно осадил его Стас. – Больше – нет. Я могу быть полезен и хочу об этом поговорить.

Стас смотрел не на Кирю – на Гришко. Все-таки здесь принимает решения полковник, а не начохр.

– Да? – Гришко поднял брови. – А с чего ты вообще взял, что можешь принести пользу? До сих пор не мог, а теперь вдруг можешь. Почему?

– Колдун сказал.

Гришко понял его неправильно:

– Когда Колдун был жив, он много чего говорил, только не всегда был убедительным.

Стас покачал головой.

– Я общался с ним несколько минут назад. И он был очень убедительным.

– Ты чё несешь?! – снова встрял Киря. – Колдун мертв.

Стас устало вздохнул. Трудно будет объяснить.

– Мертв, – согласился он. – Но я его видел и говорил с ним.

– Ты говорил с мертвецом? – холодно произнес половник. – Интересно, у меня теперь вся команда будет сходить с ума или дело ограничится только тобой?

Наверное, место и время для разговора были выбраны неудачно.

Стас пожал плечами:

– Колдун велел поговорить. Я попытался.

Он повернулся, собираясь уходить.

– Погоди, – остановил Гришко. – Где ты видел Колдуна?

– Возле ДУК-камеры.

– Киря. – Гришко повернулся к начохру. – Сходи к ДУКу, посмотри, что там.

– Ты веришь ему?! – у начохра глаза полезли на лоб. – Веришь этому Хвосто…

– Ему – нет, – глухо оборвал Гришко. – Но Илье я все-таки доверял чаще, чем не доверял.

– Колдун был психом! – напомнил Киря.

– И еще каким, – не стал спорить полковник. – Но при жизни этот псих нередко давал дельные советы. Так может, и после смерти…

– Что – после смерти? – вытаращился Киря. Глаза у него чуть не вывалились из орбит.

– Ничего. Короче, пойди и посмотри. Если что-нибудь заметишь – вызовешь по внутренней связи.

– А что я должен заметить?

– Что-нибудь. Необычное. Интересное. Не знаю.

Киря вздохнул:

– Так бы и сказал, что хочешь перетереть с ним, – еще один неприязненный взгляд в сторону Стаса, – наедине.

– Я сказал, что сказал, – повысил голос Гришко. – Выполняй приказ.

Киря молча удалился и закрыл за собой дверь. Гришко снова повернулся к Стасу:

– Ну, рассказывай, что там у вас было с Колдуном?

– Сначала постучали в люк, – начал Стас, чувствуя себя глупее глупого. – С той стороны… снаружи…

Гришко прищурился. Но за прищуром полковника крылись напряженность и… И страх?

«А ведь он верит! А если и не верит, то почти готов поверить», – Стаса почему-то ужаснула эта мысль. Он бы предпочел сейчас, чтобы ему не верили и чтобы его разубеждали. А так… Так придется смириться: да, было, да, он, Стас, на самом деле трепался с мертвецом.

– Потом? – сухо, без эмоций спросил полковник.

– Потом Колдун поздоровался. Потом…

Закончить Стас не успел: на пульте Гришко что-то тревожно пискнуло. Зеленые огоньки стали гаснуть один за другим. Вместо них замигали красные.

– Твою ж мать! – Гришко в полсекунды развернулся на своем вертком кресле к панели управления. Пальцы полковника заметались над кнопками и тумблерами.

– Что? – встревожился Стас.

– Навигация сдохла! – процедил полковник. – Гирокомпас взбесился. Да что за хрень такая?!

Подземлодку тряхнуло.

– У-у-у, как не вовремя! – простонал Гришко. – Этого еще не хватало!

«Чего “этого”», – Стас растерянно смотрел на красные огоньки, циферблаты и мигающие экранчики командного пульта. Конечно, он не разбирался во всей этой иллюминации.

– Ладно, Стас, договорим позже, – бросил полковник через плечо. – Не до тебя сейчас.

Гришко щелкнул тумблером внутренней связи. Затребовал в микрофон на гибкой стойке:

– Катя, акустический анализ внешней среды.

– Твердая порода! – раздался из динамика взволнованный голос девушки.

– Какая? Что на радаре?

