Глава 7
ЭХО ВОЙНЫ

Пальцы так и оставались ненормально синюшными, опустившаяся во сне вниз рука распухла. Алексея уже порядком бесило это неработоспособное состояние. Он заставил себя встать, с трудом добрел до стола и решил хотя бы навести порядок в добытой столь высокой ценой информации. Мысли путались и уплывали, пальцы едва держали тонкий карандаш, но он упорно царапал на бумаге линии, сложившиеся в конце концов в контуры полукруглых капониров и хозяйственных построек на наблюдаемой территории.

Вышки не всегда располагались так, как сейчас: когда-то они, похожие на крепостные башни, возвышались по углам периметра. И основание одной из них до сих пор было видно даже под снегом. Только выглядит эта опора не такой обгоревшей. Могли бы и убрать, но уж слишком крепко сидела она в земле. Впрочем, это не помешало вышке рухнуть в один момент во время давнего вооруженного конфликта. Когда-то здесь не царила такая мирная идиллия...

Восемнадцать лет назад обнаружить рядом живых людей было приятно поначалу, тем более когда делить нечего: складов МЧС хватило всем. Запасы Росрезерва благополучно перекочевали в хранилища. Но если бункер вместил в себя и выживших, и всё необходимое, то соседям скоро стало тесно. Самолетные капониры не были предназначены для проживания, их пытались усовершенствовать, сделать пригодными для большого количества людей, но все равно они казались лачугой бедного родственника по сравнению с просторными помещениями убежища. И казалось так не только Алексею.

Впервые столкнувшись с незнакомцем у склада МЧС, уже тогда в шутку названные сталкерами первопроходцы поверхности не подозревали, чем это может закончиться. Защищать свою собственность люди умели, но теперь-то собственность была чужая, поэтому и не пришло в голову просто пристрелить покусившегося на те же запасы. Контакт был установлен. Нестеров тогда еще не набрался пафоса и высокомерия, но в роли главы своего маленького общества выглядел вполне достойно. Совет больше походил на парламент, поэтому единоличное правление у соседей всех удивило. Алексей помнил многое из того, что говорилось, хоть и не все еще понимал в свои шестнадцать лет. Борис Владленович объяснил непонятное, именно тогда политика перестала быть просто абстрактным словом, а стала частью жизни.

Конечно, Алёшу на переговоры с загадочным Председателем по имени Александр Сергеевич не взяли. Но информацию о них он получил довольно подробную, усвоив первые уроки лицемерия: за спиной о человеке говорится намного больше и намного интереснее. Потому что не все цветистые фразы Нестеров мог высказать на Совете - даже там играл свою роль. В окружении семьи, каковой он считал Леночку и юного воспитанника, Главный не стеснялся в оценках, его едкие и отточенные формулировки запоминались надолго.

Еще пару лет загадочный Председатель оставался для них мрачной и таинственной фигурой без лица, вызывающей вечное недовольство Совета Привратников. Почти таким он и оказался при личном знакомстве, когда Борис Владленович решил, что пора научить Лёшу искусству дипломатии. Он не боялся, что скрытный и малоразговорчивый воспитанник вдруг с необдуманной непосредственностью выдаст его тайны. Этого не случилось, Алексей держал при себе свое мнение, в том числе и о самом наставнике. Да и с кем ему было делиться? С маленькой Леной? Молчаливая тень Главного еще не обрела ни собственного голоса, ни даже права на него...

Пустующий бункер давно не давал покоя соседям. Но Нестеров непреклонно отказывал им в праве совместного использования. В то время нежилые помещения уже стали теплицами, и убирать этот огород ящиков с рассадой из-за каких-то чужаков никто бы не позволил. Насколько тесно живут в капонирах, Алексей даже не догадывался, пока не побывал там сам. Правда, это было позже, когда численность населения заметно сократилась. И он тоже приложил к этому руку.

