Глава 3
ВНИЗ ПО ТЕЧЕНИЮ

Среди ночи Игорю вдруг послышались из угла странные звуки — нежное шипение, словно струйка пара вырывается из-под крышки котелка, а затем шорох. Он нашарил поблизости обломок кирпича и ждал. Но, как оказалось, проснулся не только он — чуткий Васька, привыкший спать вполглаза, тоже был настороже. Вспыхнул фонарик, и эльф с ругательствами принялся ожесточенно тыкать во что-то ножом. Игорю показалось, что он заметил черное щупальце. Оно прямо у него на глазах буквально всосалось обратно в щель возле пола. Эльф был мрачен.

— Буди остальных, — сказал он. — Уходим. Теперь нам тут житья не будет.

Женя уже проснулась и, услышав эти слова, принялась молча трясти за плечо Марину. Игорь удивился хладнокровию девочки. Разбуженный Профессор тоже не задавал лишних вопросов. Каждый быстро собрал свой нехитрый скарб, и Васька сказал:

— Придется идти прямо сейчас. Может, в туннеле возле Цветного бульвара остаток ночи и день пересидим, а потом дальше отправимся.

— А что случилось-то, — подала наконец голос ничего не понимавшая Марина. — К чему такая спешка?

И словно в ответ на ее слова в углу опять раздалось шуршание. Потом в том месте, где ближе к полу шла трещина, от стены отвалилось несколько обломков — словно кто-то пробивал себе дорогу. Марина, расширив глаза, глядела как завороженная. Игорь взял ее за плечо и подтолкнул к выходу — только тогда женщина опомнилась, схватила за руку Женю и двинулась за эльфом и Профессором, а Игорь замыкал процессию, поминутно оглядываясь. Жаль было покидать насиженное место. Но чутье подсказывало ему — от существа, которое сейчас пробивалось к ним, лучше держаться подальше.

Уже выходя в туннель, они услышали за спиной стук еще нескольких упавших камней и прибавили ходу. Путь до Цветного бульвара показался Игорю очень недолгим.

Возле станции устроили военный совет. Марина робко заикнулась, что можно было бы попробовать остаток ночи провести здесь. Возможно, удастся даже вздремнуть. Но Профессор считал иначе:

— Думаю, нам не стоит терять времени. Если сейчас мы выйдем на поверхность, то успеем проделать часть пути до конца ночи.

— Уже полночи прошло. Далеко мы не уйдем, — хмуро возразил Васька.

— А нам далеко и не нужно, — загадочно сказал Профессор.

Они еще немного поспорили. Профессор и Игорь были за то, чтобы не терять времени, Васька сомневался, Марина и Женя больше молчали, полагаясь на мужчин. Им тоже было неуютно в незнакомом месте, но кто знает, что ожидало их в пути? В конце концов Васька согласился, что оставаться на заброшенной станции тоже не самый лучший вариант, и маленький отряд стал облачаться в костюмы. Марине и Жене достались респираторы, у остальных были противогазы. На щуплой Жене костюм химзащиты болтался, как на вешалке.

Мужчины проверили оружие — у каждого был автомат, а у Васьки еще нож и предмет зависти Игоря — пистолет Макарова. Не слишком большой, не слишком тяжелый, и патроны к нему найти вполне можно — то, что надо. Его Эльф тоже, видно, где-то украл.

— Как ты не боишься красть? — спросил его однажды Игорь, и бродяга в ответ выдал неожиданное рассуждение: если ты берешь то, что тебе и вправду необходимо именно сейчас, то это обычно сходит тебе с рук. Главное — чувствовать меру, не ошибиться, не пожелать лишнего.

— А вдруг ты ошибешься? — спросил тогда Игорь.

Эльф беспечно махнул рукой:

— Значит, попадусь, и уж тогда по головке не погладят.

Игорь пожал плечами. Он и так был уверен, что Эльф со временем плохо кончит. Но что ему до этого? Эти люди сейчас нужны ему, потому что один он никуда не дойдет. Как только они перестанут быть ему необходимы, он без сожаления, даже с радостью расстанется с ними. Бродяги — неподходящая компания для такого, как он.

Но сейчас Игорь был почти благодарен Ваське за то, что тот взял командование на себя.

Они подошли к гермоворотам и по очереди протиснулись в узкую щель. Васька с сомнением оглянулся — Игорь, казалось, читал его мысли. Эльф прикидывал, не расчистить ли щель, чтобы к фашистам пробрались какие-нибудь мутанты снаружи и устроили им веселую жизнь. Но, видимо, Эльф от этой мысли все же отказался и снова заслонил щель досками. Хотя и не без сожаления, как показалось Игорю.

Они поднялись по эскалатору — Васька первым, за ним — Профессор и женщины, а Игорь шел замыкающим, то и дело оглядываясь и прислушиваясь. В вестибюле небольшая крылатая тварь с шумом заметалась под потолком, потом вылетела на улицу. Путешественники вышли вслед за ней и остановились, чтобы оглядеться. Игорь посмотрел налево, в сторону эстакады, — не видно ли хищников, которые провожали их в прошлый раз? Но все как будто было спокойно, а вот на бульваре ему почудилось движение. Тем временем Профессор указал вправо — туда, где прошлый раз они видели памятник возле машины. И отряд направился в ту сторону.

По дороге Профессор заметил под ногами круглую металлическую крышку и знаками показал, что ее нужно поднять. Игорь и Васька налегли, Профессор сделал вид, что помогает, хотя толку от него было чуть. Когда откинули крышку, увидели уходящую вниз трубу, вдоль которой торчали проржавевшие железные штыри. Васька полез первым. Скоро они услышали стук. Потом Васька посветил снизу фонариком. Оказалось, труба довольно быстро оканчивалась, выводя в подземелье. Спустился Профессор, следом Женя и Марина. Последним по трубе вниз полез Игорь. Спустившись на пару ступенек, с трудом, держась одной рукой, попытался задвинуть другой люк. Не удалось. Плюнув, Громов спустился еще немного, потом повис, держась за штыри, разжал руки и спрыгнул на кучу перемешанного с землей мусора.

Они оказались в низком, почти сухом коридоре с выложенными кирпичами стенами и полукруглым сводом. Профессор подумал и указал рукой в одну сторону, пробубнив что-то невнятное. Бродяги пошли вперед, но вскоре уткнулись в завал. Коридор был засыпан крупными обломками кирпичей. Пришлось возвращаться и двигаться в противоположном направлении.

