Глава 2. ВЕЛИКИЙ БОЙ

Следователь привёл Веру на стоянку кочевых диггеров. Бригадир Антончик был удивлён поступку следователя:

- Кто тебе этот ребёнок?

- Никто.

- ??

- Её родителей и весь её посёлок убили чистильщики.

- Они уже и на посёлки нападают?

- Их становится всё больше.

- Сначала ленточники, теперь чистильщики…

- Вы бы нам очень помогли в борьбе с ними.

- Ты знаешь наши взгляды.

- Они неправильные…

Антончик примиряющее перебил следователя:

- Всё-всё… Не будем начинать старый спор. В конце-концов Республика оставила свободу диггерам и мы, к тому же, являемся союзниками Республики.

- Это так, но в Республике бытует мнение о необходимости отмены этой свободы и принудительного присоединения бригад.

- По-моему, ты преувеличиваешь. Республика должна помнить, какую цену диггеры заплатили за победу в Последнем Бое.

- Во всяком случае я это помню. Кстати, эту битву Последним Боем называют только диггеры. У нас принято называть её Великим Боем. Этот бой оказался далеко не последним. Ведь даже вы до сих пор воюете с ленточниками.

- Ленточники когда-то напали на нас. Мы знаем, что они угрожают Муосу, и поэтому по возможности истребляем их до сих пор. Но диггеры – миролюбивый народ, мы ценим свободу: свою и чужую, и не хотим какой-то новой войны.

- Ты не понимаешь, насколько опасны чистильщики. Они вырезали весь посёлок этого ребёнка. Они не остановятся не перед чем. И их становится всё больше.

- Что ты сделал с этими чистильщиками?

- Казнил.

- Всех?

- Всех до одного, в соответствии с параграфом…

- Да не начинай ты мне свои параграфы пересказывать. Ты мне лучше скажи, среди тех, кого ты убил, все вступили в чистильщики по доброй воле или кого-то запугали, заставили…

- Я тебе отвечу: в посёлке девчонки было три десятка жителей. Они защищались, хотя их было меньше. Многих взяли в плен. Они приняли смерть, не дав поставить себе на лбу клеймо. И только одна переметнулась к ним. Ты, может быть, слышал: чтобы стать чистильщиком, нужно кого-то убить. Так вот она это сделала, сделала с кем-то из своих соседей, а может быть и родных. У неё что: не было выбора? Она чем-то отличалась от тех, с кем до этого ела хлеб?

- Это частный случай…

- А сейчас не то время, чтобы разбираться по каждому случаю: частный он или общий. На это и есть Закон! Перед ним все равны.

- А если бы меня затащили в чистильщики, ты б и меня убил?

- Тебя, Антончик, не просто убить. Но я бы постарался. И я уверен, что стань я ленточником, ты бы сделал то же самое.

- Хмм… Ну а девчонку ты ко мне чего привёл? По Закону ты её вроде в приют должен отвести.

- Она хочет стать следователем.

- Ты смеешься?

- Когда меня последний раз смеющимся видел?

- Но она же совсем ребёнок. Да и не припомню я что-то женщин-следователей.

- В ней что-то есть.

- Хорошо. Ну а от меня ты что хочешь?

- Научи её драться, научи слушать переходы, научи всему, что умеешь сам…

- … чтобы она стала жрицей Закона, похожей на тебя? А если она потом не захочет идти за тобой; если она пожелает остаться диггером?

- У неё останется выбор.

- Хорошо, друг… Постой, у тебя, кажется, не должно быть друзей… Хорошо, следователь, я постараюсь в неё вложить всё, что могу. Вот только за привитие трепетной любви к Закону – не ручаюсь.

Судьба свела нынешнего следователя Республики и бригадира диггерских бригад в пекле Великого Боя. Курсант военных курсов Анатолий Чеберук мечтал о карьере военного и должен был стать офицером. Он уже имел УЗ-5, а по окончании курсов получил бы законную пятёрку. Но всё это было до появления Посланного

Монах перевернул весь Муос вверх дном. Теперь уровень значимости ничего не значил. И вместо того, чтобы овладевать военной специальностью, он стоит в рядах армии землян, имея ничтожный шанс выжить и ещё меньший – выйти из боя целым. Но он не жалеет об этом. Слова Посланного, как магические заклинания, вытеснили без остатка страх, заменив его волей сразиться на смерть с самой страшной угрозой Муоса.

Он помнит тот ужас, который навалился на него при виде Первого, вышедшего хулить Посланного. Он помнит невероятную решимость, которую внушил им Посланный своей неожиданной победой над Первым. Он и те, кто стоял с ним рядом, не чувствуя не тени страха, рванули вперёд. За те тридцать метров, которые они бежали, чтобы схлеснуться с ленточниками, упало много землян, сражённых арбалетными стрелами и дротиками. Ошарашенные гибелью Первого, передние ряды ленточников, так и не сдвинувшись с места. Они тоже были изрядно высечены метательным оружием землян. Сотни ленточников, не оправившихся от шока, пали так и не подняв своё оружие.

