Книга: Тариф на друга
Назад: Часть первая Конец Империи Веселого
На главную: Предисловие

Часть вторая
Инсценировка со смертельным исходом

Начальник отдела по раскрытию убийств полковник Никита Васильевич Бобров мрачно сидел за столом своего кабинета. Перед ним лежала раскрытая папка с ворохом бумаг и стоял стакан остывшего чая:
– Итак, господин частный сыщик, вы, помню, заверяли что ваше дело не по моему ведомству? А на поверку у нас труп. Правда, смерть предпринимателя Натана Веселого смахивает на самоубийство. Но мне все это очень не нравится.
Петр Григорьевич устало тер глаза. Он не выспался и ему хотелось под горячий душ и в постель:
– Я не предполагал…
– Не предполагал, а дежурил под окнами на Сиреневом бульваре почти сутки.
– Не скрою, квартирка девицы Груздь мне сразу не понравилась. Но что там лежит покойник, я честно не предполагал. – Вяло повторил сыщик и кисло улыбнулся: – Никита, сегодня от меня толку не дождешься. Отпусти домой и не пытай. Завтра я постараюсь свинтиться и, может быть, что-нибудь путное надумаю. Мне эта история тоже очень не нравится.
– До завтра не могу. Проспись и после обеда ко мне. Я знаю, ты хитрый змий и давно вокруг этого убийства круги даешь. Уверен, что тебе многое известно. Так помоги взять убийцу по горячему. А то посажу как соучастника и баста. – Припугнул полковник. Ерожин достал из кармана блокнот, вырвал страницу и положил на стол Боброву:
– Здесь номера машин. Неплохо было бы к моему возвращению знать имена владельцев, – поднялся и, не прощаясь, вышел.
Последствия урагана, который наделал в Москве немало бед, городские службы быстро ликвидировали. По сводкам от стихии пострадали тысячи машин и даже имелись человеческие жертвы. Напротив Петровки 38, в сквере Эрмитажа, лежали напиленные поленницы из павших деревьев. Дрова раздавались всем желающим бесплатно.
Ерожин улыбнулся, вспомнив тревожный голос Нади. Жена отзвонила сразу, как информацию о столичной аномалии выдали в телевизионных новостях.
– Не волнуйся, меня стволом не придавило и машина целехонька. Могу даже признаться, что стихия помогла. Обнаружил с помощью поваленного дерева в квартире на втором этаже «похищенного» бизнесмена.
Ерожин не стал вдаваться в подробности своей находки, а лишь сообщил жене, что никто из близких увечий от бури не получил и материального урона не понес.
Сыщик рулил на «автомате». Глаза у него слипались и никаких разумных мыслей мозг не вырабатывал. Мозг желал сна. Но до дома Петру Григорьевичу добраться не удалось. Когда подполковник уже свернул на Фрунзенскую набережную, отзвонил Сева Кроткин.
– Петр Григорьевич, на Коммунистической, в офисе компании «РИСК» собрались друзья и коллеги Натана. Я имел неосторожность признаться, что заказал негласное расследование. Народ знает, что ты нашел труп Натана и желает тебя видеть.
– Сева, я умираю, хочу спать. Нельзя ли отложить эту встречу? – Взмолился Ерожин.
– Очень тебя прошу. Люди взволнованы и ждут. Но, главное, фирма теперь принадлежит другим акционерам. Они готовы заказать расследование официально и на очень выгодных для тебя условиях. Поэтому пересилься и приезжай. Потом отоспишься.
Ерожин вздохнул и круто развернул машину. На одном из светофоров он все же задремал. Но от нетерпеливых сигналов раздраженных водителей, очнулся и, как робот, тронул с места.
В конференцзале компании «Риск» его встретили гробовым молчанием. Ерожин отыскал глазами свояка и молча опустился на свободное кресло рядом.
– Теперь фирма принадлежит новым владельцам. Они назначили генеральным директором Сазонова. Тот согласился принять должность временно, только на переходный период. – Шепнул Кроткин сыщику и громко представил его собравшимся. Ерожин поклонился и вышел к столу. Владимир Игнатович пожал ему руку.
– Очень рад познакомиться.
– Надеюсь. – Петр Григорьевич ответил на рукопожатие и внимательно посмотрел в глаза Сазонова. Тот казался спокойным, но бледность и потяжелевшие веки вновь назначенного генерального выдавали усталость.
– Мы знаем, что вы нашли Натана Марковича. – Громко начал Сазонов.
– Я нашел тело Натана Марковича. – Уточнил сыщик.
– Да, конечно. – Согласился Сазонов и спокойным, поставленным голосом опытного оратора, продолжил: – Здесь собрались друзья и коллеги погибшего. По желанию Веселого, компания на днях перешла к холдингу Дом. Один из руководителей холдинга, господин Федоренко находится среди нас. Мы посовещались и решили, параллельно с официальным расследованием, обратиться в ваше частное сыскное бюро с просьбой прояснить обстоятельства гибели нашего генерального директора.
Ерожин слушал с трудом. Что-то беспокоило его в зале. Он не мог сосредоточиться, потому что этот непонятный раздражитель никак не удававлось засечь.
– Кроме того, люди, давшие деньги на выкуп Натана Марковича, – продолжал Сазонов – Желают знать их судьбу. Если вы не возражаете, я готов подписать от лица компании соответствующий договор. Но сперва хотелось бы услышать ваши соображения.
Ерожин кивнул, прошелся перед сидящими, пристально оглядев каждого, и вдруг понял, что его беспокоило. В дальнем углу он заметил знакомое небритое лицо. Это лицо, растянутое в улыбку, обдало сыщика перегаром на пороге дома тринадцать, корпус два по Сиреневому бульвару. Глаза их встретились, и мужчина поник. Он тоже узнал сыщика.
Ерожин, остановившись возле камина, обдумывал как поступить. В напряженной тишине гулко раздалась дробь женских клблуков. Лена Северцева внесла поднос с бутылками минеральной воды, поставила на стол и, покраснев от смущения, двинулась обратно. Петр Григорьевич проводил ее спину внимательным взглядом и снова посмотрел в угол. Интересовавший Ерожина объект жадно пил воду. Пауза слишком затянулась, и подполковник нарушил молчание:
– Соображения высказывать рано. Думаю, что через месяц смогу дать отчет. Если вас, господа, это устраивает, жду завтра на Чистых прудах для подписания бумаг. Я две ночи не спал и сейчас хотел бы, с Вашего разрешения, отправиться домой и этот пробел восполнить.
Присутствующие закивали в знак согласия. С кресла рядом с Сазоновым поднялся грузный пожилой мужчина с розовым мясистым носом на плоском щербатом лице:
– Данила Прокопьевич Федоренко. – Представился щербатый и протянул Ерожину огромную пухлую ладонь.
– Подполковник Ерожин. – Ответил сыщик и почувствовал, что его рука утопает в чем-то мягком и теплом.
– Пойдем на минутку. Погутарим с глазу на глаз. – Предложил Федоренко и, взяв сыщика под локоток, повел его в бывший кабинет Натана.
Петр Григорьевич успел отметить настороженный взгляд Сазонова и ободряющий жест Кроткина. Он попросил прощения и, выскользнув из мягкой руки хохла, направился в угол. Интересовавший сыщика мужчина исчез. На столе остался лишь его пустой стакан от минеральной.
– Кто сидел на этом стуле? – Спросил он высокого молодца в шикарном двухбортном крстюме.
– Здесь? Мятишкин, а что? – Ответил молодец.
– Кто такой Мятишкин? – Не отставал Ерожин.
– Как объяснить? Мятишкин есть Мятишкин. – Удивился вопросу молодой человек и Ерожин понял, что Мятишкин личность в офисе известная. Он незаметно достал платок, сгреб в него пустой стакан и, вернувшись к Федоренко, позволил увести себя в директорский кабинет.
– Садись, подполковник. В ногах правды нема. – Указал Федоренко на маленький диванчик у окна. Сам представитель холдинга «ДОМ» в директорское кресло не сел, а подвинул стул к Ерожину и кряхтя опустился рядом. Рот Данилы Прокопьевича улыбался, но хитрые серые глазки взирали из щелочек век настороженно:
– Вот, что подполковник, в нашем деле слухи иногда чуднее пистолета. В деловом мире бачат, что Натан згинул, наложив на себе руки, потому, что его цирюльня прикатила к банкротству. Нам такие слухи дюже мерзки. Акции компании пошли вниз. Ты сам як бачишь? Натан себя шлепнул, или его?
– Я видел труп через окно. Акт осмотра места происшествия и медицинское заключение в руках не держал. Что я могу сказать? – Ответил Ерожин и широко зевнул.
– Слухай, подполковник, твой свояк Кроткин, за тебя такие гарные слова сказал, что я дывлюсь, як ты такой недогадливый. Кладу тебе двадцать пять тысяч зеленых, но чтобы через неделю ты дело сробил. Мне тягомотить месяц не гоже. Убытки понесу тяжкие, за что батько генеральный мне дышло прочистит. Я подбил холдинг на покупку акций компании «Риск», с меня и спрос. По рукам? – Улыбнулся Федоренко и протянул свою лапищу Ерожину.
– Постараюсь, Данила Прокопьевич. Гонорар больно заманчивый. – Оскалился подполковник.
– С договором запынки не будет. Завтра Сазонов приедет до тебя на Чистые Пруды. А двадцать пять штук от меня премия. – Федоренко привстал, охая и сопя, полез в карман, вынул огромный бумажник и, отсчитав тысячу долларов, протянул сыщику: – Меня с этой кумпанией судьбина связала, нодо ее нутро пронюхать. Возьми в качестве задатка на расходы.
– И расписку не потребуешь? – Поинтересовался Ерожин, убирая деньги.
– Ты здесь распишись: – Данило Прокопьевич шлепнул себя ладошкой по сердцу и тяжело поднялся: – Да начинай робить.
Сева дожидался родственника внизу, возле своего мышиного «Мерседеса»:
– Не зря я тебе отдохнуть помешал? – Подмигнул он Ерожину.
– Да, хохол Федоренко на обещанья не скупится, даже авансец всучил. – Согласился Петр Григорьевич.
– Ты знаешь, сколько лет этому хохлу?
– Думаю, за шестьдесят – Предположил сыщик.
– Ему восемьдесят два. – Усмехнулся Сева, весьма довольный реакцией подполковника: – Сей мудрый старый волк десятка молодых стоит. Я с ним работал, так скажу тебе, такой энергии и у тридцатилетних не часто встретишь. Он как бульдог, коль схватит дело, так уж из пасти не вытянуть. И слово свое держит.
Ерожин поглядел на часы. Ехать домой смысла теперь не имело. Полковник Бобров через час ждал сыщика. Петр Григорьевич простился с Севой и погнал на Петровку. В городе начинался час пик. На то, чтобы пробиться через центр, Ерожин потратил весь час и на встречу явился с десятиминутным опазданием. Но это Боброва не огорчило. Увидеть подполковника вовремя Никита Васильевич и так не очень надеялся:
– Что, уже выдрыхся?
– Какой выдрыхся? На собрание вызвали. – Пожаловался Ерожин.
– Ты сам себе директор, кто же тебя может вызвать? – Удивился Никита Васильевич.
– Меня вызвали на Коммунистическую в офис компании «Риск». Поручают следствие по делу Натана Веселого. Вот стаканчик приволок, пусть ребята там пальчики посмотрят.
– А чьи это пальчики? – Насторожился полковник.
– Да так, на всякий случай. – Отмахнулся Ерожин.
– Вот так всегда. Тебе работать за бабульки, а мне за честь державы. – Проворчал Бобров и, оглядев сонную физиономию друга, предложил чая:
– Давай крепенького. Сразу глазенки откроются. Я, как в известном анекдоте, заварки не жалею.
Ерожин это знал и, усевшись в кресло, с любопытством отследил, как хозяин кабинета сполоснул и вылил в ведро остатки старой заварки, сходил в туалет за водой, извлек из ящика пачку со слоном на этикетке.
– Номера проверил? – Спросил Петр Григорьевич, дождавшись, когда Бобров установит скоростной чайник в электрическое гнездо и усядется за стол.
Никита Васильевич подвинул к Ерожину бумагу с факсом.
– Вот, что ты просил. Из столичного управления ГИБДД прислали. Кстати, помнишь, ты интересовался «опелем» бирюзового цвета. Его таки сперли. Хозяин подал заявление.
Подполковник кивнул, сделав вид, что это известие его интересует мало, тщательно переписал фамилии владельцов автомобилий и адреса их прописки. Это были люди разных профессий, но все относились к миру бизнеса. Исключением стал юрист Брагин, но сыщик предположил, что и он ведет свои дела не в заводских трущобах.
– Почему тебя заинтересовали эти господа? – Никита Васильевич добыл информацию и считал, что имеет право знать зачем.
– Все они навестили квартиру, где закончил земное существование Натан Маркович Веселый.
– Вот как? – Насторожился полковник: – Выходит, что и все они могли стать его убийцами.
– Возможно, но сперва покажи заключение медиков. – Попросил Ерожин.
– Его пока нет. Но, уверен, что смогу удовлетворить твое любопытство. – Ответил полковник и нажал кнопку. Через минуту в кабинет вошел следователь Волков. Тимофея Волкова Петр Григорьевич уважал за собранность, профессионализм и полное остутствие показухи в работе.
– Нарисуй Ерожину картинку за медэксперта. Когда, по твоему, свел счеты с жизнью Веселый бизнесмен – Сколамбурил Бобров.
– Мы приехали минут через тридцать после твоего звонка. – Поглядев на Ерожина, начал Волков. Подполковник утвердительно кивнул. – Гуляев решил, что покойник пролежал в квартире меньше суток.
– Что значит меньше суток? Слишком растяжимо сказано. Двадцать три часа, или десять часов? – Обозлился Ерожин.
– Приблизительно тринадцать, четырнадцать… Точное время смерти выдаст лабораторная экспертиза дня через два. Но не думаю, чтобы Гуляев сильно ошибался. Он ошибается редко.
– А когда посетили квартирку ребята из твоего списка? – Обратился Бобров к Ерожину.
– Пока все сходится. – Ответил Петр Григорьевич.
– Тогда, Тимофей, выпиши повестки этим господам из списка ГИБДД. Пусть отчитаются, что делали возле квартиры с покойничком. – Приказал Бобров и ехидным тоном добавил: – Дай Ерожину ознакомиться с делом, свидетельскими показаниями жильцов, протоколом осмотра квартирки. опознанием трупа. Фотки покажи, не скупись. А потом мы на Петруху насядем и выжмем из него преступничка.
Волков вышел и через пять минут вернулся с папкой. Ерожин попивал черный густой фирменный чаек Никиты Васильевича. Сонливость быстро таяла, и он внимательно изучал уже успевшую разбухнуть от бумаг папку. Ничего принципиально нового сыщик для себя из дела не выудил. Если не считать, что Натан Маркович Веселый застрелен из своего личного оружия. На полу рядом с убитым обнаружен «Браунинг», зарегистрированный на имя бизнесмена. Отпечатки пальцев Натана Марковича на оружии имеются, но выражены слабо. Можно выдвинуть версию, что стрелял не он сам, а человек в перчатках. А отпечатки владельца сохранились с прошлых времен. Волоски от перчаток на рукоятке пистолета найдены. Но выстрел сделан с очень близкого расстояния, поэтому и версию о самоубийстве нельзя полностью исключать. Слово оставалось за баллистами, но их исследование к дело еще не подшили.
Сыщик старался припомнить ночных визитеров, рвавшихся в квартиру Елизаветы Груздь. Браунинг не имел глушителя, и Ерожин, находясь внизу, в ночной тишине должен был бы стрельбу услышать. Подполковник решил поговорить об этом с Михеевым.
«Вологодский следопыт выстрел бы не прозевал», – подумал сыщик и снова углубился в изучение содержимого папки.
Криминалисты сообщали, что на внешней стороне двери обнаружено множество свежих отпечатков. Если бы хоть один из них удалось найти внутри, это могло стать косвенной уликой обвинения. И такой отпечаток в деле имелся. Он не принадлежал Натану Марковичу, и был достаточно свежим. Ерожин отметил это у себя в блокноте и дожал папку. Но ничего стоящего там не отыскал. Лишь в опросе жильцов сыщик нашел любопытное для себя место. Хозяин дога, которого звали Владиславом Петровичем Кадкиным, рассказал о подозрительном типе, что приперся к нему в квартиру. По описанию полиглота сыщик без труда узнал свою персону. Но больше всего порадовало Ерожина в деле о насильственной смерти бизнесмена Натана Марковича Веселого полное осутствие материалов о его похищении. По словам Владимира Игнатовича Сазонова, который был допрошен дважды как заместитель генерального директора и как приятель девицы Груздь, Натан Маркович уже полгода снимал квартиру его подруги для иногородних командировочных компании «Риск». Натан Веселый, опять же по словам Сазонова, ключи имел, но сам никогда жильем на Сиреневом бульваре не пользовался, либо заместителю ничего об этом не говорил. Как и предполагал Ерожин, не упоминал Сазонов и трагическую историю со взрывом «Опеля».
Петр Григорьевич допил уже подостывший чай и захлопнул папку.
– Ну, теперь вываливай ты. – Потребовал Бобров, поняв что сыщик чтение закончил.
– Никита, нужно срочно провести ревизию комерческой деятельности компании «Риск». Только после этого станут ясны мотивы убийства, или самоубийства Натана Веселого. – Ответил Ерожин.
– Этим Шмаков уже занялся. Полковник твой должник по делу фальшивомонетчиков. Можешь его потормошить, но мне не крути яйца. Ты держишь на подозрении того, кто мог прикончить Веселого. Не скрывай. Мы же делаем одно дело.
– Я тебе дал список владельцев автомобилей. Копай их, тряси, а я пока займусь близкими покойничка. Если выйду на убийцу раньше, обещаю доложить без задержки. Ты же меня знаешь.
