21. ПОЕДИНОК МАГОВ

Комната, в которую я попал, спасаясь из заточения, очень напоминала предыдущую, хотя и находилась выше. Разумеется, в ней также царила непроглядная тьма; однако теперь я был уверен, что за мной не наблюдают. Я достал из мешочка Коготь, и он озарил помещение неярким светом, которого тем не менее было достаточно, чтобы осмотреться.

Лестницы в комнате не было, но имелась узкая дверь, ведущая, как я предложил, в третье подземное помещение. Спрятав Коготь, я вошел в нее, но оказался в тесном, не шире дверного проема, тоннеле, столь запутанном, что я успел свернуть дважды, не пройдя и шести шагов. Сначала я решил, что тоннель представляет собою просто преграду для света – чтобы скрыть отверстие в стене комнаты, куда меня поместили. Однако в этом случае трех поворотов было бы достаточно. Тоннель, казалось, то уходил вглубь, то разветвлялся, и повсюду был кромешный мрак. Я снова достал Коготь.

Свет его показался мне несколько ярче, но, наверное, потому, что пространство было темным; однако все, что мне удалось разглядеть, я уже знал на ощупь. Вокруг – ни души. Я стоял в лабиринте с земляными стенами и потолком из необструганных поленьев (нависавшим теперь прямо над головой), его частые повороты быстро убивали свет.

Я хотел спрятать Коготь, но в этот миг почувствовал резкий враждебный запах. Мне было далеко до чутья волка из сказки – по правде говоря, остротой обоняния я уступаю и многим людям. Запах показался мне знакомым, но лишь некоторое время спустя я вспомнил, что точно такой же стоял в вестибюле в утро нашего побега, когда я вернулся за Ионой после разговора с девочкой. Она сказала, что кто-то чужой рыскал среди заключенных; а потом я обнаружил на полу и на стенах рядом с лежащим Ионой какое-то липкое вещество.

Коготь я убирать не стал; блуждая по лабиринту, я несколько раз натыкался на зловонный след, но встретить существо, которое его оставило, мне так и не пришлось. Целую стражу, если не больше, я плутал по запутанным переходам и наконец вышел к лестнице, выводившей в неглубокую открытую шахту. В квадратное отверстие наверху лился дневной свет, который ослепил меня и несказанно обрадовал. Какое-то время я просто стоял под его струей, не торопясь поставить ногу на первую перекладину. Ведь если я поднимусь, меня, наверное, тут же схватят, и все же голод и жажда так истомили меня, что удержаться я не мог, а при мысли о мерзкой твари, которая рыскала в поисках меня, – я не сомневался, что это была одна из зверюшек Гефора, – мне сразу захотелось ринуться наверх.

Наконец я со всеми предосторожностями вскарабкался и высунул голову наружу. Я думал, что окажусь в деревне, но ошибся: подземный лабиринт привел меня к потайному выходу за ее пределами. Высокий безмолвный лес был здесь гораздо гуще, а свет, показавшийся мне из подземелья столь ослепительным, на самом деле обернулся зеленым переливом листвы. Я выбрался и обнаружил оставленную за собой нору, столь ловко упрятанную в корнях, что я мог бы пройти от нее в двух шагах и не заметить. Я бы с удовольствием завалил ее чем-нибудь тяжелым, чтобы преградить выход преследовавшему меня чудовищу, но поблизости не было ни камня, ни другого подходящего предмета.

Следуя старой испытанной привычке искать подходящий склон и всегда идти под гору, я вскоре обнаружил ручеек. Над ним в листве виднелся просвет, и я смог приблизительно определить, что провел под землей восемь-девять страж. Исходя из посылки, что поселение не может располагаться далеко от источника пресной воды, я отправился вдоль ручья и вскоре вышел к самой деревне. Оставаясь в кромешной тьме леса, я завернулся в свой угольно-черный плащ и некоторое время внимательно осматривал селение. Вот по поляне прошел человек – на нем не было краски, как на тех двоих, что остановили нас на тропинке. Вот еще один вылез из укрепленной на ветвях хижины, спустился к ручью, напился и вернулся назад.

