Глава восемнадцатая. Ссора
Грозовые тучи расположились обстоятельно над городом, и стало темно, а дождь шел так же, как и раньше – не сильнее, не слабее.
В кухне Либерманов целовались узбечка Мария, кухарка лет сорока, и непонятного происхождения Анатолий, тридцатилетний умелец, мастер на все руки. Вошла Светлана и направилась к холодильнику, на ходу бросив:
– Вы оба уволены.
Открыв холодильник, она вынула из него яблоко, откусила от него смачно и, жуя, вышла.
– Вот же сука, – сказал Анатолий.
Вадик, вооружившись совком и метелкой, собирал в кучу куски разбитой антикварной лампы. Светлана, жуя яблоко, возникла у него за спиной и сказала зловеще:
– У нас есть горничная, Вадик.
Вадик удержался, чтобы не вздрогнуть, и ответил спокойно:
– Она занята.
– Что тут случилось?
– Ничего.
– Как все таинственно.
Вадик нарочито тщательно высыпал обломки лампы в мешок для мусора. Светлана села в кресло возле стола, продолжая жевать и чавкать.
– Ты уверен, что лампа сама разбилась?
– Я на нее случайно налетел.
– Ууу. Больно было? Повредился? Детородный орган в порядке?
Он выпрямился, сунул руки в карманы, и оперся о край стола.
– Как ты сказала?
– Это я просто за тобой присматриваю, супруг мой неврологический. Мой блистательный медицинский муж, жопу рвущий, чтобы принести пользу обществу своими исследованиями и следованиями. Наверное я плохо исполняю свои обязанности – а что ж вы хотели? Я ведь просто тупая толстая корова, и ноги у меня иксом. Мисс Восточная Вселенная так думает, и ты с ней согласен. Вообще-то она думала, что я кривоногая, но ты ее поправил. Ноги иксом.
Вадик открыл ящик стола и вынул из него стетоскоп.
– Ты хочешь застрелиться из стетоскопа? – спросила Светлана.
– У тебя галлюцинации. Ты как себя чувствуешь?
Светлана положила ногу на ногу и улыбнулась цинично.
– У мониторов тоже галлюцинации. Можешь все выступление этой бляди посмотреть в записи. Я подаю на развод, Вадик.
Он вынул из кармана платок и начал протирать стетоскоп, будто он был бармен, а стетоскоп – бокал для мартини; тщательно, внимательно, оценивая светоотражательные свойства предмета.
– Ты жалкое ничтожество, Вадик. Пустое место. Мой отец сделал тебя главой института десять лет назад. Ты – врач, который за все это время ни разу никого не врачевал. Когда я тебя встретила, у тебя были только долги и один дырявый костюм. Будь благодарен – мне и моему отцу: когда мы расстанемся, у тебя не будет долгов. Я их заплатила.
– Чем это, интересно? Ты ни одного дня в своей жизни не проработала.
– Я дочь богатого человека. Это тоже работа. Квартиру я оставляю себе. Проедусь по европам, а потом найду, скорее всего, настоящего мужчину, который будет любить меня за то, что я такая, какая есть, и денег у меня много.
– Ты хорошо все обдумала?
– Почему ты спрашиваешь?
– Не обдумала. Все вы, бабы, такие – эмоций много, логики никакой.
Сочась сарказмом, Светлана сказала, повысив голос:
– О, да, я знаю – женщины все дуры. Такие дуры! Уж такие дуры!
– Тебе лично ум и не нужен.
– Некоторые девушки рождаются красивыми, а некоторые богатыми. Ни то, ни другое качество невозможно приобрести, заработать, выстрадать – только получить по наследству. Какая разница? Мы пользуемся тем, что у нас есть – для привлечения мужчин. Мой следующий муж будет мне верен всегда, уж ты не сомневайся, я теперь опытная. Даю тебе срок до полуночи, Вадик, чтоб ты убрался из моей жизни. Мой несчастный отец, который тебя ненавидит, возможно захочет, чтобы тебя убили. И будет предпринимать какие-то шаги в этом направлении. Может быть, я попытаюсь его отговорить. Ты этого не стоишь, правда. Моя несчастная деревенская мама пожелает, чтобы я приняла на себя опеку над детьми, без твоего участия, и я, так и быть, пойду ей навстречу в этом вопросе.
– Ты совсем не понимаешь, что происходит, да?
– Конечно нет. Где уж мне. Я ведь женщина.
– Нет. Ты – часть правительственного заговора. И ты даже об этом не подозреваешь.
– Чего? Какого заговора?
