В библиотеке было душно. Золотистые пылинки неподвижно висели в куполе света, косо падавшем из открытого окна. В высоком арочном проеме виднелись часть полуразрушенной восточной стены и ослепительная полоса воды за ней — море, которое никогда не бывало синим, как в книгах.

Кай вздохнул и нехотя оторвал взгляд от окна. Уже в который раз он попытался сконцентрироваться на книге, которую ему задано было читать. Пожелтевшие хрупкие страницы пахли пылью и старой кожей. Кай сощурился и зажал переносицу двумя пальцами, удерживая рвущийся наружу чих. «На чем я там остановился? Вот…» Все та же пятая строка под аляповатым заголовком «Гоблины: выдумка или реальность?». Он по диагонали просмотрел остаток страницы.

«Повальная безграмотность и невежество широких слоев населения способствуют распространению в массах нелепых предрассудков, одним из которых является вера в так называемых гоблинов. Характерно, что именно необразованные представители низших сословий чаще всего описывают встречи со злобными волосатыми существами в половину человеческого роста, с серой кожей, огромными желтыми глазами и заостренными ушами. Прогрессивная наука давно доказала, что „гоблины“ — не что иное, как продукт живой фантазии невежественного крестьянства. Гродвиг Слепой и созданная им школа исторического мистицизма не оставила, однако, попыток найти доказательства существования гоблинов в далеком прошлом человечества. Единственная археологическая находка — полный скелет гоблина, выставленный в зоологическом музее Феерианды, — не выдерживает никакой критики и, по всей вероятности, является скелетом обезьяны. Таким образом, мы можем с уверенностью заключить, что место гоблинов — в детских сказках, вместе с троллями, драконами, черными магами и прочими фантастическими персонажами, не имеющими ничего общего с реальностью современного мира».

Кай вздохнул и захлопнул книгу, о чем тут же пожалел, — тонкое облачко пыли взметнулось к его носу, и давно сдерживаемый чих вырвался наконец на волю. Все еще чихая, мальчик подошел к окну и высунулся наружу. Далеко внизу, на залитом солнцем дворе, Триллебёлле седлал коня Мастера Ара. Трилле отнюдь не был похож на скелет, и еще меньше — на обезьяну. Он был тем, кем он был: обычным гоблином, остроухим, буйно волосатым, с желтыми совиными глазами, носом пятачком и прочими свойственными его расе украшениями.

Жеребец по кличке Кекс заржал и попытался лягнуть Триллебёлле. Гоблин разразился бранной тирадой, соперничавшей по количеству этажей с библиотечной башней и завершившейся ревом: «Буллебёлле!» В поле зрения возникла уменьшенная копия Триллебёлле — его племянник, и гоблины принялись за норовистого коня вдвоем.

Внезапно на лицо Кая упала тень: большая чайка на миг заслонила яркое солнце. Птица пролетела над двором и с замечательной точностью украсила плечи дяди и племянника жирными белыми погонами. Речь гоблинов стала еще более изысканной, они задрали головы кверху, но Кай успел отскочить от окна: еще только недоставало, чтобы Мастеровы слуги наябедничали Ментору Рыцу или самому господину Ару.

Мальчик проследовал взглядом за чайкой: выше и выше в выцветшее августовское небо, дальше и дальше от самого Кая, арочного окна библиотеки, двора с двумя гоблинами и жеребцом… Он не заметил, в какой момент шершавый камень под его ладонями растаял, как и ощущение самих ладоней. Только вдруг Кай осознал себя парящим высоко в прохладном соленом воздухе: он смотрел на мир глазами птицы. Прямо под ним кружились острия четырех шпилей, выраставших из мозаики черепичных крыш — Замок. Колоссальные стены, фундаментом которых были сами скалы, уносились куда-то вбок смазанной серо-зеленой полосой. Ощущение скорости и свободного полета наполнило сердце восторгом. Холодный ветер перебирал перья на груди Кая и толкал снизу в распростертые крылья, поднимая его на недостижимую высоту.

Теперь он летел над Драконьим Хребтом. Древняя горная цепь развернула свое титаническое тело под Каем. Покрытые снегами перепончатые крылья, хвост с острыми шипами потухших вулканов, длинная морщинистая шея и голова с мощными челюстями, будто пытающимися ухватить море… Здесь, в глазной впадине гигантского черепа, лежал замок Око Дракона: маленький — с такой высоты, черный, вечно обращенный на океан.