– Не пойму. Судя по ультразвуковому сканированию, базальт или, скорее, гранит. Но очень прочный. Я не знаю такого минерала.

– Аналоги?

– Близок к алмазу. Только алмазов таких размеров не бывает.

Вибрация подземлодки усилилась. Стас почувствовал, как натужно и медленно двигается «Боевой крот». Да уж, очень прочный, должно быть, там, снаружи, минерал…

– Сплошная стена, – продолжала докладывать Катя. – Монолит. Везде. Вокруг, над нами, под нами. Сзади тоже.

– Как это сзади? – нахмурился Гришко. – Мы же как-то прошли сюда. Нас что, запустили, а потом закрыли дверь?

– Да не знаю я! – срывающимся голосом отозвалась девушка. – На сонаре выхода не видно.

– Не видно или нет?

– Понятия не имею. Я же говорила: локатору досталось при старте. Сейчас он показывает только породу вокруг.

– Толщина пласта?

– Не могу прощупать. Он вообще непробиваемый, зараза.

– Всем приготовиться: будет трясти, – предупредил по внутренней связи полковник, защелкивая на груди пряжку страхующих ремней.

Вообще-то уже трясло. И прилично так!

– Додик, Михеич. Больше мощности на буры!

– Да уж куда больше-то? – проворчал Михеич.

– Вот же крепкая дрянь, а! – процедил Гришко, наблюдая за паническим помигиванием красных лампочек. На небольшим экранчике пульта управления нервно колебалась ломаная линия с короткой амплитудой. – И все крепче становится! Бур почти не берет.

О присутствии Стаса полковник, похоже, забыл. А Стас стоял за креслом Гришко и, вцепившись в боковой поручень, старался разглядеть (Особое зрение. Особое… Так называл ЭТО Колдун) препятствие, о которое, как рыба об лед, билась субтеррина.

Разглядел.

Буры яростно вгрызались в гладкую темную породу и откалывали от нее небольшие куски. Кипели струи буровой смеси. Влага испарялась на перегретом металле и минерале. Вязкое месиво грязи и мелкой крошки уходило под вращающийся винтовидный выступ наружного шнека, но результат не впечатлял. Титановый «крот», как слепой котенок, тыкался в преграду то тут, то там, однако не мог ни пробить ее, ни обогнуть.

Гришко попытался осторожно поднять подземлодку вверх, но наткнулся на купол такой же твердой породы.

Крепкий минерал был повсюду. Пробурить его, наверное, можно, но сколько на это уйдет времени и энергии?

Подземлодка беспомощно ворочалась и дергалась, как пойманный зверь, пытающийся развернуться в подземной ловушке. Буры, шнек, титановые бока и кормовые домкраты скрежетали о неподатливую скалу.

– Может, торпедой шарахнуть? – предложил Михеич. – Авось, пробьет.

– Дурак, да? – фыркнул полковник. – Мы в каменном мешке. Подорвемся на собственном заряде.

– И торпед у нас всего две штуки, – добавил Додик. – Поберечь надо.

– Экономный, да? – буркнул Михеич. – Сам тогда предложи что-нибудь.

– Подняться можно? – спросил Додик.

– Ни хрена! – ругнулся Гришко. – Думаешь, не пробовал?

В переговоры по внутренней связи, которые Стас воспринимал как звуковой фон, не особенно в них вслушиваясь, вклинился новый голос, шедший из его собственной головы.

«Внимательно, Станислав! – о себе снова заявил Колдун. – Смотри внимательно. Вон там слева и внизу».

Точно! Только теперь Стас заметил небольшой проемчик между выпуклыми выступами, который не смогла обнаружить аппаратура Кати. Проем, правда, был завален, но через завал «крот» пройдет легко. Завал – это не монолитная стена.

Вообще это было похоже на пробитую кем-то и засыпанную нору. Или на ворота, уводящие куда-то вниз. Не очень широкие, но «БК» протиснется.

– Лучше взять левее и ниже, – посоветовал Стас.

– Что? – Гришко удивленно покосился в его сторону. – Ты еще здесь?

– Немного левее и резко вниз. Тогда уйдем под породу. Там мягкий грунт.

