Нина Золотова, Михаил Миков
Двое на крыше

– Сидят? – с ленцой в голосе спросил Михаил.

– Сидят, – эхом отозвалась Софья. – Скоты, – добавила она, чуть помедлив.

Вожак хортов протяжно зевнул и улегся поудобнее, всем видом показывая, что никуда уходить они не собираются и готовы ждать хоть до следующей Катастрофы. Из розовой пасти капнула слюна. Странно, что не зашипела на раскаленном асфальте. Беспощадное августовское солнце превратило полуразрушенный Киев в пекло. Жара, пыль и скрежет зубовный…

– Зачетные клыки у псины, – Михаил приподнялся с места и выглянул из-за бортика крыши. Вожак зевнул еще раз. Ветерок легким порывом донес до людей удушливую вонь песьей стаи.

– Ага. Хорошо смотрелись бы вот здесь, – Софья прикоснулась к связке амулетов на шее. – Как их только добыть? А от его черепа академик Сусликов пришел бы в восторг.

– Это еще кто?

– Криптозоолог один с Арсенальной, ты его вряд ли знаешь.

Она потянулась за арбалетом лениво и чуточку демонстративно. Умные зверюги тут же бросились врассыпную, как и в предыдущие несколько раз. Но далеко не убежали, затаились кто за углом дома, кто на детской площадке. Люди все время продолжали чувствовать на себе внимательные неотрывные взгляды их желтых глаз.

– Брось. Все равно болтов почти не осталось, на всех не хватит.

– Да знаю. Просто очень уж эта тварь нагло скалится, – Софья опять поискала взглядом вожака. Тот временно пропал из виду, но разведчики не сомневались, что он все еще рядом. Настойчивость и упрямство, с которыми хорты преследовали добычу, давно вошли в поговорки. Угораздило же наткнуться на такую стаю средь бела дня, в самый полдень, когда до входа в метро оставалось рукой подать… Софья покосилась на призывно распахнутый подъезд многоэтажки всего в полусотне метров от спасшей их с напарником трансформаторной будки.

– Только бы туда добраться, – Михаилу было нетрудно проследить за направлением взгляда спутницы и догадаться, о чем она думает. – А там по крышам можно пройти до самой Одесской площади. Дальше под землю – и мы уже почти дома, в Метрограде.

– Ага, так они и дали нам добраться! – фыркнула девушка. – Как думаешь, сколько еще мы здесь проторчим?

– Ровно до первого летящего мимо птера, не дольше. Мы же здесь как на тарелочке для него, готовый обед, – мужчина еще раз оглядел крышу трансформаторной будки, где они застряли. Ничего нового. Бортики по колено с трех сторон, от земли примерно три с половиной-четыре метра – хорту не допрыгнуть. Не допрыгнули бы и люди, но им помог взобраться растущий у одной из стен каштан. Корни уходили прямо под здание и в будущем грозили вовсе опрокинуть его. С раскидистых ветвей на крышу падали зеленые шипастые плоды, от ударов их кожура лопалась, открывая спрятанные внутри недозревшие орехи.

– Может, птера и не дождемся. Во-о-н там кажись веспертил обосновался, – Михаил махнул рукой в сторону огромного пролома в стене многоэтажки, на уровне восьмого-девятого этажа. – Вроде чье-то крыло в дырке мелькало.

– Да, любят они такие места, – согласилась его спутница. – Значит, шуметь, стрелять и звать на помощь случайных прохожих опасно – разбудим заразу летучую.

– Тем более какие здесь могут быть случайные прохожие? Все либо в Метрограде держатся, либо из города разбежались давно. Хотя за полгода многое могло измениться… – Михаил перебрался в тень дерева и поудобнее сел там, привалившись спиной к рюкзаку. Смахнул рукавом выступивший на бритом татуированном черепе пот. Более темпераментная Софья забралась на бортик и прошла быстрым шагом от края до края.

– Веревка есть? – задала она неожиданный вопрос.

– Нет. И мыла тоже. Ты настолько отчаялась выбраться, Третья?

– Не дождешься, – разведчица уже давно привыкла к черному юмору напарника. – Я только рюкзак хочу достать.