В противогазе было тяжело дышать, поэтому Игорь стащил его и тут же услышал звуки: где-то тихонько журчала вода. Сзади со стуком упал камень. Игорь обернулся. Посветил — никого. Ему стало не по себе. Остальные тоже стянули резиновые маски и тревожно оглядывались.

Что-то грохнуло наверху, где была крышка люка. Все остановились. Игорь схватился за автомат. Но нет, опять все тихо. Они пошли дальше по коридору, слабый луч фонарика освещал неровные стены, кучи грязи на полу. Вдруг Игорь услышал, как кто-то скребется. «Крыса», — подумал он. Но звук раздавался совсем рядом, а зверька видно не было. Игорю стало казаться, что скрежет идет из-за стены.

— Выпус-с-сти меня! — вдруг услышал он свистящий шепот.

Игорь осветил стену. Ничего. Кое-где кирпичная кладка осыпалась, видна была земля. Но никаких отверстий и полостей не наблюдалось. Звук словно шел прямо из стены.

— Выпус-с-сти!

— Там кто-то есть, — сказал Игорь и сам испугался своего голоса — хриплого, чужого. Женя глядела на него полными ужаса глазами. Наверняка она тоже слышала.

— Ты с ума сошел? — сказал Васька, явно нервничая.

— Тут стена глухая, — зачем-то уточнил Профессор, хотя это и так было всем ясно.

— Пошли отсюда, — заключил Васька. — Живых тут быть не может, а если это мертвяк… тем более сваливать надо побыстрее.

Игорь покосился на Марину — она словно бы ничего не слышала. А вот Женя тревожно вертела головой.

«Неужели она тоже слышала?» — подумал Громов, но спрашивать девочку не стал, чтобы не пугать ее еще больше. В привидения он вообще-то не верил и склонен был думать, что в Рейхе его слишком сильно огрели по голове, оттого и шумит теперь в ушах. Их на Красной линии воспитывали в духе атеизма. Нельзя не признать, что после Катастрофы сторонники материализма получили еще один сильный довод в пользу своей теории. «Если Бог есть, — спрашивал, бывало, патетически очередной лектор, — как он мог допустить такое?» И вроде бы приходилось с ним соглашаться, но… при этом суеверными были чуть ли не все поголовно. Кто-то верил в Хозяина туннелей, кто-то — в Путевого Обходчика, и почти все — в Черного Машиниста. Сталкеры все как один обвешивались оберегами и придумывали свои приметы и ритуалы.

Михаил Иванович предпочитал этих вопросов в разговорах с Игорем не касаться. Один раз мельком обронил, что в потусторонние силы верят лишь невежественные люди. Игорь больше с ним не заговаривал, но такое объяснение его тоже не вполне удовлетворило. Гораздо больше понравилась теория одного из сталкеров.

Сталкер тот был у руководства Красной линии как бревно в глазу — уж очень колоритная личность, и по каждому поводу было у него свое мнение, почти никогда не совпадавшее с мнением товарища Москвина. Звали сталкера Айрон Медный, по станции он ходил в потрепанной косухе, мешковатых штанах и остроносых сапогах с заклепками. Был невысоким и полным, но двигался при этом с кошачьей ловкостью. Металлические колечки торчали у него в ушах, в носу, и однажды, когда несвежая рубаха выбилась у сталкера из штанов, Игорь заметил кольцо даже у него в пупке. Говорили, что в прежней жизни был он не то рокером, не то байкером — Игорь так и не понял, это одно и то же или нет. Полуседые волосы Айрон обычно стягивал в хвост, но мог и заплести в косицу, украсив ее лентой. Товарищ Москвин, конечно, давно бы приказал его остричь и одеть по-человечески, а то и в карцер посадить за вольнодумство, но Айрон был удачливым сталкером, и за это приходилось ему многое прощать. Людей, которые могли вернуться с поверхности живыми, да еще и с полезной добычей, и так становилось все меньше. Поэтому Айрон отлично знал себе цену и поговаривал, что в любой момент может податься на Ганзу или в Полис, ему там будут рады. Для Игоря было загадкой, почему Айрон все же до сих пор остается на Красной линии.

И вот однажды, когда сталкер расслаблялся после очередной вылазки и был уже слегка навеселе, он и сказал то, что особенно запомнилось Игорю:

— Я думаю, брат, после Катастрофы все изменилось. Раньше ведь как было — каждый за себя, один бог — против всех. Но вот прогневали его, истощилось его терпение, устроил он нам большой барабум да и плюнул на уцелевших. Мол, сами себя истребят окончательно. В общем, богу теперь не до нас. Больше мы ему не интересны. Крест он на нас поставил. Но у каждого из нас есть свои демоны и свои заступники.

— И у меня тоже? — спросил Игорь.

— И у тебя. Просто ты еще не знаешь их в лицо. Придет время — узнаешь.

И Игорь поверил ему. У Айрона было одутловатое от пьянства лицо — он уверял, что выпивка помогает от радиации. Но говорил он как человек, много повидавший и переживший.

И, как нарочно, мелькнуло в голове Игоря еще одно воспоминание. Случай, который он старался забыть.

Командир их отряда стоит перед кучкой оборванных пленников. Это беженцы. Их поймали в туннеле. Откуда они шли, Игорь уже не помнил. Командир допрашивает их предводителя:

— Почему я должен верить, что вы — не шпионы?

— Мы просто хотим жить в мире с другими. Мы призываем всех прекратить войны — ведь нас и так осталось мало, — отвечает ему человек в истрепанных, но относительно чистых лохмотьях. У него правильные черты лица, хотя выглядит он бледным и осунувшимся. «Он еще не стар — думает Игорь. Сколько ему могло быть в день, когда погиб мир?» Человек смотрит на командира спокойно и прямо, не опуская глаз.

— Вредные мысли! Вы просто смутьяны. Бродячие проповедники. От таких, как вы, одни проблемы.

— Нет. Нам открылась истина. Остатки человечества уцелели не случайно — на то была воля свыше.

— Вот как? А я думаю, что ты уж точно уцелел по ошибке. И сейчас докажу тебе это.

Командир поднимает пистолет и стреляет в упор. На груди человека расплывается красное пятно, он молча падает вниз лицом на шпалы. Командир смотрит на остальных:

— Ну? Кто еще хочет потолковать о божественном?