– Откуда ты…

– Я вижу то, что снаружи, – объяснил Стас.

– Как это видишь?

– Не знаю. Просто вижу, и всё.

– И давно?

– Нет.

– После встречи с Колдуном? – полковник внимательно смотрел на него.

– Да, – кивнул Стас. – Я же сказал, что могу быть полезен.

Вернее, так сказал Колдун.

Снова захрипел динамик внутренней связи.

– Что там у вас? – на этот раз послышался голос Кири. Судя по голосу, начохр был сильно озадачен, если не сказать – напуган. – «Крота» трясет, как на случке!

Но вряд ли Кирю напугало именно это.

– Жопа у нас, – коротко и емко ответил полковник. – У тебя что? Где ты?

– Возле ДУК-камеры. – Киря замялся. – Тут это… Такое дело…

– Какое?

– Непонятное. Какая-то фигня с люком. Его как бы это… как бы залапал кто-то… Как бы в металл впечатался…

– Кто впечатался? – Гришко бросил еще один многозначительный взгляд на Стаса. – Объясни, Киря.

– Не могу. Это надо видеть.

Гришко снова посмотрел на Стаса. Ответил в микрофон:

– Ладно, разберемся. Только не сейчас. Позже.

Пауза.

– Похоже, Кирю ты удивил, Стас, – еще один многозначительный взгляд, брошенный в его сторону. – И меня начинаешь удивлять. С Колдуном, говоришь, встречался? Полезным, говоришь, стал? Видишь, что снаружи? Ну-ну, проверим. Левее и ниже, значит? Попробуем. Только учти: если что – лучше сам сразу лезь в ДУК-камеру.

– Еще левее, – подсказал Стас, наблюдая сквозь обшивку за неуклюжими маневрами подземлодки. – Еще ниже.

– Внимание всем, – объявил Гришко по внутренней связи. – Срочное погружение!

– Еще! – продолжал «наводить» субтеррину Стас. – Еще ниже. Вот так!

«Боевой крот» взял сильный крен на нос. Пол перекосился настолько, что трудно было стоять. Стас вцепился в скобу-поручень над пультом и в спинку командирского кресла. Он буквально повис над головой Гришко. Зато субтеррина попала точно в проем между твердой породой. «Боевой крот» скользнул вниз, как нож в ножны.

Буры и шнеки вспучили забивший пустоты рыхлый грунт, как будто вспенили воду.

Скорость резко увеличилась.

– Михеич, сбавь мощность! – велел Гришко. Покосился на Стаса. – И правда, легко идет.

Стас кивнул, стараясь не отвлекаться. Он полностью сосредоточился на узком проходе, в который буквально проваливалась субтеррина.

– Катя, что скажешь?

– Сонар барахлит! – отозвался из динамика взволнованный голос. – Ничего не вижу. Не слышу. Ничего не понимаю!

От акустика и поврежденной аппаратуры сейчас было мало проку.

– Куда сворачивать, ясновидец? – Гришко повернулся к Стасу.

– Никуда. Прямо и вниз. Все время прямо и вниз.

– Все время?

– Да.

Проход, похожий на русло подземной реки и заполненный сыпучим грунтом, шел именно так: вниз и прямо. Стас, особое зрение которого пронизывало грунт и проникало немного дальше, с удивлением разглядывал гладкие отполированные стенки и округлые своды, которых сейчас не мог видеть никто, кроме него. Трудно было поверить, что эта труба, пробитая в необычайно твердых гранитно-алмазных (или из чего они там состоят?) залежах, – естественного происхождения.

– Что видишь, Стас? – спросил Гришко.

Хорошо… Если полковник спрашивает у него об этом и если спрашивает так, значит, уже не сомневался в том, что он ВИДИТ.

– Проход, – коротко ответил Стас. Расписывать, насколько странно выглядит подземный туннель, по которому они двигались, не хотелось.

Напряженное молчание затягивалось. Первым не выдержал Михеич.

– Эй, мы вообще где? – раздался из динамика его ворчливый голос. – Какая глубина?

– Большая, – процедил Гришко, вперившись взглядом в показания приборов на пульте.

– А поточнее?

– Тебе лучше не знать, Михеич.