Учитывая «обострение внешнеполитической обстановки», наблюдение у гермоворот тогда велось непрерывно. Никто из охранников не хотел, чтобы в случае выхода из строя системы наблюдения его пинками выгоняли с черного хода выяснять причину поломки и налаживать оборудование. Но только один человек почувствовал в этих разгуливавших но поляне вооруженных людях какую-то угрозу. Серяков, тогда еще рядовой сталкер, долго вглядывался в передвижения соседей, не подпуская никого к «перископу». И когда не смог ничего доказать и объяснить дежурным у входа, направился к Главному Привратнику. Нестеров отправил наружу вооруженный отряд, но поляна была уже пуста. А второй бункер наотрез отказался открывать двери, громко возражая изнутри чьими-то незнакомыми голосами. Захват территории начался.

Захватчиков просто заперли под землей, не позволяя выйти наружу. Бойцы с оружием засели вокруг заблокированных выходов, но в любой момент могло подойти подкрепление. Поэтому, чтобы этих плененных «паулюсов» никто не освободил, пришлось задействовать все резервы бункера, организовав вокруг собственную оборонительную линию. Алексей, привычно надевая ОЗК, не понимал, отчего у Бориса Владленовича такое белое лицо, не слышал, что он шепчет ему вслед, почти беззвучно шевеля губами.

Алексей едва не заснул, удобно расположившись на траве за обломком бетонной плиты, - на границе леса таких позиций было немало. Оглядываясь по сторонам, он мог видеть таких же прикорнувших в тенечке сталкеров. Прилетевший на загривок камешек, брошенный приятелем Сашкой, заставил пробудиться от сонного состояния - со стороны аэродрома приближались несколько человек. Предупреждающий окрик заставил их залечь на землю, но не надолго. Алексей едва разбирал слова, по смыслу показалось, что командующий обороной запрещал дальнейшее передвижение, иначе будут стрелять. Через некоторое время соседи снова поползли по полю к позициям, иногда поднимая головы, чтобы сориентироваться. Привставшие с земли сталкеры наблюдали за ними с любопытством и ждали команды к действию, поправляя комбинезоны и перчатки, чтобы не помешали в рукопашной, но вместо команды к бою прозвучал выстрел... На землю теперь упали все, исключая, наверное, самого стрелка. Алексей осторожно выглянул из травы: в сотне метров впереди на поле продолжали шевелиться несколько бойцов, беспорядочно отползая, кто вперед, кто назад. Только один комбез оставался на месте, тонкую резину слегка колебал ветер.

Быстрее опомнились соседи, беспорядочные неприцельные очереди ударили по кустам, пуля врезалась в бетон над головой, засыпало пылью... Поначалу взведенный и готовый к бою автомат казался лишним предметом в руках и мешал вжаться в землю, чтобы выстрелом не достало! Для чего он нужен, Алексей вспомнил потом, когда услышал крик где-то со стороны своих в лесу неподалеку, а мир поделился на две части. Удобная ложбинка камня помогла основательно приладить ствол, прицельная рамка навелась на движущийся объект. Не морда с оскаленными клыками, не шерстяной бок... Человеческое лицо, скрытое противогазом, возможно, более озлобленное, чем любой мутант... Снова пыль в окуляры - напротив засел довольно меткий стрелок, Алексей отпрянул назад, под защиту удачно выбранной позиции.

Страх сковывал по рукам и ногам. Сталкеры хорошо знают, каких дел натворит автоматная пуля при попадании, и сейчас ярко-алый цвет крови в воображении заслонил собой голубое небо и зеленые сосны, уже мерещился хруст кости черепа от пробивающей его пули. Интересно, слышит ли его еще человек или уже не успевает? Чушь собачья! Страх можно убить, спусковой крючок нажимает человеческая рука - это сталкер тоже хорошо знает! Но трудно прицелиться в лежащего напротив, изо всех уязвимых точек разве только задница, а попадание в нее, к сожалению, к летальному исходу не ведет.

