Глава 5
Големские высоты
Они стояли возле замка, на наружном берегу рва, и наблюдали, как Волшебник нафталинил свою резиденцию. Уроборос и другие существа, отрабатывавшие годичный срок службы, получили отпуск и уже покинули замок. Хамфри порылся в складках одежды и из большого, тяжелого пояса со множеством карманчиков извлек заткнутый пузырек – этакую узкую бутылочку. Он нажал пальцем, и пузырек откупорился.
Из бутылочки вырвался клубящийся дым и устремился высоко в небо. Вскоре он уплотнился и превратился в гигантскую моль – настолько большую, что тень от ее крыльев накрыла замок целиком. Существо поднялось повыше и сбросило какой-то шар. Пролетев рядом с самой высокой башней замка, шар взорвался и выбросил во все стороны ленты серовато-белого вещества, которые тут же стали расплываться, покрывая каждый уголок замка. Потом ленты затвердели, и неожиданно все строения оказались под шелковистой сетью, похожей на громадную палатку. От нее исходил холодный, горьковатый запах, напоминавший о дезинфекции.
– Готово! – удовлетворенно буркнул Хамфри. – Будет надо, она и сто лет простоит.
– Сто лет! – громогласно, как всегда, удивился Честер. – До-твоему, нам придется бродить столько времени?
– Пошли, пошли, нечего мешкать, – пробормотал в ответ Волшебник.
Бинк, сидевший на спине кентавра, посмотрел на грифона.
– На самом деле, Кромби, Добрый Волшебник хотел сказать, что нам необходимо узнать направление на Источник Магии. С твоей помощью мы должны завершить экспедицию за несколько дней.
Грифон раздраженно каркнул.
– Почему же старый дурак так и не сказал сразу? – охотно перевел голем; он восседал на спине грифона вместе с Волшебником – их общий вес не превышал и половины веса Бинка.
– Хорошо сказано, солдат, – негромко произнес Честер.
Кромби завертелся, едва не сбросив седоков.
– Там! – сказал Гранди... и его крошечная ручка описала полный круг, указывая в никуда.
– О, невезенье! – простонал Честер. – Его талант снова накрылся...
– Талант в полном порядке, – фыркнул Волшебник. – Бинк неверно задал вопрос.
Бинк сконфузился.
– У нас уже были из-за этого неприятности. Каков же правильный вопрос?
– Возглавлять поиски – твоя работа, – отозвался Хамфри. – Я должен хранить свою информацию для экстренных случаев. – Он поудобнее устроился среди мягких перьев на спине грифона и закрыл глаза.
Да, добрый Волшебник оставался таким же неразговорчивым – у него не было привычки помогать нему-то бесплатно, даже если он сам мог получить выгоду от этой помощи. Бинк снова оказался в тупике – ведь ему нужно было отыскать способ заставить талант Кромби работать. А Волшебник преспокойно похрапывал.
Раньше, в ущелье никельпедов, талант подвел Кромби потому, что путь к спасению был не единственным – их было несколько. Что же – и Источников Магии несколько?.. Если так, то отыскать их окажется очень трудно. А ведь внимание всей группы сосредоточено сейчас только на Бинке – ему нужно что-то сделать и сделать быстро. Да, Волшебник не оказал Бинку особых почестей – более того: возложил на него все руководство поисками.
– Где пролегает самый прямой путь к Источнику Магии?
На этот раз крыло грифона показало вниз под углем.
Так вот почему они не получили горизонтального направления! – Источник находился не где-то впереди, а внизу. Но что проку от подобной подсказки? Что же им – копать тут?! В конце концов для такого дела нужен человек, чей талант – прокладывание магических тоннелей. А искать такого человека – значит, задержаться на неопределенное время и доставить себе лишние хлопоты. Группа и без того более многочисленна, чем предполагалось в начале. Нет-нет – лучше все-таки найти нормальную, естественную дорогу.
– Где находится доступ к Источнику, расположенный на поверхности? – спросил Бинк.
Крыло заметалось направо-налево.
– Где ближайший? – торопливо добавил Бинк.
Крыло замерло, указывая на юг.
– Самая сердцевина Дикой Местности! – сказал Честер. – Мне следовало бы догадаться раньше... Не лучше ли получить свой Ответ и отправиться домой?
Кромби каркнул.
– Птичий клюв говорит, что если ты получишь свой дурацкий ответ сейчас, то уже не сможешь уйти, лошадиный зад.
Честер сердито насупился.
– Птичий клюв так сказал? Передай ему, что у него вместо мозгов – помет, и...
– Полегче! – предупредил Бинк. – Кромби вовсе не нуждается в том, чтобы ему переводили твои слова.
– Фактически он назвал тебя задницей, – с удовольствием подсказал Гранди. – Предполагаю, это означает твою заднюю часть. А она приблизительно такая же ослиная, как...
Грифон снова каркнул.
– Ах, я ошибся! – поспешил поправиться голем. – Он имел в виду твою переднюю часть.
– Послушай, птичьи мозги! – заорал Честер. – Я вовсе не нуждаюсь в твоем невежественном мнении! Почему бы тебе не заткнуть его в...
Но Кромби уже снова каркал, не дослушав кентавра до конца. Вид у обоих был сугубо воинственный. Кентавр был крупнее и мускулистее грифона; однако того, по всей вероятности, можно было считать более опасным бойцом, поскольку он имел разум тренированного солдата-человека, а для тела его сражаться было столь же естественно, как дышать и жить.
– Кррак! – закричал Бинк. – То бишь – стоп! Это все голем напутал! На самом деле Кромби произнес слово «кентавр». Разве не так, Кромби?
Тот утвердительно каркнул.
– Вот уж не везет, – буркнул себе под нос Гранди. – И как раз в самый интересный момент...
– Не переживай, – сказал ему Бинк. – Ты признасшь, что я прав, голем?
– Кентавр и есть задница – передняя и задняя, – хмуро ответил Гранди. – В зависимости, как его характеризовать – интеллектуально или физически.
– Вот как доберусь до твоей вякалки! – прорычал Честер, протягивая к голему руку. – Да как скатаю из нее шарик – такой маленький, немой шаричек...
