Глава 9
Мы выиграли восемь раундов из десяти.
Калеб ликовал. Ему оставалось только выпятить грудь. Было так забавно! Вначале это казалось мне довольно глупым. Да, я была прижата к Калебу, так что не жаловалась, но сама игра выглядела, на мой взгляд, нелепо. Однако вскоре я поняла, насколько это весело и как сплачивает людей.
Поймать ртом черешню оказалось труднее всего. Казалось бы, что может быть проще? Но это совсем не легко. Кайл же выиграл и торжествовал. Я измазала нос в сливках, едва мне удалось ухватить ртом черенок. Кайл заметил, что виной тому мой длинный от любопытства нос.
Я постаралась не рассмеяться, но это был прежний Кайл. Кайл, с которым мы тусовались и валяли дурака. Клоун нашего класса.
Даже те члены Совета, которые решили присоединиться к нам, от души повеселились. По моему мнению, Питер и Рэйчел были самыми прикольными. Они выглядели серьезными и сосредоточенными во время игры, но когда послышался свисток, который свистел сам, потому что тоже был зачарован, они расслабились. Рэйчел даже вскрикнула, когда они выиграли, но быстро взяла себя в руки. А потом, как и говорил Родни, Дональд вывалил на нас информацию о суде.
– Друзья, – он сложил руки вместе, прихватив ладонями свой шарф, – так приятно видеть, что все веселятся. К сожалению, у нас все еще есть дело, которое надо решить, и Ассамблее нужно собраться, чтобы его обсудить. Так что прошу членов Совета пройти на совещание. Мы встретимся в зеленой комнате, когда все закончим.
– Зеленой комнате? – спросила я Калеба.
– Они именуют комнаты по цветам, – ответил он, наблюдая, как члены Ассамблеи направляются к столу, где заседал Совет. – Не желая выглядеть предвзятыми, они указывают цвет комнаты, а не ее назначение. Такое название ни о чем не говорит и никого не пугает. – Я посмотрела на него вопросительно. – Как можно назвать зеленую комнату? Комната для вынесения приговора?
– О! – ответила я и сглотнула. – Я поняла. А мы находимся в золотой комнате?
– Ага.
Я кивнула и облизнула внезапно пересохшие губы.
– Они решают нашу судьбу без нас?
– Никто не может принимать решения по делам дисциплины, кроме членов Совета.
– Так это монархия? – фыркнула я с раздражением.
– Похоже на то, – ответил он мягко. – Все будет хорошо.
– Итак, – начал Дональд, и я задалась вопросом: а кто-нибудь еще в Совете когда-нибудь говорит? – Мы слышали рассказ о событиях, которые произошли в тот день, когда были убиты двое из клана Уотсонов.
– Убиты в целях самозащиты, – поправил Питер.
– Яблоки и апельсины, не так ли? – съязвил Дональд и продолжил: – Итак, я не сомневаюсь, что Калеб считал, будто поступает правильно, защищая свою нареченную, тем более Провидицу, но это не значит, что лишать кого-то жизни допустимо.
– Даже если тебя пытаются убить? – воскликнул Кайл.
– Даже тогда, – выдавил Дональд. – Я знаю, это кажется жестоким, но закон есть закон, и мы должны его исполнять. Итак, мы еще не заседали, но я уверен, все вы знаете, что Провидица будет помилована, поскольку она, должно быть, считала необходимым так поступить…
– Вы не можете просто отпустить меня, а затем спросить с Калеба по полной! – закричала я. Все посмотрели на меня, а я не отрывала взгляд от стола, за которым сидели люди, пытающиеся забрать у меня любимого. – Если у меня была веская причина, тогда почему у Калеба ее не было?
– Послушай! – завопил Дональд так яростно, что я невольно отпрянула. – Закон есть закон, юная мисс! Если ты думаешь, что тату на шее позволяет тебе явиться сюда и изменить существующий у нас порядок вещей таким образом, чтобы он аккуратно помещался в твою маленькую человеческую черепную коробку, тогда я тебя сильно разочарую… Провидица.
– Дональд! – пророкотал Питер.
– Не смейте никогда больше, – зарычал Калеб, – разговаривать с ней подобным тоном!
– Закон есть закон, – повторил Дональд, даже когда Люциус дернул его за рукав, пытаясь заставить сесть. – Нельзя отрицать, что она избранная, у нее есть метка, но это не значит, что она вправе…
– Я предлагаю вам сесть, пока вы не разозлили Провидицу и она не совершила такое, за что ей потребуется помилование, – не унимался Калеб, притягивая меня ближе к себе.
Дональд задыхался от ярости:
– Не пытайтесь указать, что я могу ей навредить! Я просто выступаю голосом нашего народа!