Чайка резко завалилась на правое крыло, развернулась в воздухе и взяла курс на море. Она снова пролетела над библиотечной башней, двором с крошечными гоблинами и конем, восточной стеной, врезающейся в серо-стальные волны… Кай пролетел над россыпью скал-охлестышей, поднимающихся из воды в горностаевых мантиях пены, — короной Дракона. Горизонт лежал перед ним, как косая линейка между водой и небом, упирающаяся на юге в голубоватую дымку Холодных Песков. Он развернул крылья, ловя воздушный поток, чтобы подняться выше… И сорвался вниз с криком боли: обратно в душный полумрак библиотеки, к книгам и пыли. Чайка осталась на скалах с арбалетным болтом в крыле. Мертвая.

Кай стоял, задыхаясь, прижавшись спиной к шероховатой каменной стене: правое плечо горело, в глазах плыли цветные пятна — суша, море и небо, перемешавшиеся в миг падения. Он не понимал, что с ним только что произошло: он был собой и одновременно… птицей?! «Но как это возможно? Ведь я не волшебник, как Мастер Ар! Маг сам испытал меня». Он ясно помнил слова Мастера, будто они были сказаны вчера: «Магии в тебе, мой бедный Кай, меньше, чем в гоблиновом хвосте…»

«Неужели я просто замечтался у окна? Замечтался, как это часто бывало, в самый неподходящий момент, задремал в тишине библиотеки, и все это мне просто приснилось? Конечно, так, должно быть, оно и было… Только почему тогда так болит плечо?» Вспышка боли, когда арбалетный болт вонзился в крыло, ломая хрупкие кости…В замешательстве Кай задрал рукав: ни перьев, ни крови… только привычная гладкость кожи.

«Ясно. Я просто задрых стоя, как лошадь, потерял равновесие и ударился плечом о подоконник. Замечательно! Скоро Ментор Рыц придет проверить урок, и что я ему скажу?» Кай отлепился от стены и решительно направился к столу. Однако, чем ближе он подходил к своей цели — книге о гоблинах — тем медленнее становились его шаги. На полпути он внезапно изменил траекторию и закончил путь у высокого, забитого фолиантами стеллажа. Немного порывшись на полках, Кай извлек на свет длинный, покрытый пылью тубус. Мальчик вытряхнул из него свиток пергамента и бережно расправил на столе. Закрепив углы попавшимися под руку тяжелыми предметами, вроде переделанного в подсвечник черепа, Кай принялся изучать карту.

Мир раскинулся перед ним мозаикой голубых, зеленых и желтых пятен. Мальчик сморгнул: на мгновение он снова ощутил себя чайкой. Феерианда, Объединенная Зеландия, Гор-над-Чета… Страны, которых Кай никогда не видел, о которых он только читал в книгах. Его палец заскользил на север, к голубой полосе Холодных Песков, мимо башенки пустынного города Церрукана, пока не уперся в черную линию с разметкой масштабов. Дальше не было ни белой terra incognita, ничего. Кай не удивился: со временем он привык к тому, что не мог найти Драконьего Хребта ни на одной из имеющихся в библиотеке карт.

«Интересно, пролети я немного дальше, поднимись чуть выше — увидел бы я Церрукан и Гор-над-Чета? Нет, глупости. Тоже еще, птичка! Даже если бы я ничего не увидел, что бы это доказало? Ведь Ментор Рыц говорил, что пустыня огромна и непроходима: маршруты торговых караванов лежат далеко на юго-западе. Но тогда зачем наставник заставляет меня изучать мир, который для меня недоступен? Мир, для которого я не существую так же, как гоблины, тролли, Мастер Ар и его магия, Замок и Драконьи горы… Возможно, заблуждается Ментор Рыц, а не авторы бесчисленных книг, заполняющих библиотечные полки. Возможно, все мы, обитатели Замка, — всего лишь фантазия, плод чьей-то злой выдумки?»

Однажды Кай осмелился поделиться этой теорией с Ментором Рыцем. В ответ наставник гулко расхохотался и отвесил подопечному такую оплеуху, что тот скатился со стула и опрокинул на себя полстеллажа книг. Кай не мог не признать, что кулак Ментора и острые углы тяжелых томов были вполне реальными. Впоследствии наставник любил вспоминать этот день как их первый урок логики.