Пленников привели на станцию, а потом куда-то переправили. Ходили слухи, что где-то на одной из отдаленных станций Красной линии расположен не то лагерь, не то лаборатория, где на врагах народа ставят эксперименты, служащие для пользы всего прогрессивного пролетариата.

Такие случаи тоже вызывали сомнения в существовании высшего разума. Впрочем, подрывали они заодно и веру в справедливость, доброту и мудрость руководства Красной линии.

«Я не поддамся, — думал теперь Игорь. — Здесь не может быть живых. А если это дух и он нуждается в моей помощи, значит, он недостаточно силен, чтобы самостоятельно выбраться из стены. Но я не стану помогать ему, еще не хватало — выпускать зло наружу своими руками».

Задерживаться здесь, конечно, не стоило. И Игорь поторопился за Васькой.

Эльф ушел вперед, и вскоре остальные услышали его удивленный возглас. Путешественники остановились. Игорь подошел к ним и увидел — все четверо столпились перед проемом, где коридор выводил в большое помещение. Васька осторожно посветил внутрь. Луч обежал серые бетонные стены с потеками сырости и кучи хлама на полу: старая железная решетка, лопата и какое-то тряпье, слежавшееся от времени. Они вошли, спотыкаясь об обломки кирпичей и прочий мусор. Васька, добравшись до дальнего угла, тихо присвистнул. Игорь подошел поближе.

В полу виднелось круглое, выложенное кирпичами отверстие. Ширина его была такова, что человек, пожалуй, мог бы туда протиснуться стоймя, прижав руки к телу. Васька посветил, но дна не было видно. Дыра казалась бездонной.

Игорь поднял обломок кирпича, кинул вниз. Долго ничего не было слышно, затем из глубин колодца вдруг послышалось шуршание. Словно там лежала мятая бумага, и теперь кто-то ее ворошил. Женя ойкнула, все попятились назад.

— Не плюй в колодец. Вылетит — не поймаешь! — наставительно заметил Васька и осветил потолок, держась подальше от дыры в полу. В потолке обнаружился круглый люк. Других выходов помещение не имело. Эльф обернулся к Профессору.

— Ты куда нас привел, гад?

Тот что-то неразборчиво бормотал. Васька схватил его за грудки.

— Слышь, старый черт?! Я к тебе обращаюсь! Ты чего нас сюда притащил? Чтоб мы тут сдохли? Блин, как знал — не хотел тебя брать!

У него начиналась истерика. Игорь схватил бродягу за плечо, тряхнул:

— Не время сейчас отношения выяснять. Выбираться надо отсюда, пока не поздно.

В этот момент наверху неожиданно раздались тяжелые, неторопливые, размеренные шаги. Судя по звукам, существо, бродившее там, было в несколько раз крупнее человека. Все сразу притихли.

— Я просто ошибся люком, — бормотал Профессор. — С кем не бывает? Этот коридор никуда не ведет. То есть ведет, но — в подвал дома. Может, раньше еще куда-то вел, но его завалило.

— Эй, разбор полетов потом, — повторил Игорь фразу, которую не раз слышал от командира в разведшколе. — Все быстро и без шума идем обратно.

Над их головами что-то загремело, покатилось. Потом звякнуло, как будто металлический предмет упал, послышалась возня. Находившееся там существо, судя по всему, учуяло людей и вплотную заинтересовалось люком. Раздался скрежет — словно крепкие когти царапали металлическую поверхность. Из дыры в полу по-прежнему слышалось шуршание. Казалось, что источник звука понемногу приближается.

Путешественники быстро пошли обратно по коридору к тому месту, где спускались.

— Сейчас, сейчас, — бормотал напуганный Профессор. — Теперь я знаю, куда нам надо. Я найду другой люк.

— Это если успеешь, — зловеще бормотал Васька. — А если наверху, на выходе, нас уже какая-нибудь тварюга караулит? Я тогда лично первым делом тебя придушу, старый черт!

Он настоял на том, чтобы Профессор лез первым. Тот пытался сопротивляться, но пришлось уступить. Игорь в их перебранку не встревал, хотя в душе порадовался, что не смог задвинуть люк — старик не смог бы его отодвинуть и двумя руками.

Громов подсаживал в трубу всех по очереди, а потом Васька посветил ему сверху и он, подпрыгнув на куче хлама, на секунду всей тяжестью повис на нижнем ржавом штыре. Тот начал прогибаться под его весом, но Игорь уже уцепился другой рукой за следующий штырь, с усилием подтянулся и вскоре был на поверхности. Они кое-как задвинули тяжелую крышку люка. Игорь еще подумал — кто-нибудь пойдет и провалится. С другой стороны, ходить тут особо некому, кроме животных.

Бродяги двинулись вдоль бульвара, удаляясь от эстакады. Дойдя до памятника человеку возле машины, Профессор нежно погладил его, словно старого друга. Оглянулся на разрушенное здание поблизости и указал рукой на бульвар, в направлении круглой площадки, где темнели жуткие фигуры. Васька отрицательно замотал головой, но Профессор настаивал. В результате они все же двинулись в том направлении. Игорь понял — Северцев хотел перейти на ту сторону бульвара. Двигаться сквозь заросли было бы безумием, а площадка хотя бы как-то просматривалась.

Чуть ли не из-под ног у них порскнуло небольшое животное и умчалось в темноту. С бульвара донесся тоскливый заунывный вой, сменившийся поскуливанием. Профессор заторопился. Нервно оглядываясь, они прошли справа от фигуры на колесе, Игорь невольно покосился на четырехугольный предмет — черепа были на месте. «Как бы и наши к ним не прибавились», — подумал он. И тут же услышал, как вскрикнул Васька и нагнулся, ощупывая ногу. Игорь посветил — в щиколотку Эльфа воткнулась острая железка. Тут что-то пролетело возле самого его уха. Громов торопливо погасил фонарь — на свету они представляли собой отличные мишени. Васька вскинул автомат и дал очередь по ближайшим кустам. Оттуда раздался короткий вопль. Игорь жестом показал женщинам, что лучше передвигаться ползком, и сам, пригнувшись, чуть ли не таща на себе Ваську, поторопился покинуть площадку, видимо охранявшуюся здешними аборигенами. Знакомиться с ними поближе никакого желания не было — Игорь подозревал, что числом их маленький отряд явно уступает противнику. Профессор уже давно опередил товарищей и вскоре опять обнаружил круглую железную крышку под ногами. Игорь с Васькой вновь, поднатужившись, отвалили ее, и на этот раз результат явно устроил старика больше. Вниз шла труба, в которую на некотором расстоянии друг от друга были вделаны толстые железные скобы. Профессор заглянул в нее, кивнул и выжидательно обернулся к Ваське. Тому все это ужасно не нравилось — он знаком предложил Северцеву спускаться первым. Профессор отрицательно замотал головой.

