После гибели Анвара Чакнавы дела в банке Анчика шли неважно. Банкир выдал приличный кредит фирме, которая через месяц после этого обанкротилась. Судебная тяжба со страховой компанией оптимизма не внушала-.

Страховщики находили все новые пункты в страховом договоре, которые банкрот, по их мнению, нарушил. Оставался проверенный способ наехать на них, подключив к делу лихих ребят. Но затевать большую войну Анчик не хотел. Банкир не первый год вел дела и понимал, что стоит ступить на тропу войны, неприятности начнут нарастать, как снежный ком. По его наблюдениям ни один предприниматель от вражды с партнерами в деньгах не выиграл.

Жена Сильва гостила у родителей в Ереване. В другое время Анчик с радостью бы воспользовался свободой и загулял, но сейчас ему было не до веселья. Секретарша Марина, когда он вызывал ее в кабинет, задерживалась, ожидая, что шеф проснется и поймет, что она .давно ждет его внимания не только по делам банка. Но и томных взглядов секретарши Анчик не замечал. Капитал таял. Отсутствие верной информации, которой его снабжал Чакнава, банкир ощущал на собственной шкуре.

Посасывая из миниатюрной чашечки любимый кофе по-турецки, хозяин кабинета тоскливо щелкал мышкой компьютера, изучал финансовые потоки и недовольно сопел. Звонок Ерожина стал первой приятной неожиданностью за весь рабочий день. Подполковник просил о свидании.

— Анчик готов принять вас в любое время, — искренне обрадовался банкир. Он понимал, что с пустыми руками детектив не явится. Но внезапно радостное выражение с лица Анчика исчезло. «Скорее всего Ерожин нашел убийцу Анвара и потребует платы», — предположил он. В сейфе кабинета лежало две тысячи долларов. Это был весь черный нал банкира и гонорара сыщика он не покрывал.

Ерожин приехал, как и обещал, ровно через полчаса. В кабинет он вошел не один, а со своим здоровенным помощником. В руках Михеев держал кейс.

— Вы знакомы? Это мой сотрудник Глеб Михеев, — представил огромного парня Ерожин и уселся в кресло напротив. Глеб с кейсом присел поодаль.

— Кофе, коньяк? — привычно предложил Анчик. — Мне, конечно, не удастся вас удивить. Кофе у Анчика, как в вашем офисе, генералы не подают. Но Марина свое дело знает.

— От коньячка я бы не отказался. Да и повод имеется, — улыбнулся Ерожин.

— Вы меня, подполковник, интригуете, — признался Анчик, нажимая кнопку.

Марина с подносом появилась через минуту. Как она за это время умудрилась заготовить бутербродики с икоркой, нарезать лимон и почистить ананас, для гостей осталось тайной.

— У нас с вами нет письменного договора, — дипломатично начал Ерожин. — Хотя имеется письмо, где вы наши договоренности подтверждаете.

— Петр Григорьевич, зачем такие слова говорите? Разве Анчик дал повод сомневаться в его честности? — притворно обиделся банкир.

— Я это говорю не для того, чтобы вас обидеть, а затем, чтобы напомнить. С тех пор как я сидел в этом кабинете последний раз, времени утекло немало, — улыбнулся подполковник.

— Вы что-нибудь нашли? — Глаза Анчика загорелись от любопытства. Ерожин молча полез в карман, извлек свой бумажник, достал оттуда вчетверо сложенный листок и подал банкиру. Анчик осторожно взял бумагу, развернул ее и, надев очки, принялся внимательно разглядывать.

— Что это? — спросил он для порядка, хотя содержание бумаги исчерпывающе отвечало на этот вопрос.

— Это документ — купчая на собственность Руслана Ходжаева, — невозмутимо пояснил Петр Григорьевич. — Предварительная оценка коттеджа чеченца в Толмачево говорит о сумме в сто пятьдесят тысяч долларов. Столько и выложил за нее Руслан. Если он ваш должник, вы через суд легко вернете себе эти деньги. А я бы хотел, памятуя наш с вами договор, рассчитывать на половину этой суммы.

Анчик задумался. Глаза банкира превратились в два калькулятора, в которых Ерожин отчетливо заметил мелькающие цифры.

— Сколько же, по-вашему, от Анчика вам полагается? — спросил он наконец.

