Глава 24
Белая ветка
Мысли в голову лезли разные, в ней вообще творилась сейчас полная неразбериха. Духов нет! В это трудно было поверить, как невозможно было осознать, что люди, по сути, и есть те же самые духи. Но тогда получалось, что над людьми нет никого, кто мог бы ими повелевать, что они вольны делать все, что захотят. Если это на самом деле так, то вот что из этого вышло – мир стал мало пригоден для жизни и вообще почти разрушен. А еще получалось, что и сам Нанас тоже мог сейчас поступать так, как ему хочется. И что же ему хочется? Вопрос, вроде бы, простой, а ответ на него дать так сложно. Хотелось ответить без затей: чтобы все было хорошо. Но что такое «хорошо»? И хорошо для кого? Для него? Для Нади? Для Сейда? Да, именно так. Но сделать так, чтобы хорошо было всем троим, никак не получится, что-то все равно окажется для кого-нибудь из них в тягость, а то и вовсе непригодным. Поэтому нужно выбрать, кому бы он желал самого лучшего в первую очередь? Конечно же Наде. Удивительно, еще вчера утром он не был уверен, есть ли она вообще на свете, а сегодня уже хочется жить лишь для нее одной. Себе он, конечно, тоже желал бы всего хорошего, но себе – в последнюю очередь. Да и все равно так выходит, что ему может быть хорошо, когда будет все в порядке с Надей и Сейдом. С мохнатым другом, кстати, все оказалось непросто. Во-первых, с ним, похоже, придется расстаться. И, опять, для его же блага, как бы ему, Нанасу, ни было от этого грустно. Во-вторых, Силадан оказался прав хотя бы в одном: Сейд не был обычной собакой. Нет, Нанас, конечно, и раньше знал, что его верный пес необычный, но чтобы вот так, чтобы тот мог по-настоящему мыслить и разговаривать! Хотя сам он утверждает, что вовсе не говорит, а лишь передает ему свои мысли. Вот отчего Силадан бесился, вот почему ненавидел так его несчастного пса! Чувствовал, что тот забирается ему в голову, подслушивает, подглядывает… Наверное, молодой еще Сейд делал это просто из щенячьего любопытства, но Силадану – человеку, власть которого зижделась на обмане, – и такое понравиться не могло. Это бы все и вправду объяснило. Да вот только не сходит ли он, Нанас, потихоньку с ума? Или, быть может, так на его разум действует радиация? Возможно, на самом деле он разговаривает сам с собой? А может, в действительности происходит нечто среднее – он сам улавливает что-то во взгляде Сейда, в его поведении, а ум, одурманенный радиацией, превращает это в слова, и кажется, что их говорит пес? Интересно будет спросить у Нади, слышит ли она что-то подобное. Но если даже Сейд на самом деле ничего не говорит, то насчет духов и людей опять нет никакой ясности! Ведь то, что думает Надя, может оказаться неверным – она лишь читала об этом и слышала от мичмана. Но мичман тоже мог ошибаться, да и книги писали люди… Правда, если Надин батя сам видел, что вовсе не духи строили дома, автомобили, подводные лодки и все остальное, то ему, пожалуй, можно в этом верить. Но даже если люди и делали все это, то оно вовсе не означает, что духов нет! Они могли незримо помогать или, напротив, мешать людям. Ведь никто и не говорит, что духи должны разгуливать среди людей в видимом обличье. Все как раз наоборот, духи для большинства людей невидимы, они показываются лишь избранным, для того и существуют нойды.
Нанас уже почти убедил себя, что так оно конечно же и есть, но тут в его голову пришла ехидная мысль: «Ага, и ты конечно же один из этих избранных! Потому, наверное, и рыжий».
Он с подозрением глянул на Сейда, но пес продолжал сладко спать. Или делал вид, что спит. Однако духи и впрямь стали теперь казаться не такими реальными, как прежде. И, говоря откровенно, без них было все-таки лучше.