Все это Игорю уже изрядно надоело, к тому же в любой момент могла появиться неведомая погоня. Отстранив шипящего от боли и злости Эльфа, Громов решительно поставил ногу на крайнею скобу, попробовал — выдержит ли? Скоба выдержала, и он потихоньку начал спускаться, не ожидая, чем кончится спор наверху.

Сначала Игорь лез на ощупь, но вскоре услышал, что сверху за ним спускается еще кто-то, освещая трубу слабым лучом фонарика. Бодрости у Громова прибавилось. Он только боялся, как бы тот, кто спускался сверху, не оступился и не рухнул прямо на него.

Казалось, спуск продолжался куда дольше, чем в первый раз. Потом правая нога Игоря вместо железа скобы вдруг ощутила пустоту, и Громов, сорвавшись от неожиданности, повис на руках. В слабом свете фонарика он увидел, что до пола недалеко, и решился разжать пальцы. Упал удачно, почти не ушибся, только весь измазался в грязи, и через секунду уже стоял на ногах, готовый подхватить того, кто спускался следующим. Повисев немного, тот, как куль, рухнул ему в руки, и по весу Игорь догадался, что это была Женя. Марина оказалась куда тяжелее, а уж удержать Профессора и вовсе не вышло — в итоге Игорь не устоял на ногах и они оба рухнули на пол. Последним появился Васька — ему явно трудно было спускаться из-за раненой ноги. Игорь поймал и его — Эльф оказался не таким уж тяжелым.

Теперь они могли оглядеться. Странное это было место. Люди находились в туннеле, по размерам почти таком же, как и в метро, только в середине его текла мутноватая река. А они стояли как будто на тротуаре, достаточно широком для того, чтобы спокойно идти. Такой же был и с другой стороны.

Профессор решительно потянул с лица противогаз. Марина, глядя на него, тоже сняла респиратор. Игорь вовсе не был уверен, что это разумно, но, поколебавшись, противогаз тоже стащил. Воздух здесь был слегка затхлый, пахло сыростью и еще какой-то гнилью. Но после туннелей метро этот воздух показался почти свежим.

— Ни хрена себе! — пробормотал Васька. — Где это мы оказались?

— Это и есть подземная река Неглинка, — сообщил Профессор. — Начинается где-то в районе Марьиной рощи, — он неопределенно махнул рукой вверх по течению, — потом впадает в Москву-реку возле самого Кремля. Когда-то была обычной речкой, но это было очень давно. Постепенно ее стали использовать для сброса всякого мусора, и скоро ближе к Кремлю она вообще превратилась в зловонное болото. Там ведь мясные ряды были, можно себе представить, какой стоял запах. Потом реку заключили в каменную трубу. Думали, тогда перестанут горожане сбрасывать туда отходы, но ничего подобного. Наоборот, из окрестных домов хозяева провели туда стоки для нечистот. Трубы, по которым текла Неглинка, постоянно засорялись, и во время сильных дождей она разливалась по поверхности, затопляла улицы. Я этого уже не помню, а вот мать мне рассказывала, как на месте Трубной площади возникало озеро, по которому можно было плавать на лодке. В конце прошлого века все же построили новый коллектор, вот этот, — и он обвел рукой коридор. — Но его сделали только от Цветного бульвара, а выше по течению речка по-прежнему заключена в старую кирпичную трубу.

— А ты откуда знаешь про это место? — спросил Васька.

— С другом как-то залезли сюда, еще когда студентами были. Но мы быстро выбрались обратно — тогда такой ужасный запах здесь был…

— И куда мы теперь пойдем? — поинтересовался Васька.

Профессор махнул рукой вниз по течению:

— Думаю, стоит отправиться в сторону Кремля, по новому коллектору. Тут хотя бы идти удобно, не то что по старинным трубам. А там попробуем попасть на Охотный ряд. В смысле, на Проспект Маркса.

Очень скоро все почувствовали усталость. Марина не жаловалась, но Игорь видел — она еле передвигает ноги. Вдобавок Женя уцепилась за нее, норовя повиснуть всей тяжестью. Васька прихрамывал и тихо чертыхался сквозь зубы.

— Давайте еще немного пройдем и устроим привал, — предложил Профессор. — Спать ужасно хочется. А когда отдохнем и перекусим, двинемся дальше.

— А где мы сейчас примерно? — спросил Игорь. Зачем спросил, он и сам не знал. Наверху он все равно не ориентировался.

— Думаю, уже приближаемся к Трубной площади. Отсюда не так уж далеко до Охотного ряда. Там, может, верхом немного придется пройти — прямого сообщения между этим туннелем и метро нет, по крайней мере, мне об этом ничего не известно.

«Ладно, — подумал Игорь, — может, действительно не так уж плохо для начала попасть к своим». А уж потом он решит, что делать. На Красной линии не останется, конечно. Не сможет простить, что его списали со счетов, как ненужный хлам.

Впрочем, для начала туда еще дойти неплохо бы. А потом уже и думать.

Отряд, не торопясь, двинулся дальше. Но скоро Женя, не сказав ни слова, бессильно опустилась на пол, прямо в грязь. Тут и остальные остановились. Всех клонило в сон, но кто-то должен был караулить.

— Давай так, — предложил Васька Игорю, — я на пару часиков прикорну, а потом сменю тебя и ты поспишь.

Спорить не хотелось, хотя Громов чувствовал себя не лучшим образом. Скоро вокруг него все дремали, пристроившись, кто как мог, положив под голову рюкзаки и подстелив что-нибудь из вещей. А Игорь слушал журчание воды, и понемногу глаза его тоже начинали смыкаться.

Чтобы не заснуть, он включил фонарик, нашарил возле себя обломок цемента и швырнул в мутноватую воду. Тотчас оттуда высунулась небольшая, но на редкость зубастая пасть, по бокам которой торчали два выпуклых белых глаза. «А река-то, оказывается, обитаема, — подумал Игорь. — Интересно, можно ли пить эту воду, если вскипятить, и употреблять в пищу здешних обитателей?»

Он и сам не знал, сколько времени провел так, то проваливаясь в сон, то просыпаясь. Ваську будить не хотелось — тот стонал во сне, ему явно было плохо. Но вдруг, как от толчка, проснулась Марина и села, протирая глаза.