Упомянутый предмет она бросила во время поспешного бегства – взобраться с ним на дерево никак не получалось. Теперь рюкзак валялся в нескольких шагах от будки, на солнцепеке, среди пробившегося сквозь трещины в асфальте буйного разнотравья. Вроде недалеко, но ни рукой, ни палкой не дотянуться – непоседа Софья первым делом проверила.

– Посмотрим, чем тебе можно помочь, – Первый обшарил карманы разгрузки. – Вот, держи! – бросил обнаруженный там небольшой моток монолиня.

– Отлично! – девушка ловко подхватила его. План был прост: привязать конец лески к арбалетному болту, выстрелить в рюкзак и осторожно подтащить к себе. Но, по закону подлости, не сработало все, что только могло не сработать. С первого болта петля соскользнула прямо в полете, на второй попытке линь запутался «кошачьей колыбелью» невероятной сложности, часть пришлось отрезать и выбросить. Третий выстрел оказался самым удачным – болт вонзился и прочно застрял в брезенте. К несчастью, это привлекло внимание одного из хортов. Темно-серый зверь подозрительно зыркнул в сторону чужаков и принялся обнюхивать трофей.

– Не трогай. Сейчас ему надоест, – Михаил неслышно приблизился, встал за плечом девушки.

– Не-а, – Софья страдальчески поморщилась. – Там вяленое мясо осталось, он учует…

Полегоньку она начала сматывать линь. Когда рюкзак сдвинулся с места, хорт отскочил на шаг назад и тихо зарычал, на его морде появилось удивленно-обескураженное выражение. Рюкзак дернулся еще раз, приминая траву, и у мутанта прибавилось решимости. Или просто сработали собачьи инстинкты «убегают – хватай и держи». Клыки лязгнули, намертво вцепляясь в добычу.

– Пошел вон! – девушка рванула линь сильнее. Катушки не было, натянутая струна врезалась в руку даже сквозь перчатку. Псина в ответ уперлась в землю всеми четырьмя лапами и ответила глухим ворчанием из-за стиснутых зубов. Рывок в одну сторону, в другую… На землю брызнули лепестки желтого цветка, раздавленного лапами всмятку. Шов разошелся с жалобным треском, содержимое рюкзака высыпалось на асфальт.

– Ох ты у меня сейчас получишь! – злобно прошипела Третья. Руки привычным жестом взвели тетиву арбалета, стрела заняла место на ложе, приклад уперся в плечо. – Давай же, повернись, тварь.

Словно понимая, пес начал пятиться, волоча в зубах остатки растерзанного рюкзака и подставляя под выстрелы защищенную хитиновыми пластинами грудь и плечи, а не уязвимые бока.

– Брось, это бесполезно. Не попадешь.

– Сгинь! – огрызнулась Софья.

– Как знаешь, – Михаил отвернулся. Формально он возглавлял разведгруппу – номер первый, профессионал, каких в Метрограде можно было пересчитать по пальцам одной руки. Но пройденные огонь, вода, мутанты, радиация и еще миллион опасностей за последние месяцы настолько сблизили разведчиков, что всякая иерархия между ними почти стерлась. Конечно, рявкни он сейчас хорошенько, да приправь еще приказ сочным ругательством, Софья безоговорочно послушалась бы его. Но вот толку от этого… Пускай лучше постреляет, хоть отвлечется.

Послышался сухой щелчок арбалета и затем жалобный собачий визг. «Попала», – с некоторой гордостью отметил про себя Михаил.

Подаренный одесскими оружейниками легкий арбалет не приглянулся ни Первому, ни Второму – Гриму, оставшемуся в Одессе залечивать раны, – они отнеслись к нему, как к игрушке, предпочли уже привычные самопалы. Зато для женской руки он оказался как раз впору, Софья не расставалась с ним в дороге, а каждая свободная минута уходила на тренировки. Тогда же с ее легкой руки оружие получило имя – Травма. В основном из-за синяков, оставленных им самой владелице.

Позже арбалет очень выручил разведчиков на обратном пути в Киев, когда в стычке с Кричащими Ангелами под Белой Церковью у самопала после очередного выстрела разорвало ствол. Приблизиться к крикунам больше, чем на пару десятков метров, означало нарваться на мощнейший акустический удар. И если человек отделывался только потерей сознания и кровотечением из ушей, говорили, что ему невероятно повезло. К несчастью Ангелов, Травма прицельно била вдвое дальше.

