Глава 3. Ошибка.
За время бешеной гонки к станции, Егор успел оклематься. Теперь он пытался осмыслить то, что произошло с ним. Что это было: галлюцинации от пережитого, голос интуиции или морлоки действительно обладают телепатией?
Егор склонялся к первым двум вариантам. Ему было спокойнее думать так, а то неизвестно еще до чего можно додуматься...
Впереди показался свет. Выезд на станцию! Дрезина сбросила ход.
И вовремя. Прямо на пути торговцев вырос блокпост. По стенам тоннеля блеснул ярчайший луч света, остановившийся на тележке. Челноки с Егором были вынуждены закрыть привыкшие к темноте тоннеля глаза руками.
- Оружие на рельсы, руки на свет!- чей-то гортанный голоc разорвал тишину. Торговцы, продолжая заслоняться от света, послушно побросали оружие перед собой. Егор, чуть помедлив, последовал их примеру. Из-за баррикад, целясь в них, вышли дозорные с автоматами; подойдя вплотную они собрали оружие и отошли. Прожектор уставился в землю, позволяя компании открыть глаза.
- Теперь проезжайте. Оружие получите обратно, когда соберетесь уходить.- Егор разглядел среди дозорных говорившего - высокого сухопарого мужчину с колючим взглядом, который неприязненно наблюдал за челноками. Встретившись взглядом с Егором, он вздрогнул, что-то буркнул себе под нос и отвернулся.
Проехав еще несколько десятков метров от блокпоста, челноки остановились у КПП, где проверяли документы. Дежурный быстро просмотрел все паспорта, сверил места прописки. Последним сдал документ Егор. Дежурный также бегло осмотрел странички и уже собирался вернуть паспорт владельцу. Но тут его взгляд зацепился за что-то, что ему сильно не понравилось. Он тяжело посмотрел на Егора и спросил:
- Живете на Кирзе?
- Да.
- Когда уехал со станции?
- Приблизительно сутки назад.
- Понятно.- дежурный встал.- Именем закона я обязан Вас арестовать. Пройдемте за мной.
Егор открыл рот, пытаясь возразить, оправдаться, но его уже отгородил плечом один из челноков.
- В таком случае вы обязаны объяснить причину ареста. Этот молодой человек — наш сопровождающий; вероятно, произошла ошибка?
- Возможно.- безразличным тоном ответил дежурный, отодвигая челнока и надевая на Егора наручники.- В таком случае, ему и вам придется остаться на станции до выяснения обстоятельств. Хотя, вас никто не держит...
- А причина?
- Приказ.
Челноки загалдели, но дежурный втолкнул Егора в какой-то коридор и закрыл дверь.
Путь по тускло освещенному коридору казался Егору бесконечным. Куда его ведут? В тюрьму? На расстрел? Или на Арену? Егор не раз слышал от челноков, будто бы на некоторых богом забытых станциях жители развлекались тем, что бросали случайных путников на огороженые арматурой площадки, где их уже поджидали голодные, загнанные в угол мутанты. Сложно сказать, правда это или ложь, ведь сказать точно вряд ли кто смог бы...
Дежурный остановился около одной из ржавых металлических дверей, открыл ее и втолкал Егора внутрь. Парень споткнулся, неловко взмахнул руками и рухнул на заплеваный пол.
По коридору раздались неторопливо удаляющиеся шаги, потом вдалеке хлопнула дверь, и все стихло.
Неяркий свет проникал в камеру через щель между дверью и косяком. Глаза Егора довольно быстро привыкли к темноте и он стал различать очертания комнаты: голые стены, бетонный пол, груда тряпья в углу, на небольшой возвышенности у дальней стены дыры в полу и ведро посередине комнаты. Судя по всему, место заключения Егора представляло собой бывший служебный сортир. «Заключенный» встал, прошелся туда-сюда по камере, тоскливо вздохнул и присел у стены.
- Ну что, будем знакомиться?- скрипучий неприятный голос прорезал тишину. Егор испуганно шарахнулся, стукнулся головой на стену и снова повалился на пол. То, что он сначала принял за кучу тряпья, пошевелилось и приняло очертания человека. Темнота, рваные лохмотья и длинная спутавшаяся борода мешали понять, сколько лет было мужчине, который, усевшись на тряпки, с неприкрытым любопытством рассматривал Егора.
Егор, сообразив, что опасность ему не грозит, поднялся с пола. Молчание затянулось.
- А кто вы такой?- выдавил из себя Егор. Мужчина усмехнулся, подянул к себе ноги и сложил их по-турецки.