— Не спишь? Ложись, я за тебя покараулю.

Игорь сначала отнекивался, но усталость брала свое. Марина подошла к краю воды, присела, глядя вниз.

— Руки не вздумай мыть, — успел предупредить Игорь, и тут сон сморил его окончательно.

Когда он проснулся, остальные были уже на ногах. Женя и Марина под руководством Профессора разводили костер из собранных на берегу веток, дощечек, корней деревьев и прочего хлама, плеснув на все это горючей жидкости. Игорь в очередной раз подивился, как ловко Марина орудует обеими руками. Даже той, что замотана в тряпицу.

— Ты ранена? — спросил он, указывая на черную повязку.

— А, это ерунда. Это давно уже. Не обращай внимания, — отмахнулась она.

Игорь уже начал привыкать, что его спутники, хоть и относятся к самому низкому социальному слою (а может, наоборот, именно из-за этого), очень нервно реагируют, когда им наступают на любимую мозоль. Все они были, что называется, со своими тараканами. Игорь уже усвоил, что Ваську, например, лучше не спрашивать о судьбе его матери. Профессор под большим секретом, взяв с него слово молчать, сообщил, что Васькина мать погибла в метро уже через несколько лет после Катастрофы. Вроде бы она пристрастилась к дури, и такой итог был закономерен. Васька, видимо, переживал это очень болезненно. Тихая, запуганная Женя едва в истерике не забилась, когда Игорь спросил, почему бы ей не снять замызганную тряпицу, обмотанную вокруг головы на манер косынки, которая ее вовсе не украшает. Теперь вот обнаружилось, что свои секреты есть и у Марины. Обычно такая разговорчивая, она тут же замкнулась, когда он задал вполне невинный, с его точки зрения, вопрос — что у нее с рукой. «Ладно, — подумал Громов, — не хочет говорить — не надо».

В одной из боковых труб они набрали воду, которая показалась им вполне приемлемой. Профессор велел ее процедить хотя бы через тряпку. Он недовольно напомнил всем, что в эту речку испокон веков стекали всякие нечистоты. И даже теперь, когда на поверхности уже двадцать лет не живут, неизвестно, намного ли чище стала вода. Впрочем, он решил, что после кипячения ее можно будет употреблять. Васька сидел, баюкая раненую ногу. Марина уже успела перевязать ее какими-то тряпками.

— Лишь бы железка не была отравленной, — мрачно сказал Профессор.

Васька помотал головой. Он беспокойно принюхивался.

— Ты говоришь, в эту реку раньше дерьмо сливали. Так это мы по нему вчера шли?

— Да с тех пор уже двадцать лет прошло, — пробурчал Профессор. — Оно уж давно превратилось в удобрения.

Но Ваську это не успокоило.

— Вот только этого не хватало — утонуть напоследок в дерьме, — фыркнул он. Профессор с опаской покосился на него, ожидая очередной вспышки Васькиного гнева.

— Как ночь прошла, спокойно? — спросил Игорь у Марины.

Та рассказала, что, в общем, спокойно. Если не считать того, что она вдруг услышала чавкающие звуки, а потом увидела слабый луч фонарика. На ее глазах мимо по противоположному берегу прошел человек в странной одежде, измазанной грязью, и, не обращая никакого внимания ни на нее, ни на спящих, убрел куда-то вверх по течению.

— Профессор сказал, что раньше сюда сверху сбрасывали трупы убитых и ограбленных. Может, это призрак был? — совершенно серьезно предположила Марина.

Васька, несмотря на то что имел бледный вид, не упустил случая покрутить пальцем у виска.

Игорь подивился другому. Он, конечно, в призраков не верил, возможно, Марина опять сочиняла. А могло быть и так, что какой-то человек действительно прошел мимо по своим делам. Почему бы здешним подземельям и не быть обитаемыми? Но если Марина действительно видела странного человека — или ей показалось, что видела — почему не подняла крик, не забилась в истерике, не перебудила тут же всех? Девять из десяти его знакомых женщин поступили бы именно так. Эта особа не переставала его удивлять — при всей своей болтливости и кажущемся легкомыслии она оказалась довольно хладнокровной.

Пока горел небольшой костер, Марина с Женей ухитрились не только вскипятить воду и сделать чай, но и сварить из крупы что-то вроде каши, сдобрив ее содержимым одной из железных банок. И вскоре, перекусив, все повеселели. Надо было двигаться дальше, но из-за раненой ноги Васька мог лишь еле-еле ковылять. Из найденной на берегу палки ему соорудили плохонький кривой костыль и потихоньку тронулись в путь.

Места здесь были интересные. Бетонные стены кое-где выкрошились, так что торчали куски железной арматуры. Сверху свисала бахрома из корней деревьев, пробившихся сюда, иногда настолько густая, что даже приходилось раздвигать руками. А один раз дорогу преградили такие могучие корни, что Игорю пришлось пилить один из них Васькиным ножом, чтобы освободить проход. Потом Васька указал всем на огромный вырост серо-белого цвета, торчащий прямо на стене. Профессор, разглядев его, пришел к выводу, что это гриб. Правда на вопрос, съедобен ли он, уклончиво ответил, что лучше не рисковать. А потом они заметили, что из бокового прохода торчат два прямых длинных беловатых прутика, да еще и шевелятся. Там явно притаилось какое-то существо. Васька на всякий случай взял автомат наизготовку. Бродяги остановились, не зная, на что решиться.

— Отойдите подальше, — велел Васька, — я сейчас попробую пристрелить тварюгу.

— Не надо стрелять, — раздался вдруг человеческий голос. Все на мгновение замерли. «Неужели здесь водятся мутанты, утратившие человеческий облик, но не возможность говорить?» — ужаснулся Игорь.

И тут из бокового прохода показался человек. Был он бледен, светловолос и одет в какое-то тряпье защитного цвета.

— Не стреляйте. Ни я, ни Грегор не сделаем вам зла.

Однако Игорь заметил, что странный человек держит в руке пистолет.

— Тут разные люди попадаются, — пояснил незнакомец, поймав его взгляд. — Откуда идете?

— С Цветного бульвара, — коротко ответил Игорь, решив не вдаваться в подробности.

Человек этим ответом, казалось, вполне удовлетворился.

— А куда путь держите? — поинтересовался он.

— До Охотного ряда хотим дойти, — отозвался Васька.

