Глава двадцать третья. Дело сделано
Маска индейского вождя на стене улыбалась злорадно.
Амелита, с кляпом во рту, привязанная к стулу, с руками за спиной, скрученными изоляционной лентой, сидела в центре комнаты и не могла пошевелиться. Человек в черном тщательно полил бензином пол, занавеси, и стол.
И вышел.
Амелита попыталась дернуться, упасть на бок, встать вместе со стулом – все напрасно.
Смуглый мальчик вылез с деловым видом из-под стола. Амелита замычала, но он не обратил на нее внимания. Он открыл один из ящиков, посмотрел внутрь, закрыл. Открыл следующий, и в нем обнаружил перочинный нож. Открыл его. Подошел к Амелите. Прижал палец к губам.
– Шшш.
Зайдя Амелите за спину, он начал перепиливать слои изоляционной ленты. Нож оказался тупой, и было трудно. Мальчик передумал, изменил план действий, переместился к красивым, хоть и по-простонародному крупным, ногам Амелиты, и снова занялся перепиливанием изоленты.
– Ммм! – сказала Амелита.
– Тихо, сука! – сказал мальчик шепотом. – Все испортишь, корова!
Он освободил ей левую ногу, затем правую. Оглянулся. Сделал жест, означающий, что она должна попробовать подняться. Снова оглянулся. Амелита вдохнула глубоко носом, широко расставила ноги, наклонилась вперед, и поднялась – со стулом, привязанным к спине и жопе. Мальчик еще раз прижал палец к губам, а затем этим же пальцем указал на дальнюю дверь. Амелита кивнула и направилась, осторожно, чтобы не потерять равновесие, к двери. Мальчик шел рядом, поддерживая ее под руку время от времени.
А в гостиной, у входа в кабинет, стоял человек в черном и смотрел, как сочится из-под двери бензин.
Он закурил.
В кармане у него зазвонил телефон.
– Да?
В темном безлюдном переулке Федотова прислонилась спиной к стене, держа телефон возле уха. И сказалa:
– Все нормально. Успешно…
Человек в черном улыбнулся, затягиваясь сигаретой. И снял маску.
– Ты человек слова? – спросила на другом конце связи Федотова.
– После стольких лет ты все еще в этом сомневаешься? – удивился Зураб Кипиани.
– Смертей больше не будет?
– Ничего не имею против этих людей. Дело закончено. Встречаемся где обычно?
– Да.
Связь выключилась.
Еще раз затянувшись, Зураб Кипиани набрал номер.
– Да? – сказала Людмила.
– Все готово.
– Наконец-то.
– Подождем, пока они подпишут? Прижать их еще?
– Не нужно. Подпишут как миленькие, рано утром. Можешь отпускать команду. А ты-то сам? И … ну, знаешь, кто.
– Нет нас больше в твоей жизни. Ушли, долю свою забрав. Наслаждайся.
Людмила отключила связь, села в кресло, и водрузила ноги на стол. На лице ее проступило вдруг неподдельное мечтательное выражение.
Зураб Кипиани, стоя у двери в рылеевский кабинет, положил телефон в карман и еще немного полюбовался лужей бензина под дверью. Подумал. Бросил сигарету на пол и затоптал. Поколебался. Надел маску и зашел в обратно в кабинет.
Войдя и осмотревшись, он снял маску.
Кабинет был пуст.
Немного поразмыслив, Зураб Кипиани набрал номер.
– Ну? – спросили его на другом конце связи.
– Все, сворачиваемся. Отчаливаем завтра на рассвете. Кстати, если прибудете до меня, приберите там в каютах. Вы такие свиньи, что даже не смешно. И пивом пусть кто-нибудь запасется, а не как в прошлый раз. Путь все-таки долгий. Ну, пока.
Он выключил телефон.
Внизу, в вестибюле, следователь Иванов тоже положил телефон в карман – и сделал знак полицейским. Те кивнули и вытащили телефоны.
В квартире Зураба Кипиани Евлалия, дядя Вано, и его мальчики с интересом слушали и смотрели по телевизору речь:
– Конституция соединила два базовых приоритета – высочайший статус прав, свобод граждан и сильное государство – подчеркнув их взаимную обязанность – уважать и защищать друг друга. Убеждён, конституционный каркас должен быть стабильным, и прежде всего это касается второй главы Конституции, которая определяет права и свободы человека и гражданина. Эти положения Основного закона незыблемы.
У Евлалии зазвонил телефон.
– Да, – сказала Евлалия. – Да. Понятно.
Выключив связь, она кивнула присутствующим.
– Мы здесь – всё? – спросил любитель конкретики дядя Вано.
– Ага, – весело заверила его Евлалия. – Finis.
Все поднялись с мест.
В вестибюле Цицерон, Мими и Вадик зачарованно смотрели, как команда Зураба Кипиани в полном составе, один за другим, направляется к выходу на улицу – переодетые, в джинсах, кроссовках, куртках, со спортивными мешками: следователь Иванов, полицейские, Евлалия, Мария, дядя Вано, мальчики.
Следователь Иванов обратился к остающимся:
– Все, уважаемые, мы тут закончили. Спокойной ночи. Утром придет адвокат и все вам тут распишет.
Вадик, очнувшись вдруг от транса, почти закричал:
– А? Что такое? Что закончили? Где моя жена?!
Цицерон схватил Вадика за локоть и сказал ему в ухо яростным шепотом:
– Хочешь сдохнуть – твое дело. Но здесь есть другие, и у них, возможно, имеются по этому поводу иные соображения.
– А…
– Заткнись, дебил. Заткнись, умоляю, сволочь.
Команда ушла. Зазвонил мелодично сигнал остановки лифта, открылись двери, и в вестибюль выпростались Амелита с привязанным к спине стулом и смуглый мальчик. Оценив обстановку, мальчик дернул Амелиту за рукав, останавливая ее.
– Нож есть у кого-нибудь? Диву нашу освободить.