Лицо у полковника было бледным. Похоже, его самого это знание сильно огорчало.

– «Крот» вообще рассчитан на такие глубины? – забеспокоился Додик.

– Скоро выясним, – вздохнул Гришко.

Гранитная труба, ведущая вниз, начала расширяться. Гладкие стенки и своды раздвинулись, образуя причудливую сеть пещер, лишь наполовину заполненную осадочными породами.

– Теперь «крота» можно выравнивать – сказал Стас. – Аккуратно.

– Ну, слава богу, – проворчал Гришко. – А то уж я думал, мы пройдем всю землю насквозь.

Крен ушел. Перекошенный пол вновь стал пригодным для того, чтобы на нем стояли.

– Куда теперь? – полковник вытер лоб.

Стас сдержал улыбку. Ишь ты как! Сам Гришко советуется с «гэшником»-Хвостопадом.

– Прямо. Только осторожнее: впереди…

Договорить он не успел: подземлодку тряхнуло, затем «крот» завалился на правый борт. Пол снова сильно накренился.

– В чем дело?! – напрягся полковник.

– Пустоты, – объяснил Стас. – Мы вышли в пустоты.

Выпали вернее. Вывалились.

– Стоп машина! – приказал Гришко по внутренней связи.

Движки заглохли. «Боевой крот» остановился.

– Михеич, выдвинуть шасси, выровнять корпус. Запустить стабилизацию.

Вибрация, легкое подрагивание… Из титанового корпуса выдвинулись гусеничные платформы. Завертелись треки, устанавливая машину в нужное положение. Пол снова выровнялся.

Стас тем временем осматривал и прослушивал пространство снаружи. Искаженное эхо пустых пещер мешалось и путалось, обращая позвякивание и лязг металла в какую-то пугающую какофонию, в которой чудились чьи-то вопли, стоны, рев…

– Михеич, запусти проверку систем. У меня что-то с навигацией. Отказала по полной, а она нам сейчас нужна как воздух. И у Катерины акустика навернулась.

– Понял, – пробурчал Михеич. – Посмотрю, что можно сделать.

– Посмотри-посмотри.

Гришко щелкнул тумблером связи, перевел взгляд на Стаса.

– И мне тоже надо кое-что посмотреть, – добавил он в уже выключенный микрофон.

– Та-а-ак, ну и что это такое? – Гришко стоял перед люком ДУК-камеры и разглядывал две отпечатавшиеся в металле ладони.

«Прислонять», – гласила надпись между ними. Киря беспокойно поглядывал то на полковника, то на Стаса.

Стас едва сдержал улыбку. Нет, его радовало вовсе не замешательство полковника и недоумение начохра. Это все мелочи. Главное, что он не сошел с ума. Следы от рук никуда не делись, они являлись физическим свидетельством того, что здесь случилось. И что происходило после. Если ЭТО видят сейчас Киря и Гришко, значит, ЭТО точно не глюк, рожденный воспаленным воображением Стаса. Дико? Да. Необъяснимо? Факт. Но раз есть следы от рук, то было и все остальное.

– Я спрашиваю, что это? – повторил свой вопрос Гришко, ни к кому конкретно, вроде бы, не обращаясь.

– Следы, – судорожно сглотнув, ответил Киря. – Следы от рук.

– От чьих? – взгляд полковника уперся в Стаса.

– От моих, – вздохнул Стас.

Он подошел к люку и приложил ладони к отпечаткам. Показал Гришко и еще раз убедился сам. Его ладони в точности совпали с отпечатками.

– Ты продавил металл голыми руками? – нахмурился Гришко. – Или проплавил?

Стас покачал головой:

– Я просто…

«Прислонять», – бросилось в глаза.

– …просто прислонил ладони к люку.

– И все?

– И еще рядом был Колдун.

– Ладно, – кивнул полковник. – Пойди погуляй немного. Я позову.

Стас пожал плечами. Полковник хочет пообщаться наедине со своим верным псом? Пусть общаются.

Он ушел, чувствуя на себе настороженный взгляд Кири. Надо же! Начохр начинает его бояться. За одно это покойному Колдуну стоит сказать «спасибо».