– Знаю, поэтому и боюсь, что ты мне вешаешь лапшу на уши. – Проворчал полковник. Ерожин попрощался с Никитой Васильевичем за руку, поблагодарил за чай и пружинистой походкой покинул кабинет. После чефирчика Боброва сна у сыщика не было ни в одном глазу.
* * *
Анна Яковлевна Табаровская, узнав, что Натана больше нет, не плакала, не рвала на себе волосы, лишь ее огромные печальные глаза изменились. В них появился жесткий и злой огонек. После звонка Сазонова, который и сообщил ей скорбную весть, Табаровская ни разу не присела. Она ходила как тигрица, измеряя свою квартирку маятным шагом. Затем резко остановилась у окна, невидящим взглядом уставилась на крыши соседних домов, постояла так минут пять и направилась к телефону. Допотопный черный аппаратик имел старомодный диск, который Анна Яковлевна долго крутила. Набрав номер, она дождалась ответа и быстро заговорила по-французски. Закончив разговор, принялась нервно одеваться. Не глядя в зеркало и не занимаясь своим макияжем, она зачем-то взяла зонтик, хотя на улице светило солнце, и быстро вышла из дома. Табаровская не пошла, как обычно, к метро, не уселась в троллейбус, а подняла руку.
– В Гнездниковский переулок. – Холодно приказала она водителю и пожилой частник, с бородкой ученого, послушно тронул свою видавшую виды «волгу»-универсал.
– Сколько? – Железным тоном спросила Анна Яковлевна, когда они прибыли на место.
– Двести не пожалеете? – Ответил водитель. Пассажирка открыла сумочку и, достав из кошелька две сторублевые купюры, молча выложила их на панель приборов. У особняка с табличкой «ФОНД ВОЗРОЖДЕНИЕ» она на мгновенье остановилась, поправила прическу и решительно вошла в подъезд. Высокий плечистый охранник с кобурой под мышкой, не без любопытства оглядел посетительницу с зонтиком и сурово поинтересовался, куда собралась дама.
– В Фонд, к Всеволоду Зиновьевичу Кроткину. – Ответила Анна Яковлевна. Охранник показал два ряда белоснежных зубов и кивнул наверх:
– Вам на второй этаж.
– Знаю, – ответила посетительница и зашагала по лестнице.
Директора фонда на месте не оказалось. Его секретарь Рудик приветливо поздоровался, поскольку переводчицу французского языка хорошо знал, но он знал так же, что на сегодня никаких переговоров с иностранцами в расписании шефа не намечено.
– Я в курсе, Рудик. – Ответила Анна Яковлевна: – Всеволод Зиновьевич мне нужен по личному делу.
– Шеф сейчас обедает. Обычно на это уходит полтора часа. Час уже прошел, – прикинул секретарь и подвинул Табаровской кресло. Она кивнула, но осталась стоять. Рудик хорошо изучил повадки хозяина. Кроткин через полчаса явился и, увидев Табаровскую, сочувственно пожал ей руку:
– Вы у же знаете?
– Да. – Ответила Анна Яковлевна: – У меня к вам просьба.
Сева проводил женщину в кабинет и, указав на кресло, уселся за огромный директорский стол. Анна Яковлевна садиться не стала:
– Вы говорили, Сева, что среди ваших родственников есть талантливый частный сыщик?
– Да, говорил. Подполковник Ерожин женат на сестре моей жены Веры. – Ответил Кроткин и тоже встал. Сидеть в присутствии стоящей дамы, ему претило. Директор фонда был воспитанным молодым человеком.
– Не могли бы вы меня с ним познакомить?
– Мог бы, но я должен знать причину. – Ответил Сева.
– Я хочу, чтобы он нашел убийцу Натана. – Табаровская говорила спокойно, но ее горящие недобрым огнем огромные темные глаза Севу насторожили.
– Руководство компании «Риск» уже обратилось к Петру Григорьевичу с подобной просьбой. Есть ли смысл дублировать?
– Я вас очень прошу. Не думайте, что я не в состоянии заплатить. У меня есть во Франции друг. Я с ним говорила по телефону, и он согласился дать мне любую сумму. Я смогу рассчитаться с сыщиком. – Настаивала Табаровская.
Кроткин минуту раздумывал, как ему поступить. Он опасался, что переводчица, потеряв любимого, лишилась рассудка. А удружить Ерожину, рекомендовав ему сумасшедшую, Кроткин остерегался. Табаровская по-своему истолковала молчание Севы:
– Вы, наверное, удивились, что я имея возможность достать денег, не внесла их на выкуп Натана. Причина в том, что мой друг неоднократно делал мне предложение. Взяв у него деньги, я практически дала бы согласие. А пока был жив Натан, я так поступить не могла. Теперь это безразлично.
Сева вызвал Рудика и попросил секретаря связаться с Ерожиным. Петр Григорьевич оказался дома. Судя по голосу, сыщика звонок разбудил.
– Прости, если не вовремя, – извинился Сева.
– А сколько сейчас?
– Два часа дня. – Улыбнулся Кроткин.
– Жуть! Выходит, я дрыхну со вчерашнего вечера. – Изумился Ерожин.
– Петр Григорьевич, тебя по делу желает видеть Анна Яковлевна Табаровская. Она переводчица и очень милая дама. Гибель Натана Марковича для нее личная трагедия. Ты мог бы уделить ей немного времени?
– Это та самая, что не давала до пяти утра спать твоей жене? – Уточнил сыщик. Он помнил рассказа свояка во время их обеда. Сева покосился на Табаровскую и похвалил память Ерожина.
– Так ты не возражаешь?
– К трем я должен быть в офисе на Чистых прудах. Туда приедут из компании «Риск» подписывать со мной договор. Думаю, что за час мы управимся. Пускай подгребает к четырем. Близкий человек убитого бизнесмена мне весьма кстати. – Охотно согласился Ерожин.
Анна Яковлевна поблагодарила Кроткина, внимательно записала адрес сыщика и двинулась к выходу. Сева проводил переводчицу до двери. Выходя, Анна Яковлевна слышала, как он обратился к секретарю:
– Рудик, что там у нас на сегодня?
– Переговоры в гостинице «Спутник» на Ленинском проспекте. – Ответил молодой человек. Табаровская закрыла за собой дверь и спустилась по лестнице. Возле плечистого охранника она задержалась.
– Все в порядке? – Улыбнулся страж, снова сверкнув ослепительным зубным набором.
– Да, спасибо. – Ответила Табаровская: – Я заметила, что вы при оружии. Сейчас так много хулиганов, я бы тоже не прочь обзавестись чем-нибудь подобным. Вы не посоветуете, где можно приобрести это?
– Вы имеете в виду пистолет? – Улыбка с лица плечистого секьюрити быстро сошла.
– Пистолет или что-нибудь подобное. – Кивнула Анна Яковлевна.
– На огнестрельное оружие требуется специальное разрешение.
– А где его можно получить? – Продолжала допрашивать женщина.
– Разрешение и регистрация огнестрельного оружия производится в отделении милиции по месту прописки. Для этого вам надо взять справку в психдиспансере, что вы не состоите там на учете, и обосновать в милиции необходимость просьбы.
– Сколько формальностей! Интересно, бандиты тоже идут за разрешением в милицию? – Без тени юмора вопрошала она.
– Бандиты покупают стволы на черном рынке. Но судя по вашему виду, вам не продадут. – Усмехнулся охранник: – Для самообороны достаточно купить газовый пистолет, или духовой. Он бьет дробинами, и если выстрелить с близкого расстояния, можно и убить. А формальностей с ним куда меньше.
Анна Яковлевна выяснила, где находиться ближайший магазин с интересующим ее профилем товаров и, поблагодарив плечистого красавца, покинула особняк. До назначенного сыщиком времени оставалось полтора часа, и Табаровская отправилась в магазин.
В шестнадцать ноль-ноль, она нажала кнопку селектора частного сыскного бюро подполковника Ерожина. Ее встретил пожилой коренастый господин и басом поинтересовался, что ей угодно.
– Всеволод Зиновьевич Кроткин договорился о том, что меня примет подполковник Ерожин. Моя фамилия Табаровская. – Ответила Анна Яковлевна и оказалась в кабинете сыщика. Ее огромные темные глаза быстро запечатлели моложавого белобрысого мужчину с короткой прической бобриком и прижатыми к черепу ушами. Серая сталь его глаз взирала на посетительницу внимательно, с чуть заметной иронией.
– Я от Кроткина. – Повторила Анна Яковлевна.
– Очень приятно. Меня зовут Петр Григорьевич, – ответил подполковник и оскалившись, стал похож на добродушного хищника: – Присаживайтесь, я вас слушаю.
– Можно мне стоять?
– Если вы разрешите при этом сидеть мне. – Серьезно ответил Ерожин.
– Конечно. Просто я нахожусь в том нервном состоянии, которое сидеть не дает. – Пояснила Табаровская.
– Договорились. Теперь рассказывайте, что вас привело сюда?
Анна Яковлевна помолчала, словно собираясь с мыслями и потом резко и зло выпалила:
– Я его убью.
– Кого? – Опешил Ерожин.
– Убийцу Натана. – Голос Анны Яковлевны волнения не выдавал. Выдавали ее глаза. Подполковник понял, что посетительница не шутит:
– Но я не киллер и помогать вам в подобной затее не намерен. – Так же серьезно сообщил Ерожин.
– Я об этом не прошу. Заклинаю вас найти убийцу, а остальное доверьте мне. Я готова за эту информацию заплатить любую сумму, которую вы назовете. – Табаровская смотрела на сыщика в упор. Ерожин глаз не отводил. Только в его взгляде Анне Яковлевне снова почудилась еле заметная усмешка: – Не подумайте, что я притворяюсь. Всеволод Зиновьевич вас рекомендовал как своего родственника, поэтому я с вами совершенно искренна.
– Я тоже с вами совершенно искренен. Найти убийцу Натана Марковича Веселого мне уже поручила его бывшая компания. Поэтому за мою работу платить не придется. А что касается вашего намерения лишить убийцу жизни, затея сомнительная и для такой красивой и интеллигентной женщины не слишком разумная. Я понял, что вы по профессии переводчица?
– Да, переводами я зарабатываю на хлеб. Но это не имеет значения.
– Переводчиков убивать не учат. Если вы думаете, что это очень просто, поверьте, весьма заблуждаетесь. Даже те, кого этому обучают специально, не всегда справляются. Лучше оставьте мстительные мысли и помогите мне найти негодяя. – Ерожин поднялся, подошел к Табаровской, взял ее за плечи и усадил в кресло: – Мне надоело, что вы надо мной торчите.
– Я даже пистолет купила. – Прошептала Анна Яковлевна и расплакалась. Плакала она горько, но беззвучно.
– Не надо, Анечка. Его уже не спасешь. Единственное, что вы можете сделать, это помочь мне разобраться. – Ласково проговорил Ерожин и пошел к двери.
– Вы куда? – С ужасом воскликнула Анна Яковлевна. Рядом с этим большим и сильным мужчиной, Табаровская вдруг ощутила, как она нуждается в помощи и опеке. И остаться одной ей стало страшно.
– Я на минуту, попрошу друга сделать нам кофе. – Ответил Петр Григорьевич. Он действительно вернулся очень быстро и наклонившись к женщине, тихо сказал:
– Дайте мне сюда пистолет. А то вдруг столкнусь нос к носу с убийцей, а у меня нет оружия.
Анна Яковлевна удивленно взглянула на сыщика своими огромными заплаканными глазами и достала из сумки только что приобретенный газовый пистолет. Подполковник взял его, покрутил и спрятал в карман. Затем извлек бумажник, отсчитал восемьсот рублей и отдал Табаровской: – Спасибо, я давно собирался себе такой купить, да все руки не доходили.
– Откуда вы знаете сколько он стоит? – Удивилась Анна Яковлевна.
– Так я же сыщик и к тому же, при нем имеется чек. – Усмехнулся Ерожин. Анна Яковлевна хотела что-то сказать, но в это время открылась дверь и пожилой мужчина, который впустил ее в офис, поставил перед ними на стол поднос с кофейником, две чашечки и вазочку с печением:
– Чем богаты.
– Знакомьтесь, Анна Яковлевна. Это генерал Иван Григорьевич Грыжин, мой старший друг и помощник.
– Я его служащий, буфетчик, нянька и, как говорили в старину, гувернер. И все это за одну зарплату – Проворчал Грыжин басом и поспешил удалиться. Генерал заметил заплаканные глаза новой клиентки, а женских слез он не переносил.
Через час Ерожин знал от Анны Яковлевны все, что его интересовало. Визитом женщины сыщик остался очень доволен, потому что выяснил много нового. Его очень насторожила история, случившаяся с дочерью Натана Марковича и его зятем.
– Вы обещаете мне, что я первой узнаю имя убийцы? – Спросила Табаровская на прощанье.
– Раз вы мне отдали пистолет, обещаю. – Серьезным тоном заверил Ерожин. Анна Яковлевна строго посмотрела в стальные глаза подполковника и протянула руку:
– Я вам верю.
Выйдя на улицу, Табаровская еще раз прочитала медную табличку с надписью «Частное сыскное бюро подполковника Ерожина» и тихо, но твердо проговорила: – Такой найдет убийцу, а я этого подонка убью.
* * *
На Петровке тридцать восемь начинался рабочий день. Никита Васильевич Бобров только что вошел в свой кабинет, снял ботинки и, достав из нижнего отсека шкафа тапочки, с удовольствием вставил в них ступни. Затем он извлек из ящика письменного стола синюю папку с надписью «Сиреневый бульвар тринадцать корпус два» и, раскрыв ее, широко зевнул. Утро считалось самым трудным временем для начальника отдела по раскрытию убийств. Он тяжело входил в работу, мучительно изгоняя из себя остатки ночной неги.
Причину, по которой полковник решил сам взяться за дело о гибели директора компании «Риск» Натана Марковича Веселого, Никита Васильевич запрятал в глубины своего сознания. Странное самоубийство прошло на фоне других многочисленных проишествий столичной криминальной хроники незаметно. Журналисты или не пронюхали вовремя, или не сочли поводом для сенсации, но пресса молчала. Начальство не дергалось, поскольку не видело для себя конъюнктуры. Чеченский синдром оттягивал в сторону гор Кавказа взгляды Кремля. Остаточное внимание приковывали громкие заказные убийства и доклада о них требовали постоянно. Но по поводу гибели бизнесмена от пули собственного пистолета стояла тишина. Боброва не вызывали наверх, не выбивали быстрых результатов, и он мог бы спокойно оставить расследование майору Волкову, которому вполне доверял. Тимофей Волков по праву слыл дельным следователем и в опеке начальника давно не нуждался.
Никита Васильевич отодвинул папку, не спеша поднялся, взял свой чайник и отправился в туалет. Там он открыл кран в раковине, подождал пока сойдет застоявшаяся в трубах вода и только после этого залил чайник до половины. Вернувшись, вставил пластмассовый агрегат в электрическое гнездо, но включать не стал и снова уселся за стол. Решение взять к себе дело о самоубийстве Натана Веселого явилось как бы без видимой причины. Но Бобров хитрил даже с собой, не желая признаваться, что виной этого решения стал частный сыщик Ерожин. Удачи подполковника давно щекотали профессиональное самолюбие Боброва, и он не устоял.
С проходной позвонил дежурный и доложил, что вызванный на допрос Сергей Алексеевич Смолин прибыл.
– Поманежте его минут двадцать, потом запускайте. – Распорядился Никита Васильевич и включил чайник. Смолин был первым из списка частного сыщика. Сергей Смолин, Михаил Кричевский, Эдуард Ветряков, Мария Трусова и Николай Брагин ошивались возле квартиры, в которой был обнаружен труп директора компании «Риск», и каждый из них мог оказаться убийцей бизнесмена.
Никита Васильевич навел справки. Все это были господа, на первый взгляд, далекие от преступного мира. Никто из них, кроме Эдуарда Ветрякова, в нарушениях уголовного кодекса замечен не был. Но владелец обувных магазинов Эдуард Степанович Ветряков попал на заметку не за свои деяния, а в связи с похождениями дочери-наркоманки. Остальные для ведомства Боброва были люди новые. Но это Никиту Васильевича не смущало. Он давно ставил российский бизнес рядом с криминалом и не слишком обольщался насчет его представителей.
Пластмассовый монстр сердито заворчал и отключился. Полковник вытянул ящик стола, достал несколько баночек с разными сортами чая и принялся колдовать, составляя лишь ему ведомый букет. Залив заварник кипятком и накрыв его шляпой с огромными полями, Бобров услышал стук в дверь. Он посмотрел на часы и громко пригласил:
– Войдите.
На пороге кабинета остановился молодой спортивного вида мужчина. На первый взгляд, Бобров дал бы ему лет тридцать, но по документам Смолину исполнилось тридцать семь.
– Присаживайтесь, Сережа. Вот, чаек завариваю, как вы к этому относитесь? Компанию составите? – Дружелюбно начал полковник: – Не обижайтесь, что с вас сняли отпечатки пальцев. Это простая формальность.
Смолин удивленно на него посмотрел, но к столу подошел и воспользовавшись приглашением, уселся напротив.
– Здравствуйте, Никита Васильевич. Насчет обиды не беспокойтись. Я не уголовник и бояться мне нечего.
– Умница. Значит, можем пить чай. – Подтвердил приглашение Бобров, в упор разглядывая подозреваемого.
– Чаек дело хорошее, но вы меня достали не за этим. – Смолин посмотрел в отсутствующие глаза начальника и не понял, слышит ли он его. А Никита Васильевич молчал, продолжая разглядывать Сергея и думал: – «Моложав. Таким бабы не отказывают. Трахается долго, без выкрутасов, но с удовольствием. До женского пола охоч, но любит только себя. Душится дорогим французским одеколоном. За стрижку платит рублей пятьсот, а то и тысячу. По вечерам преет на тренажерах, чтобы походить на Шварцнегера. Следит за питанием и, что приятно, научился перед сном мыть ноги. За большие деньги, наверное, может грохнуть друга. Пожалуй, не жмот. Говнюк, но бывают и хуже. Пора ему что-нибудь сказать. Что он там лепил? Вы меня достали не за этим. Это он на тему чая».
