Глава 37

Когда густой лес остался позади, дождь сменился снегом. Деревья здесь были чахлыми, так как росли в суровых условиях горного климата. Проходя через этот лес, путники чувствовали себя так, будто их окружили иссохшие и окаменевшие души, навечно застывшие в неестественных позах, поднявшиеся из могил лишь затем, чтобы навеки укорениться в священной земле и остаться безмолвными свидетелями бренности мира.

Несмотря на распространенное мнение о том, что в этот лес нельзя входить без некоей мистической защиты, у Ричарда он не вызывал никакого суеверного страха. Все эти россказни он считал проявлением добровольного невежества. Ричард знал, что лежит в основе всех суеверий — готовность человека признать свою беспомощность перед окружающим миром, считать себя игрушкой в руках неведомых жестоких сил — задобрить которые можно, только на коленях вымолив у них пощаду или же принеся нужный фетиш в ритуальное место.

Ричарду, конечно, всегда бывало жутковато в таких местах — но он знал, что это за лес и почему деревья здесь выросли именно так, а не иначе. Ему было известно, что существует два способа справиться с первобытными страхами. Суеверный путь заключался в том, чтобы носить священные талисманы и амулеты, отпугивающие злобных демонов и таинственные темные силы, обитающие в подобных местах, а также надеяться, что изменчивые духи будут благосклонны. Такие люди с полной уверенностью заявляли, что таинственные силы непостижимы для простых смертных, и искренне верили, что все зависит от судьбы, — ведь этим можно было восполнить все слабые места их убеждений.

Веря в свободную волю, Ричард выбрал для себя второй способ борьбы — познавать законы мира, быть всегда настороже, самому отвечать за свою жизнь и безопасность. Именно из-за этой битвы между судьбой и свободной волей он не признавал пророчеств. Выбор в пользу судьбы был бы поражением свободной воли и одновременно означал бы снятие с себя всякой ответственности.

Когда они с Карой шли через этот необычный лес, Ричард внимательно смотрел по сторонам, но не увидел ни сказочных чудовищ, ни мстительных духов. Среди деревьев гуляли только ветер и дождь.

Преодолев в головокружительном темпе большое расстояние в условиях влажной жары Древнего мира, они теперь понимали, что это было куда проще и легче, чем идти на холодном ветру по горной тропе, вдобавок попав перед этим под дождь. Ричард понимал, что несмотря на усталость от подъема, нужно идти как можно быстрее, согреваясь ходьбой, иначе холод быстро одолеет их. Он хорошо знал, как предательский холод соблазняет путников остановиться и прилечь отдохнуть, как их одолевает сон, а смерть тем временем уже поджидает свою добычу. Как сказал ему однажды Зедд: от чего бы ни умрешь, а все одно мертвым будешь. Ричард знал, что может погибнуть от холода с таким же успехом, как и от стрелы.

Кроме того, они оба хотели отойти как можно дальше от того места, где он чуть было не стал жертвой страшной ловушки. Ожоги, оставшиеся от мимолетного соприкосновения с гибельной паутиной, покрылись волдырями. От одной мысли о том, какой участи он избежал, его бросало в дрожь.

В то же время его не очень радовала мысль встретиться с Шотой в ее обители. В последний раз, когда он там был, она заявила, что убьет его, если он когда-нибудь вернется. Ричард не сомневался, что это не было пустыми словами. Но все-таки он верил, что Шота — лучшая возможность получить помощь в поисках Кэлен.

Он отчаянно желал найти кого-то, кто располагает полезными сведениями, и, перебрав все возможные варианты, не нашел никого, кто казался бы более осведомленным, чем Шота.

Никки не смогла ничего предложить. Зедд смог бы помочь в какой-то степени — быть может, и другие волшебники внесли бы свою лепту, но никто из них не мог твердо указать ему нужное направление. А именно этого он ожидал от Шоты, поэтому недолго колебался с выбором.