Киря закрыл за спиной Стаса перегородочную дверь. Провернулась кольцевая ручка запора.

– Я че-то не догоняю! – первым заговорил начохр. – Хвостопад все выдумал или как?

– Вряд ли он выдумал все, – качнул головой Гришко. – Выдумщик из него никакой. Да и люк, – полковник повернулся к ДУК-камере, – силой мысли так не залапать. Тут другое.

– Так он что, говорит правду, что ли?

– Он не только говорит. Он еще и делает кое-что. Он провел «крота» по проходу, которого не нашла Катя.

– Может, совпадение? – насупился Киря.

– Может, да, а может, и нет. – Гришко задумчиво разглядывал закрытый люк. – Еще он утверждает, что с ним разговаривает Колдун.

– Колдун мертв.

– Но он Колдун, – серьезно сказал полковник.

– Ерунда какая-то! Этого не может быть.

Гришко пожал плечами:

– В жизни случается многое из того, чего быть не может. Если здраво рассуждать, то и человечество не должно было себя угробить, но оно играючи сделало это.

– Да хрен с ним, с человечеством! Я о нас сейчас говорю. То, о чем рассказывает Хвостопад… Ничего подобного ведь не происходило раньше.

– Ты уверен? – Гришко не отводил взгляда от ДУК-камеры. – Откуда нам знать? Может, и происходило, а мы просто не замечали. Такое случается. Возможно, потенциала Стаса мы тоже не заметили. Возможно, Колдун был прав: нам нужен этот «гэшник». Колдун хорошо разбирался в людях. Он видел людей насквозь. Так что удивительного в том, что Стас научился смотреть сквозь «крота»?

– Бред какой-то! – Киря потер лоб.

– Если бред, то общий, если глюк, то один на всех, – усмехнулся Гришко. – Посмотри на люк. Ты видишь отпечатки?

– Ну, вижу.

– И я вижу. И Стас их видит. И если мы позовем сюда кого-нибудь еще, полагаю, он тоже увидит. А это уже свидетельство того, что Стас может быть прав. Или даже того, что он действительно прав. Ну, а если речь и идет о помешательстве, то – о всеобщем. А знаешь, что самое разумное в обстановке массовой галлюцинации?

– Что?

– Жить по ее законам и правилам. Только так можно выжить.

Киря затряс головой:

– Я не понимаю, ты сам-то веришь всей этой мути с воскрешением Колдуна и суперспособностями Хвостопада?

– Я этого тоже до конца не понимаю, – устало вздохнул Гришко. – Верю или нет? Черт его знает! Очень может быть, что сейчас мы все просто дружно сходим с ума. Вообще-то «БК-7» – экспериментальная машина. Опытный образец, который до Войны не успели толком испытать. Этим сейчас занимаемся мы. Но мы испытываем и действие «крота» на себе.

– Опять не понимаю! – наморщил лоб Киря. – О чем ты?

– Во-первых, здесь установлен особый спецреактор, который может оказывать воздействие на человека. Во-вторых, никто еще не спускался в титановой коробке на такую глубину и при таком стрессе. К тому же «Боевой крот» простоял без дела не один, не два, не десять и даже не пятнадцать лет. Возможно, за время консервации где-то скопились, а при старте – высвободились газы, вызывающие галлюцинации. Возможно также, что из-за перегрева реактора произошла протечка, которая шарахнула нам по мозгам. Или это еще какой-нибудь неизученный эффект. Или все происходящее сейчас кажется только мне, а ты, Стас и прочие – плод моего воображения.

– Чего-чего? – вытаращился начохр.

– Да, Киря, я не исключаю и такой возможности. Но с другой стороны, я вижу руки Стаса, продавившие металл, и я знаю, что он помог мне провести «крота» сквозь породу, которую не брал бур. В общем, пока я готов прислушиваться к его словам.

Ждать, пока Гришко с Кирей секретничают на его счет, было скучно и неприятно. Стас рассеянно шагал по коридору возле ДУК-камеры. Туда – сюда, туда – сюда.

«Бум. Бум. Бум», – гулко отмерял его шаги металл под ногами.

Стас остановился. Но…

«Бум-м! Бум-м!» – звук не прекратился.