– Что? Предлагаешь использовать тебя, как приманку? Чтобы я удирала, пока они тебя будут жрать? – Софья задала вопрос, пытаясь скрыть волнение под напускным цинизмом. – Не дождешься. Хотя бы жетончик бросим, кому быть собачьим кормом.

– Жетончик бросим! – передразнил девушку командир. – Сладу с тобой нет, не даешь побыть рыцарем в сияющем, – осмотрел себя, – сияющем ОЗК.

– И не дам, – согласно кивнула та. – Потому что это самый идиотский план, который я только слышала. Надо придумать что-то другое, не настолько самоубийственное. В конце концов, – она покосилась на собак внизу, – не могут же они сидеть здесь вечно… Вспомни девиз Метрограда: «Выжить должны все».

– Идиотский план? – мужчина с деланным недовольством фыркнул. – Так предложи получше. Можешь заспорить их до смерти, например.

– Я предложу. Вот еще только немножечко подумаю – и предложу, – Третья неизвестно какой по счету раз посмотрела вниз, втайне надеясь, что хортов там не окажется. Увы, звери никуда не делись. Свирепые и беспощадные, они терпеливо ждали, пока их жертвы сами прыгнут вниз, измученные голодом и жаждой.

– Не знаю пока. Но все равно то, что предлагаешь ты – это невозможно.

– Невозможно? Ха! Невозможно было захватить населенный бандитами Метроград, но у Ольшанского и пятерки его людей получилось. Невозможно было горстку неподготовленных гражданских и мародеров превратить в главную силу в Киеве – но опять получилось. Десяток лет назад невозможно было дойти от одной станции метро до другой – а теперь мы с тобой доказали, что можно и пол-Украины пешком протопать. По сравнению с этим убежать от какой-то жалкой своры – тьфу, даже говорить не о чем…

– Мы просто дождемся, когда они проголодаются и побегут искать добычу посговорчивей, – упрямо повторила Софья. – И не нужно никаких жертв.

– Ну-ну, – Первый ухмыльнулся. – Ты упустила из виду одно обстоятельство…

Он жестом приказал ей замолчать, в наступившей вечерней тишине откуда-то из-под будки послышалось многоголосое тоненькое поскуливание. На лице Софьи отобразилась непередаваемая гамма эмоций по мере того, как она осознавала, что означает этот скулеж.

– У них тут щенки, – тихо сказал Михаил, – это значит…

– Что хрен они куда отсюда денутся! – девушка прыжком вскочила с места и нервно прошлась из угла в угол. Восемь с половиной шагов, уже успела пересчитать, пока сидели здесь. Для девятого чуть-чуть места не хватает. Рубероид мерзко захрустел под ногами.

– Но на твой дурацкий план я все равно не соглашусь, даже и не думай. Так, отвлечь их не получится, – начала она размышлять вслух, не забывая все же понизить голос до шепота. – Вон, даже на своего подранка внимания не обращают и жрать его не собираются, – кивнула на корчащуюся в пыли подстреленную псину. – Может, ночью удастся пробраться, когда они заснут?

– Я бы на это не рассчитывал, сон у них чуткий. К тому же вряд ли заснут все… Да и видят они в темноте получше нашего, – теперь пришел черед Михаила сомневаться.

– Все равно спросонья будут, может, не поймут, что и как, дадут нам немножко форы. А от двух-трех сумеем отбиться, – она готова была уцепиться за любую соломинку, лишь бы не дать командиру воплотить самоубийственную идею. В том, что хорты его настигнут, Софья не сомневалась. Конечно, твари бегали не слишком быстро, медленнее обычных псов – броня из хитиновых пластин мешала, висела лишним грузом, сковывала движения, – но все же намного быстрее человека.

– Убедила. Попробуем.

Первый лег на спину, подложив руки под голову, глубоко вдохнул напоенный ароматами летний воздух. Разведчики давно не носили респираторов, среди подземных жителей метко прозванных «намордниками» – фильтры к ним закончились еще на середине пути. Ученые Метрограда считали, что поверхность достаточно очистилась, радиоактивная пыль осела и жить здесь вполне можно. Только вот права на опустевший верхний город теперь предъявляли совсем другие хозяева. Людям же отныне принадлежал низ, подземка.