– Я вас вовсе не достал, а вызвал для дачи показаний. Вы очень догадливый молодой человек, но я старомоден и пить чаи в одиночестве не люблю.
– Если это вам в удовольствие, могу поддержать. Хороший чай я тоже уважаю. – Принял предложение Смолин.
– Вот и чудесно. А позвал я вас, Сережа, вот по какому поводу. Я расследую гибель Натана Марковича Веселого и заподозрил несколько человек в причастности к этой истории. Может, вы застрелили бедного предпринимателя? – Улыбнулся полковник, подвигая полный стакан с чаем посетителю, и одновременно включая магнитофон.
– Вы шутите? – Долетело до Борова, и ему стало скучно. Он подумал, что Сергей приехал в Москву из какого-нибудь Шахтинска-Каменского. В перестройку сопливым юнцом торговал шашлыками в парках. Понемногу матерел и добрался до биржи. Теперь, небось, ездит с красивыми шлюхами на Канары и считает себя королем. Нет, не он шлепнул Натана. Слишком спокоен:
– В моем отделе на профессиональные темы не шутят. – Сделав вывод о невиновности подозреваемого, ответил Никита Васильевич: – Вы где родились, Сережа?
– В Темрюке. А что?
– Так, ничего. Когда последний раз видели Натана Марковича? – Бобров подумал, что ошибся с родиной Сергея верст на пятьсот.
– Точно не могу сказать. Недели две назад. – раздраженно ответил Смолин: – Натан много хорошего мне сделал, и его гибель для меня совсем не шуточка. Поэтому задавайте ваши вопросы по существу и воздержитесь от юмора.
«Странно, кажется, обиделся… Неужели еще сохранил нечто человеческое», – подумал Бобров и извинился:
– Пожалуйста, не принимайте близко к сердцу. Я на казенной службе. Каждый день сталкиваюсь с горем. Изображать сочувствие возможности не имею. Моя задача установить факты. Вы бизнесмен, Натан Маркович тоже. Среди вашей компании совсем не редкость отправить кредитора или должника на тот свет. Где вы были в четверг двадцать второго июня сего года? Вы ведь догадываетесь, к чему я клоню?
– Мне принесли конверт от Натана. Он приглашал на встречу поздно вечером. – Спокойно доложил Смолин.
– Кто принес? Куда? Поточнее, пожалуйста. – Попросил Бобров.
– Записку в помещении биржи приволокли из компании «Риск». Я получил ее на входе у службы охраны. Когда ее принесли, точно сказать не могу. Кто – тоже. Скорее всего, посыльный или Мятишкин. На бирже шли торги, и я, чтобы не терять бабки, не мог отлучиться. – Вспоминал Сергей.
– Кто такой Мятишкин? – Опять какие-то фамилии, имена, даты. На кой черт мне знать, кто такой Мятишкин. Наверное, еще один мыльный пузырь, как и этот Сережа.»
– Мятишкин исполняет мелкие поручения Натана. Во все дырки затычка. – Покривился Смолин…
– У вас сохранилась это приглашение? – Никита Васильевич отхлебнул чая и по-доброму посмотрел на Сергея.
– Нет, я его уничтожил.
– Почему? – Разыграл удивление полковник.
– Там имелась приписка Натана с просьбой уничтожить послание по прочтении. На него в последнее время кто-то давил. Он был нервный, и я подумал, что он по какой-то причине не хочет, чтобы эта писулька оставалась у меня. Натан мужик гордый, наверное, просить друзей ему ни в жилу.
– В записке он взывал о помощи?
– Нет, о причине вызова обещал сказать при встрече. – Ответил Смолин и поморщился от хрипловатого звонка.
– Что было дальше? Вы встретились с другом? – Участливо улыбнуся Бобров, снимая трубку внутреннего телефона. Докладывали из бюро пропусков – банкир Кричевский явился по повестке не один и требует пропуск для своего адвоката. Никита Васильевич улыбаться перестал:
– Выпишите на десять сорок пять… До этого времени я занят. – Поглядев на часы, приказал полковник и повернулся к Смолину. «Господи, о чем я его спрашивал?» – Никита Васильевич уже утомился и забыл свой вопрос. Пришлось выдать наводящую фразу:
– Продолжайте, пожалуйста.
– Я приехал после полуночи, позвонил в дверь, но никто не открыл. Я уехал. – Сергей умолчал, что вычислил расположения квартиры и долго наблюдал за темными окнами.
– И это все? – Разочарованно протянул Никита Васильевич.
– И это все. – Подтвердил Смолин.
– У вас возникли какие-нибудь соображения в тот момент? Вас не удивило, что друг вызвал, а дверь не открыл? – Уныло допытывался Бобров.
– Натан любил разыгрывать друзей. Я подумал, что это его очередная шутка.
– Вам показалась она забавной? – Шел бы он уже отсюда. Как приятно было бы посидеть в тишине. Помечтал Бобров, но выразил внимание.
– Не показалась. – Заверил Смолин.
– А как вы докажете, что не вошли в квартиру? Пейте чаек, остынет…
– Это вам надо доказывать, что я туда вошел. Мне доказывать нечего. Бобров усмехнулся: «Он не полный болван. Пожалуй, я слишком критичен к этому парню»:
– Тут вы правы. Доказывать наша головная боль. Тогда поговорим на общие темы. Для вашего приятеля Натана самоубийство поступок логичный?
– Веселый – типичный лидер и никогда не кис. Я уверен, что с его характером руки на себя не накладывают. Это для хлюпиков, а Натан мужик мощный. Не сомневаюсь, что его замочили. – Убежденно высказался Смолин. Бобров уже хотел отпустить Сергея восвояси, но полковник был человек дотошный и заставлял себя все доводить до конца:
– Последний вопрос и можете считать наше чаепитие законченным. Вы сказали, что на вашего друга кто-то давил. Или ему угрожала опасность. Нельзя ли этот момент прояснить? – Бобров допил чай и приготовил ручку, чтобы подписать Смолину пропуск. Но Смолин надолго задумался и ручка в пальцах полковника застыла.
– Он не говорил прямо. Но что-то было, а что, не знаю. Так, шуточками, намеками, а прямо не говорил. – Наконец изрек Сергей.
Бобров сделал вывод, что его посетитель утратил уверенный тон. «Вот говнюк ты и попался», – подумал он, но пропуск Смолину подписал. Отпустив биржевого маклера, Никита Васильевич порылся в карманах, достал баночку с витаминами и, взяв несколько шариков в рот, долго и тщательно перемалывал их зубами. Покончив с этим, вызвал стенографистку и проверил магнитофон. Разговор со Смолиным занял всю пленку. Полковник порылся в ящиках, но чистых пленок в столе не оказалось. Бобров хотел матюгнуться, но бросив взгляд на стенографистку, вышел в коридор и постучал в кабинет напротив. Дима Вязов играл с Волковым в шахматы.
– Бездельники, принесите мне обойму кассет. Допрос писать не на чем. Вам плевать на начальника, Ботвинники хреновы.
Отчитав подчиненных, Никита Васильевич вернулся в кабинет и пока дожидался пленки, проинструктировал младшего лейтенанта Серегину:
– Нина, допрос будет проходить в присутствие адвоката. Будь внимательна. Ты ведь знаешь этот народ… Стенаграфистка понимающе кивнула. Бобров хотел что-то добавить, но Вязов принес пакет с пленкой. Распечатав упаковку, Никита Васильевич вставил кассету в гнездо и позвонил дежурному:
– Полковник Бобров. Можете запускать господина Кричевского с его адвокатом.
В кабинет вошли двое. Один маленький с глубоко засаженными в череп темными глазками, в шикарном костюме и с портфелем из дорогой желтой кожи. Такой портфель тянул на половину зарплаты полковника. Второй высокий, грузный, с большим брюхом, но тоже прикинутый в дорогой темный костюм и при галстуке. Бобров выжидательно посмотрел на обоих.
– Меня зовут Антон Захарович Дыба. Я адвокат господина Кричевского, и мы явились по вашей повестке. Михаил Семенович Кричевский без адвоката давать показания не станет. А я высказываю вам свой протест!
– По какому поводу? – Не понял Бобров. Он давно подметил, что у адвокатов часто встречаются несуразные фамилии. Название Дыба скорее подошло бы палачу, а не защитнику.
– С нас сняли отпечатки пальцев! Мы не уголовники и такая акция моего клиента оскорбляет. – Воскликнул адвокат и огляделся, словно выступал в суде.
– Обыкновенная формальность, господа. Проходите, садитесь. Отвечать в присутствии адвоката, ваше, Михаил Семенович, право. Тем более, что я нашу беседу записываю на магнитофон и стенографирую. – Растягивая рот в улыбке обратился к ним Никита Васильевич.
– Итак, что вас интересует в деятельности моего клиента? – Заявил Антон Захарович Дыба, дождавшись, пока Кричевский вместит объемное туловище на простой казенный стул. Сам адвокат, при умеренном росте, на аналогичном стуле устроился вольготно, развязно закинув ногу на ногу и положив на колени дорогой портфель желтой кожи.
– Меня интересует, что вы, Михаил Семенович, делали в четверг двадцать второго июня сего года?
– Мой клиент директор крупного банка, и в его деятельности имеет место коммерческая тайна, которую он не может разглашать. Учитывая это, попрошу формулировать ваши вопросы точнее. Когда именно, время, место и т. д.
«Выслуживаешься, холуек» отметил про себя полковник, но умильного тона не изменил: – Хорошо, уточняю. Что вы делали с двадцати трех часов двадцать второго июня по один час двадцать третьего июня сего года?
– Я протестую! – Воскликнул адвокат и вскочил со стула: – Вы вторгаетесь в личную жизнь моего клиента. Он не обязан отчитываться о своей личной жизни. Это грубейшее нарушение прав человека.
– Успокойтесь, Антон Захарович. Основания интересоваться личной жизнью господина Кричевского имеются. В этот день погиб директор компании «Риск» Натан Маркович Веселый. У меня есть сведения, что погибшего с вашим клиентом связывала давняя дружба. – Ласково возразил Бобров.
– Это ни о чем не говорит. – Ответил Дыба.
– Возможно. Но труп Веселого нашли в квартире тридцать один по Сиреневому бульвару тринадцать, корпус два. У нас так же имеются сведения, что в интересующий следствие отрезок времени, вы, Михаил Семенович, по вышеуказанному адресу побывали. – Сладкоречиво продолжал полковник: – Такой фактик в день убийства дает мне основание не только вторгаться в личную жизнь подозреваемого, но и задержать его в интересах следствия. Что я, пожалуй, и сделаю.
– Вы не имеете права… – Начал Дыба, но Кричевский его остановил:
– Погоди, Антон. Я отвечу.
– Будте добры. – Со стороны могло показаться, что Бобров беседует с душевнобольными или малолетними.
– Утром в четверг от Натана Веселого принесли записку. В ней Натан просил приехать по указанному адресу. Мы действительно много лет знакомы, и мне не пришло в голову отказать давнему приятелю. В последнее время Натан Маркович чего-то опасался. Я немного удивился и, не скрою, обеспокоился странным временем свидания. Натан приглашал меня в полночь. Поэтому я взял ребят из охраны банка, и мы поехали вместе. Охранников было трое, и вы можете их допросить. Я позвонил в указанную квартиру, но дверь не открыли. Я подождал немного, позвонил еще раз и уехал домой. Добавить мне нечего.
– Назовите, пожалуйста, имена охранников, которые сопровождали вас в ту ночь?
– Одного зовут Вася, второго Толя, а третьего запамятовал, он у нас новенький. Что касается фамилий сотрудников технических служб, я их, честно, не запоминаю. – Признался банкир: – Но распоряжусь и вам сегодня же их фамилии доложат.
– Будет очень любезно с вашей стороны. – Проворковал полковник и сменил тему: – У вас, случайно, не сохранилось приглашение Веселого?
– Нет, я его сразу уничтожил. – Ответил Кричевский.
– Почему вы это сделали? – Бобров с тоской подумал, что должен задавать этот вопрос всем подозреваемым. И все они будут отвечать одно и тоже. Нет сомнений, что перед визитом на Петровку они встретились где-нибудь в кабаке и за сытной и дорогой жратвой сговорились. Сейчас Кричевский скажет насчет приписки Натана, предположил полковник, и не ошибся.
– В записке имелась просьба Веселого уничтожить ее при прочтении. Что я и исполнил. Еще будут вопросы?
– Еще один, если не возражаете?
– Это зависит от того, не нанесет ли ответ на ваш вопрос вред моему клиенту – Поспешил вмешаться адвокат Дыба.
– Надеюсь, не принесет. – Успокоил Бобров и подумал, что сейчас банкир окажется в заднице. Никита Васильевич догадался, что это место друзья согласовать не соизволили.
– Почему вы утверждаете, что директору компании «Риск» угрожали?
– Я этого не говорил. – Быстро отреагировал Кричевский.
– Но вы сказали, что Натан Маркович Веселый в последнее время кого-то опасался. Именно поэтому вы не решились ехать на свидание к давнему приятелю без охраны.
– Да, это мои слова. Но ничего конкретного я вам по этому поводу сообщить не могу. Это мнение у меня сложилось от бесед с Натаном в последнее время. Может быть, он намекнул, возможно, мне показалось по его виду, но прямых фактов на эту тему Веселый не озвучил.
– Благодарю вас и не смею больше задерживать. Только распишитесь, пожалуйста, в протоколе. – Попросил полковник и, взяв листок у стенографистки, подал его Кричевскому. Листок перехватил Дыба, напялил маленькие, в круглой золоченой оправе, очки и, шевеля губами, принялся читать:
– Здесь есть некорректное место. – Заявил адвокат: – Вы записали, что Михаил Семенович Кричевский прибыл по вышеуказанному адресу по вызову Веселого. Мой клиент не является сотрудником компании «Риск» и директор компании не может его вызывать, как своего подчиненного. Я бы просил формулировать это место иначе. Например, по «просьбе друга».
«Вот жопа, посадить бы тебя на недельку с люберецкой братвой», – кровожадно прикинул Никита Васильевич, но вежливо ответил:
– Не возражаю, – и быстро переправил текст.
– Теперь другое дело. – Важно заявил Дыба и передал протокол банкиру. Кричевский поставил размашистую подпись, с трудом поднял свое брюхо с казенного стула и двинулся к выходу.
– Подождите, господа. Я должен отметить ваши пропуска. А то мне придется лицезреть вас по второму разу, а мне бы сегодня этого не хотелось.
Кричевский отдал свой пропуск адвокату и, утерев влажный лоб платком, удалился.
– Вы на меня не обижайтесь, товарищ полковник, я свой хлебушек должен отработать. – Без прежнего апломба сообщил Дыба и, получив отметку на пропусках, побежал догонять банкира.
Не успел стихнуть торопливый топот башмаков адвоката, как Боброву сообщили из бюро пропусков, что явился следующий по списку подозреваемый.
– Ну это уже слишком. Пусть посидит. – Проворчал Никита Васильевич и повернулся к Серегиной:
– Ниночка, вы свободны. Надеюсь, что с адвокатами больше никто не явиться. – И отпустив стенографистку, отправился обедать.
Основной поток едоков из столовой схлынул, и Бобров за столиком оказался один. Обычно он любил трапезничать в компании, но сегодня одиночество его устраивало. Резво управившись с солянкой, он выпил стакан компота и не спеша принялся за котлеты. Приятное сытое тепло уютно обволакивало организм и не мешало думать. Размышляя о первой половине дня, Бобров сделал вывод, что пока радоваться нечему. Два допроса прошли без сюрпризов, и лишь один момент настораживал. Оба приятеля убитого бизнесмена упоминали, что Натан Маркович чего-то опасался, и оба уходили от конкретного ответа. Банкир, привыкший владеть собой, замешательства не выказал, а Смолин растерялся. Полковник вчера вечером получил медицинское заключение и знал, что смерть Веселого наступила раньше девятнадцати часов. Алиби Смолина выглядят слабее Кричевского, поскольку он приезжал один. Кричевский взял охрану, обеспечив себе свидетелей. Бобров в принципе не исключал, что один из охранников вполне мог оказаться киллером. Все трое будут уверять, что дверь квартиры им не открыли. А три свидетеля – это серьезно. Но банкир звонил в квартиру, когда Натана уже не было в живых. Да и весь список Ерожина после официального заключения медиков свою остроту терял. Убийцы в этом списке быть не могло.
Бобров взял себе еще стакан компота, выпил его прямо у кассы и покинул столовую. Поднимаясь по лестнице и кивая на ходу сослуживцам, Никита Васильевич понял, что возвращаться в кабинет ему совсем не охота. Он представил, как дома его встретит Кира, как она обрадуется, что он рано дома. Никита Васильевич нашел свое счастье во втором браке и очень этим гордился. Кира снимет с него пиджак и поможет облачиться в пижаму. Как уютно прилечь на диван с газетой, читать прессу и слышать, как жена хлопочет на кухне, творя ужин. Он даже приостановился, борясь с соблазном закончить рабочий день под предлогом мигрени или зубной боли, но, вздохнув, зашагал дальше.
Большое окно его кабинета выходило на Эрмитаж. На зелени сада приятно отдыхал глаз. Последствия урагана там давно ликвидировали, а уцелевшая листва радовала первозданной свежестью. Бобров смотрел в окно и ловил себя на мысли, что за много лет работы в органах ужасно устал от человечества. «Сколько же ублюдков прошло через мою душу», – вздохнул он и позвонил вниз:
– Говорит полковник Бобров. Я в кабинете. Можете запускать следующего.