– Голосом? – спросил Питер. – Создается впечатление, что только твой голос и слышно. Рядом с тобой сидят члены Совета, которые обладают таким же авторитетом, как и ты, и ты должен им тоже дать слово.
Дональд посмотрел на обе стороны стола, так как сам сидел в центре:
– Ну? Кто-нибудь еще хочет высказаться?
Люциус начал было говорить, но Дональд оборвал его, даже не взглянув:
– Видишь! Им не нужно говорить, когда и так ясно, что я дипломатичен и справедлив. Закон есть закон. А ты знаешь что-нибудь важнее законов? Члены Совета сохраняют и приводят их в исполнение. Мы не можем быть просто наставниками и хранителями пути.
– Это действительно блестящая речь, – услышала я свой голос, мои глаза были прикованы к его лицу. – Но я послана сюда – Провидица послана сюда, – чтобы изменить порядок вещей. У меня было видение именно об этом… Подождите, не сохранились ли записи последней Провидицы?
– Конечно, сохранились, – ответил Дональд, разгладив рубашку на груди. – Но записи опечатаны. Только тот, кто…
– Вы хотите сказать, что Провидица не может прочитать записи… Провидицы? – произнес Калеб и раздраженно вздохнул. – Бросьте, это совсем неубедительный аргумент.
– Не знаю, откуда у вас такая враждебность, мистер Джейкобсон, – заметил Дональд, – но не могу ее оценить и не думаю, что кто-нибудь из присутствующих оценит.
– Она возникла оттого, что вы пытаетесь руководить моей девушкой, которая к тому же является вашим лидером. Я не понимаю, кто уполномочил указывать ей, что можно и чего нельзя делать. Вы должны дать ей возможность исполнить то, ради чего она сюда послана.
– Дональд, достаточно, – произнес Питер тоном лидера. – Калеб прав, и я говорю это не потому, что он мой сын. Все мы, как и вы, испытывали благоговение перед Мэгги, когда обнаружили, кем она является. Она заслуживает не только твоего уважения, но и твоей преданности. Не Мэгги, а та, от чьего имени она выступает. Ты не можешь больше притворяться, что все еще являешься тем связующим звеном, которое нас соединяет, Дональд. Отдай ей записи.
– Да, Дональд, – сурово промолвил Люциус, – тебе должно быть стыдно за то, что говорил с Провидицей таким тоном.
Дональд оглянулся и понял, что ситуация изменилась. Я видела это по его лицу. Он считал, что его многолетняя «служба» перевесит любые наши слова, но, оскорбляя Провидицу, явно перестарался. Я постаралась не принимать близко к сердцу то, что все они переживают за Провидицу, а не за меня.
– Очевидно, вы меня неправильно поняли. – Дональд сложил руки перед собой в молитвенном жесте. – Я просто пытался разбудить Провидицу! – Он засмеялся. – До сих пор она была кротким, молчаливым наблюдателем. Я хотел расшевелить в ней что-то, вызвать ее ярость, – он потряс кулаком, победно ухмыляясь. – И это сработало! Посмотрите на нее! – Дональд с нежностью улыбнулся мне. – Мы много лет ждали этой вспышки. Благодарю, Провидица, за то, что вернулась и по праву заняла свое место среди нашего народа.
Затем произошло худшее, что я могла представить. Все встали, зааплодировали и поклонились мне. Я улыбнулась и поклонилась в ответ, понимая теперь, что это игра. Нужно понять все ее правила, прежде чем играть дальше.
Дональд для чего-то использовал меня, и в первую очередь следовало понять, для чего. Но пока я играла свою роль: милой, но отважной Провидицы.
В конце концов все успокоились и решили начать последнюю традиционную игру перед ленчем. Игра называлась «Крысиные бега», и я приготовилась к тому, что до меня дотронутся все мужчины в комнате, которым предстояло искать своих нареченных.
Запечатленные мужчины собрались в середине комнаты, а их дамы стояли вдоль стен. Я по-прежнему считала, что это глупо, – ведь парни знали, как пахнут их жены и какие на ощупь их руки, верно?
Но я ошибалась.
Когда играющих зачаровали и их чувства притупились, они стали похожи на слепых мышей, ищущих дыру в стене. Я видела, как несколько мужчин пытались узнать руки своих жен. Только два игрока были не женаты – Калеб и Кайл.
Двое мужчин угадали правильно, большинство ошиблись, но никто пока не приближался ко мне. Когда подошла очередь пожилого мужчины, он, казалось, пошел прямо ко мне и повернул руку, как будто маня меня, а не пытаясь найти. Его семейный герб представлял собой половину черной капли или капли крови. Уотсон. Когда его кожа соприкоснулась с моей, у меня возникло видение. Как же я раньше не догадалась, что у каждого, кто коснется меня, будет видение?