Метроград. Новый оплот цивилизации в Киеве. Огромный подземный торговый центр за два десятка лет превратили в настоящую крепость, обвалили лишние и укрепили оставленные входы. Через станцию Площадь Льва Толстого он сообщался с Киевским метрополитеном и теперь стал неофициальной его столицей.

Первое время после Катастрофы, когда город остался без воды, еды и электричества, люди старались выжить поодиночке, запершись в домах и мародерствуя. Или сбиваясь в банды, чьи нравы часто по жестокости превосходили звериные. Мир словно рехнулся, каждый отныне был сам за себя. Киевляне позабыли то, чему учила их полуторатысячелетняя история древнего города – чтобы выжить, нужно держаться вместе. Одиночки всегда гибли. Пока не пришел генерал Ольшанский.

Услышав вести о том, что Метроград больше не бандитское логово, что он снова занят военными, к нему потянулись те самые спрятавшиеся по домам одиночки. Подземный город обещал хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне. Сперва небольшая, армия росла с каждым часом.

Порядки в Метрограде установились драконовские, по крайней мере, так казалось вчерашним мародерам, привыкшим заботиться только о себе. Каждодневный тяжелый труд, всеобщая воинская повинность. Но зато каждый знал, что в беде его не бросят, что за ним теперь стоит сила и что завтра для него обязательно настанет. Эта надежда помогла выжить в первую, самую суровую послевоенную зиму и не оставляла киевлян в последующие двадцать лет под землей. Пережитые кровь, боль и лишения спаяли их намертво, в единое братство.

А теперь генерал решил вывести их наверх. И разослал тройки лучших своих разведчиков в самые крупные города Украины, чтобы разузнать, где еще уцелели люди.

Пока заняться было нечем, Софья развернула дневник. Листами разрезанной пополам и заново сшитой тетради тут же начал играть жаркий ветер. А ведь еще вчера Третьей казалось, что последняя глава уже дописана. Путешествие длиной в тысячу километров уместилось на восьми с небольшим десятках страниц. Все было здесь: встреча с пастухами гидр близ Василькова, недельное блуждание по Софиевской чаще из-за происков местного чокнутого отшельника-телепата, чудесное спасение от ядовитого тумана Кривого Озера. Охота на белого веспертила, чью шкуру жрец степняков собирался принести в жертву духам вместе с головами дюжины соплеменников. Междоусобная резня в племени степняков, в результате которой верховная власть досталась убежденному атеисту. Бескрайние степи – пристанище множества фантастических тварей. Суровое Черное море, населенное совсем уж хтоническими чудищами. Новая Одесса, отчаянно борющаяся за жизнь и побеждающая.

Пустой осталась лишь последняя страница. Как выяснилось, неспроста.

Смеркалось. В небе над крышами полыхнули и погасли отблески заката, затем начало заливать чернильной синевой, украшенной отборными жемчужинами августовских звезд. Из-за крайнего дома выкатился растущий месяц, по земле протянулись длинные сизые тени. Чарующая ночь.

Софья вздрогнула от прикосновения к плечу. Оказалось, она уже успела задремать. Ночной холодок сразу же приятно взбодрил, в измученном теле появились новые силы.

– Пора, – шепнул командир. – Только ни звука.

Осмотр двора с крыши принес им мало пользы. При тусклом лунном свете разведчики сумели разглядеть лишь пару-тройку псов, хотя стая насчитывала больше полутора десятков. Где спрятались и чем заняты остальные – оставалось только гадать.

Ржавая металлическая дверь трансформаторной будки, казалось, намертво вросла в землю. Грязь, нанесенная за годы, прочно зацементировала ее нижний край, не сдвинешь.

Софья осторожно нащупала верхний край створки ногой, встала понадежнее. Первый этап пройден. Теперь спуститься, найти следующую опору – дверную ручку, а там до земли уже недалеко. Прыгать вниз прямо с крыши двое не решились, шумное приземление могло разбудить хортов. После недолгого обсуждения от идеи слезть по каштану тоже отказались – пришлось бы лишний раз огибать будку.