Крепкий, немного сутулый владелец обувных магазинов Эдуард Степанович Ветряков явился быстро.
– Можете называть меня Додик. – Разрешил он, усаживаясь на стул и обмахивая себя газетой.
– Меня и Эдуард Степанович вполне устраивает. – Сухо заверил Бобров и вставил кассету в гнездо магнитофона.
– А можно без этого, я блядь, иногда выражаюсь. Нехорошо записывать. – Пожаловался владелец обувных магазинов.
– А вы постарайтесь избегать. – Предложил хозяин кабинета.
– Я, полковник, в Марьиной Роще вырос, ты, блядь, попробуй после этого избегать. Во мне матерщина с молоком матери впитана. – Пояснил Ветряков.
– Ладно, мы не в пансионе благородных девиц. Я переживу. – Проворчал Никита Васильевич и нажал кнопку: – Расскажите, Эдуард Степанович, что вы делали в четверг двадцать второго июня?
Ветряков задумался:
– Дай припомнить… Двадцать второго, говоришь? Вспомнил, я же весь день, блядь, на таможне торчал. Уж извини, но ваши коллеги из таможенной службы до жопы достали. Привязались к ерунде и две фуры, блядь, завернули обратно к немцам. На силу уломал. Потом выпил немного за ужином, расслабился. А дальше домой заехал, дочурку навестил. Она у меня барышня еще та. Глаз нужен. Потом к Натану поехал.
– Вот об этом попрошу, подробнее.
Ветряков замолчал и удивленно посмотрел на следователя:
– О чем подробно? Натан, блядь, дверь не открыл. Я позвонил, постоял минут шесть, и облизнулся.
– Вы были в тот вечер один?
– Что я, мудак, в первом часу ночи на неизвестную хату одному переться? Взял своих орлов. С ними не страшно. Они родную мать за десять баксов замочат, а я им по пятьсот в месяц плачу. – Ухмыльнулся Додик.
– Значит, вы считали что этот визит не безопасен?
– Ясное дело, считал. На Натана наехали. Может, его под пистолетом заставили меня вызвать? Откуда я, блядь, знаю? – Удивился вопросу Ветряков.
– Натан Маркович попросил вас приехать. Я правильно понял?
– Да, мне его записку передали. Почерк Натана я знаю. Его, блядь, почерк. Натан не такой мужик, чтобы ему отказать. Он сам для друга в лепешку расшибется, вот я и поперся. – Подтвердил Ветряков.
– Вы не помните текст этой записки? – Для порядка спросил Никита Васильевич.
– На хера мне ее помнить? Она у меня с собой. – Додик полез в карман и добыл сложенный вдвое конверт: – Вот эта писулька.
Бобров вынул из ящика стола пинцет, осторожно извлек из конверта послание и, не прикасаясь к нему руками, аккуратно разложил на столе. Текст был отпечатан на допотопной машинке.
«Додик, очень прошу тебя приехать на Сиреневый бульвар к двенадцати ночи. Пришло время поговорить по-мужицки. Я намерен круто повернуть жизнь и хочу перед этим посмотреть своим друзьям в глаза. Натан.»
Дальше стоял адрес и код подъезда. На другой стороне имелась приписка с просьбой приглашение уничтожить.
– Что же вы не выполнили наказ друга? – Не без ехидства поинтересовался Никита Васильевич.
– Какой наказ? – Не понял Додик.
– Уничтожить записку. – Уточнил Бобров.
– Я торгаш. Бумажки, блядь, уважаю. А тебе, полковник, я бы ее в жизни не показал, будь Веселый жив. А теперь его просьба дохлая, как и он сам. Жалко мужика, но нам жить. – Ответил Эдуард Степанович, и глаза его внезапно покраснели. Он достал платок, громко высморкался и нарочито небрежным тоном спросил:
– Все, что ли?
– Нет, к сожалению, не все. Вы сказали, что на Натана Марковича наехали. Не могли бы вы пояснить свою мысль подробнее?
– Да хер его знает. Вроде жаловался, что прижали, а кто, не говорил.
Никита Васильевич ухмыльнулся. В этом месте уже третий приятель убитого уходил от ответа общими словами. Пора было нажимать:
– Не бывает на свете ничего просто так? Особенно у таких деловых мужиков, как вы. Будьте добры припомнить, от чего у вас сложилось впечатление, что Веселому угрожала опасность? Ведь не случайно такой тертый калач поехал к другу со своими «орлами». – Напирал Бобров.
– Я, блядь, тертый калач? – Наивно удивился Додик.
– Ну, не будем. Нам известно, что ваша дочь наркоманка и вы не боялись забирать ее из таких притонов, куда наши, меньше чем нарядом, носа не сунут? – Выложил свой козырь полковник. Ирина Ветрякова давно стояла на учете в управлении внутренних дел, и Никита Васильевич накануне без труда отыскал отчеты о ее «подвигах».
Додик покраснел и замкнулся. Тема дочери для него была болезненна, и удара с этой стороны он никак не ожидал:
– Напрасно, ты, полковник, про девочку заговорил. – Насупился Додик и замолчал. И сколько не пытался Бобров наладить диалог, у него ничего не вышло. Эдуард Степанович Ветряков ни на один последующий вопрос не ответил. Никита Васильевич признался себе, что дал маху, и подписал пропуск. Его психологическая атака принесла обратный результат.
«Расслабился после обеда», – покорил себя полковник и поглядел на часы. Стрелки показывали начало третьего. На два часа он вызывал Брагина. Но перед тем как принять юриста, Никита Васильевич решил размяться. Он пинцетом взял конверт с приглашением Веселого, предварительно запихнув назад записку и, шлепая тапками, понес ее в лабораторию криминалистам.
Худощавый и нервный Брагин пришел без опоздания и занял у Боброва всего двадцать минут. Он отвечал точно, обдумывая свой ответ по нескольку секунд, и Никита Васильевич вынужден был его отпустить. Брагин ничего не сказал о том, что погибший бизнесмен в последнее время жаловался на возникшую опасность. Юрист, так же как и другие, получил от Веселого письменное приглашение, послание уничтожил, и явился на встречу с супругой, но без охраны. Дверь, по его словам, ему так же не открыли, и они с госпожой Брагиной вернулись домой. Зацепиться Боброву было не за что. Оставалась последняя в списке Мария Климентьевна Трусова.
Пригласив молодую женщину в кабинет, Никита Васильевич про себя отметил ее привлекательную внешность. Не смотря на бледность и усталые темные круги под глазами, преуспевающая владелица фирмы была хороша.
– Садитесь, пожалуйста. – Бобров от допросов уже притомился, но представительница прекрасного пола заставила полковника собраться. Никита Васильевич был джентльменом с рождения.
– Простите, что немного опоздала. – Виновато улыбнулась бизнесменша.
– Пустяки, Мария Климентьевна. Даме это простительно. Я вас пригласил по поводу трагической гибели Натана Марковича Веселого. Вы видели его в день смерти? – Хозяин кабинета повторил надоевший за день вопрос и включил магнитофон: – Нашу беседу я вынужден записать на пленку.
Трусова не обратила на магнитофон никакого внимания:
– Я его не видела, хотя и приехала ночью по его просьбе. В квартиру меня не пустили. Попросту, никто не открыл дверь. – Спокойно сообщила она.
– Вы были одна? – Невинно поинтересовался Бобров.
– Что вы? Разве можно ночью одной? Я ведь думала, что могу встретиться с бандитами, и взяла охрану. Ветряков – мужик, и то один приехать побоялся.
Такого откровенного признания Никита Васильевич не ожидал. Всю его усталость как рукой сняло:
– Вы подозревали, что кроме Натана Марковича на месте встречи могут оказаться уголовники? Я правильно понял? – Полковник смотрел на красивое усталое лицо Трусовой и видел, как ее бледность сменил пунцовый румянец. Женщина смутилась и минуту не могла говорить. Бобров вопрос повторил.
– Я хотела сказать, что ночью в районе Измайлова одной женщине появляться не стоит. По слухам, это бандитский район. – Выкручивалась хозяйка фирмы.
– Напрасно вы волнуетесь. Я уже встречался с другими близкими друзьями погибшего. Они не отрицали, что директор компании «Риск» попал в затруднительное положение. – Развивал успех Никита Васильевич.
– Кого вы имеете в виду? – Насторожилась Трусова.
– Сергея Алексеевича Смолина, Михаила Семеновича Кричевского и Эдуарда Степановича Ветрякова. Они утверждали, что Веселому грозила опасность и поэтому тоже приехали на встречу с охраной.
– Кричевский сам же меня просил об этом не говорить?! – Возмутилась Мария Климентьевна.
– О чем не говорить? – Улыбнулся Бобров, чем вызвал еще большее замешательство молодой дамы.
– Простите, я не запомнила ваше имя-отчество. – Схитрила Трусова. Перед ней на столе лежала повестка, где имя и отчество хозяина кабинета сообщалось крупными печатными буквами. Женщина явно тянула время.
– Меня зовут Никитой Васильевичем, фамилия моя Бобров, чин полковник, должность начальник отдела по раскрытию убийств.
– Никита Васильевич, я не вольна, связав себя словом с вами на эту тему беседовать. Поэтому больше ни на какие вопросы я отвечать не буду. Попрошу вашего разрешения следующую нашу встречу провести с адвокатом. – Заявила Мария Климентьевна, и голос ее зазвучал официально. Полковник тоже заговорил официальным тоном:
– Это ваше право. А мое право задержать вас по подозрению в убийстве директора компании «Риск». Пожалуйста, распишитесь в протоколе и можете отправляться в камеру.
– На каком основании? – Воскликнула Трусова и резко поднялась.
– Оснований у меня предостаточно. По заключению медицинского эксперта смерть Натана Марковича Веселого могла наступить в то время, когда вы его посетили. – На полном серьезе приврал Бобров.
– Но меня не пустили в дверь! Как я могла убить?!
– Это еще предстоит доказать. – Сурово возразил полковник. Он от души радовался удаче и с трудом сохранял грозный вид.
– Как вы смеете!? – Выкрикнула Мария Климентьевна.
– Не кричите на меня, гражданка Трусова. Я делаю свою работу. – Попросил Никита Васильевич и нажал кнопку. В кабинет вошел дежурный милиционер и выжидательно остановился.
– Гражданка задержана. Уведите ее. – Приказал он и отвернулся.
– Хорошо, я все объясню. – Устало согласилась Мария Климентьевна. Бобров отпустил милиционера и указал на стул. Трусова медленно уселась напротив и подробно рассказала всю историю, начиная с банной свадьбы, на которой прозвучало обращение Натана Марковича к друзьям.
– Теперь я могу идти? – Поинтересовалась она, подписывая протокол.
– Можете. Но утаив от следствия факт похищения человека, вы становитесь соучастницей преступления, как, впрочем, и остальные. Поэтому должны дать подписку о невыезде и быть готовой к нашим дальнейшим встречам.
– Остальных больше сотни. – Раздраженно заметила Трусова: – Тогда вам придется и их задержать.
– Остальные не болтались ночью возле квартиры с трупом. – Резонно возразил Никита Васильевич, подписывая пропуск. Трусова безразлично кивнула. Бобров дождался, когда женщина покинет кабинет и неожиданно расхохотался: «Вот где темнил наш друг, частный сыщик. Теперь я голубчика достану», – злорадно потер ладошки Никита Васильевич и набрал мобильный номер Ерожина.
* * *
Лена Северцева уныло глянула на часы. Стрелки показывали десять минут седьмого, и она вполне могла идти домой. Но девушка ждала Владимира Игнатовича Сазонова, который теперь временно возглавил компанию «Риск» и боялась покидать приемную. Понятная и предсказуемая жизнь после страшного известия о гибели Натана Марковича заканчивалась. Лена не знала, оставят ли ее новые хозяева на работе, или придется искать другое место. Тут она чувствовала себя хозяйкой, ей в офисе улыбались, и от этих доброжелательных улыбок и восхищенных взглядов солидных мужиков она расцветала. Да и оклад в пятьсот долларов для хорошенькой молодой девушки с незаконченным высшим образованием можно было считать подарком. Натан Маркович никогда не мелочился. Лена получала еще и премии. Эти премии зависили от хорошего настроения директора. Веселый часто называл Лену лапочкой и порядком баловал. О причинах расположения генерального молодая секретарша догадывалась. Это расположение вовсе не зависело от служебного рвения сотрудницы. Лена, случалось, путала деловые бумаги, забывала передать Натану Марковичу о нужных звонках и вовсе не являлась примерным работником.
Северцева еще раз взглянула на часы и уже собралась сменить туфельки на высоких каблучках, в которых отбивала дробь по коридорам офиса, на уличные ботинки, когда в приемной появился посетитель. Высокого белобрысого мужчину, постриженного под бобрик, с пристальным взглядом стальных насмешливых глаз, Лена помнила. Он был здесь несколько дней назад на собрании акционеров. Северцева тогда внесла в зал поднос с минеральной водой и, возвращаясь, чувствовала спиной взгляд этого мужика. Увидев его, она почему-то покраснела.
– Здравствуйте. Я бы хотел поговорить с Владимиром Игнатовичем. – Сказал незнакомец и оскалился добродушной улыбкой.
– Его нет, и, наверное, уже не будет. – Ответила она, пытаясь скрыть непонятное смущение.
– А вы секретарша директора, – предположил мужчина. Лена кивнула:
– Да, я Лена Северцева.
– Давай знакомиться. Меня зовут Петр Григорьевич Ерожин. Я по договору с вашей компанией занимаюсь расследованием обстоятельств гибели Натана Веселого. Мы можем поговорить?
– Тут? – Спросила Лена и Ерожин понял, что оставаться на работе девушке вовсе не светит.
– Хочешь, провожу, а по дороге мы поболтаем. Я на машине.
Лена с удовольствием согласилась и решила переодеть туфельки, но раздумала и, повесив сумочку на плечо, зашагала к выходу. Ерожин взял ее под руку. Они, как старые друзья, спустились с лестницы и вышли на улицу. Петр Григорьевич приоткрыл дверцу своего «Сааба» и Лена уселась на переднее сидение. От Ерожина не ускользнул восхищенный взгляд секретарши, незаметно брошенный на его лимузин.
– Ты хочешь есть? – Спросил он, трогая с места.
– Чуточку, но до дома доплыву. – Ответила девушка и с любопытством посмотрела на водителя.
– Говорить в машине противно, можем заехать куда-нибудь перекусить, а за одно и побеседуем. Я тоже не против заправиться, мне до дома терпеть резона нет. У меня в холодильнике шаром покати. – Пожаловался сыщик.
– Я за. – Улыбнулась Лена. Она сегодня обещала Гарику, что погуляет с ним, но особой радости эта перспектива у Северцовой не вызывала. Гарик мог часами рассказывать о гонках формулы один, чем нагонял на Лену ужасную тоску. Она встречалась с парнем больше из-за мамы. Матушка считала Гарика прекрасной партией и пилила дочку, чтобы та не отказывала молодому человеку в своем внимании. Вообще Лене больше нравились взрослые мужики. Она не крутила с ними романов, но млела от их комплиментов и с удовольствием дразнила старых кобелей своей молодостью и красотой.
– Ты куда любишь ходить? – Спросил Ерожин.
– Я тащусь от трактира на Пушкинской. Он называется «Елки-Палки», и там можно самому себе еду нарисовать.
– Ну что же, пускай будут «Елки-Палки». – Легко согласился Петр Григорьевич и свернул на Тверскую. С трудом приткнув машину возле кинотеатра Россия, сыщик галантно вынул Лену с переднего кресла, и они отправились в трактир. Подполковник тут раньше не бывал, но ему понравилось. Заведение подкупало демократичностью. На специальных подставах стояли лотки с сырым мясом, рыбой и птицей. Посетители набирали себе, что хотели, сыпали по вкусу зелень со специями и шли к круглому железному столу-плите, который пылал жаром. Дюжие молодцы, наряженные в монголо-тибетские одежды принимали из рук результат кулинарного творчества посетителей и, орудую специальными палками, как поварешками, жарили его на раскаленном металле. Это завораживающее действо происходило на глазах клиентов, которые толпились вокруг чародеев, пуская слюни. Ерожин теперь понял замечание Лены, что здесь еду «рисуют» сами.
Цены в трактире «Елки Палки» для московских ресторанов были вполне сносные. Блюдо стоило двести рублей, и за эти деньги вы могли наложить себе все, что душе угодно. Обжор лимитировал лишь объем миски.
Подполковник с удовольствием согласился с ролью ученика и под руководством Лены проделал путь от прилавка с полуфабрикатами до кассы. Расплатившись, они уселись у огромного окна, выходящего на Тверскую, и оказались в симпатичном аквариуме, отгороженном стеклом от шума улицы.
– Нравится? – С детским любопытством спросила Лена, когда сыщик отведал плоды их совместных усилий.
– Здорово! – Искренне похвалил Ерожин. Накладывая себе и девушке порцию, он не поскупился, и теперь сообразил, что даже при наличии аппетита, одолеть все это будет не легко. Они принялись за дело, изредка переглядываясь и заговорщески подмигивая друг другу.
– Ты давно работаешь в компании? – Заговорил сыщик, когда большая часть порции была ими освоена. В трактире кроме соков и пива ничего не продавали. Ерожин от пива воздержался, а Лене взял, и она заразительно сдула пену и потягивала из высокого стакана:
– Полтора года.
– И все это время с Натаном Марковичем?
– Он меня и прихватил на работу. Ведь компанию организовал он. – Ответила Лена и, вспомнив о шефе, погрустнела.
– Да, поганая история. – Посочувствовал Ерожин: – Скажи, с кем директор держался ближе всего?
– С двумя. С бухгалтером Сысоевым и своим заместителем Сазоновым.
– Что у них были за отношения?