Когда очередной порыв ветра бросил им в лицо волну мокрого снега, Ричард плотнее завернулся в плащ. Идя по узкой тропе, им приходилось наклоняться не только ради равновесия, но и из-за сильного ветра. От снега плащи уже покрылись ломкой коркой.

В горном ущелье, продуваемом ветром, разговаривать было по меньшей мере затруднительно. Даже простой вдох на этой высоте требовал усилий. Взглянув на лицо Кары, он понял, что ей так же плохо, как и ему.

В любом случае Ричард не был в настроении вести беседы. День за днем он разговаривал с Карой, и это никогда ни к чему не приводило. Казалось, что его вопросы расстраивают Кару точно так же, как его — ее ответы. Он знал, что она считает эти вопросы абсурдными; сам он мог сказать то же самое о ее ответах. Несоответствия и провалы в памяти Кары поначалу обескураживали его, затем стали просто раздражать. Несколько раз ему приходилось обрывать себя на полуслове и напоминать себе, что она делает это не нарочно. Он знал, что если бы Кара могла честно рассказать ему то, что он хотел услышать, она бы с готовностью это сделала. Также он знал, что если она будет лгать, подыгрывая ему, это ни на йоту не приблизит их к Кэлен. Ему нужна была правда; это была одна из причин, по которым он хотел увидеться с Шотой — колдуньей, которая обладала манерой изрекать странные и неприятные, но всегда подтверждающиеся истины.

Ричард снова и снова перебирал в памяти множество моментов, когда Кара была вместе с ним и Кэлен. Кара, в свою очередь, помнила то, что имело значение для нее — и эти воспоминания не всегда совпадали с тем, что происходило в действительности. Во многих случаях — например, когда он отправился в Храм Ветров — Кара просто не могла припомнить ключевые моменты ситуаций, в которые была вовлечена Кэлен. В других случаях события, которые описывала Кара, серьезно отличались от тех, которые имели место в действительности.

По крайней мере если память не изменяла Ричарду. Бывали моменты, когда он со страхом думал о том, что это у него проблемы с памятью. Кара считала, что он помнит то, чего никогда не происходило. Чем больше он вспоминал, тем больше крепло ее убеждение, что его иллюзии относительно выдуманной им самим жены прорастали в его сознании, как грибы после дождя.

Но хорошая память Ричарда о происходивших событиях и о том, как эти события были связаны между собой, снова возвращала его к твердому убеждению: Кэлен — вовсе не плод его фантазии.

Воспоминания Кары о некоторых вещах были очень четкими и сильно отличались от воспоминаний Ричарда. Иногда же, напротив, ее память оказывалась на удивление смутной. Ее саму это расстраивало, а он продолжал на нее давить.

На их с Кэлен свадьбе Кара была единственной морд-сит среди гостей. С точки зрения Ричарда, такое событие должно было быть для нее знаменательным — но Кара помнила только, что побывала вместе с ним в деревне народа Тины. Но для чего бы им понадобилось ходить туда, если не ради свадьбы? Кара ответила, что не знает точно, с какой целью он туда ходил — но уверена, что у него были на то свои причины. Ее же дело — ходить повсюду вместе с ним и защищать его.

В итоге Ричарду просто хотелось рвать на себе волосы. Кара не вспомнила, как путешествовала вместе с ним и Кэлен по колодцу сильфиды, чтобы вовремя попасть в деревню племени Тины. Ей тогда не хотелось нырять в сильфиду, так похожую на ртуть, и дышать ею. И именно Кэлен уговорила ее воспользоваться этим чудом волшебства. Да, Кара помнила, что в той деревне они встретили Зедда, и там же ненадолго появилась Шота. Но из памяти морд-сит начисто исчезла память о том, как та преподнесла Кэлен кулон в качестве свадебного подарка и знака примирения. Вместо этого появилось другое объяснение: Шота якобы явилась лишь затем, чтобы поздравить Ричарда с возвращением из Храма Ветров, где ему удалось остановить эпидемию чумы.

