Глава 9
Путь в замок Ругна

Рано-рано, когда еще толком и не рассвело, выступили в путь. Проще, конечно, было перелететь на птице рок, но мешали два обстоятельства: во-первых, никакой птице не под силу перенести армию числом в двести пятьдесят зомби; во-вторых, в небе появились хищные воздушные извозчики, предвестники гарпий. Они разорвали бы огромную птицу рок, если бы сочли ее своим врагом. Да она и была их врагом. Так что отправились пешим ходом.

Повелитель зомби так давно жил взаперти, что позабыл, какие земли его окружают, а Дор, когда шел в замок повелителя, не предполагал, что придется возвращаться с армией зомби, а потому не особо присматривался. Зомби не шли, а тащились, натыкаясь на разные корневища и заросли, запутываясь, иногда даже теряя ступни. Среди новых зомби было немало вчерашних обыкновенских солдат, более прочных, чем старые, но они как раз хуже других ориентировались и чаще попадали в беду. Поэтому надо было все время проверять дорогу, искать более-менее ровную, избегать магических опасностей.

Дор и паук отправились на разведку. Первый рассматривал и расспрашивал землю и все, что на ней лежало, а второй проверял деревья. Трудились сообща, чтобы взять на заметку любую опасность.

Обследовав какую-то часть дороги, оставляли армии особый волшебный сигнал, знак, что можно двигаться дальше. Чтобы армия могла вовремя отступить или изменить путь, разведчикам надо было отойти на значительное расстояние от основных сил.

Нынешняя ксанфская Глухомань была иной, менее утонченной, чем во времена, из которых пришел Дор. Магия сейчас только зарождалась и еще не достигла изысканности и разнообразия, делавших нехоженые тропы столь опасными для путешественников. В этом начале времен чары были куда грубее и проще, не существовало троп, защищенных заклинаниями. Дор понял, что беззаботность в этих местах может обернуться бедой.

Первое, с чем они столкнулись, были заросли собачьей чуши. Собачки, очевидно, спали, прикрыв носы хвостами, но, когда Дор напоролся на них, проснулись и ощетинились. Потом загавкали, а расхрабрившись, стали кусаться. Разгневанный Дор взмахнул мечом. Но, услышав, как заскулила-завыла эта псарня, пожалел, что не удержался. Ведь на самом деле растения не представляли никакой опасности. Каждая псина росла на стебле, погруженном глубоко в землю, так что достать далеко они не могли. Да и зубы у них слишком мелкие.

Паук миновал собачью площадку без всякого вреда. Песики повизгивали, испуганные зрелищем погибших товарищей. Картина действительно была не из веселых.

Дор шел, держа меч наготове, но чувствовал себя не очень хорошо. Ну почему он вечно сначала действует, а лишь потом думает?

— Растения, которые кусают прохожих, достойны наказания, — прострекотал паук, желая успокоить приятеля. — Вот я однажды тоже очутился в неприятном месте — среди тли. И охранявшие стадо муравьи напали на меня. Я вынужден был дать отпор и, прежде чем они убрались, многих убил. Будь муравьи поумнее, они поняли бы, что я попал к ним случайно, спасаясь бегством от ядовитой осы. Пауки предпочитают питаться мухами, а не тлей. Тля слишком приторная.

— Думаю, муравьи не очень умны, — заметил Дор, обрадованный сходством обстоятельств.

— Ты угадал. У муравьев врожденное чувство ответственности, и в стаде они уживаются куда лучше пауков, но мозгов у них не много. Вот почему они так слушаются своих командиров.

Дор теперь совсем воспрянул духом. Паук уже не раз выручал его из беды — телесной и умственной.

— Знаешь, Прыгун, когда наше путешествие закончится и мы вернемся...

— Будет очень грустно, — прострекотал паук. — Но у каждого из нас свои цели.

— Да, конечно. Но если бы мы могли встречаться...

Тут Дор замолчал — они подошли к растению, величиной превышающему все мыслимые размеры. Стебель его был толст, как древесный ствол. Растение склонило рогатую голову, словно собралось пожевать травы.

— Это растение, но оно больше напоминает какое-то травоядное животное! — прострекотал паук. — Смотри, у него и зубы есть. И они похожи на зубы существа, питающегося травой, а не хищника, лакомящегося мясом.

— Да, это в самом деле растение. Из рода барашков-постников. В наши дни оно уже вымерло. С него снимали шерсть и вязали носки, кофты, варежки. У нас его сменило носочно-кофточное чудо-дерево.

— Ну а что будет, когда этот барашек съест всю траву поблизости? — поинтересовался паук.

— Не знаю, — ответил Дор. Он видел, что травы поблизости от растения в самом деле не густо. — Наверное, от голода они и вымерли.

И друзья пошли дальше. Дорога была сносная даже здесь. Зомби спокойно смогут пройти. Дор оставил волшебный знак. Он не сомневался, что все пройдет хорошо. Приблизились к деревьям с большими пестрыми цветами. В воздухе носились приятные ненавязчивые ароматы.

— Надо беречься отравляющих испарений, — предупредил Дор.

— Думаю, мне никакая химия не страшна, — возразил паук.

Но цветы не собирались никого обижать. Пчелы жужжали вокруг, собирая нектар. Дор спокойно шел под деревьями, паук бежал сверху. За деревьями открылась чудесная полянка.

На полянке стояла стройная женщина и расчесывала пышные волосы.

— О, извините, — пробормотал Дор.

— Мужчина! — улыбнулась незнакомка.

— Я...

— Одинокий мужчина! — добавила она и ступила вперед.

Прыгун спустился с дерева и стал ждать, что будет дальше.

То, что Дор принял за одежду, при ближайшем рассмотрении оказалось плотной зеленой листвой, похожей на чешую дракона. Женщина была такая нежная, от нее так сладко пахло, лицо ее светилось прелестью.

— Я... то есть мы... мы идем... — прошептал Дор.

— Утешать одиноких странников — в этом моя жизнь, — сказала красавица и раскрыла объятия.

Дор не знал, как быть, поэтому беспрепятственно позволил себя обнять. И почувствовал, до чего приятно ее тело, до чего сладки губы. Они напоминают лепестки роз! В его теле что-то включилось, как тогда с Милли. Тело жаждало...

— Эй, приятель, — прострекотал Прыгун, который стоял позади зеленолиственной колдуньи. — Разве с этим можно согласиться?

— Не... знаю, — пробормотал Дор, который в этот миг жаждал только одного — поцеловать красотку.

— Я говорю о ее фигуре, — не отставал паук. — Очень странная фигура. У пауков и людей разные вкусы!

— Вполне... — Дор не сразу смог закончить фразу, потому что прижался губами к губам незнакомки. О искусительница!.. — Вполне приличная фигура, — произнес он наконец. Разве не восхитительна эта грудь! Эта тонкая талия! Эти округлые...

— Мне не хочется мешать вашему свиданию, но советую тебе взглянуть на нее сзади, — протрещал паук.

— А как же, — согласился Дор. Спереди она очень привлекательна, но он не против взглянуть и на остальное. Его тело уже знало, что красивая женщина красива с любой стороны. Дор чуть отстранился и мягко повернул чудесную особу.

Сзади у нее... ничего не было! Пустота.

Обыкновенная скорлупа. Никаких внутренних органов, ничего. Свет пробивался сквозь щели, там, где с обратной стороны находились глаза, ноздри и рот.

— Кто ты? — спросил Дор, разворачивая ее лицом к себе. С этой стороны она по-прежнему была чертовски привлекательна.

— Я лесная красавица, — сказала она. — Я думала, ты знаешь. Мое дело — утешать одиноких путников.

Раскрашенный фасад, а за ним — ничего! А ведь здесь проходят бедняги, которые ей верят.

— Знаешь, я обойдусь без такого утешения, — ответил Дор.

— Ну что ж... — разочарованно произнесла красавица, начала бледнеть и наконец исчезла.

— Это я виноват? — воскликнул Дор. — Из-за меня она превратилась в ничто? Но я ведь не знал!

— А по-моему, она вообще существует только для тех, кого смогла поймать, — предположил паук. — Не огорчайся. Когда здесь пройдет очередной простодушный странник, она опять появится.

— Чем-то похоже на зомби! — сравнил Дор, и сравнение так развеселило его, что он прыснул от смеха. — Любовь зомби!.. — Но тут же вспомнил Джонатана и погрустнел: — Нет, ничего здесь нет забавного.