— Я не математик. Но разделить сто пятьдесят на два могу, — усмехнулся Петр Григорьевич — Считаете вы неплохо, — согласился Анчик. — Но считаете как физическое лицо. Анчик — банкир и, имея в руках эту очень приятную для нашего банка бумагу, считает по-другому.

— Поделитесь финансовым опытом с физическим лицом, — спокойно предложил подполковник.

— Суды, адвокаты, налог на недвижимость при переходе собственности из рук в руки, взятки чиновникам, чтобы те не тянули лишнего времени. Итого — минус тысяч двадцать, — быстро прикинул Анчик. — Я могу ошибиться тысячи на две, но в основном картина выглядит так.

— Выходит, мне остается всего шестьдесят пять тысяч? — огорченно изрек Ерожин.

— Ну, — если все пойдет без осложнений, примерно так, — согласился банкир.

— А какие осложнения могут возникнуть? — поинтересовался Ерожин.

— Вот уж чего не знаю, того не знаю. Ответа на это у Анчика нет. Ответ есть только у Аллаха. Могут выплыть родственники или оказаться? это Руслан занял деньги в другом банке раньше, чем у нас. И тому подобное. Анчик не Бог, Анчик — банкир. Не надо от Анчика требовать невозможного, — закончил свою мысль хозяин кабинета.

— Выходит, я свою работу выполнил, но получить за нее ничего не могу? — искренне огорчился сыщик.

— Анчик этого не сказал. Мы сейчас составим письменное соглашение, где после судебного решения в нашу пользу вы получите свою долю, выраженную в сумме пятидесяти процентов от общей суммы, — успокоил банкир.

— Это уже лучше. Но я бы хотел часть денег получить сразу, поскольку свою работу уже завершил, — настаивал Ерожин.

— Я вас вполне понимаю, но сейчас в банке очень напряженно с наличностью, — покачал головой Анчик. — Сколько бы вас устроило по минимуму?

— Надеюсь, тысяч пять я заработал? — улыбнулся Ерожин.

— Боюсь, что больше двух не наскребу, — предположил банкир, и принялся что-то искать в компьютере.

— Я вовсе не намерен вас грабить. А сумма, о которой я спрашиваю, у вас есть, — уверенно заявил сыщик.

Анчик удивленно заморгал глазами, явно обескураженный заявлением посетителя.

Подполковник выдержал паузу и обратился к помощнику:

— Глеб, подай, пожалуйста, наш чемоданчик.

Михеев подошел к столу, положил кейс между банкиром и шефом, после чего замер в ожидании.

— Открой его, — попросил Ерожин. Михеев наклонился, открыл кейс и вернулся на свое место. Банкир заглянул внутрь и увидел пачки долларов.

— Что это? — спросил он с дрожью в голосе.

— Наши деньги, — ответил подполковник. — Вы же поручили мне найти доллары Ходжаева. Я их нашел.

На минуту банкир лишился дара речи. Он смотрел на Ерожина, потом на Глеба и снова возвращал взгляд к раскрытому кейсу. Наконец успокоился, надел очки и принялся за подсчет. Пачки из кейса выплывали на письменный стол, лишаясь резинки, которой были перехвачены. Ловкость, с которой Анчик считал купюры, Ерожина и Глеба заставили переглянуться. Оба с трудом сдерживали улыбку.

— Здесь всего двадцать семь тысяч. — В голосе банкира послышалось разочарование.

— Да? — притворно удивился подполковник.

— Можете пересчитать, если не верите, — обиженно буркнул банкир.

— После вас? — улыбнулся Ерожин. — Не издевайтесь надо мной, Анчик.

— Да, но Руслан взял у меня пятьдесят тысяч, — продолжал огорчаться хозяин кабинета.

— Странные вы люди, банкиры, — усмехнулся Петр Григорьевич. — Полчаса назад вы и не мечтали вернуть хоть эту сумму, а сейчас недовольны, что тут не все деньги. Эдик успел кое-что потратить. Он купил машину, которую я ему разбил. Еще сделал несколько покупок.

Это все, что у него осталось.

— Да, Петр Григорьевич, вы правы. Вместо того чтобы воздать хвалу Всевышнему, Анчик начинает ропотать. — Банкир вынул из ящика стола калькулятор и молча поколдовал с ним минуту. — Вам причитается восемнадцать тысяч пятьсот. Это половина наличных, что вы нашли, и пять тысяч за бумагу по недвижимости в качестве аванса.