А еще Нанас вдруг понял, что хочет узнать обо всем как можно больше. Надя говорила, что взяла для него книгу, какой-то «словарь», чтобы он мог по ней «развиваться». Обязательно надо при первом же удобном случае попросить, чтобы она показала ему все буквы, которые он еще не знает. И – читать, читать, читать! То, что не понятно, – спрашивать у Нади; то, что не найдет в этой книге, – тоже спрашивать. Главное, не бояться показаться дураком и балбесом, потому что он и так балбес. А вот если не станет ничего делать – то так и останется им до конца жизни. К тому же, узнавать что-то новое – это ведь так интересно!
Внезапно ему в голову пришла еще одна неожиданная мысль. А что, если знания – это и есть духи? Ведь только узнав, как добывается металл, можно его добыть; только узнав, как построить дом, можно его построить; только узнав, как стрелять из проклятого автомата, можно заставить его «плеваться огнем»!.. Вот и получается, что духи – они же знания – все-таки помогают людям. Но как же, в таком случае, они могут помешать или навредить человеку?.. Да очень просто! Только узнав, как сделать и взорвать «атомную бомбу» или что-нибудь еще посильней, можно разнести этот мир по камешку, сделать его непригодным для жизни. Страшная вещь эти знания! Ничуть не слабее духов. Но над обычными духами человек невластен, а обладать знаниями и направлять их, куда ему нужно, в принципе, может любой. Если, конечно, захочет и сумеет. А Нанас уже не сомневался, что хочет, и почти не сомневался, что сумеет. И бояться – тут Сейд конечно же прав – нужно не вещей, для тебя непонятных, а собственного невежества. Юноша даже заерзал от нетерпения, так ему захотелось начать учиться прямо сейчас.
Между тем, снегоход уже вырулил на дорогу, идущую вдоль холма, – точнее, как понимал теперь Нанас, насыпи, образовавшейся после взрыва, – окружавшую незамерзающее озеро на месте бывшего Мурманска. Нанас поразился, как же быстро они доехали. Да уж, снегоход не шел ни в какое сравнение с оленями! И частые остановки, чтобы тот отдохнул и поел ягеля, делать было не нужно. Впрочем, Надя ведь положила в волокуши три дурно пахнущие коробки – возможно, это как раз и есть что-то вроде еды для снегохода.
Дорога кончилась. Погода выдалась пасмурной, солнце не слепило глаза, а снег сыпался с неба лишь мелкими редкими крошками, так что далеко впереди хорошо стали видны развалины Колы. Нанас вдруг ахнул; вспомнив, что там их ожидает непреодолимое препятствие – трещина. Наверное, длины волокуш хватит, чтобы они могли послужить переправой через нее, но снегоход в данном случае был как раз хуже оленя – его невозможно взять на руки и перенести. Так что же теперь делать? Можно повалить несколько деревьев и сделать переправу из них…
Но чем их валить? Если резать ножом – то и на одно-единственное уйдет, пожалуй, полдня. Ехать в обход? Но не будет ли проваливаться тяжелый снегоход в рыхлом снегу? И кто знает, насколько далеко тянется эта трещина…
Пока юноша раздумывал, они как раз и подъехали к разлому. Снегоход остановился, его рычание стало тише.
– Нам туда? – налюбовавшись на расщелину, показала вперед Надя.
– Да, но ты же видишь… – начал объяснять Нанас, однако девушка его перебила.
– Держись крепче, – бросила она. – И Сейда придерживай.
Нанас не понял, что она придумала, но сделал, как было велено. Снегоход вновь зарычал громче, и Надя развернула его в обратную сторону.
«Надумала возвращаться? – подумал Нанас. – Да нет, не может быть! Наверное, решила ехать в объезд».
Однако Надя в объезд не поехала. Возвратившись на сотню шагов, она снова резко развернула снегоход, и тот, оглушительно взревев, рванул вдруг вперед с такой силой, что Нанаса вжало в спинку сиденья.