И друзья пошли дальше. За полянкой расстилалась каменистая долина. Камни, среди которых попадались и какие-то светлые, были неправильной формы, с острыми краями, а это настоящее бедствие для зомби. Но посреди камней вилась дорожка, вполне пригодная для прохода. Только на ней тоже что-то валялось. Какой-то предмет, напоминающий корону. Эта корона торчала на четырех подставках вроде рожек. Стоит лишь убрать ее, и путь открыт.

Дор направился к короне, но внезапно передумал. Штуковина показалась ему подозрительной.

— Мне кажется, кто-то специально ее бросил. Хочет, чтобы мы дотронулись, — сказал он.

— А давай я проверю, — предложил паук. Прыгун привязал к паутинке камешек и метнул в железку.

Земля вдруг разверзлась. Из-под земли показалась змеиная голова. И голову эту украшали две пары рожек, на которых торчала корона-приманка. Паук потянул за ниточку. Змей цапнул камешек. Он подумал, что перед ним живое существо.

— Хорошо, что догадались проверить, — сказал потрясенный Дор. — Тебе, камень, это легче перенести, чем было бы нам.

— Яд! — возопил камень, задрожал и рассыпался на мелкие кусочки.

— Яд действует! — воскликнул Дор.

— Увы, — согласилась кучка камней и превратилась в горстку песка.

— А зомби яд вреден? — поинтересовался Прыгун.

— Думаю, не очень, — ответил Дор. — Нельзя убить то, что уже мертво.

— Тогда этот рогалик может сидеть себе под землей, сколько ему угодно. Дор согласился с приятелем.

— Но надо предупредить Милли и повелителя, — напомнил он. — Они должны будут послать впереди себя какого-нибудь зомби.

И Дор установил новый волшебный предупреждающий, знак. Увидев этот знак, повелитель пошлет великана Яколева, и он разберется с рогаликом. Если у того с головой все в порядке, он быстро уберется с дорожки.

Каменистая долина закончилась. Дальше тянулся сочный зеленый луг, на котором там и сям росли обыкновенского вида деревья. Как здесь красиво! Эта страна вообще отличается красотой и с каждым шагом становится все прекраснее. Дор пожалел, что не рассмотрел этого прежде, когда мчался на лошадроне. Быстрее едешь — меньше видишь.

Потом он заметил одно растение и вспомнил, что это такое.

— Ойвес! — радостно воскликнул Дор. — Если найдем достаточно спелые стебли...

— А что это за ойвес? — поинтересовался Прыгун.

— Ну, хлопья такие. Если замочить зрелые хлопья ойвеса в воде или в молочае, получится первоклассная ойвесная каша. — И Дор набрал горсть плоских хлопьев. — А вон там растет орехнутое пряничное дерево.

— Пряники растут на ореховых деревьях? — усомнился паук.

— С волшебной помощью чего не бывает, — ответил Дор и ухватился за ветку, увешанную орехами и пряниками. Но не тут-то было. Лакомства не уступали. — Крепкие орешки, — вздохнул Дор. Наконец его усилия увенчались успехом: ветка треснула — подарки посыпались на землю. Дор поднял один пряник и попробовал укусить. — О, это не пряник, а какой-то черствый сухарь, — пожаловался он.

Стало быть, еда: овес, орехи и пряники, пусть черствые, — у них уже есть. Теперь надо найти воду для каши.

Луг сбегал к речному берегу. Вода в реке текла чистая, прямо кристальная. Хорошо, что не стеклянная! Серебристые котильоны при виде Дора с надеждой собрались в стайку. Они рассчитывали поживиться мясом, но поняли, что перед ними вовсе не добыча, и зарулили прочь во всю силу плавников. Подгребла банда голодных морских волков. Увидели улепетывающих котильонов и помчались следом. Жизнь в этой реке так и кипела!

Дор замочил полные пригоршни хлопьев, и получилась рыхлая, но съедобная масса. Дор протянул кашу Прыгуну, но тот отказался. Ему больше нравились крабы, за которыми он и принялся охотиться. Дор съел все сам, и с преогромным аппетитом.

И вот на их пути, стелившемся до сих пор так прекрасно, встала эта самая милая река. Не полноводная, но глубокая. Дору и Прыгуну перебраться через нее проще простого, а для зомби — беда. Зомби на ту сторону не перебраться. Ров со стоячей водой — это одно, а течение — совсем другое.

Можно, конечно, притащить бревна, навести переправу, но, во-первых, на это уйдет время, а во-вторых, вдруг пробудится враждебная магия? И друзья пошли вдоль реки, надеясь найти место, где можно будет переправиться. Не исключено, что впереди ждут всякие неожиданности, какой-нибудь мост.

Но моста они не нашли. Зато наткнулись на холм. И увидели, что река запросто взбирается по одному склону и стекает по другому. Приятели остановились как вкопанные. С рекой, так лихо взмывающей вверх, трудно будет сладить.

— Я могу напрясть нитей и перетащить зомби по одному, — предложил Прыгун.

— Я считаю, что эта работа только вымотает тебя и отнимет кучу времени, — возразил Дор. — Нам придется ждать, пока подойдут зомби, вместо того чтобы идти дальше и разведывать опасности. Нет, надо найти мост, какую-нибудь переправу.

Они взбирались на холм рядом с бегущей вверх рекой.

— А можно эту реку временно повернуть? В какую-нибудь другую сторону? — прострекотал паук.

— Но через что-нибудь зомби все равно придется переправлять, — возразил Дор. — Вот если бы в клубок смотать, но это вряд ли получится.

На самой вершине холма в воде плескался рыбий петух. Завидев путников, он закукарекал что есть мочи.

— Молчать, — скомандовал Дор, но петух к неодушевленным не принадлежал и приказа не послушался.

С другой стороны у подножия холма развалился великан-людоед, громадное жирное водяное чудище с торчащими из пасти клыками. Воды реки омывали его. Нет, здесь тоже не перейти.

И Дор с Прыгуном снова вернулись на вершину.

— Что за наказание все время пятиться, искать какие-то обходные пути! — огорченно воскликнул Дор. — Надо придумать, как перебраться.

— И как это реке удается карабкаться вверх? — спросил паук.

— С помощью волшебства, конечно. В земле скрыта какая-то сила. Она словно обманывает реку. Та думает, что падает, а на самом деле поднимается.

— То-то я заметил, что камни здесь какие-то необычные. Это в них сила спрятана?

— Может, и в них. Волшебные камни. В самой воде никакой силы быть не может, иначе поток поднялся бы до самых небес... — И тут Дор задумался: а в самом деле, как же вода попадает на небо, та вода, что потом опадает дождем? Может, существуют специальные вертикальные реки? В магии Ксанфа столько загадок!.. — Ну, допустим, мы передвинем камни. Река потечет по иному руслу, это чудище внизу лишится своей ванны, высохнет и, конечно, притащится узнать, что случилось. А хуже мокрой курицы гарпии только одно существо — сухой петушок. Нет, надо перейти реку, а не передвигать ее.

— Но почему бы не проверить? — сказал Прыгун, сунул лапу в воду и чуть сдвинул камешки. Вода послушно поднялась выше, образовала небольшую арку и снова опала.

— Но если мы поднимем воду повыше, то сможем пройти прямо под ней! — обрадовано воскликнул Дор. И он полез в воду, помогая Прыгуну передвигать волшебные камни.

Река вздымалась все выше и выше. И наконец образовалась арка, освобождая русло на протяжении нескольких шагов.

— Повыше бы поднять! — кипятился Дор, толкая камни. — Чтобы зомби могли пройти не сгибаясь!

— А не опасно ли это?

— Ерунда! Все будет отлично! Только повыше поднимем. Зомби ведь не сильно соображают. Намокнут, а не догадаются, что надо пригнуться. — И Дор с жаром продолжил работу.

И тут случилось новое чудо: река вдруг изогнулась в воздухе, сделала петлю и заструилась в обратном направлении. Поток ударил в землю у подножия холма, вознесся снова, ударил с противоположной стороны, опять повернул.

— Что мы наделали! — горестно вскричал Дор. Арка исчезла. Река чертила в воздухе бесконечные петли. Вместо того чтобы сделать проход, они просто удвоили, утроили первый поток. — Может, еще подвинем? — робко предложил Дор.