Банкир отсчитал деньги и подвинул к Ерожину его часть:

— Теперь можем обмыть вашу удачу.

Анчик потянулся к рюмке, но Ерожин его остановил.

— Рано, Анчик. Еще не все. — С этими словами Петр Григорьевич запустил руку в карман куртки и достал мешочек.

— Это еще что? — не понял банкир.

— Это драгоценности Кадкова, на которые Руслан и брал у вас деньги. — Петр Григорьевич развязал мешочек и вывалил на стол целую груду ювелирных изделий. — Я хочу поступить следующим образом. Первым делом надо эти вещи честно оценить. У вас есть такая возможность?

Анчик поднял трубку и что-то сказал по-грузински. Через три минуты в кабинете возник огромный черноволосый бородач. Анчик кивнул на драгоценности, и тот без слов подошел к столу. Большущие лапы грузина ловко брали одну вещицу за другой. Бородач осматривал вещь через обыкновенную лупу и откладывал в сторону. Полчаса в кабинете сохранялась напряженная тишина. Наконец оценщик достал из кармана автоматическую ручку, написал что-то на календаре банкира и молча вышел.

— Эти штучки стоят сто шестьдесят тысяч долларов, — сказал Анчик, глядя на запись в календаре.

— Я предлагаю следующее, — начал Ерожин. — Вы добираете себе часть изделий на сумму, истраченную Кадковым из ваших денег. Из остальной части я беру себе за работу и возвращаю вещи наследникам. Их у Кадкова шестеро. Это Дарья Ивановна Никитина, ее дочь и внучка, а также родственники вдовы Кадкова-старшего. Иван Григорьевич Грыжин, его супруга и сын. И лишь одну вещь предстоит вернуть постороннему. Это брошь, подаренная Русланом актрисе Проскуриной.

Вы сможете ее здесь найти?

Анчик быстро оглядел драгоценности и одним движением отодвинул в сторону брошь, украшенную крупным бриллиантом и небольшими рубинами:

— По описанию Нателлы, Руслан подарил ей это.

— Остается решить, какая часть гасит долг Руслана, — сказал Ерожин и начал жевать бутербродик с икрой.

В кабинете снова появился огромный бородач-грузин. Анчик, на сей раз по-русски, попросил его изъять из коллекции несколько вещей на сумму в двадцать три тысячи долларов.

— Вынь, Вано, и распиши, сколько стоит каждая цацка.

Вано выбрал пять изделий. Каждую вещицу уложил на бумажку и написал ее стоимость.

— Вот теперь можем и выпить, — улыбнулся Ерожин, когда бородач повторно покинул кабинет.

Банкир достал из кармана пиджака белоснежный платок и вытер испарину со лба.

— Анчик хочет предложить вам, Петр Григорьевич, занять должность начальника секретного отдела банка. Вам я не стану платить зарплату, как Анвару. Вам я предлагаю процент с прибыли. Это будут настоящие деньги.

— Спасибо за предложение. Я понимаю, что оно заманчиво, но, увы, нужно раскручивать свою фирму. У меня есть сотрудники, и их надо кормить, — ответил Ерожин и подмигнул Глебу.

Выйдя из банка, Петр Григорьевич уселся на сиденье рядом с водителем, попросил Глеба «пилить» в Москву и, откинув голову на подголовник, прикрыл глаза. Так он просидел километров двести. Потом приподнялся, оглядел окрестности и спросил Глеба:

— Ты говорил с любовницей Отария Ахалшвили?

— Вы о чем? — не понял Михеев. Новгородские события вытеснили из его головы московские дела. Глеб до сих пор не мог опомниться. Он с восхищением наблюдал за работой шефа и старался анализировать его поступки, но получалось это с трудом. Манипуляции Ерожина молодой помощник воспринимал как выступление иллюзиониста.

— Ты говорил с любовницей убийцы Анвара? — повторил Ерожин.

— Нет. Я отдал Боброву телефон и, как вы сказали, попросил его снять показания с администраторши в зале имени Чайковского.

Дальше полковник действовал самостоятельно.

— Дай мне ее телефон, — попросил Ерожин.

Глеб задумался.

— Сейчас вспомню, куда я его записал. Передав номер Боброву, я перестал держать его в голове. Посмотрите в бардачке. Мне кажется, я записал его на программке концертного зала и засунул туда, — наконец вспомнил Михеев и обогнал очередной грузовик.