Человек покачал головой:

— Вы поосторожней там. Говорят, в Кремле какая-то биомасса засела и всех жрет. Над Кремлем даже вичухи не летают.

Женя, между тем, рассматривала обладателя длинных усов. Это был бледный, словно обесцвеченный таракан размером с небольшую собаку.

— Не бойтесь, — сказал человек, — Грегор без моей команды не тронет.

— А ты прямо здесь живешь? — спросила Женя. Игорь подивился — обычно молчаливая и пугливая девочка мигом прониклась доверием к незнакомцу. Может, ей просто таракан понравился? Хотя тоже странно — он считал, что девчонки даже при виде обычных, маленьких тараканов должны визжать и пугаться. Но, видимо, жизнь в метро давно отучила Женю визжать по пустякам. А размерам таракана Игорь не удивился, он еще на Красной линии слышал сталкерские байки о гигантских насекомых и крысах, обитающих, по слухам, в туннелях под Зоопарком.

— Да, так и живу, — с улыбкой ответил незнакомец.

— А что вы тут едите? — спросила практичная Марина.

— Да чаще всего рыбу или крыс. Здешние рыбки вполне съедобные, только вымачивать надо. Грегор их ловит, у него реакция отменная. А еще раки тут водятся — очень икусные, только надо знать, как их ловить, чтоб пальцы не оттяпали.

И человек погладил таракана между выпуклых фасетчатых глаз. Игорь невольно брезгливо передернулся.

— А тебя как звать? — спросил Васька.

— Зови Костей.

Костя не проявлял излишнего любопытства, зато охотно рассказывал обо всем, что знал. Он жил здесь совершенно один, не считая своей «домашней зверюшки», уже несколько лет, и ему здесь нравилось. Кстати, он уверял, что людей по коллектору ходит предостаточно. Хорошо, если мирных, а то ведь всякие отморозки попадаются.

Оказывается, отсюда почти до самого метро Охотный ряд идет широкий удобный туннель. А тот боковой ход, выложенный кирпичом, с круглым сводом, в котором он живет, — ответвление в старую часть коллектора, его некоторые называют «привал Михайлова». Ближе к Охотному ряду удобный туннель сменяется коридором из красного кирпича, который зовут «тропой Гиляровского». Наверное, Михайлов и Гиляровский были предводителями обитавшего здесь еще до Катастрофы племени диггеров, представители которого до сих пор тут попадаются. Но с той стороны, где проходит тропа Гиляровского, уже давно никто не приходил, поэтому нельзя точно сказать, что там сейчас творится. Говорят, кто-то видел в тех подземельях странных людей в черном, но они справляют свои непонятные ритуалы и не опасны, если не хаять их божества. Хотя вообще места там нехорошие, и если вдруг путешественники увидят или услышат, что навстречу идет группа в несколько человек, то лучше от греха подальше затаиться или убегать как можно скорее. Но когда Игорь пытался расспросить подробнее о том, что за люди там бродят, Костя отвечал уклончиво. Чего-то он боялся и недоговаривал. Тогда Игорь постарался узнать побольше о хитросплетениях подземных ходов.

Сам Костя в той стороне не бывал ни разу, но от людей слышал, что ближе к концу «тропы Гиляровского» вправо отходит подземный ход — старое русло реки. И будто бы проходит он где-то совсем недалеко от станции метро Боровицкая. В общем, вполне возможно, что если в том месте найти выход на поверхность, то можно попасть прямо в Полис. Главное — не смотреть на кремлевские звезды, иначе конец. Забудешь обо всем и пойдешь на их свет — а что дальше, никто не знает, потому что никто оттуда не возвращался.

А про подземные ходы знающие люди еще много всякого рассказывают. Будто бы чуть ли не от самого Кремля к Храму Христа Спасителя ведет старинный ход, выложенный белым камнем. А рядом с Храмом — вход в метро Кропоткинская. Кажется, все очень просто — по подземным путям можно добраться, куда душа пожелает. Но ведь одно дело — знать, что ход такой есть, и совсем другое — попасть туда и собственными глазами увидеть, что там теперь творится. Может, этот коридор осыпался давно, или твари какие завелись в нем — пауки, гигантские многоножки, да мало ли кто. На куполе Храма Христа Спасителя, по слухам, уже давно свили себе гнездо вичухи. Вполне возможно, что какие-нибудь создания природы облюбовали и тамошние подземелья. И еще, конечно, смущает, что ход этот идет от самого Кремля. Там ведь можно встретить не только мутантов. Говорят, какой-то грозный царь еще задолго до Катастрофы спрятал в подземельях свою библиотеку, да так хорошо, что потом сколько ни искали — найти не могли. И верят многие, что дух его до сих пор бродит в тех подземельях — стережет свои книги. Так что хищники — это еще не самое страшное, что по дороге может попасться.

Как раз живых мутантов Игорь боялся больше, чем мертвого царя, но слушал внимательно, не перебивая.

— Уходят люди иногда в ту сторону, но никто из них обратно не проходил, — посетовал Костя. — А с той стороны приходят гораздо реже, и не от самого Кремля, а из ближайших мест. Последний раз вот с Лубянки двое беглых пробиралось.

Про дикарей на Цветном бульваре нелюдим ничего сказать не мог, так как на поверхность выходил редко.

— Там ведь цирк раньше был, — вспомнил он. — А теперь разрушено все.

— Цирк сгорел, — мрачно сказал Профессор. — А клоуны разбежались. Сидят теперь в кустах и швыряются острыми железками.

— Ладно, если клоуны, — покачал головой Костя. — Там ведь были и змеи, и обезьяны, и крокодилы. И тигры, и слон был. Про слона это так, до кучи — он если где и бегает до сих пор, то наверху, ему в наши подземелья всяко не протиснуться. Но народ говорил — не знаю, правда ли, — что одного крокодила видели потом здесь, в Неглинке. Так что вы поаккуратнее.

— Да мы и Грегора твоего сначала испугались, — признался Васька.

— Тут огромные белые тараканы еще до Катастрофы жили, — философски заметил Костя. — Ну, не такие здоровые, конечно. А Грегор мирный и питается только мелкими зверушками.

Игорь подумал, что, попадись Грегору беспомощная добыча покрупнее, он тоже может не упустить случая подкрепиться. Но вслух высказывать свои мысли не стал, чтобы не обидеть хозяина таракана.

— Не хочешь с нами пойти? — спросил он Костю напоследок.

