ГЛАВА 3,
или Мастера ошибаются только однажды
Кай расчищал заваленный сугробами кухонный двор, когда Мастер Ар позвал его. Мастеру не требовалось посылать гонца: как всегда, мальчик слышал зов прямо в своей голове.
Он нашел мага там, где было сказано: в обсерватории. Кай оставил набитые соломой деревянные башмаки-клумпы на лестнице и смущенно замер у входа, переминаясь босыми ногами на холодном полу. Он никогда раньше не был в этом помещении Замка. Глаза его округлились при виде открывшихся взгляду чудес. Куполообразный потолок башни был прозрачен, за ним хмурилось серое зимнее небо. Льющийся вниз тусклый свет мерцал на диковинных приборах, занимавших каждый свободный сантиметр просторной залы.
Мастер Ар поднялся от заваленного бумагами стола, холодно улыбнулся и поманил Кая пальцем. Поклонившись, мальчик опасливо приблизился и замер, глядя на высокую темную фигуру снизу вверх.
— Ты хочешь быть волшебником, Кай? — вкрадчиво спросил Мастер и снова улыбнулся тонкими губами.
От такого обращения ребенок оторопел: обычно его никогда не спрашивали, чего он хочет, а только заставляли выполнять желания других, частенько помогая пинками, тычками и «чего-расселся-немочь-белая» воплями. Глядя на впавшего в ступор мальчика, Мастер Ар нахмурился и внезапно присел на корточки, так что его карие глаза оказались на одном уровне с испуганными глазами Кая:
— Не бойся, ответь мне честно: ты хочешь быть магом?
Кай помнил свое крошечное отражение в уставленных на него пронзительных зрачках и собственный дрожащий шепот:
— Да.
Лицо Мастера разгладилось. Он стремительно выпрямился — только зашуршала шелковая мантия — и хлопнул в ладоши. В воздухе рядом с ним тут же возникли три серебристые сферы, совершенно одинаковые на вид, и начали медленно двигаться по кругу, одновременно вращаясь вокруг собственной оси. Кай глазел на сферы, разинув рот, когда до него донесся голос Мастера:
— Что ж, давай испытаем тебя.
Мальчик с трудом оторвался от созерцания воздушной карусели и перевел вопросительный взгляд на волшебника.
— Я дам тебе простое задание. Если у тебя есть дар мага, ты справишься с ним без труда, и я возьму тебя в свои ученики.
— А… А если я не справлюсь? — От возбуждения и страха голос Кая звучал как писк выпавшего из гнезда птенца.
— Тогда, — Мастер Ар улыбнулся уголками губ, — ты вернешься на кухню, где тебе и место. Ты готов?
У Кая так сдавило горло, что он мог только кивнуть.
— Видишь эти шарики?
Ха, как будто он мог такое проглядеть!
— Можешь сказать, из чего они сделаны?
Кай присмотрелся к парящим в воздухе сферам: он не хотел спешить с ответом. Шарики холодно поблескивали в свете зимнего дня, бесшумно скользя по нитям радужной паутины — заклинания Мастера, заставлявшего их вращаться.
— Из металла? — предположил Кай, облизнув пересохшие от волнения губы.
— Неверный ответ, — Мастер пристально разглядывал мальчика, на его лице не было и тени улыбки. — Сфероиды состоят из разных материалов: льда, дерева и камня. Можешь сказать, какой из них какой?
Кай до головокружения вглядывался в треклятые шарики, но они все так же казались ему совершенно одинаковыми: круглыми, блестящими и металлическими. Не желая признаться волшебнику в своей беспомощности, он пробормотал:
— Они крутятся слишком быстро. Мне не углядеть… Какой какой есть…
— Чудесно! — Кай, хоть убей, не мог понять, чего тут было чудесного. — Тогда попробуй остановить их!
Опасливо покосившись на мага, мальчик встал на цыпочки и потянулся к сверкающим сфероидам.
— Ой-ёй! — взвыл он и отпрыгнул назад, прижимая к груди горящую руку. Каю показалось, что он сунул пальцы в огонь.
Мастер Ар тихо рассмеялся:
— Не так быстро, мой мальчик! Ты должен остановить сфероиды, не касаясь их.
— Как это, не касаясь? — всхлипнул Кай сквозь сжатые зубы.
— При помощи магии, конечно.
Кай помнил мучительно долгие, постыдные минуты, когда он стоял, тупо пялясь на шарики, изо всех сил стараясь заставить их остановиться хотя бы на мгновение. Помнил, как напрягались все члены его тела — до одышки, до пота, бегущего за воротник… И глаза Мастера, наблюдавшие за его усилиями с искоркой настороженного интереса, которая постепенно угасала…
— Я не могу! Я не знаю как… — наконец признался Кай, тяжело дыша.