Петр Григорьевич приоткрыл дверцу бардачка, пошарил в глубине и вынул желтоватую программку. Зимний день заканчивался, и за окном машины начинало быстро смеркаться. Петр Григорьевич вгляделся, нашел номер телефона, выписал его себе в блокнот и хотел убрать афишку. Но промелькнула фамилия, зацепившая внимание сыщика. Он напряг зрение и пролистал программку еще раз.

Фамилия, привлекшая внимание Ерожина, стояла на первой странице. «Рахманинов. Концерт для фортепьяно с оркестром. Исполняет Гоги Абашидзе».

Петр Григорьевич заложил в голову день концерта и спрятал афишку назад. Он добыл из памяти сухое породистое лицо маэстро и вспомнил, как мучился с переводом текста на фотографии бармен в новгородской гостинице. Великий грузинский пианист, по размышлению Ерожина, к убийству Анвара прямого отношения иметь не мог. Но что-то подсказывало сыщику, что в дружбе музыканта и горца надо разобраться.

Петр Григорьевич давно уложил все факты по этому делу в одну цепочку. У Анвара при невыясненных обстоятельствах погибает супруга. Молодая жена Чакнавы, Нателла, свела счеты с жизнью. Ерожин предположил, что и Нателле Проскуриной Анвар помогал еще и потому, что женщины были тезками. После таинственного самоубийства жены горец меняет фамилию, делает себе подложные документы и бежит из Грузии. Он не только меняет имя, но также опасается заниматься любимым делом. Горец боится. Он знает, что по .следу идет безжалостный убийца. Музыкальный мир тесен, и найти там приличного пианиста с консерваторским образованием не так трудно. Другое дело — банковский чиновник.

Банков развелось такое количество, что искать там человека, да еще сменившего имя и фамилию, занятие неблагодарное и малоперспективное. Как и предполагал Анвар Чакнава, он же Нодар Местия, убийца искал его в мире музыки. Скорее всего Отарий Ахалшвили набрел на жертву случайно. Не свяжись Анвар с театром и не появись в Москве, кто знает, возможно, он прожил бы еще долгие годы. Но горец приехал на премьеру своей протеже и получил нож в сердце.

Отарий Ахалшвили запечатлен на свадебном снимке горца. Легко предположить, что Отарий — близкий родственник юной жены Чакнава. Он считает Анвара виновником гибели молодой женщины и, по обычаям сванов, затевает кровную месть. Странными для Ерожина казались в этом деле два факта. Первый — почему Отарий не приехал домой. По словам Боброва, тот говорил с Тбилиси и получил информацию, что до Батуми Отарий не добрался. То, что грузин разрешил проводить себя до вагона своей любовнице и дал администраторше ее домашний телефон, говорит о том, что он не профессиональный преступник.

Иначе он бы заметал следы и действовал осмотрительнее. Бобров сообщил Ерожину, что подозреваемый в убийстве Отарий Ахалшвили предупредил свою возлюбленную, что в Россию не вернется. Скорее всего он считал, что выполнил поставленную задачу и укатил навсегда. Тогда почему Отарий не дома?

Вторым, пока не имеющим для Ерожина четкого объяснения фактом, оставалась дружба Анвара и знаменитого пианиста. Из телефонных счетов постояльца Серафимы Аркадьевны Блюм подполковник понял, что пианисту молодой человек звонил один раз. По словам учительницы сольфеджио, разговаривали они чаще. Выходит, что инициатива контактов исходила от маэстро. Сыщик предположил, что метр догадывался о грозящей Анвару опасности и волновался за него. Узнав, что Гоги Абашидзе выступает в Москве, Ерожин решил с ним встретиться лично.

Машина сбросила скорость. Подполковник открыл глаза, посмотрел в окно и понял, что они подкатили к Московской окружной автодороге.

— В город не надо, — сказал он Михееву. — Вези меня в Домодедово и из аэропорта отправляйся домой. Но сначала забрось ко мне в Чертаново кейс. Не хочу таскать деньги и ювелирку с собой. Кейс кинь на антресоли над кухней. Наде ничего не объясняй, скажи, что завтра к вечеру вернусь.

— А потом мне что делать? — спросил Глеб, сворачивая на окружную автостраду.

— Готовься к поездке в Пятигорск. Будем завершать дело убийцы Анвара, Отария Ахалшвили, — ответил подполковник и снова прикрыл глаза.