Его видение оказалось туманным. Оно боролось со мной, и мне пришлось сфокусироваться, чтобы его увидеть. Но я почувствовала необходимость – потребность – все разглядеть, так что схватила его руку и удержала. Он попытался вырваться, от чего я еще сильнее захотела все увидеть. Что он скрывал?
Я услышала, как меня зовут по имени, а затем раздались удивленные вздохи. Я почувствовала на локте знакомую теплую руку – это Калеб присоединился ко мне. Его прикосновение, видимо, дало мне дополнительную энергию, которая была нужна. Видение стало четче и реальнее.
Я увидела цветы и тротуар. Услышала шаги какого-то человека, который шел по дорожке. Он приветственно кивнул почтальону и обошел ребенка на велосипеде. Затем остановился на траве и стал наблюдать, как другой мужчина звонит в дверь дома.
Это был темноволосый мужчина в черной кожаной куртке с голубым драконом на спине… и он стоял перед моим домом.
Я услышала чей-то крик, и видение прервалось. Пожилой мужчина отошел от меня, держа руку так, будто его обожгли, но скорее это он оставил на мне ожог.
– Что ты делал рядом с моим домом? – спросила я спокойно, хотя внутри у меня все кипело. Я прижала руку к груди, забыв об ожоге. Он был в моем доме!
– Я хотел посмотреть, где живет Провидица, – медленно ответил он и распрямил плечи. К нему приблизилась Марла и успокаивающе похлопала по руке.
– Не смей больше ходить в мой дом, – сказала я. – Это даже не мой дом больше, и мой отец не имеет ко всему этому никакого отношения.
– Мы поняли, Провидица, – театрально проговорила Марла, кланяясь с нарочитой покорностью. – Уверена, он только хотел засвидетельствовать свое почтение.
– Сомневаюсь, – возразил Калеб, все еще сжимая мое запястье. – Держись подальше от этого дома и от Мэгги!
– Конечно, – ласково протянула Марла и похлопала ресницами. – Мы не привыкли ослушиваться тех, кто нами правит. – Она повернулась к своей «шестерке». – Не так ли, Гастон?
– Да, – кратко ответил тот и уставился на меня.
– Вот! Все хорошо, – миролюбиво произнесла Марла и взяла Гастона под руку. – Мы пойдем.
Я смотрела им вслед, чувствуя тлеющий уголек в животе. Что она задумала?
Калеб повернул меня к себе, и я почувствовала, как его прикосновение исцеляет ожог. Видимо, никто, кроме Калеба, не видел отметину.
Дональд, должно быть, понял, что этот раунд игр закончен, и призвал всех к порядку. Затем он объявил, что пришло время для моего теста на беременность, очень громко и совершенно излишне.
Я подумала, не было ли это провокацией. Не пытались ли они отвлечь меня, чтобы я не вмешивалась в суд над Калебом? Но я не могла отказаться от теста, потому что в таком случае выглядела бы виновной.
– Пойдем, – сказала я Калебу. – Они же не могут судить тебя в твое отсутствие, верно? – Я потянула его за собой, но он остановил меня.
– Нас не допускают на суды над нами же, Мэгги. Я пойду с тобой, но это их не остановит, если они попытаются переключить внимание с моего дела на тебя.
– Ну… Я все равно хочу, чтобы ты пошел со мной.
Он усмехнулся:
– Конечно, я с тобой пойду.
Я улыбнулась:
– Тогда идем.
Он явно знал, куда идти. Пройдя по нескольким коридорам, мы подошли к простой белой двери с табличкой «Лазарет».
Калеб постучал в дверь, и ее открыла жена Сайкса – женщина, которая брала кровь, когда меня похитили. Она не казалась страдающей или убитой горем. На самом деле она выглядела даже счастливой. У меня в голове прозвучал ее голос: «Слава богу…»
– Мэгги, – вздохнула она и, казалось, почувствовала облегчение. – Я рада, что ты в порядке. Входи. – А вот Калеба она остановила: – Ты – нет.
– Я зайду… – запротестовал он, но женщина отошла в сторону, чтобы показать, что она не одна. В комнате находился мужчина, хотя и не из Уотсонов. Я поймала его мысль о том, что он здесь как непредвзятый наблюдатель. Видимо, бабушка настояла на том, чтобы присутствовал кто-то еще, кроме Уотсона.
– Ассамблея очень дотошная, – пояснила женщина сухо. – Я быстро закончу.
Калеб, сердито проведя рукой по волосам, не сводил с меня глаз, пока она закрывала дверь. Я села на кровать, так как сопротивляться не было смысла.
