Глава 15
СУДНАЯ НОЧЬ
Странное молчание воцарилось вдруг в жилом блоке. Алексей сначала не понял, почему его будто подбросило на кровати, почему чувство опасности вдруг подало голос, да еще так громко в этой оглушающей тишине, которую нарушали лишь тяжелые шаги... От них не содрогались стены, но страх расползся по всем комнатам, не пропустив ни одного уголка. От него бесполезно было запирать двери, нельзя никуда скрыться и некуда бежать. Алексей нащупал в темноте штаны и надел их. Встречать опасность надо все-таки не с голой задницей. Общежитие может спать спокойно и не трястись от ужаса, гадая, в чью дверь сейчас аккуратно постучат. И нельзя не открыть... Сегодня МГБ уже выбрало жертву, и она готова принять этот выбор.
Нет, он не был готов, как бы ни пытался внушить себе, что рано или поздно это все равно случится. Виктор Петрович терпеливо дождался, пока Алексей оденется полностью.
- Пойдем.
Брать с собой было нечего и незачем. Только документы, доставшиеся столь дорогой ценой, Алексей все же сунул в карман, потому что не рассчитывал вернуться. Это дорога в один конец. Особист повел его к выходу на поверхность, потребовал облачиться в комбез. Но в разгрузке, кроме фонаря и стандартной запасной «банки» к противогазу, ничего не было. И «банка» тоже не пригодится, потому что не подходит к респиратору... Просто так положено.
Короткий «кедр» поворачивался вслед каждому движению.
- Иди вперед.
Оружие не сталкерское, да и был ли вообще сталкером Виктор Петрович? Но от сопровождения он категорически отказался. Алексей еще раз убедился, что эти ворота закроются для него навсегда. Снова-Сколько же их всего? Скоро целая анфилада наберется. Он оглянулся, но не на запертый выход, а на особиста. Из темноты смотрели пара непроницаемых стеклянных окуляров и дуло автомата. И вовсе оно не бездонное, просто металлическая трубка в пару дециметров. Не надо романтизировать смерть, она не красавица, чтобы относиться к ней с таким благоговением.
Узкий служебный коридор не позволял больше поворачиваться, Виктор Петрович следовал за ним на расстоянии в несколько шагов. Не отставал и не приближался. Грамотно... Наплечный ремень его автомата был крепко намотан на локоть, удобно придерживая оружие, ствол, нацеленный в спину Алексею, не опускался ни на секунду. Неужели умереть предстоит сегодня ночью? Но особист не собирался расстреливать его у входа, а отправил вперед, тем же путем, каким Алексей добирался сюда с Ульяной. Он хочет что-то узнать и проверить. И пришлось лихорадочно перебирать в уме свои показания. Искать в них лазейку или ловушку. Где же он ошибся? Где?! Вчерашняя выходка лишь разозлила слегка этого человека, но не могла послужить причиной, у МГБ чувств нет. Есть холодный расчет, и нужно попытаться понять его. Ощущение опасности мобилизовало, мысли не скакали, но и к единственно верному решению Алексей пока не пришел.
- Иди быстрей, сейчас тварь какая-нибудь прибежит, а я тебя защищать не собираюсь.
- Может, и убивать не собираетесь?
- Может быть, - ответил Виктор Петрович после небольшой паузы.
Хотелось заорать «птер!» и рвануть в сторону присыпанных снегом развалин. Его сопровождающий на такую старую шутку не купится, даже несмотря на то что птер действительно кружил в небе над высотным зданием. Алексей шел вдоль стены, уже раздумывая, как бы приманить его для отвлечения внимания. Может, фонарем помахать? Но такие странные условные сигналы будут немедленно пресечены автоматной очередью. А ящер не успеет их разгадать.
Теперь он уже удивлялся отсутствию охраны. Ельцов легко управится с безоружным подследственным и в одиночку, но подкрепления в виде какого-нибудь мутанта он не учел. Если только не рассчитывает бросить на съедение тело, а самому отступить... Рискованно, но идти на риск Виктор Петрович не побоялся. Значит, в деле не должно быть посторонних. Это сужало круг, по которому продолжали носиться неуемные мысли. Алексей изо всех сил пытался выбросить из головы одну: он не доживет до утра. Его цель не достигнута, он не успел сделать все, что хотел. Лена... В голове тоже будто дверью хлопнуло - он заставил себя забыть об этом. Их двое: он и особист. На этой улице, в этом городе. Только двое. А должен остаться один. Способа устранить досадную помеху сзади, от «ствола» которой уже чесались лопатки, он еще не нашел. Отбросил и эти мысли тоже.
