ГЛАВА 10
ПЕРВЫЙ ШАГ

Признаться, Данил не ожидал, что Санька так легко согласится опять выйти на поверхность. Хотя и прошло уже больше полугода, но тот порой нет-нет, да и вспоминал летние приключения… Думал — упрашивать потребуется хорошо если дня два, а как бы и не больше. С кем попало идти не хотелось — кого ж еще брать в напарники, как не друга, которого знаешь с детства и в котором уверен, как в самом себе? Однако, поди ж ты, едва заикнулся — и нате вам, у Сашки аж глаза заблестели. На единственный вопрос — а нам разрешат? — Данил только усмехнулся: а кто запретит-то? Вот только ОЗК у полковника выпросить — и можно отправляться.

Полковник разрешил взять защитку без разговоров. Только уточнил, посмеиваясь:

— Треть всего, что притащите — если притащите, — в общую казну. Справедливо?

Данил согласился, даже не раздумывая. Конечно, справедливо. ОЗК они, считай, для личных целей берут, как бы в аренду, а аренда подразумевает оплату. И треть — это вполне нормальная цена, адекватная. К тому же, кроме комбинезонов, полковник велел выдать соответствующее времени года обмундирование — на поверхности стояла самая натуральная зима с трескучими морозами под тридцать.

Единственный, кто противился, — дед. Как же единственного внука-то одного отпустить? Там же, на поверхности, вона какие чудовища шастают! Схарчат и не поморщатся. А то, что внуку скоро уже пятнадцать стукнет, ростом он выше деда на голову, тяжелее килограмм на двадцать и боеспособнее на двести процентов, — это, конечно, в расчет не бралось. Дед даже третьим хотел пойти, но полковник не отпустил. Во-первых, техобслуживание аккумуляторной, а во-вторых, Родионыч прекрасно понимал, что дед Миха, как бы он ни хорохорился, будет ребятам на поверхности обузой, а не помощником. Так что пришлось деду ограничиться черчением для внука подробного плана центра города с указаниями, куда стоит сунуться в первую очередь.

Вышли утром, как только посветлело. В полном обмундировании: теплые армейские кальсоны, сверху камуфляж, бушлаты, носки шерстяные, берцы с мехом, перчатки — и ОЗК поверх всего. Одевал их лично полковник — обморозятся еще, не дай бог, зиму-то они только на экране плазмы и видели. Пацаны сначала протестовали — чего кутаться-то — однако, когда вышли на поверхность, примолкли, ощущая, как стремительно холодеет резина противогаза, прилипшая к лицу.

— Ну что, убедились? — Родионыч, вышедший проводить ребят, отвесил каждому легкий подзатыльник. — То-то! Слушаться надо старших!

Ребята пристыженно молчали.

— Ладно, — смилостивился полковник. — Вы б хоть сказали, в какую сторону идти собираетесь и когда обратно ждать? Где вас искать-то, если, не дай бог, случится что?

— К центру поближе, — ответил Данил. — Может, магазины какие сохранились. Поглядим, нароем чего… Вернуться к вечеру постараемся, ночевать на улице, наверное, не стоит.

— Учтите — зимой темнеет рано, в четыре уже сумерки. По темноте идти — заблудитесь. Так что подгадайте к трем-четырем возвратиться. Ну — ни пуха!

— К черту!

Полковник развернулся и, вскарабкавшись по заваленной снегом лестнице, исчез в дверях вокзала. Ребята, проводив его взглядом, помахали караулу на крыше и тронулись в путь.

На самом деле, план компании немного отличался от озвученного. Центр планировалось посетить во вторую очередь, а в первую — надеялись пробраться в воинскую часть, находившуюся, если верить дедовым наброскам, неподалеку. Пройти только через рощицу, на краю которой они летом рубили сосенки для ветряков, выйти на опушку и свернуть направо. А там уж и рукой подать, всего-то пару кварталов вверх по улице. В части, как говорил дед, находились склады, в которых можно было неплохо поживиться. Заполучить в руки новенькие, в смазке еще, «калаши» и горы патронов — разве уже одно это не служило мощным стимулом к выходу на поверхность? А то ведь оружия у них всего ничего: ружье да ПМ. Маловато. Была еще одна часть — дед говорил, что находится она за городом на Сазань-горе, но туда если и идти, то не зимой. А вот поближе к лету экспедицию собрать — самое милое дело! И сходить туда стоило — по словам деда Михи, он, всю жизнь проживший в родном городе и знавший его весь наизусть, даже и приблизительно не представлял, что же находится в этой части. Секретность в ее отношении соблюдалась наивысшая, и никто из служивших там даже ни полсловом не обмолвился, чем же занимается ее личный состав.

Первое, в чем убедились пацаны, пройдя буквально метров сто, — оказывается, рассказы взрослых о зиме не такие уж и выдумки. Нет, ну кто бы мог подумать, что невесомые, медленно кружащиеся в воздухе снежинки, падая на землю, способны скапливаться в такие непроходимые сугробы, что просто диву даешься! После двухсот метров, пройденных по снегу, глубина которого порой достигала пояса, ребят пробил первый, легонький еще, поток. Остановились на элеваторной площади, учащенно дыша и настороженно оглядываясь по сторонам. Данил кивнул на памятный домик из красного кирпича:

— Помнишь?

— Забудешь такое… — Сашка от избытка иронии аж хрюкнул в противогаз. — А пистолет-то мы тогда так и не подобрали…

— Да и черт с ним, — отмахнулся Данил. — До того разве было… Идем, что ли?

Пошли дальше.

— Нет, надо этот вопрос как-то решать, — еще через сто метров прохрипел Сашка. — Мы такими темпами упадем к обеду!

— Лыжи, — отозвался одним словом Данил.

— А пользоваться умеешь?

— Научимся. Дед говорил, что нетрудно.

— А где взять?

— Где-то в центре, а районе рынка, есть магазин «Охотник». Там в любом случае есть, туда надо идти.

— Тогда, может, сразу туда двинем?

Данил упрямо сжал челюсти.

— Нет. Сначала в часть. Стволы покруче раздобудем — тогда нам вообще бояться некого. А то крадемся, озираемся…

Однако с войсковой частью ребят ждал крупный облом. Продравшись через заросшую подлеском рощицу, в которой снегу все-таки было поменьше, чем на открытых местах, и поднявшись вверх по улице, указанной на плане, они, пройдя перекресток и не доходя до забора части метров пятьдесят, уперлись в такой барьер из локалок, что соваться сквозь него было бы самоубийством. Дозиметр застрекотал, как бешеный, в окошке замелькали трехзначные, ближе к тысяче, цифры, и ребята поспешно сдали назад. В течение часа они терпеливо пытались найти проход, штурмуя барьер в добром десятке мест, но обнаружить чистую тропку внутрь так и не удалось. Единственное подающее надежды место — это ворота, у которых дозиметр показывал «всего-то» пять сотен рентген, но в памяти Данила еще свежа была месячная отсидка в лазарете с полугодовым запретом вылазок на поверхность, и рисковать они не стали. Так, ни с чем, и отправились к центру города.

— Единственный плюс зимы — мутантов мало, — разглагольствовал пыхтящий сзади Сашка. — Сколько уже идем, а еще не встретили ни одного. Даже следов нет!

— Это потому, что ночью снег шел, вот и замело. А ты покаркай, покаркай, — одернул товарища Данил. — Не успеешь оглянуться, как изо всех щелей полезут…

Сашка прикусил язык: в их положении стая мутантов — верная смерть. Не хотелось бы нарваться.

— Да и холодно к тому же. Термометр у тамбура минус двадцать с гаком показал. Какой выродок в такую холодину наружу полезет?

— Жрать захочет — полезет, — проворчал Санька.

Данил вдруг приостановился, глядя вдоль улицы.