– Ты не посмеешь сделать этого, лошадиная физиономия! – запротестовал Гранди. – Я на службе у карлика!
Честер смолк, увидев, как зашевелился Добрый Волшебник.
– У кого, у кого ты на службе?
– На службе у этой малявки! – заявил Гранди, тыча пальчиком в сидящего у него за спиной Хамфри.
Честер с притворным изумлением посмотрел на Волшебника.
– Сэр, неужели вы позволяете так оскорблять себя существу, которое на вас работает?!
– Тьфу! – плюнул голем, обнаружив ловушку. – Я-то думал, что он дрыхнет.
– Голем не обладает личностной реальностью, – проговорил Хамфри. – Следовательно, его слова не несут личностного смысла. С таким же основанием можно сердиться на комок глины.
– Неплохой ответ, – согласился Гранди. Но вид у него был такой, словно его наказали.
– Вернемся-ка лучше к делу, – сказал Бинк, когда Добрый Волшебник снова закрыл глаза. В душе он продолжал изумляться, как получилось, что столь искусственная конструкция, как голем, состоит на службе у Волшебника. Может быть, Гранди задал ему Вопрос и получил Ответ. Но что могло побудить это порождение магии искать помощи у Хамфри?
Они направились к югу. И вскоре Бинка вновь осенила идея.
– Кромби! Кто-то или что-то пыталось меня устранять. Мне кажется, именно поэтому на нас напал дракон. Можешь показать, где находится этот враг?
– Кррак! – согласился Кромби.
Он завертелся, Добрый Волшебник замотался у него на спине, но так и не проснулся. Когда крыло Кромби остановилось, оно показало... в ту самую сторону, где располагался Источник Магии.
– По всему, – хмуро произнес Честер, – этот враг препятствует именно твоей миссии, а не тебе лично. Ты еще не изменил своих намерений?
– Конечно, нет! Теперь у меня вдвое прибавилось решимости довести дело до конца.
Однако тут он вспомнил, что меч атаковал его еще до того, как он отправился на поиски Источника. Неужели враг все заранее предвидел? Тогда это – воистину скверная новость: здесь уже нечто большее, чем обыкновенная стратегия или магия.
– Ладно. Поживем – увидим.
Окрестности замка Волшебника были весьма безобидными. Но все сразу изменилось, едва они вступили в Дикую Местность. Путь им заслонили заросли диких кустов, с листьев которых срывались статические разряды, когда кто-то проходил рядом. От этих разрядов на теле дыбом вставали волосы, мех, перья, разные ниточки на одежде. Над зарослями торчала антенна, непрерывно следящая за путниками. Бинку никогда раньше не доводилось подходить близко к этим растениям – он не понимал их истинной сущности, да и теперь не хотел понимать, ибо было не до того. Но почему же все-таки так внимательно наблюдает за ними антенна – наблюдает и ничего не предпринимает?..
Через небольшое время на них напали комары-потники и изводили их до тех пор, пока Хамфри не проснулся. Волшебник вытащил из пояса бутылочку и откупорил ее. Тут же вылетел дымок, расползся по сторонам и поглотил комаров... и столь же неожиданно втянулся обратно в бутылочку, вместе с комарами.
– Моего туманчика так и так пора было кормить, – пояснил Добрый Волшебник, запихивая пузырек в карманчик на поясе. Он ничего не стал добавлять к сказанному, и ни у кого не хватило духу расспрашивать. Хамфри опять уснул.
– А, пожалуй, неплохо быть Волшебником, – заметил Честер. – На все вопросы у него уже есть ответы. Остается только вытащить нужную бутылочку.
– Наверно, кто-то с ним таким образом расплатился, – кивнул Бинк.
Вскоре они забрели на участок, поросший ругательным репейником. Репья тут же облепили им ноги, вынуждая непрерывно чесаться. От такого растения можно было избавиться, только как следует выругав его. Но загвоздка все же существовала: одно и то же ругательство нельзя было использовать дважды в течение дня.
Хамфри не понравилось, что его опять разбудили. На сей раз у него не нашлось подходящего пузырька.
– Бородой моего прадядюшки Хамбага заклинаю тебя – изыди! – нараспев произнес Добрый Волшебник.
Репейник, к которому он обращался, тут же свалился, оглушенный.
– Мордой больного морского змея заклинаю – изыди!
И еще один свалился.
Честер держался более напряженно и прямо, чем обычно, – репья облепили его роскошный хвост.
– Чтоб тебе в могиле лежать, колючка неощипанная! Я тебя расплющу в лепешку толщиной в никельпедский никель! Вон, вон, проклятое репье!
И три ошеломленные шишки репейника отпали.
– Дайте-ка и мне попробовать! – Бинк откровенно завидовал воображению своих спутников. – Проваливайте чесать дракона!
И его репья тоже начали отваливаться – хотя и не так легко, как те, что попали под более увесистые проклятья остальных. Увы – у Бинка, видимо, не хватало воображения.
Зато Кромби попал в неприятную ситуацию. Грифоны редко встречаются в этой области Ксанта, и репейник, очевидно, просто-напросто не понимал смысла его карканья. Но стоило голему начать переводить, репья стали отваливаться пучками.
– Кровавыми рылами целой плантации диких львиных зевов заклинаю – чтоб вы завязли своими гнусными красными задницами в ближайшем вонючем сортире! Прочь! Если б вы были цветами, вы б отравили целый сад! А суньте свои наперченные розовые корешки себе в... – Голем изумленно запнулся. – Неужели такое возможно?! Кажется, я не смогу дальше переводить...
Но репейники все поняли прекрасно, и очень скоро яркие перья грифона полностью очистились. Кто может в искусстве ругани превзойти солдата!
Но все же совсем избежать прилипчивых репейников оказалось невозможным. И к тому времени, когда путники миновали проклятый участок, сочность их ругательств весьма заметно поубавилось. Иногда требовалось выругаться два-три раза подряд, чтобы избавиться от одной-единственной шишки.
Все уже изрядно проголодались. Да, ничто так не возбуждает аппетита, как солидная порция ругани.
– Ты знаешь эти места? – спросил Честер Волшебника, пока тот снова но успел заснуть. – Где тут раздобыть чего-нибудь пожевать?
