Глава 3
Проклятие косящих глаз
Совместное путешествие не доставляло удовольствия ни одному из них. Загремел был вынужден идти медленно, мелкими шажками, чтобы девушка не отставала, а Танди ясно продемонстрировала, что считает огра чудовищным увальнем. Она не позволила ему нести ее, что он готов был сделать, — несмотря на уверения Горгоны, девушка боялась, что огр ее сожрет. Похоже, она была предубеждена против всех монстров, а против монстров противоположного пола в особенности — их она ненавидела. Их путь на юг, к озеру Огр-Ызок, был тосклив и однообразен — на расстояние, которое Загремел в одиночку преодолел бы за один день, вдвоем с Танди им, вероятно, понадобится целая неделя. Добрый волшебник Хамфри нашел не лучшую замену году службы в уплату за ответ! А Загремел, кстати, так и не знал, на какой же вопрос этот ответ дан.
Пейзаж был не столь однообразен, как само путешествие. Первым делом путники перешли катальные горы. Танди понадобилось немало времени, чтобы понять, как же шагать по таким горам, и несколько раз она падала. По счастью, горы покрывал мягкий зеленый торф, и девушка вполне могла катиться вверх тормашками без особого вреда для себя. Загремел между прочим отметил, что его спутница вовсе не такой ребенок, как казалось на первый взгляд. Очень невысокая даже для человека, она могла похвалиться вполне сформировавшимся станом и ножками. Маленькая женщина, со всеми присущими женщинам особенностями. Об этих особенностях Загремел был осведомлен, поскольку однажды путешествовал с принцем Дором и принцессой Айрин в Обыкновению, и эта девица, Айрин, в дороге не упускала случая продемонстрировать все отличия своего пола, вплоть до самых незначительных, притворяясь в то же время, что не желает, чтобы это кто-нибудь видел. У Танди всего этого имелось, конечно, поменьше, но оно определенно имело те же округлые очертания. И похоже, все это она демонстрировала совершенно случайно, без заранее обдуманного намерения. Определенно, она не имела ни малейшего представления о том, что следует надевать в дорогу. Да и вообще она, похоже, не имеет ни малейшего представления о Ксанфе. Казалось, она здесь никогда не была, что, разумеется, невозможно. Любой житель Ксанфа жил в Ксанфе. Здесь даже зомби, которые уже не жили, проявляли некоторую активность.
Миновав катальные горы, Загремел и Танди оказались в более устойчивых местах, где покачивались полновластные хозяева этих земель — древопутаны. В определенном смысле у путан много общего с драконами и ограми: по доброй воле путаться с ними не стал бы никто. Загремел и не думал об этом, он просто обходил эти деревья, предоставляя им царственно покачиваться в одиночестве.
Но Танди пошла прямо по чистенькой аккуратной тропке, какие обычно и ведут к подобным деревьям, невинно вдыхая приятный аромат злобного растения. Смертельно опасные объятия уже почти сомкнулись вокруг девушки, когда до Загремела дошло: она действительно не понимает, что перед ней.
Загремел рванул за девицей, попытавшись выхватить ее из подергивавшихся щупалец.
— За собой следи, к дереву не ходи! — прорычал он.
Танди увидела его.
— Ой! Чудище хочет меня сожрать! — завопила она, но имела в виду не реальную угрозу, а Загремела. Она бросилась прямо под зловещий полог спутанных ветвей.
Висячие щупальца с ликующим свистом устремились к добыче. Пять из них поймали девушку за ноги, за руки и за голову. Танди мгновенно подняло в воздух. Щупальца несли ее к ощетинившейся деревянными клыками пасти в основании ствола. Танди глупейшим образом завизжала, как обычно и делают все женщины в подобных обстоятельствах.
На оценку ситуации Загремелу понадобилось не более секунды. Мозгами шевелил он туго, с трудом и быстро от этого уставал, но мышцы его работали значительно быстрее и увереннее. Он узрел болтающуюся в воздухе Танди, одетую в хорошенькое красное платьице в горошек и подходящие по цвету туфельки. На эти-то предметы одежды щупальца и набросились в первую очередь, сочтя их наиболее съедобными. Одно щупальце дергало девушку за волосы, пытаясь вытащить из них красную ленточку. Вскоре дерево поймет, что красная материя — это только обертка, сдернет ее и возьмется за дело всерьез.
С небольшой путаной Загремел управился бы запросто, в конце концов, он ведь огр. Но это была большая путана, У нее было не меньше сотни щупалец толщиной со взрослого питона, а силой характера она могла бы помериться только с силой тех же щупалец. Пытаться убеждать эту пугану или вести с ней переговоры бесполезно — Загремел должен драться.
Огр двинулся вперед. Это было нетрудно, путаны любят, когда ступают на их территорию. Что трудно, так это выбраться назад. Загремел вцепился в путаницу щупалец, обвившихся вокруг отчаянно отбивающейся девушки.
— Эй ты, ствол, вон пошел! — прорычал он, оттаскивая добычу от источающего сочную слюну дупла-пасти.
Путаны, конечно, одичали, но не окончательно. Дерево было в расцвете сил, огр тоже. Мало нашлось бы тварей, которые посмели бы встать на пути огра. Дерево остановилось в сомнении, и кольца щупалец, сжимавшие девушку, слегка ослабли.
После некоторого раздумья дерево решило: почему бы не принять вызов и не заполучить в награду настоящую добычу? И оставшиеся щупальца накинулись на Загремела.