— Ну вот… Говорил — накаркаешь! Впереди сволочь какая-то шарится… между домами… Видишь?

Сашка выдернул бинокль из подсумка, пристроил к противогазным стеклам.

— Собаки вроде…

— Много?

— Раз, два, три… с десяток.

Данил присел, снимая с плеча ружье и клацая предохранителем. Следом за ним, не прекращая наблюдения, на снег уселся Сашка.

— Че-то они как-то быстро по снегу бегут, — озабоченно пробормотал он. — Как по твердой земле. И не проваливаются… А! У них там тропки свои!

— Ну и че, обходить? Или отбиваться будем?

— Погодь… Они вроде не к нам… — Сашка повертел колесико, выставляя резкость. — Точно, заворачивают… О! Видал? Под дом нырнули!

— По соседней улице обойдем, — принял решение Данил. — Мимо дома будем проходить — а ну как выскочат? Таким арсеналом не отобьемся.

Сашка промолчал. В обход — так в обход. В их паре как-то так повелось, что решения в основном принимал Данил. Оно и правильно, в общем-то, он как-никак постарше на два года. Да и мать Саньку, еще малого совсем, частенько на старшего товарища оставляла и слушаться велела. Вот он и привык.

Дали крюк. Целый квартал пришлось обойти, но из соображений безопасности чего только не сделаешь. Зато, в конце концов, миновав опасный участок, ребята вышли на широкую дорогу, по которой идти оказалось гораздо удобней, — снег здесь не залеживался, его сдувало легким ветерком, обнажая твердую мерзлую землю.

Данил постоял, озабоченно цокая языком, но все же двинулся вперед.

— Не так чего? — насторожился Сашка.

— Земля твердая, следов не видно, — пояснил Данил. — Вдруг перед нами кто прошел и в засаду сел? Ствол наготове держи. Мало ли…

Сашка с готовностью вытащил «макара» из кобуры. Оглядываясь по сторонам, снял с предохранителя, дослал патрон.

— О, смотри, таблички с названиями улиц даже сохранились…

— Да, у деда тут помечено. Это улица Красная, сейчас с горы спускаться начнем, — на ходу сверяясь с планом, сказал Данил. — С правой стороны будет пустырь с бассейном, за пустырем улица широкая, Гагарина. В обратку по ней вернемся — она от бассейна напрямую до самого вокзала тянется.

Сашка удивился:

— Это мы чего же — кругами бродим? Я-то думал, мы от Убежища уже черт-те куда упилили, а мы — вот они, рядом…

— Треугольниками. Сначала, по гипотенузе, — до части, потом, по одному из катетов, — сюда. А теперь еще один катет, от бассейна прямиком до вокзала.

— А до центра долго еще?

— С горы спуститься — и будем там.

— А найдем магазин-то? — запоздало спохватился товарищ.

Данил кивнул — на плане местоположение «Охотника» и еще нескольких полезных, по мнению деда, магазинов было указано точно.

По мере спуска сугробов вокруг постепенно прибавлялось, и к центральному городскому перекрестку напарники подошли вновь по пояс в снегу. Огляделись, прижимаясь к углу дома, — никого, только поземка вдоль домов, да безмолвная тишина вымершего города на уши давит.

— Где магазин-то? — Сашке не терпелось.

— Сейчас через аллею сначала… Ну-ка поглянь, не разберу, чего тут дед накулёмал… — Данил ткнул пальцем в бумагу.

Сашка нагнулся, всматриваясь.

— Аллея па… пан… паняти… А! Памяти! А это что за мордочки нарисованы?

— Это он бюсты так обозначил, — усмехнулся Данил и ткнул рукой в улицу, отходящую вправо от перекрестка. — Нам туда. Улица Ленина.

Наверное, в каждом маленьком городке есть такая улица. Обязательно в центре, обязательно со сквериком, уставленным скамейками, с центральной площадью, гостиницей и кинотеатром. И — с Аллеей Памяти и Вечным огнем. Она начиналась метрах в пятидесяти, сразу за пушкой, с гордо поднятым стволом стоящей на низеньком каменном постаменте. Вдоль всей аллеи в один ряд — бронзовые, позеленевшие без ухода, бюсты героев Великой Отечественной войны. Аллея тянулась слева от центральной улицы города и упиралась в мемориал, поставленный в честь погибших в ту войну жителей города. Посреди мемориала на небольшом возвышении сиротливо ютилась пятиконечная звезда с отверстием, в разные стороны от которого расходились лучи — давным-давно погасший Вечный огонь. Напротив памятника, на другой стороне улицы, — кинотеатр со стандартным для советского времени названием «Октябрь». Рядом — площадь перед домом правительства со статуей Ленина, а сразу за мемориалом, по этой стороне, — двухэтажное серое здание с табличкой «Дом пионеров», спортшкола и ряд магазинов на первом этаже старинного кирпичного особняка, среди которых и находился нужный ребятам «Охотник».

Но попасть в нужный магазин удалось не сразу — на дверях висел здоровенный амбарный замок, сломать или сбить который с наскока не удалось. Причем, было видно, что они не первые, кто пытался пролезть внутрь, — на замке, на двери и на косяке рядом явственно виднелись застарелые следы ударов: вмятины, выбоины, сколы… Маленькое окошко справа поблескивало расколотым стеклом, но решетку с арматурой в палец толщиной, преграждающую путь внутрь, неизвестным мародерам выломать не удалось, хотя следы ударов виднелись и на ней.

Пока Данил, забравшись по пояс в оконный проем, осматривал решетку, Сашка с ружьем в руках стоял рядом, оглядывая окрестности на предмет незваных гостей. Зима нравилась ему все больше и больше: тихо, пустынно, спокойно… сонно… Будто нет и не было никакого Начала, не шпарит радиационный фон и не бродят вокруг мутанты, норовя заглотить зазевавшегося сталкера. Дует легкий ветерок, крутя поземку и заметая следы мелкой крысиной живности у стен домов. Птичка, вон, в небе парит… Птичка? Сашка вперился в кружащую в вышине черную точку. На таком расстоянии она, вроде бы, не должна быть такой крупной… или должна?

— Дан… Глянь-ка наверх… — послышался неуверенный голос напарника.

Данил оторвался от решетки, выбрался из оконного проема, глянул в небо.

— Саня, будешь отвлекать — мы до вечера провозимся. А нам еще в военторг лезть…

— Да погоди ты! — Сашка был явно чем-то обеспокоен. — Ты глянь… Расстояние-то какое?

— До птицы?

— Ну!

— Да разве определишь? Высоко. Очень высо… — до Данила тоже вдруг дошло, и он, озадаченно крякнув, умолк.

С минуту друзья молча созерцали висящую в небе черную точку.

— Какого же она размера, если ее с такого расстояния видно?.. — растерянно пробормотал Данил. — Метров пять в размахе?

— А не помнишь, Натальпетровна говорила, водятся в нашей местности орлы или нет?

— Степные орлы — да, но они маленькие, даже метра нет. А тут уже не орел — кондор какой-то… королевский. Таких у нас точно не водилось. До Начала, по крайней мере. Да и потом — какой кондор в такую холодину на крыло поднимется?

Точка в небе внезапно закружилась активнее, пошла по кругу, начала постепенно увеличиваться в размерах.

— Снижается, — зачарованно глядя вверх, пробормотал Сашка. — Чего это она? Ого! Смотри, огромная какая…

— Ага… Больше пяти метров — точно. А хрен знает, что ей приспичило. Может, увидела кого? Охотится?

Друзья внезапно переглянулись — в головы обоим пришла одна и та же мысль: уж не на нас ли?

— Слышь, Дан… Давай-ка сваливать отсюда… В кинотеатр зайдем — там не доберется.