— Остановись, — протрещал Прыгун. — Как бы хуже не стало. И так пройдем. — И Прыгун указал на узкий проход между параллельными струями. Потоки воды поднимались на западе и опадали на востоке, перекрещиваясь в воздухе. Это был, в общем-то, вариант первоначальной арки. Только теперь проход сквозь нее находился на севере и юге, а не на востоке и западе.

Дор вынужден был согласиться с Прыгуном. Он прикрепил к водяной петле магический знак, и они двинулись дальше. Прекрасную картину найдут зомби, когда придут сюда!

Удаляясь, разведчики расслышали удивленный визг — какая-то морская свинка пронеслась в струе над холмом. Дор хихикнул.

За рекой расстилались новые земли, по-прежнему прекрасные. Такой красоты Дор еще в жизни не встречал. Как хорошо идти вот так, спокойно, после всего того ужаса, который они пережили в замке повелителя зомби. Дор надеялся, что Прыгун тоже счастлив. Вскоре они доберутся до замка Ругна, закончат свою миссию, и настанет время возвращаться домой, в свою эпоху. Дор, честно говоря, еще не хотел возвращаться.

Тропинка спустилась в глубокую долину, где река разлилась, превратившись в очаровательное озеро. Дор глазам не верил: в его дни в этих местах, между замком доброго Волшебника Хамфри и замком Ругна, рос густой лес. Как же все могло так измениться? И тут Дор напомнил себе, что для волшебства ничего невозможного нет.

Близ озера возвышалась небольшая горка. Основание ее равнялось ширине озера. А ширина эта была около тысячи шагов, если вообще можно измерить шагами ширину озера или горы. Но озеро казалось глубоким, а гора высокой. Вода в озере была чистая, прозрачная, но на глубине, скрывая дно, клубился загадочный мрак; макушку горки венчала снежная шапочка. Поэтому и гора и озеро появились здесь наверняка с помощью магии и были, в сущности, гораздо выше, чем казалось.

Эти загадочные снежные шапочки всегда интересовали Дора. Какое заклинание заставляет снег не таять на вершинах гор? Ведь чем выше, тем ближе к солнцу; чем ближе к солнцу, тем жарче, а получается будто наоборот: чем ближе к солнцу, тем холоднее. В чем смысл такого заклинания? И кто это делает? Какой-нибудь затаившийся вдалеке волшебник постоянно превращает жару в холод? Увы, разузнать невозможно.

Конечно, можно вскарабкаться на самый верх и проверить, но на это уйдет много времени, а у него сейчас и так дел по горло. Вот вернется в свое время и тогда уж выяснит.

В озере, среди гор — везде были какие-то люди: очаровательные обнаженные женщины и слегка заросшие мужчины.

— Мне кажется, мы набрели на поселение нимф и фавнов, — сказал Дор. — Существа безвредные, но легкомысленные. Лучше с ними не связываться. Беда в том, что нам придется пройти между озером и горой, как раз там, где их больше всего толпится.

— И мы не сможем пройти? — спросил паук.

— Ну знаешь, мимо нимф... — Но паук, конечно же, не знал. Нравы этих прелестниц оставались для него загадкой. — Нимфы... ну, они... — попытался объяснить Дор, но не смог, потому что сам толком ничего не знал. — В общем, увидим. Может, еще обойдется.

Нимфы заметили Дора, обрадовались, что к ним пожаловал гость, и закричали: «Добро пожаловать!» Потом, завидев Прыгуна, в ужасе закричали: «Ужас!» А после этого, притопывая ножками и потряхивая волосами, станцевали какой-то воинственный танец. Следом выступили козлоногие фавны. Их грозный вид не предвещал ничего хорошего.

— Успокойтесь! — выкрикнул Дор. — Я человек, а это мой друг. Мы не собираемся причинять вам зло.

— Ой, как хорошо! — обрадовались нимфы. — Кто дружит с людьми, тот и нам друг. — Нимфы захлопали в ладоши и станцевали, соблазнительно покачивая телами, еще один танец, на сей раз радостный.

Пока все шло прекрасно.

— Меня зовут Дор. А моего друга — Прыгун. Хотите увидеть, как он прыгает?

— Хотим! — дружно крикнули нимфы.

И Прыгун подпрыгнул. Нимфы так и ахнули. Но они не знали, что на пятнадцать шагов вверх паук Прыгун подпрыгивает, когда устает и теряет силы. На всякий случай Прыгун решил не показывать, на что он действительно способен. Дор медленно понимал, как мыслят взрослые. Они мыслят более сложно, чем дети. Получился небольшой спектакль. И все же здорово он придумал: показать нимфам, как паук умеет прыгать. Нимфы получили удовольствие и заодно поняли, что Прыгуна вовсе не стоит бояться.

— Я из рода наяд, — прожурчала из озера одна нимфа. Она была очень милая. Волосы ее напоминали чистые морские водоросли, грудь волновалась. — Иди ко мне, поплаваем! — позвала она.

— Поплавать... — Дор не знал, как быть. Нимфы хоть и не пусты, как лесная красавица, но все же отличаются от настоящих женщин.

— Я зову Прыгуна, — залилась смехом нимфа.

— Прыгуну больше нравится бегать, — прострекотал паук, осторожно спустился на воду и заскользил по поверхности озера.

Нимфы от всей души захлопали в ладоши, попрыгали в озеро и поплыли вслед за пауком. Если уж они кому-то верили, то верили до конца.

— Я из рода дриад, — прошелестела другая нимфа, на этот раз с дерева. Волосы у нее были зеленые, как листва, ногти коричневые, как охра, но тело обнаженное и пышное, как и у первой нимфы — обитательницы вод. — Иди ко мне, покачаемся на ветвях! — позвала дриада.

Дор еще не знал, как относиться к таким предложениям, но почему-то опять вспомнил лесную красавицу.

— Ты зовешь меня?

— Я зову Прыгуна...

Но паук уже мчался к дереву. По воде он бегал отлично, но на деревья взбирался в два раза лучше. Через минуту другие дриады карабкались следом. И пошла потеха — раскачивались на паутинках, прикрепленных к ветвям, болтали ногами, радостно кричали.

Всеми покинутый, Дор в печали пошел дальше. Хорошо, конечно, что его друга так полюбили, но все же...

— Я из рода ореад, — раздался вдруг голос с горного уступа. — Иди ко мне, побегаем по горам!

— Прыгун занят, — ответил Дор.

— Жаль, — разочарованно произнесла нимфа, живущая среди скал.

И тут ему на пути повстречался какой-то фавн.

— Вижу, девушки не хотят с тобой дружить, — сказал он. — Может, присоединишься к нам?

— У меня дело: надо отыскать путь для армии, — коротко ответил Дор.

— Для армии? С армиями нам не по пути! — А с кем вам по пути? Чем вы занимаетесь?

— Танцуем, играем на дудочках, бегаем за нимфами, пьем, едим и веселимся... Я сам из рода горное. Мы живем в горах. Но ты мог бы подружиться с прелесниками, они живут на деревьях. Или с нью-фавнлендами, живущими в озере. Между нами нет больших отличий.

Дор не стал спорить.

— Я не хочу к вам присоединяться, — сказал он. — Мое дело — идти дальше.

— И все же побудь на нашем празднике, — настаивал фавн. — Может, когда увидишь, как мы веселимся, передумаешь уходить.

Дор снова хотел отказаться, но увидел, что день клонится к закату. Лучше уж провести ночь здесь, чем в какой-нибудь полной опасностей чаще. К тому же нравы нимф и фавнов всегда, интересовали его. В будущем, из которого пришел Дор, разнообразнейшие нимфы, нимфы на все случаи жизни, встречались по всему Ксанфу. А вот фавны стали редкостью. Почему? Может быть, разгадка здесь, в прошлом?

— Ладно, я остаюсь, — согласился Дор. — Пройду еще немного, проверю дорогу и приду на ваш праздник.

Дор любил праздники, любил ходить в гости, но ему не часто выпадало это удовольствие. Он имел привычку заводить разговоры со стенами, с мебелью, а хозяевам это почему-то не нравилось. Наверное потому, что мебель иногда хранит тайны, которые пытаются скрыть под внешними приличиями. Ну и очень плохо, потому что тайная бесцеремонность куда интереснее. Вот такие они, взрослые, — стоит им объединиться в небольшую компанию, и они начинают вытворять Бог знает что. А когда компания состоит из одного мужчины и одной женщины, тут и вовсе ничего не поймешь. Если их занятия хороши и полезны, то почему они прячутся от всех? Дор никак не мог этого понять.