Но потом в глубине толпы людей-глистов раздались визгливые команды Второй. Ленточники медленно начали приходить в себя. И они вступили в бой.

Анатолий, пока бежал, жаждал крови монстров. Он крепко сжимал в руке свой меч, которым владел изумительно. Но когда полки ленточников и землян сошлись, драться могли только первые один-два ряда, а остальным оставалось ждать, когда падут впереди стоящие товарищи, чтобы занять их место на передовой. Задние ряды землян и ленточников напирали, передние не могли продвинуться вперёд. В середине возникла давка. Руку Анатолия, в которой он держал меч, зажали. Он боялся, что руку сломают или, наоборот, на его меч наткнётся кто-то из центровиков. Становилось всё теснее. Необходимый для взмахов оружием промежуток между рядами ленточников и землян сократился до нуля. Воины обеих сторон буквально столкнулись лбами. Они ругались, кусались, били друг-друга головами, кололи противникам ноги и пытались резануть по паху мечами, которые просто не могли поднять выше в этой давке. Передние ряды бились в дикой агонии, не в силах убить противника и умереть самим. Если же кто-то от ран или потери крови погибал, он не падал, а продолжал стоять, зажатый между живыми и мёртвыми.

Дышать становилось всё труднее. Многие теряли сознание, а стоявший рядом с Анатолием худенький пацан-ополченец умер, так и не вступив в бой. Иногда над головами пролетали стрелы. Пронзённые ими также оставались стоять в толпе. Переминаясь на затекающих ногах, Анатолий чувствовал, что они по щиколотку в чём-то тёплом и липком. Это была кровь.

Прошли часы. Не было надежды, что что-то изменится. Землянами стала овладевать усталость, возвращалось отчаяние. А ленточники, казалось, готовы были стоять до конца.

- А-ну, напрягись!

Где-то рядом Анатолий услышал голос Командора. Он был под самым потолком гаража. Он шёл, ступая на плечи сбившихся в кучу землян, и покачиваясь, приближался к рядам ленточников. В одной руке он держал щит. Ленточники, смутно догадываясь о намерении командира землян, с задних рядов метали в него стрелы. Но Командор ловко прикрывался щитом и теперь обращённая к ленточникам поверхность щита ощетинилась стрелами. В другой руке у него был автомат. Подойдя достаточно близко, он высунул руку с автоматом из-за щита и, не глядя, открыл огонь по первым рядам ленточников. В такой давке не одна пуля ни могла не попасть в цель. Когда он приблизился к передовой ленточников, щит не мог его прикрывать с боков. Отбросив автомат и щит, Командор сорвал с пояса две гранаты и сделал несколько шагов по головам и плечам ленточников, споткнулся, завалился, едва не упав, но ухватив за шею оказавшуюся рядом ленточницу, удержался в вертикальном положении. Он всё время старался держать гранаты на головой, чтобы увеличить зону поражения. Ленточники, оказавшиеся рядом, убили Командора, и в тот же миг прогремел двойной взрыв.

Анатолий почувствовал как одновременно со взрывом что-то отбросило толпу назад. У него едва не треснули рёбра. Но в густых рядах ленточников образовалась дыра. Туда ринулись земляне, добивая на ходу и затаптывая раненных ленточников. Раненные, контуженные, оглушенные и просто перепуганные ленточники во второй раз утратили волю к сопротивлению.

В тылу ленточников закричало сразу несколько голосов:

- Нас окружили!... Окружили!...

Ленточники паниковали, кричали. Уже через несколько минут исход битвы был очевиден. Закричала Вторая:

- Благородные! Во имя хозяев: уходим! Спасайте хозяев, все назад!

Битва длилась ещё долгие часы. Умение фехтовать Анатолию совсем не пригодилось. Зажатую в течении нескольких часов руку, из которой давно вывалился его меч, он не чувствовал: она как будто обмёрла, и болталась как плеть. Он был измотан и еле держался на ногах. Но в таком же состоянии были и остальные земляне. Ещё хуже было ленточникам, добрую половину которых составляли женщины, подростки и больные. Анатолий нагнулся и левой рукой забрал меч из руки убитого партизана и пошёл вперёд, туда, где кипела битва. Перед глазами плыли красные круги, всё виделось в тумане: не то от испарений человеческих тел, не то от усталости и нехватки воздуха. Под ногами хлюпала кровь, хрустели кости убитых, на которых он наступал. К нему шёл такой же измождённый молодой ленточник. Он выставил меч, наведя его остриём на Анатолия, как будто надеялся, что враг не остановится и сам наткнётся на меч. Анатолий, как мог левой рукой, ударил по мечу врага и легко выбил его. Парень-ленточник как-то удивлённо посмотрел на пустую руку и медленно нагнулся, чтобы поднять выбитый меч. Анатолий ударил его по спине. Удар получился не сильным, но ленточника свалил. Анатолий нанёс ему ещё один удар клинком в шею.