— Давай за мной! — Данил выхватил у напарника ружье и, переваливаясь по сугробам, дернул к заваленному снегом кинотеатру. Сашка бросился за ним. Сверху тут же послышался пронзительный вопль, подтвердивший, что их догадка была верна.

Поднимая тучи снежной пыли, ребята рвались к «Октябрю». Казалось бы — рукой подать, только через улицу перейти, однако проклятые сугробы мешали, тянули за ноги, замедляли движение. Ноги проваливались по колено, увязали, да еще и чулки от ОЗК болтались, норовя слететь, не давая быстро вытянуть ногу и сделать следующий шаг.

На середине улицы бегущих к убежищу сталкеров накрыла огромная тень.

Взвился поднятый гигантскими крыльями снег, мгновенно забивая стекла противогазов, ветром сбило с ног. Данил упал, увязая в сугробе, переворачиваясь и выставляя ствол оружия вверх. Сашка рыбкой плюхнулся рядом, загребая руками пополз куда-то в сторону. Птица, растопырив крылья, тормозила после пикирования — неестественно огромная, черная от самого кончика клюва до хвоста. Вытянутые лапы с полуметровыми саблями когтей тянулись к жертве… Сбоку что-то заорал Сашка, раздался выстрел из пистолета — Данил не обратил внимания. Не до того было — судорожно сжимая руками торчащее вверх ружье, он целился в блюдцеподобный птичий глаз, пытаясь выловить тот единственный, последний шанс, который у него еще оставался… И в тот момент, когда голова повернулась и глаз уставился на него, Данил вдавил сразу оба курка. Звук дуплета рванул уши, отдачей плечо вбило в снег, но это все были мелочи по сравнению со зрелищем взорвавшегося кровавыми брызгами от двойного заряда картечи птичьего глаза. Пернатый мутант оглушительно заорал, вильнул, теряя равновесие, дернул крыльями и неуклюже рухнул рядом с Данилом, вдавливая его в снег развернувшимся крылом. Забился, клекоча, пытаясь встать на ноги, — ударом крыла парня швырнуло в сторону. Короткий полет кувырком — и он приземлился рядом с товарищем, буквально впухнув боком в пушистую перину снега. Забарахтался, пытаясь подняться в осыпающемся, не дающем твердой опоры сугробе, и почувствовал вдруг, как Сашка хватает его под руку. Рывок — откуда только силы взялись? — и он на ногах. Напарник уже мчался к кинотеатру, оставляя за собой проторенную в снегу колею. Данил, подхватив торчащее из сугроба ружье, кинулся следом. Сзади послышался обиженный крик и мощный удар клювом, пробивший снег и глухо врезавшийся в мерзлую землю. Данил на бегу обернулся — птица уже встала на ноги, но их не преследовала. Стояла, повернув голову, глядя единственным оставшимся глазом в его сторону, словно навсегда пытаясь запомнить того, кто ее искалечил…

Через широкие двустворчатые двери в вестибюль кинотеатра напарники влетели одновременно. Нырнули за колонну, чуть не столкнувшись головами, падая на пол и загнанно дыша.

— Ни… них… хрена се… — смог, наконец, выговорить Сашка. — Ну и пти… птички тут…

— Птица Ро… Рох, — пытаясь восстановить дыхание, ответил Данил.

— Кто?

— Рох… Уф-ф-ф… Помнишь, Ирина Анатольевна сказку про Синдбада-морехода читала? Там еще птица гигантская была…

— Точно. Помнится, ей еще рыбку кидали, чтоб она матросов не уносила.

— Жаль, что у нас с собой рыбы нет. Небольшой такой рыбки, килограммов на сорок. — Данил выглянул — перед кинотеатром было пусто, только на снегу виднелись широкие, с ладонь, кровавые проплешины. — На меньшее она бы не согласилась…

— Улетела?

— Да вроде…

Сашка поднялся, крадучись подошел к распахнутым настежь стеклянным дверям, ведущим на улицу, глянул в небо.

— Все, умотала. Вон пыхтит, далеко уже. Ну что, продолжим?

— Конечно, — Данил поднялся, подошел к напарнику, выглянул — черная точка опять парила в темном, низком, свинцового цвета небе, постепенно удаляясь все дальше и дальше. — Только инструмент нужен. В следующий раз будем умнее, из дома захватим.

— По металлу?

— Да, ножовку. Решетка в окне в кирпич вделана, только пилить и остается. Да и замок тоже только ею можно взять.

— Может быть, по округе пошарим? Наверняка где-нибудь найдем.

— А больше ничего не остается. Начнем отсюда — здесь шансов больше. Есть ведь у них где-нибудь слесарка…

Сашка пожал плечами: здесь — так здесь.

— Тогда я в подсобках посмотрю, а ты — в помещении киномеханика, — перезаряжая ружье, сказал Данил. — В нее из кинозала вход должен быть. И смотри, если что — кричи.

Напарники разошлись.

Данил, держа ствол наготове, двинулся прямиком к двери с надписью «Служебный вход», виднеющейся в глубине холла. Подошел, дернул — дверь, пронзительно скрипя проржавевшими насквозь петлями, туго подалась до половины и застопорилась. Заглянул — за дверью тянулся длинный темный коридор, оканчивающийся зарешеченным пыльным окном, заваленным снаружи снегом по самую форточку. Он снял с пояса фонарь, пожужжал динамкой, нажал на кнопку — и коридор озарил яркий голубой луч. Вошел, подсвечивая по сторонам и читая таблички на дверях по обе стороны коридора. «Касса», «Администрация» — это нам не нужно… «Реквизит» — тоже… Внезапно на поясе резко застрекотало. Данил тормознул, глянул на светящееся табло дозиметра — пятьдесят рентген. Ой, нехорошо… Ну да ладно, мы быстренько. Под учащающиеся щелчки, свидетельствующие о повышающемся с каждым шагом излучении, зашагал дальше. Ага, вот и «Мастерская». Дернул — заперто, но дверь болтается. Отошел на шаг и со всего маху врезал ногой по хлипенькой двери в районе замка. Замок все-таки выдержал, но дверь рухнула в комнату вместе с косяком, подняв тучу пыли. С удвоенной силой заверещал дозиметр. Парень глянул — сто сорок рентген, уже совсем не шутки! Отошел назад по коридору, туда, где дозиметр опять выдал умеренные десять. Поджидая, пока пыль осядет, кинул в рот таблетку «бэхи» — и рванул на штурм.

Обиталище слесаря оказалось пыльным, заваленным полуистлевшим тряпьем, досками и фанерой помещением. Какие-то транспаранты в углу, на стенах — пустые рамки без портретов, волосатое чучело в углу… Подгоняемый треском дозиметра, Данил метнулся к верстаку в углу у окна, разгреб сваленный кучей инструмент. В слесарке было сухо, пыльно, и это давало некоторую надежду на то, что ножовка будет в приемлемом состоянии. Копался он минуты три, буквально физически ощущая, как частицы гамма-излучения проходят через него, атакуя кровяные клетки, внутренние органы, костный мозг… Наконец отыскал. Пила была в норме: слегка тронута пятнами ржавчины, но в работоспособном состоянии. Пойдет. Подхватив со стены два запасных полотна, он вывалился в коридор — теперь нужно было разыскать товарища.

Однако искать его не пришлось — Данил увидел друга, едва вышел в вестибюль. Сашка стоял столбом в трехстворчатых дверях, ведущих в кинозал, и тихонько покачивался. Руки по швам, голова опущена так низко, что фильтр противогаза в грудь упирается, рядом на земле валяется пистолет. Данил присел, осторожно, стараясь не шуметь, стащил с плеча ружье, щелкнул предохранителем, переводя в боевое положение. Мозг лихорадочно заработал, ища объяснение. «Что еще за напасть? Может, мутант какой, похлеще миксера? Санька явно не в себе, стоит как в ступоре. Гипноз? Вполне возможно… Блин, только этого не хватало!»