Фавны танцевали и наигрывали на дудочках, а Дор шел дальше, мимо озера, через гору. Волосы на головах фавнов закручивались наподобие рожек, а ногти на пальцах ног были так длинны, что напоминали копытца, но в остальном они ничем не отличались от людей. Пока не отличались. В следующие столетия рожки и копытца отвердеют, и фавны станут подлинно волшебными существами. Впервые увидев фавнов, Дор принял их за настоящих, но теперь понял, что это была просто игра воображения. Оно и дорисовало еще не существующие детали.

Дор понял: присоединись он, ну, или там кто-нибудь другой, сейчас к фавнам, и его волосы и ногти со временем тоже стали бы напоминать рожки и копытца. На копытцах ведь гораздо легче бегать по камням, а рожки пусть и слабая, но защита. К тому же рожки всегда при тебе, их не потеряешь, как, бывает, теряют оружие. И для танцев копытца, маленькие, твердые, аккуратные, подходят куда больше, чем плоские мягкие ступни. «Я похож на гоблина», — вдруг подумал Дор.

Фавны разделялись на роды, как и нимфы. Прелесники, живущие в лесах, имели зеленые волосы, а ноги и всю нижнюю часть тела покрывала мягкая коричневая шерсть. Рожки у них загибались вперед, помогая снимать с деревьев плоды. Копытца прелесники имели острые и поэтому с легкостью взбирались по отвесным стволам, а вот по земле ходили довольно неуклюже. Может, тут и разгадка их исчезновения. Допустим, они так преобразились, что смогли обитать только на деревьях. А потом с этими деревьями случилось какое-то бедствие, деревья исчезли. Вместе с деревьями исчезли, конечно, и их обитатели.

Горны, или фавны, обитающие в скалах, обладали более крепкими ногами. И рога напоминали козлиные или оленьи. Даже руки у них как-то так искривились, чтобы горны могли, изогнувшись, взбираться по горным склонам. Рога у них загибались назад — горны могли бодаться.

Нью-фавнленды, или фавны озер, носили уплощенные, похожие на плавники копытца, а рожки у них торчали вперед как вилки. На эти вилки они, когда хотели есть, ловили глупую зазевавшуюся рыбешку. Нижнюю часть тела вместо шерсти покрывала нежная чешуя.

Один ньюфавнленд заметил Дора и весело крикнул: «Тебе бы встретиться с моим кузеном моренадом. Он живет в море, в которое впадает эта река. Чешуя у него прямо как у морского дракона и прекрасные плавники. Кузен отлично плавает, а вот по земле ходить не может».

Так, значит, у моренада есть чешуя и плавники. А не могло ли это дробление рода привести к появлению водяных, тритонов и русалок, окончательно сменивших ноги на хвост? И тут Дор припомнил, что вроде бы уже видел тритона. Здесь, в прошлом... Нет, ошибся, тритона он видел, но не здесь, не в прошлом, а в будущем, то есть в своем времени, и произошло это в замке у доброго волшебника Хамфри. В будущем не осталось никаких ньюфавнлендов, никаких море-надое. Не осталось, потому что они превратились в морских и речных тритонов, а наяды и ореады — в русалок. Что же получается? Получается, на его глазах нимфы и фавны делают первые шаги по тому пути, который в будущем приведет к полному изменению их рода. И Дор — живой свидетель начала этого многолетнего пути. Вот так чудо!

Но этот путь таил в себе угрозу. Ведь нимфы и фавны сначала были людьми, а потом постепенно перестали ими быть. Расчеловечились! Разве это не страшно? Да, ксанфская земля не отличалась добротой, но все же в течение столетий исчезло гораздо больше людей, чем могли унести войны и прочие кровавые стычки. А все из-за этого самого расчеловечивания! Люди покидали свой род, превращаясь в тритонов, русалок и разных прочих существ. Если бы так шло и дальше, в Ксанфе не осталось бы настоящих людей. Этому как раз и решил воспрепятствовать Трент при помощи установления связи с Обыкновенией. Он хотел, чтобы в Ксанф беспрепятственно входили люди, новые люди, сильные, но при этом старался избежать ужаса новой волны нашествия. Теперь Дор оценил, насколько важным делом занимался Трент. Его родители, Бинк и Хамелеоша, сочувствовали взглядам Трента всей душой и помогали ему.

— Не отступайте, мамочка и папочка! — прошептал Дор. — Ваше дело гораздо важнее моего.

А между тем Дор напрочь забыл о своем деле: искать путь для зомби. Он оглянулся и обнаружил, что забрел в какие-то заросли. Что-то вроде травы, вполне безобидной, вот только по мере того, как Дор шел на запад, эта травка все росла и росла. Прошел еще немного и увидел, как из травки получились... деревья. Некоторые сверху были утыканы ветвями, голыми, без листьев, и ветви эти перекрещивались под прямым углом. Что же это за чудо такое? Дор мучительно припоминал и не мог припомнить. Если растения опасны, то чем? Это ведь не древопутаны, не утыканные иголками прикольные кактусы, не ядовитая куманика. Так что же в этих растениях тревожит его?

Не спросить ли у камней? Нет, нельзя, фавн не должен знать о его волшебном таланте. Если станет уж совсем худо, тогда придется, но теперь не время.

— Что это за растения такие? — решился спросить он у горна. Горну было неудобно ступать по ровной земле, но ради компании он храбрился. — Они опасны?

— Не знаю, — ответил горн. — Мы никогда так далеко не заходим. Ведь мы знаем, что вокруг полно опасностей. И что интересного в чужих землях?

— Весь мир интересен! — удивленно возразил Дор.

— А нам нет до него дела. Мы любим только свои скалы, озеро, лес. Это лучшее место в Ксанфе. Чудовища сюда не забредают, всегда тепло и солнечно, и еды в избытке. Тебе еще предстоит испробовать душистой росы. Божественный напиток!

— Но путешествия расширяют кругозор, — сказал Дор. Он сам, увы, так мало путешествовал до того, как проник в гобелен. Но проделанный путь уже многому его научил.

— Тоже мне занятие, расширяться! — хмыкнул фавн.

От столь легкомысленного безразличия Дор просто оторопел:

— Ну а если, допустим, что-то случится с вашей горой, с озером, с деревьями и вам придется уходить? Ведь надо заранее знать, куда идти, надо готовиться.

— А зачем готовиться? — недоуменно спросил фавн.

И тут Дор окончательно понял, что не только рожки да копытца отличают их друг от друга. Фавны совсем иначе воспринимают мир. Они похожи на детей. Только дети могут позволить себе так легкомысленно относиться к необходимости быть осторожным.

Дор все яснее понимал, почему фавны почти исчезли из Ксанфа, а не менее легкомысленные нимфы остались. Кто такие нимфы? Очаровательные обнаженные девицы. А такие существа всегда нужны, вот они и выжили. Хочешь быть популярным, старайся походить на хорошенькую девушку; а внутрь никто не заглянет, внутри можно быть пустым, как та обманка в лесу. Вероятно, со временем нимфы, подобно гарпиям, напрочь лишатся мужчин своего рода и станут выходить замуж за чужаков.

Горн чувствовал себя все хуже. Дор заметил это и решил повернуть назад.

— Дорогу я нашел, — объяснил он. — Очень хорошая дорога. А что осталось, проверим завтра вместе с Прыгуном.

Горн страшно обрадовался. Он помчался назад, к горе, и вскоре к нему присоединились другие, менее предприимчивые фавны.

— Праздник! Все на праздник! — закричал горн, подпрыгивая по-козлиному.

— Праздник! Все на праздник! — подхватили другие.

Фавны разложили между горой и озером праздничный костер и подожгли его с помощью небольшой, но злобной саламандры. В будущем саламандры смогут уничтожать огнем все вокруг, кроме земли, но у этого древнего предка сил хватало, к счастью, только на костер. В небольшом аккуратном огоньке сгорят лишь веточки да прутики.