– Не дергайте меня по мелочам! – выпалил Хамфри. – Я взял с собой еду, как следовало поступить и вам, будь у вас хоть крупица способности предвидеть.
Он откупорил очередную бутылочку. Вылетевший из нее пар на сей раз сконденсировался в покрытый глазурью слоеный пирог. Волшебник взял его из воздуха, отломил аккуратный ломоть с ровными краями и принялся есть. Остаток пирога тем временем расплылся облачком тумана и втянулся назад в бутылочку.
– Я признаю, что мы допустили оплошность, – сказал Бинк. – Но тебе не кажется, что ты мог хотя бы поделиться с нами?
– Почему мне обязательно должно что-то этакое казаться? – полюбопытствовал Хамфри.
– Мы все проголодались, и это облегчило бы...
Волшебник рыгнул.
– Поищи себе другую кормушку, дармоед, – перевел голем.
До Бинка наконец дошло, что Добрый Волшебник вовсе не тот прирожденный путешественник, каким оказался Злой Волшебник, когда Бинк бросил вызов диким чащам Ксанта. И тем не менее Бинк прекрасно знал, как обманчива внешность.
Кромби каркнул.
– Птичий клюв говорит, что поблизости должны расти фруктовые деревья. Сейчас он их найдет.
Грифон завертелся и указал направление.
Очень скоро они увидели растение с громадным количеством фруктов. Это растение имело форму открытой чаши, наполненной разнообразными плодами. Компания радостно бросилась к нему, но перепуганные фрукты разноцветными шариками тут же взмыли в воздух.
– О! Да это же крылатые фрукты! – догадался Бинк. – Нам надо было застать их врасплох! Почему ты не предупредил нас, Кромби?
– А ты и не спрашивал, тупица, – огрызнулся голем.
– Ловите их! – крикнул Честер, высоко подпрыгнув и поймав в воздухе яблоко.
Чуть не свалившийся с его спины Бинк торопливо спешился.
Перед ним засвистела в воздухе спелая груша. Он подпрыгнул и поймал ее. Груша попыталась вырваться, отчаянно трепеща крылышками, но скоро сдалась. Ее крылья оказались обычными зелеными листочками, удачно приспособленными для полета. Бинк безжалостно их оборвал, чтобы еда не смогла вдруг улететь, и отправился за следующим трофеем.
Гоняясь за порхающим померанцем, он вдруг споткнулся обо что-то и упал, упустив добычу. Он поднялся и со злостью посмотрел на помеху: то была еще одна пресловутая кучка земли. Бинк яростно затоптал ее, сравняв с землей, и тут же кинулся ловить другие фрукты.
Через полчаса у него была уже небольшая коллекция: яблоко, персик, слива, две груши, несколько виноградин и банан. С бананом, оснащенным огромными листьями-крыльями, пришлось повозиться – то была настоящая отчаянная схватка; зато вкуса он оказался отменного. Правда, Бинку было немного не по себе, когда он уплетал эти фрукты – слишком уж они напоминали живые существа. Тем не менее он знал, что их крылья – всего лишь магическое приспособление, позволяющее растениям рассеивать свои семена на возможно большей площади. Фрукты для того и нужны, чтобы их ели; у них нет настоящего сознания или чувств. А может быть, все же...
Бинк выбросил эту мысль из головы. Они находились на опушке леса. Деревья стояли сплошь мертвые. Хамфри проснулся.
– Не по себе мне от дурных предчувствий, – проговорил он. – Не хочу тратить свою магию и узнавать, что погубило эти деревья. Давайте-ка лучше обойдем их.
– Какой смысл быть Волшебником, – ехидно поинтересовался Честер, – если ты не пользуешься собственной магией?
– Я должен беречь свою магию и призывать ее только в случае крайней необходимости, – ответил Хамфри. – Пока что нам встречались лишь досадные помехи, недостойные моего таланта.
– Хорошо сказано, хмырь, – согласился голем.
Честер явно остался при своем мнении, но он слишком все же уважал Волшебника, чтобы продолжать спор.
– Вообще-то дело уже к вечеру, – заметил он. – Не худо бы поискать приличное место для ночлега.
Кромби остановился и завертелся столь стремительно, что чуть не сбросил со своей спины седоков.
– Хм-м-м! – крякнул Хамфри.
– Ты, неуклюжая летающая кошка! – с готовностью перевел голем. – Держись покрепче на земле на своих кривых лапах!
Голова Грифона начала поворачиваться, пока его злобные глаза и смертоносный клюв не оказались обращенными назад.
– Кррак! – властно каркнул он.
Теперь голем не стал переводить, зато сразу присмирел, прямо на глазах.
Кромби завертелся опять и указал несколько другое направление.
– Это чуть в сторону от нашего пути, – решил Честер. – Вперед!
Никто не стал ему возражать.
Тропа, по которой они шли, огибала мертвый лес, и в этом было явное везение: так они могли избежать многих опасностей. Неизвестная сила, погубившая лес, уничтожила, похоже, и всю, связанную с этим лесом, магию, как полезную, так и враждебную. Тем не менее, Бинка одолевало любопытство, когда он смотрел на огромные мертвые деревья. На них не было никаких отметин, а трава у их подножий оставалась густой и пышной из-за обилия света – ведь все листья с деревьев спали. Это значило, что сама почва не отравлена. И в самом деле – тут и там из нее пробивались молодые деревца, начиная долгую работу по восстановлению леса. Нечто нанесло тут удар, убило деревья и удалилось, не оставив никаких следов.
Решив погасить досаду, которую вызвала в нем эта унылая картина, Бинк обратился к голему.
– Послушай, Гранди, ты не расскажешь мне – если, конечно, захочешь! – какой Вопрос ты задал Волшебнику?
– Я? – переспросил изумленный голем. – Ты интересуешься мной?
– Конечно! Ведь ты... – Бинк едва не произнес слово «личность», но вовремя вспомнил, что голем не может быть личностью. – ...ты – существо, – неуклюже закончил он фразу. – Ты обладаешь сознанием, чувствами...
– Только не чувствами, – поправил его Гранди. – Я – всего лишь конструкция из веревочек, глины и кусочков дерева, – конструкция, оживленная магией. – Я действую так, как мне указано, без интереса и эмоций.