Осторожно ступая по замусоренному полу вестибюля, он двинулся в обход по кругу, стараясь заглянуть мимо напарника в дверь кинозала. Не получилось — была открыта только одна створка, и Сашка стоял к ней вплотную. Да еще и ростом он выше, через плечо хрен заглянешь. Виднелся только потолок, по которому время от времени прокатывались какие-то оранжево-красные сполохи. Создавалось впечатление, что где-то в кинозале горит костер, отбрасывая на потолок отсветы своего огня. «Сашка в кинозал зайти не успел, — анализировал Данил. — Даже через порог не переступил — стоит в дверях, как кол проглотил. Значит — сразу попался. Сам вроде цел, повреждений, крови нет. Получается и впрямь гипноз какой-то…» Данил в детстве, благодаря немаленькой библиотеке Убежища, читал достаточно фантастики, чтоб принимать за рабочие гипотезы любые, даже самые нереальные варианты. Вот и сейчас мозг работал на полную, пытаясь понять и оценить, как вести себя в этой новой, не знакомой еще ситуации, свести риск к минимуму.

Внезапно Сашка пошевелился. Дернулся как-то нелепо, будто пытаясь выдраться из сковавшего его ступора, — и сделал маленький шажок вперед.

Тело среагировало само — Данил рванулся к товарищу. Подскочил в три прыжка, подпрыгнул, повис на спине, обхватывая левой рукой шею, и потянул локтевым сгибом под подбородок. Напарник, не оказывая никакого сопротивления, мягко завалился назад. Стараясь не смотреть в глубину кинозала, хотя глаза отчаянно косили, Данил волоком оттащил его метра на три, выпрямился, вскинул ружье, целясь в проем двери и ожидая появления гипнотизера. Секунда, другая… десять… полминуты — Данил стоял, готовый при малейшем намеке на опасность спустить оба курка. Сашка зашевелился, слабо застонал. Данил, не сводя глаз с двери, помог ему подняться и отвел, поддерживая, поближе к дверям на улицу. Напарник сел у колонны, съежился, как эмбрион, ухватился обеими руками за голову. Из-под противогаза раздался протяжный стон.

— Ты как, Сань? — Данил присел рядом на одно колено, все еще контролируя дверь в кинозал, покосился на товарища. — Лучше?

Сашка что-то нечленораздельно промычал, замотал головой.

— Что там?

— Там… люди там… — слабо пробормотал Сашка. — Смотрят…

Данил аж поперхнулся.

— Что-о-о?!

Сашка еще раз встряхнул головой, посмотрел, наконец, на напарника. Взгляд за стеклами противогаза был мутным, глаза разъезжались, никак не могли поймать фокусировку.

— Кино, что ж еще… Да не знаю я… как в тумане все… Полон зал людей, и все на экран глядят… Я сам как зашел — охренел… А на экран посмотрел — и все, не помню ничего больше… О-о-о!.. Твою мать, башка-то как трещит!..

— Реально — люди? Или выродки?

— Люди, точно. И одеты все, как до Начала еще. А с краю, в первом ряду, — девочка с куклой сидит. И платье такое… пушистое… всё в оборках. Выродки с куклами не играют и в платьица не наряжаются.

— А на экране что?

— Да не помню я! Говорю: только глянул — и как по башке молотком!

— Идти можешь? — Данил поднялся.

— Наверное…

— Тогда сваливаем. Что-то меня от такого соседства жуть пробирает.

— А эта… птица Рох?

— Лучше птица, чем такие соседи… ножовку я нашел, будем «Охотник» ломать. Люди-то твои по наши души не вылезут?

Сашка, кряхтя, поднялся.

— Не знаю. Сам не хочешь спросить?

Данил опасливо покосился на дверь кинозала.

— Да знаешь — как-то не тянет…

С ножовкой дело пошло гораздо легче — за двадцать минут Данил отпилил все шестнадцать прутьев, торчащих из стены. Сунул руку с дозиметром внутрь, замерил излучение. Видимо, благодаря тому, что магазин все это время стоял невскрытый, в него не нанесло радиационной пыли и фон внутри был приемлемым даже для ОЗК — всего три рентгена. Данил, глянув на окошко дозиметра, удовлетворенно крякнул, и напарники один за другим влезли внутрь.

Магазинчик был небольшим — торговый зал квадратов двадцать, не больше, и тесное складское помещение, но, обшарив его сверху донизу, напарники нашли немало интересного. Пять тридцать четвертых ТОЗов двенадцатого калибра и два ящика с патронами для них, ножи, патронташи, несколько теплых комбинезонов, десять пар берцев разного размера, валенки, множество самых разнообразных рюкзаков из камуфляжки, бинокли, три четырехместных палатки и пять пар широких охотничьих лыж. И — гильзы, порох, пыжи, прокладки, дробь, капсюли — все, что необходимо для зарядки патронов. А еще, на складе, в самом дальнем углу, Сашка нашел ворох белых маскировочных комбинезонов для зимы, а Данил — резиновую лодку с помповым насосом в комплекте. Остальной хлам типа кучи удочек, блесен, снастей и другой рыбацкой ерунды, фонарей, компасов, охотничьих спичек и прочие мелочи они даже считать и осматривать не стали — нафига оно надо?

Ребята сияли. Первый выход — и столько добра, а вернее — хабара, как говорилось в книгах про сталкеров. И все это теперь принадлежало им!

Мародерили часа полтора, вытаскивая все, что было намечено для оприходывания, к задней двери магазина и сваливая на пол. Устав, присели у кучи хабара отдышаться. Сашка глянул на часы — полвторого.

— Давай-ка собираться, Дан. Через пару часов темнеть начнет. Ну его, нахрен, по темноте идти. Вылезет еще кто… Жаль, в военторговский магазин не попадем…

Данил засмеялся:

— Какой, нахрен, военторговский! Нам и этого вряд-вряд дотащить!

Сашка оглядел кучу добра. Протянул:

— Нда-а-а… И впрямь — как потащим-то? Или оставим половину?

— Нет, оставлять нельзя. Это у нас самый первый раз такой удачный только потому, что до нас еще никого здесь не бывало. А хабар притащим — думаешь, народ по городу шариться не хлынет? Да те же Тандемы… Или Ариец с компашкой — стопудово набегут. Сейчас никто не знает, что в городе магазины целые еще остались, это их и останавливает. А нас увидят — все поголовно полезут…

— Все не полезут, — рассудительно заметил напарник. — Их не только это останавливает, а и то еще, что ОЗК мало, всего десять штук. А демроны полковник для таких целей не даст.

Данил почесал макушку, прикрытую резиной.

— Нда… Как-то я об этом не подумал…

— Скорее всего, Сергей Петрович по справедливости постарается поступать. Ты ж его знаешь. Сделает что-то типа графика выходов на поверхность и — в очередь. И потом, много народа все равно не сможет ходить. Для охраны ветряков тоже костюмы нужны.

— Точно… — Данил задумался — в голову вползали нехорошие мысли. — Тогда еще хуже получается. Смотри сам: в охране у нас сейчас три человека, им на смену еще трое выходят — вот уже шесть ОЗК. Остается четыре свободных. Представляешь, какая очередь на эти четыре комбинезона выстроится и сколько времени надо ждать, пока она пройдет?

Сашка крякнул, сообразив.

— И че делать? Еще полгода ждать?

— Да вот хрен! — Данил показал в сторону вокзала фигулину. — Дураки мы с тобой. В «Охотник» полезли, а надо бы и впрямь сначала в военторг. Там наверняка и ОЗК есть, и противогазы! Личный комбинезон, собственный противогаз с запасным фильтром, оружие — кто нам тогда чего против скажет? Когда хотим — уходим, когда хотим — приходим! Понял?