Козлоногие нарвали листьев, сделали из них налистники, укрепили их на палках и стали поджаривать. Озерные нимфы и ньюфавнленды принесли морских огурцов и настоящих крабов для Прыгуна. С одной стороны озера бил из-под земли шоколадный гейзер. Горячий шоколад всегда на вашем столе! Древесные существа прибавили к угощению орехов и пряников, а горные прикатили снежный ком — для прохладительных напитков. Дор испробовал душистой росы. Она и в самом деле оказалась чудесной — вкусной, крепкой, искрометной.

Нимфы и фавны уселись широким кругом около костра и приступили к пиршеству. Дор и Прыгун с радостью присоединились к ним. Наевшись до отвала, фавны вытащили дудочки и стали наигрывать, а нимфы — танцевать. Тела их причудливо колебались и покачивались. Дор никогда прежде не видел ничего подобного.

Вскоре фавны отложили дудочки и присоединились к нимфам. И вместе они стали выделывать нечто уж вовсе немыслимое. Это был уже не танец, а ритуал, напоминающий танец. Взрослые во времена Дора прячутся и стесняются, а нимфы и фавны — полюбуйтесь, занимаются этим открыто, без всяких церемоний!

— Ас ними все в порядке? — озабоченно спросил Прыгун. — Извини мое любопытство. Я ведь совсем не разбираюсь в ваших нравах.

— В полном порядке, — ответил горн. — Просто мы так празднуем. Такой весенний праздник.

— А другие праздники у вас есть? — поинтересовался Дор. — Для прочих времен года?

— Каких прочих времен? У нас здесь всегда весна. Дети, конечно, после этого праздника не рождаются. Нас можно обвинить в легкомыслии, но мы просто обожаем такие праздники. И вы можете присоединиться.

— Благодарю, — ответил Прыгун, — но я не вижу там паучих.

— Я... я подожду... — пробормотал Дор. Телом он, конечно, чувствовал искушение, но рассудок сказал «нет». Слишком рано ему. К тому же он снова вспомнил деревянную пустышку в лесу.

— Как хотите, — не обиделся горн. — У нас не заставляют. Каждый здесь делает только то, что ему по душе.

Горн еще немного понаблюдал и вдруг прыгнул вперед. Мимо как раз проходила какая-то горняшка. Горн схватил ее. Нимфа страстно вскрикнула, запрокинула голову и брыкнула изящной ножкой. «Так уже было!» — мелькнуло в голове у Дора. На долю секунды перед ним обнажилось то, что девушки обычно прячут под одеждой. Горн повалил нимфу на землю, и они совершили то, что явно понравилось обоим. «Надо запомнить, что за чем идет», — решил Дор. А вдруг и ему когда-нибудь придется заниматься тем же. Он понял, что отныне всегда при виде девичьих ножек будет вспоминать эту сцену. Он будет смотреть словно другими глазами.

— Если нимфы и фавны бессмертны и не имеют потомства, как же они развиваются? — прострекотал Прыгун.

— Может, они развивают сами себя, — ответил Дор. — С помощью волшебства.

— Иди ко мне! — прожурчала хорошенькая наяда, покачивая стройными чешуйчатыми бедрами.

— Извини... — начал было Прыгун.

— Но я зову Дора! — расхохоталась нимфа, и грудь ее при этом заколыхалась. Умопомрачительное колыхание... Может быть, нимфы знают об этом и потому так часто хохочут и вскрикивают. — Сбрось же свою глупую одежду и ступай ко мне! — позвала нимфа и топнула ножкой.

— Но... как же... — пробормотал Дор, не зная, как быть. Он решил, что не уступит, но искушение так велико! Нимфа прямо манит к себе... Но, уступив, он станет похож на фавна. Это будет первый шаг на пути превращения. Стоит ли его делать? Беззаботная жизнь, полная забав... Но что дальше? Разве смысл человеческой жизни в том, чтобы забавляться? Сначала надо выяснить, а уж потом делать шаг.

— Ну попробуй, хоть разочек, — уговаривала нимфа. Она словно читала его мысли. Наверное, это нетрудно — в таких обстоятельствах все мужчины мыслят одинаково.

И вдруг прозвучал ухораздирающий рев, и на беззаботных весельчаков навалилась куча темных тел. Гоблины!

— Вербовка! Вербовка! — кричал главный, злорадно скаля зубы. — Кого поймаем, отправим в нашу армию!.. — И он схватил за руку какого-то прелесника. Фавн был гораздо крупнее гоблина, но из-за страха не сумел ни убежать, ни защититься.

Нимфы запищали и брызнули кто куда — в воду, в лес, в горы. Фавны помчались следом. Никто и не подумал остановиться, сомкнуть ряды и выступить против насильников. Дор видел, что гоблинов всего-навсего восемь, а нимф и фавнов — сотня, даже больше. В чем же секрет?

Неужели само появление гоблинов так повлияло на беззаботных обитателей лесов и гор?

Дор потянулся за мечом. Он-то гоблинов не боится!

— Погоди, приятель, — остановил его Прыгун. — Это не наше дело.

— Неужели будем просто смотреть, как обижают наших друзей?

— А все ли мы знаем о происходящем? Все ли нам здесь понятно?

Слабое утешение, но с мнением Прыгуна надо согласиться.

А гоблины тем временем изловили пятерых здоровенных фавнов, бросили их на землю, повязали руки и ноги лозой. Гоблинам нужны были пленные, а не убитые. Пленных потом превратят в солдат. Прыгун опять оказался прав: размахивая мечом, Дор ничего не достиг бы. То есть ничего хорошего.

Но Дор никак не мог взять в толк одного: ну что это за существа такие, которые подпрыгивают от радости, встречая чужаков, и тут же отказываются помогать друг другу в беде. Если они не могут отстоять свою собственную...

— Пятеро, — сказал главный. — Еще один нужен. — И гоблин смерил Дора злобным взглядом. — Убить жука, взять мужика, — распорядился командир.

Гоблины окружили приятелей.

— Теперь это и нас касается! — сурово произнес Дор.

— Ты прав, — согласился паук. — Не вступить ли нам в переговоры?

— Переговоры?! — возмущенно выкрикнул Дор. — Они же сейчас разделаются с нами: тебя убьют, а меня возьмут в плен!

— Но ведь у нас больше ума, чем у них. Дор тяжко вздохнул.

— Будьте добры, отстаньте, — обратился он к главному гоблину. — Мы в вашей войне не участвуем. И не желаем...

— Взять их! — скомандовал гоблин.

Очевидно, вербовщики не понимали, что Дор не фавн, что его нельзя приспособить в войско и заменить его силой силу пятерых гоблинов. Семеро солдат послушались приказа и бросились на Дора.

Прыгун взвился в воздух и обрушился на врагов. Дор выхватил меч и яростно взмахнул им. Меч так и блеснул. Что-что, а блестеть он умел. Двое гоблинов упали замертво, обливаясь быстро чернеющей кровью. Главный угодил в паутину, и Прыгун ловко связал его с помощью восьми умелых лап.

— Вон что с твоим командиром! — крикнул Дор и ударил мечом наступающего гоблина.

Четверо оставшихся оглянулись. И увидели, что главарь завяз в паутине и никак не может сражаться.

— Вытащите меня! — завопил он. Солдаты бросились на помощь. Но если всемером против одного они нападали весьма ретиво, то теперь, оставшись вчетвером против одного, несколько утратили пыл. Победа или поражение были теперь в их крохотных грязных ручках.

И вдруг что-то темное обрушилось с небес. Гарпии!

— Свеженькое мясцо! — каркнула одна. Главная! Дор распознал ее чин по полосам жирной грязи на крыльях.

— Поднимай! — скомандовала главная.

И грязные птицы схватили добычу: пятерых фавнов, троих раненых гоблинов и их спеленутого паутиной командира. Гигантские крылья хлопнули, взметая пыль.

— Фавнов отдайте! — крикнул Дор, так как среди пойманных оказался и его знакомый горн.

Птицы стали взмывать. Дор уцепился за ноги несчастного горна и потащил к себе. Гарпии так удивились, что уступили без боя.

Прыгун сделал подобие лассо, кинул и поймал за ноги возносящегося прелесника. Но трое фавнов вместе с четырьмя гоблинами исчезли в небе. Уцелевшие коротыши быстренько убежали.