С наступлением темноты странный поселок пробудился. Из древесной хижины появилось около дюжины мужчин; они принялись складывать в кучу поленья посередине поляны. Еще трое, облаченные в длинные мантии, с вилкообразными посохами в руках вышли из дома-дерева. Когда костер запылал, из темноты возникли и другие, должно быть, охранявшие лесные тропы, и расстелили перед огнем кусок ткани.

Один из людей в мантиях повернулся к костру спиной, а двое других опустились перед ним на колени; в них было нечто такое, что выделяло их из общей толпы, но их повадка напоминала мне скорее экзультантов, чем иеродулов в садах Обители Абсолюта, – под ней скрывалось сознание превосходства, даже если за это превосходство приходилось платить разрывом с обычными людьми. Мужчины, в краске и без нее, расселись, скрестив ноги, вокруг костра лицом к этим троим. До моего слуха доносились гул голосов и четкая речь стоявшего, однако слов я не различал, поскольку расстояние между нами было слишком велико. Прошло немного времени, и двое согбенных поднялись. Один из них распахнул мантию наподобие шатра, и из-под нее вышел сын Бекана, которого я называл своим. Второй таким же образом достал «Терминус Эст» и вытянул вперед, демонстрируя всем сверкающее лезвие и черный опал на рукояти. Затем поднялся один из раскрашенных людей и направился в мою сторону (я даже испугался, что он меня заметит, хотя мое лицо и было спрятано под маской). Он поднял крышку люка и исчез под землей. Вскоре он появился из другого люка, расположенного ближе к костру, и суетливо побежал к троим в мантиях, желая им что-то сообщить.

В содержании его слов сомневаться не приходилось. Я расправил плечи и выступил из темноты.

– Там меня уже нет, – произнес я. – Я здесь. Раздался общий вздох удивления, доставивший мне истинное удовольствие, хоть я и понимал, что могу скоро умереть.

Один из облаченных в мантию людей – тот, что стоял посередине, – сказал:

– Как видишь, уйти от нас ты не можешь. Ты был свободен, но мы заставили тебя вернуться.

Я узнал этот голос – он допрашивал меня в подземной комнате.

– Если ты прошел достаточно далеко по Пути, – возразил я, – тебе должно быть известно, что твоя власть надо мной не так сильна, как может показаться непосвященным. (Подражать речи таких людей совсем не трудно, ибо и сами они подражают речи аскетов или жриц, подобных Пелеринам. ) Ты похитил моего сына, который также приходится сыном Говорящему зверю, и это тебе должно быть известно, если ты успел его допросить. Ради его возвращения я отдал свой меч твоим рабам и на время отдал себя в твои руки. Теперь я забираю меч назад.

На плече у человека есть одна точка; если сильно нажать на нее большим пальцем, вся рука оказывается парализованной. Я положил руку на плечо человека, державшего «Терминус Эст», и он уронил меч к моим ногам. Проявив большую смекалку, чем я мог ожидать от ребенка, малыш Северьян подхватил меч и подал мне. Средний в мантии поднял посох и крикнул: «К оружию!», и его свита поднялась в едином порыве. У многих на руках были когти, которые я уже описывал, другие выхватили кинжалы.

Я повесил «Терминус Эст» на полагающееся ему место на перевязи и сказал:

– Надеюсь, вы не допускаете мысли, что этот древний меч служит мне оружием? У него более высокое предназначение, и вам лучше других следовало бы это знать.

– Именно так нам и говорил Абундантий, – поспешил ответить человек в мантии, который привел маленького Северьяна. Второй стоял, потирая плечо.

Я взглянул на среднего, о котором скорее всего и шла речь. В его холодных как камень глазах читался недюжинный ум.

– Абундантий мудр, – сказал я, размышляя, нельзя ли изловчиться и убить его так, чтобы нас не успели атаковать остальные. – Полагаю, ему также известно и о проклятии, которое падет на голову всякого, кто причинит зло магу.