«Что ты творишь?!» – увидев, как стремительно приближается край пропасти, мысленно, поскольку голос перестал подчиняться, заорал он. Единственное, что успел сделать в последний момент перепуганный саам, – зажмуриться. Да подумал еще, причем, вовсе не с облегчением: «Ну, вот и все!..» Протяжно и тоскливо взвыл снегоход – тоже, наверное, не хотел погибать. А потом вдруг тряхнуло так, что Нанас и впрямь едва не вылетел из волокуш. Но это был явно не смертельный удар о дно пропасти – слишком уж быстро, да и падения он не почувствовал… Нанас осторожно при открыл глаза. Снегокат, как ни в чем не бывало, ехал по снежной целине дальше. Обернувшись, юноша увидел быстро удаляющуюся трещину.
Нанас был настолько ошарашен произошедшим, что какое-то время не мог соображать. А когда способность мыслить к нему наконец вернулась, подумал лишь: «Ну и девка! Перед такой самый храбрый трусом покажется…»
Как раз в этот момент Надя повернула к нему голову. Нанас тут же сделал вид, что непринужденно разглядывает окрестности, забыв, что под маской выражения его лица все равно не видать. Впрочем, девушке на это, похоже, было наплевать; убедившись, что они с Сейдом на месте, она вновь стала смотреть вперед.
Правда, вскоре Надя остановила снегоход и снова обернулась к нему:
– Куда дальше?
– Езжай как ехала, – стараясь, чтобы от пережитого не дрогнул голос, махнул Нанас рукой. – Выедешь на большую дорогу – и направо. А потом все вперед и вперед. Больше препятствий не будет. «Не должно быть», – хотел сказать он, но решил казаться более уверенным.
Когда они – очень скоро – добрались до показавшейся Нанасу родной дороги и повернули в сторону, откуда они с Сейдом совсем недавно приехали, юноша подумал вдруг, что все промежуточные цели, которые он до этого намечал, преодолены. Осталась единственная, самая главная цель – Полярные Зори. И эта дорога вела именно к ней. Никуда больше не надо было сворачивать, ничего объезжать или перепрыгивать. Даже останавливаться на ночлег, скорее всего, более не придется – представив карту и сравнив пройденную часть пути с оставшейся, Нанас прикинул, что с той невероятной скоростью, с которой неслись «самобеглые нарты», оставшееся расстояние вполне можно преодолеть еще до наступления темноты. Но и темнота была им теперь не страшна, ведь снегоход умел освещать себе путь.
Удивительно, но Сейд все еще продолжал спать. Даже когда они перепрыгивали ужасную бездонную трещину, пес не проснулся, а лишь едва помотал круглой большой головой, когда волокуши тряхнуло на другой стороне. Однако едва они добрались до выжженного в спутанных елках прохода, верный друг сел и посмотрел на хозяина.
«Здесь тоже хороший для нас уровень радиации», – «услышал» Нанас.
«Почему же твои сородичи живут там, а не здесь? – спросил он. – Или они не знают этого места?»
«Знают. Они ходили далеко, были даже в тех краях, где мы с тобой раньше жили. Но в этом вот месте хорошо не только нам, синеглазам тоже. Только здесь они почему-то крупнее, поэтому с ними труднее сражаться».
«Значит, этим тварям тоже нравится радиация? Уж не хочешь ли ты сказать, что они такие же умные, как и вы?»
«Они умные, да. Но все-таки не такие. Поэтому мы их и побеждаем. И мы надеемся, что когда-нибудь выгоним их из наших мест совсем. А может, когда-нибудь и отсюда тоже».
«Может, вы и людей когда-нибудь выгоните?» – не удержавшись, засмеялся Нанас.
«Это было бы неплохо. Может, и выгоним».
«Вот как?.. Чем же вам так не нравятся люди?»
«А что в людях хорошего? У них было все, они жили среди такой красоты, и что они сделали? Даже неразумные звери не гадят там, где живут».
Пес отвернулся, но Нанаса уже разобрало.
«Погоди! Так что же, и я, по-твоему, нехороший? И меня надо выгнать?»
«Ты и так уезжаешь, зачем тебя гнать? И ты – это ты. Ты мой друг. Ты спас меня. Готов был умереть вместе со мной… Ты ведь не такой уж балбес, чтобы не понимать».
«Прекрати называть меня балбесом! Я все понял. И насчет этого, и… вообще».