Куда они сейчас идут? Единственным вариантом оставался дворик, в котором случилась перестрелка. Где почему-то осталась целой и невредимой Уля. Где... Особист хочет восстановить картину, приведя подследственного на место. И когда он получит всю информацию - он ее получит, Алексей в этом не сомневался, - вернется на станцию один со спокойной душой. Он не должен! Не сегодня. Алексей увидит рассвет. А этот обитатель темноты - нет. Недостоин.
Асфальт под ногами был скользким, тонкая корка льда блестела под фонарем. Виктор Петрович в своих резиновых бахилах шагал по нему уверенно. Алексей едва сохранял равновесие, будто его специально вели по самому неудобному маршруту. Когда в очередной раз нога отъехала в сторону с намерзшего у водосточной трубы ледяного горба, пришлось опереться на подоконник. Пальцы сомкнулись вокруг небольшого выступа, он едва удержался на ногах, выругавшись, но сочувствия от конвоира не дождался. Неровность подоконника показалась камешком и легко отделилась с негромким хрустом от погнутого металла. Зажав в руке обломок, Алексей ждал, что он вот-вот растает от тепла его тела, если это просто лед, но предмет не становился меньше, только был слишком легким, к сожалению. Похоже на кусок кирпича, хрупкого, непрочного. Таким голову не пробить, да и до головы еще добраться надо. Особист шел метрах в трех позади, любое движение в сторону пресекалось негромким указанием сохранять направление и идти прямо. Стоило большого труда уложить камешек в карман разгрузки, не привлекая внимания. Теперь Алексей
искал оружие потяжелее, но наклониться и подобрать не было удобного случая.
- Прямо иди!
Он даже остановился и обернулся в удивлении:
- Я оттуда пришел, думал, вы хотите тем же путем...
- Пойдем дворами.
Алексей не протестовал в надежде, что на извилистом пути окажется больше возможностей для бегства. Да, это уже не туман в лесу... И конвоир больше не будет стрелять в воздух. Внутри всё будто сжималось от ощущения приближающейся смерти, окончательной и бесповоротной, невидимой, потому что она смотрит в спину. Разум изо всех сил сдерживал порыв тела бежать и не оглядываться. Будет еще возможность повернуться лицом. И тогда противник окажется всего лишь человеком, а не какой-то жуткой тенью. Тогда распрямится спина, напряженная от ожидания пули, глаза оценят обстановку, а ноги перестанут подкашиваться на каждом шагу. Он будет готов. Но не умереть, а убивать.
Лед предотвращал побег лучше всякого конвоя. Учитывал ли это Виктор Петрович? Возможно. Растянуться на земле тут же в зоне обстрела Алексею вовсе не хотелось. Да и осталось не так уж далеко идти. Он попытался выровнять дыхание, снова поймав себя на мысли о смерти. Рано думать о ней. Еще целых двадцать метров рано.
Двадцать пять. Они шли тем же путем, каким попали во двор несчастные Улькины сопровождающие, впереди снова был внутренний дворик дворца бракосочетаний, окруженный высокой оградой. Алексей еле удержался, чтобы не бросить взгляд на окно, откуда в ту ночь его прикрывал Глюк с винтовкой.
- Стой здесь. И повернись.
Куда повернуться, не уточнялось, поэтому Алексей развернулся лицом к особисту. Ствол «кедра», казалось, был продолжением руки, настолько синхронно перемещался вслед за будущей мишенью... На здание позади себя Виктор Петрович указал левой ладонью.
- Ну, покажи теперь, откуда ты наблюдал.
Алексей поднял голову и уперся взглядом в кирпичную стену. На втором этаже не было окон. Ни одного. Он забыл об этом. Да просто не разглядел в темноте! Не подумал... И когда объяснял на допросе, что видел и откуда, просто ткнул наугад в удобную точку подальше от позиции снайпера.