Анатолий с горькой иронией посмотрел на стекавшую с его оружия кровь врага. Он с детства учился драться, фехтовать; представлял как он в тяжёлых схватках, демонстрируя свои навыки, будет повергать десятки коварных и ловких врагов. А его первое убийство оказалось совсем банальным, как будто умерщвление свиньи на ферме.

Внезапно рядом с ухом Анатолия чей-то меч рассёк воздух. У его ноги упала чья-то рука, сжимающая самодельный нож. Он повернул голову и увидел злобно шипящего мужика-ленточника, лежащего на земле. Мужик только что метил ножом в Анатолия, но ударить не успел. Тот, кто отсёк мужику руку, вторым ударом его умертвил, затем резко повернулся к Анатолию и завалил ему левой рукой мощную оплеуху:

- Кьюда смётриш, бальван?

Это был мавр. Выругавшись, мулат пошёл вперёд. Анатолий пошёл за ним. Он не считал, скольких ленточников он убил. Такой подсчёт был бы циничен, потому что это был уже не бой, а бойня. Кто оказался крепче духом и телом (будь то земляне или ленточники), просто ходили по гаражу и убивали тех, кто выдохся или был ранен и не мог заставить себя продолжать бой.

Антон, или как его называли диггеры, Антончик, был ещё пацаном. Он гордился тем, что принят в бригаду самого Юргенда. Сжимая свои секачи, он шёл за другими диггерами. Они передвигались по переходу, огибавшему гараж не то сверху, не то сбоку. Командор поручил диггерам охранять боковые переходы и не допустить окружения, а по-возможности, самим оказаться в тылу врага.

Как и ожидалось, ленточники пытались окружить землян. Диггеры увидели впереди мерцание факелов. Юргенд быстро оценил ситуацию и знаками отдал команды. Вверху шла труба. Часть диггеров, подсаживая друг-друга, влезли на неё и легли так, что их почти не было видно снизу. Остальные диггеры отступили и ждали подхода врага, стоя чуть дальше в туннеле.

Ленточники не смотрели вверх. Выглянув из-за трубы, Антончик видел их самоуверенные походки, дебильные улыбки на лицах. Они уже предвкушали скорую массовую пересадку хозяев.

Как только ленточники увидели стоящих в проходе диггеров, в передних рядах стали заряжать арбалеты. Ленточники уже знали, что с диггерами тяжело воевать на ограниченном пространстве. В этот момент Юргенд свистнул и на ленточников сверху попадали диггеры.

Антончик соскользнул по трубе и упал как раз на шею крепкому ленточнику. От неожиданности тот пригнулся, но на ногах удержался. Словно гигантской циркулярной пилой, Антончик крутанул своими секачами, раня стоящих рядом ленточников. Сделав круг, секачи сошлись на висках врага, на котором он сидел. Пока тот заваливался, молодой диггер соскочил на пол. Ленточники не успевали достать оружие из ножен, падая от секачей диггеров. Подоспели те диггеры, которые оставались в туннеле. Практически весь передовой отряд ленточников был уничтожен в течении нескольких минут. Но, как оказалось, сзади шёл второй отряд.

Враги услышали шум и теперь, ощетинившись арбалетами, плотным строем приближались к бригадам диггеров. У некоторых диггеров тоже были арбалеты, но с малой убойной дальностью. Отступать назад нельзя – тогда ленточники окружат землян. Оставаться на месте нельзя – диггеров перестреляют из арбалетов. Оставалось одно. Юргенд крикнул:

- Жевжик! Бохан! Тархан! Вперёд!

Три диггера растянувшись в ряд по ширине прохода, бросились вперёд. Юргенд назначил их смертниками – принять на себя арбалетный залп. И залп был дан. Три трупа упали, не добежав до ленточников. И новая команда Юргенда:

- Все вперёд.

Они бежали, что было сил. Только скорость бега давала им шанс. Шестьдесят метров. Одиночные арбалетные выстрелы со стороны ленточников не дали добежать до цели десятку диггеров. Потом ленточники побросали арбалеты и достали мечи, готовясь сойтись в рукопашной схватке. Ленточников было много. Став плотным строем и ощетинившись мечами, они пытались не подпустить к себе диггеров. Но теснота, в которой они толпились, мешая друг-другу, не давала никакой возможности для манёвра и нанесения резких ударов. Диггеры, сменяя друг-друга, по двое и по трое, подкатывали к строю ленточников. Они танцевали восхитительный танец, которому бы позавидовали в своё время лучшие мастера кунг-фу и капуэро. Словно волчки, они крутились, подпрыгивали, приседали, постоянно перемещаясь взад, вперёд и в стороны, разбегаясь, делая несколько шагов по отвесным стенам и мягко спрыгивая на пол. Их движения завораживали, а постоянно крутящиеся секачи сливались в полупрозрачное облако. Казалось, это просто танец, и мгновенные выпады рук были почти незаметны. Только почему-то ленточники один за другим вскрикивали, роняя оружие и падая с рассечённым животом или перерубленной голенью. Они просто не успевали своими длинными мечами нанести удар по танцующим.

