К Каю начал приходить ворон. В короткие мгновения — а может часы? — бодрствования он стал замечать крупную черную птицу, слетавшую к его ногам. Она заслоняла яростное солнце своими крыльями и распугивала жиревших на беспомощной плоти мух. В первый раз ворон опасливо косился на узника круглым глазом, но с каждым новым появлением подбирался к нему все ближе и ближе. «Наверное, чует падаль», — думал Кай, когда мог думать. Иногда, вынырнув из забытья, он удивлялся окраске оперения птиц, как всегда круживших над Белой Скалой. Все они были черные, все они хрипло выкаркивали его имя. Их слетелось так много, что они собирались в темную тучу, застилавшую солнце.

Ночь… Ночь стала вороновым крылом, укрывавшим Кая. Луна казалась блестящим глазом ворона, вечно следившим за ним. Ночь пыталась пробраться в него, как ее холод пытался пробраться в его сердце, каждый раз подступая все ближе, ближе… Однажды, когда Кай перестал отличать бред от реальности, пахнущая тлением птица подлетела прямо к его лицу и, сев на плечо, разжала клювом плотно сомкнутый рот. Она влила в него теплую, горько-соленую влагу, от которой ссохшийся желудок болезненно сжался. С тех пор узнику больше не хотелось пить.

В тот раз ворон улетел, но он появился снова. Птица поднялась на рассвете из моря, там, где всегда раньше всходило солнце. Она была огромна, ее крылья в размахе застилали горизонт от края до края. Она летела прямо на Кая, покрывая весь мир своей тенью. Трижды хрипло каркнул ворон и упал вниз, целясь когтями и клювом прямо в беспомощное, прикованное к башне тело. Узник не закрыл глаза, он хотел видеть все. Через них ворон и влетел в него.

Сердце человека остановилось, но через несколько мгновений тишины стукнуло вновь, с каждым ударом наполняясь новой, невиданной силой. Вся боль ушла. Сознание и зрение прояснились, и Кай увидел обычный рассвет над морем, немного туманный после особенно холодной ночи.

Он видел все теперь по-другому: гораздо четче и контрастнее, будто с реальности сняли тусклую пленку, и на поверхность выступило множество мелких объемных деталей, на которые он раньше не обращал внимания. В то же время словно прозрачная стеклянная стена отделила Кая от мира, на который он смотрел. Единственное, что оставалось с ним по эту сторону стекла, был темный на фоне розовеющего неба силуэт Мастера Ара, недвижно застывшего на площадке башни Висельников. Профиль волшебника, четкий, будто вырезанный из черной бумаги, был обращен на юг.

Кай почувствовал, что тяжесть цепей, так долго удерживавших его руки и ноги, вдруг исчезла, и легко спрыгнул на крепостные камни, занимая место рядом с Мастером.

— Что ты видишь, мой мальчик? — мягко спросил маг, не отрывая глаз от синей линии темного еще горизонта.

— Горы. Пустыню.

— А еще?

Кай с наслаждением втянул в легкие свежий утренний воздух. Тьма рассеялась перед его взором, хотя лучи восходящего солнца еще не достигли ее. Мертвые волны голубых песков бежали перед ним, миля за милей, кое-где нося следы странной уродливой жизни, но, что было за ними, он различить не мог.

— Ничего.

— Ты еще научишься смотреть. А пока я расскажу тебе, что вижу я, — Мастер Ар немного помолчал, а затем тихо продолжил: — Там, за Холодными Песками, лежат земли, которые по праву принадлежат нам, волшебникам. Земли, которые мы потеряли во время последних войн. Немногие уцелевшие тогда бежали и спаслись, перейдя Драконьи Горы. Их потомки образовали Анклав, где темные маги живут в изгнании и по сей день. Отщепенцы, поддерживавшие армии людей, стали жертвами собственного безумия. Они помогли заковать магию в оковы, они распяли ее, вырвали ее сердце и заставили служить толпе! Они превратили богиню в площадную плясунью… Будь они прокляты, прокляты!.. — Голос Мастера дрожал от сдерживаемой ненависти, кулаки сжались, глаза горели черным огнем… Кай никогда раньше не видел хозяина Замка таким, но теперь ему было все равно. Душа его стала такой же холодной, как пески пустыни, на которых рисовал таинственные узоры один только ветер.