Тупая металлическая кромка больно впилась в живот, когда девушка навалилась на нее, пытаясь нащупать ручку. В свою очередь Михаил перекинул ногу через край крыши. Дверь шевельнулась с негромким лязгом, в ответ из темного проема послышался разъяренный собачий рык.

Софья почувствовала, как на сапоге смыкаются клыки. Зверю не удалось прокусить дубленую кожу, но он повис на щиколотке всем немаленьким весом, и девушка грохнулась на асфальт. Мелкие камешки больно впечатались в бедро. К ней метнулась косматая тень, девушка только и успела подставить локоть, защищая уязвимое горло. Псина, не раздумывая, вцепилась, руку пронзила острая боль.

В узком лунном луче сверкнуло лезвие и с неприятным чавканьем вошло между бронепластин, клыки разжались.

– Давай наверх, быстро, я подсажу! – Михаил выдернул нож, рывком поднял Третью с земли, лицо девушки исказилось гримасой боли. Покалеченная рука онемела и еле слушалась, но все же Софья за считанные мгновения взобралась обратно на крышу – помог выброс адреналина. Пару мгновений спустя к ней присоединился и ее спутник, и как раз вовремя – несколько взбешенных псов едва не достали его. Хорты остервенело бросались на стены, яростный лай наполнил окрестности, издали отозвалась на него заунывным воем невидимая в ночи бестия.

– Сонь, ты как?

– Жить буду, – прошипела та сквозь стиснутые от боли зубы. – Ч-черт! Сверху!

Огромная тень в небе на миг заставила померкнуть щербатый месяц. Наступившая тишина неприятно оглушила разведчиков – все живое окрест разом смолкло в страхе перед летучим хищником.

– Веспертил! Прячемся!

Вот только сделать это на плоской крыше было совсем непросто. Двоих снова выручил каштан, они юркнули под нависающие ветви с громадными резными листьями и затаились там. Старались не шевелиться, даже дышать пореже.

Со времени степной охоты Михаил и Софья знали, что у веспертила тончайший слух, но зрение слабовато. Движение заметит, а вот замершего человека может и пропустить, принять за дерево или иную деталь ландшафта. Так считали степняки. Этим способом уже не первый год кочевники спасались от быстрокрылых летунов. Лежа по нескольку часов на пожухлой траве, завернувшись в кошму, чтобы тело потеряло очертания человеческого. Испытание не для слабонервных, некоторые не выдерживали, вскакивали, бежали не разбирая дороги. Тут-то их и настигали когти мутантов.

– Домой хочу, – жалобно произнесла Софья. Замерзшие разведчики выползли из-под ветвей, едва забрезжил рассвет. Девушка слегка размяла затекшие мышцы, стараясь не тревожить прокушенный локоть, присела на еще блестящий от утренней росы бортик. – Как же я хочу домой… Так хочется наших увидеть. А генерала Ольшанского я прямо расцеловать уже готова. Они, наверное, нас тоже заждались. Как думаешь, «Северный» там без нас построили?

– Построили, построили, – Первый сел рядом, приобнял напарницу за плечи. – Уже и дома поблизости обжили наверняка. Представляешь, придем – а весь народ наверх переселился, лучшие квартиры занял, нам не осталось ничего, – он слабо улыбнулся, подбадривая девушку. Как ни странно, простые слова подействовали на нее, она подняла голову и улыбнулась в ответ.

Мысли о доме. Пожалуй, то единственное, что поддерживало двоих в самые опасные моменты отчаянного путешествия, не давало сложить руки, даже когда казалось, что надежды уже нет. Киевляне ждали разведчиков с вестями, не могли не ждать. И поэтому вернуться надо было любой ценой.

– Знаешь, я подумала над твоим вчерашним планом… Мы его немного изменим. Отвлекать этих тварей буду я, а спасаться побежишь ты, – Софья повернулась и внимательно посмотрела на мужчину. – У тебя больше шансов выбраться, а мне от них все равно не удрать. Возьмешь с собой мой дневник, передашь Ольшанскому вместо отчета.