- O tempora, o mores*, как говорили еще римляне, Разве так подобает разговаривать со старшими?- он мотнул головой, - Раньше молодые люди хотя бы не отвечали вопросом на вопрос... Хотя, если вспомнить последние поколения до войны, то...- мужчина хмыкнул и вновь покачал головой,- Так что, молодой человек, мне бы хотелось сначала услышать от вас хотя бы минимальные извинения, и все-таки, представьтесь, пожалуйста.
- Извините,- буркнул Егор. Ему решительно не нравился этот разговор, «прошлое прошло», как любили говорить кирзачи. Тем более мужик вспомнил каких-то Рим-Лян (японцы что-ли?), и явно претендовал на звание самого умного в этой камере,- Егор я.- его собеседник удовлетворенно кивнул.
- Вот так лучше. Нас атом загнал в бетонные норы, но это ведь не повод терять культуру, верно?- Егору показалось, что мужчина подмигнул ему. Такая развязность еще больше не понравилась парню.
- Кто вы такой?- повысив голос и добавив в него нахальности снова спросил Егор.
Мужчина на тряпках расхохотался. Парень с удивлением смотрел на него, пытаясь понять, что за психа ему подсунула жизнь в качестве сокамерника.
- Кто... Кто я такой?- мужик ржал от души.- Я — аббат Фариа, знаешь, у Дюма был такой?- он вдруг перестал смеяться и погрустнел.- Хотя ты не читал наверное, нынешнему поколению вообще нечего читать. Был раньше такой писатель, Дюма. В одном из его произведений главный герой в тюрьме знакомится с аббатом, который указывает дорогу к сокровищам, скрытым под землей. Но на самом деле,- тут мужик перешел на заговорщический шепот,- на самом деле сокровища действительно есть. И есть они здесь, в питерском метро!
Глаза сокамерника Егора блестели в темноте, парню стало не по себе. Находиться в замкнутом помещении с конченным психом было неуютно и страшно.
Вдруг по коридору снова раздались шаги. В замке провернулся ключ, дверь отворилась. Егору пришлось прикрыть глаза рукой — свет из коридора обжигал их.
- Егор Белозерский, Степан Ворошилов — на выход!
* * *
Локк лежал на кровати. На полуистлевшей, жесткой старой кровати, брошенной здесь, вместе со всей мебелью, бежавшими от смерти людьми. Это было странно — Локку казалось, что он когда-то также лежал на кровати: на спине, подложив сложенные руки под голову, закинув одну ногу на другую и смотря в потолок. Локк был практически уверен в этом.
На темной улице ветер шептался с пустыми глазницами домов, влетая в них, кружась по их бетонным внутренностям, и вылетая обратно. Над городом висели тучи — они не расходились с тех пор, как город умер, словно прощались с ним и никак не могли разразиться своими радиоактивными слезами. А какое прощание без слез?
А Локк все лежал, пытаясь выудить из закоулков своей мутировавшей памяти осколки прошлого. Не добившись успеха, он снова пришел к выводу, что когда-то был человеком. Он знал это и раньше, но теперь еще больше уверился. И этот вывод вовсе не приносил Локку удовольствия.
Локк — сильный, проворный, хитрый. Не лишенный чувства юмора. Что мог жалкий человечишка, пусть даже облаченный в груду железных пластинок и ощетинившийся автоматом противопоставить Локку? Нет, определенно, Локку нравилось то, что с ним сделала радиация.
Или не только она?
Неподалеку раздался рвущий на части клекот. Но Локк ничего не почуствовал — человеческие чувства были для него закрыты. Но он и не тосковал по ним.
Ветер проник в комнату, где лежал Локк, промчался по ней, сметая все сохранившиеся бумаги на пол и, не завоевав внимания лежавшего на кровати мутанта, вылетел, хлопнув форточкой.
Странно, разве людям не говорили заклеивать окна при радиационной атаке?
Вскоре бесплодное лежание на кровати надоело Локку. Он встал и прислушался к себе. Желудок молчал. Охота откладывается.
* * *
- Итак, мы начинаем процесс по делу Егора Белозерского. Адвокатом обвиняемого выступит...- судья оторвал глаза от бумаги и спросил Егора,- кто ваш адвокат?
Сквозь толпу протиснулся один из челноков (кажется, Александр, припомнил Егор). Он поклонился судьям, объявил, что будет выступать в качестве адвоката подсудимого и сел между Егором и его «соседом». Тот уже упел побриться и при свете выглядел лет на тридцать.
Суд проходил прямо на платформе, вокруг собралась добрая половина жителей Балтийской. Судя по настроениям, толпа жаждала хлеба и зрелищ.
Процесс начался. Егор, вслушиваясь в обвинение начинал кое-что понимать.