Прав ли был Прыгун, когда помешал Дору раньше воспользоваться мечом? Кто его знает. Судьба гоблинов не заботила Дора, а вот фавнов жалко. Спас бы он их, если бы вовремя вступился? А может, самому надо было сдаться, позволить себя связать? Поздно искать ответ. Но Прыгун молодец — раз уж вступил в бой, повел себя очень разумно: вместо того чтобы впустую сражаться с солдатами, сразу обезоружил командира. Дор, конечно, ввязался бы в бой именно с солдатами. Прыгун пошел по самому разумному пути, самому безопасному. Именно благодаря этому они, хотя и потеряли фавнов, не проиграли битву.

Постепенно возвращались участники незадавшегося праздника. Нимфы и фавны были в ужасе от нападения сразу и гоблинов, и гарпий. Трое их товарищей погибли. Теперь уж они будут знать, что и в их благословенных местах жить далеко не безопасно.

О продолжении праздника и речи быть не могло. Затушили костер и разбрелись спать. Дор и Прыгун выбрали для ночлега ветвь большого дерева. Это дерево никому не принадлежало, так как закона «одно дерево на одного» в прошлом еще не существовало. Мрачная ночь окружила спящих.

Наступило утро. Дор и Прыгун проснулись в хорошем настроении, но их ждал сюрприз: первая же встретившаяся им при свете дня нимфа завизжала и в страхе кинулась в воду, где, кстати, чуть не утонула, так как была не наядой, а ореадой. Несчастная попросту испугалась. И кого — Прыгуна! Фавны окружили приятелей недружелюбной толпой. Вид у козлоногих был довольно грозный. Дору снова пришлось повторить все сначала: назвать себя, представить Прыгуна. Нимфы и фавны напрочь забыли вчерашних гостей. Прыгун опять исполнил номер с прыжками, и опять все общество, обрадованное непревзойденной ловкостью паука, радостно приняло друзей в свой круг. О нападении вербовщиков забыли, об исчезнувших товарищах забыли целиком и полностью, и спасенный Дором горный фавн вряд ли помнил, что вчера был на волосок от гибели. Беззаботное общество знало одно — в эти благословенные края чудовища не заглядывают. Никогда! Нимфы и фавны не помнили о прошлом, не отягощали себя никаким опытом. Не в этом ли секрет их вечной юности и невинности? Взрослыми людей делает именно опыт. Вот и Дор постепенно взрослел.

— А гоблинам не очень повезло с этими новыми солдатами, — сказал Дор, когда они с Прыгуном покинули землю нимф и отправились дальше, на запад. — Разве можно доверять солдатам, которых каждый день всему надо учить заново?

— Ну а гарпиям все равно. Им лишь бы мясо, — заметил Прыгун.

Да, этим плевать и на память, и на беспамятство.

— Но заклинание действует только там, где живут нимфы и фавны, — продолжил паук. — Если уйти из тех мест, то через несколько дней оно потеряет силу. Еще немного — и мы остались бы среди этих красоток навсегда. Но у фавнов, которых утащили гоблины, должно скоро проясниться в голове.

— Я с тобой полностью согласен, — отозвался Дор. Он вспомнил наяду, манившую его в озеро, вспомнил ее подруг, их колышущиеся груди. — Стоило поддаться искушению, остаться на часок, включиться в общее веселье, и нас охватило бы забвение, мы погрузились бы в некий сладкий сон.

Дор поежился то ли от ужаса, то ли от щекочущего волнения.

Они шли все дальше, шли через заросли, оставляя за собой волшебные знаки. Нимфы и фавны на них не покусятся — они ведь не помнят, для чего эти знаки нужны. Армия зомби пройдет здесь примерно через день. «Мы с Прыгуном наверняка прошли уже половину пути», — мысленно решил Дор. Самые грозные опасности, кажется, они уже миновали. Скоро замок Ругна. К вечеру они доберутся. Короля Ругна ждут хорошие новости.

— Неприятные растения, — прострекотал Прыгун. — Они меня тревожат.

— И меня, — подтвердил Дор. — Но они не вредные. Просто странные.

Паук осмотрелся. Он умел смотреть по сторонам, не поворачивая головы, не переводя взгляд. Просто надо было чувствовать, что именно его интересует. Дор приобрел в этом немалый опыт.

— А дорога прекрасная, — трещал паук. — Лучшей и быть не может. Ровная, гладкая, никаких зловредных тварей. Но что-то и в ней меня беспокоит.

— Самые прекрасные тропы иногда оказываются и самыми ужасными. Именно потому, что все идет так гладко, мы должны быть настороже, — сказал Дор.

— А давай сделаем так: ты пойдешь дальше этаким простодушным путешественником, а я загляну с другой стороны. — Паук нырнул в заросли и исчез.

Дор пошел дальше. Простодушия ему было и в самом деле не занимать. Они хорошо придумали: паук старше и опытнее Дора, его нельзя поймать в ловушку, потому что спасительная нить всегда при нем, а Дор... Дор такой большой, как обыкновен, грозный, у него такой острый меч. Если появится противник, он непременно смутится, завидев Дора. Прыгун успеет подкрасться и засесть в засаде. И если этот кто-то решит все-таки броситься на Дора, паук кинет лассо и вздернет дерзкого.

Теперь он пробирался сквозь заросли, которые сделались уже выше его головы и как будто обступали его все более тесной толпой, хотя и не двигались. Настоящих шагающих растений в Ксанфе вроде еще не было. Но лишний раз убедиться не повредит, поскольку можно передвигаться не только шагами. Древопутаны, к примеру, хватают тех, кто сам шагает мимо, хищная лоза обвивается вокруг глупцов, осмелившихся прикоснуться к ней, а есть растения, которые умеют выкапывать себя из земли и перемещать на новое место, если старое им уже не по вкусу. Нет, особенные растения, сквозь которые Дор сейчас пробирается, не перемещаются, в этом можно не сомневаться. Это он сам все дальше забирается в их гущу, и поэтому кажется, что растения становятся все выше и придвигаются все ближе. Растения были так однообразны, что затеряться среди них не составляет труда. Но Дор оставлял волшебные метки и поэтому в любую минуту мог отыскать дорогу назад. К тому же и Прыгун где-то здесь, наблюдает.

Ну что бы он делал без Прыгуна! Страшно даже подумать. Но не приходится сомневаться, что появление громадного паука было просто случайностью, то есть добрый волшебник Хамфри не запланировал его заранее, когда обдумывал путь Дора внутри гобелена. Однако без этой случайности Дор наверняка погиб бы уже в самом начале пути, при первой же стычке с гоблинами. А вот интересно, если бы он погиб здесь, то домой смог бы вернуться? Может, у Хамфри на этот случай заготовлен способ распустить гобелен и каким-то образом переткать заново, чтобы кусочек с погибшим Дором исчез и он вернулся домой живым и здоровым? Пусть так... но в этом все равно есть что-то унизительное. Гораздо лучше полагаться только на собственные силы... с помощью Прыгуна.

Но паук помогал не только своей физической мощью, не это главное. Главное — Прыгун обладал взрослой предусмотрительностью. И этому Дор у него постоянно учился. В юности, будь ты хоть дракон, хоть паук, хоть кто угодно, живешь счастливо, и ничто тебя не волнует. Все юные существа беззаботностью похожи на фавнов и нимф.

Но фавнам и нимфам — существам, никогда не стареющим, — вольно быть и вечно беззаботными. Прочим же, подверженным влиянию времени, такая беззаботность может дорого обойтись. Дору представилось, что он из фавна постепенно превращается в мудрого паука.

Вообразив это превращение, он даже рассмеялся. Вот он в облике фавна, с маленькими рожками и копытцами. Потом вырастают еще четыре ноги, еще шесть глаз — и пожалуйста, готовый паук Дор! Разве в начале путешествия он мог представить, что такое придет ему в голову?

И тут его веселье как ветром сдуло. Потому что что-то случилось. Что-то тревожное. Он осмотрелся по сторонам, но ничего особенного не заметил. Вокруг были только растения, которые, кстати, опять уменьшились и доходили ему лишь до пояса. Откуда же взялась тревога? Непонятно.

Пожав плечами, Дор пошел дальше. Потом, чтобы показать, что ему все нипочем, — и заодно дать Прыгуну проверочный знак, — он принялся насвистывать. Получалось не блестяще, но сносно.

И опять это же тревожное нечто! Он остановился. Что-то заметил краем глаза... Прыгун?.. Нет, Прыгуна он узнал бы без труда. Вот когда пожалеешь, что у тебя всего два глаза... К черту осторожность! Раз уж он что-то заметил, то сейчас узнает наверняка.