Это все сочиняют, что пули жужжат или свистят в воздухе, но Алексей реально ощутил их вокруг себя: расщепившаяся вдруг отче-го-то веточка, как бритвой срезанная трава, без ветра взметнувшаяся вверх. Выстрелы слышались отовсюду, патронов никто не жалел, и непонятно было, которые же по его душу? Не нужно было видеть или слышать - Алексей просто знал, что сейчас какая-то сволочь хреначит очередями по обе стороны камня, за которым он укрылся. По обе стороны? Его словно подбросило вверх. Это уже после он нервно шутил, что как на крыльях вознесло, так легче окажется еще выше отлететь... А тогда противник никак не ждал, что безответный и нерешительный парень, загнанный в угол, вдруг встанет во весь рост, пренебрегая надежным укрытием. И сверху вниз высадит весь магазин по хорошо различимому светлому комбезу в траве. Алексей видел, что не промазал, по тому, как вздрагивало тело, как оно выгнулось от попаданий пуль и боли, и снова нырнул вниз. Он не слышал крика и не знал, попал ли наверняка. Поэтому после недолгих сомнений - а трава по бокам больше не шевелилась - решился выглянуть и убедиться.

Он попал. Не так уж велико расстояние, чтобы не разглядеть шарившую в воздухе окровавленную перчатку, судорожно дергавшиеся ноги и руку на разорванном пулей горле... То ли зажимающую оставшиеся клочья плоти, пытавшуюся остановить льющийся в легкие горячий поток, то ли, наоборот, раздирающую шею, чтобы глотнуть еще хоть немного воздуха. Поэтому крика и не было. Нечем. Не выживет. И больше не выстрелит!

С ощущением радостной эйфории, переполнявшей его, Алексей обернулся направо, запоздало подумав, что, поглощенный собственной войной, забыл об остальных. Возможно, для кого-то перестрелка оказалась не столь удачной. Сашка блевал на землю, отшвырнув противогаз, и вытирал лицо рукавом комбеза. Он на миг взглянул на бьющееся в конвульсиях тело и уткнулся лицом в траву, откуда снова донеслись отвратительные звуки. Преодолев позывы последовать его примеру, Алексей крепко прижал к плечу приклад автомата и искал новую цель.

АК больше не казался чем-то чужеродным, зрение будто слилось с прицельной рамкой, обрело невиданную четкость, обнаружив в нескольких десятках метрах вороненый ствол среди поломанных метелок чернобыльника, безошибочно отличая его от кусков ржавой арматуры... Боец залег там, где его застали выстрелы, автомат высунулся из травы слишком высоко, будто хозяин зажал его под мышкой, обхватив голову руками. Алексей пытался угадать, где уязвимое место, и не мог. Поэтому сосредоточился на самом автомате, мягко нажимая спусковой крючок. И когда какая-то неведомая сила рванула из рук укрывшегося противника оружие, он рефлекторно потянулся за ним, привстав, Алексей этого уже ждал.

Голова сталкера не разлетелась, наверное, лишь потому, что ее плотно облегала резина ГП-7 и капюшон ОЗК. Одиночные выстрелы из засады оказались эффективнее, от очередей слишком сильно гуляет ствол. Алексей снова отполз под прикрытие камня. Хорошая игра. Бонусов никаких, зато экспириенса - хоть жопой ешь! Показалось, что он уже несколько часов лежит здесь, вжавшись в землю, а палец прирос к спусковому крючку. Показалось. Несколько минут прошло. А когда битва шла на прямоугольнике компьютерного монитора, оглушая в наушниках грохотом взрывов, криками врагов и сопроводительной музыкой, пролетевшие незаметно часы, наоборот, казались минутами!

Еще не забыл этого, оказывается, и теперь с усмешкой глядел на приятеля, так и не надевшего противогаз на бледное лицо. Внутрь тоже успел наблевать, наверное. Выстрелы еще продолжали греметь где-то неподалеку, но Алексей решил, что свой сектор он уже зачистил. Команд больше никто не отдавал, да и не было в них необходимости -смысл происходящего дошел быстро. Останься в живых. И убей, если сможешь. Так что даже Сашка выполнил половину поставленной задачи, неплохо на первый раз.

Сначала внутрь бункера внесли раненых и одного убитого, потом в шлюз начали запускать и остальных, Алексей переступил порог со странным чувством - хотел вернуться назад... Насколько он недавно всеми фибрами души желал оказаться дома за безопасными стенами, теперь что-то изменилось и тянуло обратно на поле, покрытое пожелтевшей травой и политое местами кровью. Это был хороший день, хотя бы потому, что жизнь на нем не закончилась.