«Хорошо, если так. Ладно, не буду. Прости».
«Да нет, – смутился Нанас, – извиняться незачем. Наоборот, спасибо тебе. Но теперь…»
«Не объясняй, я понял, что ты хочешь сказать. Больше я тебя так не назову».
Дальше ехали молча. Нанас, настроившись по старой памяти на долгий путь, собрался уже было вздремнуть, но увидел, что слева от дороги лес закончился и его сменила заснеженная поверхность озера. Он глянул направо – там уже тянулся длинный ряд утонувших в снегу металлических «веж».
– Стой! – крикнул он Наде.
Снегоход сбавил ход и вскоре остановился. Он заурчал тихо, так что можно было теперь не надрывать горло.
– Я хотел у тебя спросить… – сказал Нанас, но девушка его перебила:
– Погоди, заглушу мотор. Все равно пора заправиться.
Нанас подумал, что она говорит о них, однако Надя имела в виду «самобеглые нарты». Как он и предполагал, в трех больших металлических коробках и впрямь оказалась «еда» для снегохода, точнее – «питье», которое она влила в его верхнюю толстую часть.
– Как это называется? – вспомнив, что решил учиться всему что можно, спросил Нанас.
– Это бак, – хлопнула Надя по пузатой фиолетовой выпуклости, закончив ее наполнять. – Это канистра, – тряхнула она булькнувшей коробкой. – Внутри бензин. Благодаря ему снегоход едет.
Нанас кивнул. Он был ужасно горд, что догадался правильно. Даже снегоход теперь не казался ему таким страшным.
– А ты чего стоишь? – спросила Надя, убирая на место канистру. – Иди давай.
– Куда? – опешил Нанас.
– Ну, не знаю теперь, кусты мы проехали, раньше надо было просить.
– Зачем кусты?.. – не понял он, а когда до него наконец дошло, что имеет в виду Надя, обрадовался, что его лицо скрыто маской – наверняка оно покраснело. – Да нет же, я не для этого попросил… – Однако, почувствовав, что Надя в чем-то права, добавил: – Не только для этого.
– А для чего?
Говорила Надя не то чтобы с особой охотой, но явно без неприязни. Нанас приободрился и сдернул маску.
– Ты что? Зачем? Надеть сейчас же!
– Тут уже можно, я думаю, – сказал Нанас. – Достань оберег, если он не нагреется сильно, то…
Надя поняла его сразу и уже расстегивала костюм, чтобы вынуть наружу камень. Она не стала его снимать с шеи, а просто положила на голую ладонь. Через какое-то время сказала:
– Нагрелся.
– Но ведь рука терпит?
– Терпит, но нагрелся довольно сильно. Думаю, снимать защиту пока не стоит.
– Может, хотя бы маски ненадолго? И, раз уж все равно остановились, давай тоже перекусим. Во всяком случае, Сейда точно нужно покормить.
– Ну, хорошо, – подумав, сказала Надя. – Только по-быстрому, без костра. Поедим консервы из банок. Думаю, Сейду тушенка должна понравиться.
Девушка развязала шапку, сняла ее, стянула противогаз, тряхнула короткой темной челкой и снова надела шапку. Теперь, вблизи, Нанас разглядел, что же краснело у той по центру. Это был такой же знак – пять расходящихся в сторону углов, – что видел он на больших дверях заброшенного селения, принятого им за логово великанов. Вспомнив о большеногом гиганте, он почувствовал в животе неприятный холодок. Все-таки они находились сейчас не столь уж и далеко от места их последней встречи. Чтобы отогнать тревожное воспоминание, Нанас спросил, указав на красный знак:
– Что это у тебя на шапке?
– Это? – потрогала Надя остроугольную штучку. – Это звезда. Символ российских Вооруженных Сил.
Не все в ответе Нанасу было понятно, но главное он уловил. Вооруженные силы наверняка были тем самым, что означало драться не кулаками и дубинками, а всякими смертельными штуками: подводными лодками, вертолетами, атомными бомбами…
Наверняка и та гигантская стрела была чем-то таким… Может быть, как раз атомной бомбой. Он невольно поежился.