Она опустилась на кровать рядом со мной и потянулась к прикроватному столику. Я отвернулась.
– Я помню, ты ненавидишь иголки. – Она улыбнулась, словно ничего не произошло. – Я сделаю это так же безболезненно, как и в прошлый раз.
– Ага, – ехидно заметила я. – В прошлый раз вы взяли у меня кровь и отдали им.
– Обстоятельства те же, что и тогда. Я из Уотсонов – это нельзя изменить, даже если моего мужа больше нет в живых, – сказала она тихо и секунду смотрела мне в глаза.
Я вдумалась в смысл ее слов, а потом стала припоминать, откуда она родом. Помнится, она говорила, что была человеком, и ее прикосновение не может ранить меня, в отличие от тех, кто желает мне зла. Еще я вспомнила, что Калеб не знал о том, что она человек…
– А почему другие кланы не знают, что вы были человеком?
– Потому что Сайкс не хотел, чтобы они узнали, а он всегда добивался своего. Всегда, – ответила женщина, и я услышала горечь в ее голосе.
Ее пальцы коснулись меня, и я вздрогнула от холода ее кожи. Она шепотом извинилась, ловко вводя иглу под кожу. Она сделала это профессионально, и мне было не очень больно, но это не значило, что в этот раз я ничего не почувствовала.
Я поморщилась, и Калеб просунул голову в дверь:
– Здесь все в порядке?
– Да, принц, – саркастично ответил мой страж, стоя в углу и скрестив руки на груди. – Иголка колет не так, как вишня весной.
Я фыркнула и засмеялась. Калеб поднял бровь.
– Все в порядке, честно, – сказала я ему.
Он нехотя кивнул и скрылся за дверью.
Я повернулась, чтобы посмотреть на женщину, но игла все еще тянула из меня кровь, так что я проглотила желчь.
– Вы берете очень много, – размышляла я. – Как-то странно брать столько для одного анализа крови.
– Милая, ты же знаешь, что я делаю не тест на беременность.
Я бросила на нее взгляд, удивленная ее откровенностью:
– Нет?
– Марле нужно больше твоей крови, и я должна выполнять ее указания.
– Но почему же? – спросила я и взглянула на стража, который стоял молча. Он не смотрел в нашу сторону, хотя я знала, что он нас слышит. – Почему вы спокойно говорите мне об этом?
– Потому что, – начала она и приостановила процедуру, чтобы посмотреть мне прямо в глаза, – я знаю, каково это, когда однажды у тебя забирают жизнь, ни с того ни с сего, без всякой причины, и нет пути назад.
– О чем вы говорите?
– Я не запечатлевалась с Сайксом… традиционным способом.
– Что? – воскликнула я настолько возмущенно, насколько могла себе позволить, учитывая, что эта женщина вколола мне в руку иглу.
– Я была, как ты – человеком, типичным подростком, и вдруг со мной произошло самое худшее на свете. Всего хуже, что я еще толком не пожила. Сайкс похитил меня однажды прямо на улице, привел в свои владения и начал проводить на мне тесты, используя мою кровь.
Женщина печально посмотрела на меня, и я знала, что следующие ее слова изменят мой мир. И мир Виртуозов тоже.
– Он тогда был точно таким же, какой он сейчас… ну, – она побледнела, – был. – Она прочистила горло. – Сайкс был решительно настроен получить превосходство над своей расой и решил, что ключ – в крови. Он держал меня пару недель, и я оказалась не единственной его заключенной. У него было еще несколько человек там внизу.
– Но, – озадаченно произнесла я, – вы помогли ему похитить меня. Вы поступали так, словно… любили его.
– О, милая, я действительно любила его. И он любил меня, после запечатления, конечно. – Я только в замешательстве покачала головой, так что она продолжала: – Видишь ли, он использовал мою кровь и кровь другого человека, чтобы проводить на ней эксперименты. Сайкс был уверен, что сможет вызвать запечатление. – Она тяжело вздохнула. – И это ему удалось.
– Что? – У меня перехватило дыхание.
– Проводя эксперименты на мне, он в конечном счете дал мне свою кровь. Потом однажды, без всякой причины, когда он коснулся моей руки, чтобы проверить пульс… я почувствовала запечатление. У меня случилось видение. Я почувствовала его симпатию. Я знала, что у него есть какие-то чувства ко мне… потому что он никогда не заставлял меня кричать.
– Что вы имеете в виду? – спросила я и похолодела, когда увидела в ее мыслях ответ.
Она сделала глубокий вздох, полный сожаления и вины:
– Во время экспериментов он никогда не заставлял меня кричать, как остальных.