Когда он расспрашивал Кару о волшебнике Марлине, убийце, которого послал Джегань, оказывалось, что она хорошо помнит, как он пришел убить Ричарда — но ничего не запомнила о тех моментах, которые были связаны с Кэлен. Когда же он спрашивал, как бы он вообще добрался до Храма Ветров или излечился от чумы без помощи Кэлен, Кара только пожимала плечами и отвечала: «Лорд Рал, вы чародей, и вы должны знать об этом, а не я. Мне жаль, но я не знаю, каким образом вы пользовались своими силами. Я не знаю, как действует магия. Знаю только, что вы как-то ухитрились, сделали то, что были должны, — и у вас получилось. Точно так же я не могу объяснить и того, как вы излечили меня. Но я не помню, чтобы в этом принимала какое-то участие та женщина, о которой вы говорите. Я бы хотела вспомнить это ради вас, но не могу».

Все, что имело отношение к Кэлен, Кара либо помнила по-другому, либо не помнила вообще. С точки зрения Ричарда, в ее версии событий было множество мелких нестыковок, которые ставили ее под сомнение, — но для морд-сит все казалось простым, последовательным и вполне логичным.

Сказать, что невозможность убедить Кару в существовании Кэлен вызывала у него раздражение, означало не сказать ничего. И Ричард бросил бессмысленные попытки вернуть Кару к реальности. Она просто не помнила Кэлен, вот и все.

Ричард понимал, что произошедшему должно быть разумное, рациональное объяснение: например, некое заклятие, которое изменило ее память — нет, изменило память у всех. Он уже понял, что не осталось ни одного события или мелкой детали, которая бы вызвала и у Кары, и у Никки, и у Виктора ассоциацию с Кэлен.

Хуже того, любая попытка вспомнить Кэлен вызывала у нее и всех других состояние глубокой печали.

Ричард оглянулся, чтобы убедиться, что Кара не отстала. В горах, окружающих Предел Агаден, свалиться в пропасть было весьма несложно. Достаточно лишь оступиться — и падение неизбежно.

Меньше всего ему хотелось потерять Кару из виду в этой снежной пелене. Случись что-нибудь, и вой ветра заглушил бы их голоса, зовущие на помощь, а вьюга мгновенно замела бы следы. Удостоверившись, что Кара от него на расстоянии вытянутой руки, Ричард продолжил свой путь против ветра.

Заново прокручивая в уме события последних дней, он понимал, что больше думает о трудностях и усилиях, чем о конкретных путях решения задачи. Еще в детстве Зедд учил его сосредоточиваться не на проблеме, а на цели.

Ричард дал себе слово, что будет заниматься только исчезновением Кэлен, а не всеми следствиями из его. Кара, Никки, Виктор — все они могли по-своему объяснить неувязки в цепи событий. Никто из них не помнил того, что, по убеждению Ричарда, происходило в действительности. Расспрашивая их о том, что было связано с Кэлен, он получал ответы, уводящие все дальше и дальше от реальности.

Он должен был справиться со своими эмоциями, перестать плакать у разбитого корыта и сосредоточиться на поиске решения.

Но это было не так просто. Главную роль здесь играла память. И визит к Шоте только должен был вернуть ему большинство воспоминаний. Впервые он встретился с ведьмой, когда сопровождал Кэлен. Они посетили Шоту, чтобы попросить у нее помощи в поиске последней утраченной шкатулки Одена — после того, как Даркен Рал ввел их в игру.

Кэлен была тесно связана со многим в его жизни. Собственно говоря, он еще ребенком знал ее как Исповедницу — задолго до того, как познакомился с ней в лесу возле Хартленда.

Когда он был еще мал, Джордж Сайфер, человек, воспитавший его, заменивший ему родного отца, рассказал маленькому Ричарду, что уберег от опасности тайную книгу, привезя ее в Вестландию. Отец рассказывал ему, что пока книга существует, она представляет для всех страшную опасность — но он не может решиться уничтожить хранящиеся в ней знания. Единственный способ не допустить того, чтобы эти знания оказались в руках зла — это запомнить текст книги, а затем сжечь ее саму. Для этой задачи он выбрал Ричарда.