Тот только плечами пожал:

— К красным? Зачем? Мне и тут неплохо. По крайней мере, сам себе хозяин.

Небольшой отряд двинулся дальше по туннелю. Кое-где на осыпавшихся стенах еще сохранились рисунки и надписи. Некоторые из, них прочтению не поддавались. Васька сказал, что это древние руны, наверное, оберегающие от подземных духов. Профессор тихонько хмыкнул, но спорить не стал: после того как Эльф наорал на него тогда, в подвале, он предпочитал больше помалкивать.

Профессор вспоминал тот день, когда они с приятелем забрались сюда впервые. Его так поразило, что под огромным городом, живущим своей шумной жизнью, есть такое место, где время словно замирает. Здесь было тихо и темно, негромко журчала вода. Это место было каким-то самодостаточным. Оазис тишины. Если бы только не запах… Он наводил на мысль о зловонной клоаке, о кишечнике огромного существа, по которому выводятся из организма отходы жизнедеятельности. Но в каком-то смысле это был запах жизни. Двадцать лет назад гигантский организм наверху прекратил функционировать, и запах здесь стал иным. Но и мертвым город тоже трудно пока назвать. Он словно бы впал в спячку. Сумеет ли этот труп когда-нибудь возродиться к жизни или так и будет постепенно разрушаться?..

Иногда в стене туннеля попадались трубы, из некоторых в подземную речку впадали ручейки. Кое-где путь преграждали корни деревьев, через которые приходилось с трудом перебираться. А вскоре путешественники заметили впереди человека. Тот сидел на берегу и на их приближение никак не отреагировал. Подойдя ближе, они увидели, что на коленях у него лежит женщина. Она явно была мертва. Человек механически гладил ее по волосам и тупо смотрел на текущую воду. На проходящих мимо людей он даже не оглянулся. Те осторожно обошли его, сочтя за лучшее его не беспокоить. И лишь когда отошли подальше, Васька с сожалением сказал:

— Костюмчик-то неплохой у нее.

— Ты о чем? — не понял Игорь.

— Да костюм, говорю, у той жмуры хороший. Ей-то он уже без надобности, а нам бы не помешал.

Игорь только пожал плечами. Его уже не коробила циничная манера бродяг говорить откровенно то, что они думали. Это все же лучше, чем лицемерие товарища Москвина. «В сущности, — подумал он, — Васька вполне приличный человек. Ему ведь не пришло в голову дать по голове беспомощному человеку, погруженному в свое горе, и потом ограбить обоих — живого и мертвую. Мужик явно не стал бы оказывать сопротивления, ему, похоже, было все равно. А Васька не воспользовался этим, лишь высказал вполне понятное сожаление — хороший костюм нужней живым, чем покойнице…»

Монотонно чавкала грязь под ногами. Игорь чуть было не задремал на ходу, но вспомнив, где находится, расправил плечи. Видно, он и вправду слегка вздремнул — даже не заметил, что Васька поменялся с ним местами и теперь бредет замыкающим. А кто же первый — неужели трусоватый Профессор? Ну, наверное, кто-то очень крупный сдох. Возможно, тот самый слон из цирка…

— Не отставать! — послышался Васькин голос. Доносился он спереди. Игорь посветил — слабый луч выхватил спину Марины, худенькую фигурку Жени. Перед ними — грузноватый Профессор, а самый первый — Васька. А кто же тогда идет за ним?

Он резко обернулся и посветил фонариком. Никого! Но стоило ему тронуться дальше — и сзади вновь зазвучали чьи-то шаги: «Чвак-чвак! Хлюп-хлюп».

Игорь снова обернулся, — и вновь не увидел никого. Когда он проделал это в третий или четвертый раз, Васька, не оборачиваясь, недовольно спросил:

— Чего ты мечешься, как потерпевший?

Игорю стыдно было сознаваться в своих страхах.

— Да так… Надо же проследить на всякий случай, нет ли сзади кого-нибудь, — уклончиво ответил он.

— Акустика здесь странная, — отметил Профессор, и Игорь понял — старик тоже слышал шаги.

— Не зря тутошние стены знаками изрисованы, ох, не зря! — проворчал Васька. — Нечисто тут — зуб даю!

В какой-то момент шаги сзади вдруг прекратились. Но теперь Игорь чувствовал затылком чей-то тяжелый взгляд. Он уже не оборачивался, зная, что все равно никого не увидит, но ощущение было вполне отчетливым. Кто следил сейчас за ним, оставалось лишь гадать. Потом вдруг отпустило — словно хозяину здешних мест надоело их разглядывать, и он занялся кем-то другим, оставив людей в покое — но лишь до поры до времени. А может, проводил их до границ своего участка, и теперь за ними незаметно наблюдает другой? Вопреки рассудку и логике, Игорь чувствовал присутствие постороннего и враждебного существа.

Вскоре пришлось снова сделать привал и подкрепиться. Запасы еды неуклонно таяли. От фонарика толку было мало, и, чтобы освещать дорогу, обмакнули один конец палки в горючую жидкость и подожгли. Импровизированный факел неимоверно чадил. Впрочем, по расчетам Профессора, идти им оставалось уже не так уж долго. Ориентиром должно было стать то место, где современный туннель переходил в старинный коридор, выложенный красным кирпичом. Где-то там, по словам Кости, нужно было искать дорогу на поверхность, а затем и вход в метро. Правда, непонятно было, что делать с Васькой — нога у него совсем разболелась, он еле мог передвигаться, тяжело налегая на костыль. Вряд ли в таком состоянии Эльф смог бы подняться по скобам вертикального колодца. Но Игорь уже понял — на будущее здесь лучше не загадывать и решать проблемы по мере их поступления.

Они вновь тронулись в путь. Ноги скользили по илу, покрывавшему берег. Кое-где поднимались небольшие известковые выросты. Профессор назвал их сталактитами. Подняв голову, Игорь увидел такие же сосульки, свисавшие с потолка.

В одном месте из стены вывалился огромный кусок бетона и образовалась глубокая ниша. Ее обходили осторожно. Потом попалось еще одно круглое отверстие. Сначала, видимо, в этом месте обрушилась часть стены, но ход явно был углублен и расширен человеческими руками и уводил куда-то перпендикулярно основному туннелю.

Берег был нередко завален разным хламом. Они обнаружили чьи-то драные сапоги необъятных размеров, а поодаль валялся труп небольшого животного, в котором копошились жирные белые личинки.