Ленточники, наблюдая растущую гору трупов, попятились назад. Их командиры, поняв в чём дело, заорали:

- Все вперёд! Не стоять на месте! Двигаться! Подбегайте ближе и рубите их!

Ленточники сперва неуверенно двинулись вперёд, а потом побежали на диггеров. За несколько секунд диггеры и ленточники смешались в туннеле. Антончик, находясь в боевом трансе, крутил секачами. Известно, что никто так не умел драться в тесноте туннелей, как диггеры. И всё же среди множества трупов в лохмотьях он видел несколько полуголых диггерских тел. Единственное, что тревожило – это мысль об отсутствии Юргенда – неужели бригадира убили. Но вот бригадир бригадиров, с пятеркой диггеров движется со стороны вражеского тыла. Он, в самом начале схватки с лучшими бойцами незаметно прополз по трубе вдоль коридора, и оказавшись в тылу врага, отрезал ему путь к бегству. Покончив с ленточниками, они были уверены, что не один из них не добежал к своим и не сообщил о гибели отряда.

Не мешкая, диггеры двинулись дальше. Выйдя из транса, Антончик почувствовал, насколько он устал: ныли ноги и руки, кровоточил и болел порез на плече – всё-таки кто-то достал до него мечём. Тут же он, как и другие диггеры, расслабился, оставив работать только те мышцы, которые нужны были для ходьбы. Он отключился от боли и усталости и почти спал, давая своему телу максимально эффективный короткий отдых перед более страшным боем.

В торец гаража, занятый ленточниками, вело множество ходов и один большой туннель – подземный проезд. Все выходы надо было перекрыть. В случае победы землян не один ленточник не должен был уйти. После стычки в боковом туннеле в строю осталось меньше сотни диггеров из бригад Юргенда. Он быстро распределял своих людей по туннелям. Со стороны гаража эхо едва доносило искаженные поворотами переходов звуки смертельной схватки. Через пол-часа подошли остатки бригад, ведомых вице-бригадиром бригадиров Гапоном. Они шли обходным туннелем по другую сторону гаража. Но этим бригадам повезло меньше, чем людям Юргенда. Раненный Гапон, у которого было рассечено сухожилие правой руки, привёл с собой только тридцать диггеров, остальные погибли в схватке с колонной ленточников.

Юргенд из ста тридцати диггеров отобрал половину, наиболее крепких, и по туннелю осторожно двинулся к гаражу. Он ждал знака.

Со стороны гаража раздался гул взрыва и вопли раненных и контуженных этим взрывом. Юргенд трусцой побежал, крикнув:

- Пора!

Диггеры, вгоняя себя в боевой транс, бежали за своим командиром, сметая по пути одиноких ленточников: не то отставших от основного войска, не то оставленных в карауле. Шум битвы усиливался. Несколько сот ленточников толпились в туннеле перед воротами в гараж. У некоторых были факела, в свете которых их возбуждённые лица выдавали нетерпеливое желание быстрее вступить в бой. Они жали на впереди стоящих, чтобы побыстрее оказаться в гараже. Ленточники отсюда не видели картину боя и были уверены, что всё для них складывается благополучно.

Сзади, из темноты туннеля бесшумно появились диггеры. Ленточники не сразу поняли, в чём дело. Половина стоявших в туннеле полегло от диггерских секачей и мини-арбалетов, так и не подняв своё оружие.

Среди ленточников панические вопли перемешались с призывами к бою:

- Диггеры-диггеры! Нас окружили! Во имя хозяев! Убейте их всех!

Паника из туннеля волной перекатилась к ленточникам, дравшимся и стоявшим в ожидании драки в гараже. Ленточники поняли, что они окружены, но ничего не знали о численности врага в своём тылу. Раздался визг Второй:

- Благородные! Во имя хозяев: уходим! Спасайте хозяев, все назад!

Толпа ленточников хлынула из гаража. Диггеры успешно дрались против неподвижного или малочисленного врага. Но на них обрушилась лавина, которую невозможно было остановить секачами. Ленточники своими телами и мечами проталкивали по туннелю пробку из оборонявшихся диггеров. Анточник крутил своими секачами. Но пораженные ленточники не отступали назад и не оставались на месте, а падали прямо на диггера, сбивая его с боевого ритма и заставляя тратить драгоценные мгновения. Он, как и другие диггеры отступал от гаража. Диггеры гибли один за другим – их изрубали мечами или просто затаптывали. Юргенд, не переставая крутить секачами, отдал свою последнюю команду:

- Симеон, Старый, Барковка, Глозман - со мной! Остальные – к Гапону.

Это была команда к отступлению. Юргенд считал, что в разветвлениях туннелей поток ленточников разобьётся на несколько. И в тесных туннелях заслонам диггеров их легче будет перебить. Антончику стыдно было признать, что он этой команде рад: он уже почти себя похоронил.