— Бли-и-ин… — растерялся Сашка. — Хорошая мысль всегда после приходит… И че теперь делать?

— А то. Время еще есть, а даже если б и не было — без своих ОЗК нам возвращаться нельзя, иначе конец нашему сталкерству, будем в хвосте очереди плестись. Рано или поздно кто-нибудь догадается военторг обшарить — и все, накрылась наша самостоятельность. Вычистят все до нитки!

— Все равно ведь в Убежище принесут… А треть — в общую казну…

— Ну и что? Много там ОЗК, думаешь? Ну, пять, ну — десять! Даже и с ними пока до нас очередь по второму разу дойдет — почистят город основательно, все сливки снимут! Да и от Родионыча зависеть — тебе охота? А ну как в следующий раз не получится так легко выпросить?

Сашка задумался.

— А если задержимся? — сделал он последнюю попытку отговорить товарища, чисто для галочки. — Темно ведь будет…

— Ничего, дойдем. А хочешь — здесь переночуем. Топорики, вон, на складе есть, веток нарубим, костер разведем. Пожрать — потерпим.

— В туалет…

— За полминуты не будет ничего. «Бэху» съешь — и нормально!

Сашка, наконец, решился — как в воду прыгнул.

— Давай. Здесь пока все оставим?

— Да, только сложим. Лодку сейчас накачаем — в обратку в ней повезем. Пукалку свою засунь подальше, а ружье возьми. И рюкзак побольше. И маскхалат тоже натяни, полезная штука.

Все приготовления заняли минут двадцать. Солнце стояло еще довольно высоко, когда напарники вылезли обратно через окошко магазина и, бросив на снег две пары лыж и палок, начали неумело их примерять. Заняло это еще минут пятнадцать, но наконец, после нескольких падений, Данил, опираясь на одну палку и держа в другой ружье, довольно уверенно утвердился на обновке.

Сашка все еще колупался. Просунул ноги в ременные петли, встал. Поднял ногу, сделал шаг — упал. Одна палка упала вместе с ним, другая секунду постояла в снегу, потом медленно, задумчиво кренясь, завалилась на поднимающегося хозяина, ударив его по затылку.

Данил усмехнулся:

— Сань, ты если одной лыжей сзади на другую наступаешь — с места не сойдешь, так и будешь валиться!

Сашка поднялся, чертыхаясь.

— Блин, как ими пользоваться вообще?!

— Лыжи старайся параллельно держать, тогда все нормально будет. И резко ногой не отталкивайся, а то лыжина назад поедет. Старайся немного вбок толкаться. Не икрами, а бедрами работай.

Сашка, последовав рекомендациям товарища, наконец-то сделал несколько неуклюжих шагов, оставляя за собой две широких полосы.

— Ну что, готов?

— Да так… Более-менее, — без энтузиазма отозвался товарищ. — А далеко идти?

Данил вынул дедов план, сверился.

— Недалеко. Сейчас назад, по Ленина, до перекрестка. Потом еще квартал прямо — и там, возле здания полиции, будет торговый центр. Вот где-то в нем, на первом этаже.

Сашка вдруг застыл, глядя на Данила. Сквозь стекла противогаза видны были его вылупленные глаза.

— А в полиции-то — стволы… — пробормотал он.

Данил так же, хлопая глазами, уставился на напарника.

— Хрена се, остолопы мы с тобой!.. Набрали барахла — а самое основное оставляем!

— Да ты погоди, дойти сначала надо. Может, там как в части — не подберешься…

— Блин, не каркай, Сань! Хоть бы пролезть удалось! Там в оружейке наверняка «калашей» куча! И патроны! А может быть, и гранаты есть! Пошли быстрей!

Подгоняемые надеждой раздобыть настоящее, серьезное вооружение, друзья ускоренным маршем двинулись в путь. Хотя, говорить «ускоренным» было большим преувеличением — с непривычки то один, то второй, растопырив палки и размахивая руками в попытке поймать равновесие, валились в снег. В такие моменты напарник тормозил, оглядывая окрестности, а особенно — сереющее постепенно небо, и ждал, пока товарищ поднимется и двинется дальше. Путь от магазина до перекрестка занял с полчаса, хотя днем этот же путь они прошли вдвое быстрее.

— Ну что, так и будем тащиться? — пыхтел, отдуваясь, Сашка. — Да мы если ляжем и поползем — и то быстрее доберемся! Темнеет уже…

— Тише, Саня, тише, — успокаивал напарника Данил. — Ты на лыжи сегодня первый раз встал! Хочешь сразу в рекордсмены?

Сашка ворчал больше для порядка — сам понимал, что, когда приноровится, передвигаться на лыжах ему станет гораздо удобнее и быстрее, чем по колено, а то и по пояс в снегу.

Миновали перекресток, двинулись по середине улицы дальше. Слева возвышалось высоченное здание в старом стиле. Данил глянул на план — школа. Присвистнул уважительно:

— Прикинь, Санек, вот это школы раньше были! Не то, что наши два отсека!

Сашка не отвечал — весь ушел в движение. Рука втыкает палку, опираемся, передвигаем ногу, подтягиваемся, выбрасываем другую руку с палкой, опираемся, передвигаем ногу — и все заново, по кругу… Получалось все лучше и лучше.

— Слышь, Дан, я вроде поднавострился… Далеко еще?

— Почти пришли. Вон, по правой стороне, видишь? Площадь небольшая, как раз перед торговым центром. А рядом с ним — здание поли…

Данил вдруг чертыхнулся и стал забирать с центра улицы вправо, стараясь прижаться к стене ближайшего дома. Сашка, хоть и не видел опасности, опять путаясь в лыжах, торопливо припустил за ним.

Встали у стены, буквально прилипнув к ней всем телом. Данил осторожно отклонился, глянул вдоль улицы.

— Что там? — прошептал Сашка.

— Не попасть нам сегодня в полицию. И даже, может, в военторг не получится…

— Почему?

— А ты на здание посмотри.

— На какое? — Сашка безуспешно обшаривал взглядом стоящие впереди дома.

— Да вон на крышу участка глянь!

Сашка пригляделся.

— Это что за тварюга там сидит?

— Ты у меня, что ли, спросил? — хмыкнул Данил.

Напарник промолчал. Достал бинокль, принялся внимательно разглядывать крышу, находящуюся метрах в двухстах по ходу движения.

— Да она не одна там… Вон, рядом, еще четыре сидят. Их отсюда тяжело различить, за трубой прячутся. Чего делать будем?

Данил молчал, размышляя. Сашка, что-то бормоча себе под нос, продолжал рассматривать новую опасность.

— Может — ну их, ОЗК эти? Уж больно тварюги страшные, Дан… на летучих мышей похожи.

Данил вытащил свой бинокль, глянул. Нда… и впрямь жутковатые. Летучие мыши и есть. Размером примерно с шестилетнего ребенка, на теле — мех. Морда — ужас, в страшном сне не приснится. Уши громадные, заостренные, торчат как локаторы, еще и ходят в разные стороны, вслушиваются. Крылья перепончатые, широченные — на его глазах одно из кошмарных созданий чуть привстало, развернув и вновь свернув свои кожистые полотна. Потопталось, устраиваясь поудобнее.

— Ну что, Дан? — теребил старшего товарища Сашка. — Давай уже, или вперед — или назад!

— Да погоди ты!

«Легко сказать — вперед или назад! — Данил продолжал лихорадочно размышлять. — Так… Нас двое всего, но ружья теперь у обоих. Это, конечно плюс, и плюс большой. Да еще у Сашки „макар“. С другой стороны — там эта хрень не одна сидит, а целых пять. И кто его знает, сколько еще рядом прячется. Даже если правильно отработаем — весь боезапас на этих пятерых уйдет, а остальных можем и не успеть завалить. Но, опять же — ОЗК нам реально нужны! Блин, знать бы еще, что в магазине они есть… А то рискнем — и впустую…»

— Как думаешь, прокрасться получится?