– Так, значит, ты маг, – произнес Абундантий.

– Я вырвал из рук архона его добычу и прошел невидимым сквозь самую гущу его войска, и ты еще сомневаешься? Да, меня называют магом.

– Тогда докажи, что ты маг, и мы будем почитать тебя как брата. Если же ты потерпишь поражение или откажешься от состязания – нас много, а у тебя только меч.

– Поражение немыслимо, если испытание будет честным, – сказал я. – Хотя ни у тебя, ни у твоих людей нет права меня испытывать.

Он был слишком умен, чтобы позволить втянуть себя в спор.

– Условия испытания известны всем собравшимся, кроме тебя, и каждый знает, что они справедливы. Все, кого ты здесь видишь, или выдержали их, или надеются выдержать.

Меня привели в прочное бревенчатое сооружение, которое я раньше не заметил, поскольку оно было скрыто среди деревьев. Вход был только один, окна вовсе отсутствовали. Когда внесли факелы, я увидел, что в единственной комнате не было ничего, кроме сплетенного из трав ковра, длина же ее настолько превосходила ширину, что помещение напоминало коридор.

Абундантий обратился ко мне:

– Здесь тебе предстоит сразиться с Декуманом. – Он указал на человека, которому я пережал руку, а тот был слегка удивлен, что его так отличили. – У костра ты одолел его. Теперь же он должен победить тебя, если сможет. Если хочешь, сядь здесь, ближе к двери, чтобы не опасаться, что мы придем к нему на помощь. Он сядет в дальнем конце. Вам запрещено сближаться, а также прикасаться друг к другу, как ты коснулся его у костра. Вы должны читать заклинания, а утром мы явимся посмотреть, кто одержал победу.

Я взял малыша Северьяна за руку и пошел в дальний темный конец помещения.

– Я сяду здесь, – сказал я. – Я полностью доверяю вам и не сомневаюсь, что вы не станете помогать Декуману, однако и вам неведомо, есть ли у меня союзники в окрестных лесах. Вы обещали доверять мне, и я взамен обещаю доверять вам.

– Ребенка тебе лучше оставить у нас, – сказал Абундантий.

Я покачал головой.

– Он пойдет со мной. Он мой, и, когда вы украли его на лесной тропе, вы лишили меня половины моей волшебной силы. Больше я с ним не расстанусь.

Поразмыслив, Абундантий кивнул.

– Воля твоя. Нас заботит только его безопасность.

– Ему ничто не грозит, – сказал я.

На стенах были закреплены железные скобы, и, прежде чем удалиться, четверо нагих людей вдели в них факелы. Декуман уселся, скрестив ноги, у двери с посохом на коленях. Я тоже сел и усадил мальчика рядом с собой.

– Мне страшно, – прошептал он, зарывшись личиком в мой плащ.

– Неудивительно. За последние три дня тебе много пришлось пережить.

Декуман начал медленно и ритмично читать заклинание.

– Расскажи-ка мне, малыш, что случилось с тобой на тропинке? Я искал тебя, но ты куда-то пропал.

Лаской и увещеваниями мне удалось успокоить его; он перестал плакать.

– Это все они, раскрашенные люди с когтями, они вышли, а я испугался и убежал.

– И все?

– Нет, пришли другие раскрашенные люди и поймали меня, заставили залезть в темную нору. А потом они меня разбудили, подняли на землю, один человек накрыл меня плащом, но тут ты пришел и спас меня.

– Тебя о чем-нибудь спрашивали?

– Меня расспрашивал какой-то человек, когда я сидел в темноте.

– Все ясно. Маленький Северьян, ты не должен от меня убегать, как тогда на тропинке, понимаешь? Бежать можно только тогда, когда я побегу. Если бы ты не убежал, когда мы встретили раскрашенных людей, мы бы сейчас здесь не сидели.

Мальчик кивнул.

– Декуман, – позвал я, – нам нужно поговорить.