- А теперь, Колмогоров, давай проверим, на всё у тебя память такая дырявая или только на архитектуру. Покажи еще раз, откуда ты наблюдал.
Как же не хотелось снова поворачиваться спиной! Как будто сейчас, получив требуемую информацию, особист нажмет на спуск. Всю ли? И Алексей тоже махнул рукой в противоположную сторону, не отводя глаз от ствола. Будто это могло помочь... Он даже не увидит движения пальцев под толстой перчаткой и в темноте. Как его учили атаковать когда-то? Вперед, быстро, зигзагом... Так быстро, как сможешь. Вот только сейчас он стоял в ярком луче света фонаря, и стоило отвести назад ногу для упора, ствол угрожающе дрогнул. Да и подошва на льду снова поехала в сторону.
- Оттуда.
Луч ушел вверх, освещая фасад. Камешек удобно лег в ладонь. Им ни убить, ни ранить, зато годится кулак утяжелить, если представится случай нанести хоть один хороший удар. И, прежде чем фонарь особиста вместе с ощутимо раздраженным голосом снова пригвоздил к месту, он успел на полшага приблизиться, нащупав более устойчивую и не такую скользкую позицию.
- Рассказывай дальше.
- Девушка выбралась в переулок, но не уходила. Ждала, что кто-ни-будь все-таки доведет ее до станции.
- И это сделал ты.
- А должен был сделать кто-то другой? - Алексей уже не замечал «кедра», привык к нему, принял как обязательное условие. Надоело ощущать себя загнанным в угол. - Только мне кажется, что он не повел бы девушку на станцию. Вы были так недовольны моим визитом, а сейчас мне кажется, что не только моим. Ульяну вы тоже не ждали.
- Это ты подумал потому, что тебя привели сюда? - невозможно было ни увидеть, ни угадать выражения его лица под противогазом. Зато Виктор Петрович хорошо видел в свете фонаря бешеную злость в голубых глазах, и Алексей, подобравшийся, будто для прыжка, напоминал ему сейчас сиамского кота, осторожного, оценивающего противника, - казалось, в сжатых кулаках прячутся когти. Никакие когти и никакие разоблачения ему не помогут. Кот все равно не станет больше, даже если угрожающе распушит шерсть. - Ты тоже решил что-то выяснить для себя... Колмогоров, злодеи много говорят только в плохих фильмах. Да и ты не герой и никогда им уже не станешь. Покажи, куда СВУ спрятал! Вещь ценная, еще пригодиться может.
Так очевидно! Алексей не мог простить себе, что не догадывался... Если бы особист хоть как-то обозначил свое отношение к Ульяне, если бы выдал себя неприязнью, картинка сложилась бы раньше. Но Виктор Петрович был к ней попросту равнодушен. Хотел использовать как средство манипуляции. Как уязвимое место ее отца.
- Вы мне скажите только: хотели похитить дочь и шантажировать Вишневского или сразу ее убить?
Ствол «кедра» замер, Алексей чувствовал, что предел терпения заканчивается. Виктор Петрович не собирался отвечать на вопросы, хотел только найти винтовку. Но и ею пожертвует, лишь бы вознаградить себя за долготерпение, ведь уже сильно жалеет, что не пристрелил чужака сразу.
- Да, вряд ли тот наемник так мягко обошелся бы с ней, предложив жениться с честными намерениями. Скорее, что-то другое. И упустил бы свою выгоду, а мог даже обойти меня... Это хорошо, что ты указал на ошибку в расчетах, буду иметь в виду. Но ты здесь, чтобы ответить на мои вопросы. Я буду слушать, а не говорить. Если думаешь, что сможешь меня отвлечь разговором, то сейчас будешь давать показания, лежа на земле с простреленными ногами, - автомат опустился ниже. -Только мне хочется услышать внятную речь, а не вопли, еще твари какие-нибудь сюда придут. Смерть бывает разная, Колмогоров. И лучший вариант для тебя - это один точный выстрел, с которым всё быстро закончится. Ведь можно еще лежать тут и молиться о том, чтобы истечь кровью раньше, чем кто-то придет жрать заживо. На холоде кровь течет медленнее, а мутанты бегают быстрее.