– По правде, мне до лампочки, но, кажется, с бухгалтером скорее деловые, а с Сазоновым скорее дружеские. – Подумав, изрекла Северцева.
– Почему тебе так кажется? – Петр Григорьевич огляделся и с завистью заметил смачно курящего молодого блондина. В трактире разрешалась курить и Ерожину почему-то очень захотелось затянуться: – У тебя, случайно нет сигареты?
Лена полезла в сумочку и достала пачку сигарет с ментолом:
– Я не смолю, но подруга любит. Для нее таскаю. – Словно оправдываясь, сообщила она и выложила пачку на стол.
– Я тоже не курю. Но иногда хочется. – Признался Петр Григорьевич, достал длинную изящную сигаретку и отправился к блондину. Тот чиркнул ему своей зажигалкой и Ерожин вернулся за свой столик:
– Ты мне не ответила, почему тебе кажется, что Натан Маркович имел с бухгалтером отношения деловые, а с Сазоновым дружеские? – Напомнил он Лене и выпустил тонкое колечко дыма.
– С Владимиром Игнатовичем Намар иногда засиживался допоздна. Когда я кофе в кабинет затаскивала, слышала, что они ля-ля на отвлеченные темы. А с Анатолием Васильевичем он всегда выступал по делу.
– Намар – это прозвище шефа? – Догадался Ерожин.
– Нет, Натана Марковича так называла только я. Сократила его имя и отчество и вывела кликуху.
– Он об этом знал?
– Да, знал и не обижался. Он, вообще, уважал приколы. – Грустно вспоминала Лена.
– Расскажи мне, когда Веселый задумал продать компанию. У него решение созрело давно? – Ерожин затушил сигарету. Запах ментола сыщика раздражал.
– Совсем недавно, на днях. Практически сразу после этой чумы с Намаром. – Ответила Лена.
– Ты не путаешь? – Петра Григорьевича известие ошеломило.
– Не путаю. Это даже для бухгалтера, как снег на голову. Анатолий Васильевич час не мог врубиться и бегал по офису бледный. Я его таким никогда не видела. Сысоев хоть и пожилой мужчина, но бывший летчик и очень смелый мен. Он даже с Намаром на парашюте сиганул. – Лена отвечала убежденно, и Ерожин поверил, что продажа компании для служащих оказалась полной неожиданностью. Врать девушке было ни к чему.
– Ты где живешь? – Они вышли из трактира и Ерожин взял Лену под руку.
– У Заставы Ильича. Я на работу пешком подваливаю. Тоска, если компанию закроют или придется линять. – Посетовала Северцева.
– Тебе домой хочется? – Спросил Ерожин, открывая Лене дверцу машины.
– Я бы с удовольствием на твоем каре покаталась. – Ответила девушка.
– Поехали. Меня домой тоже не очень тянет. – Признался он, усаживаясь за руль.
– Вы семейный? Жена, небось, с борщем сохнет? – Улыбнулась Лена и откинулась в кресле.
– Жена далеко. Я теперь бобыль, потому и домой не спешу. Скучно дома. – Ответил Петр Григорьевич и положил руку Лене на коленку. Она посмотрела на него, но неудовольствия не высказала, а только сообщила:
– У меня, вообще-то, есть парень.
– Значит, мы оба нехорошие. – Обреченно констатировал подполковник: – Тебе сколько лет?
– В сентябре двадцать два.
– А мне пятьдесят. Не страшно?
Лена еще раз оглядела Ерожина:
– Вам не дашь. А вообще страшно. Вокруг меня взрослых мужиков много шарится, но больше на расстоянии. Мне кажется, что в этом возрасте они только звонят о сексе, а сами уже ничего не могут. Правда, я один раз уже прокололась… – Высказалась Северцева и покраснела от своей смелости.
– Как интересно. – Обрадовался Ерожин и свернул на Фрунзенскую. У маленького магазинчика он притормозил и, попросив девушку минутку посидеть в одиночестве, резво скрылся в дверях. Вернулся он минут через пять с увесистым пакетом.
– Что это вы тащите? – Полюбопытствовала Северцева.
– Шампанское, шоколад и бутылку водки на случай простуды. – Подмигнул Петр Григорьевич, заводя двигатель. Через три минуты они снова остановились.
– Выходи, прибыли. – Оскалился Ерожин.
– Куда? – Не поняла Лена.
– Домой. – Ответил Петр Григорьевич и распахнул дверцу.
– Мы так не договаривались. – Лена явно раздумывала как ей поступить.
– Что, испугалось? – Ехидно спросил подполковник.
– Пока не врубилась. – Тихо ответила девушка и, с вызовом взглянув в глаза сыщику, решительно вышла из машины.
– Это твоя хата? – Изумилась Северцева, и застыла на пороге. Квартира Ерожина выглядела странно. После отъезда жены с малышами хозяин дома почти не бывал. Он даже не убрался и жилье сохранило беспорядок от скорых сборов его семейства. На полу валялись подгузники, погремушки и пустые бутылочки от детского питания. На кожаном диване оставались вещи, которые жена в последний момент решила не брать в дорогу.
– У тебя здесь раньше был детский сад. – Растерянно предположила Лена.
– У меня тут раньше жили два крикуна. – Ответил подполковник и, чтобы прекратить допрос, обнял гостью и поцеловал в раскрытые от удивления губы. Почувствовав как задрожала девушка в его объятьях, Ерожин понял, как давно он жил монахом. Горячее желание заполнило весь мужской организм. Петр Григорьевич стал торопливо расстегивать на Лене одежду, продолжая целовать ее губы, грудь и живот. Он поднял ее и потащил на диван. Донести Лену до постели у него не хватило терпения.
– Какая ты красивая, шептал он, жадно наслаждаясь ее телом. Лена тихонько застонала не то от страсти, не то от испуга. Ерожину это было все равно. Он смотрел на девушку в свете сумерек уходящего дня, на ее почти детский, полураскрытый рот, упругую грудку с маленьким темным соском, тонкую талию, которую он сжимал своими железными лапами и зверел.
– Ты меня задушишь… – Прошептала Лена.
– Потерпи. – Хрипел Ерожин. Ему было мало того, что он имел, но больше девушка дать ничего не могла. Наконец Ерожин отвалился:
– Спасибо. – Сказал он поглаживая ей живот.
– Ты так говоришь, будто я дала тебе списать контрольную. – Ответила она, вставая с дивана.
– Кто такой Мятишкин? – Неожиданно спросил Петр Григорьевич, пропустив мимо ушей ее реплику.
Лена удивленно посмотрела на Ерожина:
– При чем тут Мятишкин?
– Просто так. Заинтересовал меня этот мужик.
Лена подсела на диван к Ерожину и потрогала его голову:
– У тебя случайно температуры нету?
– Я здоров. Мне нужна информация. – Успокоил сыщик девушку.
– Мятишкин – опустившийся тип. Предан Намару как собачонка. Бегает по его поручениям. Обычно все путает и портит. Намар терпит… – Лена прикусила язык и поправилась: – терпел его из жалости. Ты удовлетворен?
– Он мог убить Натана?
– Мятишкин?! – От удивления Северцева снова вскочила: – Ты сбрендил?
– Возможно… Хочешь шампанского?
– Я хочу домой. Знаешь, я поняла, что зря пренебрегаю Гариком. – Неожиданно вырвалось у Лены.
– Кто такой Гарик?
– Это мой парень, с которым я обещала сегодня встретиться. – Пояснила Северцева.
– Он трахается лучше меня? – Забеспокоился подполковник.
– Мы с ним вообще не трахаемся. Он меня любит и все.
– Что же эта за любовь? – Не понял Петр Григорьевич: – Ты ведь, как я заметил, уже не ребенок?
– Ты не въедешь. – Ответила Лена, собирая свою одежду.
– Куда мне. – Серьезно согласился Ерожин: – Не обижайся, мне с тобой было очень хорошо.
– А я и не обижаюсь. Ты мужик классный. Я тебя еще на собрании отметила. Просто без любви все это мрак. Вы так устроены, что можете кинуться на первую встречную. А нам надо чувствовать нежность. Иначе мы словно куклы в ваших лапах. – Со знанием дела заметила Лена: – Ну я пойду?
– А шампанское? – Вспомнил сыщик.
– Как-нибудь в другой раз и с другой девушкой. – Улыбнулась она.
– Я тебя отвезу.
– Не надо. Лучше проводи меня до метро. На машине я уже накаталась.
Ерожин хотел ответить, но зазвонил телефон. «Надя» – пронеслось в голове неверного мужа. Но звонил Бобров:
– Что же ты, подполковник, мне яйца крутишь? – Вопрошал он в тубку.
– Ты о чем, Никита Васильевич?
– Оказывается, Натана Марковича Веселого похитили бандиты, а ты скрываешь.
– Откуда тебе это известно? – Притворно удивился Петр Григорьевич.
– Прошелся по твоему списку и узнал, что они все получили приглашения Натана и ночью поехали на встречу. Целый день друзей Веселого фильтрую и докопался.
– Странно. Они должны были бы об этом умолчать.
– Они и умолчали, но дамочку я классно расколол. Мы тоже не лыком шиты. Немедленно приезжай на Петровку – Потребовал Бобров.
– Время девятый час. Не пора ли по домам?
– Частные сыщики прохлаждаются, а слуги государевы на службе. Я тут на конверте с приглашением любопытные пальчики нашел. Только сомневаюсь, подлинная ли бумажка. Хочу с тобой разобраться. Поэтому не скули. Жду. – Приказал Никита Васильевич Бобров и положил трубку.
– Ты идешь, или мне одной? – Лена стояла в прихожей и уже без прежнего интереса оглядывала квартиру случайного любовника.
– Иду. – Ответил Ерожин и, вздохнув поплелся за Леной в лифт. До метро Парк Культуры они шагали молча. Возле станции Ерожин завел Лену в цветочный магазин и, оглядев гвоздики, розы и нарциссы, спросил:
– Тебе какие цветы нравятся?
– Я люблю в горшках. – Ответила Лена: – Они живые, а срезанные – убитые, словно Намар. Мне не в кайф держать цветы в вазах.
– Вот эти растут в корзине. Хочешь?
– Хочу, – ответила Лена и улыбнулась. Ерожин расплатился и, подняв корзину, взвесил ее в руке:
– Давай я тебя в такси посажу. Не дотащишь пехом.
– Дотащу. – Заверила Лена и чмокнула Ерожина в губы: – Я пошутила, что взрослые мужики могут только говорить о сексе. Мне без Намара очень тоскливо. Он в постели был такой же зверь, как ты. Разница лишь в том, что его я любила, а тебя нет.
Петр Григорьевич довел Северцеву до эскалатора, посмотрел как она бойко поволокла корзину с цветами, и вспомнил о жене. Но угрызений совести в себе не обнаружил.
* * *
Леонид Георгиевич Бесков плавал в бассейне. В это ранее время, до открытия оздоровительного центра, Леонид мог себе позволить пользоваться благами вверенного ему учреждения. Служащих он не стеснялся, а демонстрировать свое детское тельце посторонним директор не желал.
Плавал Бесков отменно и воду любил. Он родился в славном городе Одессе, где дети плавали с рождения. Леонид научился держаться на воде совсем маленьким, когда родители еще не догадывались, что их сын не обычный ребенок. И кому могло придти в голову, что у великана Жоры родится карлик? Отец с матерью и переехали в Москву, стыдясь земляков. В столице их никто не знал, а незнакомых людей стесняешься меньше. Новые приятели сразу узнавали об их беде и принимали семью, как она есть. Словно в компенсацию ущербного роста, Господь выдал Леониду светлую голову и не обделил проворностью. Мальчик быстро бегал, лихо лазил по деревьям и, на зависть обычным юнцам, проникал в любую щель, чем часто пользовася, посещая кино и стадионы без билета. Отец Лени устроился работать грузчиком в мебельный магазин, хорошо зарабатывал, и семья ни в чем себе не отказывала. Мальчика баловали, и он привык к дорогим игрушкам и вкусной еде. Но силач Жора на тяжелой работе надорвал сердце, и в шестнадцать лет Леня остался без отца. Никогда не работавшая Роза устроилась продавщицей на рынок и тянула сына одна. У нее появились новые знакомые, которые пристрастили мальчика к торговым делам. Он быстро освоился и открыл на рынке свой павильончик со спортивными товарами. Разумным поведением и сообразительностью малютка пришелся ко двору покровителям рынка, и два года назад они сделали Леонида директором оздоровительного центра. Леня понимал, что будучи инвалидом, может экономить своим покровителям изрядные суммы на налогах. Оздоровительный центр открылся под крылом инвалидной организации и директор-карлик удобно вписывался в схему.
Бесков нырнул, пересек бассейн под водой, затем лег на спину и тихо заскользил по кругу, вдоль бортика.
– Леонид Георгиевич, тут к вам пришли. – Услышал он голос охранника и недовольно поморщился. Бесков не любил, когда ему мешали.
– Кто? – Спросил он, продолжая заплыв.
– Подполковник милиции. Но, говорит, по личному делу. – Ответил Слава Громадин. Фамилия весьма подходила здоровенному парню. В охранной службе Бесков инвалидов не держал.
– Что мне сказать? – Напомнил о себе охранник.
– Зови же сюда. – Приказал Бесков.
– Прямо сейчас? – Недоверчиво переспросил Слава. Он знал, что хозяин во время водных процедур не терпит посторонних.
– Ты что, глухой? Я же тебе сказал русским языком. – Повторил Леонид и нырнул под воду.
– Я не помешаю? – Услышал директор оздоровительного центра, вынырнув на поверхность.
– Это уже зависит от вас. – Сообщил карлик юношеским фальцетом и снова нырнул.
– Я постараюсь. – Улыбнулся пришелец, когда голова маленького пловца вновь возникла на поверхности.
– Выкладывайте, с чем пожаловали. – Предложил Бесков и поплыл на спине.
– У меня к вам разговор минут на десять. – Предупредил посетитель.
– Тогда раздевайтесь и присоединяйтесь. Я таки по расписанию имею бассейн, или он имеет меня, еще на полчаса. Не хочу выходить из графика.
– Ничего, что я без плавок? – Невозмутимо отреагировал гость.
– Прелестниц тут нет, а меня уже ничем не удивишь. – Ободрил Леонид, отфыркиваясь от воды.
Посетитель быстро разделся и сиганул в бассейн:
– Меня зовут Петр Ерожин. – Представился он, подплыв к директору: – Некоторое время они молча скользили вместе.
– Я частный сыщик. По поручении компании «Риск» расследую обстоятельства гибели Натана Веселого. – Начал Ерожин и с удивлением заметил, что при этих словах маленький человек торпедой вылетел из воды и уселся на бортик. Петр Григорьевич подплыл к нему и, приподнявшись на руках, заглянул в лицо. Карлик сделался бледный, как мел.
Ерожин повисел на бортике минуту и тоже выбрался.
– Что вы хотите от меня? – Наконец заговорил Бесков.
– Хочу услышать все из ваших уст. Вы же узнали обо всем первый? – Пояснил сыщик.
– И что я, по-вашему, узнал? – Бледность понемногу уходила и лицо Бескова начало принимать естественный цвет.
– О похищении Натана Марковича Веселого.
– Никакого же похищения не было. – Тихо, но внятно проговорил Леонид.
– Как не было? Вы лично выдали пленку Сазонову, и ваш радист озвучил обращение Натана Марковича к друзьям во время свадебного торжества. – Напомнил Петр Григорьевич.
– Я же вам русским языком сказал, никакого похищения не было. – Уже громче повторил Леонид Бесков.
– Похищение не было, а убийство произошло? – Настаивал Ерожин.
– Я сам без понятия. У меня с этой дурацкой смертью срывается огромный проект. – Пожаловался карлик.
– Расскажите мне все по порядку. Я ничего пока не понимаю. – Петр Григорьевич надеялся выудить в этом доме что-нибудь интересненькое, но такой удачи не ожидал.
– Слушайте сюда. Давайте немного поплаваем, и я соберусь с мыслями. Вы меня слишком шокировали своим вопросом. – Попросил директор.
– Не возражаю. – Ерожин улыбнулся на одесский привкус в его речи, и оба, разбежавшись, ласточкой полетели в бассейн.
– Он сам взял и передал мне эту пленку. – Признался карлик, перевернувшись на спину.
– Очень интересно. – Теперь уже Ерожин вылетел из бассейна и пошел по бортику за плывущим на спине Бесковым.
– Сколько сейчас времени на ваших часах? – Спросил Леонид, и нырнул под воду. Ерожин подошел к своим вещам и взглянул на часы:
– Без семи девять.
– Черт с ним, с графиком. – Сообщил карлик, отдуваясь после погружения: – Пошли ко мне в кабинет, угощу пивом и таранкой с одесского Привоза. – Предложил он и крикнул: – Слава, волоки до меня простыни и собери на стол.
Здоровяк Слава явился тут же. Сыщик понял, что охранник дежурил у дверей бассейна, готовый в любую секунду ворваться и защитить хозяина. Громадин застыл, дожидаясь, пока они выйдут из душа. Через минуту оба получили по махровой простыне, Ерожин вытерся и начал одеваться, а карлик закутался в простыню с головой и сделался похож на шестилетнего мальчугана. Громадин поднял директора на руки, и нежно, словно ребенка, отнес в кабинет. Усадив начальника в кресло, охранник удалился. Карлик царственным жестом указал на бутылки и тарань.
– Я за рулем. – Отказался от пива Ерожин.
