«Я окончил Лондонский университет, получил звания врача, и сразу же отправился в Нетли, где прошел специальный курс для военных хирургов. После окончания занятий я был назначен ассистентом хирурга в Пятый Нортумберлендский полк. Но не успел до него добраться, как вспыхнула вторая война с Афганистаном. Я узнал, что мой полк форсировал перевал и продвинулся далеко в глубь неприятельской территории. Вместе с другими офицерами, попавшими в такое же положение, я пустился вдогонку своему полку; мне удалось благополучно добраться до Кандагара, где я наконец нашел его и тотчас же приступил к своим новым обязанностям.

Многим эта кампания принесла почести и повышения, мне же не досталось ничего, кроме неудач и несчастья».

Собственно не стоит повторяться, большинство грамотного населения земного шара, давно прочитало мои воспоминания, воспоминания доктора Джона Г. Уотсона, отставного офицера военно-медицинской службы. Ни для кого не секрет, что я всемирно прославил своими очерками мистера Шерлока Холмса, рассказав о его удивительном дедуктивном методе. Но, увы, в те годы я не смог донести до широкого читателя не менее захватывающие факты личной жизни великого сыщика. О которой, как вы заметили, в моих опубликованных воспоминаниях нет ни слова. Пуританская мораль обитателей туманного Альбиона не перенесла бы тогда правды о своем кумире. Но пролетели годы. В сознании общества произошли серьезные перемены, большинство предрассудков кануло в лета, и я решился.

Если кто не помнит, как я познакомился с гением сыска, напомню, что нас свел мой бывший фельдшер, мистер Стемфорд. Я тогда только вернулся из Афганистана, новых знакомств завести не успел, а старые приятели меня давно позабыли. Стэмфорда я встретил случайно. Он был из тех, кто меня еще помнил, и я на радостях потащил его обедать. Позволю себе привести тут несколько строк из всем известных записок, чтобы не писать дважды одно и тоже.

«Эх, бедняга! – посочувствовал он, узнав о моих бедах. – Ну, и что же вы поделываете теперь?

– Ищу квартиру, – ответил я.

– Вот странно, – заметил мой спутник, вы второй человек, от которого я слышу эту фразу.

– А кто же первый? – спросил я.

– Один малый, который работает в химической лаборатории при нашей больнице. Нынче утром он сетовал: он отыскал очень милую квартирку и никак не найдет себе компаньона, а платить за нее целиком ему не по карману.

– Черт возьми! – воскликнул я. – Если он действительно хочет разделить квартиру и расходы, то я к его услугам. Мне тоже приятнее поселиться вдвоем, чем жить в одиночестве».

В этом месте я позволил себе взяться за перо, чтобы следующий за этим диалог не ушел от внимания читателя. Я и сам тогда не слишком серьезно отнесся к словам своего старинного знакомого. А будь я меньшим простофилей и более осторожным человеком, может быть и понял грозящую мне опасность.

«Молодой Стэнфорд как-то неопределенно посмотрел на меня поверх стакана с вином.

– Вы ведь еще не знаете, что такое этот Шерлок Холмс, – сказал он. – Быть может, вам и не захочется жить с ним в постоянном соседстве».

Я довольно скоро понял, что зря так легкомысленно воспринял предостережения мистера Стэмфорда. Но все мы сильны задним умом. Не стану описывать прелести квартирки на Бейкер-стрит 221-б. Она была мила и кроме наших двух спаленок и гостиной имела просторную ванную, и что не мало важно для любого настоящего джентльмена, чистый и хорошо изолированный туалет.

За нашим первым совместным завтраком мистер Холмс изумляя меня своими возможностями угадывать о человеке его подноготную, болтал беспрерывно. Я исподволь разглядывал своего нового компаньона. Не скрою, меня немного смущали пронзительные взгляды его глубоко запавших глаз. Темные волосы и значительный нос с горбинкой, при этих пронзительных карих глаза, заставили меня задуматься о национальности мистера Холмса. На англичанина он походил мало. Страшная догадка промелькнула в моем сознании: «Уж не с жидом ли поселил меня мой давний знакомец Стэмфорд?»

Надеюсь, вы не подумаете, что я какой-нибудь антисемит, или расист. Избави Бог. В нашем полку был еврей цирюльник и я с удовольствием у него брился и слушал его смешную болтовню, но жить под одной крышей с жидом, цыганом, или туземцем, это для истинного джентльмена уже слишком.

К концу завтрака взгляды мистера Холмса, бросаемые в мою сторону стали теплее и доброжелательнее. Компаньон явно старался сделать все для нашего сближения. Я как, человек воспитанный и умеющий владеть своими чувствами, не дал внешне проявиться моим сомнениям и мистер Холмс, не смотря на всю свою проницательность, ничего не заметил.

Удалившись к себе, я стал мучительно думать, как проверить мою догадку. Я знал, что по законам веры, евреям в ранней юности делают соответствующую операцию. Но для того, чтобы определить делали ее мистеру Холмсу или нет, я должен был застать своего компаньона неглиже. Не мог же я, дождавшись ночи, ворваться к нему в спальню и содрать со спящего одеяло?!

Мысли мои прервал жалобный звук рыдающей скрипки. Я выскочил из своей комнаты и увидел мистера Холмса. Он сидел в кресле гостиной и водил смычком по маленькой скрипке. Рядом лежал раскрытый футляр его инструмента. Пристрастие евреев к скрипичной музыке хорошо известно.

«Еще и это…» – вздохнул я и постарался незаметно шмыгнуть обратно. Но Холмс видел спиной.