Сашка, стоя у выхода в одних штанах, стыдливо комкал за спиной перепачканную рубашку, Алексей привычно отвел рукой с лица лохмы челки, липнущей ко лбу после душного противогаза, тогда еще довольно густой, а не превратившейся с возрастом в несколько тонких длинных, будто недостриженных, прядей. От мокрых после дезраствора автоматов сильно пахло порохом, Лена всегда улавливала этот тревожный запах, встречая Лёшку после рейда, но волноваться за него постфактум было уже глупо. Девочки не оказалось среди собравшихся -

Алексей искал ее взглядом, старательно избегая глаз обеспокоенного Нестерова. «Почему ты промолчал? Почему НИКТО и НИЧЕГО не сказал?! Ну, хоть бы какие-нибудь идиотские слова, вроде «парни, вы больше не в Канзасе, это боевая операция». Почему? ПОЧЕМУ? Нет ответа. И нет приветствий отличившимся героям... Потому что нет героев, а есть несколько пропахших потом и пороховым дымом мужиков и молодых ребят, выполнивших приказ и не знающих, зачем они сделали это... И кем же теперь считать себя? Они просто нерешительно столпились у двери и ждут, когда им об этом скажут.

Не обнаружив Леночки, Алексей нашел свою девушку, слегка улыбнулся ей уголками губ. Что, ей уже не нужен этот парень, до сих пор сжимающий в подрагивающих руках стреляный АК? Снова время замедлило свой ход, как недавно под автоматным огнем, или просто Главный Привратник впервые не нашел приличествующих случаю слов? Алексей почти набрался решительности посмотреть ему в глаза, выдавая свои не самые правильные и теплые мысли, но тут Нестеров отступил в сторону, пропуская Леночку. «Девочка моя, не сидится тебе на месте... Дядю с дороги отпихнула, а без Лёши никак не обойдешься!» Быстро сунув автомат Сашке, Алексей перехватил маленькую подружку на бегу и поднял повыше.

- Привет! Лен, ты меня от позора спасла, когда слопала половину моего завтрака. Вот Саше так не повезло.

- Лёха, какое же ты трепло, блин!

Подружка постарше может и подождать, если боится подойти или брезгует им, запачкавшим руки кровью... Ревновать к десятилетней девочке было глупо, но она ревновала. Алексей лишь мельком взглянул, ее мысли легко угадывались: никак не оторвать от него эту прилипшую малышку, еще больше расплачется. Да и племянницу Главного трогать небезопасно. Ни черта она не понимает! Вот Лена поняла, поэтому перестала всхлипывать и только сопит в ухо как-то сочувственно. Девочка, кажется, понимает... Как ему сейчас тоже хочется снова иметь такую же возможность плакать от обиды: за что?! Почему мы? Почему они? И кому это всё надо?! На том поле не было ни одного человека - ни одного! - кому не стало бы уже через пять минут насрать на этот чертов неделимый бункер! Заинтересованные оставались под защитой убежищ и выжидали. Тяжело-то как было, наверное, мать их!

- Ш-ш... Лёша... - Ленка утешала его так же, как он сам когда-то пытался справляться с ее детским плачем. Она чувствовала, что Алексей, успокоившись было, снова тяжело дышит, пытаясь не то усмирить эмоции, не то, наоборот, вызвать в себе эту давно потерянную способность видеть расплывчатый, туманный и совсем не страшный мир сквозь соленые капли на ресницах, ведь ему сразу же становилось не так больно... Теперь наружу рвутся лишь слова: «За что?! Почему ты послал меня туда? Ты знал... Ты знал и ни словом не обмолвился! Предатель». Мир снова был поделен надвое - отдающие приказы и выполняющие их. Алексей окончательно выбрал свою половину. Только Лена оказалась в самом центре всего этого уже навеки застывшего равновесия - он не мог решить, где ее место. Мог лишь еще раз коснуться небритой щекой нежной детской кожи, улыбнуться через силу и все же посмотреть в глаза ее дядюшке. «Предатель!» И тоже с улыбкой: «Я жив, сука».