Но узнавать было нечего. Вокруг только высокие заросли, похожие на обыкновенские, да ветер, время от времени шумящий в листве. Листва плотно прикрывала основания растений, но чем выше, тем становилась реже и мельче и наконец у верхушек совсем исчезала. Там и сям торчали голые верхушки, оснащенные вдобавок перекрещивающимися ветками, тоже лишенными листвы. Растения, конечно, странные, но совсем не страшные. Вполне возможно, что это просто уловители солнца или ветра. Голая верхушка улавливает сведения и передает вниз, главной части растения. Многим растениям весьма небезразлично, что им несет погода. Ведь их благополучие зависит от малейших ее изменений.

Дор понял, что наверняка ничего не узнает, и бросил размышлять. Впрочем, можно порасспрашивать ветки, валяющиеся на тропинке. Но этот способ разузнать он тоже сразу отверг. Если он сейчас воспользуется магией, то, как ему казалось, станет чем-то похож на этих глупых фавнов. Фавны холят свое невежество, кичатся горой, деревцами и озером и вовсе не думают, что ум, проворство и смекалка помогли бы им гораздо больше. И если он сейчас ухватится за магию, вместо того чтобы призвать на помощь наблюдательность и здравый смысл, достойного взрослого мужчины из него не получится никогда. Король Трент ведь очень редко пользовался своим волшебным талантом. Только теперь Дор понял, почему король так поступал. Магию надо оставлять на крайний случай. Существуют иные качества, которое необходимо усилить.

Поэтому он сдержался, избегая легкого пути. Он хотел решить задачу самостоятельно.

Может, то, что он искал, было невидимым. Там, где он живет, есть, говорят, невидимые великаны, хотя их... никто не видел. «Как же их увидишь?» — хихикнул Дор. Опять! А может, именно шум шагов заставляет растения двигаться? На этот раз ему несомненно удалось уловить движение: шевельнулась верхушка. И ветер здесь ни при чем — растение повернулось вполне осмысленно. Повернулось вслед за ним.

Что же происходит? Дор сделал несколько шагов, насвистывая и наблюдая, — антенна повернулась. Никаких сомнений! Растение следит! Следит за ним!

Ничего странного. У растений вполне хватает ума следить за враждебными им существами, потому что приближение чудовища или человека может означать немедленную гибель. Особенно если приближается рассерженная саламандра или человек, ищущий древесину для строительства дома. В этом случае антенна и приходит на выручку. И нет в них ничего страшного. Почему же Дор так встревожился? Да потому, что движение он уловил, а кто движется — не понял. Ведь до сих пор он считал, что двигаться могут кроме людей только животные, ну и путаны.

И, снова обретя утраченную было уверенность, Дор пошел дальше. А растений, увенчанных антеннами, попадалось на его пути все больше. Напрашивалась мысль, что антенна — признак зрелости у этих растений. Молодая поросль их не имела. Средние имели антенны, но неподвижные. А вот у зрелых были легко поворачивающиеся наблюдательные приспособления.

Ну что ж, если они только наблюдают, то и пусть себе. А можно ли это делать, не имея глаз? Не только человек обладает чувствами. Есть они и у других существ. И чувства эти не менее сильны, чем у человека. Может быть, растения слышат? Слышат, как он идет, слышат его смех, а смех для растений — звук весьма непривычный. Может, они чувствуют тепло его тела? Или до них доносится запах пота? А что эти неженки запоют, когда здесь пройдет армия зомби? Да тут просто паника начнется!

Лес — а теперь Дор шел именно по лесу — расступился, открылась поляна. В центре поляны было какое-то углубление, а в углублении — что-то похожее на холмик. Холмик явно древесный, вот только ни веток, ни листьев не видать. Какая странная штуковина!

Деревья-антенны вели себя спокойно. Значит, их роль наверняка не в том, чтобы защищать лес. Деревья просто сообщают об угрозе. Но кому? Должно быть еще что-то, способное действовать по сигналу деревьев. Может быть, этот холмик...

В другое время Дор попросту обошел бы непонятный предмет. Глупо связываться с неведомым, которое, вполне вероятно, таит в себе угрозу. Но сейчас Дор не просто беззаботный прохожий — он разведчик. И у него задание: проложить безопасный путь, чтобы зомби не угодили в ловушку. Наверняка эта непонятная куча вполне безвредна. Она ведь не двигается. Но надо проверить еще раз.

Дор, конечно, не собирался рисковать. Нет, в углубление он не полезет. Нашел сухую ветку и потянулся к холмику. Стоя на краю впадины, вполне можно дотянуться. Хотя надо быть готовым ко всему: вдруг вода вырвется фонтаном и заполнит углубление или холмик превратится в зловещую дыру. А если это западня? Хищный древесный холмик, внутри пустой, подманивает животных и поедает...

Но ничего не случилось. Дор зря придумывал разные страхи. Ну зачем деревьям такие сверх-хитрости, когда они могут попросту схватить проходящую жертву, как делают путаны, или обстрелять чужака иглами, или напустить на него забудочное заклинание, или одурманить ароматами. Никто его, Дора, не подманивает. Он пришел сюда добровольно, ему надо найти самый удобный путь...

Древесная выпуклость неподвижна, а значит, безвредна. Зомби пройдут свободно... Тут Дор оглянулся. За спиной стоял Прыгун.

— Все в порядке? — протрещал паук. — Ты уже знаешь, что это за холмик?

Дор похолодел. Дурное предчувствие охватило его. Паук подошел так тихо, не подошел, а именно подкрался. Паук замышляет недоброе! Чего ему надо? Если бы Дор не оглянулся вовремя... Притворяется, злодей, что все хорошо, а на самом деле продолжает подкрадываться. Приблизится, бросится, снимет голову зловещими жвалами!

— Что-то случилось? — протрещал паук, жутко сверкнув гигантскими глазищами. — Ты какой-то грустный. Нужна помощь?.. — И чудовище сделало шаг вперед на своих длинных волосатых лапах.

— Назад, предатель! — выкрикнул Дор и выхватил меч. — Прочь от меня!

Паук ловко отпрыгнул. Хочет показать, что сам застигнут врасплох? Теперь мечом его не достать.

— Что с тобой, приятель? — недоуменно проскрипел паук. — Я только хотел помочь.

Какое мерзкое двуличие! Вскипев, Дор ринулся на врага. Мечом он действовал с уверенностью, достойной удивления. За эту уверенность наверняка стоит поблагодарить не себя, а тело. Но паук тоже не растерялся. Он подпрыгнул и перелетел над самой головой Дора. Тот оглянулся. Паук сидел на древесном холмике посреди углубления. Дор был разъярен, но рассудка не потерял. В эту зловещую впадину его никто не загонит. Приблизившись к самому краю, Дор стал наблюдать за противником.

А Прыгун тем временем проделывал какие-то движения. Балансируя на шести лапах, двумя оставшимися он рассекал воздух. Вызывает на бой?

— Я тебе ничего не сделал, а ты набросился на меня! — зло протрещало многолапое существо. — И угораздило же меня поверить врагу!

Палка, которой Дор собирался постучать по холмику, все еще валялась у его ног. Держа меч в правой руке, Дор наклонился и поднял палку.

— Сам ты предатель! — крикнул Дор и замахнулся палкой.

Нельзя было так делать. Паук ухватил петлей конец палки и рванул к себе. Дор едва устоял на ногах.

А Прыгун перемахнул через углубление и приземлился рядом с Дором. Он метнул еще одну петлю, ухватил Дора за руку, в которой тот держал меч, и потащил на землю. Но тренированное тело Дора не поддалось. Он рывком освободил руку. Тело было настолько велико и массивно, что огромный паук сам потерял равновесие. Ни одна из лап паука силой не могла сравниться с рукой Дора. Ведь паучьи лапы лишены мускулов... Прыгун не упал — нельзя упасть, имея восемь ног, — но накренился в сторону Дора. Тот встретил паука мечом. И, чтобы избежать верной смерти, паук подпрыгнул. Над сражающимися не было никаких ветвей. Поэтому взлетевшее в воздух тело должно было непременно упасть на землю. Дор поднял меч. Сейчас злодей напорется на острие и погибнет!

Но Дор не учел, что паук обладает поистине дьявольской ловкостью. Чудовище в самом деле упало на острие, но восемь лап, которыми оно ухватилось за верхушку, помогли ему спружинить и избежать гибели. Зато под его весом рука, державшая меч, резко опустилась. Дор упал на землю и мгновенно очутился во власти паука, то есть в паутине.