Мальчик нахмурился, ухватил лежавшее на столе чаячье перо и макнул его в чернила. Почесав за ухом мягким концом писчей принадлежности, он принялся чертить на краю карты — там, где обрывались в пустоту Холодные Пески. Прикусив от старательности кончик языка, Кай покрыл поля пергамента быстрыми уверенными штрихами, а когда там не осталось места, перешел на обратную сторону. Он рисовал Драконьи горы: так, как увидел их сверху, глазами птицы.

Это занятие увлекло его настолько, что он услышал тяжелые шаги Ментора, только когда они раздались прямо за дверью. Кай заметался и с перепугу похватал в охапку предметы, удерживавшие углы карты. Пергамент с хлопком подпрыгнул в воздух, свернулся в трубочку и улетел куда-то под стол. Кай нырнул за ним. Неловкое движение локтем, и тяжелая бронзовая чернильница бухнулась следом. В этот момент в библиотеку вступил Ментор Рыц.

Из-под стола мальчику были видны только ноги Ментора: мифриальная сталь тускло поблескивала в библиотечном полумраке. Остановившись на мгновение, ноги двинулись в направлении стола и вспыхнули серебром, попав в полосу солнечного света.

— Кай! Ты здесь?

Голос Ментора Рыца звучал низко и гулко, как будто он говорил из глубины своего стального панциря. Скрываться было глупо, и Кай выбрался из-под стола — залитый с ног до головы чернилами, сжимая череп в одной руке и испорченную карту в другой. Рыц склонил голову чуть набок, рассматривая ученика. Его лицо — точнее, забрало его шлема — было совершенно гладким, без отверстий для глаз и дыхания, без выражения. Но когда он заговорил, в голосе звучала ирония:

— Мой бедный Йорик… Даже в библиотеке тебе нет покоя!

— Кто?.. Э-э… Меня зовут Кай, херре, — своеобразный юмор Ментора часто ставил мальчика в тупик.

— Йорик, мой бывший ученик, — галантно представил Ментор череп. — Теперь вы знакомы. Итак, что же ты делал под столом?

Кай скосил испуганные глаза на посиневшие останки своего предшественника. Он никогда не слышал, что у Ментора был другой ученик. Но что, если наставник все-таки не шутит?

— Карта упала на пол. Я только хотел…

— Насколько я помню, сегодня у нас в программе этнография,а не география.

— Я… Я подумал, что лучше запомню факты, если найду на карте описываемые в книге места, — сымпровизировал Кай.

— Что ж, посмотрим, что ты запомнил. — Ментор протянул стальную руку раскрытой ладонью вверх. Чуть помедлив, мальчик положил на нее свиток. Его пальцы слегка дрожали. Он все еще чувствовал на себе взгляд наставника, когда тот аккуратно развернул карту.

По железному лицу Ментора Рыца невозможно было сказать, что он думает о творчестве ученика, но не заметить жирные синие линии на полях пергамента было невозможно. Наставник молча изучал изрисованную карту, и с каждой минутой молчания голова Кая все больше и больше вжималась в плечи.

— Что это? — наконец тихо спросил Рыц.

Каю захотелось немедленно провалиться сквозь покрытый вытертым зеленым ковром пол библиотеки.

— Простите, херре. Я хотел дополнить карту… Это Драконий Хребет. Места на полях не хватило, и… э-э… я продолжил на обратной стороне…

— Ты хочешь сказать, что нарисовал это сам?

У Кая сжалось пересохшее горло, и он только молча кивнул. «Ну почему мне не хватило ума соврать?!»

— Это очень точная карта. — Ментор говорил медленно, тяжело роняя слова. — Откуда ты ее скопировал?

— Я не копировал, — смутился Кай. — Я сам нарисовал.

— Это невозможно, — покачал головой Рыц. — Здесь есть места, которых ты никогда не видел, и все же они изображены верно. Я хочу знать, где ты нашел оригинальную карту.

— Не было никакой карты. Я виделвсе, что начертил… Во сне.

— Во сне? — Лицо Рыца оставалось таким же неподвижным, как всегда, но голос был полон скепсиса.

— Ну да… Мне приснилось, что я летал… как чайка… Над Драконьими Горами.

Хоть у Ментора и не было глаз, его взгляд ощущался как тяжелое, холодное прикосновение. Не в силах выдержать его вес, Кай опустил голову и заметил, что все еще сжимает в руках заляпанный чернилами череп. Ученик не осмелился поставить подсвечник на стол и только крепче вцепился в зубастые челюсти.