«Я жив, сука!» Теперь эти слова также мысленно адресовались уже другому Главному Привратнику. А в лицемерной улыбке уже давно не было необходимости. Снова в крови кипел адреналин, боль немного утихла, потому что Алексей долго сидел без движения. Двигаться хотелось! Взять карабин, выйти наружу и оставить на снегу еще несколько окровавленных тушек! Или...

Девушка все-таки дождалась его, ближе к ночи, когда утихли разговоры о первой серьезной перестрелке, когда мужики и молодые парни крепко выпили для снятия стресса и за помин усопших. Она не произнесла ни слова, понимая, что мужчина хочет тишины, но взаимопонимание на этом закончилось: Алексей еще и зажал ей рот ладонью для надежности, чтобы не кричала, обошелся без прелюдий, употребив девушку в свое удовольствие, добившись нужного результата: полной потери сил и провала в черное беспамятство. Утром пришлось выслушать все не высказанные ночью слова, Алексей лишь удивлялся, что проснулся не в пустой постели. Как ее звали? Верочкой? Или Юлей? Бывшая юная пышечка через пару лет едва проходила в дверь боком, и он уже тогда не всякий раз узнавал ее при встрече. А в то утро после вялых оправданий и «Да ладно... - вот, вспомнил, Люся, точно! - иди ко мне», он схлопотал подушкой по лицу. Можно было снова помириться, ведь разобиженная насмерть Люся не стала бы терпеливо ждать, когда же «надругавшийся над ней подонок» откроет заспанные глаза. Но Алексей окончательно отказался играть по чужим правилам. Если, конечно, сделка не сулит очень выгодных условий.

Время неподчинения еще не настало, поэтому пришлось поучаствовать и в операции по извлечению чужих сталкеров из бункера. Дверь вскрыли быстро и, ворвавшись внутрь в лучших традициях спецназа, переловили нарушителей границ, обезоружив, положили всех на пол. Там же и отпинали ногами, увидев, что успели натворить шесть человек, сколько рассады попортить и сколько запасов сожрать... Двоих пришлось выносить в бессознательном состоянии и обустраивать в отдельном помещении под присмотром медиков, потому что обозленные бойцы сильно перестарались. Алексей решил, что Нестеров ошибся, посылая на этот захват уже обстрелянных, сейчас сводивших счеты с противником. Но ведь никто заранее не знал, что те сдадутся без сопротивления... Запертые под землей, они ничего не слышали о перестрелке.

Теперь уже бункер, сыграв на опережение, рассредоточил свои вооруженные силы по аэродрому, выдвинув линию фронта далеко вперед к реке. Группы, скрытые рельефом местности, ожидали в засаде. Алексею снова «повезло» нарваться на так же скрытно передвигавшийся вражеский отряд. Столкнувшись почти вплотную, бойцы не растерялись, рукопашный бой был короче и намного жестче.

Надежно прикрытый невесть где раздобытым омоновским щитом противник был неуязвим для любого удара и ножа, но и выстрелить тоже не мог. Сильный, как медведь, не поленившийся тащить с собой такую тяжесть, он вовсю отмахивался помятой железкой. Алексей лишь успел разрядить половину магазина «калаша» этому вражине под ноги, даже не задев, потому что мощный удар краем щита под ребра опрокинул назад, и, едва отдышавшись после спазмов внутри, он вдруг увидел над собой эту железную гильотину, замершую в верхней точке и готовую опуститься ровненько между плечами и подбородком. Вовремя откатившись, Алексей почувствовал лишь легкое скользящее прикосновение, щит глубоко погрузился в грунт, подавшийся вперед противник не успел выпрямиться. Пришлось, не дожидаясь этого, врезать прикладом ему под колено, а после, вскочив на ноги и стремительно разворачивая автомат, примкнутым штыком ударить сверху. Длинное лезвие, не встретив сопротивления, вертикально вошло в ямку ключицы. Никто не учил Алексея такому, впрочем, как и приемам штыковой атаки вообще. Труп еще некоторое время стоял на коленях, поддерживаемый щитом, а убийца пытался осмыслить и запомнить хороший эффективный удар.