Без интереса и эмоций?.. Что-то не очень верится.
– А мне показалось, что ты только что проявил личную заинтересованность, когда я к тебе обратился.
– Разве? Скорее всего, то была рутинная имитация человеческой реакции. Выполняя свою работу переводчика, я обязан уметь имитировать...
Слова Гранди не убедили Бинка, но он не стал спорить.
– Если у тебя нет личной заинтересованности в делах людей, то почему ты пришел к Доброму Волшебнику? О чем ты его спросил?
– Я спросил, как мне стать реальным.
– Но ты уже реальный! Ведь ты – рядом со мной. Разве не так, Гранди?
– Убери создавшую меня магию, и от меня останется лишь кучка хлама. Я хочу быть реальным без всякой магии – таким же, как и ты.
Реальным без магии. В конце концов, смысл тут есть. Бинк вспомнил, как в молодости страдал сам, считая, что у него нет магического таланта. И вот – перед ним существо, озабоченное противоположным: для него не существует реальности, кроме магии, и оно предпочитает реальность без магии.
– И каков был Ответ?
– «Заботься».
– Заботься, тупица.
– Заботься?
– Заботься.
– И это все?
– Все.
– Весь Ответ?
– Весь Ответ, болван.
– И за него ты теперь отрабатываешь целый год?
– А ты, видимо, полагаешь, что обладаешь монополией на тупость.
Бинк повернулся к Доброму Волшебнику, которому, кажется, наконец удалось отоспаться – он теперь хранил блаженное молчание.
– Как же ты можешь оправдывать столь высокую плату за такой Ответ?
– Я не обязан ничего оправдывать, – ответил Хамфри. – Никто вас не гонит к скупому старому гному за информацией.
– Но любой, кто тебе платит, заслуживает достойного Ответа. – Бинк был по-настоящему уязвлен.
– Голем получил достойный Ответ. Просто он не обладает достойной сообразительностью.
– Тогда и я тоже! Никто не способен извлечь смысл из такого ответа!
Волшебник пожал плечами.
– Может быть, он задал вопрос неправильно.
Бинк повернулся к Честеру.
– А ты назовешь это честным Ответом?
– Да, – ответил кентавр.
– Одно-единственное словом! И ничего больше? За целый год службы?
– И ты считаешь, что оно того стоит? – Бинк никак не мог добраться до сути.
– А ты сам, ты был бы удовлетворен таким Ответом на свой Вопрос?
Честер задумался.
– Вряд ли этот Ответ имеет ко мне отношение.
– То есть – ты не был бы удовлетворен?
– Почему же?.. Был бы, наверно. Если бы то был Ответ на мой Вопрос. Сейчас же я не считаю его своим. Видишь ли, Бинк, я ведь не голем.
Бинк удивленно покачал головой.
– В таком случае, я сам, по-видимому, наполовину голем. По-моему, такого Ответа явно недостаточно.
– Ты не голем, – сказал Гранди. – Ты всего-навсего не очень умен.
Вот это дипломатия!
Не Бинк все не мог успокоиться.
– Честер, ты можешь объяснить нам такой Ответ?
– Нет. Я тоже его не понимаю.
– Но ты же только что сказал...
– Я сказал, что считаю его честным Ответом. Будь я големом, я, конечно же, оценил бы скрытый в нем намек. Его уместность. И это гораздо более вероятно, чем мнение, что Добрый Волшебник не в состоянии выдать полный Ответ.
Бинк вспомнил, как Хамфри сообщил мантикоре о том, что у нее есть душа. Волшебник сделал это так, что существо было удовлетворено – и эмоционально, и интеллектуально. Эта удовлетворенность – разве не убедительный аргумент?!.. И неясность полученного големом Ответа также должна иметь свою причину.
Но в каком отчаянии он будет пребывать до тех пор, пока эта причина не станет ясна!
Сумерки уже начали сгущаться, когда они заметили дом. Дверь в нем была высотой в десять футов.
– Это – жилище великана... или людоеда, – сказал Хамфри, нахмурившись.
– Людоеда? – повторил Бинк. – Значит, нам нельзя здесь останавливаться!
– Точно! Мы ахнуть не успеем, как он сунет нас в хотел и подбросит дровишек в огонь. – Честер выразительно закивал. – Людоеды считают человечину деликатесом.
Кромби каркнул.
– Этот кретин утверждает, что его талант никогда не ошибается, – доложил Гранди.
– Да! Но вспомните: его талант отвечает точно только на точно поставленные вопросы! – сказал Бинк. – Мы просили отыскать хорошее место для ночлега – но не сказали, что нужно и безопасное место.
– Я бы сказал, что большой котел с горячей водой – столь же удобное место для отдыха, как и любое другое, – опять закивал Честер. – До тех пор, пока вода не становится слишком горячей. И тогда ванна превращается в...
– Кажется, мне придется потратить толику своей драгоценной магии, – удрученно проговорил Хамфри. – Уже слишком поздно, чтобы бродить по лесу в поисках другою пристанища.
Он извлек новый пузырек и занялся пробкой. Как и многие другие пробки, она оказалась упрямой и уступила усилиям Хамфри с большой неохотой, так что весь процесс занял немало времени.
– Эй, это не пузырек с демоном? – спросил Бинк – ему показалось, что он вспомнил форму бутылочки; некоторые из них были более прочными на вид, более тщательно изготовленными и снабженными магическими символами. – Стоит ли?
Волшебник на секунду перестал воевать с неподатливой пробкой и что-то неясное промычал в ответ.
– Он говорит, что как раз это и собирается сделать, недоумок, – сообщил голем. – Хочешь – верь, хочешь – нет.
Волшебник нацарапал на земле пятиугольник, установил внутри него бутылочку и пробормотал непонятное заклинание. Пробка тут же выскочила, выпустив демона в виде облачка дыма, которое тут же сгустилось в существо с двумя парами очков на носу. И Бинк узнал в нем Бьюрегарда.
Образованный демон даже не стал дожидаться вопроса.
– И ради этою ты меня вызвал, старина? Конечно, никакой опасности нет – это великий вегетарианец. Опасность – в самой вашей экспедиции.
– Я тебя не спрашивал про экспедицию! – рявкнул Хамфри. – Я и без тебя знаю, что она опасна! Вот почему я здесь!