И наконец впереди Игорь увидел красивую красную кирпичную кладку. Но он разглядел и еще кое-что — в глубине выложенного красным кирпичом коридора путь преграждала стена. Она была сделана из другого материала, темного и пористого. Игорь чертыхнулся.

— Ничего, — сказал Профессор. — Мы можем поискать выход поблизости. В любом случае мы уже где-то недалеко от цели. Но какое интересное сооружение!

Говоря это, он неотрывно глядел на стену. Игорю тоже захотелось разглядеть ее поближе. Судя по всему, та же мысль пришла в голову и Ваське. Они подошли чуть поближе, Васька посветил фонариком и, шокированный, пробормотал:

— Да ведь она… живая. Она дышит!

— Назад! — крикнула издалека Марина, прижимая к себе Женю. Игорь инстинктивно метнулся назад, его чуть не сбил с ног Профессор. А вот Васька не успел. Раздался его крик, и, оглянувшись, Игорь увидел, что темная масса, протянувшись вперед по полу, облепила ноги Эльфа. Громов дал автоматную очередь, но пули как будто не причинили массе никакого вреда. И тут Марина, подскочив, сунула ему в руки горящий факел. Игорь швырнул факел в направлении темной субстанции, та отпрянула, зашипела, отступила. А Васька остался лежать, скорчившись.

Игорь осторожно подошел к нему. Бродяга глядел на него мученическими глазами.

— Больно очень, — прошептал он. — Ноги прям огнем горят. И не слушаются. Как будто не мои…

Он попробовал пошевелиться, и Игорь обомлел: Васькина нога ниже колена неестественно гнулась во все стороны, словно была бескостной.

— Давай я тебя понесу, — предложил Игорь. Но едва он попытался дотронуться до Васьки, тот вскрикнул:

— Нет, не надо! Не хочу! Больно очень. Рюкзак мой возьми.

Игорь попытался как можно осторожнее стянуть с него рюкзак, но Васька все равно пару раз зашипел от боли. Чуть поодаль темная масса бугрилась, приподнималась, словно выжидая.

— Достань там бутылку с жидкостью горючей. Налей вот здесь, — он показал перед собой. — Автомат мой возьми — пригодится. И то, что в рюкзаке, — противогаз, патроны — все вам. Да, вот еще. На память тебе.

Он протянул нож со свастикой на рукоятке — предмет мечты Игоря. Тогда Громов начал понимать.

— Прекрати, — сказал он. — Мы вынесем тебя отсюда. Живут люди и без ног.

— Смеешься? — прохрипел Васька. — Я сгнию раньше, чем мы хоть какого врача найдем! Да и не по мне такая жизнь — кому я нужен безногий? Лучше сделай доброе дело — возьми пистолет и пристрели меня. Не хочу, чтобы эта пакость меня живьем сожрала. А потом поджигай все, чтоб паскуде жизнь медом не казалась!

Игорь покачал головой. Он сам понимал, что так было бы лучше. Но не мог.

— Ну, тогда бери все, а мне пистолет останется и зажигалка. Там фляга есть в рюкзаке — дай мне глотнуть. И валите отсюда, пока эта курва опять не полезла!

Игорь посмотрел вперед — масса неуверенно потянулась чуть ближе. Он оглянулся на Профессора, на Марину с Женей.

— Уходите! — прошипел Васька.

Он еще что-то бормотал. Игорь разобрал: «Больно… Не хочу больше… Ах, тебе нужен я? Ты хочешь меня? Ну, сейчас ты получишь!»

Васька понимал, что сейчас умрет. Но страха не было. Была злость.

Всю жизнь приходилось увертываться, скрываться, хитрить. Он всегда был один против всего мира. И большинство остальных людей презирал за то, что был более ловким и соображал быстрее, мог обвести их вокруг пальца. И в то же время ненавидел — за то, что они изгнали его и травили.

Он и мать ненавидел — за то, что так плохо о нем заботилась и так рано умерла, бросила его одного. За то, что оказалась такой слабой, принимала всякую дрянь, лишь бы не смотреть жизни в лицо. А он был маленький тогда и остановить ее не мог. Он ненавидел музыку, потому что быстро понял — музыка была для матери как наркотик. Он думал, что хуже музыки ничего нет. Но в метро ему стало ясно, что он ошибался, — грибы доконали мать гораздо быстрее. И только теперь Васька понял, как сильно на самом деле ее любил.

В последнее время жизнь стала казаться ему более сносной. Товарищи, с которыми его свела судьба, не смотрели на него свысока. Принимали его таким, какой он есть. Но теперь и они ничем не могут ему помочь. Умирать все равно каждому приходится в одиночку.

И верная подруга-злость, которая сейчас поднималась в нем, на этот раз была направлена не на людей, а на слепое нечто, засевшее в туннеле и руководствовавшееся только животными инстинктами. Надо же было, чтобы такие уроды вытеснили людей с поверхности, заставили ютиться в подземке! Может быть, люди изменились бы к лучшему, хоть чуть-чуть, если бы им не было так трудно?

Что ж, пусть он жил, как придется, но умереть сумеет, как полагается. Впрочем, не так уж плохо он жил: ему везло, часто удавалось наесться досыта. Беспутная мать, сгинувшая через несколько лет после Катастрофы, оставила сыну в наследство звериное чутье и ловкость. А еще — ярость на эту бессмысленную жизнь, где никто никому не нужен. Васька точно знал, что нужен был разве что своей матери, да и то не очень. Но матери давно уже не было…

Теперь вся его ярость обратилась против засевшего в туннеле, как в раковине, безмозглого моллюска.

«Ты хочешь меня? Ты меня получишь. Но придется тебе усвоить — человека так просто не возьмешь».

И твари, засевшей в туннеле, пришлось-таки пережить пару неприятных минут. Уже убегая, Игорь услышал негромкий хлопок и, оглянувшись чуть ли не одновременно с этим, увидел забушевавший позади огонь. Раздался звук, похожий на возмущенный вздох, затем шипение. Игорь даже как будто уловил с содроганием запах горелого мяса. Теперь он был уверен — чертова масса на некоторое время забудет, как охотиться на двуногих. И еще мелькнула в голове подлая мыслишка: хороший был пистолет «Макаров», им бы он тоже не помешал, а теперь вот пропал… Но тут Игорь вдруг скорчился, и рыдание вырвалось из груди. Он опустился на пол и заплакал, а рядом сидел, обхватив голову руками, Профессор, и горько, надрывно скулила Марина, прижимая к себе девочку.