Глава 40
Профессор Готье против Альберта Беринни
Симон Готье, комиссар марсельской полиции, сидел в своем кабинете и принимал сообщения. Наблюдения за виллой Беринни оказались не напрасными. Во-первых, Готье знал, что никаких нелегальных слуг у Беринни не работает. Итальянец держал негра в качестве управляющего и француженку-горничную. В случае приемов негр приглашал помощников, но постоянно на вилле они не присутствовали. И негр, и француженка состояли в профсоюзе и были добропорядочными гражданами республики. Подозрительным показалось Готье количество провианта, закупаемого негром на рынке. Вряд ли господин Беринни с двумя слугами съедал в сутки четыре килограмма третьесортной говядины, полтора килограмма макарон и груду овощей. Даже если учесть невероятный аппетит негра, то и тогда порция покажется чрезмерной. Но негр обычно обедал в маленьком кафе у своего друга араба на трассе Марсель-Ницца недалеко от поворота, где комиссар свернул во время ночной погони за микроавтобусом с нелегалами. Выходит, что жуткое количество еды далеко не деликатесного порядка уминали сам Беринни и тоненькая мадемуазель горничная. Этому Готье не верил. Он прикинул и сделал вывод, что, судя по провианту, на вилле кроме хозяина и слуг тайно проживает человек восемь.
Комиссар выдвинул две версии. Согласно первой, люди без документов могут быть нужны Беринни для тайных медицинских опытов, что не слишком похоже на правду, поскольку к науке сам итальянец никакого отношения не имеет. Официально Беринни считался рантье средней руки. Это означает, что он жил на проценты со своего капитала и, возможно, подрабатывал спекуляцией антиквариатом. Но это были скорее всего слухи, и вполне возможно, что эти слухи распускал сам Беринни. Жил он довольно скрытно. И, кроме дорогого обучения внука Мартина, больших расходов не производил. Основная часть ренты уходила на содержание виллы и яхты. Налоговая полиция претензий к итальянцу не имела.
Во Франции Беринни жил лет двадцать, давно стал гражданином республики и ни в чем порочном замечен не был. Если предположить, что опыты над людьми делает не сам итальянец, а его виллу использует кто-то другой, то тот другой должен был бы там хотя бы изредка появляться. Не живет же ученый постоянно в яме или подвале виллы вместе с подопытными нелегалами!
Второй вариант гораздо больше похож на правду. На вилле тайно действует производство чего-то запрещенного. Кроме наркотиков или оружия, тайно производить нечего. Слухи о том, что из бывшего Советского Союза контрабандой везут радиоактивные элементы, привели к частым домыслам о тайном производстве злодеями небольших атомных бомбочек. Чепуха! Симон Готье в комнатную атомную бомбу тоже верил мало. Потом представить себе, что нищие нелегалы могут быть использованы в столь сложном процессе, Готье не мог. Тогда на вилле работали бы совсем другие люди, и Беринни не стал бы их кормить третьесортной говядиной.
Остается, как самая реальная, версия о наркотиках. А после того как Беринни встретился с врачом теплохода «Теодор Драйзер», комиссар в этом не сомневался. Он теперь задействовал большую группу помощников и тщательно следил за виллой и яхтой. И вот он наконец-то получил два любопытных сигнала. Альберт Беринни заказал билет на самолет в Москву на завтрашнее утро. Второе сообщение пришло из порта. «Теодор Драйзер» заявил о своем отплытии ранним утром следующего дня. Готье чувствовал, что между этими двумя событиями имеется связь.
Он позвонил Анри Девену в марсельский отдел контрразведки и попросил предоставить ему двадцать минут для беседы. Только Готье встал, чтобы ехать на встречу, как от наблюдающих за виллой поступил сигнал о том, что уже знакомый микроавтобус выехал из гаража виллы и направляется в сторону Марселя. Кроме водителя в кабине сидят еще двое мужчин. Те самые, что увозили нелегалов из гостиницы турка Али. Готье приказал держать его в курсе событий и вышел из кабинета.
Анри Девен, поджарый аристократ, долговязый и нервный, принял Готье довольно сухо. Но, узнав, что тот интересуется Альфредом Беринни, улыбнулся и указал на кресло.
– Мы довольно долго проверяли итальяшку, – признался разведчик. – Подозрения вызвали его встречи с консулом русского посольства Васильевым. Но Беринни интересовался только русской старинной живописью и возможностью получать визы для приглашения русских. Других интересов итальянец не имел. Все встречи прослушаны и запротоколированы. К государственным тайнам итальянец любопытства не выказывал.
Поэтому, если итальянский рантье и вызывает подозрения комиссара, то это дела не из области разведки. Готье поделился своими соображениями с Анри Девеном и получил право при необходимости обращаться за поддержкой. Готье умолчал о нелегалах. Если контрразведка это проспала, пусть сие останется на их совести. Гражданский долг комиссар исполнил. О связях с русским они осведомлены.
Тем временем микроавтобус въехал в Марсель и двинулся к порту. Но перед этим изрядно поколесил по городу. В автобусе явно интересовались, нет ли слежки. Комиссар не поехал на работу, а решил присоединиться к наблюдавшим за теплоходом полицейским. Он уселся в то самое кафе, где вчера сидели Беринни и лысый судовой врач с «Теодора Драйзера». Но микроавтобус, оказывается, и не собирался подъезжать к американскому теплоходу. Через несколько минут комиссару сообщили, что микроавтобус разгружается у яхты Беринни. Идет обычная смена продовольственного запаса.
«Ах, вот зачем итальяшка держит такую дорогую яхточку, – сообразил Готье, – видимо, товар перекочует с яхты в море». Прихватить сейчас команду и проверить содержимое корзин для провианта было весьма заманчиво. Но комиссар рассудил, что гораздо разумнее проследить всю цепочку. Нужно только осторожно, не спугнув людей Беринни, зафиксировать контакт его яхты с американским теплоходом. В том, что такой контакт состоится, Готье не сомневался. Маршрут благотворительного судна хорошо известен, но это уже дело Интерпола. Они сумеют провести обыск под видом обычной таможенной проверки в любом порту, куда зайдет теплоход.
Комиссар встретился со своим старинным знакомым и коллегой Жоржем Марше, который возглавлял марсельское отделение международной полиции. Тот сразу все понял и обещал заняться яхтой и теплоходом, а еще проследить за итальянцем в его московском турне.
Готье приказал полицейским продолжать наблюдения только за виллой. «Теодор Драйзер» его больше не интересовал. Если судно везет наркотики, Интерпол проследит за товаром и вычислит покупателя. Нагрянуть на виллу с обыском можно только после сигнала Интерпола. Мысль о том, что там содержатся в нечеловеческих условиях нелегальные иммигранты, комиссара не слишком тревожила. К иностранцам он вообще относился без симпатии. Хотели во Францию, вот и получили! В любом случае им грозит или тюрьма, или высылка. Пока их хотя бы кормят третьесортными продуктами.
Сделав подобное умозаключение, комиссар марсельской полиции решил пораньше вернуться домой и доказать своей Эстер, что он не только полицейский, но и настоящий мужчина. «Сегодня ей будет не до смеха», – ухмыльнулся Готье и уселся в «Пежо». По дороге домой он остановился у цветочного магазина и купил букет роз.
Эстер открыла дверь супругу, поглядела на цветы, потом на мужа и громко расхохоталась.