— Я тебе помогу, — участливо произнес волшебник и протянул Каю раскрытую ладонь. — Считается, что экстремальные обстоятельства помогают проявиться скрытому дару. Например, когда неофиту приходится бороться за собственную жизнь… Возьми мою руку.
Кай не знал, что такое «экстремальные обстоятельства», но слова про борьбу за жизнь ему не понравились. Его рука замерла, чуть подрагивая, в паре сантиметров от узкой белой ладони Мастера. Внезапно унизанные перстнями пальцы ухватили его собственные, шершавые и красные с мороза. И тогда… Тогда Кай узнал, что такое Боль. Все полученные им прежде затрещины, синяки и ссадины по сравнению с ЭТИМ казались нежным поглаживанием, сломанная прошлым летом нога — комариным укусом. Забыв про стеснение, он вопил во все горло и дергался в железной хватке, стараясь освободиться и бежать, бежать отсюда, забиться в самый дальний и темный угол Замка, где его бы никогда никто не нашел…
— Ш-ш-ш! — Мастер Ар прижал палец к губам. Члены Кая одеревенели, вопль замер в глотке. Он застыл по стойке смирно, не в силах пошевелиться, не в силах произнести ни звука. Только слезы градом катились из расширенных от ужаса глаз.
— Тебе хочется, чтобы это кончилось, верно? Что ж, все в твоих руках. Останови сфероиды, и я тут же отпущу тебя.
Кай с трудом перевел глаза на крутящиеся в воздухе шарики — даже это маленькое движение было для него пыткой. Он смутно помнил, что случилось потом. В какой-то момент, кажется, горло отпустило, и он неузнаваемым голосом молил — то ли шарики, то ли зачаровавшего их волшебника — остановиться, молил на языке, которого не знал, но блестящие сферы продолжали летать по кругу, все по кругу… Пока Кай не почувствовал что-то горячее и соленое на губах, теплая жидкость побежала по ногам, в глазах потемнело, и Мастер Ар наконец выпустил его ладонь…
Кай вздрогнул, осознав, что Ментор Рыц спросил его о чем-то.
— Простите, херре, я не расслышал вопрос, — он обхватил себя руками: несмотря на жаркое солнце, тело пробирал озноб. Будто холод той далекой зимы дотянулся до него через пропасть времени.
Доспехи укоризненно громыхнули:
— А ты, вообще, слышал, о чем я говорил?
— Э-э… О разнице между черными и белыми волшебниками?
— Как помнится, это было предметом нашего разговора последние полчаса, — концентрация яда в голосе Ментора могла бы разъесть менее прочные доспехи. — Я сгораю от нетерпения услышать мнение моего ученика на вопрос, есть ли разница в той энергии, что используют черные и белые маги? Отчего, в конце концов, мы называем одних черными, или темными, а других — белыми, или светлыми?
Кай брякнул первое, пришедшее в голову:
— Черные используют энергию Тьмы, а белые — силу Света?
Доспехи обиженно громыхнули, когда Ментор хлопнул себя по стальным ляжкам:
— Сила Света, ха! Позволь мне продемонстрировать тебе маленький пример.
Рыц нагнулся и легко поднял один из притащенных Каем валунов. Из-под камня юркнула уже успевшая забиться туда ящерка. Ментор подбросил каменюку на ладони, будто это был кусок гальки, и швырнул его вслед несчастному пресмыкающемуся. Что ж, по крайней мере этаящерица удостоилась персонального надгробия.
— Что я сейчас сделал?
Кай недоверчиво уставился на Ментора: «Неужели Железяка действительно сбрендил?» Стараясь, чтобы голос звучал серьезно, мальчик ответил:
— Вы прихлопнули ящерицу камнем, херре.
— Зато я спас от гибели вот это растение, — быстро ответил Ментор Рыц и указал на росток дикой розы хюбен, прежде придавленный камнем. — Оно бы зачахло без солнечного света.
Кай хмыкнул:
— Невелика была бы потеря. Корни хюбен только разрушают кладку.
— Зато ее цветы радуют глаз и способны исцелять лихорадку. А вот ящерица была ядовита. Не ты ли наступил на такую по весне и охромел на неделю?
— Ну так это я по дурости. Бурянки не опасны, если их не трогать.
— Что же я, по-твоему, должен был сделать?
Кай посмотрел на Ментора с сочувствием, как на слабоумного:
— Не моего это ума дело, но, раз уж вы спрашиваете, херре, лучше бы вы оставили камень в покое.
— Вот именно, мой мальчик, вот именно! — воодушевился Рыц. — И какие из этого можно сделать выводы?