– А я таки нет. – Заявил Бесков и приложился к бутылке. Подполковник с трудом погасил улыбку. Зрелище, когда шестилетний ребенок хлещет из горлышка, было еще то. Он бы не сдержался, но вовремя отвлек охранник – Громадин вернулся с подносом и поставил перед Ерожиным чашечку кофе. Петр Григорьевич благодарно кивнул и залпом выпил. Горячий напиток приятно согрел внутренности:
– Я внимательно слушаю. – напомнил он хозяину кабинета. Бесков отставил бутылку, снял с головы простыню и устроился с ногами в кресле:
– Натан Маркович посещал мой центр с открытия. Он таки был пловец и приходил два раза в неделю по утрам, как вы сегодня. Я вам должен сказать, что он меня очень полюбил, и мы подружились. Пожалуй, кроме папы Жоры, меня никогда так никто не опекал. Два месяца назад Натан Маркович аж предложил мне стать генеральным директором синдиката. Этот синдикат должен был объединить оздоровительные центры Москвы, Питера и Воронежа. – карлик задумался и добавил: – Чтоб вы знали, и это для начала.
– Понадобились бы огромные деньги. – Заметил Ерожин.
– Веселый хотел продать свою компанию и заняться новым делом. – Пояснил Бесков: – Он решил все средства от проданной компании вложить сюда.
– У богатых свои прибамбасы. – Кивнул Ерожин: – Но при чем тут похищение?
– Недели три назад Натан Маркович пришел до меня договариваться о свадьбе дочери. Мы все расписали, подсчитали расходы, и он сразу же оплатил все вперед. Такой человек был Натан Маркович. Мне было очень приятно его решение. Потому что Веселый обещал меня познакомить со своими друзьями. Эти друзья, вы же понимаете, очень мне бы пригодились на новой должности. Таки это был шанс. Приличные деньги, плюс клевая возможность выйти на другой, очень высокий для маленького человека уровень. Мы маленькие тоже мужчины, чтоб вы знали, и тоже имеем свое тщеславие. Может, даже больше чем у вас, больших. Кстати, трахаю я больших девочек, таких же, как трахаете вы. Прошу вашего прощения за эту интимную подробность. Так о чем я говорил?
– Вы говорили о свадьбе дочери Натана Марковича. – Улыбнулся Ерожин.
– Таки хорошо, что вы мне напомнили. Я начал готовиться к приему заранее. Договорился с рестораном, с артистами и обслугой. Моих ребят для такого шоу маловато. Но за два дня до праздника Веселый пришел сюда. Не как обычно утром, а перед закрытием. В такое позднее время, можете мне поверить, он никогда не появлялся.
– Он пришел один? – Перебил Ерожин.
– Да, совершенно один. – Подтвердил карлик: – Попросил меня, чтобы я закрыл кабинет и никого к нам не пускал. Мы сели, как сейчас сидим с вами. Натан Маркович достал из кармана кассету и положил на стол. Тогда он мне и рассказал, что хочет устроить хохму, разыграв байку со своим похищением. Вы же понимаете?! У меня глаза на лоб.
– Он хотел собрать деньги? – Ерожин достал свой блокнот и начал записывать.
– Нет, в деньгах Натан Маркович не нуждался. Он хотел проверить своих друзей на вшивость. Кто сколько положит на его выкуп. Хотел прояснить свой тариф на рынке дружбы. И мне велел во время свадьбы для правдоподобия теребить с деньгами Сазонова, но так, чтобы слышал их бухгалтер.
– Хорошенький экзамен. – Покачал головой Петр Григорьевич.
– Он же готовил команду для нового бизнеса и хотел разобраться ху из ху. К концу указанного срока Натан Маркович решил собрать самых близких и вернуть им деньги. Остальные, по его замыслу, получили бы их в понедельник в офисе компании. Там Веселый намеревался закруглить спектакль. Он считал, что людям, принявшим участие в его судьбе, не следует до конца открываться. Подобная шутка могла их обидить. Боже мой, он был очень тактичным мужчиной.
Ерожин вспомнил ночных посетителей пятиэтажки на Сереневом бульваре. Никита Васильевич Бобров зря сомневался. Приглашения они получили подлинные. Их написал сам покойник. Теперь смысл позднего визита становился сыщику понятен:
– Кроме вас, кто еще знал истинное положение вещей?
– Кто же еще? Его заместитель Сазонов. Но тот, я вам скажу, должен был разыграть полного идиота.
– Выходит, что Сазонову Натан Маркович доверял больше всех. – Сделал вывод сыщик.
– Вас это удивляет? Они дружили со студенческих лет. – Кивнул карлик.
– Вы исполнили просьбу Веселого и сыграли роль в его инсценировке. – Подвел итог Петр Григорьевич.
– Как я мог ему отказать? Я слабый артист и очко у меня во время спектакля на свадьбе сыграло сильно. Но Сазонов был в курсе, а второй, их бухгалтер, мужик без воображения. Он всему поверил. Таки был один трудный момент, когда возник директор ресторана. Он тоже принял все за чистую монету и отказался брать деньги. Я потом кое-как выкрутился и с рестораном рассчитался.
– Но Натан Маркович мертв. – Напомнил подполковник.
– Это вы мне говорите? – Возмутился Бесков: – Я потерял почти отца.
Ерожин понял, что получил всю информацию и перед тем, как попращаться с Бесковым, спросил:
– Вы верите в самоубийство Веселого?
– Вы шутите?! Конечно, нет. Натан Маркович столько работал над нашим новым проектом и столько уже сделал, что всякому здравомыслящему индивиду ясно: после этого не стреляются. Натан Маркович ценил свое время и все доводил до конца. Нет, он в начале пути дверью бы не хлопнул, это я вам говорю.
– Спасибо, вы мне очень помогли. – Поблагодарил Ерожин хозяина кабинета и поднялся с кресла.
– Приходите, поплаваем вместе. Я вообще-то, вам скажу, не любитель компании, но с вами мне таки понравилось. – Предложил карлик и крикнул охранника.
Ерожин пожал маленькую, еще не успевшую просохнуть после бассейна ручку и, в сопровождении Слава Громадина, покинул оздоровительный центр.
* * *
Глеб Михеев ждал шефа в директорском кабинете, разложив на столе снимки. Подполковник просил помощника напечатать все, что тот сумел отснять. Иван Григорьевич с любопытством рассматривал фотографии и, увидев входящего Ерожина, спросил:
– Может, мы, Петро, фотоателье откроем? Дело прибыльное, фотограф у нас уже есть и хлопот куда меньше.
– Не стоит, конкуренция на этом рынке большая. – Возразил сыщик устраиваясь за стол.
– Не скажи Петро. Дамочки свою личность снимать могут часто и много. В одном платьице, в другом, а то и вовсе без платьица. Ты будешь им на уши лапшу вешать. Я принесу из дома свое чучело в генеральской форме, что кукольник Кеша вылепил и поставлю у стены. Какая красотка откажется с генералом в обнимку сняться?
– Что-то ты Иван Григорьевич сегодня слишком разговорчив. – Ерожин рассортировал снимки и выложил их на стол в том порядке, как они были сделаны.
– А эту девчонку я знаю. Ее мамаша приходила. Ты, Петро, ей слезу утирал. Помнишь, третьего дня? – Обрадовался генерал, заметив знакомое лицо.
– Вот и ошибся Григорич. Это вовсе не дочка переводчицы Табаровской, а любовница Сазонова, заместителя погибшего клиента. – Злорадно сообщил подполковник.
– Надо же. Такое сходство. – Расстроился генерал.
– Да, Сазонов нашел себе куколку, которая ему первую любовь напоминает. А его первая любовь та дамочка, что ты у меня видел – Пояснил сыщик и, вынув фотографию Елизаветы Груздь, отдал ее генералу: – Задание тебе Григорич. Эта девица летит на Кипр. Она очень долго конючила у кассы, требуя рейс семнадцать двадцать один на десятое июля. Выясни пожалуйста не собрался ли с ней наш приятель Сазонов? Думается мне, что они намылились вместе.
– Сделаем, Петро. – Пробасил генерал и записал цифры на бумажке: – Память стала иногда паскудничать. Числа забываю. – пожаловался он.
Ерожин не ответил. Он крутил в руках снимок лысоватого мужчины:
– Помнишь Глеб, где ты его щелкнул?
– Конечно помню. На Старой площади. Они вместе с Сазоновым один квартал прошагали. – Ответил помощник.
– Покарауль его у работы. Он, наверняка, раньше шести не кончает. Просеки на чем поедет домой, запиши номерок и если сможешь, доведи его до подъезда. Только не навязчего. Он человек государственный. – Наказал сыщик.
– Смотри, Петро, засекут ФСБэшники что ты за государевыми людьми слежку затеял, оторвут нам яйца. – Предостерег Иван Григорьевич.
– Жуть какая! – «Испугался» Ерожин, но приказа не отменил.
– Будет сделано. – Заверил Михеев: – Сейчас ехать?
– Сейчас рано. Сейчас мы к мадам Сазоновой поедем. Пора соломенную вдовушку навестить. – Ухмыльнулся Ерожин и потребовал чая.
– Буфетчик заказ принял. – Проворчал генерал и удалился на кухню.
– Мужики, я в магазин слетаю. Жрать охота. – Предложил Михеев и выразительно посмотрел на шефа.
– Время одиннадцать! Ты же дома завтракал? – Удивился сыщик.
– Ну, это когда было. Я с восьми утра уже об этом забыл.
– Знаешь, Глеб, я тут такое место на Тверской надыбал. Вот бы тебе с Любой сходить. «Елки Палки» называется. Сам себе в миску кладешь сколько хочешь и при тебе жарят. – Поддразнил помощника Ерожин: – И всего за двести рубчиков.
– За двести рубчиков Люба меня два дня кормит. Это для нас дорого. А потом, ребенка куда? – Ответ помощника напомнил подполковнику о Наде.
Он отправил Глеба за продуктами и позвонил в Самару.
– Ты меня еще не забыл? – Голос жены звучал обиженно.
– Не забыл, моя девочка. Как ты? Как Ленка? Как Ванечка?
– С нас пылинки сдувают. Мы тут как сыр в масле и папа Леша все свободное время с внуками возится, но мужа то нет… – Пожаловалась супруга.
– Как это нет? – Возмутился Ерожин: – Очень даже есть. Вот закончу «халтурку» и прибегу. Я тоже хочу, чтобы с меня пылинки посдували. Дома тоска. В квартире как ты уехала, все так и лежит. Меня даже спросили, не детский ли сад раньше у нас жилплощадь снимал. – Поплакался жене подполковник.
– Кто же это у тебя спросил? – Насторожилась Надя.
– Да, пацан один. По работе зашел. – Не сморгнув, соврал супруг: – Тут тебе Иван Григорьевич приветы передает и трубку у меня тянет.
– Знаю я твоих пацанов. Приеду разберусь. – Пригрозила жена: – А дядю Ваню, я часто вспоминаю. Скажи ему, что я соскучилась.
– Я сам приеду. – Пообещал Ерожин и, передал трубку генералу.
Иван Григорьевич поговорил с женой директора и, наказав беречь Ванечку, распрощался.
– Небось сыграло очко, что я о твоих похождениях доложу? – Прищурился генерал и с ехидным поклоном, пригласил Ерожина к столу:
– Чай скипел, начальник. Можете откушать.
– Сейчас Михеев жратву притащит, вместе сядем. – Ответил Ерожин, предпочитая не развивать тему своей неверности. И чтобы уйти от неприятных воспоминаний принялся разглядывать фотографии: – Чую я, Григорич, близко мы подобрались к злодею.
– Кто-то из этих Натана Марковича шлепнул? – Произнес Грыжин, глядя на фото.
– Не знаю. Тут еще один мужичонка выплыл. Я с ним в подъезде дома тринадцать, нос к носу столкнулся, да принял за жильца. А потом в офисе на Коммунистической встретил… Поживем, увидим.
– Как вообще-то следствие движется, есть свет в конце туннеля? – Иван Григорьевич очень сопереживал расследованию и был слегка обижен, на скрытность подполковника. Тот давно не делился с ним информацией.
– Свет яркий, такой, что глазам больно. – Ответил Ерожин и рассказал генералу о встрече с карликом.
– Ну и дела. Выходит Натан Маркович сам придумал водевиль с тотальным исходом. – Изрек Грыжин, почесывая темечко: – Странная история.
– Еще какая странная. – Согласился Ерожин.
– Тобой Бобров очень недоволен. Не надо бы с Петровкой отношения портить. – Посетовал генерал.
– Знаю, Григорич. Он хочет чтобы я карты раскрыл, а я не могу. Стоит ему узнать о бирюзовом опеле и соеденить два трупа в одном деле, полезет напролом и все испортит. Я и так ему Мятишкина отдал. А до Сазонова мне надо первым добраться. Владимир Игнатович мужик не простой. С ним придется говорить фактами, а у меня их пока маловато. Хотя после встречи с Бесковым кое что появилось. Денька через два я Боброва навещу и ублажу. – Пообещал Петр Григорьевич: – А вот и помощничек.
Михеев себе не изменил. Провизия из внушительного пакета была разложена и заняла целый стол.
– Сколько деньжищ потратил? – Спросил Иван Григорьевич у молодого человека и полез в сейф: – На общие харчи из казенных денег возмещу.
– Двести пятьдесят шесть рублей семьдесят пять копеек. – Отчеканил Глеб.
– Откуда такая точность? – Изумился генерал: – Ты, умник, мог бы в Бауманский поступать.
– Увы, Иван Григорьевич, не в моем счетном таланте дело. Чек в гастрономе выдали, я его и запомнил. Со зрительной памятью у меня порядок. – Больше Михеев сказать ничего не смог, потому что принялся есть. А ел Михеев молча. К еде бывший вологодский парень относился очень серьезно.
– С таким пузом уснешь, а мне нужно, чтобы ты каждое слово мадам Сазоновой запомнил. – Ворчал Ерожин, усаживаясь с Глебом в машину.
– Не усну. – Пообещал помощник: – Я только перекусил, а не объелся. Сыщик покачал головой и отвернулся. В гастрономических возможностях молодого следопыта он уже имел возможность убедиться не раз. Так уж получилось, что оба его свояка отсутствием аппетита не страдали. Но в отличии от Севы Кроткина, Михееву полнота не грозила.
Предупреждать о своем визите по телефону Инну Николаевну Ерожин не стал. Он был уверен, что Сазонова дома нет. Тот жил с девицей Груздь возле метро Бауманская и шанс, что он появиться у своей жены был невелик. А готовить женщину к своему приходу Петр Григорьевич не хотел.
Сыщик оказался прав. Инна Николаевна тосковала дома одна и была очень рада, что есть кому высказаться.
– Володя круглый идиот, но так ему и надо. Он сволочь и скотина все продал, чтобы выручить своего дружка. А тот застрелился. – В голос запричитала мадам Сазонова, едва выслушав по какому поводу явились незванные гости.
– Что продал? – Проявил участие подполковник.
– Все! Любимые марки, квартиру, небось и машину. Теперь я останусь без жилья. Пес поганый, гад ползучий. – Не могла успокоиться Инна Николаевна.
– Он продал вашу квартиру? – Изумился Ерожин: – Глеб ты что-нибудь понимаешь.
Глеб на самом деле ничего не понимал, поэтому сыграть недоумение ему было не сложно. Михеев развел руками и что-то промычал.
– Квартира на него. Я прописана у мамы. Маме восемьдесят. Мне придется носить за ней горшки, если мы вынуждены будем жить под одной крышей. – Жаловалась Сазонова.
– Ваша мама больна? – Голос подполковника звучал проникновенно.
– Она просто старая, выжившая из ума идиотка. Мама и раньше была круглая дура, а к восьмидесяти годам вовсе выжила из ума. И мне придется с этой старой дебилкой коротать свой век. За что он так со мной поступил?!
– Это, действительно, бессердечно. – поддержал сыщик: – Ты согласен со мной Глеб?
Михеев опять промычал нечто невразумительное. Он никак не мог определить свою роль в спектакле шефа и чувствовал себя неловко.
– Если я вас правильно понял, Владимир Игнатович продал коллекцию марок и квартиру. Зачем? – Подполковник столь мастерски разыграл на лице недоумение, что Глеб с трудом удержал серьезную мину. Актерские способности при помощнике шеф проявлял впервые.
– Как зачем? Натана похитили бандиты и потребовали выкуп. Разьве вы этого не знаете? – Иннна Николаевна никак не ожидала такого слабого интеллекта у сыщика. Ерожин виновато улыбнулся:
– О похищении мне известно, но Натан Маркович мертв.
– Именно мертв. А с мертвеца взятки гладки. Денежки отдавать некому. – Разъяснила несообразительному гостю Инна Николаевна: – Натан тоже подлец еще тот! Заварил кашу и пулю в лоб.
– Значит, вы верите, что Натан Маркович Веселый мог пойти на самоубийство? – Прервал речевой поток собеседницы подполковник.
– Что этот прохиндей себя прикончил? Ни минуты не сомневаюсь. – Уверенно заявила Сазонова: – Любил Веселый гаденькие шуточки, вот мой осел и попался. Но мне на это плевать. Меня все бросили. Муж бросил. Сын после свадьбы ни разу не заглянул. Я никому не нужна. Я вырастила мальчика сама. Вы думаете, этот кретин Сазонов давно стал зарабатывать?! Фигу. Он приносил из института полторы тысячи, пока его Натан не взял к себе. Я бегала с проклятым герболайфом. Унижалась, втюхивая его доверчивым болванам и на это растила Костеньку. И теперь осталась ни с чем.
– Кстати, где сейчас ваш сын? – Уцепившись за слова Сазоновой, сменил Тему Ерожин.
– У Лики. Где ж ему быть? Мальчик тоже попал как кур в ощип. Костенька думал, что Натан поможет ему открыть собственное дело. И что теперь? Дурочка Лика у него на шее и никакой помощи. – Продолжала причитать Инна Николаевна.
– Ну, Костя женился по любви. Они оба молодые, не пропадут. – Попытался ободрить женщину Ерожин.
– По какой любви!? Мальчик хотел устроить свою жизнь. Любил он Соньку Тураеву. Она дочка редактора в научном журнале. Ни двора ни кола. Знаете эту интеллигентную публику? Говорят о высоком, а на столе пельмени… Он до самой свадьбы к ней бегал.