Сашка пожал плечами:

— На лыжах — сомневаюсь. А вот если снять, да по снегу ползком… Мы же в белом все. Да к тому же стемнело…

— Хорошо, давай пробовать, — принял решение Данил. — Тогда так. В полицию соваться не будем, только в торговый центр. Лыжи здесь оставляем, никуда не денутся. Ползи за мной, след в след, два патрона держи наготове, чтоб лишние секунды не тратить. Если атакуют — издалека не стреляй, подпусти поближе, а лучше всего, как я долбану — так и ты начинай.

— Блин, а мы ружье-то не опробовали! — спохватился Сашка. — Его же пристрелять сначала надо!

— Вот и опробуешь… Раньше надо было думать.

Данил вытащил ноги из ремней, сделал шаг в сторону и по пояс провалился в снег. Присел, вертясь и стараясь закопаться поглубже, держа ружейный ствол над сугробом. Сашка проделал те же манипуляции. На их счастье, снег был мягкий, не слежавшийся, сыпучий, как крупа, легко раздавался под грузом в стороны. Через несколько секунд на белой поверхности торчали только две головы и ружейные стволы.

— Ну что, двинули?

Напарник кивнул. Данил развернулся, намереваясь начать движение к торговому центру, — и застыл. Над улицей, заполняя ее всю могучим звуком, заиграл орган. Звук переливался, то поднимаясь до верхней, то опускаясь до самой нижней октавы, заполнил всю улицу, поражая своей дьявольской красотой. Стены домов работали, как гигантский резонатор, усиливая звучание и придавая и без того жутковатой органной музыке дополнительную таинственность и загробность. Данил завертел головой, пытаясь понять, откуда идет звук, Сашка тоже обалдело оглядывался. Наконец оба взгляда уперлись в здание милиции.

— Оттуда?

— Похоже… — Сашка вытащил бинокль, пристроил к стеклам. — Ядрён-батон… Ты прикинь, Дан, — это они поют! Летучие мыши!

Данил выхватил у напарника бинокль, глянул — и правда! Мутанты широко открывали и закрывали рты, моделируя звуки то одной, то другой тональности. Сходство с игрой органа было полнейшее, даже то чувство неуюта, дискомфорта и легкой тревоги, которое всегда испытывал Данил, слушая игру органа в часовне у отца Кирилла, в этом пении тоже присутствовало в полной мере.

— Одни сюрпризы… — пробормотал он.

— Нет, а красиво, согласись? — восхищенно пробормотал Сашка. — Как поют-то…

Данил сплюнул.

— Сань, ты ж в курсе, что на меня орган жуть наводит…

— Ты просто к инфразвуку сильнее восприимчив, чем обычные люди, — внимательно глядя вперед, ответил напарник. — А мне нравится. Поближе только надо подобраться…

Данил оглянулся на товарища — Сашкино лицо застыло в немом восхищении, глаза расширены, и даже, кажется, уши шевелятся в попытке не упустить ни единой ноты из звучащей над улицей мелодии.

— Э-э, дружок! Ты чего? Куда собрался-то? — видя, как товарищ, уминая снег, нерешительно двинулся к сиренам, встревоженно спросил Данил.

Санька молчал, лицо его застыло словно в трансе, руки безвольно повисли по швам. Шаг, другой… Третьего шага Данил сделать ему не дал — так же, как и давеча в кинотеатре, захватил сзади под подбородок, мягко повалил в сугроб, отвесил пару оплеух, макнул лицом в снег… Сашка встряхнулся, помотал головой и ошалело уставился на товарища широко раскрытыми глазами.

— Ну что ты как дитя малое?.. — усмехнулся Данил, видя, что все вроде бы в норме. — Ня-няку показали, поманили — и ты уже бежать готов. Что в кинотеатре, что здесь… глаз да глаз за тобой нужен!

— Не поверишь, Дань… все понимаю, знаю, что нельзя идти, — и все равно тянет! — пробормотал испуганно Сашка. — Стоит только вслушаться — и готов, контроль теряешь мгновенно. Все видишь, все понимаешь — а все равно как крыса за дудочкой…

— Так не вслушивайся! Аптечка-то есть у тебя, ваты в уши напихай.

— Да не, все, отпустило уже, — прислушиваясь к зловещей музыке, ответил товарищ. — Теперь не поддамся.

— Уверен?

Сашка кивнул.

— Ладно, двинули тогда, пока поют. Сирены, блин!..

Напарники, двигаясь вдоль стены дома, поползли вперед. На углу Данил приостановился, вслушиваясь. Тональность пения немного изменилась. Теперь в нем присутствовало больше низких нот. Именно они и вызывали то чувство неуюта, которое он так не любил. «С чего бы это? — продолжая загребать локтями и коленями снежное месиво, насторожился Данил. — Словно угрожают…»

Двигаясь ползком по шею в снегу, друзья постепенно приближались ко входу в торговый центр. Данил раз оглянулся — Сашка извивался следом, беспокойно оглядываясь на гигантских нетопырей. Те вроде бы сидели пока спокойно, все так же открывали и закрывали пасти, выдавливая из себя звуки органной музыки. Данилу даже интересно стало: ну ладно, пели бы каждый сам по себе, так они же целый квартет образовали! Как они в лад-то попадают? Загадка…

Ребята преодолели полдороги, до входа в торговый центр оставалось метров тридцать — и тут музыка вдруг смолкла, как оборвали. Данил вжался в снег, сзади в ноги толкнулся Санька, тоже притих. «Чего это они? Неужели в сумерках так хорошо видят? У летучих мышей, вроде, зрение никакое…» Данил осторожно повернул голову — мутанты беспокойно разворачивали крылья, встряхивая ими, словно готовясь взлететь.

Напарники замерли, стараясь втиснуться, впечататься в снежный покров, сделаться как можно менее заметными… существа сразу же успокоились, вновь затянув свою жутковатую песню. Переждав с полминуты, Данил осторожно двинулся дальше. Толкнулся локтями раз, другой — и мутанты, внезапно сорвавшись с карниза, ломаными зигзагообразными движениями взмыли вверх.

— Они не видят! — заорал сзади Сашка. — Они слышат!

Данил вскочил, утопая по пояс в снегу. Сашка тоже встал во весь рост, развернулся, двинулся было назад по проложенной ими колее, но Данил, испытывая сильнейшее чувство дежа вю, ухватив его за шиворот, дернул на себя.

— К торговому центру давай, он ближе!

Так же как и днем, взметая вокруг себя вихри снега, напарники бросились под крышу торгового центра. В небе раздался многоголосый вибрирующий вопль. Данил на бегу глянул через плечо — мутанты, делая круг над площадью, заходили в атаку.

Со стороны здания полиции послышался еще один вопль, и из круглого чердачного окошка один за другим полезли крылатые мутанты. Некоторые сразу взмывали ввысь, беспокойно крича, другие же сначала садились на карниз и принимались озираться по сторонам, беспокойно вертя ушастыми головами.

Грохнуло, над головой раздался пронзительный визг картечи — Сашка, задрав ствол в небо, палил в мутантов. Промах! Черт! Данил остановился, вскидывая ружье и пытаясь поймать на мушку тварюг, мечущихся по ломаной траектории, — да куда там! Их будто обучали «качать маятник» — твари атаковали, мотаясь из стороны в сторону, не давая поймать себя на выстрел. Сзади грохнуло снова — на этот раз Сашке повезло, сноп картечи задел крыло одной из сирен. Мутант закувыркался, молотя по воздуху разодранной перепонкой, рухнул неподалеку, забился, вопя и взметая тучи снежной пыли. Остальные четверо вильнули, расходясь в стороны. Данил дернул стволом, на мгновение поймал в прицел черное вертлявое тело, спустил курок. Ружье толкнуло в плечо, заряд ушел вверх… попал! Картечь аж подбросила мутанта, вгрызаясь в пушистое тело, разнося в клочья черный лоснящийся мех. Не дожидаясь, когда сирена упадет вниз, Данил развернулся и бросился ко входу в торговый центр. «Один патрон! Один патрон! — билось в голове. Сашка уже стоял на крыльце, пытаясь открыть заметенную до середины стеклянную дверь. — Интеллигент хренов!..»