Приняв на веру здравомыслие наставника, Кай принялся соображать. «Если камень — это магическая энергия, а ящерица и роза — результат ее приложения…»
— Нет никакой силы Света или силы Тьмы, есть единая Сила. Где бы она ни находилась… Ее можно применять во зло или во благо, но это понятия относительные… И еще. Нужно сто раз подумать, прежде чем вообще браться за дело.
Кай глянул на Ментора, чтобы увидеть реакцию на свои слова, но тот стоял молча, устремив задумчивый взгляд на юг, где в разъеме Челюстей виднелись голубые дюны Холодных Песков. Казалось, теперь настала очередь Рыца блуждать в долинах памяти. У Кая почему-то было ощущение, что на этом пути Рыца поджидали гораздо более страшные призраки, чем его самого.
Внезапно снизу, из кухонного двора, донесся надтреснутый звук колотушки: гоблинов сзывали к обеду. Рыц шевельнулся и заговорил, будто продолжая давно и не с Каем начатую дискуссию:
— Чем бы ни была Сила, слишком многие видят в ней только одно — власть. Белые, Черные, Фиолетовые… Все они жаждут власти — над древними реликвиями, над людьми, над миром…
Кай недоверчиво покосился на славившегося своей политической корректностью Ментора:
— По-вашему выходит, херре, что все маги, независимо от цвета мантии, — сплошные негодяи…
— Это твои слова, мальчик, не мои, — Ментор понизил голос и огляделся по сторонам — как будто на заброшенном бастионе мог быть кто-то еще, заинтересованный в его лекции. — Черные по крайней мере не прикрываются мишурой красивых слов, как эти медоточивые белозадые лицемеры…
Кай прыснул в кулак. Ментор Рыц смущенно прочистил горло:
— Гхм-гхм… Да, на чем это я… Как ты знаешь, в результате последнего э-э… конфликта баланс качнулся в сторону Светлых, и теперь они тщательно оберегают завоеванные позиции. Любая, даже минимальная, угроза статусу-кво будет подвергнута немедленному уничтожению. Как надолго, ты думаешь, Ущелье задержит объединенные силы Белых? И как долго продержатся эти стены с тем «отборным» гарнизоном, что у меня в распоряжении, против массированной магической атаки? — Стальной палец Ментора, блеснув на солнце, укоризненно указал в сторону надвратной башни. Легкий бриз доносил оттуда стойкий дух козла и сварливые голоса гоблинов-стражей, спешивших смениться на обед.
— Теперь ты понимаешь, что наш надежнейший щит — тайна, окружающая существование Замка. Тайна, которую ты поклялся хранить…
Несмотря на убежденность Ментора, Кай весьма сомневался, что кому-либо, и особенно нынешним властителям мира, могло понадобиться насквозь провонявшее гоблинами орлиное гнездо в бесплодных горах, на краю столь же бесплодной пустыни. Однако он кивнул с серьезным видом и спросил, пнув ближайший из притащенных им камней:
— И все же, херре, вы думаете, эти стены нам еще пригодятся?
Ментор пожал плечами и забормотал в той же странной манере, что он продемонстрировал ранее:
— Кто знает, кто знает… Рано или поздно чаша весов качнется в обратную сторону… Таков закон равновесия сил… Лучше позже, чем раньше… Но когда все начнется… Надеюсь, мальчик, мне удастся воспитать тебя так, что единственная власть, к которой ты будешь стремиться, будет власть над самим собой… Отойди-ка от края, Кай!
Ученик как раз был озабочен тем, чтобы незаметно зевнуть, не вывернув при этом челюсти. Захваченный врасплох приказом наставника, он поспешил отпрыгнуть в сторону: «Что это еще удумал херр Железяка?»
Ментор Рыц тем временем выпрямился во весь свой немаленький рост, снова обратив слепое лицо на юг, и распростер в стороны вытянутые руки. Ветерок взметнул полы его плаща, и на мгновение Каю показалось, что железный воин собрался взлететь со стены, как огромная нелепая птица.
— ДЕМЕО ДО АКХНАР!
Гулкий голос Ментора, казалось, прокатился по окружающим горам и вернулся, усиленный эхом со дна пропасти:
— ЕО… О… АР!..
Выпучив глаза, Кай наблюдал, как небрежно сваленные им у края бастиона валуны послушно выстроились в ровный ряд и мгновенно приросли к своим собратьям. Стена стала чуть выше, но в остальном выглядела такой же древней и полуразрушенной, как прежде.
— Как… как… — прошептал, запинаясь, Кай в восстановившейся тишине, во все глаза глядя на вновь повернувшегося к нему Ментора.