– А где живет эта Соня? – Словно невзначай, перебил Ерожин.
– Где-то в Борисове у черта на куличиках. У них даже телефона нет. Два года назад переехали и до сих пор без телефона. А жили в соседнем подъезде.
– Почему переехали? – Навострился сыщик.
– Сына женили и хорошую квартиру на две в навостройках обменяли. У Сони еще и братик, лопух. Институт не кончил, а женился.
Ерожин достал свой блокнот и вписал туда Соню Тураеву:
– Скажите, коллекция марок вашего супруга, действительно, представляет большую ценность? – Спросил он и подмигнул Михееву: – Мой молодой друг тоже собирает марки.
– Не думаю, чтобы молодой человек мог позволить себе такую покупку. Марки Володи два года назад были оценены в сорок пять тысяч долларов.
– Да, это не по нашему карману. – «Огорчился» сыщик и, поблагодарив Инну Николаевну, направился к выходу.
– Мне так тягостно оставаться одной… Хотите чаю. – С надеждой предложила хозяйка: – Я бы вам еще рассказала какой мерзкий, неблагодарный, ползучий, ядовитый гад, мой бывший муж….
– Спасибо, но мы в офисе только что пили. – Отказался Ерожин и Михеев, обрадовавшись, что может вставить правдивое слово, его охотно поддержал:
– Мы, честно, целый чайник выдули.
Сыщики с трудом дождались лифта и, войдя в кабину, начали громко и непристойно хохотать.
* * *
Анатолий Васильевич Сысоев пришел на работу, как всегда на несколько минут раньше положенного срока и проделал обычную подготовку к трудовой деятельности. Причесался, отряхнул несуществующую пыль с лацканов твидового пиджака и уселся в кресло. Но сегодня главный бухгалтер бывшей компании «Риск» никаких распоряжений о своей служебной деятельности не имел. Сысоев ждал, как решат теперешние хозяева. Остаться в прежней должности он не слишком надеялся. Каждая новая метла, как известно метет по своему и, скорее всего, пришельцы сменят всю дружину. Бухгалтер фигура значимая и хозяин обычно ставит на это место близкого, проверенного человека.
Сысоева предупредили, что сегодня ему предстоит встреча с Федоренко. Бухгалтеру не сказали прямо, что укажут на дверь, но намекнули, что от этой встречи зависит его дальнейшая карьера в новой компании.
В последние дни Сысоев много думал о странной смерти Натана Марковича. Он своими глазами видел, как Сазонов передал деньги бандитам. Почему Веселого не отпустили и он оказался мертв? Это было совершенно не понятно и ставило Анатолия Васильевича в очень тяжелое положение. Он принимал деньги от друзей генерального директора, и из его рук эти деньги забрал Сазонов. При получении каждого взноса Сысоев ставил фамилию вносившего сумму и выдавал расписки… Деньги эти он от лица компании обещал вернуть. Конечно, в тот момент никто не думал, что все закончится трагедией. Но жизнь продолжается и он, как ответственное лицо должен, по всем писанным и не писанным законам, долг людям вернуть.
В начале десятого в кабинет бухгалтера заглянула Лена Северцева.
– Давайте для кайфа, чаю с лимончиком. – Предложила она и грустно улыбнулась.
– Давай, милая. Побалуй старика напоследок. – Согласился Анатолий Васильевич. Забота девушки его тронула.
Лена, как и Сысоев не знала что ее ждет завтра. Все бывшие работники Натана Марковича находились сейчас в подвешенном состоянии. Они тенями бродили по офису, тихо переговаривались, словно покойный директор лежал в конференцзале, и гадали о своей участи.
О похоронах Веселого пока не объявляли. Его загадочная смерть требовала дополнительной экпертизы и замороженный труп до сих пор находился в специальном хранилище при институте судебной медицины.
Лена принесла чай в подстаканнике и, по обыкновению, гостинец. Сегодня это была скромная вафелька. Как и остальные работники, Лена зарплату не получила. Анатолий Васильевич не знал, готовить ли расчет по старой сетке, или новые хозяева изменят оклады.
– Ты наверное без денег? – Спросил он Лену.
– Ерунда, еще месяца на два хватит. С работой мрак. Не знаю дергаться с новым местом, или нет. – Ответила секретарша.
– К сожалению, ничего не могу тебе сказать. Сам жду. – Развел руками Сысоев и помешал ложечкой в стакане.
Прошел час. Федоренко в офисе не появлялся. Второй день не приходил и Сазонов. Отсутствие хоть и временного, но все же генерального директора Сысоева травмировало. Домой Владимиру Игнатовичу бухгалтер звонить опасался. До него дошли слухи, что Сазонов дома не живет. По логике вещей главный бухгалтер должен был из полученных за проданную компанию средств, выдать работникам расчет и найти форму, чтобы отдать долг людям, пожертвовавшим на выкуп Натана Марковича. Тридцать пять миллионов рублей такую операцию сделать позволяли. Но без санкции начальства Сысоев отважиться на это права не имел. По профессиональной привычке он очень осторожно относился к чужим деньгам.
Прошел еще час и настало время обеда. Обычно Сысоев ходил на бизнес ланч в соседний ресторан «Конь и пес». Но сейчас покидать кабинет было рискованно. Федоренко мог нагрянуть в любой момент и рассердиться, что его не дождались. А злить нового хозяина для Сазонова, в его положении, было весьма неосмотрительно. В груди заныло. Чтобы отвлечься от неприятныж мыслей, Анатолтий Васильевич сжевал вафельку, принесенную Леной и позвонил домой. К телефону подошла внучка.
– Здравствуй Катюха, как там без меня поживаешь? – Проговорил Сазонов, и облегченно вздохнул, от голоса ребенка тяжелый ком в груди рассосался.
– Папа-деда я сама на горшок сходила. Даже маму не звала. – Похвалилась внучка.
– Умница ты моя. С меня подарок. – Расплылся в улыбке любящий дед.
– Правильно. Знаешь, папа-деда, чего мне купи… – Начала внучка и замолчала в тяжких раздумиях.
– Что тебе купить Катюха. – Ободрил малышку Сысоев.
– Купи мне…. – Девочка опять замолчала и наконец надумала: – Купи мне киндер сюрприз и чтобы в нем Барби.
– Ты моя хороша, от куда же мне знать что внутри яичика. Оно и называется сюрпризом, потому, что никто не знает, что получит. – Пояснил Анатолий Васильевич.
– А ты постарайся. Ты же все можешь. – Капризно потребовал ребенок.
– Хорошо, Катюха, постораюсь. – Пообещал дед и попросил к телефону бабушку. Супруга отчиталась, что дома все в порядке, и только Катя немного кашляет. Анатолий Васильевич добился обещание о вызове врача и разговор закончил.
Дочка с зятем работали вместе в одной фирме и приходили поздно. Ребенок рос на руках бабушки, целиком заменившей девочке мать, а Анатолий Васильевич исполнял роль отца – не случайно внучка звала его «папа-деда». Он, вечером после работы, успевал погулять с Катей, души не чаял в ребенке и баловал внучку отчаянно. Родитилей девочка видела не каждый день и дед жалел ее. Чаще всего, когда отец с матерью являлись, она уже спала.
Время снова потянулось мучительно долго. Сысоев некоторое время поразмышлял о доме, подумал что ребенка надо показать специалисту, потому что кашель ее затянулся и решил проследить за этим лично. Но Федоренко все не было и понемногу тревожные мысли стали возвращаться. Анатолий Васильевич решил заняться расчетами. Он не будет ничего предпринимать, но документы подготовит и постарается сообразить, по какой схеме рассчитаться с должниками Натана Марковича. Эти деньги надо было провести мимо налоговых органов, а сумма получалась внушительная. Сысоев достал тетрадь, раскрыл ее и еще раз прошелся по списку. На беду похищенного руководителя компании «Риск» откликнулось около шестидесяти человек. Цифры стояли самые разные от пятидесяти тысяч директора фонда «Возрождение» до сотни курьера Гриши. Их предстояло обналичить и раздать людям в руки.
Анатолий Васильевич включил компьютер, вышел на интернет и стал открывать счет Веселого. Этот счет выдал Сазонову сам генеральный директор, и холдинг «Дом» перечислил на него тридцать пять миллионов за покупку компании «Риск». Проделав некобходимые манипуляции, Сысоев ввел в систему пароль и не поверил своим глазам. Тридцать пять миллионов исчезли. Бухгалтер решил, что допустил ошибку и повторил всю операцию снова. И опять на указанном счету возникли выразительные нули. Сысоев почувствовал что по его спине побежал тоненький ручеек холодного пота. Еще вчера он видел на счету деньги, а сегодня их не было. Анатолий Васильевич проследил куда делись деньги и обнаружил что они сегодняшним числом переведены на счет неизвестного ему коммерческого банка. Он достал справочник, отыскал его реквизиты и позвонил:
– Я главный бухгалтер компании «Риск» – Представился Сысоев.
– Коммерческий директор Гуляев. – Ответили в трубке.
– На счет вашего банка сегодня поступили тридцать пять миллионов рублей. Эти деньги ушли с моего счета и я бы хотел знать по чьему распоряжению. – Спросил Сысоев. Коммерческий директор выяснил номер счета и попросил перезвонить через десять минут.
– Да, такая операция имела место. – При повторном звонке подтвердил Гуляев: – Деньги поступили на счет нашего клиента и были ему выданы. Имя клиента, по понятным соображениям, я вам сообщить не могу. А кто перевел их, вы должны выяснять сами. Кроме вас или ваших сотрудников пароль знать никто не должен.
Сысоев поблагодарил и повесил трубку. Он откинулся в кресле, пытаясь осмыслить услышанное, но в дверь постучали.
– Анатолий Васильевич, вас вызывает Федоренко. – Сообщила Лена Северцева, заглянув в кабинет: – Ни пуха вам, ни пера.
Сысоев не сразу понял, что происходит и Лена повторила.
– Спасибо, Леночка, иду. – Поблагодарил Анатолий Васильевич секретаршу, оправил безупречно повязанный галстук, отряхнул несуществующую пыль с твидового пиджака и направился к двери. Но путь ему преградили:
– Моя фамилия Шмаков, я начальник отдела, связанного с финансовыми преступлениями и хотел бы с вами поговорить. – Представился незнакомец и протянул Сысоеву удостоверения полковника милиции.
Анатолий Васильевич вздохнул и, указав на кресло, вернулся за свой стол.
* * *
Проторчав ассистентом на встрече шефа с мадам Сазоновой, Глеб Михеев получил два часа свободы и помчался домой. Он обещал жене, отвезти ее с ребенком к бабушке на Фрунзенскую набережную и по дороге кое что закупить по хозяйству.
– Фоня спит. Тихо мой руки и садись за стол. – Приказала Люба, впустив мужа в прихожую.
– Любашь, я не голодный, может поедем сразу. Я еще одно поручение по работе обещал дожать.
– Как не голодный, ты заболел? – Забеспокоилась Михеева. Глеб всегда хотел есть и его отказ от обеда молодую женщину встревожил.
– Любашь, мы в офисе крепко перекусили. Иван Григорьевич на харчи служебные деньги выдал. Поэтому я сыт. Буди Фонечку, одевай его и поехали.
Люба подозрительно еще раз оглядела мужа и скинув халат, распахнула плотяной шкаф. Михеев стоял на пороге и смотрел на жену. Ее рыжие волосы рассыпались, кокетливо прикрывая шею и грудь. Молодой человек забыл обо всем на свете и шагнул в комнату.
– Глебушка, ты же сам сказал, что время нет. – Не слишком твердо возразила жена.
– Его всегда будет мало. – Ответил Михеев и понес Любу к постели.
– Ты хоть лапы пойди вымой. – Потребовала супруга.
– Это я мигом. – Ответил Глеб и, сделав два огромных шага, оказался в ванной. С водными процедурами он, действительно, управился быстро и ждать супруге не пришлось. Из ванной Михеев вышел в чем мать родила.
– Господи, какой же ты у меня огромный. – Прошептала Люба.
– Это хорошо или плохо? – Спросил Михеев, но ответа ждать не стал….
В шестнадцать тридцать молодой сыщик занял наблюдательный пункт возле таинственного трехэтажного особняка на Варварке, на табличке которого сообщалось, что это памятник архитектуры, охраняемый государством. Его старенький «Жигуленок», выделяясь своим непрезентабельным видом, жалостно притулился возле черных правительственных лимузинов. Лишь одна антикварная двадцать первая «волга» имела право на конкуренцию с ветераном Михеева. Глеб пристроил ноги поудобнее, они в машине умещались в сложенном, как штатив виде, и осмотрелся. По противоположной стороне двигалась стайка иностранных туристов. Белесая дама гид с ужасающим русским акцентом, что-то рассказывала по английски, тыкая в старые особняки закрытым зонтиком. Туристы, как гуси крутили головами, стараясь за зонтиком уследить. За ними, по тротуару, цокая каблучками, вышагивала высокая длинноногая девица. Ее вздернутый носик пренебрежительно поддразнивал встречное мужское население – Глядите какая я соблазнительная. Догадываюсь, каждому из вас наверняка хочется все это попробовать. Но можете только облизнуться.
Глеб улыбнулся ее женскому гонору и с нежностью подумал о жене. Люба была гораздо красивее этой девицы, но в ней вовсе не наблюдалось вселенского призыва. Ее нежность относилась только к Глебу. Это сейчас жена сидела дома с малышом и он стал единственным кормильцем. А до последних месяцев беременности, пока живот не выдавал Любиного положения, она зарабатывала больше мужа. Люба снималась для рекламных страниц дорогих журналов и получала гонорары в долларах. Поэтому они и могли выплачивать Ерожину за квартиру. Его жена была настоящей красавицей. Михеев вспомнил дневную семейную встречу, блаженно улыбнулся, и подумал, что слишком долго работает без выходных. Пора выпросить у шефа несколько отгулов. Чтобы можно было как сегодня, только не час, а сутки не вставать с постели.
Мечтательные мысли не мешали молодому сыщик следить за парадным. В таинственное здание входили и выходили люди, но лысоватый господин, которого караулил Михеев пока не появился. Массивные дубовые двери снова раскрылись и из них выкатился круглый толстяк с огромным портфелем. Он докатился до черного «Джипа», ловко забрался на сиденье рядом с водителем и решительно захлопнул дверцу. «Джип» рванул с места и набирая скорость, помчал по узкой Варварке в сторону Красной Площади. Михеев вздохнул и опять стал думать о Любе. Вспомнив о недавней близости, молодой человек покраснел. Он всегда боролся со своим страстным желанием сжать ее в объятьях. Но зная о своей медвежьей силище, боялся сломать Любу, которая рядом с ним выглядела хрупким беззащитным ребенком. Недаром, она, перед тем, как уступить его желанию, часто ужасалась какой у нее огромный муж.
– Молодой человек, вы кого-нибудь ждете? – Услышал Михеев и оглянулся. Со стороны мостовой, возле его машины возникло двое приветливых мужчин.
– Нет, отдыхаю. – Ответил сыщик.
Улыбки с лиц мужчин слетели и один из них, взявшись за ручку водительской дверцы, тихо произнес:
– Можно посмотреть ваши документы.
– Можно, но сперва, я бы хотел взглянуть на ваши. – Спокойно ответил Михеев. Каждый из парочки синхронно полез левой рукой в пиджак, опустив правую в карман брюк. Перед глазами Глеба раскрылись две красные книжечки и он прочитал, что перед ним капитан и майор ФСБ. Глеб достал водительское удостоверение с техпаспортом и протянул их в окошечко. Сотрудники ФСБ внимательно осмотрели документы и попросили человеческий паспорт. Михеев подал и его.
– Вы находитесь в зоне правительственных зданий и мы бы хотели осмотреть вашу машину. – Снова улыбнувшись, изрек майор ФСБ.
Михеев молча вышел, открыл капот, затем багажник и встал рядом. Капитан занял пост у него за спиной, а майор принялся за досмотр машины. В багажнике «жигуленка» особого порядка не наблюдалось. Помимо коробки с пустыми бутылочками от детского питания, там лежала упаковка памперсов и канистра с питьевой водой, которую Глеб покупал для детских нужд. Все это находилось вперемежку с запасными деталями «Лады» «поведение» которой, из за возраста, было не предсказуемо. Покончив с багажником, майор обследовал пустоты под сидениями и бардачок.
– Все в порядке. – Улыбнулся он, возвращая Глебу документы: – Но я бы вам советовал найти другое место для отдыха. Тут паркуются машины администрации президента и ваш автомобиль создает неудобства.
Глеб понимающе кивнул, уселся за руль и проехав квартал, свернул в переулок. Он вспомнил предостережения Генерала Грыжина и понял, что бывший заместитель министра внутренних дел слов на ветер не кидает. Поразмыслив, молодой сыщик решил, что возвращаться с машиной на Варварку не следует. Его «Жигуленка» уже отмечен, поэтому вторичным показом документов и внутренностей салона встреча со службистами может не закончиться. Но и не выполнить задания шефа Глеб не имел права. Он решил вернуться пешком. Если лысоватый мужик выйдет и сядет в автомобиль, он хоть запишет номер. А если повезет, добежит до парковки своей «ласточки» и попробует лысоватого догнать.
Рассудив таким образом, Глеб принялся прогуливаться по противоположной стороне Варварки, стараясь не задерживаться в районе интересующего его здания, но и не выпускал парадное из вида. Он совершил три прохода и хотел повернуть назад, как лысоватый появился. Он двинулся к тротуару, но встретил знакомых и стал оживленно с ними беседовать. К удивлению молодого сыщика, его подопечный был одет в ту же ковбойку с расстегнутой грудью, в какой он фотографировал его в прошлый раз. Стоять и глазеть на беседующих мужчин было подозрительно, Михеев решительно пересек улицу и быстрым шагом профланировал мимо лысоватого и компании.