Дважды ударило за его спиной. Негромко, но отчетливо.

По коридору прошелся кто-то еще?

Нет, не прошелся. Просто появился, как умеют появляться только призраки.

Перед Стасом снова стоял Колдун в шаманских одеждах. Тихонько, с задумчиво-медитативным видом он постукивал колотушкой в бубен.

Страха не было вообще. На этот раз не было даже удивления. Визит покойника на субтеррину Стас воспринимал теперь как нечто само собой разумеющееся.

«Забавно! – это было первое, о чем он подумал. – Пока Гришко и Киря обсуждают, приходил ли ко мне мертвый Илья или нет, Колдун снова стоит рядом. Позвать, что ли, полковника и начохра?»

– Не надо, – качнул головой Илья, опустив бубен и колотушку. – Я пришел говорить с тобой, а не с ними.

Стас пожал плечами:

– Не вопрос. Поговорим.

«Как все-таки быстро можно освоиться беседовать с мертвецами, – промелькнуло в голове. – Привычка – великое дело!»

– Не только привычка. – Колдун смотрел на него невеселыми глазами.

– А что еще?

– Тебе это надо.

Вопрос? Утверждение? Наверное, все же второе.

– Ну, будем считать, убедил. Так что ты хотел мне сказать?

– Будь внимателен, Стас. Ты хорошо научился видеть, если увидел ворота в стене, но пока плохо умеешь слушать.

– В смысле?

– Ты знаешь, где находишься?

– Под землей.

– «Под землей» – понятие растяжимое. Ты знаешь, в какие ворота прошел сам и провел остальных?

Стас вспомнил проход в непробиваемой стене, действительно вызвавший у него ассоциации с воротами. Стало не по себе. Чем-то они ему не понравились, эти ворота. Еще тогда. Странно, наверное, что, беседуя с призраком, боишься чего-то другого, но сейчас было именно так.

– Прислушайся, Стас, – очень веско и очень серьезно произнес Колдун. – Послушай, что творится снаружи, только слушай внимательно.

Послушать? Хорошо, какие проблемы? Послушаем…

Стас закрыл глаза. Сосредоточился, стараясь теперь не столько смотреть, сколько слушать.

Услышал…

То, что уже слышал раньше, только теперь это было более явственно и отчетливо.

По пещерным пустотам метались далекие отголоски устрашающих звуков. Пока еще далекие, но очень устрашающие. Да, точно: он уже слышал это, когда выдвигались и работали гусеницы, выравнивавшие «Боевого крота». Но тогда Стас не придал значения странному шуму. Он тогда решил, что все это – не более чем искаженное эхо работающей машины.

Но теперь-то… Ну да! Лязга металла больше не слышно. Но звук-то не прекратился. Значит, он идет не от «крота». Наоборот – к «кроту». Из какого-то другого источника. Из какого? Откуда?

«Ты знаешь, в какие ворота вошел сам и провел остальных?» – к чему были сказаны эти слова, от которых мурашки по коже?

Стас вслушивался внимательнее. Слух – не обычный человеческий, а особый, появившийся у него недавно, – обострился. Ухо уже различало и вычленяло из общего шума отдельные составляющие. И волосы становились дыбом.

– А-а-а! О-о-о! У-у-у! Ы-ы-ы! М-м-м-а-а-а! Гр-р-раур-р! Гр-р-раур-р! Гр-р-раур-р!

Многоголосые крики и стоны, в которых нет ничего, кроме боли, ужаса и отчаяния. Невыносимой боли, запредельного ужаса, беспросветного отчаяния. И раскатистый рык неведомых тварей – яростный и жуткий, вплетающийся в вопли и стенания.

И все это – в полной темноте, которую, впрочем, вновь обретенное особое зрение Стаса воспринимало как приглушенный серый свет.

Но откуда здесь страдающие люди? На такой глубине? Да и мутанты вряд ли могли бы сюда забраться. Или все же могли? Или это не люди и не мутанты, а…

А кто?

А что?

Не зря, ох, не зря мертвый Колдун чувствует себя здесь так вольготно.

«Ты знаешь, в какие ворота вошел сам и провел остальных?»

А что, если…

Новые крики, новые стоны. Рев.