– Нет, и это окончательный ответ. У меня получится увести стаю подальше, а ты быстрая и ловкая, так что если кто и должен выполнять самоубийственный маневр, так это я, – Первый погладил девушку по волосам, – и не спорь. Решаться надо скорее, иначе не то что убежать, с крыши сползти не сможем, – он выразительно потряс пустой фляжкой. Последние глотки воды они выпили еще вчера вечером.

– Нет… – она взглянула умоляюще. – Я не смогу жить с этим на душе…

– Пойми, глупенькая, нельзя иначе, один должен дойти, даже если второй не сдюжит. Я дам тебе такую возможность. Да и потом, я погибать не собираюсь. Добегу во-о-н туда на детскую площадку, заскочу на «грибок», посвечу им филеем, а ты уже юрк, как мышка – и в подъезде.

– На словах это так легко получается. Может, давай все-таки я, а? Ну не могу я на это согласиться, не могу, понимаешь?

– Нет, не понимаю! – в голосе ощутимо звякнула сталь. – Это уже не предложение, это приказ. Я смогу увести за собой всю стаю, а за тобой парочка кинется, и все, пойми ты это. Не стоит недооценивать хортов, прекрасно знаешь, как они охотятся, какие могут хитроумные засады устраивать. Тебе не справиться. Потому иду я. Точка.

– Когда пойдем? – переспросила с обреченностью в голосе. Спорить больше не было смысла.

– Тянуть нельзя, и так засиделись. Сейчас давай еще раз в деталях обсудим – и вперед. Я прыгаю и даю стрекача, шумлю, привлекаю внимание. Как только стая отойдет на удобное расстояние – прыгай и беги, не оборачивайся и не думай обо мне. Твоя задача – добраться во что бы то ни стало.

– Готова? – еще раз переспросил Михаил. Софья молча кивнула, прикусила губу, нащупала локтем скрытый курткой дневник. Наверное, стоило сказать что-то подходящее к случаю. Попрощаться? Пожелать удачи? Заверить, что все будет хорошо? Только вот кого этим обманешь… Двое слишком хорошо понимали друг друга и без всяких слов.

Бок о бок встали они на бортике крыши над бездной. Бездной в три с половиной метра глубиной. Михаил почувствовал легкую руку напарницы на плече, накрыл ее кисть широкой ладонью.

Завидев желанную, но пока недосягаемую добычу, псы оживились. Стая начала понемногу стекаться из темных закоулков и подворотен, где днем пряталась от палящего солнца. В их глазах не читалось ни вражды, ни ненависти, лишь настороженное любопытство. Как можно ненавидеть собственную еду? Но вот поиграть с ней в догонялки – это может быть весело. Легкая, почти невесомая тучка на несколько мгновений закрыла солнце. Вот сейчас. Сейчас все решится. Момент истины.

Непонятный сдавленный звук вырвался из горла Софьи, ее пальцы намертво сжались на плече напарника, свет померк перед глазами, а опора словно ушла из-под ног.

– Рехнулась?! – послышался грубый окрик, женщину резко дернули обратно. Воротник больно впился ей в шею, когда Михаил рванул за него, спасая от падения в самую гущу кровожадной стаи. Она грохнулась обратно на крышу. Обманутые псы где-то там внизу зашлись оглушительным надрывным лаем.

– Тройка, мать твою! – заорал Михаил. – Я прыгаю к ним, а не ты! Дура… – внезапно он резко прервался. Третья не вставала, она билась в беззвучной и оттого еще более жуткой истерике. Русые волосы разметались, пальцы бессильно скребли по остаткам рубероида, кое-где уже оставляя темные кровавые следы. И без того дурацкий, ненадежный, самоубийственный план был провален окончательно. Какой смысл одному жертвовать собой почем зря, если второй все равно не может бежать?

Мужчина поймал запястья Софьи и сжал их, словно тисками. Навалился сверху всем весом, не давая пошевелиться, и отпустил лишь тогда, когда разведчица наконец-то затихла. Она уставилась в небо поверх его плеча и что-то слабо, неслышно шепнула пересохшими губами.

– Что? – он наклонился поближе.

– Веспертил. Разбудили…

Михаил перекатился на спину и посмотрел туда же, куда и Софья. Огромная угольно-черная тварь кружила в небе прямо над ними, постепенно снижаясь. На миг командиру показалось, что он оглох – не верилось, что зверюга такого размера может столь неслышно передвигаться. Ни хлопанья крыльев, ни единого шороха – беззвучная и неумолимая смерть. Даже хорты притихли, почуяв опасного врага.