— Они сами наложили на себя свои цепи, — продолжал, овладев собой, Мастер Ар. — Но мы никогда не смиримся. Я не смирюсь. Придет время, и мы нанесем удар. Мы вернем себе все, что потеряли. Мы вернем богине ее сердце, которые мы хранили все эти годы, долгие годы, и снова возведем ее на престол, а сегодняшних ложных господ сделаем рабами! Жалкие, невежественные людишки! Они сами вырыли собственную могилу. Кто встанет на их защиту, когда придет решающий час? Зеленые маги-недоучки, СОВБЕЗ, невежды, забывшие сущность магии? Их сметет наш первый общий удар! Есть лишь единицы, истинно мощные маги, наследники великого прошлого, которые способны будут противостоять силам Анклава. И вот тут нам… мне понадобишься ты, Кай.

Мастер Ар обернулся и устремил горящий взгляд на собеседника.

— Перед тобой, моим совершенным творением, они будут беспомощны, как слепые котята! Ты будешь убивать предателей в их собственных постелях, пока они спят под теплым боком своих человеческих жен. И они ничего, слышишь, ничего не смогут сделать, чтобы помешать тебе. Ты будешь моим ангелом смерти, первым ангелом их Судного Дня! О, они будут бояться самой твоей тени, они будут прятаться за спины воинов и стены мечей, но никакая стена не удержит тебя, мой ветер, мой Кай! Плод нашей вековой ненависти, то, что ты есть сейчас, — ничто перед тем, чем ты станешь! Ты будешь учиться. И когда твое ученичество завершится, ничто не сможет остановить тебя! Я сам буду твоим первым наставником…

— Но… как же Ментор Рыц? — вспомнил вдруг Кай. За все время пребывания на башне он не замечал следов присутствия своего учителя в Замке.

— Рыц? Я услал его. Он отслужил свое здесь и теперь должен заняться другим делом, — Мастер Ар расстегнул агатовую застежку своего плаща и накинул его на плечи нового ученика. — Пойдем вниз. Нам многое предстоит сделать.

Несмотря на огромность Мастеровых планов, в первые дни после сошествия с башни, название которой теперь наполнилось для Кая очень буквальным смыслом, он не на слишком многое был способен. Как новорожденный — или, скорее, вторично рожденный? — он только ел и спал, пил, ел и снова спал — сном без сновидений. Поначалу он напоминал чудом переставлявший ноги скелет с присохшей к костям кожей, но постепенно силы возвращались к нему. Размещался Кай теперь в покоях Мастера Ара, где ему была выделена постель в комнате по соседству со спальней мага.

И вот однажды он проснулся свежим от долгого сна. Юноша потянулся и попытался встать, но с грохотом рухнул на пол. Не потому, что его ноги были слишком слабы, а потому, что впервые он, привыкший спать на полу, вставал с высокой кровати. Парень встряхнулся и осмотрелся по сторонам. Он узнал спальню, в которой он не раз тер полы и в которой вечность назад ночевал покойный Такхейвекх. В другое время Кай оценил бы чувство юмора Мастера Ара, по теперь его не тронуло бы, даже если бы сам покойник с дырой вместо глаза прилег на постель рядом с ним.