– Я играю исключительно для вас, – сказал он томно, не поворачивая ко мне головы. Мне ничего не оставалось, как вернуться в гостиную и сесть в кресло рядом. Собственно, я ничего не имел против скрипичной музыки, а играл сыщик вполне сносно. Но я не мог спокойно отдаться мелодии. Меня мучил вопрос, как застать компаньона без штанов. Загадка, не еврей ли мой компаньон, беспокоила меня все больше.

Неожиданно скрипач резко прекратил свое музицирование, вскочил с кресла и бросился к окну. Я последовал за ним.

– Какой крепкий и молодой мужик, а уже в отставке, – задумчиво произнес Холмс.

– С чего вы взяли, что он в отставке? – удивился я, разглядывая бравого джентльмена с конвертом в руках.

– Он служил на флоте сержантом, а теперь ушел в отставку, – потирая руки, пояснил Шерлок. Я поначалу не слишком доверял дедуктивному методу моего компаньона. В своих известных очерках я так описывал этот эпизод:

«Кичливый хвастун! – обозвал я его про себя (тоже, кстати, качество, свойственное многим евреям), – знает, что его не проверишь». Я не кривил душой. Меня и вправду очень раздражают люди с повышенным самомнением. Продолжаю приводить свой известный дневник:

«Едва успел я это подумать, как человек, за которым мы наблюдали, увидел номер нашей двери и торопливо перебежал через улицу. Раздался громкий стук, внизу загудел густой бас, затем на лестнице послышались тяжелые шаги.

– Мистеру Холмсу, – сказал посыльный, и протянул письмо моему приятелю».

Дальше в своих записках, я кое о чем умолчал. Холмс похлопал мужика по плечу, они о чем-то немного пошептались, после чего компаньон увел посыльного в свою спальню. Я терпеливо сидел в кресле и ждал. Прошло больше часа, прежде чем посыльный появился из спальни сыщика. Снова привожу строки из моих опубликованных тетрадей:

«Вот прекрасный случай сбить с него спесь. Прошлое посыльного он определил наобум и, конечно, не ожидал, что тот появится в нашей комнате.

– Скажите, уважаемый, – вкрадчивейшим голосом спросил я, – чем вы занимаетесь?»

В своих опубликованных воспоминаниях я не стал описывать, как выглядел посыльный после долгой уединенной беседы с моим компаньоном. Могу теперь признаться, что мужик появился красный, как рак и в большом смущении. На мой вопрос он шепотом ответил, что до работы разносчика служил на королевском флоте и, глядя в пол, удалился. Проницательность сыщика, естественно, поразила мое воображение и направило мысли по другому руслу.

Минут через двадцать после ухода отставного сержанта, вышел из спальни и сам Шерлок. Он появился в халате и сразу направился в ванну. Настроение у компаньона было великолепное, я это понял, потому что он напевал гимн Объединенного Королевства. Я не двигался в кресле. В ванной послышался шум льющейся воды, затем я понял, что Холмс там плещется. «Вот прекрасная возможность посмотреть на него без одежды», – решил я и, на ходу придумывая предлог, поспешил в ванную комнату. Дверь оказалась не заперта, я распахнул ее и был разочарован. Шерлок сидел в тазу, покрытый толстой шубой пены. Он поднял голову и очень многозначительно на меня посмотрел. Мне показалось, что ему мой приход даже понравился.

– Извините, сэр, но я, кажется, оставил тут свои очки, – соврал я и поспешил ретироваться.

– Твои очки, бэби, на полочке возле томика Шекспира. Они лежат рядом с моими запонками и ложечкой для обуви! – крикнул Шерлок Холмс из ванной, и я, в очередной раз поразившись его наблюдательности, вовсе не обратил внимание на фамильярное «бэби».

Приняв ванну, мой компаньон оделся, взял трость, и весело насвистывая, отправился на прогулку. Я остался в одиночестве со своими мыслями и сомнениями. Самым простым способом их развеять, было бы обратиться к познакомившему нас, Стэмфорду. Но тащиться на другой конец Лондона, где находилась его больница, мне было лень. Я еще не пришел в себя от ранения, последствий афганской лихорадки и был слаб. Но выход нашелся. Я написал записку, спустился вниз и отдал ее, торчавшему на углу, в поисках заработка, мальчишке.

– Без ответа не получишь ни пенни, – предупредил я сорванца, и чтобы время шло поскорее, раскрыл книгу. Я опасался, что мальчишка вернется позже Холмса. Но тот, к моему большому удовольствию, загулял до ночи. Ответа я ждал с нетерпением. Стэмфорда в своем послании, я без обиняков спрашивал: «Ни еврей ли его приятель Шерлок Холмс». Мальчишка посыльный вернулся часа через полтора. Почерк Стэмфорда я узнал сразу и, дав пострелу шиллинг, отпустил его восвояси. Поднявшись в гостиную, я с нетерпением разорвал конверт и вынул листок. В записке имелось лишь одно слово: «Хуже». И подпись «Стэмфорд».

«Что может быть хуже еврея?» – подумал я и почувствовал как струйка холодного пота стекает между лопаток… Сыщика я в первый вечер так и не дождался. Поужинав, в полном одиночестве яичницей с беконом, я умылся и лег. Заснуть не мог – мысли о моем компаньоне не давали покоя. Часы пробили полночь и я, наконец, закрыл глаза. Проснулся от того, что меня кто-то обнимает.

– Какой ты худенький, – услышал я страстный шепот Шерлока и вскрикнул.

– Это совсем не страшно, – успокоил он меня. – И добавил: – Теперь ты будешь моим… летописцем.

Потом, когда мне уже нечего было терять, я напрямую спросил его:

– Шерлок, какой ты национальности?

– Не знаю, мы с братом Майклом выросли в приюте и родителей своих никогда не видали, – ответил великий сыщик и уснул в моей постели.