Эпилог

Сен стояла на верхней площадке чульпы. Ферруш, положив передние лапы на ветхую ограду, всматривался в пустыню за городом вместе с ней. В этом положении ягуар был почти одного роста с девочкой. Тучи, что шли на Церрукан с востока, со стороны далекого моря, гнали перед собой ветер, вцепившийся в кудри волшебницы холодными пальцами. Она с радостью отдала ему на растерзание непокорную шевелюру, так что черные локоны вились над головой, будто пытаясь взлететь и поднять свою хозяйку в небо. Сен раскинула руки по сторонам, и предвестник близкой бури подхватил ее плащ. Полы захлопали за спиной, будто серые крылья.

— Я лечу, Ферруш! — крикнула она, перекрывая свист ветра и шум потревоженного сада внизу. — Я лечу, как птица! — Одним прыжком Сен оказалась на балюстраде. Поймала равновесие, чуть наклонившись вперед, преодолевая давление воздуха; зажала концы плаща в разведенных кулаках.

Большая кошка недовольно заурчала, вцепилась зубами в край шерстяного подола. Тучи несли жестокие холода и снег. Больше всего животному хотелось убраться в тепло и свернуться клубком у очага, но человеческое дитя было еще мало и не знало, что такое опасность. Оно, как и все люди, играло с тем, силы чего не ведало. И кошка осталась, чтобы охранять мерцающую в хрупком бесшерстном тельце жизнь.

Пошел снег. Мелкая белая крупа сыпалась в темные провалы церруканских улиц, покрывая простыней невинности подмерзшие нечистоты и уснувших насмерть попрошаек. Становясь гуще, крупа засыпала сады, скапливаясь мягкими воротниками на ветвях вечнозеленых деревьев.

Воздух потемнел и разбух, словно дрожжевое тесто. Через него было тяжело идти. «Особенно если у тебя один глаз, а в мучной круговерти и так не видно ни зги», — думала Лилия. Новому господину, купившему ее у Скавра, приспичило послать за ней именно в такую непогоду. «Я не споткнусь, ни за что не споткнусь», — шептала она замерзшими губами, как заклинание, но провожатый, огромный и закутанный в плащ с головы до ног, не обращал ни малейшего внимания на старания девушки не отстать, не потеряться в мельтешении жалящих ледяных мух.

Снег летел над пустыней, тая и смерзаясь в острые иглы, которые буря гнала над побелевшим песком, над скелетами не успевших вовремя убраться в укрытие зверей, над обломками крылатого корабля, не дошедшего на юг, срывая с мачт последние клочки парусов, а с костей — последние обрывки серой шерсти.

Над Гор-над-Чета иглы превращались в мягкие хлопья, которые, играя в догонялки, лепились к окнам домов и лавчонок, флюгерам-журавлям на замковых башнях и виселицам на центральной площади. Здесь ветер изменил направление и погнал тучи на юг — над вершинами Кеви-Кан, над лесами княжества Саракташ.

Снег заматерел и принялся за землю всерьез. Наезженный тракт, ведущий мимо обители Света Милосердного на Гор-над-Чета и лисийскую гавань, превратился в едва различимое углубление среди наметенных пургой сугробов. Пятеро всадников казались смутными черными пятнами, с силой пробивающимися сквозь наступившие среди дня сумерки. Они едва не пропустили развилку дорог — камень-указатель совершенно замело, так что едущий впереди на мохноногой лошади проскочил поворот и оказался в поле, где кобыла тут же провалилась по брюхо.

— Темные возьми тебя, Антуан! — провизжала, перекрывая свист пурги, Летиция. — У нас Селия скаут, а не ты! Какой тролль тебя вперед поволок?!

— Надо было переждать в обители, — проорал в ответ боевик, зло разворачивая лошадь. — Щенка все равно буря прикончит. Куда он денется — один да пешком? А попытайся он магией согреться, так мы это тут же узнаем.

— У нас есть информация о том, куда направляется преступник, — властно произнес укутанный в меховой плащ всадник, гарцевавший рядом с чародейкой, чьи рыжие локоны поседели от снега. — Харрис, приемный отец мальчишки, обещал ему помощь в Гор-над-Чета. Это выяснила на допросе прозорливая госпожа Летиция. Другой свидетель сообщил, что планы щенка, возможно, изменились, и он попытается добраться до моря. Что же лучше — мотаться по кишащим волками и бандитами Хвороста лесам? Или отправиться в Гор-над-Чета и Лис и спокойно поджидать там голубчика, разложив западню?