– Чего ты? – насупилась Надя.
– Нет-нет, ничего, – поспешно ответил Нанас. – Так, зябко не много. Давай поедим!
Сейду тушенка действительно понравилась. Чувствовалось, что он бы не отказался и еще от баночки, но пес все же деликатно отошел от жующей мерзлое мясо пары. Нанасу новая еда тоже пришлась по вкусу, однако он все-таки предпочел бы, чтобы она была теплой. Впрочем, Наде он этого не сказал, лишь поблагодарил ее за угощение.
Открыли они и одну бутылку воды. Отпили примерно треть, и Нанас опять вспомнил про своего друга:
– А как же мы Сейда напоим? Мы ведь никакой посуды не взяли.
– А ведь и впрямь!.. – покачала головой Надя. – Ох, и балда же я! Счетчик забыла, о посуде и не подумала…
– Ты не балда, ты хорошая! – выпалил Нанас.
Надино лицо скривилось в подобии улыбки.
– Перестань! Небось, думаешь сейчас, какая я на самом деле хорошая.
– Сейд! – крикнул Нанас. – Скажи ей, что я сейчас о ней думаю.
Сейд неторопливо подошел и вперил взгляд в загоревшиеся явным любопытством глаза девушки. Скоро ее щеки покраснели, и Надя быстро отвернулась, буркнув:
– Ну уж!..
– Что ты ей сказал?! – зашипел на Сейда Нанас.
«Правду, – ответил пес. – Ты меня попросил, я и сказал. Дайте мне и в самом деле попить».
«Я тебе дам сейчас… попить! А ну отвечай: какую такую правду?»
«Правда – она одна. А я не умею врать, ты это знаешь. Так что…»
«Зараза ты блохастая!»
«А вот это как раз неправда. Блох у меня нет и никогда не было. Дай попить, живодер!»
«Как я тебе дам? В ладони, что ли, налью?»
«А почему нет? Сложи их лодочкой, пусть Надя нальет».
– Надя!.. – с опаской окликнул девушку Нанас. – Этот говорун просит пить. Сказал, чтобы ты мне в ладони воды налила.
Надя открыла бутылку и налила в подставленные ладони немного воды. Сейд ее быстро вылакал и побежал изучать окрестности.
– Так зачем ты попросил остановиться? – отведя в сторону взгляд, напомнила девушка.
«Эх, знать бы, что ей наболтала эта лохматина!» – с досадой подумал Нанас и, борясь с накатившим смущением, забормотал:
– Это… вот тут… в одной из этих, – махнул он рукой на «вежи», – мы ночевали, когда попали в буран. Помнишь, я рассказывал? И вот я хочу у тебя спросить… Когда я смотрел у тебя ту коробку… телик… там показывали метро, где ездили похожие штуки… поезда. Это ведь тоже поезд, да? Это метро?
Неожиданно Надя засмеялась. Не обидно, а по-настоящему весело, как прошлым вечером в подводной лодке.
– Это, конечно, поезд, но какое же это метро? Метро бывает только в больших городах, и оно под землей. Да и расстояния там не такие огромные, и поезда меньше этого. К тому же этот поезд не для людей, а для грузов. Видишь, тут даже окон нет. Эх, столько мне батя про метро рассказывал, так бы хотелось там побывать! Представляешь, там пути, по которым ездят поезда, так интересно называются, словно в сказке: красная ветка, синяя ветка, зеленая ветка…
– А это – белая ветка, – заулыбался переполненный внезапной радостью Нанас. – Ничего, что не под землей. Ничего, что поезд для грузов. Все равно пусть будет метро! Ты же мечтала его увидеть – смотри!
У Нади заблестели глаза.
– Белая ветка… – прошептала она. – Как здорово!.. Нанас, ты просто поэт!
– Да? – продолжая улыбаться, спросил Нанас. – Это то же самое, что балбес, или хуже?
Улыбка мигом слетела с Надиного лица.
– Ну вот, – сказала она. – Взял – и все испортил! Ты и правда неисправимый балбес. Надевай маску, поехали.
