21 декабря 2012 года. 12 часов и ноль минут. Время было выбрано не случайно. Обдуманно. Один из наших героев верил в магию чисел и видел сакральность в числе 21, другой верил в конец света по календарю майя. В этот день они решили отправиться в Новый Иерусалим.

– Знаменательный день для встречи, – заметил Мишень.

– Да, и правда, – согласился Доктор.

– Где же твой позитив? – В голосе Мишени звучал едва заметный сарказм. Не дождавшись ответа, он, перестав улыбаться, продолжил. – Знаешь, мой дед воевал на фронте, а брат его там погиб… Будучи подростком, я не придавал этому значения и лишь совсем недавно задумался о том ужасе, который пришлось пережить миру… Почему такие концы света случаются? Мне давно хотелось найти ответ на этот вопрос. – Он затронул эту грустную тему так внезапно, что Доктор на мгновение растерялся, но не зацепился эмоционально и быстро вернулся к диалогу.

– Какой? – спокойно спросил Доктор.

– Почему люди страдают от катастроф, стихийных бедствий, войн? Почему?

– Думаю, что мир так устроен: одна его половина всегда страдает, другая же находится в комфорте, но также подвержена рискам. К примеру, война шла в Европе, а в Австралии ее не было. Но нельзя сказать, что от нас ничего не зависит. Зависит, еще как зависит! Предполагаю, что если человек думает позитивно, то у него меньше шансов оказаться на разрушительной стороне.

– Но те, кто участвовал в войне, – почему с ними это случилось? – все с тем же напряжением спросил Мишень.

– Мы не можем ответить за всех, не можем знать, как они думали. В трагических случаях способов воздействия на ситуацию, действительно, мало. Позитивное мышление и добрые поступки, искренняя вера и любовь – вот, пожалуй, и весь список: всего четыре пункта. У каждого остается выбор – совершить усилие и перейти на светлую сторону или остаться на иной стороне. Это усилие рождается внутри. Выбор, питать своими соками светлую часть этого мира или ту – иную – делается добровольно. Возможно, если каждый начнет использовать эти четыре способа, то светлая часть усилится, физический закон притяжения сработает. Вот так организован мир. Дуально.

– Получается, позитив, доброта, вера и любовь спасут мир?

– И еще твое желание. Способы без желания – это всего лишь способы.

– Позитивное мышление – опять оно. Но ведь это так сложно – постоянно думать позитивно. Особенно в те моменты, когда в жизни все складывается не так, как ты хочешь…

Доктор прервал собеседника, посчитав, что нужно освежить в памяти темы, которые уже обсуждались по этому поводу:

– Завышенные ожидания блокируют позитив. Помнишь, мы с тобой затрагивали эту тему.

– Сложно позитивно думать в те моменты, когда неприятности происходят неожиданно.

– Нужно помнить одно мудрое высказывание: «Есть в этом мире неподвластное мне». Мы тоже говорили об этом. Вспомни Одиссея, – Доктор старался говорить спокойно. Он никогда не переходил на менторский тон, даже когда проверял «домашнее задание».

– Так же сложно сохранять позитив, когда приходят трагические воспоминания из прошлого…

– Прошлое есть опыт. У меня есть выбор: использовать прошлое как страдание или как опыт.

– Ну какой же это опыт, когда ты человека родного потерял?! – возмутился Мишень.

– Опыт! – настаивал на своем Доктор. – Опыт, – твердо повторил он еще раз. – Соприкасаясь со смертью другого человека, свою жизнь начинаешь любить сильнее. Вот это опыт. Хотя некоторые так сильно не принимают факт существования смерти, что готовы броситься вслед за ушедшим. К тому же ты становишься лучше готов к своему собственному уходу. Эта готовность и позволяет жить в настоящем и ценить его. Ты понимаешь, что перед строгим лицом смерти нет оправдания ни молодости, ни незнанию, ни эгоизму. Ты больше чувствуешь единство бытия.

– Но ведь это страшно же – умирать…

– Умирать не страшно, страшно принять сам факт своей смертности. Вопрос, как прожить жизнь до момента смерти, – вот что по-настоящему должно быть страшно.

– Доктор, давай не будем, слишком мрачная тема. Я не хочу говорить о смерти.

Они вышли из машины. Мишень пультом заблокировал дверцы. Их взору открылся прекрасный собор XVII века, который поражал множеством куполов и парадоксальной монументальностью. Они шли к центральному входу, неспешно минуя торговые лавки и нищих, просящих милостыню.