Тело выздоравливающего жаждало воздуха и движения. За узким стрельчатым окном уже синел день, своей прозрачностью говоривший о раннем наступлении осени. Парень огляделся в поисках какой-нибудь одежды и тут же приметил аккуратную стопку на стуле у изголовья постели. Под стулом стояли высокие мягкие сапоги на шнуровке. Привыкший к непритязательному облачению, на которое обычно шли негодные мешки, Кай какое-то время провозился с застежками и шнурками. Наконец, ему удалось влезть в непривычно узкие штаны, тонкую рубаху и плотно прилегавший к телу китель, который он подпоясал широким плетеным ремнем. Одежда была небогатая, но добротная, и прежнему Каю она показалась бы верхом роскоши. Теперь же его скорее раздражало то, что новые сапоги неудобно сдавливали привыкшие к ходьбе босиком ноги.

Справившись с облачением, парень спустился во внутренний двор. Он шел не торопясь, зная, что его наряды на кухне отменены, и Хруч больше не имеет над ним никакой власти. Как, впрочем, и никто другой. Теперь у него во всем мире был только один господин — Мастер Ар. И Кай всегда знал, чего хочет Мастер, знал так же ясно, как его желудок знал, когда он голоден, а тело знало, когда ему нужен сон.

Сойдя вниз по лестнице, он присел на ступеньки крыльца. Здесь было слишком много воздуха, слишком много солнца. Внезапно Кай почувствовал, как слаб еще, в сущности, был. Чуть прищурясь на ярком свету, он следил за полетом ласточек, низко чиркавших над брусчаткой двора, преследуя невидимую человеческому глазу цель. Глаза Кая, не бывшие человеческими, теперь по-настоящему открылись. Он с интересом наблюдал, как юркие птахи пикировали за легким дрожанием прозрачных крыльев и, схватив насекомое, снова взмывали в воздух. Медленно. Так медленно.

Во дворе послышались голоса гоблинов. Кухонная челядь шумно переругивалась, волоча в направлении кухни здоровенный чугунный котел. «Сколько гоблинов нужно, чтобы дотащить залатанный в кузне котел до кухни?» — лениво подумал Кай, продолжая следить за ласточками. Гоблинов было три, и котел гулял по двору причудливыми зигзагами, в зависимости от того, чьи волосатые лапы тянули сильнее, а брань звучала убедительнее. Но тут носители котла заприметили сидящего на крыльце. Один из них, оказавшийся Буллебёлле, бросил посудину. Не смущаясь воплями товарища, которому она отдавила лапу, он направился к Каю.

— Гей, братцы, гляньте-ка, кто энто тута расселся? — ехидно начал гоблин.

— Брось, Булле, не надо! — послышалось от котла. Очевидно, приятели Буллебёлле не спешили поддержать его порыв.

— Чуете, братцы, как воняет энта падаль? Жаль, шо ты тама, — Булле покрутил грязным пальцем где-то в воздухе над своей головой, — не околел. Али, можеть, ты околел, а херр Мастер выживил тебя, как ту кобылу? — Гоблин загоготал, довольный своей шуткой. Скаля клыки, он оглянулся на своих несколько побледневших собратьев, чтобы оценить произведенный эффект.

— Отвали, Булле, ты заслоняешь мне солнце, — лениво произнес Кай.

— Шо ты тут вякнул, кррысёнок? — мгновенно завелся гоблин и замахнулся, чтобы толкнуть мальчишку в грудь. Давнишний недруг, очевидно, рассчитывал воспользоваться видимой слабостью человеческого отродья и быстро показать ему, кто здесь главный и что теперь все будет по-прежнему. Но, к несчастью для гоблина, ничто не осталось прежним.

Кай подождал, пока медленно плывущий сквозь стеклянный воздух кулак Буллебёлле коснется его груди, перехватил руку гоблина чуть выше локтя, а ребром левой кисти рубанул по податливому горлу, дробя его тем легче, чем быстрее инерция несла нападавшего навстречу собственной смерти. Неприятный хруст, хрип, еще один влажный хруст, когда череп уже умиравшего Буллебёлле ударился виском о край каменной ступеньки, — и все было кончено.