– Очень уж на тебя не похоже – ввязываться в дурацкие авантюры. Тем более – пренебречь личным комфортом. – Бьюрегард поправил на носу обе пары очков. – Неужто ты вконец свихнулся? Стариковское слабоумие одолевает, да? Или ты попросту собираешься покончить с собой, сгорев со стыда?
– Изыди, адский дух! Я сам призову тебя, когда захочу послушать твои бессмысленные прогнозы.
Бьюрегард печально покачал головой, растворился в облачке дыма и исчез в пузырьке.
– Вот и еще один сочувствующий дух, – встревоженно произнес Бинк. – Неужели так уж необходимо все время держать его взаперти?
– Никто не в силах удержать демона, – коротко отозвался Волшебник. – Кроме того, срок его службы еще не кончился.
Да – временами за его логическими выкладками трудно было уследить.
– Но ведь ты уже владел им, когда я впервые с тобой встретился. Это было больше года назад.
– Он задал мне сложный Вопрос.
– Демон информации, отвечающий на Вопросы, за которые тебе платят, тоже должен платить тебе за Ответы ему?
Хамфри промолчал. Из бутылочки с демоном донесся слабый, рокочущий смех. Тут явно таилось нечто странное, но уж никак не смешное.
– По-моему, лучше зайти в дом, пока совсем не стемнело, – проговорил Честер, с сомнением поглядывая на дверь.
Бинк был не прочь поподробнее разузнать про демона; но кентавр высказал верную мысль.
Они подошли к дому. Вход представлял из, себя массивный портал, сработанный из цельных стволов железного дерева, ошкуренных и связанных кусками хищных лиан. Сооружение поразило Бинка: непроржавевшее железное дерево поддается обработке, лишь когда оно только что срублено, и даже магический топор берет его древесину с трудом. И какой монстр смог приспособить вместо обычных креплений смертельно опасные лианы? Как правило, они прибегают к своей способности сжиматься, когда душат жертву, и сила их убийственно велика.
Честер постучал. Послышался гулкий грохот, и в наступившей затем тишине медленно заглохло металлическое эхо. Раздались бухающие шаги. Дверь распахнулась с такой стремительностью, что петли из железного дерева сразу же раскалились докрасна, а порыв ветра едва не втянул кентавра внутрь. Из дверного проема хлынул ослепительный свет, на фоне которого вырисовывался жуткий силуэт великана. Он был вдвое выше Бинка, но непропорционально толще, и рядом с ним даже дверь показалась маленькой. На ногах и руках перекатывались узловатые мускулы, похожие на стволы деревьев.
– Ффу-у-у! – взревел великан.
– Он спрашивает, чем это здесь так воняет? – перевел голем.
– Воняет?! – возмутился Честер. – Да он сам воняет!
Кентавр был прав. Создавалось впечатление, что великан не верил в магию умывания и чистоты. Его корка была покрыта коркой засохшей грязи, от тела несло гнилыми овощами.
– Все же помните, – заметил Бинк, – что мы не хотим провести ночь на улице.
Кромби привычно каркнул, и Гранди тут же перевел:
– Птичий клюв говорит, что надо с ним подружиться. Да поскорее!
– Вот пускай сам и дружит, – буркнул Честер.
Великан что-то прорычал.
– Каменная морда говорит, что теперь понял, чем пахнет: вонючим грифоном.
Разгневанный Кромби вытянул шею, расправил яркие перья и яростно закаркал.
– Как тебе понравится, если я решу эту проблему, ампутировав твой шнобель? – не замедлил перевести Гранди.
Великан раздулся, став еще массивнее и завыл.
– Оторву тебе башку, смелю в мелкую муку... – Голем еле поспевал переводить.
После таких любезностей противники некоторое время еще обменивались карканьем и ревом, и счастливый голем лихо обеспечивал перевод.
– Выйди и повтори, что сказал, тупая тыква!
– А ты что ж стоишь, крылатая мышь? Мой череп тверд, сломает тебе горб.
– Да твой череп треснет, когда ты хотя бы попытаешься думать! – прокаркал Кромби.
– Неужели все великаны говорят двустишиями? – спросил Бинк, когда противники сделали паузу для пополнения запаса оскорблений. – Или тут просто изобретение голема?
– Как пробка глуп сей мелкий шут, – изрек голем и тут же вспылил. – Кто здесь шут, лягушачья морда?
– Великаны бывают очень разные, как и все прочие существа, – подал голос Хамфри. – По-моему, этот настроен вполне дружелюбно.
– Дружелюбно? – удивился Бинк.
– Для великана, разумеется. Пожалуй, лучше будет войти.
– Из тех, кто смел, я супчик ел! – сообщил великан через голема.
Но грифон уже входил в дом, и хозяин неохотно посторонился.
Внутри было тесно и угрюмо, как всегда и бывает в жилище монстра. Яркий свет, бивший поначалу в дверь, теперь погас – по всей видимости, хозяин, по случаю появления гостей, зажег новый факел, но тот уже успел сгореть. Пол устилала подгнившая солома, вдоль стен располагались груды поленьев веревочного дерева, а над ярким пламенем очага в центре комнаты грязевым вулканом булькал хотел. Ко всеобщему облегчению, никто не заметил обглоданных костей, и это немного ободряло. Бинку никогда не доводилось слышать о великанах-вегетарианцах, но демон Бьюрегард, без сомнения, знал что говорит.
Поняв, что обмен оскорблениями и угрозами был в основном блефом, Бинк ощутил себя слегка уязвленным: вот, пожалуйста, его смог одурачить и этот добродушный монстр.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Ты жрать, потом спать. – Великан, конечно же, не понял его.
– Я – Бинк, а ты?
– Вкусный суп – спасибо, Хруп.
Великан сунул грязную волосатую пятерню в кипящий хотел, пошарил в нем, зачерпнул горсть варева, плюхнул в щербатую деревянную миску и протянул Бинку.
– Ешь, Бинк.
– Да ведь он же хотел сказать, что его зовут Хруп, – догадался Честер. – Он предлагает тебе поесть. И у него, надо полагать, нет различия между обедом и ужином. Вся еда для него – «жрать».