Пять диггеров, оставшихся прикрывать отступление, недолго сдерживали напор ленточников.

Через пол-минуты четверо пали и ленточники уже бежали по туннелю. Но Юргенд, ещё несколько минут, танцуя посреди туннеля, сея смерть, прореживал неумолимо движущуюся толпу ленточников.

Гапон, с повисшей рассечённой рукой стоял на разветвлении туннеля, встречая отступавших. Отдавая команды, он распределял их по заслонам. Сам, с основной группой, держа в левой руке секач, остался стоять в туннеле – именно здесь придётся сдерживать самый мощный удар.

Антончика Гапон направил в боковой ход. Здесь Анточник примкнул к пяти диггерам, оставленным здесь ещё Юргендом. Старший заслона заметил, что Антончик устал больше других и ранен. Он поставил его во второй ряд. Впереди, под аркой, в тридцати метрах от своего заслона они подвесили зажженный факел – единственное освещение на всю длину хода.

Как и ожидалось, толпа ленточников, встретив заслон Гапона, стала искать и другие пути к отступлению. Часть ринулась в проход, в котором стоял Антончик. Он и не думал, что их сюда придёт так много. Ленточники увидели диггеров, но даже не приостановились. Они уже знали, что их преследуют основные силы землян, и поэтому с дикой силой, помноженной на отчаяние загнанного зверя, бросились на диггеров.

Нечего было и надеяться удержать разъярённую толпу на месте. Диггеры быстро отбегали, стараясь парировать удары мечей и доставать секачами до ленточников. Диггеры первого ряда были зарублены и затоптаны. Антончик уже не наносил удары – на это не было сил, а лишь откровенно убегал спиной вперёд и отбивал удары мечей. Антончик не увидел, как добежал до поворота и упёрся спиной в угол. Вдруг какая-то тётка-ленточница, без оружия, прыгнула на него, напоровшись на секач. Тут же толпа прижала эту хрипящую ленточницу к Антончику. Здесь было темно и ленточники не рассмотрели или не обратили внимание на худого юношу-диггера, прикрывавшегося телом их соплеменницы. А Антончик стоял, удерживая на секаче так кстати привалившееся к нему вонючее тело.

У тётки отлетела голова. В отсвете далёкого факела он увидел курсантские погоны центровика. Тот замахивался мечом второй раз, но, усомнившись, замешкал. Антончик, продолжая держать обезглавленную тётку рядом с собой, покорно повернулся спиной к центровику и сообщил:

- Я не ленточник.

Центровик тут же больно полоснул его мечом по затылку, оставив довольно глубокую рану. Антончик, насколько мог, подавил в себе естественную реакцию на боль, почти не пошевелился, и почти спокойно сказал:

- Ты мне голову отрежешь.

- Не ленточник! - удовлетворённо сказал центровик, опуская меч, - Чего тут с ней обнимаешься? Давай, догоняй!

Антончик, отбросив на пол ленточницу, побежал за молодым центровиком.

Командор перед Последним Боем дал приказ преследовать ленточников и добивать их до последней возможности. Если бы ленточникам дали время, они бы успели собраться с силами, организовать оборону гнёзд, избрать себе новых Первых, Вторых и Третьих и война с ними длилась бы ещё долгие годы или десятилетия.

Из гаража, смяв диггерские заслоны, ушли сотни ленточников. Одну из таких групп преследовал спонтанно сформировавшийся на выходе из гаража отряд землян под предводительством того самого мавра, который спас жизнь Анатолию. И он сам бежал за этим отрядом. Замешкавшись возле Антончика, застрявшего в углу с ленточницей, он отстал от своих.

Антончик и Анатолий скоро догнали основную группу, в нерешительности остановившуюся у разветвления хода. Мавр, увидев Антончика, пробасил:

- О-ес! Диггер! Ведьи нас впьерёд.

Антончик неуверенно осмотрел возглавляемый мавром отряд. Восемь человек, плюс он и курсант. Ни одного штатного военного, если не считать курсанта, одни ополченцы, да к тому же усталые. Ленточников через их заслон прорвалось не меньше пяти десятков. Как они собирались их преследовать – не понятно. Но он знал общий для всех землян приказ: добивать ленточников, пока есть силы. Антончик потребовал:

- Замрите.

Всем были слышно эхом докатывающиеся их ходов звуки продолжающейся битвы. Вернее десятков разрозненных схваток, на которые распался основной бой. Но диггер услышал и удалявшийся топот десятков ног. Он указал пальцем в правую ветвь входа. Метров пятьдесят пробежали. Потом пошли пешком - сил бежать уже не было.

Дважды им попадались лежащие на полу хода ленточники, потерявшие силы от истощения и усталости. Они тупо смотрели ненавидящими глазами на подошедших к ним землян, которые хладнокровно их убивали.

Они догоняли отряд ленточников. Эти места Антончик знал плохо: здесь были владения ленточников, куда даже диггеры заходили крайне редко. Правда он уже видел впереди слабый отблеск несомых ими факелов. Кто-то попросил о привале, но мавр отрезал:

- Кто нот мужьик – ухъёди.