Через сутки после того, как он уехал с Кирзы, один рецидивист угнал станционную дрезину и перестрелял всех, кто попытался помешать ему, в том числе и половину охраны северного блокпоста. После этого он ворвался на станцию Нарвская, где также устроил кровавую баню, которой ничто не смогло помешать. Гонец, прибыший на Балтийскую по второму тоннелю, утверждал, что рецидивист был не один. Егор же подозрительно подходил под описание — и время его отъезда, и прописка давали повод к аресту.
Суд длился мучительно долго. Разобравшись с делом Егора, началось разбирательство с его «соседом», в чем его обвиняли, парень уже не стал вникать. Он встрепенулся только тогда, когда толпа вокруг зашумела. Судья поднялся.
- Приговор будет зачитан на южном блокпосте. Подсудимых, адвокатов и конвоиров прошу пройти к дрезине.
Дальнейший путь через станцию и по тоннелю запомнился Егору очень туманно. Он не по наслышке знал, что делают с заключенными на блокпосте. Парню несколько лет назад пришлось выступить свидетелем. Тогда человека приговорили. Егор до сих пор помнил тугие темные капли на бетонной стене тоннеля, куда вывезли подозреваемого «для вынесения приговора»...
Недоезжая нескольких метров до поста их остановили и поставили к стене. Один из конвоиров развернул бумагу и начал читать:
- Ворошилов Степан Анатольевич, за постоянные нарушения порядка, дисциплины станции а так же за предумышленное убийство приговаривается к высшей мере наказания, приговор обжалованию не подлежит, привести к исполнению сразу после зачтения...
Белозерский Егор Дмитриевич, за массовые убийства, нарушения режимов нескольких станций...
Вдруг тоннель вдалеке осветился, что-то загрохотало по рельсам. Дозорные у костра похватали автоматы и кинулись к своим постам.
Прямо на них, не пытаясь затормозить, неслась дрезина. Ей управляли три человека, двое из которых были вооружены и уже выцеливали разбежавшихся солдат.
Все произошло за считанные мгновения. Сокамерник Егора прыгнул вперед, врезал кулаком в челюсть близжайшему конвоиру. Дозорные и нападавшие одновременно открыли огонь. «Адвокат», крикнув, навалился на Егора, повалил его на рельсы, тем самым спасая парню и себе жизнь на близжайшие несколько секунд.
Пули врезались в стены, рикошетили, всюду разлеталась бетонная крошка. Кого-то ранили, крики наполнили тоннель.
А потом все стихло. Словно кто-то резко выключил звук. Егор осмелился поднять голову.
Прямо перед ним лежал его сокамерник. Под ним уже растекалось темное пятно. Впереди маячили дозорные — похоже, среди них потерь нет, только несколько раненых.
Перевернутая дрезина лежала, придавив собой одного из рецидивистов. Двое других валялись чуть поодаль, видимо их сняли еще на подходе.
Егор подполз к своему сокамернику. Тот был еще в сознании, хотя жизни в нем оставалось мало. Глаза были прикрыты, он безостановочно шептал что-то; вдруг его глаза широко раскрылись, по лицу мелькнула тень, рот расползся в улыбке. Он умер.
* * *
- Парень, нам нужно серьезно поговорить.
Вокруг Егора стояли челноки, потупив взгляд и напустив на лица угрюмые выражения. Несколько часов назад его оправдал суд, начальник станции принес свои извинения по поводу произошедшей ошибки. Теперь торговцы стояли перед ним, переминаясь с ноги на ногу и нерешаясь сказать нечто важное. Первым решился Александр — «адвокат».
- Слушай, с тех пор, как мы взяли тебя с собой, с нами произошло столько всего, сколько не происходило за всю историю нашей группы,- остальные челноки согласно закивали,- Мало того, что мы потеряли Костяна, теперь нам запросто могут перекрыть транзит через Нарвскую и Балтийскую. Вот что, Егор, мы сейчас уезжаем. И уезжаем без тебя. Иди куда хочешь и как хочешь, отныне наши с тобой пути расходятся и дай бог, чтобы они больше не пересекались.
Челноки, не сказав больше ни слова, двинулись к своей дрезине. Егор проводил их задумчивым взглядом. Он слышал, что почти все торговцы были мистиками и любили делать из мухи слона. Но сейчас ему самому уже казалось, что он, как ходячий магнит, притягивает несчастия к тем, кому «посчастливилось» пообщаться с ним.
Однако столь невеселые мысли скоро улетучились. Перед Егором стояла вполне конкретная проблема — а именно, как ему попасть на Спортивную. И у Егора уже начинал складываться вполне определнный план...
· O tempora, o mores (лат.) - О времена, о нравы! (Цицерон)