Поверженный противник, наконец, рухнул, и Алексей тут же снова выпустил короткую очередь в упор по обтянутой ОЗК спине, полузакрывшей собой Сашку, лежащего в траве. Опасаясь попасть в своего, он только сшиб наземь чужака, занесшего нож для удара, и хотел протянуть руку приятелю и помочь подняться. Рука Сашки безжизненно лежала под странным углом, на вторую он пытался опереться, но сильная боль заставляла тут же замереть и не шевелиться. Из раскуроченного плеча толчками била кровь. Алексей вспомнил было про перевязочный пакет, но приложить бинт... вот к этому... не мог. И, не обращая внимания на хрипящего и кашляющего рядом раненого соседа с пробитым легким, так и стоял бы, наверное, вечность, если бы не оттолкнул Серяков, не сунул в руки горящую зажигалку: держи!

И он держал быстро нагревающийся металлический корпус «зиппо», пока не начали плавиться перчатки, но тут сталкер уже достаточно раскалил в пламени кончик ножа и прижал его к Сашкиной ране, прижигая крупные кровеносные сосуды. Тот заорал, наконец, - до этого только хлопал глазами от боли и ужаса. Алексей осторожно подсунул под тело приятеля тот треклятый, но так пригодившийся сейчас омоновский щит. И охотно впрягся в лямку, чтобы волочить его назад несколько километров. Лишь бы не оглядываться... Не видеть этих, все равно до сих пор стоявших перед глазами, порванных мышц и сухожилий, в которых белеют мелкие осколки кости. Смерть уже не казалась ему самым худшим исходом дела.

Удалось обойтись без ампутации руки, избежав и заражения крови, но владеть ею полноценно Сашка больше не мог, впрочем, подвижность кисти полностью сохранилась, если подвесить локоть на перевязь. Алексей потому и вспоминал о бывшем приятеле так подробно, что все прелести положения теперь ощутил на себе, самому подобная конструкция не помешала бы. Вот только мастерить ее ради пары дней казалось нерентабельным.

Нестеров, видно, решил, что его подопечный большой везунчик, если упрямо возвращается целым и невредимым раз за разом, но в штурме периметра Алексей все-таки уже не участвовал... А представлял его по рассказам настолько хорошо, будто видел собственными глазами. Удача одарила чуть раньше: ему посчастливилось в составе ремонтной бригады починить и завести старый бульдозер. И тут же обрести бронь от любых дальнейших армейских призывов, как ценному специалисту.

«Ценные специалисты» по очереди рулили мощной строительной техникой, осваивая рычаги, пока на них не рявкнули с настоятельной просьбой не расходовать топливо в развлекательных целях. Мотор теперь был надежно укрыт толстыми стальными листами, поднятый ковш-совок в теории должен заслонить кабину, которую тоже переделали в подобие танковой башни, только без дальнобойной артиллерии. Гусеницы и так казались неуязвимыми для мелкого калибра. Превращенный в боевой таран бульдозер занял свое место в строю. Дальнейшее Алексей знал только с чужих слов. И сразу мог предугадать, что противник, услышав издалека звук мощного мотора, успеет не только подготовиться, а даже пообедать, чтобы скрасить время ожидания этой тихоходной техники...

Гусеничный транспорт легко преодолел все препятствия, но скоростью танка действительно не обладал, поэтому его встретили скоординированным автоматным огнем. После чего полуопущенный ковш методично, один за другим, переломал часть столбов ограды, вдавливая в землю скрученную проволоку. Если соседи и жалели, что сменили первоначальный подгнивший частокол забора, то недолго: бульдозеру и он не стал бы помехой. Вышки ему тоже ничуть не помешали: со второго захода, примерившись, водитель переломил нижние опоры, и накренившаяся конструкция раскатилась по его крыше вместе со всем содержимым. А на земле за упавших дозорных взялись уже легковооруженные бойцы, выведя всех из строя.