– Ах, вот оно что... Э-э... спасибо, Хруп! – Благодарность, увы, получилась неуклюжей. «Вкусный суп – спасибо. Хруп» – теперь все понятно. Одновременно: предложение еды и ответ на вопрос об имени, а вовсе никакая не угроза. Итак, Хруп...
Бинк взял миску с похлебкой. Великан тем же способом угостил и остальных. Казалось, его огромная лапа совсем не чувствительна к жару.
Бинк с сомнением рассматривал свою порцию. Варево было слишком густым, чтобы его пить, и слишком жидким, чтобы черпать ладонью. К тому же, хотя и почти кипящее, оно не производило впечатления хорошо проваренного. Оно было темно-пурпурного цвета с зелеными вкраплениями, но пахло довольно приятно, и это обстоятельство примиряло даже с тем, что в миске плавала ошпаренная муха.
Честер оценивающе принюхался.
– Так это же пурпурный буиллон с зеленым ореховым деревом – феноменальный деликатес! Но чтобы извлечь буиллоновый сок, необходим магический процесс. А уж ореховое дерево может добыть только сумасшедший зеленый эльф. Как ты смог с этим справиться!?
Великан улыбнулся. Эффект – даже в полумраке – оказался потрясающим.
– У меня есть эльф, он работает здесь, – зачастил голем.
Затем великан взял из поленницы полено, поднял его над котлом и стал выкручивать, как мокрое полотенце. В котел потекла тонкая струйка пурпурной жидкости. Выжав полено досуха, великан небрежно разделил его на волокна, из которых оно состояло, и швырнул их в огонь – они тут же вспыхнули.
Никогда Бинку не доводилось видеть столь откровенную демонстрацию грубой силы. Не желая обсуждать это, он выудил из миски муху, сунул пальцы в остывающую массу, достал похожий на крем шарик и осторожно положил его в рот. Он оказался изумительным на вкус!
– Никогда ничего лучшего не ел! – не удержался от восторженного восклицания Бинк.
– Бинк думал, что воняет. Теперь он запах знает! – прогрохотал польщенный Хруп.
Кромби отведал из своей миски и удовлетворенно каркнул.
– Можешь вонять сколько угодно – похлебка отменная! – перевел Гранди.
Хруп, весьма довольный после двойного комплимента, зачерпнул горсть кипящего варева и отправил прямо в огромный рот. Он облизал пальцы, съел еще несколько горстей. Когда гости очистили миски, великан снова их наполнил, и никто не стал возражать. В конце концов, какие магические микробы способны уцелеть при такой температуре?
После ужина компания расположилась на соломе. Все как будто были удовлетворены и собирались заснуть, но Бинка что-то упорно продолжало тревожить. И вскоре он понял причину.
– Хруп, у нашего племени принято оказывать услугу за гостеприимство. Что мы можем сделать, чтобы хоть как-то отплатить за ужин и ночлег?
– Совершенно верно! – поддержал Честер. – Может, тебе дров наколоть? Или что-нибудь другое сработать?
– Не надо слов, хватает дров, – пророкотал великан. И тут же шарахнул ребром ладони по полену, отчего оно разлетелось на щепки. Да, тут ему помощь явно не требовалась.
Кромби благодарно каркнул.
– Птичий клюв говорит, что может показать направление на что угодно. Чего ты хочешь, каменное лицо?
– Спать хочу, оттого молчу, – отозвался Хруп.
– Подожди, сперва мы что-то должны для тебя сделать! – настаивал Бинк.
– Ничего не надо, ваш хороший сон – награда!
Хруп захватил пригоршню соломы, стиснул ее в кулаке, а когда разжал пальцы, солома оказалась спрессованной – получился длинный прут, которым великан принялся ковырять в зубах.
– Мы не сможем ему ничего навязать, если он не хочет, – подытожил Честер.
– А может, он и сам не знает, чего хочет! – возразил Бинк. – Надо все же соблюсти обычай.
– Ты несомненно умная деревенщина, – сказал Гранди, выступая на сей раз от собственного имени. – К чему нарываться на неприятности?
– Тут дело принципа, – неуверенно произнес Бинк. – Кромби, ты можешь указать, где находится то, чего хотелось бы нашему хозяину?
Грифон утвердительно каркнул, завертелся, разворошив солому, и вытянул крыло. Оно указывало точно на Доброго Волшебника Хамфри, прикорнувшего в углу на охапке соломы.
– Забудь об этом, – сонно пробормотал старик. – Меня есть не разрешается.
– Но он же вегетарианец! – напомнил Бинк. – Он не может хотеть съесть тебя. Очевидно, он хотел бы задать тебе Вопрос!
– Но я не стану отвечать всего лишь за ночлег на соломе! Ему придется отслужить у меня год.
– У меня Вопроса нет, и не нужен мне Ответ, – буркнул великан.
– Кажется, мы вынуждаем нашего хозяина совершать нечто для него нежелательное, – на удивление дипломатично заметил Честер. Выкручивание полена, превращение его в щепки и изготовление зубочистки из соломы определенно произвели на кентавра глубокое впечатление. Что ж – такого сильного существа путники еще не встречали.
– Есть то, чего Хруп хочет, даже если сам об этом не знает, – настаивал Бинк. – Наша обязанность – отыскать то, чего он желает.
Ему никто не возразил, но чувствовалось, что все только и ждут, чтобы он оставил эту тему.
– Кромби! А вдруг ему нужен не сам Волшебник, а то, что находятся при нем? Куда именно ты указывал?
Кромби каркнул с усталой покорностью и вытянул крыло. Бинк выставил палец, прослеживая направление.
– Здесь! – воскликнул он наконец. – Что-то в его промежности! – Он тут же смущенно умолк. – Гм... возможно, и в куртке...
Но уставший Волшебник уже спал – его единственным ответом был храп.
– Да что вы стесняетесь! – вмешался Гранди. – Сейчас проверю!
Он вскарабкался на Волшебника и нырнул ему под куртку.
– По-моему, не стоит... – Бинк был ошарашен такой наглостью.
– Вот ваша проблема! – донесся из-под куртки голос голема. – Должно быть, это... оно. – И он вылез, сжимая обеими руками бутылочку – для него она была явно тяжела.