Камешек впивался в ладонь и судорожно сжатые пальцы. Не поддаваться панике! Будто он не бывал в такой ситуации... Бывал, пора уж и привыкнуть. Несколько раз вдохнуть и выдохнуть, снова ощутив сладкий запах сосновой смолы, сырость летнего тумана и его мелкие капли на лице. Да разве же сейчас холодно? Жарко даже.
Какой прок выводить из себя Виктора Петровича? Если Алексею повезет, то покойник унесет информацию с собой в могилу. Если не повезет, то мертвому это безразлично.
- И тебя избавлю от твоего страха... Что-то ты не рвешься под венец, согласился, как на сделку, а сам рад бы сбежать! Наконец-то я увидел, чего ты боишься. Рассказывай, как всё было. Уж слишком хорошо ты находишь слабые места, на будущее пригодится. И тебе о будущем подумать не мешает, хоть на несколько минут вперед. Мучиться не придется.
Пуля в голову освободила бы его от мучений, это точно... Не от тех, которыми пугал Ельцов, а от тех, о которых особист и не подозревал. Они скоро наступят, когда лейкоз заявит о своих правах в полную силу. Когда все тело будет скручивать болью, когда кости начнут ныть так, словно раскалены внутри. Когда метастазы выведут из строя все органы, один за другим. Когда кровь, лишенная эритроцитов, станет просто соленой водой и не будет разносить кислород, откажет мозг...
Именно этого Алексей боялся даже больше, чем смерти и боли. Не ощущать себя собой, не быть тем, кем был всегда. Одна пуля может избавить его от этого страха. Он перевел взгляд на низенькое зеленое здание позади особиста. «Моя жизнь там, у тебя за спиной, ее портрет висит в зале с деревянными панелями на стенах... Но я больше не хочу смотреть на копию, мне нужен оригинал, и для этого буду жить столько, сколько потребуется, терпеть боль столько, сколько придется. И ты мне в этом не помешаешь». Нельзя быть готовым умереть, когда дела не окончены. Алексей сейчас думал о будущем, как раз об этих нескольких минутах...
Но пока автомат направлен прямо на него, при любом маневре, при нападении с любой стороны его зацепит первым выстрелом. Хоть и заигрался в интриги Виктор Петрович, не взяв с собой конвоя, нарушая все правила, он все равно значительно сильнее и, наверное, опытнее в бою. Смогут ли опыт и автомат противостоять бешеной ярости, выплеску адреналина? Алексей еще раз оценил обстановку, не упустив ни крепко намотанного на руку ремня, ни открытых ножен на бедре. Если одним прыжком приблизиться к противнику, можно будет воспользоваться его же оружием, он не в состоянии контролировать всех движений. Перехватив руку с «кедром», полоснуть лезвием по незащищенной шее... Но первая пуля достанется Алексею. И мутанты будут очень рады, обнаружив тут целый пир для себя. Нет, забирая чужую жизнь любой ценой, не продлишь свою. И снова приговоренный к расстрелу Привратник выбрал привычное оружие, словом он владел не хуже, чем ножом.
- Я не выбирал этот двор специально. Хотел спрятаться от перестрелки.
- А я думал, у тебя тут схрон или еще что...
- Нет. Просто этот дом показался хорошим укрытием. Снайпера обнаружил не сразу, и, если бы он не выстрелил в тишине между очередями, не обнаружил бы вообще. Надеюсь, это был не ваш родственник? - пришлось вернуть привычную Ельцову иронию, чтобы он успокоился и перестал нервно водить стволом «кедра» по ногам. -И мне тоже показалось, что СВУ очень ценная вещь, можно попытаться забрать ее себе. Он работал без второго номера, попытка увенчалась успехом. А потом я решил досмотреть эту эпическую битву внизу...
- И что увидел?
- Что для зажатой во дворике группы дело кончится плохо. Мог повлиять на ход событий, но не стал. Никакой выгоды, к тому же теперь знаю, что коммунисты - народ неблагодарный. И еще было интересно, почему один из сталкеров сбежал, но не уходит. И почему у него оружие на плече болтается, как дамская сумочка.