— Самовосстанавливающиеся стены, — Рыц легко отряхнул ладони друг о друга, будто к ним пристали крошки невидимого строительного раствора. — Это мог бы сделать любой, владеющий Высокой Речью. Даже ты. Хочешь попробовать? Правда, для этого потребуется натаскать еще камней…
— Пожалуй, в другой раз, — поспешил заверить наставника Кай.
— Что ж, — неожиданно легко согласился Ментор, — тогда будем считать, что наш урок на сегодня закончен. Конечно, если у тебя нет вопросов…
В знак уважения ученик склонил голову в поклоне. Однако, вместо того чтобы поспешить вниз, за своей порцией гоблиновой похлебки, он задержался, нерешительно переминаясь, на стене.
— Что у тебя, Кай? Ты хочешь о чем-то спросить?
Рассматривая засохшую на босых ногах грязь, кое-где подсиненную чернилами, мальчик выдавил:
— Я думаю… То есть я уверен… Мастер Ар испытал меня, — быстрый взгляд исподлобья не выявил на лице Ментора ни тени удивления. Неужели Рыц знал о происшедшем в обсерватории? — Это было давно. До того как вы прибыли в Замок, херре. Почему он сделал это? — Глаза Кая искали ответа в игре бликов на гладком забрале. — В смысле… если черные маги считают, что все дело в этих… Генах?..
— Что ты знаешь о своем происхождении, Кай?
Вопрос Ментора заставил мальчика неуютно поежиться. Но делать было нечего: если уж он разинул рот на «А», придется сказать и «Б».
— Не слишком много. Гоблины на кухне болтают, что Мастер Ар нашел меня в горах. Я тогда еще младенцем был. Он наткнулся на корзинку во время одной из своих прогулок. Вокруг никого не было… — Кай запнулся и замолчал. История была всем в Замке известна. И все равно: сказать, что кто-то, возможно собственные родители, бросил его зимой в безлюдных скалах и тем обрек на верную смерть, язык у него не поворачивался.
— Что ж, иногда и в словах гоблинов есть доля истины. А что говорит сам Мастер Ар?
Озадаченный комментарием Ментора, Кай не сразу сформулировал ответ:
— Ничего. В смысле, я спросил Его Темность. Один раз. А он заклеил мне рот.
— Заклеил рот? — Почудилось Каю или в голосе Ментора действительно прозвучал подавленный смешок?
— Ну, да. Он глянул только так… своим особеннымвзглядом. Ну у меня губы и склеились. На остаток дня. Ни сказать ничего, ни поесть, — Кай не стал углубляться в болезненные подробности, включавшие дубину кухонного тролля Хруча, отнюдь не расценивавшего молчание подчиненных как золото.
— Что ж, я вполне могу понять, если у тебя пропало желание задавать дальнейшие вопросы, — серьезно заключил Ментор. — Я, конечно, не могу ответить за Мастера Ара. Но если мы за неимением лучшего примем на веру версию гоблинов и предположим, что твои родители были господину неизвестны… Не представляется ли тогда вполне логичным, что Мастер Ар желал убедиться, что в твоих жилах не течет волшебная кровь? Подумай сам, какой непростительной ошибкой было бы просмотреть урожденного мага, не дать ему должного обучения? Особенно после того как Последние Войны основательно проредили ряды чародеев…
Кай снова рассматривал свои ноги. Казалось, он уже выучил расположение чернильных пятен и ссадин наизусть. Внутри у него все горело, будто Ментор только что высыпал пуд соли на старую, но еще не зажившую рану.
— Херре, а… а может у волшебников родиться ребенок, лишенный магических способностей?
Ментор ответил не сразу, а когда заговорил, голос его звучал неожиданно мягко:
— История о таком по крайней мере не упоминает. С поколениями сила может идти на убыль, может, наоборот, прибывать, но такого, чтобы она, как вода, ушла в песок… — Черная тень Ментора, укороченная полуденным солнцем, коротко пожала плечами.
Вот и все. И не о чем больше было говорить. И все же Кай снова разлепил непослушные губы:
— Я вот тут думал, херре… — Он поднял голову и встретил стальной взгляд Рыца, — может ли быть, что Мастер ошибся?
В зеркальном забрале Ментора качнулись отражения облаков:
— Людям свойственно ошибаться. Это в их природе. Мастера ошибаются только однажды.
Кай коротко кивнул. Смысл ответа был ему слишком ясен: новое знание ничего для него не меняло.
— Я пойду, херре. Меня уже на кухне заждались, — он чинно поклонился и, едва дождавшись ответного кивка Рыца, зашагал вдоль нагретой солнцем стены. Настроение Кая по шкале от великолепного до паршивого покоилось на «средней поганости». Риск опоздать и остаться без обеда грозил столкнуть его на нижнюю границу.