– Это же бутылка с демоном! – воскликнул Честер. – Только не трогай про...
Но Гранди уже возился с пробкой.
Бинк бросился к нему и – как всегда – опоздал. На сей раз пробка почему-то не стала демонстрировать упрямство и буквально выскочила сама, едва Бинк схватился за бутылочку.
– Доигрался! – воскликнул Честер. – Если Хамфри сейчас проснется...
Бинк стоял с пузырьком в руках, молча наблюдая, как из облачка пара конденсируется демон, не связанный ни магической пентаграммой, ни заклинаниями.
– Кттт-то... кт-то... кто-нибудь нарисуйте... – Бинк ужасно запинался, выдавливая это из себя.
Окончательно отвердевший Бьюрегард стоял рядом с ним, держа под мышкой огромный том. Он взглянул на Бинка поверх очков.
– Пентаграмму?.. Не стоит.
– Что я натворил! – Бинк был в отчаянии.
Бьюрегард махнул свободной рукой.
– Ты сам ничего не сделал, Бинк. Тут постарался дурак-голем.
– Но я его к этому побудил...
– Возможно. Но – не расстраивайся. Лучше представь себя в качестве инструмента судьбы. Знай: ни бутылочке, ни пентаграмме не удержать меня. Я лишь уважал эти условия, чтобы доставить удовольствие Волшебнику. Понимаешь – своего рода профессиональная вежливость. Мы сошлись на том, что я буду служить ему резервным информатором до тех пор, пока обстоятельства не освободят меня. И до тех пор я буду подчиняться обычным правилам контроля над демонами. Теперь такой случай представился, как и было запланировано судьбой. По-настоящему скованный демон на моем месте обрел бы свободу, поэтому я и волен освободиться. Я благодарю тебя за то, что ты для меня сделал, и теперь ухожу.
Демон начал таять.
– Подожди! – крикнул Бинк. – Ответь хотя бы на Вопрос этого любезного великана!
Бьюрегард снова сконденсировался.
– У него нет Вопроса. Он хочет только спать. Великанам необходимо много отдыхать, иначе они утратят свою тупость.
– Но ведь талант Кромби указал на...
– А, это... Тут, конечно, что-то есть. Но то – неосознанное желание.
– Пусть так! – сказал Бинк. До сих пор ему не приходило в голову, что у великанов могут быть неосознанные желания. – Расскажи нам, в чем тут дело, прежде чем уйдешь.
– Он хотел бы знать: жениться ему или нет.
Великан что-то проревел.
– Уж очень я узнать стремлюсь, что будет, коли я женюсь, – отчеканил голем.
– О, это уже интересно, – улыбнулся Бьюрегард. – Голем, отрабатывающий плату за Ответ, который он не в состоянии понять.
– Кто способен понять смысл Ответа из единственного слова? – спросил голем.
– Только реальное существо, – ответил Бьюрегард.
– В том-то и дело. А ведь он не реальный, – вздохнул Банк. – Он хотел узнать, как стать реальным.
Бьюрегард повернулся к кентавру.
– А ты хочешь узнать свой талант! Конечно, я могу тебе про него сказать. Но тогда тебе придется расплачиваться со мной, а никому из нас этого не хочется.
– Почему бы тебе просто не ответить на Вопрос великана и не уйти? – спросил Бинк, не очень-то доверяя много знающему и освобожденному демону.
– Я не могу сделать этого прямо, Бинк. Я – демон, и ваш хозяин не сможет принять мой ответ, каким бы рациональным тот ни оказался. Он – столь же иррациональное существо, как и ты. И ответить ему должен ты!
– Я?.. Но ведь я... – Бинк был настолько удивлен, что не нашел слов продолжить. Да и не хотелось ему распространяться о собственных проблемах, связанных с женой.
– Я имел в виду вас всех, – снисходительно поясню Бьюрегард. – Ты, Честер и Кромби должны обсудить свои отношения с соответствующими особами противоположного пола. И ваше общее решение даст великану тот ответ, в котором он нуждается. – Бьюрегард немного подумал. – Пожалуй, только в таком случае мой собственный комментарий может оказаться уместным. – И он уселся на солому между ними.
Наступила тишина.
– Э-э-э... как вы... то есть, где сейчас... гм, великанша, о которой ты мечтаешь? – Этот неуклюжий вопрос Бинка был адресован Хрупу.
Великан разразился целой речью, состоявшей из рычания, пыхтения, сопения и фырканья; при этом он часто скалил желтые зубы. Голем, призванный служить переводчиком, не упустил шанса блеснуть своим мастерством и принялся шпарить...
Одним прелестным унылым утром,
гроза была уже потом,
бродил я далеко, оставив этот дом.
На душе моей была полная благодать,
и искал я лишь, чего бы пожрать.
Никого не видел я вдали от дома –
ни дракона, ни монстра, ни даже гнома.
Вошел я в огромный лес,
деревья там – до небес.
Так густо они росли,
что пешком я не мог пройти.
И вдруг – расщелина у меня на пути,
с никельпедами и другой вкуснятиной,
да с болотом, полным разной тухлятины.
В расщелине той замок укрыт
над ним, вместо флага, саван висит.
Ветер приятно завывает, зовет в гости;
в стенах вместо бревен – огромные кости.
У входа дрыхнет дракончик-приятель
сторожит то, от чего меня чуть не хватил кондратий:
фонтан из крови бьет
и вокруг него ручьями течет.
Я на него смотрел-смотрел
пока совсем не обалдел.
Слюнки так потекли,
что залили мне башмаки.
Но я знал, что чарам не бывать,
едва войду и стану жрать.
Захотел я узнать, какие еще сокровища
предложит мне замок героя-чудовища.
И в центре его, на грязном мешке
прелестная великанша в гамаке.
С волосами, как крапива,
с кожей, как каша, которую уже разок съели;
а увидев ее лицо, даже зомби бы покраснели.
Изо рта ее тухлятиной разило
да так, что аж меня поразило.
Думал, сейчас стошнит, словно в брюхе – глиста.
Так меня поразила ее красота.
Я ей – кулаком, чтоб не смогла подняться;
это наш великанский способ в любви признаваться.
Потом схватил ее за левую ногу
и поволок на дорогу.