Это случилось так быстро, что прошло несколько мгновений, прежде чем топтавшиеся посреди двора гоблины осознали смысл произошедшего. Тогда они бросились прочь, сбивая друг друга с ног. Ласточки улетели. Из-под разбитой головы Буллебёлле медленно расползалась лужица темной крови. Кай встал со ступеньки, чтобы не запачкать одежду. Его звал Мастер.

Теперь юноша редко появлялся на кухне, разве только чтобы передать какое-либо распоряжение Мастера Ара или бросить на стол добытую им дичь или рыбу. Охота и рыбалка были единственными оставшимися за ним хозяйственными обязанностями, потому как, по мнению хозяина Замка, они помогали восстановить форму. Еще он помогал Хручу в кузне — из тех же соображений.

Гоблины при виде Кая теперь заискивающе кланялись, глядя в землю, и старались исчезнуть с его дороги. Хруч его не боялся, но, признавая авторитет Мастера, обращался с подмастерьем как с равным. Скрепя сердце, он оставлял свой воспитательный инструмент висеть у пояса, хотя огромная ладонь то и дело нащупывала привычную рукоять дубины: Кай был не самым покладистым работником.

Однако основное время юноша теперь проводил в обществе Мастера Ара, впервые по-настоящему познавая тайны Замка и магии. Мастер открыл для него прежде запретную секцию библиотеки, и Кай получил доступ к подлинникам древнейших фолиантов. Чего тут только не было! Сборники заклинаний и магических формул, описания волшебных существ, растений и способов использовать их, правила магических поединков, тактика и стратегия волшебных войн, история — не новейшие хроники Феерианды, а сохраненные магами Анклава воспоминания очевидцев легендарных событий прошлого. Как все это отличалось от популярных версий «Современной истории»!

Часто вечерами, когда Кай при свете свечи сидел в библиотеке, ему представлялось, что дыхание древнего мира касается его, что это оно колышет цветок пламени над восковым стеблем. Под его пальцами старинные гравюры в книгах оживали и обретали объем, и давно умершие герои обрастали плотью. Он слышал звон металла о металл и стоны умирающих, а когда Кай закрывал книгу, казалось, на его руках оставались следы крови… Эта другая, страшная история мужества и малодушия, коварства и чести, тьмы и света в бесконечном многообразии теней очаровала юношу, насколько вообще можно было очаровать его опустошенное сердце.

То, что ученик не мог прочитать в книгах, рассказывал ему Мастер Ар — или показывал в своем волшебном зеркале. Мастер уделял много внимания основам магии и технике волшебных поединков, потому что был убежден: чтобы победить, Каю необходимо знать своих врагов, волшебников. Иногда Мастер брал ученика с собой, и они выезжали в окрестные горы, порой забираясь далеко от Замка. Заклинание, удерживавшее слугу вблизи крепости, было давно снято: теперь ему стало незачем и некуда идти.

Мастер рассказывал о происхождении, географии и волшебных свойствах Хребта Драконов и простирающихся за ним Холодных Песков, указывал опасные или связанные с историей волшебных войн места, руины древних поселений и Шул-ла-Рун… Еще Мастер много рассказывал о людях. О физиологии их тел и душ, о том, что ими движет и делает героями или подлецами. Он учил без всякой магии читать в людских сердцах и управлять ими, отличать правду ото лжи и не позволять манипулировать собой. Кай овладел игрой в скак, где последствия каждого хода нужно просчитывать на много шагов вперед, и все чаще и чаще их партии с Мастером заканчивались ничьей.

Юноша понимал: хотя он создан, чтобы убивать волшебников, целью его будут маги, живущие среди людей, и эти люди — второй враг, которого ему надо знать. И этого врага не изучить только по старым книгам и рассказам Мастера. Настанет пора, и ему придется встретится с людьми лицом к лицу. Настанет пора, когда ему нужен будет новый учитель, который поведет его дальше в воинском искусстве. И этим учителем будет человек. Хозяин Замка возьмет Кая в мир, и все запретные чудеса Потерянных Земель, о которых когда-то так мечталось, откроются перед ним. Но теперь ему было все равно.