— Да разбей ты ее! — во всю мочь легких заорал Данил, понимая, что из-под противогаза на таком расстоянии его вопль не разобрать.

Но напарник, видимо, и сам понял, что миндальничать некогда, — поднял ружье и саданул прикладом по стеклу. Стекло лопнуло, мелкой осколочной кашей Сашку осыпало с ног до головы. «Ну все, конец! Изрезало всего! — обмер Данил, продолжая, высоко задирая ноги, рваться вперед. — До дома не дотащу!..» Однако напарник довольно бодро сыпанул вперед, в темный холл торгового центра. Влетел, остановился, развернулся… и заорал:

— Сзади!

Данил, достигший в этот момент крыльца, крутнулся вокруг себя, вскидывая ружье. Глаз успел уловить очертания четырех крылатых фигур, зигзагами пикирующих сверху, — и он, не целясь, второпях, дернул спуск. Промахнуться с такого расстояния было невозможно. Картечь врезалась в ближайшего мутанта, отбрасывая его назад. Еще один, падающий следом, вновь отвернул, однако двое других раскрыли рты в низком, словно колеблющем окружающее пространство вопле. Данил почувствовал, как внутренности его начинают противно вибрировать и сокращаться в такт звуковым волнам, исходящим из пастей сирен. По телу мгновенно разлилась жуткая боль, скрутило, ружье выпало из рук… а в следующее мгновение оба мутанта с лету врезались в парня, внося его в двери торгового центра.

Удара о мраморный пол холла он не почувствовал — сознание его в этот момент уже плавало в блаженной тьме.

Так паршиво ему не было еще ни разу в жизни.

Мало того, что кружилась голова, тошнило и зверски крутило в кишках, — в дополнение ко всем этим прелестям немилосердно драл горло сухой кашель и сжимало, словно в железных тисках, грудь. Дышалось тяжело, словно гортань сплющило до размеров клистирной трубки, но — дышалось! А это, в свою очередь, значило, что он все-таки был жив.

Вокруг стояла оглушительная тишина, только дозиметр пощелкивал, свидетельствуя о присутствии легкого излучения. Данил приоткрыл правый глаз и убедился, что разглядеть что-либо сквозь окружающий его непроглядный мрак получится вряд ли. Прислушался — тихо, только воздух со свистом курсирует между легкими и гортанью. Попытался шевельнуться — раздался шорох, и на грудь тут же навалилась тяжесть, окончательно перекрывая доступ кислорода. Данил напрягся, намереваясь бороться до последнего, но в ухе внезапно возник шепот товарища:

— Дан, тихо!.. — Сашка не шептал — шелестел на пределе слышимости, так, что даже в окружающем безмолвии приходилось напрячься, разбирая слова. — Они где-то рядом…

Данил замер, в голове мгновенно всплыли недавние события — музыка, сирены, бой…

— Где мы? — прошептал он в ответ, пытаясь во тьме нашарить голову товарища.

— В подвале… Здесь дверь, мы за ней, но она хлипкая, а эти сволочи снаружи бродят…

Данил, закряхтев, принял вертикальное положение и начал шарить по полу вокруг себя. Нащупал ружье, разломил, принялся ощупывать пояс в поисках патронташа. Патронташа не было.

— Сань, где патронташ?

— Ты его, похоже, потерял, когда тебя летучие мыши в холл втолкнули… Два патрона осталось, я их уже в твое ружье забил.

Этого еще не хватало! Данил досадливо чертыхнулся сквозь зубы.

— А твой?

Во тьме послышалось Санькино виноватое сопенье.

— У меня тоже два… Я, как выходили, шесть патронов всего в карман сунул… Два на улице потратил, еще двумя уродов замочил, которые на тебя напали. И вот — осталось два…

Данил аж замычал с досады — четыре патрона на двоих, а сирен этих раза в два больше. Как выбираться прикажете?

— Ну и что теперь делать?

Сашка подавленно молчал.

— Ладно, проехали. Фонарь-то мой хоть цел? — Данил принялся копаться в подсумках в поисках фонаря.

— Сирены же, Дань…

— Вот и надо отсюда быстрей убираться, — проворчал Данил, нащупав, наконец, фонарик. — А без света далеко не уползешь. Интересно, чем это они меня?..

— Инфразвук, — уверенно ответил Сашка. — Семигерцовый. А ты к нему более чувствителен, чем обычные люди, сам знаешь. Тут и мне-то хреново стало… Представляю, что ты сейчас чувствуешь…

— Да уж, хорошего мало…

Данил достал из подсумка фонарь, пожужжал — да будет свет! Яркий синий луч разогнал окружающий мрак, и он наконец-то огляделся.

Напарники сидели на небольшой лестничной клетке. С одной стороны дверь, с другой — лестница. Дверка в самом деле была хлипковата — тонкая фанерка с маленьким врезным замочком. К тому же, в косяке обнаружилась щель толщиной в палец. Из-за двери временами доносились царапающие звуки — похоже, там и впрямь бродили сирены. Значит, следовало поторопиться…

— А там что — не проверял? — луч фонаря метнулся вниз по лестнице и уперся в другую дверь. — Та дверка-то посерьезнее будет…

— Какой там «проверял»! — отмахнулся Санька. — Я тебя-то еле доволок, да еще от этих отбивался.

— Ладно, сейчас глянем.

Охая и опираясь на перильце справа — внутренности все еще крутило, будто они завязались сначала в тугой узел, а теперь постепенно разматывались, — Данил спустился и принялся осматривать дверь. Да, серьезная. С первого взгляда становилось ясно, что пройти здесь вряд ли получится. За ней, похоже, склад, так что дверку эту не вдруг свернешь… Подергал на всякий случай за ручку — заперто. Чего и следовало ожидать.

— Что делать будем? — раздался с верхней площадки голос напарника. — Прорываться?

— С четырьмя-то патронами? — проворчал Данил, шаря лучом вокруг.

Внезапно в пятне, ползающем по потолку, мелькнуло что-то квадратно-громоздкое. Данил вернул луч назад, и тут же послышался радостный Сашкин возглас — под самым потолком, в углу, виднелся короб вентиляционной системы.

— Добро пожаловать, — пробормотал себе под нос Данил. — Метра четыре до него!

— Я тебе на плечи встану — достану, — Сашка уже стоял рядом, светя на короб своим фонариком. — Залезу, а потом тебе веревку скину. Только подожди, не сразу лезь, дай отползти подальше. А то крепления наш общий вес не выдержат.

Так и поступили. Сашка, взгромоздившись на напарника, уцепился за короб, вырвал пластиковую решетку, крепившуюся на соплях, и, подтянувшись, исчез внутри. Спустя полминуты из дыры вылетела веревка. Данил постоял внизу, подождал немного — из короба тем временем раздавалась постепенно удаляющаяся возня — и полез следом.

Короб был тесноват. Сашка-то, глист тощий, без труда пролез, а вот начавший уже матереть Данил протискивался с трудом. К тому же, едва влез — с пояса подал голос дозиметр. Достать его было трудновато, однако, кое-как извернувшись, он сумел пролезть в подсумок. Глянул — в светящемся окошке чернела цифра «47».

