Полигон Тюра-там, февраль 1958 года
Совещание по сборке объекта Е-2 закончилось за полночь, и Главные уже разъехались кто по квартирам, а кто и сразу на аэродром. Королев сидел в одиночестве в своем рабочем кабинете и перечитывал сообщения, принесенное офицером связи. Первое он получил еще днем. В нем говорилось об очердном успешном запуске с мыса Канаверал, и на этот раз в сторону Луны. Начальная траектория аппарата шла с небольшим недолетом, но только что ему принесли еще одну бумагу, и это уже было куда серьезнее.
Допплеровские измерения сигнала с «американца» говорили о только что произведенной коррекции траектории. Аппарат все еще шел с недолетом, но если будет еще одна такая коррекция — то попадание в Луну состоится. Почти сразу новости об этих маневрах начали появляться в западных теле и радио-программах и, судя по тону и подаче материала, эта попытка исправления курса была не последней.
Сергей просто не мог скрыть искреннего восхищения своими заочными коллегами и соперниками. Весь их аппарат весил всего полцентнера — меньше, чем советский ПС, но американцы умудрились запихнуть в него аппаратуру и двигатель для коррекции — достижение на грани фантастики! Становилось немного стыдно за электромеханический вычислитель Е-2, но с другой стороны, нет худа без добра. Теперь его задумки, о которых пока мало кто знает, получат гораздо больше поддержки на самых разных уровнях.
Он поднялся из кресла и покинул кабинет, направляясь к ждавшей его машине. Пора домой, поспать часов пять, и снова собираться в дорогу. Через несколько дней он планировал вновь собрать всех Главных для очередного совещания по создаваемому в ОКБ-1 обитаемому кораблю-спутнику. Благо ракета, способная поднять такую машину, у него теперь была. Блок «Е» отработал в лунном полете почти без замечаний, хотя несколько мелких аномалий телеметрия все же выявила и по ним уже принимались меры. Теперь можно было вплотную заняться кораблем и начинать подбирать будущих пилотов.
От такой перспективы замирало сердце, и он уже заранее отчаянно завидовал тем парням, что пройдут строгий отбор и очень скоро полетят «туда», оставив пятидесятилетнему Генеральному конструктору лишь подготовку техники. Ну что же, со своей стороны он сделает все, что можно и нужно. Все эти ребята, а главное — тот, самый первый, вернутся целыми и здоровыми и смогут полететь снова. Потому что Сергей знал, что очень скоро из знаменитостей и мировых рекордсменов, которые у всех на виду и на слуху эти молодцы превратятся в повседневных космических тружеников и станет их слишком много, чтобы средний обыватель смог их всех упомнить. Наверное, так и должно буть, но как же жаль, что я сам не смогу…
Садясь в машину, Королев усилием воли прекратил очередной приступ жалости к себе. Насчет «никогда» — это мы еще посмотрим, подумал он. Его здоровье в последние месяцы улучшилось настолько, что те редкие врачи, которым он иногда позволял себя осмотреть, только разводили руками. Некоторые пытались выпытывать, как ему это удалось, но Сергей бодро отшучивался, потому что и сам не знал, что ответить. Он подозревал, что и тут проявилась таинственная сила, давшая ему способности к предвидению, но ни доказательств, ни каких-либо материалистических теорий он предъявить не мог. Светилам медицины лучше вообще ничего лишнего не говорить, пусть лучше у них будет небольшой комплекс неполноценности и они наконец-то перестанут мешать работать. Так что, если здоровье и дальше не подведет, можно и успеть слетать самому… Но это потом, через годы. Сейчас, пока есть в запасе несколько дней, у него были срочные и совершенно неотложные дела.
Договорившись с Валентином, Королев мог быть вполне спокоен за будущие «сердца» своих машин. Теперь ему предстояло совершить блиц-облет двух столиц, чтобы обеспечить будущее их «разума».