Тут послышались шум и бряк
значит, проснулись гоблин, тролль и зеленый мандрак.
Они отпраздновали союз героя с красоткой,
швыряя в меня тухлятиной и работая плеткой.
Но по дороге они запустили заклинание,
разбудившее злых демонов в месте их обитания.
Они погрузили замок в сон на целый век
этим гадам все едино: великан ты или человек.
Такой силы произнесли они заклинание,
что пришлось нам бежать, чтобы не лишиться сознания.
Я начал по лесу метаться,
но не смог от заклинания оторваться.
Оно неслось за нами след в след,
и я закричал, что я – не людоед.
Тогда оно решило, что людоеды смылись,
и так бабахнуло, что деревья чуть не повалились.
Теперь я не грызу кости – боюсь:
демоны из озера заявятся ко мне в гости.
Напустят еще одно заклинание,
навлекут на меня новые страдания.
Красавица лежит в лесу оглушенная,
замужества лишенная.
Но одно вынуждает меня колебаться:
может, не стоило ей в любви признаваться?
И вот что хочу теперь узнать:
принести ее домой, или там оставить спать?
Выслушав этот замечательный рассказ, все долго сидели молча. Наконец Кромби каркнул.
– То были удивительные приключения и трогательная любовная история, – добросовестно перевел Гранди. – Оценивая же достоинства вашей дамы, я, на основании собственного опыта, могу лишь сказать, что все женщины – порождение ада. И главное их предназначение в жизни – обольщать, заманивать в ловушку и унижать мужчин. Следовательно...
Великан заревел, обрывая карканье грифона.
– Хо-хо-хо, хо-хо-хо! – старался Гранди. – Я принесу ее немедленно!
Честер улыбнулся.
– Несмотря на рекомендации моего друга, я должен тебя предостеречь. Неважно, насколько больно кобыла лягает жеребца. Какими бы бессмысленными не казались ее поступки, наступает время, когда она приносит своего первого жеребенка. После этого дама уже не проявляет большого интереса к...
– Она больше не лягается? Жаль, мне так нравится... – Рычание Хрупа было разочарованным.
– Но очень скоро, – вступил Бинк, – она непременно вернется к нормальному состоянию, и при этом будет часто демонстрировать остроту ума. В любом случае, я склонен считать, что небольшая порция пинков лучше, чем их полное отсутствие. Так почему бы не разбудить твою красавицу и не дать ей шанс проявить себя? Она способна сделать твою жизнь совершенно невыносимой.
Глаза великана вспыхнули, как факелы.
– Я должен согласиться, – сказал Бьюрегард. – Этот разговор оказался для меня весьма существенным. Это – неоценимый вклад в понимание эмоций людей, животных и людоедов. То, что невыносимо для людей, вызывает у людоедов полный восторг. Этот материал прекрасно сгодится для завершения моей диссертации.
– Вашего чего?
– Моей докторской диссертации. На тему об ошибочности разумной жизни в Ксанте, – пояснил Бьюрегард. – Я искал материал для нее у человека – у Волшебника Хамфри. И он заверил меня, что определенный срок службы в его бутылочке обеспечит меня всей необходимой информацией. Поскольку суть личности точнее всего можно оценить по тем Вопросам, которые она задает и считает для себя самыми важными. Так оно и оказалось. И теперь я нисколько не сомневаюсь в том, что получу ученую степень. А степень позволит мне оформить постоянные отношения с моей избранницей-демонессой, которая стоит всех потраченных на нее усилий. Все это вызывает во мне определенное, демонически приятное возбуждение. Поэтому мне хочется преподнести каждому из вас по небольшому подарку. Все они – плоды моих исследований.
Демон повернулся к Честеру.
– Я предпочитаю не информировать тебя о твоем магическом таланте прямо, но – вот намек: он отражает до сих пор подавляемый аспект твоего характера. Поскольку ты, подобно большинству кентавров, не веришь в магию среди существ твоего вида, целые аспекты твоей личности оказались загнанными в подсознание. Когда ты окажешься в состоянии преодолеть этот барьер, твой талант проявит себя естественным образом. Поэтому не трать год своей жизни, расплачиваясь за Ответ. Достаточно позволить себе большую свободу самовыражения.
Он повернулся к Кромби.
– А тебе не удастся подобным образом избежать своей судьбы. Когда ты вернешься из этого поиска – если вернешься, – Сабрина заманит тебя в ловушку и побудит к несчастливому браку. Если только ты не найдешь себе другую, более подходящую пару в любом другом месте до того, как с ней увидишься. А потому – наслаждайся пока свободой. Это – твой последний шанс. Пусть будущее тебя не тревожит – оно хуже настоящего. Но лично для тебя женитьба, если по большому счету, вовсе не та участь, хуже которой может быть только смерть. Ты сам поймешь это в свой последний час.
Он отвернулся от опечаленного грифона и взглянул на голема Гранди.
– Смысл Ответа, данного тебе Волшебником, следующий: люди заботятся и проявляют участие, а неодушевленные предметы – нет. И ты станешь реальным лишь тогда, когда ощутишь настоящие чувства, способные пересилить твою логику. Ты сможешь достигнуть таких высот лишь в том случае, если сам станешь к ним стремиться. Но – берегись: эмоции живых существ чаще всего необыкновенно неприятны.
Бьюрегард посмотрел на Хрупа.
– Я говорю тебе, великан: пойди и принеси свою леди. Кажется, она составит тебе достойную компанию, будучи во всех отношениях воистину шуткой стервой.
Хруп был так тронут его словами, что чуть не покраснел.
Затем Бьюрегард повернулся к Бинку.
– У меня не было возможности оценить силу твоей магии – однако теперь я ощущаю ее в действии. Она необыкновенно сильна. Но та, которую ты ищешь, – бесконечно сильнее. Если ты проявишь упорство, то рискуешь погибнуть и уничтожить все, что тебе особенно дорого. Но ты тем не менее будешь упорствовать. И потому я выражаю свои соболезнования. До следующей встречи...
Бьюрегард растаял.
Сидевшие кругом путешественники обменялись взглядами.
– Пошли-ка спать, – сказал Честер.
Пожалуй, за весь вечер это оказалось лучшей мыслью.