- И тут появилась выгода? - особист не только слушал внимательно, но и внимательно смотрел. Ни одно движение Алексея не ускользнуло от его взгляда.
- Да. Безусловно. Как вы и сказали, женщина - это хороший товар. К тому же не влепит сразу пулю в лоб своему спасителю. Пока я не дошел до конца истории... Виктор Петрович, а вам точно не пригодится новый снайпер? Я мог бы пользоваться СВУ не хуже, чем любой другой, и не только Вишневский нуждается в сторонниках.
Предложение не было принято. Довериться Алексею особист уже не мог, даже если бы вдруг захотел. Слишком много тот знает...
- Пока покажи, где винтовка. На станцию ты пришел со своим автоматом, Ульяна тоже ничего подобного у тебя в руках не видела.
- Пришлось разок воспользоваться новым оружием, я убрал автоматчика на крыше гаража, он единственный мог увидеть меня на выходе из подъезда. Если осматривали место происшествия, могли заметить там пулевое отверстие, которое «пятерка» не проделает. Труп, наверное, унесли, иначе об этом начали бы расспрашивать еще раньше. Так было дело?
- Именно так...
Последние слова. Последняя возможность. А Алексей все еще не решил, что ему делать. Особист был прав, разговор отвлекал и успокаивал бушующее внутри пламя. Даже холоднее стало.
- Стена высокая, кирпичная, за ней уже меня не было видно. И винтовку пришлось оставить там.
На это отвлекающее «там» возлагались большие надежды, но последовал всего лишь легкий поворот головы, а «кедр» по-прежнему целился в грудь, палец уверенно расположился на спусковом крючке, и недосягаемый для удара противник стоял в двух метрах. Алексей чуть ли не физически чувствовал отсчет последних секунд... Они уходили, как вода между пальцев, как сыплющийся песок, как неостановимое, чуть дерганое движение стрелки часов. Сейчас или никогда.
Тело, не рассуждающее, стремящееся выжить, оправдало надежды, остановило время, указывая в темный угол, увлекая за собой свет фонаря и внимание Виктора Петровича. А метко брошенный маленький камешек пробил окуляр противогаза, стекло разлетелось, выстрел заглушил вскрик, но особист нажимал на спуск, уже не целясь. Автомат дрогнул, рука, державшая его, инстинктивно рванулась к лицу, зажать рану, унять боль, закрыться от удара, хотя делать это было уже безнадежно поздно...
В распоряжении Алексея оказались считаные мгновения. Он не стал тратить время, уклоняясь от выстрела, пуля его все равно опередит. Она вошла в мерзлый асфальт немного в стороне, но он уже этого не видел. Пальцы мертвой хваткой сомкнулись на ремне автомата, соскользнувшего с локтя, противник утратил контроль лишь на секунду, но Алексею этого было достаточно. Не отвлекаясь на первоначальные планы с ножом, он просто оттолкнул ногой особиста, и автомат остался в руках. О ноже вспомнил сам Виктор Петрович и успел наполовину вытащить его, подавшись вперед, восстанавливая равновесие. Круг разбитого окуляра больше не скрывал горящий ненавистью взгляд, еще сыплющиеся внутрь на лицо и на ОЗК мелкие осколки стекла не мешали довести дело до конца и убить, пусть и не так, как было задумано. Его не остановил и ствол автомата, коснувшийся лба. Алексей, понимая, что не обладает достаточной силой, чтобы сдерживать мощное наступление, выстрелил.
- Дерьмовая у тебя все-таки работа, Виктор Петрович...
Глаз смотрел в небо, Алексей быстро снял с трупа разгрузку с запасным магазином и патронами. Несколько капель крови, попавших на нее, затер кирпичной крошкой. Снял и свою собственную, выданную на станции, старую и заношенную, едва держащуюся на веревочках, и, наконец, ощутил ледяной холод ноябрьской ночи. Надев на себя эту еще теплую добротную жилетку, отрегулировав липучки по своему размеру, сильно недотягивавшему до габаритов матерого особиста, он немного согрелся. «Кедр» показался непривычно легким. Алексей не знал, куда идти. Но лучше сейчас оказаться подальше отсюда, как можно дальше. И как можно скорее.