После этих слов один ополченец дальних поселений из их отряда остановился, привалился к стене и спозл по ней, не в силах заставить себя продолжать путь. Он так и остался сидеть на полу.

Ход их вывел в метрошный туннель. Антончик сразу узнал это место. Он тревожно сообщил мавру:

- Мы находимся между Академией Наук и Площадью Якуба Коласа, ближе к последней.

- Гдъе Экедэми?

- Вы же не думаете идти туда с такой командой. – Антончик повёл головой в сторону «воинов», которые, пользуясь временной заминкой, попадали на шпалы и смотрели на него в надежде, что ему удастся отговорить мавра от безнадёжного предприятия. - Разумно отступить, отдохнуть, собрать подкрепление.

- Кто нот мужьик – ухъёди. Король оф марвс пойдьёт один.

- Вы – король Мавритании? - подал голос Анатолий.

Но неутомимый мавр повернулся в сторону Академии Наук и, доставая из ножен меч, пошёл туда. Превозмогая себя, сводный отряд поднялся с пола и поплёлся за своим предводителем.

Даже потом, став следователем, Анатолий предпочитал не вспоминать то, что было после их появления в гнезде ленточников. Они оказались первым отрядом землян, попавшим на эту станцию. Здесь было полторы сотни детей, престарелых, больных, беременных и кормящих ленточниц, … и младенцев. Они пришли как раз во время. На входе в станцию немощные ленточники создавали баррикады. Закончи они своё дело, никаких шансов войти на станцию у их убогой команды не было б – ленточники расстреляли бы их из арбалетов из-за укрытия.

Появление землян для ленточников было неожиданным. Многие из них умерли от мечей землян, недоумённо застыв на месте. Большинство ленточников было без оружия. Тот отряд, который они преследовали, прошёл по станции и ушёл куда-то дальше, в сторону Парка Челюскинцев. На станции остались только её жители, не участвовавшие в Последнем Бое. Мавританский король изрёк:

- Убьить всех.

И началась новая бойня. Уставшие земляне, покачиваясь, шли и уничтожали ненавистных носителей любых возрастов. Кое-кто из ленточников неумело стрелял или пытался ударить ножом в землян. Иногда они попадали.

Анатолий или раньше или позже Великого Боя от кого-то слышал, что «убивать безоружного – это только первый раз страшно, а потом начинает нравится...». Немного не так: на самом деле убивать может нравится только самым отъявленным маньякам. А убийцам, даже военным во время боевой операции, убивать отнюдь не нравится. Они убивают следующего вооруженного врага или безоружного противника или просто жертву лишь для того, чтобы отвлечься от заволакивающего всю внутренность мертвенно-тяжёлого смрадного привкуса, оставшегося после предыдущего убийства. И на несколько минут, или, может быть, часов и дней, образовавшаяся в душе щемящая чёрная пустошь сжимается, вытесняемая древними эмоциями победителя или охотника, склонившегося над поверженной дичью. Но проходят секунды, часы или месяцы и пульсирующая чернота обязательно всколыхнётся в душе убийцы, заставляя вспомнить мольбы о помощи или ненавидящий взгляд или может быть какие-то другие незамеченные сразу штрихи к портрету убитой им жертвы. И он будет пытаться прикрыть их оправданиями, найденными в прижизненных поступках убитого, или в законе, или в отданном ему приказе. Но все жалкие попытки убедить себя в правильности совершенного убийства словно листы папируса, которыми пытаются затушить костёр: они на секунду закрывают нестерпимый жар чёрного огня и в миг сгорают, только усиливая силу пламени. Есть только один способ облегчить тупую боль: спихнуть вину на Бога, Проведение или судьбу; и убивать, убивать, убивать дальше, не отвлекаясь на мысли о ценности жизни. Правда жертвы всё равно вернутся к тебе: в угрызениях совести, в бесконечной круговой гонке мыслей о своих жертвах или в кошмарах.

Кошмаром Анатолия на всю жизнь стали ленточницы: женщина лет тридцати с девочкой на руках. Женщина металась в общей суматохе, и почему-то бежала по платформе не в противоположный туннель, а прямо на Анатолия. Он замахнулся мечом. Женщина посмотрела ему в глаза, девочка отвернулась, прижавшись головкой к щеке матери. Грязное измождённое болезненное лицо типичной ленточницы. Но вот глаза. Это были глаза женщины с другой планеты: светло-голубые круги в оттеняющих этот неземной цвет тёмных окружностях. Она не ненавидела, не боялась. Она была удивлена, как будто до сих пор не поняла, что случилось в их гнезде, и как будто не верила, что Анатолий вот так просто убьёт её и её ребёнка. Голенькая девочка лет четырёх обнимала мать за шею, совершенно мирно и спокойно, как будто мать переносила её из квартиры соседей, где дитя нечаянно заснуло, чтобы уложить в свою кроватку. Эта картина в деталях вырисовалась уже потом, после того Анатолий нанёс удар, убивая обоих.