Многочисленный отряд не помещался под прикрытием бульдозера, поэтому выбрали самых подготовленных и отчаянных. Второй вышке не так повезло, ковш надавил плашмя, и верхняя площадка вместе с людьми улетела вглубь периметра с пятиметровой высоты. Оттуда полыхнуло, пламя тут же разбежалось по сухой траве, у приготовленных бутылок с зажигательной смесью успели поджечь фитили. А третья нанесла ответный удар, жидкий «коктейль Молотова» брызнул во все стороны, потек по кабине бульдозера, беспрепятственно проникнув внутрь огненными ручейками. Вышку снесло, как тростинку, водитель с автоматчиками успели выпрыгнуть из горящей кабины, а уже неуправляемый броневик проехался по полю, оставляя за собой огненный след, и взорвался неподалеку, когда пламя добралось до бака. Оставшаяся без прикрытия группа не успела отойти и попала под обстрел выжидавшего и окопавшегося противника.

Все же горящий бульдозер оказал последнюю помощь, укрыв отступающих бойцов дымовой завесой, однако, их число существенно уменьшилось.

Нешуточные боевые потери ничуть не смутили Совет, готовый отстаивать свою территорию и власть над ней до конца. Но для Серякова, который после гибели более опытных вояк остался последним командиром хоть с какой-то подготовкой, этот конец наступил намного раньше. После того, как он просидел всю ночь около обожженного бойца, которому уже не помогало никакое обезболивание и умершего к утру, потому что сердце не выдержало.

Это было первое серьезное заседание Совета, на котором присутствовал и Алексей. Нестеров еще не знал, куда пристроить своего способного воспитанника, предоставил определиться самому. Нахлебавшийся боевой романтики по самое некуда воспитанник всей душой был согласен с командиром, если бы только кто его спрашивал... Впрочем, Серяков никого не спрашивал, а просто поставил Совет в известность, что выйдет сейчас наружу и прекратит немедленно всю эту убийственную глупость! И вышел, один, без сопровождения, оно ему не требовалось. Вернулся через два дня с известием, что соседи согласны прекратить военные действия, если им вернут захваченных в плен людей. Вот тогда Алексей полностью поверил в искусство политики, разочаровавшись в силе оружия. Хоть эта командирская «политика» едва ли связывала два слова без мата, но почему-то оказалась результативной. Дипломатичный Нестеров закрепил успех, договорившись обо всем окончательно. Те, кто ведет войны, выигрывают их. Но пользуется этим выигрышем тот, кто даже не ступал на поле боя.

Военнопленных, снова слегка побитых, выкинули наружу, один из них протестовал и просился обратно. А дочь Привратника Хлопова, которую мобилизовали для оказания им медицинской помощи, со слезами просила отца разрешить ему остаться. Но Совет непреклонно приказал всем выметаться вон и не приближаться больше к бункеру.

Уже через несколько дней парень снова стоял перед «перископом» и вовсю махал руками, привлекая внимание охраны. Его товарищи расселись по краю поляны, отложив в сторонку оружие в знак мирных намерений. Хлопов надолго заперся с ним в шлюзе, впрочем, их тайные переговоры ничем не закончились. Некоторое время спустя за влюбленную Джульетту взялся уже Главный Привратник... Нестеров пытался донести до нее, что союз с врагом невозможен по многим стратегическим причинам, девушка внимательно слушала, но в самый патетический момент речи вскочила и, прикрывая лицо руками, издавая уже на ходу явно нездоровое бульканье, понеслась в уборную. Борис Владленович быстро понял, что не его персона вызвала такую странную реакцию. А стратегические причины есть теперь не только у него... И плюнул.

Разрешенный в порядке исключения брак вскоре перестал быть исключением. Конечно, никто ничего не забыл, да и трудно забыть потери более чем в пятьдесят человек с обеих сторон, но бывшие враги изо всех сил старались. И спустя несколько лет это даже почти удалось. Представители двух поселений подписали мирный договор и обязались оказать союзническую помощь в случае нападения чужаков. И, убрав с аэродрома сожженный бульдозер, совместными усилиями построили новые сторожевые вышки. Сталкеры снова свободно чистили Жуковский, оглядываясь лишь на четвероногих врагов.

Теперь Грицких все-таки решился обойти договор... Каким образом? Скоро он это узнает. Алексей пошевелил затекшими пальцами и, с трудом удерживая в них карандаш, продолжил рисовать периметр, уже сильно напоминающий картину из жизни заключенных из-за колючей проволоки и вышек, помечая в углу листа время смены караулов и вопросы для себя о перемещении ПНВ.