Дор размахнулся и левой рукой ударил паука. Прямо в мягкое брюхо! Нити, которые паук выпускал именно оттуда, натянулись и лопнули.

Дор хотел ударить ногой, но опять совершил ошибку. Паук ухватил его за ногу и обмотал паутиной. Теперь Дор был связан не только по рукам. Эти хилые паучьи лапы на самом деле невероятно ловки.

Дор упал навзничь, стараясь освободиться от пут. Но паук одержал верх. Теперь он бегал вокруг Дора, обматывая его все плотнее и плотнее. Дор сопротивлялся изо всех сил, но с каждой минутой сил у него оставалось все меньше. И вот уже не Дор, а какой-то кокон лежит на земле.

Чудовище придвинулось к Дору. Сейчас оно раздавит его своими ужасными клешнями, превратит в кашу. Выползают острые когти... фонарями горят глаза.

Дор закричал, забился, замотал головой. Как Милли! Вот беда! Но даже на краю гибели он хотел разобраться по-человечески.

— Зачем ты притворялся другом? — спросил он у чудовища.

— Прямо-таки чудесный вопрос! — протрещало чудовище, сжав челюсти. Потом ухватилось за веревки и поволокло несчастного пленника к ближайшему дереву...

Антенна беспомощно повернулась вслед за ним. Паук вспрыгнул на толстую ветку, прикрепил нить, потом старательно подтащил ее повыше, так что Дор беспомощно заболтался в воздухе. Прыгун спустился на подтяжке и повис рядом.

— Так вот, приятель, — протрещал паук, — я вовсе не притворялся, когда вел себя по-дружески. Я заключил с тобой мир и соблюдал договор, веря, что и ты будешь его соблюдать. А ты вдруг набросился на меня с мечом. Я вынужден был защищаться. Это ты, парень, самый главный притворщик.

— Ошибаешься! — крикнул Дор, тщетно пытаясь избавиться от пут. — Это ты подкрался.

— Могло показаться, что подкрался, допускаю, но набросился все же ты, а не я.

— Но ты ведь прыгнул на меня, ты перехватил мой меч. Именно набросился.

— Я прыгнул не раньше, чем, ты направил на меня меч и ткнул в меня веткой. Тут я раскусил твою коварную натуру и стал защищаться... Но до этой минуты никакой враждебности к тебе я не чувствовал. Меч я еще стерпел, но ветка меня взбесила. Чудно как-то.

— Сам не можешь постичь, насколько ты недобрый?

— Что-то здесь не так. А ты сам когда на меня обозлился?

— Не раньше, чем ты подкрался ко мне с мыслью убить!

— А когда это я подкрался к тебе с мыслью убить?

— Брось свои шуточки, — пригрозил Дор. — Ты ведь знал, что все мое внимание поглощено этим древесным холмиком.

— Древесным холмиком, — задумчиво повторил паук. — Знаешь, я вскипел ненавистью к тебе, именно когда приземлился на древесный холмик. Случайность ли это?

— Какая разница! — снова крикнул Дор. — Ты ведь первый подкрался!

— А ну-ка пошевели мозгами. Ты углядел этот древесный холмик. А увидеть — все равно, что коснуться. Ты коснулся холмика взглядом, и злоба ко мне сразу же охватила тебя. Именно древесный холмик виноват в случившемся...

Под влиянием рассуждений Прыгуна Дор постепенно успокаивался. Он и в самом деле увидел холмик как раз перед тем... что случилось. Он знал, что паук ему враг, но...

— Магия способна творить чудеса, — рассуждал Прыгун. — Можно ли с ее помощью превратить дружбу во вражду?

— Если можно заставить врагов стать друзьями, то можно и наоборот, — уныло ответил Дор.

— Растения с антеннами следили за нами. Окажись мы врагами, как бы лес смог себя защитить?

— Только при помощи чар, — ответил Дор. — Ведь тенетными способностями эти деревья явно не наделены. Лес мог бы наслать на нас сон, или чесотку, или что-нибудь еще.

— Наслать на нас вражду друг к другу мог бы?

— А почему бы и нет. Все возможно... Мы кинулись друг на дружку из-за колдовства?!

— Я же сказал: антенны следили за нами. Если бы мы прошли быстро, ничего, возможно, и не случилось бы. Но мы шли медленно, разглядывали да рассматривали. Вот лес и решил встать на свою защиту. То есть поссорить нас. Превратить из друзей во врагов. Разве это не остроумно?

— Поменять чувства! Значит, чем сильнее была дружба, тем яростнее...

— Ух как я зол на тебя! — протрещал Прыгун.

— А я прямо так и киплю ненавистью! — подхватил Дор.

— Вот как жарко мы ненавидим друг друга. Столь кипучую ненависть можно сотворить только из очень пылкой дружбы.

— Верно! — согласился Дор, у которого сразу полегчало на душе. — Ну и заклинаньице! Ведь оно может армии повернуть друг против друга! Стоит приблизиться к холмику, заметить его, и волшебство начинает действовать.

Теперь рассудок окончательно вернулся к нему. Они стали жертвами злобных чар. Ненависть к Прыгуну развеивалась, как дым. Для ненависти не было причин. Ведь Прыгун не подкрался коварно, а просто молча подошел, когда Дор был поглощен созерцанием холмика. Только под влиянием колдовства он принял друга за врага.

— Можно теперь тебя развязать? — спросил паук.

— Развязывай. Я ведь все понял. Это было временное наваждение. Теперь оно улетучилось.

— Рассудок любую магию победит, — заметил Прыгун. — Я сожалею, что так случилось.

— И я. Прости меня, друг. Мне просто надо было сообразить...

— Но и я не удержался. Чувства взяли верх над разумом... Почти взяли.

— И как это ты не снес мне голову? Я уж думал — все.

— Искушение и в самом деле было велико. Но у нас не принято убивать беззащитную жертву, если желудок не пуст и не требует еды. Мы позволяем нашей пище гулять до времени на воле в живом виде. А что касается меня, то я не любитель человеческого мяса. Значит, твоя гибель противоречила бы логике, и это не давало мне покоя. Я поклонник логики и люблю руководствоваться ею всегда и во всем. Пытаться понять ситуацию, дойти до истины — вот моя всегдашняя цель. Не путаться в собственной паутине, как мы, пауки, говорим.

— А я вот запутался, — с сожалением заметил Дор. — Кинулся в драку сломя голову.

— Тебе еще можно. Ты ведь младше меня, — утешил его Прыгун.

Младше, поэтому глупее, поэтому невежественнее, поэтому куда легче поддается чувствам. Ведь это уже не в первый раз! И опять мудрость паука спасла их, мудрость подсказала: чтобы сбросить заклинание, необходимо время.

— А сколько тебе лет, Прыгун?

— Я вылупился полгода назад, весной.

— Полгода! — воскликнул Дор. — А ведь я вылупился... то есть выродился целых двенадцать лет назад! Получается, что я старше.

— Попросту у пауков и у людей — разное исчисление возраста, — вежливо возразил Прыгун. — Через три месяца я умру. Умру от старости.

— Но мы едва познакомились, — с горечью произнес Дор.

— Смысл не в том, сколько живешь, а как живешь, — ответил паук. — У нас с тобой получилось замечательное путешествие.

— Если бы еще гоблинов и обыкновенов не было, — подхватил Дор, вспоминая прошедшие события.

— Но если бы не было обыкновенов, не было бы, вполне возможно, и нашего путешествия. Обыкновены причинили мне боль. И ты отважился на поиски живой воды именно для того, чтобы облегчить мои страдания. Путь сулил много опасностей, но я поверил, что ты не подведешь. Не унывай, завершим без сожаления начатое дело.

«А согласился бы я, чтобы убедиться в преданности Прыгуна, пожертвовать ногой?» — мысленно спросил себя Дор и мысленно же дал отрицательный ответ. Нет, такие поступки ему еще не понятны.

Друзья густо обставили древесную выпуклость волшебными знаками. Эта лесная защитница, конечно, хитра, но, если ее выделить поярче, зомби заметят и обойдут.

Дор окончательно пришел в себя. Ни капли враждебного волшебства не осталось у него в крови. А тут еще эта новость — Прыгуну осталось жить три месяца!