А может быть женщины с ребёнком не было? Может быть, они лишь плод неправильного восприятия случившегося, искаженного надорванными нервами? Почему же этот образ, прорывая им же выставленный плотный заслон оправданий и аутотренинговых упоров, постоянно врывался в его рациональное сознание, которое он так не любил называть душой? Почему они вдвоём терзали его именно тогда, когда он был так беззащитен – во сне? Откуда эти предательские мысли, только за одно присутствие которых в его голове, его нужно было бы казнить?

Да-да! Именно ему – следователю Республики, воплощению закона с железной волей, кто-то внушал мысли о том, что ленточники не виноваты в том, что они - ленточники. Почти все они стали такими по принуждению или потому, что родились в семье ленточников. У них также, как и у людей, существуют свои идеи, планы и мечты. И уж, конечно, ленточники менее эгоистичны, чем каждый из человеков. А, может быть, это новый виток эволюции? Может быть те, кого называют паразитами, наблюдая безумие человека, великодушно решили взять вымирающий вид под свою опеку, чтобы спасти его от самого себя. И кто такой он – Анатолий Чеберук – рождённый в раздираемом противоречиями Муосе, чтобы стать палачом для этих людей, вина которых лишь в том, что они приютили в себе другое существо, беззащитное по своей изначальной природе.

Эти буравящие мозг размышления пришли к Анатолию потом и образ матери с ребёнком также всплыл в голове уже через несколько недель или месяцев. И ещё позже измождённый от самобичевания и загнанный в тупик ум пришёл к выводу о том, что прав в смертельном противостоянии землян и ленточников окажется тот, кто окажется победителем. И за этим выводом последует решение Анатолия способствовать быстрейшему разрешению этой дилеммы. И именно поэтому он стал следователем. Его главной целью жизни стало уничтожение ленточников: всех до одного. Именно тогда, как ему казалось, из его сознания исчезнет этот почти иконный образ женщины с ребёнком.

Но всё это было потом. Теперь же он, король Мавров и его новый приятель – диггер сошлись в центре платформы, посредине кровавого месива, сотворённого ими и павшими в этой бойне людьми из их отряда. Они уже не чувствовали кровавых смрадных испарений, и неестественно липкой мокроты их одежд. Из туннеля, со стороны Академии Наук на станцию входили ленточники. Их было десятка четыре. Они были усталые, многие из них ранены. Но все – с оружием в руках. Несомненно, это была одна из групп, прорвавшихся из гаража. Они удивлённо вглядывались на обезлюдевшее гнездо, усеянное трупами. И на трёх несчастных, стоявших на платформе, сжимая в руках своё оружие.

В цепи сегодняшних поражений и разочарований осознание того, что одно из гнёзд развалено несчастными, пришло к ним с почти с фаталистическим смирением. Опустив головы, они шли дальше. Сегодня они не хотели больше драться и проходили мимо.

Диггер Антончик и курсант сил безопасности Центра Анатолий Чеберук тоже не хотели драться. Они с благодарностью смотрели сверху-вниз на проходивших мимо ленточников. Только король Мавров думал по другому. Что двигало этим человеком, как будто осознанно искавшим себе смерти? Он переложил в левую руку свой резной меч, поднял правой с пола другой меч, и метнул его остриём вперёд в толпу ленточников. Поражённый ленточник завопил. Ленточники остановились и как-то удивлённо посмотрели на землян. В поступке мавра отсутствовал здравый смысл, как с точки зрения ленточника, так и с позиции обычного человека.

Ленточники медленно подошли к краю платформы и, подсаживая друг-друга, стали карабкаться на неё. Не веря тому, что всё это произошло, Анатолий устало сообщил мавру:

- Ну и псих же Вы, Ваше Величество.

После этого он рубанул мечом по рукам забирающегося на платформу ленточника. Анатолий понял, что ему сегодня очень везло и так не могло продолжаться слишком долго. Осознание скорого конца, как не странно, добавило ему бодрости. И почему-то ему не было страшно в чудной компании обезбашенного мавра и голого диггера.

Король рванул к группе ленточников, взобравшихся на платформу. Ленточники его быстро окружили и убили арбалетным выстрелом в спину. После этого они двинулись к Антончику и Анатолию. Они отошли к углу, образуемому жилищами ленточников, установленными на платформе. Они дрались каждый со своим оружием, но в унисон друг-другу, выстроив перед усталыми ленточниками плотную стену, сотканную из траекторий меча и двух секачей. Сколько длилась эта схватка – Анатолий не помнил. Отчётливо помнит то недоумение, которое испытал, увидев ленточников аккуратно спрыгивающих или сползающих с платформы и удаляющихся по туннелю в сторону Парка Челюскинцев. Ленточники могли их просто расстрелять с арбалетов, или навалиться гурьбой и зарубить мечами. Но не сделали этого: может быть удовлетворились убиением самого агрессивного врага – мавра. А может не пожелали подвергать бесполезному риску своих хозяев.