Он не обратил на меня внимания, и лишь бормотание его сделалось громче. Он сидел, подняв голову, и, казалось, неотрывно смотрел на потолочные балки, только глаза его были закрыты.

– Что он делает? – спросил мальчик.

– Читает заклинание.

– А оно не навредит нам?

Я покачал головой.

– Нет, такое колдовство не более чем шарлатанство, так же как и сцена с твоим появлением из-под мантии того, другого, – тебя и в нору-то посадили, чтобы потом незаметно поднять.

Произнося все эти слова, я чувствовал, что имею дело отнюдь не с шарлатаном. Декуман сосредоточивал на мне свое сознание, обнаруживая при этом редкий дар концентрации, и я был словно голый в ярко освещенном зале под взглядами тысяч людей. Пламя одного из факелов задрожало, вспыхнуло и погасло. В комнате стало темнее, но незримый свет разгорался все ярче.

Я встал. Существует несколько способов убийства, при которых не остается следов, и, мысленно перебирая их, я шагнул вперед.

В мгновение ока стены ощетинились пиками – по элю с каждой стороны. Конечно, это были не копья, которыми вооружены солдаты, – энергетическое оружие с головками, испускающими молнии, а обычные деревянные жерди с железными наконечниками, похожими на те, что используют уроженцы Сальтуса. Но на близком расстоянии и они могли убить, поэтому я сел обратно.

– Наверное, они стоят с той стороны и смотрят на нас сквозь щели в стене, – сказал мальчик.

– Да, теперь я и сам это понял.

– И что же нам делать? – спросил он и, не услышав ответа, спросил снова: – Кто эти люди, отец?

В первый раз он назвал меня отцом; я крепче прижал его к себе, и путы, которыми Декуман оплетал мой мозг, ослабли.

– Это только догадка, но скорее всего мы с тобой попали в школу магов – это такие колдуны, которые верят, будто познали тайные науки. Принято считать, что у них повсюду есть последователи – хотя я предпочитаю в это не верить, – и они очень жестоки. Ты когда-нибудь слышал о Новом Солнце? Это такой человек, о котором было пророчество, что он явится, чтобы растопить льды, и мир опять станет добрым.

– Он убьет Абайю, – к моему изумлению, прибавил мальчик.

– Да, он должен сделать это и еще многое. Говорят, он уже приходил однажды, но это было давно. Ты знал об этом? Он покачал головой.

– В тот раз он явился, чтобы установить мир между человечеством и Предвечным. Поэтому ему дали имя Миротворец. После себя он оставил знаменитую реликвию, драгоценный камень, который прозвали Коготь.

Моя рука непроизвольно потянулась к нему, и сквозь мягкую кожу, из которой был сшит мешочек, я ощутил его присутствие, хоть и не развязывал тесемки. Стоило мне коснуться его, как невидимое марево, которым Декуман окутал мое сознание, бесследно исчезло. Не понимаю, почему я так долго пребывал в уверенности, что Коготь непременно нужно достать из потайного места, чтобы он проявил силу. Той ночью я понял, что заблуждался, и от души расхохотался.

Декуман оборвал заклинание и открыл глаза. Маленький Северьян еще крепче прижался ко мне.

– Ты больше не боишься?

– Нет, – ответил я. – А ты заметил, что мне было страшно? Он серьезно кивнул.

– Так вот, – продолжал я свой рассказ, – зная о существовании той реликвии, некоторые люди решили, что когти были оружием Миротворца. Сам я порой сомневаюсь, что этот человек вообще существовал; но если он когда-нибудь и жил, то использовал свое оружие по большей части против себя. Понимаешь?

Сомневаюсь, что мальчик действительно понял, однако он снова кивнул.

– Когда мы шли по тропинке, то видели следы ворожбы против пришествия Нового Солнца. Раскрашенные люди – это, наверное, те, кто прошел испытание, – вооружены железными когтями. Думаю, они хотят помешать приходу Нового Солнца, чтобы занять его место и узурпировать власть. Если…

За стеной послышался крик.