– Одна Гвинея на полторы штуки тянет! Королевского флота ее величества, вообще семь экземпляров на свете. Представляете наборчик! – Восторжено сообщал лысоватой. Что ему ответили, Михеев не слышал. Задерживаться сыщик не стал. Беседа, по всей вероятности, продолжалась бы очень долго, но из знакомых дубовых дверей высунулась голова в очках и что-то крикнула одному из компании. Тот быстро попрощался и метнулся к парадному. Остальные двоя тоже попрощались с лысоватым и деловито зашагали прочь. Объект постоял немного, глядя вслед друзьям, затем подошел к той задрипанной «волге», которую молодой сыщик уже отметил, и уселся за руль. Глеб вынул из кармана блокнот и записал номер. Только он собрался спрятать блокнот, как крепкие руки схватили его за локотки.
– Не оглядываться! Вперед. – Услышал Михеев злой шепот и двинул куда ему приказывали. Он понял что обогнул здания и окзался в его дворе. В глубинах кирпичного колодца имелась мрачная дверь Глеба направили к этой черной кожанной двери, и когда она открылась, подтолкнули в спину. В маленькой комнатенке без окон двое крепких ребят в масках надели ему наручники и тщательно обыскали. Паспорта, водительских прав и бумажника Михеев лишился сразу. Затем ему ощупали брюки и вывернули карманы. Его рубашку украшал только один карман и в нем хранился платок. После того, как молодой человек испачкал платок шефа и получил выговор, пришлось носить свой. Платок забрали тоже.
– Все. – прозвучал хрипловатый голос, яркий свет погас и в наступившей тьме Михеев услышел звук запирающегося замка и тишину. В комнатенке имелся один голый конторский стол, Глеб нащупал его и осторожно уселся. Стол оказался крепким. Сколько времени прошло Михеев не знал. Его часы обладали светящимся циферблатом, но их забрали вместе с документами, бумажникои и платком. Сидеть было скучно, но, главное, браслеты наручников слишком сжимали запястья. Видно, на огромные лапы вологодского парни их не расчитали. «Узник» решил, что прошло часа два, когда снова услышал как отпирают замок. Он соскочил со стола и в этот момент вспыхнул яркий свет. Глеб зажмурился. Он слышал, что в комнатенку вошли, чувствовал, как с него сняли наручники, но после темноты никого не видел. Когда зрение вернулось, он понял что снова оказался один. На фанерном столе лежали его вещи и дверь осталась распахнутой. Глеб медленно рассовал по карманам документы, блокнот с бумажником, вернул платок в нагрудный карман рубашки, надел часы и осторожно шагнул к выходу. Никто сыщика не останавливал и он двинулся дальше. Маленький коридорчик упирался в мрачную кожанную дверь, которую Глеб помнил. Он нажал на нее и дверь легко распахнулась. Михеев выбрался во двор и первое, что там увидел, была коренастая фигура Ивана Григорьевича Грыжина.
– Шевелись, Пинкертон. – Приказал генерал и развернувшись пошел к воротам. Часовой открыл калитку из ажурного металла и выпустил их в переулок. Михеев огляделся, и повел Грыжина к месту стоянки «Жигуленка»
– Я же предупреждал, что вам яйца оторвут. – Проворчал Иван Григорьевич, пристраивая свою мощную тушу на переднее сидение: – Вы думаете, у нас чекисты совсем мышей не ловят? Это не важно, что они нонче ФСБэшниками зовутся. С ЧКа шуточки не проходят.
– Что теперь нам сделают? – Забеспокоился Глеб.
– Без генерала Грыжина, лицензия тю-тю, а тебя бы недельку помурыжали и домой в вологодские леса. Кормить такого дурня державе накладно, а оставлять в столице боязно. – Усмехнулся Иван Григорьевич и полез в карман за фляжкой:
– Хочешь десять капель за волю?
– Я же за рулем – Притормозив на красный свет, напомнил Михеев.
– Ну, как знаешь. – Генерал хмыкнул, сделал мощный глоток и, взглянув на светофор, изрек: – Что то ты, Пинкертон, сегодня херовато-задумчивый. Поехали, зеленее уже не будет.
* * *
Петр Григорьевич Ерожин к азартным играм пристрастия не имел, и казино посещал редко. Еще на государственной службе, он, отслеживая торговцев наркотиками, несколько раз заглядывал в подобные заведения, но это было много лет назад. После встречи с Анной Яковлевной Табаровской история с Сазоновым младшим сыщика заинтересовала и он решил заглянуть в казино «Достоевский». Ерожин долго жил в маленькой кавртирке на Юге Москвы. Теперь бывшим жильем в Чертаново пользовалась семья его помощника Глеба, но подполковник эту часть столицы прекрасно знал. Помнил он и казино у метро Варшавская. Показав охранникам свое удостоверение, он попросил проводить его к Нику Влагину. Стражники позвонили по мобильному телефону и Ник явился. Ерожин оглядел молодого человека и понял, что перед ним типичный представитель полууголовного бизнеса. Влагин смотрел на мир с примитвным высокомерием, за которым скрывалась пустая и никчемная личность.
– Вы хотели меня видеть? – Ник сотворил дежурную улыбочку и замер перед сыщиком.
– Да, Ник. Мы могли бы где-нибудь поговорить?
– А по какому поводу?
– Я расследую обстоятельства гибели Натана Марковича Веселого и меня интересует все, связанное с его семьей.
– Пошли. – Ответил Молодой человек и повел Ерожина в глубины игрального царства.
– Натана Марковича я видел один раз в жизни и это было ранней весной. – Бросил на ходу Влагин и остановился у двери с табличкой «Директор».
– Но вы дружили с его зятем? – Возразил Ерожин.
– Дружил, громко сказано. Да мы немного потусовались вместе, о чем я теперь жалею, но тогда зятем Веселого Костя не был. – Ник постучал и взявшись за ручку двери, посмотрел Ерожину в глаза: – Вам лучше поговорить с хозяином. Узбек в бешенстве, и если Костя до завтра не явиться, я ему не завидую. Узбек никому не прощает.
– Кто такой Узбек?
– Наш хозяин Барков. – Торопливо ответил он, и услышав раздраженное «Входи», распахнул дверь.
Петр Григорьевич шагнул в кабинет у увидел гору треннированных мышц и наголо бритый череп.
– Пришел подполковник милиции и я решил, лучше он поговорит с вами. А то я могу сболтнуть что-нибудь не то. – Представил Влагин сыщика.
– Присаживайся подполковник. Документик при тебе? – Ерожин показал свою корочку.
– Ну эта ксива для малолетних. Пенсионеры меня не очень колышат. – Сообщил Барков и двумя пальцами вернул документ Ерожину. Петр Григорьевич убрал в карман удостоверение подполковника милиции и выдал удостоверение директора сыскного бюро:
– Устроит?
– Это другая песня. Выходит мы с тобой подполковник, оба представителя новой России. Выкладывай, что тебя привело в наш кишлак.
Сыщик в кратце рассказал суть дела, упомянув о визите в казино Лики и Анны Яковлевны Табаровской.
– Этот сопляк доиграется. Он тут крутого разыгрывал. Ник за него поручился. Сазонов продул одному крупному авторитету пятьдесят штук баксов. Я отдал наши оборотные бабки, а этот фраер смылся.
– Грустная история. – Согласился Ерожин.
– Я Нику сказал, найди и выжми из твоего пижона долг. Я бы и Влагина задавил, но во первых с него хрен получишь, а во вторых, жалко. Мы с ним оба из Владимира. Землячок все таки… Схаваешь сто грамм?
– Пока нет. – Отказался Ерожин. Барков повернул свою мощную тушу на вертящемся кресле, протянул волосатую лапу в шкаф и вынул бутылку французского коньяка. Поднос с тремя рюмками уже стоял на столе.
– Зря отказываешься.
– За рулем и повод не подоспел. – Продолжал держаться Петр Григорьевич. Пить с Узбеком ему не хотелось: – Скажи, если ты из Владимира, при чем тут Узбек?
– В Коканде служил. Вот и прилипло. – Усмехнулся Барков, показав сверкающие золотые коронки.
– Я понял, что Костя Сазонов приволок вам вещи жены в качестве залога и больше не появился? Так?
– И не появится. Я думал, что он тестю в ноженьки и тот чтобы не губить счастье доченьки, поможет, а ты говоришь, что тестя замочили. Где ж ему взять? – Барков выпил и закатил глаза: – Клопами отдает, но хорош…
– И что же вы собираетесь делать?
– Найдем, подвесим за пипиську. Повисит, глядишь и надумает. – Деловито поделился Узбек своим замыслом: – Да, кстати, раз ты частное сыскное бюро, вот тебе и работенка. Найди парня. Все равно вокруг семейки прыгаешь. За это тебе штуку баксов сразу. А сумеешь наш должок выбить, десять процентов как отдать. Пять штук твоих – Неожиданно предложил Барков.
Ерожин задумался. Иметь дело с директором казино по кличке Узбек ему вовсе не хотелось. Но отказавшись, он опасался, что Константина они найдут раньше и укокошат.
– Чего затих? Я не жмусь, работай. Тебе не все равно за что бабки получать, раз ты профи?
– Ладно, по рукам. – Согласился Ерожин: – Как тебя зовут? Не могу же я звонить Узбеку.
Хозяин кабинета полез в стол и вынул золоченую визитку. Ерожин взял ее и прочел «Федор Михайлович Барков. Генеральный директор ночного клуба и игорного комплекса ДОСТОЕВСКИЙ»
– Ты бы уж и фамилию у великого писателя одолжил. – Улыбнулся Ерожин.
– Зачем? Я его на вывеску сберег. Говорят он роман «Игрок» сочинил. – Сверкнув золотом коронок, возразил хозяин казино.
Оказавшись на свежем воздухе после темных и прокуренных помещений, Петр Григорьевич с облечением вздохнул и перед тем как сесть в машину, оглядел «Игорный комплекс». Нахальная вывеска, где великий писатель обнимал полуголых девиц, заставила Ерожина улыбнуться. Вкус Узбека прослеживался без труда. Да и джип «Черокки» украшенный лампочками и лентами, что застыл на постаменте у входа в заведение, казалось сейчас улыбнется, сверкнув золотыми коронками Федора Михайловича Баркова.
– С казино ясно. – Сказал себе Ерожин: – Теперь надо найти Костеньку.
Ехать на Петровку Ерожину не хотелось, вернее он пока не желал встречаться с Бобровым. Но без помощи работников управления, отыскать Соню Тураеву было затруднительно и потребовало бы кучу времени. Петр Григорьевич уселся в машину и позвонил Диме Вязову.
– Найди мне одну квартирку, Дима. Она где-то в районе Борисова. – Начал разговор сыщик и дал координаты прежнего жилья Тураевых. Дима записал и обещал поторопиться.
– Петр Григорьевич, мы с Масловым пока молчим насчет взорванного «Опеля», но очень долго нам тормозить сложно. Ведет это дело ГИБДД и нас, как свидетелей просят дать показания. Мы пока тянем под разными предлогами, но врать не сможем. – Предупредил молодой оперативник.
– Понимаю, Дима. Потяните еще пару дней. – Ерожин отключил телефон и поехал к себе на Чистые Пруды.
В офисе Иван Григорьевич с Глебом приканчивали знаменитый супчик бессменной добработницы генерала Вари.
– Вот зека твоего подкармливаю. – Съязвил Грыжин, увидев директора сыскного бюро.
– Спасибо Григорич, что выручил парня. Мне бы так быстро его вынуть из лап ФСБ не удалось.
– Конечно, кто ты есть? Сопливый подполковник, а я державный генерал. Тем и отрабатываю у тебя свой харч. – Проворчал Грыжин и доложил: – Встретился я с твоим лысым референтом.
– Как встретился? – Не понял подполковник. Глеб тоже с изумлением взгянул на Ивана Григорьевича. По дороге с Варварки генерал об этом смолчал.
– Очень просто. Пришлось ребятам объяснить наш интерес. Они меня и связали. Зовут твоего зверя Лев Наумович Шапиро и он ни больше, ни меньше, как референт Совета Безопасности. Понимаешь, что подумали чекисты, когда наш вологодский следопыт записал номерок его машины? – Иван Григорьевич отставил от себя пустую тарелку и хитро посмотрел на Ерожина.
– Догадываюсь. – Кивнул подполковник: – Не тяни, Григорич.
– Я жду аплодисментов, а он не тяни. – Притворился обиженным генерал.
– Ладно, будут тебе аплодисменты. – Заверил подполковник: – Не тяни душу, выкладывай.
– Так вот, наш референт, когда Глеб его засек, садился в машину и ехал в Кремль. Но там пробыл недолго и вернулся. Шапиро трудится не до шести часов, как ты, Петро, предполагал, а до одиннадцати вечера, а иногда и всю ночь.
– Он в такой рубахе в Кремль ездит? – Раскрыл от удивления рот Михеев.
– Значит может себе позволить. Он в Кремль не костюм возит, а свои мозги. Мужик, я вам скажу, головастый, но помешен на марках. Он в таком восторге от коллекции Сазонова, что заговорил меня насмерть. С моей головой все эти страшные термины и названия вроде пытки. Час пытал меня Шапиро. А остановить его неудобно. Поэтому, Глебушка, извини. Сидел ты в темнице на часок подольше.
– Вот о чем он с друзьями говорил! – Догадался Михеев: – Гвинея, флот Ее Величества это о марках…
– Подожди, Глеб, не перебивай. – Поморщился сыщик.
– Сазонов принес ему коллекцию за двадцать пять тысяч долларов. По словам Шапиро это очень дешево. Марки Сазонова стоят почти в двое. С Сазоновым Льва Наумовича связывает общее хобби. Они оба помешены на марках много лет. – Доложил генерал.
Ерожин прошелся по кабинету и остановился у окна:
– Очень странно ведет себя Сазонов. Продает квартиру, марки… Зачем? Ведь он в курсе, что Натан Маркович затеял инсценировку. Ты Иван Григорьевич работаешь в нашем бюро консультантом. Консультируй.
– Может быть для убедительности. Если бы Сазонов не внес деньги на выкуп шефа и друга, это бы выглядело очень подозрительно. – Предположил Грыжин.
– Для кого, подозрительно? – Подполковник отвернулся от окна и взглянул на своего консультанта.
– Хотя бы для бухгалтера компании. – Уточнил генерал.
– Не слишком ли тяжеловестные ужимки только для комуфляжа. – Усомнился Петр Григорьевич.
– Не скажи, Петро. Ты же знаешь от карлика Бескова, что Натан собирался начать новое дело. Вполне возможно, Сазонов об этом знал и был в это дело приглашен не на службу, а компаньоном. При их отношениях это вполне логично. Сазонов меняет жену на молодуху, продает все и входит своим капиталом в новый проект Веселого. Ты не думал об этом? – Высказал свое мнение Грыжин.
– Тут есть над чем поразмышлять. – Согласился Петр Григорьевич.
– Но как объяснить взрыв опеля?. – Напомнил о трагедии с машиной Сазонова Глеб.
– Вот когда мы разберемся с этим, я вам назову убийцу. – Пообещал сыщик: – А пока нам предстоит найти зятя Натана Марковича. И Ерожин рассказал коллегам о визите в казино «Достоевский».
– Наконец мы получили в клиенты настоящего бандюка. Не нравиться мне это. – Высказался генерал.
– Мне тоже не очень. Но зять Натана нам нужен живым.
– Не завидую я его дочурке. – Покачал головой Иван Григорьевич.
– Да, завидовать тут нечему. Мальчик еще тот. – Продержал Грыжина подполковник: – А ты Глеб поедешь на Сиреневый бульвар и понаблюдаешь за бородатым механиком.
– Сегодня? – Без энтузиазма отреагировал помощник.
– Сегодня езжай домой. Ты и так норму выполнил, а завтра с утра дуй в Измайлово. – Приказал Ерожин, чем вызвал облегченный вздох молодого человека.
– Можно исполнять? – Радостно вскочил Михеев.
– Погоди, ты же не знаешь, где гаражи Лехи. – Остановил он помощника и начертив подробный план места, вручил Михееву: – Теперь исполняй.
Глеб схватил куртку и шагнул к двери.
– Зарплату получи. – Остановил Его Грыжин и достав из сейфа деньги, отсчитал пачку купюр.
– Ой, как много. – Удивился Михеев.
– Благодари Петра. Наш директор посчитал, что ты за квартиру ему долг погасил. Теперь будешь получать зарплату полностью. – Иван Григорьевич тщательно запер сейф и пожал Михееву руку: – По этому случаю с тебя бутылка.
– Я же еще не все выплатил? – Растерялся молодой человек.
– Ты мне, хоть какой ни есть, а родня. – Усмехнулся Ерожин: – Живите с Любой и растите Фонечку. Годика через два и ты захочешь квартирку побольше, а пока мир да любовь…
Михеев поблагодарил и с радостным выражением удивленного лица, поспешил покинуть офис.
– Балуешь парня. Нам все доставалось не так просто. – Проворчал Грыжин, когда они остались одни.
– Ничего, я свяком доволен. Глеб мужик старательный, отработает. – Ответил Петр Григорьевич и, приблизившись к Грыжину, спросил: – Пустишь переночевать? Нет охоты в пустой дом тащиться.
– И я один. Варька с женой на даче. – Подмигнул генерал: – Я думал, что ты, Петро, после того, как ремнем по жопе получил, к старику ни ногой?
– Так задница уже зажила. – Загоготал Ерожин и, про себя порадовался, что о его похождениях с секретаршей Натана Веселого старший друг никогда не узнает.
– Да, чтобы не забыть. – Остановился в дверях Иван Григорьевич: – Ты как в воду смотрел. Твой Сазонов тоже на Кипр намылился. Только он летит не с девчонкой, а вторым рейсом на четыре часа позже.
Назад: Часть первая Конец Империи Веселого
На главную: Предисловие