Пытаясь разглядеть, кто же нарушил воплями его дневной покой, веспертил сделал широкий круг над двором. При ярком солнечном свете зрение подводило его, но все же он заметил мельтешащие внизу фигурки. Он не был голоден, но нарушителей спокойствия следовало наказать. Да еще они в такой опасной близости от гнезда. Монстр заложил резкий вираж и кинулся вниз.

Софье показалось, что она успела рассмотреть даже рисунок на кожистых крыльях, даже тонкие подрагивающие вибриссы на туповатом рыле – так низко пронесся над будкой веспертил. Листья на каштане зашуршали от поднятого им ветра.

– Дай болт, скорее! – крикнула она срывающимся голосом и подползла к лежащей в паре шагов от нее Травме, пока промахнувшаяся тварь заходила на второй круг. Проклятая стрелка дрожала в руках, никак не желая занять предназначенное ей место на ложе. Укушенную руку пронзила боль, пальцы еле слушались, на повязке выступила свежая кровь.

– Быстрее! – поторопил Михаил.

– Если скажешь: «Не промахнись», я пальну в тебя! – всхлипнула Софья. Недавняя истерика еще давала о себе знать. А монстр уже несся прямо на них. Разведчица встала на колено, щелкнула спущенная тетива, и болт ушел куда-то в синеву. Летун приближался. Но вот он словно провалился в яму раз, другой, левое крыло отчаянно заколотило по воздуху, правое же, простреленное в суставе, беспомощно повисло. Рана была не смертельной и даже не слишком опасной, но вот продолжать полет тварь уже не могла. Мутант опасно накренился и рухнул вниз, прямо на остатки детской площадки. Несколько торчащих арматурин пропороли крылья насквозь, воткнулись глубоко в плоть. Тучи песка и пыли взметнулись ввысь, когда веспертил забился, пытаясь снова взлететь.

Михаил только и заметил мелькнувший обрубок хвоста да задние лапы – так быстро вожак хортов ринулся к новой добыче. Вся свора, рыча и взлаивая, кинулась вслед за ним.

– Прыгаем, это наш шанс! – он дернул напарницу за руку.

Приземление с такой высоты на разбитый асфальт оказалось жестким, сразу заныли мышцы и кости. Но двое не остановились ни на миг и со всех ног рванули к заветному подъезду. Оглушительно лязгнула тяжелая дверь, Первый тут же заблокировал ее обломком наличника, очень кстати попавшимся под руку. Разведчики позволили себе немного передохнуть.

– Мы живы, – Софья надсадно дышала. – Что дальше?

– На крышу.

В подъезде воняло сыростью, плесенью и почему-то свежевскопанной землей. Дверь на лестницу пришлось искать на ощупь в кромешной тьме – окон здесь не было. Но вот наконец одна из стен скрипнула и подалась под руками, девушка шагнула вперед и сразу же запнулась о первую ступеньку.

Здесь тоже стоял полумрак, но все же тонкие лучики света пробивались сквозь забитые досками окна и давали возможность видеть хотя бы на расстоянии вытянутой руки. Один за другим оставались за спиной лестничные марши. Спасение близилось, оставалось пройти совсем немножко. Хотя, два дня назад, на подходе к Киеву, им тоже так казалось.

Жаберник устроил отличную засаду на предпоследнем этаже. Буро-зеленая склизкая бестия свесилась с потолка, уцепившись за него лишь присосками на мощных задних лапах, кривые острые когти пронзили плечо Михаила и потащили его вверх. Мужчина закричал от жестокой боли.

Уже в воздухе он исхитрился вытащить нож и принялся что было сил кромсать мутанту конечность. Из порезов хлынула желтоватая кровь, на полу моментально образовалась лужа, но монстр все так же цепко держал жертву. Все ближе и ближе оказывалась его голова, до отвращения похожая на человеческую. Но у людей не бывает мохнатого, шевелящего щупальцами провала на месте носа, а во рту не три ряда мелких, загнутых внутрь клыков.