Они валились с ног. Хотелось спать, но ещё больше есть. Подошли к затухающему кострищу. Заглянули в большой чан. Подавив брезгливость, руками соскребли пригоревшую картошку со дна и набили ею животы. Потом залезли в одну из хижин верхнего яруса и завалились прямо на кучи тряпья, оставшуюся от живших здесь ленточников. За всё время не проронили не слова.

Антончик и Анатолий не стали друзьями – это определение было бы здесь не уместно. Они не считали себя должными друг-другу. Они никогда потом не «поминали былое». После Великого Боя они встречались считанные разы, да и то почти не общались. Они не рассказывали друг про друга кому-то ещё. Просто для двух молодых людей разных культур и разного мировоззрения, прошедших плечом к плечу через горнило смерти длинной в сутки, но не знавших друг о друге ровным счётом ничего, жизненной аксиомой стало абсолютное доверие друг-другу. Доверие, не засорённое не одним словом о доверии, дружбе и преданности. Они прекрасно понимали, что жизненные пути перед ними лежат разные, может быть диаметрально противоположные. Но, если бы случился новый Великий бой, каждый из них принял бы его со спокойствием, только бы оказаться в этом бою рядом друг с другом.

Великий Бой – самое кровопролитное сражение в истории Муоса. В смертельной схватке погибли каждые девять из десяти вступивших в бой землян, а это – почти половина мужского населения Центра, Америки, Партизан, Нейтральной и независимых поселений, принявших участие в бое. Половину выживших остались инвалидами.

Начавшись в гараже, бой продолжался в пригаражных проходах у диггерских заслонов. Самая большая часть отступавших ленточников прорывалась по подземному проезду к гаражу, там где их встретил заслон Гапона. Стоявшие в заслоне диггеры были обречены. Пять сотен ленточников, застряв на время перед заслоном, отчаянно рубились с преградившими им путь диггерами и поджимающими сзади основными силами землян. Именно в этой схватке потерял руку, и почти сразу ногу, Владимир Пруднич. Через пятнадцать минут ленточники прорвались. Они не оставили в живых ни одного диггера, заплатив за это сотнями трупов носителей усеяли проезд.

По мнению землян уйти из гаража удалось около полутысячи ленточников. По заранее разработанному плану, земляне не должны были дать им опомниться и закрепиться на станциях. Ещё неделю более или менее организованные группы преследования, подобные той, которую собрал и возглавил король Мавритании, осуществляли зачистку бывших гнёзд ленточников, а также одиноких групп и поселений в неметрошной части Муоса.

Победа землянами была добыта очень дорогой ценой. Наиболее трудоспособные мужчины пали в бою. Не было даже сил, времени и решимости найти и похоронить героев: тела начали разлагаться, в гараж и пригаражные проходы рвались хищники и падальщики. Поэтому часть трупов, найденных вне гаража, перетащили внутрь и гараж замуровали со всех сторон, превратив его в братскую могилу для погибших в бою землян и ленточников.

Сразу после окончания боевых действий, делегации поселений собрались на Площади Независимости. Была принята Конституция Республики – нового государства, объединившего в себе станции Центра, Партизан, бывшей Америки, Нейтральную и принадлежавшие Америке и Центру неметрошные поселения. Из числа землян только диггеры не захотели войти в Республику, пожелав остаться свободными племенами. Их независимость была безоговорочно закреплена в Конституции: земляне ещё помнили совершенный диггерами подвиг в обходных и задних пригаражных переходах. Ведь из всех вступивших в бой диггеров в живых осталось шестеро, один из них – Антончик.

По Конституции Республики раз в три года станции и разбитые на сектора неметрошные поселения избирали по одному депутату Собрания. Раз в три месяца, а при необходимости и чаще, депутаты сходились на Площадь Независимости, где принимали Законы, избирали Главу Администрации и Главных Администраторов, устанавливали поселениям налоги, принимали важнейшие решения об осуществлении боевых действий, выделении средств и сил на осуществление общих проектов.

Проблем и задач перед молодой Республикой стояло много: заселить и обжить отбитые у ленточников станции Московской линии, а также освободившиеся от вымерших леса и лесников станции Автозоводской линии; хотя бы до военного уровня поднять производство после потери половины мужских рук; добить всех ленточников, которые скрывались в неметрошных переходах.

Конституция отменила рабство и деление на уровни значимости. Как «временная» мера оставлен был возрастной порог для «осуществления почетного долга по выполнению наиболее опасных работ», иначе говоря, для отправки в верхние помещения. За счёт заселения отвоёванных у ленточников станций число живущих в верхних помещениях значительно сократилось.

Не смотря на понесённый в Великом Бою урон, земляне были победителями. Это, а также объединение в единый народ десятилетиями враждовавших кланов и наметившиеся перемены в жизни катализировали небывалый до сих пор в Муосе эмоциональный подъём, пользуясь которым власти Республики в первые послевоенные годы смогли сделать очень многое.