Перебирая руками, Данил ускоренным темпом рванул вперед. Впереди, в пятне света от мотающегося фонаря, то появлялись, то исчезали Сашкины пятки — напарник тоже прекрасно понимал, что такое сорок семь рентген, когда на тебе всего лишь ОЗК, и также пытался быстрее вырваться из фонящей кишки вентиляционного короба.

Гонка по вентиляции продолжалась недолго — метров через десять Санька, не заметив решетки в полу короба, рванул прямо по ней и провалился вниз.

Данил осторожно подполз к краю и выглянул наружу. Сашка попал в один из павильонов, в незапамятные времена торговавший постельными принадлежностями. Посадка оказалась мягкой — друг барахтался в куче подушек, бог знает когда разложенных на прилавке чьей-то заботливой рукой. Хоть в этом повезло. Впрочем, на этом удача и закончилась: давным-давно осевшая в подушках радиоактивная пыль столбом поднялась в воздух, и дозиметр орал во весь голос, выдавая что-то несусветное. Эх, валяться опять в лазарете!..

Данил спрыгнул и, пока Сашка очумело вертел головой, сиганул к хлипкой фанерной двери, выбил ее одним ударом ноги и вывалился в коридор.

— Сваливай быстрее! Не слышишь, как дозиметр орет?!

Сашка заполошно метнулся вслед за напарником.

Вне павильона фон был чуть ниже, дозиметр показывал тридцать рентген — тоже не очень приятно даже при наличии «бэхи». Следовало поторопиться. Проглотив по две таблетки, друзья принялись в темпе осматриваться.

Коридор, посреди которого они стояли, уходил в обе стороны и заканчивался широкими проемами окон, с торчащими из рам острыми клыками стеклянных осколков. Снаружи смеркалось, и в окна уже заглядывала предвечерняя синь. По обе стороны коридора громоздились двери и витрины небольших павильончиков. Большая часть витрин была расколочена, и товары, некогда стоявшие на стеклянных полках, вывалились наружу, усеивая теперь пол коридора. Но главное: в нескольких метрах впереди Данил наконец-то заметил то, к чему они стремились, — павильон военторга.

ОЗК — о, счастье! — тут были. Сорок три комплекта. Каждый в упаковке из хрустящего целлофана с поблекшей за долгие годы сиреневой печатью, на которой Данил все-таки смог разобрать фамилию хозяина — «ИП Ермаков» — и мысленно поблагодарить его за запасливость. Целых сорок три комплекта — это ж обалдеть можно! Первый выход, и такая богатая добыча! Сашка было пустился в пляс, но Данил его остановил — радоваться было рановато, на выходе все еще подстерегали сирены, а патронов в карманах не прибавилось. Мало ОЗК добыть, надо еще и до дома донести.

— Похоже, так и придется прорываться, — засовывая целлофановые пачки в рюкзак, ворчал Сашка. — Слушай, Дан, а если неожиданно? Выскочим, дадим залп — и рванем?

— И далеко ты по снегу уйдешь? — скептически поинтересовался Данил. — Нет, рисковать не будем. Вот что — попробуем запасной выход найти. Наверняка где-то есть.

Запасной выход отыскался спустя полчаса. Повозившись немного, его удалось вскрыть — дверь тут была не такая серьезная, как на склад, и поддалась кувалде и топору, найденным в подсобке. Пока Данил долбил, Сашка охранял, держа одно ружье в руках, а другое прислонив рядом к стене. Напарники опасались, что сирены, услышав, явятся на шум, но — обошлось. Видимо, мутанты не смогли найти дороги в переплетениях коридоров, а облететь торговый центр не догадались, поэтому и оставили их в покое.

Пока друзья бродили по торговому центру, снаружи стемнело и к тому же поднялся изрядный ветер. В лицо летела снежная крупа, забивая стекла противогазов, и их приходилось постоянно протирать. Поминутно озираясь, напарники дали крюк, чтобы не выходить на площадь, на которой хозяйничали мутанты, и выбрались как раз к главному городскому перекрестку. Отсюда до «Охотника» было рукой подать.

Добыча лежала в целости и сохранности. Друзья, выбрав себе по новой паре лыж, принялись вываливать в лодку комплекты ОЗК. Данил вскрыл один, на пробу, — и тут их ждало жестокое разочарование. Комплект был испорчен — резина костюма пришла в негодность, ссохлась и зияла меленькими дырами. Из сорока трех комплектов целыми остались только девять. Попала ли влага, погрызли ли всеядные крысы или прожорливая моль — неизвестно, но факт оставался фактом — из кучи комплектов уцелела лишь пятая часть.

Что ж — и на том спасибо. Грех жаловаться, когда и без того первый же выход на поверхность сделал их богатыми, а главное — независимыми, самостоятельными сталкерами!

Только глубокой ночью они вышли к Убежищу. Поплутать пришлось изрядно — дедов план показывал лишь центр города, обратно по своим следам вернуться не получилось — замело, а улицы во тьме казались похожими одна на другую. Но все-таки они дошли, и дошли вовремя — взбудораженный дед с матушкой Галиной уже наворачивали круги по Убежищу, намереваясь чуть ли не в одиночку отправиться на поиски. Их не смог урезонить даже полковник, и потому поисковую партию было решено отправлять в ночь. Она уже готовилась к выходу — и вот в этот-то момент блудные сыны наконец-то объявились.

Данил тут же, чуть ли не в тамбурах, решительно пресек все попытки деда заняться воспитанием. Все, хватит. Сколько можно? Мальчик он маленький, что ли? Взрослый, серьезный, самостоятельный человек. Сталкер, добытчик — вон сколько хабара припер! Какие могут быть нотации?

Хабар и впрямь был знатный — друзья принесли не только оружие, пусть это и были всего лишь гладкостволы, но и то, в чем Убежище нуждалось на тот момент больше всего, — ОЗК. Девять костюмов, три из которых, согласно уговору, тут же были переданы на баланс Убежища, а еще четыре — обменяны на тушенку, сгущенку, крупы, сухари и прочие припасы. Кроме комбинезонов Родионыч, согласно договору, забрал два ружья и третью часть патронов и снаряги к ним, остальное же милостиво оставил добытчикам. И это было справедливо.

В лазарете поваляться все-таки пришлось. Данил, припомнив бешеные цифры на экране дозиметра, все-таки решил, что безопаснее будет залечь на недельку — для профилактики. Да и Айболит настаивал. И хотя ни на следующий день, ни через два или через три ребята ухудшения самочувствия не почувствовали, все же в больничном отсеке Семеныч держал их до победного, пичкая одному ему известными снадобьями. Да и ладно, он доктор, ему виднее.

Убеждая Сашку в том, что обитатели Убежища ринутся на поверхность, едва только узнают, что там есть чем поживиться, Данил был прав только наполовину. Активизировалась в основном молодежь до тридцати, которая составляла хорошо если шестую часть населения. Остальные, мужики под сорок и старше, предпочитали ходить потихоньку в дежурства, и за хабаром, охота за которым была сопряжена с риском, не совались. Исключением стали всего пять-шесть человек, в числе которых были и Герман с Михалычем. Эти битые волки сразу поняли, что в городе и окрестностях можно найти немало добра, которое со временем поднимет уровень их благосостояния и позволит обрести некоторую независимость от продовольственных складов Убежища. Но таких было мало, а вскоре, после того, как появились первые погибшие и пропавшие без вести, — и того меньше. Рейды за хабаром со временем стали уделом лишь нескольких одиночек и тех, кто под руководством полковника проходил жесточайшую подготовку к выживанию в условиях поверхности. Мужское население Убежища расслоилось на две касты — сталкеров и партизан. Ну а для Данила и Саньки этот выход стал определяющим. Отныне они могли гордиться тем, что мечта их исполнилась — он стали настоящими сталкерами.