– А-а-а! О-о-о! У-у-у! Ы-ы-ы! М-м-м-а-а-а! Гр-р-раур-р! Гр-р-раур-р! Гр-р-раур-р!

Бр-р-р! Жуть!

Что, если они попали…

– Ад? – Стас облизнул вмиг пересохшие губы. – Это ад?

Ад – это хуже родного «Аида». Ему рассказывали, и довольно часто, что грешники после смерти оказываются в аду, где их ждут нескончаемые мучения. Огонь, кипящая смола, сжигающее, но не убивающее до конца радиоактивное излучение.

Стас не очень верил в это. Но очень боялся. Попадать в ад он не хотел. И в то же время прекрасно понимал, что если огненная Геенна существует, то спастись не удастся никому. Человечество, превратившее в ад целую планету, вряд ли избежит адских мук после смерти. А ведь он – часть человечества.

– Колдун, это ад? – снова спросил Стас.

Росло понимание, и вместе с ним нарастал ужас.

Илья молчал, задумчиво покачивая колотушкой перед бубном.

Неужели они в самом деле прошли ворота, через которые не стоило проходить? Да нет, не может такого быть!

Не может? А Колдун? Мертвый колдун, разговаривающий с ним наяву, – такое быть может?

– Ты научился видеть то, что нужно видеть, и слышать то, что нужно слышать, – наконец заговорил Илья глухим надсадным голосом. – Ты делаешь успехи, Стас. А теперь беги. Расскажи, о чем узнал. Предупреди. Попробуй убедить. Здесь оставаться опасно. Быстрее!

Шаманская колотушка снова ударила в бубен. Едва коснулась туго натянутой кожи, поэтому звук вышел негромкий. «Бум-м».

И еще удар – такой же несильный. «Бум-м»! На Илье дернулись одежды из шкур и ленточек.

Страх всадил Стасу холодный лом между лопаток.

– Быстрее, Станислав! Поспеши.

Колдун начал бить чаше, сильнее.

«Бум-бум-бум-бум».

И Стас поспешил.

– В общем, пока я готов прислушиваться к его словам, – закончил Гришко и…

«Бум-бум-бум-бум-бум!»

В переборочную дверь отсека яростно заколотили.

Киря вопросительно посмотрел на полковника. Гришко кивнул, и начохр открыл дверь.

За дверью стоял Стас. В первую секунду Гришко решил, что бедняга сошел с ума. Вытаращенные глаза, перекошенный рот, искаженное лицо, на котором, как следы рук на надписи «прислонять», отпечатался ужас на грани паники. Чем-то выражение Стасова лица напомнило Гришко посмертную маску Колдуна. Только Стас, в отличие от Ильи, был жив. Пока еще жив.

– В чем дело? – полковник нахмурился. – Я тебя не звал.

– Надо убираться отсюда! – выдохнул Стас. И затараторил как полоумный: – Быстро. Сейчас же. Здесь плохое место.

Он говорил и понимал, что его не слушают и не слышат. На него смотрели, как на идиота.

– Ты что несешь, Хвостопад? – скривился Киря. – Опять увидел Колдуна?

Да, он увидел. Но дело не только в этом.

– Там. – Стас указал на запертый люк ДУК-камеры. – Там, снаружи, ад.

– В смысле? – нахмурился Гришко.

– В прямом. – Стас почувствовал, как по лицу, словно скользкий угорь, дернулась нервная улыбка. – Мы слишком глубоко зарылись, понимаете?

Киря тупо хлопал глазами. Начохр не понимал. Не мог понять. Или не мог поверить. Полковник перевел взгляд со Стаса на отпечатки его ладоней на металле – неопровержимое доказательство того, что не все в этом мире следует отметать сразу. Даже самые невероятные и безумные на первый взгляд вещи могут иметь место в действительности. Потом Гришко снова уставился на Стаса.

Он еще сомневался, но уже начинал опасаться.

– Ты что-то видишь? – осторожно спросил Гришко.

– Пока только слышу. Если бы видел, наверное, было бы уже поздно.

Гришко думал не больше секунды.

– Идем, – приказал он. – Стас – со мной. Киря – в боевой отсек.