Доктор обратил внимание на одного мальчика лет десяти. На его ногах были летние открытые тапочки-шлепки, и между пальцами набился снег. Ясные голубые глаза смотрели просто, скромно, тихо, безнадежно. Из всех стоящих здесь он один не протягивал руки, а всего лишь стоял, иногда безнадежно поднимая взгляд на проходящих мимо людей. Доктор стал искать мелочь, но внезапно понял, что не монеты, а купюры, причем довольно крупные, а еще бутерброды, и шоколад, и свой шарф – все прямо сейчас нужно отдать этому мальчику. В этот момент он увидел, как около него остановилась женщина лет сорока в длинной белой норковой шубе, подол которой задевал снег. Она с большим аппетитом жевала «Сникерс», который весьма контрастно смотрелся на фоне роскошных дорогих мехов. И вот эта благочестивая христианка протянула мальчику надкусанный сникерс, но потом, видимо, подумав, что отдавать почти целую шоколадку – это чересчур, откусила еще, и только после этого уверенно и с достоинством бросила наполовину съеденный батончик к босым ногам.

Доктор обратил внимание, что Мишень тоже наблюдает эту типичную для XXI века сцену. Он попросил открыть машину, чтобы взять бутерброды и шоколад, которые они собирались съесть на обратном пути. Подойдя к мальчику, Доктор молча протянул ему шарф, пакет с едой и двести рублей. Босой мирянин медленно убирал в карман «Сникерс». Он по-прежнему проявлял скромность и не протягивал рук. Наконец он робко и нерешительно поднял голову, и в его глазах появилась оттепель. Доктор поставил пакет у его ног, накинул на него шарф, а в карман засунул двести рублей. Мишень тем временем, наблюдая, как на холодном ветру развеваются русые волосы, снял свою шапку из овчины и надел на голову мальчика.

– Видит Бог, этот Армани ему сейчас нужнее, – с грустью сказал Мишень.

– Дело не в Армани. Ему нужно тепло, простое человеческое участие.

– Если бы наши размеры совпадали, я бы все снял с себя и отдал ему.

Доктор взглядом попрощался с мальчиком. Мишень достал из кармана пятьсот рублей и положил тому в карман.

Они проследовали на храмовую площадь, немного прогулялись и, быстро замерзнув, вошли в собор. Мишень ушел вперед, а Доктор не спеша рассматривал все вокруг, особенно людей. Спустя час они, не сговариваясь, встретились на выходе, молча направились к дверям, каждый со своими чувствами, отнюдь не позитивными. Сели в машину и снова вернулись к воспоминаниям о судьбе мальчика.

– Жаль пацаненка, – сказал Доктор.

– Да… Он чем-то напомнил меня в десятилетнем возрасте. Я, хотя и не стоял на улице с босыми ногами, жил в подобном состоянии и знаю, что это такое, – нуждаться в чужом тепле. Холодные были у меня детство и юность, Доктор, холодные, – голос Мишени, сидящего за рулем, был пропитан сожалением, досадой и горечью. – Знаешь, мои ранние годы можно разделить на два периода: до десяти лет, когда пил отец и мы перебивались с копейки на копейку, и второй, куда более суровый, когда мать вышла замуж и все пространство занял отчим.

– Слушай, а вот если прям сейчас, из этого момента переключиться на позитив? Сможешь?

– Сейчас? Авось смогу…

– В каждом из нас живет такой брошенный родителями мальчик или девочка. И что теперь? Этот внутренний ребенок нуждается в безусловном тепле. А что мешает тебе дать тепло этому внутреннему ребенку? – спросил Доктор, делая ударение на слове «тебе».

– Дать тепло себе самому? – казалось, Мишень был в замешательстве.

– Мы становимся взрослыми, а маленький мальчик продолжает жить у нас внутри. Он остается маленьким со всеми его простыми потребностями. Он хочет тепла, заботы, внимания, любви, поддержки, подарков, отдыха…

– Получается, что в итоге нужно стать родителем самому себе?

– Да, ты прав. Родители бывают разные. А вот стать самому себе безусловно добрым родителем – это имеет смысл, – добавил Доктор.

– А знаешь, мои родители – вполне успешные люди (даже отец, несмотря на то, что выпивал), но у меня такое чувство, что я для них неудобен, что ли… Кроме фраз: «Я так беспокоюсь», «Я волнуюсь за тебя», – я от них вроде бы ничего и не слышал. Каждый раз после их звонка у меня, кроме тревоги, ничего не остается. Мне даже жалко, что они живут именно так. Вот у них точно с позитивом дисконнект.

В этот момент Мишень резко повернул, и машину чуть занесло. Он притормозил и замер.

– Доктор, напугался?

– Терпимо, но лучше аккуратнее.

Они доехали до станции метро «Динамо».

– Ну, мне пора, – сухо сказал Доктор.

– Как, уже? А в кафешку?

– В следующий раз.

– А домашнее задание? – улыбнулся Мишень.

– Задам тебе всего один вопрос: «Как нужно жить. чтобы не бояться смерти?»

Было видно, что Мишень ужасно напрягся внутри. Даже на его лице появилась скованность. Пожимая руку Доктора на прощание, он молчал и даже не смотрел на него.