Жарди сплюнул, успокаивая только что выбравшуюся на дорогу и еще дрожащую от усилий лошадь:

— Будь по-вашему, светлый отец. Но все же — к чему такая спешка?

Летиция и Мастер Ар переглянулись. Они вместе повесили бессознательное тело Ноа в сырном подвале — на его же собственном поясе. Очевидное самоубийство. И все же участие в неминуемом расследовании совершенно не входило в их планы.

— А вот меня больше интересует, почему в Лис отправляемся мы, а не отец экзорцист? — взвизгнула Селия Пейн, перекрывая вой ветра. На самом деле сексота, как и боевиков, занимал вопрос, отчего церковь, обычно не вмешивавшаяся в дела СОВБЕЗа, вдруг начала оказывать такое активное содействие в поимке мага-нелегала. Но Мастер был уверен, что Летиция свяжет из всей этой паутины какую-нибудь красивую и убедительную ложь.

Пока же она рявкнула, прикрывая рот от летящего снега:

— Свой интерес засуньте поглубже себе в задницу — вы оба! Пригодится тепло держать!

Агенты заткнулись и вслед за начальницей подстегнули лошадей, разворачивая их на восточный тракт.

— Будь на связи, — беззвучно велел Мастер своему новому вассалу, чувствуя приятный укол в печати под слоями одежды.

— Повинуюсь, милорд, — пропела в ушах буря голосом Летиции. — По эту сторону смерти и по ту-у…

— …У-у-у! — завизжала метель, раскачивая сосны далеко в лесу, обламывая отяжеленные снегом ветви. Одна из них рухнула прямо перед Найдом, обдав каскадом ледяной крупы. Если бы не глубокий сугроб, в котором парень увяз почти по пояс, он бы уже лежал, отмучившись, со сломанной шеей.

«Может, так оно было бы и лучше», — мелькнуло в мутящемся сознании. Онемевшие, иссеченные метелью щеки почти не ощутили холодного прикосновения. С трудом Найд выдернул себя из рассыпчатой массы и пополз к обвалившейся разлапистой ветви, едва видной через серую мглу. По счастливой случайности, огромный сук прислонило к стволу соседнего дерева так, что образовалось нечто вроде шалаша. Пробелы между хвойными ветвями быстро забивал валящийся, как овечья шерсть из мешка, пушистый снег.

Из последних сил Найд заполз в укрытие и принялся зарывать вход. В «шалаше» потемнело. Парень отломил несколько ветвей, подложил их под себя, улегся сверху и укрылся вытащенным из мешка одеялом. Еще несколько густых ветвей довершили хвойно пахнущий кокон. Теперь дело было за метелью и снегом. Беглец сжался в комок, вслушиваясь в завывания вьюги в ветвях сосен. Тяжелые веки сомкнулись сами собой.

Черный всадник на могучем коне, рассекающем грудью снег, пересек паутину сна и исчез во тьме за его пределами. Последним усилием взмыленный скакун вынес седока на едва различимую полосу проезжего тракта. Единственную цепочку следов, уходящих на север, давно замело, но зов Мастера указывал неумолимому вассалу путь вернее компаса или карты. Вскоре из мельтешения ледяных бабочек возникла знакомая фигура. Мерин отца Стефано испуганно заржал, учуяв грозного собрата.

— Наконец-то, Рыц! — Из-под капюшона мага выглянула заиндевелая бородка. — Где тебя только носило?

— Давал задание людям Хвороста, херре, — невозмутимо отрапортовал железный воин, поравнявшись с сюзереном. — Не все они ушли с основным отрядом южнее. Уляжется непогода, и мои рекруты примутся за поиски — на лыжах теперь гораздо сподручнее.

— Не позавидую я твоим дезертирам, — загадочно усмехнулся Мастер. — Ладно, поедем, подготовим господина Шейна к приему дорогого гостя.

Мерин всхрапнул, получив шпоры в бока. Воздух взвихрился за двумя всадниками, замешивая густое снежное тесто, в котором слились воедино земля и небо, черное и белое, прошлое и возможное будущее. Где-то далеко, будто оплакивая все это, завыл одинокий волк.