— Аурганзеб, — слово упало в сумрак библиотеки, как камень в стоячую воду. Каю показалось, что книжные стеллажи вокруг покачнулись и пошли волнами. — Око Дракона. Для тебя, как и для остальных слуг, Замок всегда был просто Замком. Откуда ты узнал его Имя? Или ты тоже увидел это во сне?

Кай изо всех сил прижал череп к груди. Его вспотевшие пальцы начали скользить на отполированной кости:

— Замок… Он просто выглядит сверху как глаз. Будто дракон… смотрит на океан.

— Выглядит сверху как глаз… — Ментор всхлипнул, и Кай не мог сказать, был ли этот звук подавленным смешком или выражением сдерживаемой ярости. — Но почему ты сделал надпись на нулларборском?

— Э-э… Вы ведь сами учили меня, херре, что Замок был создан силами магии. Не логично ли обозначить его на карте на языке волшебников? — Мальчик осторожно выдохнул. «Кажется, на этот раз я удачно вывернулся».

— Логично, — кивнул Ментор. — Но почему на Высокой Речи?

Слова наставника выбили почву у Кая из-под ног. «Высокая Речь?! Язык заклинаний, который мы только начали проходить?! Занятие для не-мага такое же бессмысленное, как и изучение языков, на которых мне никогда не придется говорить… Да я целую неделю убил, чтобы кое-как освоить первый из базовых иероглифов, а тут…» Он сообразил, что Ментор все еще ждет ответа, и непослушными губами пробормотал:

— Не знаю, херре.

Тишина в библиотеке сгустилась, предвещая близкую бурю.

Внезапно из открытого окна донесся цокот копыт и невнятные голоса, один из которых принадлежал гоблину, а второй… Мастер Ар, конечно, выбрал самое неподходящее время для прогулки в горы! Заслышав его, Ментор Рыц шагнул к окну, и душа у Кая окончательно ушла в пятки. Он тайком наблюдал за наставником из-под завесы давно нуждавшейся в стрижке челки. Тот стоял у окна, глядя вниз, во двор. Мастер был там, отдавая приказания Триллебёлле, утвердительно блеющему в ответ необычно тонким, надтреснутым от страха голосом.

Ментор мог просто махнуть рукой или окликнуть властелина Замка, и с Каем все было бы кончено. Он не сомневался: Высокая Речь или низкая, а за испорченную карту волшебник непременно превратит его в… Ну, например, в крысу, а потом заставит своего кота Алебастра гонять его по всему Замку — фокус, который опробовал на собственной шкуре Триллебёлле в наказание за пересоленный суп. Но Рыц почему-то медлил. Кекс под окном заржал. Подковы застучали по булыжникам двора, отозвались эхом под аркой ворот, их цокот постепенно отдалился и затих. Гоблины, радуясь сохраненной жизни, сварливо переругивались во дворе.

Ментор Рыц отвернулся от окна — огромный, черный против яркого солнца — и подошел обратно к столу. По гладкому забралу его шлема скользили тени, придавая плоскому лицу почти человеческое выражение.

— Твоя сегодняшняя проделка останется между нами.

От облегчения Кай едва не выронил синюшный череп.

— Это, однако, не значит, что тебе не придется ответить за свой проступок.

Кай зажмурился, ожидая заслуженной затрещины, но ее не последовало. Вместо этого Ментор продолжал:

— Прежде всего, ты должен пообещать мне, что никогда, слышишь, НИКОГДА, даже под страхом смерти, не нарисуешь карту Драконьего Хребта. Ты также должен поклясться, что не назовешь Имя Замка никому, даже Мастеру Ару… Особенно Мастеру Ару. Клянись!

— Клянусь! — поспешил повторить Кай. Он рискнул наконец водрузить злополучный череп на стол и прижал ладонь к сердцу, тараща на Ментора честные глаза.

Рыц кивнул, принимая клятву, и вдруг рванул пергамент, который все еще сжимал в руках. Тот поддался и с треском разорвался надвое, как раз по линии Церрукана. Ментор щелкнул стальными пальцами. Выбитая искра упала на Каевы каракули, обрывок карты задымился и вспыхнул ярким пламенем. Рыц держал пылающий лоскут высоко в воздухе: языки огня лизали его пальцы, не причиняя боли. Наставник нагнулся над столом, откинул крышку черепа-подсвечника и аккуратно стряхнул пепел в его глубину.

— Ты испортил карту, — Ментор продемонстрировал ученику остатки истерзанного пергамента, — и будешь за это наказан. Идем.