Михаил абсолютно потерялся: где верх, где низ, как высоко он сам? В голове осталась единственная мысль – всадить нож в эту паскудную харю по самую рукоять. Последнее желание. А там будь что будет.

Рядом глухо чавкнуло. Это Софья наконец сумела перезарядить арбалет, и болт наполовину вошел в то, что можно было бы назвать шеей жаберника. Тварь мерзко завизжала, когда сквозь переносицу прямо ей в мозги вонзился нож.

Первый тяжело рухнул на бетонный пол, благо, лететь было невысоко. Клинок так и остался в голове дохлого монстра, сил его вытащить уже не было.

– Живой? – Софья бросилась к нему. Защитный костюм пропитывался кровью. Несколько минут ушло на то, чтобы найти в рюкзаке чистую тряпку и кое-как перевязать рану.

– Идти сможешь? – спросила она с тревогой в голосе.

– Смогу, – не то что слова, каждый вдох давался Михаилу с трудом. Но все же он упрямо мотнул головой, мол, нет, Костлявая, еще не пришло твое время и твердо повторил: – Смогу.

Рюкзак пришлось оставить здесь же, сил его тащить не было. А вот бросить Травму, теперь бесполезную, потому что на жаберника ушел последний болт, Софья не решилась. Так и пошла: в правой руке арбалет, на левом плече повис напарник. Колени дрожали. Первый шаг дался особенно трудно, Третьей казалось, что она сейчас рухнет, и тогда уж они точно останутся здесь навсегда. Но потом она смогла шагнуть еще раз и еще, на одной лишь злости и силе духа подняться на одну ступеньку за другой, и вот уже лестничный марш остался позади.

– Осторожнее! – прохрипел Михаил при виде буроватой слизи на ступенях. – Еще один где-то здесь.

Второго жаберника они застали врасплох на чердаке. Тварь висела на стене и строила гнездо из пузырьков воздуха, которые она обволакивала слюной и клеила один к другому. Заметив людей, монстр ощерился, жуткие когти скрежетнули по остаткам штукатурки. Жаберник приготовился нападать. Софья взглянула сперва на разряженный арбалет, после на мутанта, в упор.

– Посмотри на нас, мразь! – шепнула обессиленная девушка, а Михаил криво усмехнулся. – Мы прошли тысячу километров по отравленной и выжженной земле. Мы сражались с десятками твоих собратьев. Мы пережили голод и осаду морян в Новой Одессе. А только что прикончили летучую смерть одной-единственной стрелой. Ты правда все еще хочешь попробовать? Серьезно?

Неизвестно, что подействовало: действительно ли до жаберника дошел смысл простых слов, или же тварь испугалась Травмы в руке разведчицы. Он как-то съежился и с хлюпаньем отполз в дальний темный угол, давая людям возможность пройти. Еще пять шагов, четыре, три… Последняя хлипкая дверь распахнулась и радостные солнечные лучи залили полутемный чердак.

– Знаете что, – сказал в одном неформальном разговоре генерал Ольшанский много-много дней спустя, когда история невероятного путешествия стала достоянием всего Метрограда. – Знаете, что я думаю?

Двое замерли в почтительном молчании, не смея перебивать живую легенду. Генерал откашлялся и продолжил:

– Этот летучий ублюдок-веспертил был вашей наградой. Проявлением высшей справедливости, – он выдержал паузу, на лице Софьи появилось выражение любопытства и недоверия, Михаил был куда сдержаннее. – Да, и не надо смотреть на меня так, девочка. Тебя, Первый, наградили за то, что готовился пожертвовать собой ради нее. А тебя, – кивнул Третьей, – за то, что жертву не приняла…

– Как думаешь, это он всерьез? – обеспокоенно спросила Софья, едва они вышли из кабинета. – Что-то в философию ударился, я от него раньше такого не слышала. Стареет, наверное…

– Не знаю. Не верю я ни в какую справедливость, Тройка, – подумав, ответил ей напарник. – Знаю только, что иногда нужно верить, просто и безоговорочно верить в лучшее и цепляться за эту веру зубами и когтями. И тогда это лучшее обязательно произойдет.

Девушка с улыбкой кивнула ему и отправилась в оружейную – ей предстояло очередное дежурство в только что отстроенном «Северном».