Отец Ричарда приводил его в тайное место далеко в лесу, где наблюдал за тем, как день за днем, неделю за неделей, он сидит над книгой, запоминая ее содержание. Сам он ни разу даже не заглянул в книгу — это было делом Ричарда.

После длительного чтения и запоминания Ричард начал записывать то, что запомнил. Затем он сверял свои записи с текстом книги. Вначале ошибок было много, но постепенно их число уменьшалось. Его отец каждый раз сжигал записи. Ричарду приходилось бессчетное количество раз делать одно и то же.

В итоге Ричард несколько раз переписал всю книгу без единой ошибки — и убедился в том, что никогда уже не забудет ни единого слова. Когда он убедил отца, что вся книга теперь находится в его памяти, они снова спрятали ее в секретном месте в скалах и в течение трех лет не возвращались туда.

Ричард вернулся за ней, когда ему было около пятнадцати. Отец сказал, что если он сможет переписать всю книгу без ошибок, они оба будут удовлетворены и вместе сожгут ее. Без всяких колебаний Ричард написал текст от начала и до конца. Сравнив свои записи с оригиналом, он снова убедился в том, что уже знал: ошибок не было.

Вместе с отцом они развели костер. Джордж дал ему книгу и сказал, что если он уверен, то пусть бросит ее в огонь. Тогда он держал в руках «Книгу Сочтенных Теней» и проводил пальцами по тонкой кожаной обложке. В его руках находилось не только доверие его отца, но и доверие всех людей. Чувствуя груз этой ответственности, Ричард бросил книгу в огонь. В этот миг он простился с детством.

Сгорая в огне, книга выделяла не только тепло, но и холод, на ней плясали разноцветные огни и фантомы. Ричард понял тогда, что впервые видит магию — не деревенские мистические фокусы, а настоящую, реально существующую магию.

Но тогда, в тот день, когда еще ребенком он впервые открыл эту книгу, он, еще не подозревая о будущем, встретился с Кэлен. «Книга Сочтенных Теней» начиналась словами: «Истинность всего, что написано в „Книге Сочтенных Теней“, может быть подтверждена только Матерью-Исповедницей…»

Кэлен была последней Исповедницей.

Он встретил ее, когда шел по следам убийцы своего приемного отца. Даркен Рал воспользовался шкатулками Одена — но чтобы открыть их, ему необходима была подсказка, содержащаяся в «Книге Сочтенных Теней». Он не знал, что на тот момент эти знания содержались только в памяти Ричарда, и чтобы установить это, ему понадобилась Исповедница — Кэлен.

Таким образом, Ричарда и Кэлен объединяла Книга и все связанные с ней события — начиная с того дня, как маленький Ричард впервые взял ее в руки.

Когда в тот день он встретил в лесу Кэлен, ему показалось, что он знал ее всю жизнь. В каком-то смысле это было правдой. Она принимала участие в его жизни, влияла на его мысли, даже когда он был еще ребенком.

В тот миг, когда он увидел ее на тропинке в Хартлендском лесу, в его жизни начался совершенно новый период. Решение помочь ей было актом свободной воли, который свершился, прежде чем пророчество успело о нем поведать.

Кэлен — часть его самого, часть его мира; он не мог представить себе жизнь без нее. Он должен ее найти. Пришло время сосредоточиться не на проблеме, а на ее решении.

Порыв ледяного ветра прервал его мысли и вернул к реальности.

— Там, — сказал он.

Кара остановилась и направила взгляд сквозь пелену снега в ту сторону, куда он указывал. Наконец она различила тонкую горную тропку. Ричард оглянулся.

— Это самое высокое место. Скоро начнется спуск, и там будет теплее.

— Ты, наверное, хотел сказать, что вместо снега нас снова ожидает ливень, — проворчала она.

Ричард отлично понимал, какие неудобства она испытывает — но в ближайшее время ничем не мог помочь.

— В общем, да, — ответил он.

Неожиданно сквозь снег они увидели что-то маленькое и темное. Прежде чем Ричард успел что-либо разглядеть или предпринять, это что-то сбило его с ног.