Загремела это не испугало. Ну, раз уж его все равно в это втянули... Он ухватил каждой рукой по щупальцу и рванул, но материал оказался на редкость гибким и прочным, и щупальца попросту потянулись за ним. Ему не хватало дополнительной опоры, чтобы вырвать их с корнем. А дерево тем временем снова начало подтаскивать Танди к разинутой пасти.
Загремел решил испробовать новую тактику: сжатие. Дерево заскрипело от боли, из двух его щупалец закапал сок, и вскоре они уже свились в мертвые петли. Но путана и не ожидала, что бой пройдет без потерь. Новые щупальца всегда можно отрастить. А Танди находилась уже в непосредственной близости от блестящего оскала. Чуткий мягкий язык ощупывал красную ткань. К тому времени, когда огру удастся существенно покалечить все щупальца, путана успеет благополучно переварить Танди.
Загремел бросил свое тело к пасти. Его окованные сталью кулаки с хрустом врезались в нее, вышибив несколько деревянных клыков. Брызнул сок; там, куда он попал, шерсть огра задымилась. Рык дерева походил на треск ломающихся досок, но щупальца не разжались.
Загремел заслонил собой пасть, не давая путане возможности впихнуть туда девушку. Прежде чем дерево осознало, что происходит, Танди врезалась в огра, а тот успел захватить еще несколько щупалец и сжать их. Теперь дерево не могло поглотить Танди, пока не разделается с огром, — а огр оказался явно более крепким орешком, чем оно предполагало. Загремел в общем-то ожидал, что дерево будет сопротивляться, но на деле все оказалось гораздо лучше, чем он думал.
В Ксанфе весьма опасно недооценивать врага. Путана впуталась в неприятную историю, но была вынуждена продолжать борьбу. Она пустила в ход подкрепление. Загремел поймал эти щупальца и связал их концы в большой спутанный узел, который и сунул прямо в древесную пасть. Челюсти автоматически сомкнулись, брызнул желудочный сок — и дерево испытало ужасающую боль. Оно громко затрещало. Исход борьбы теперь был ясен.
Загремел выпутывал девушку, стискивая каждое щупальце до тех пор, пока оно не повисало безвольной плетью. И вскоре Танди уже стояла на земле — растрепанная, потрясенная, но невредимая.
— От дерева уйдем да дальше пойдем, — заключил огр, отлавливая особо медлительные щупальца, чтобы расчистить девушке дорогу.
Танди скользнула в сторону. Может, она и маленькая, и знает всего ничего, но уж торчать тут в столбняке — не-ет! Загремел медленно пятился вслед за ней, не отводя взгляда от подергивающихся щупалец — на случай нового нападения. Но дереву и так хватило, оно признало победу огра. Больше с его стороны агрессивных поползновений не было.
Загремел отошел подальше, пораженный до глубины души. Как это он умудрился справиться с такой здоровущей путаной? Невероятным усилием Загремел заставил свои мозги поднапрячься и пришел к интересному выводу: с тех пор как в последний раз спутался с путаной, он вырос. Раньше у него просто не хватило бы сил справиться с таким противником. Сейчас больший вес и стальные рукавицы давали ему преимущество. Физическое развитие Загремела превосходило его собственные представления о себе. Он знал, что Хруп, его отец, справился бы с этим деревом. Теперь и он, Загремел, так же силен!
Танди ждала его в конце тропинки. Платье ее висело лохмотьями и представляло собой печальное зрелище, она была растрепана и вся в синяках, но боевого духа не утратила.
— Думаю, мне надо перед тобой извиниться, Загремел, — сказала она. — Я думала... ну, не важно, что я думала. Ты рисковал жизнью, чтобы вытащить меня из переделки, куда я влипла по собственной глупости. Я вела себя как ребенок, а ты — как взрослый.
— Я взрослый и рослый, — согласился Загремел, не очень понимая, к чему она клонит. Сроду никто перед ограми не извинялся, так что вывод из ее слов сделать было сложно.
— Ну, когда ты в следующий раз велишь мне куда-то не ходить, я прислушаюсь повнимательнее, — завершила разговор Танди.
Он одобрительно пожал плечами. Да, так-то оно проще будет.
День еще только разгорался, а они уже ощущали усталость. Обычное последствие драки с древопутаной. Загремел засек неподалеку оладьевый куст — оладьи как раз поспели — и проткнул дырочку в коре лимонадного дерева, так что и питье, и еда нашлись. Потом он отыскал на дереве покинутое гнездо гарпии, промытое дождем и вычищенное ветром так, что не осталось ни слизи, ни запаха. С одеяльного куста огр снял урожай и выстелил им гнездо. Здесь будет спать Танди.
Девушка влезла в гнездо не сразу, но когда ночные тени угрожающе, как обычно в Глухомани, склонились над землей, а отовсюду послышались ночные шорохи и шепотки, она была очень рада возможности забраться в гнездо и свернуться калачиком. Загремел заметил, что лазает она хорошо, хотя вряд ли знает, что такое дерево. Огр остался на страже внизу.
Танди не торопилась засыпать, уютно устроившись в своем гнезде, вместо этого она принялась болтать — чисто человеческая черта.
— Знаешь, Загремел, я никогда раньше не была на поверхности Ксанфа. Я росла в пещерах, а потом прискакала к замку доброго волшебника на ночной кобылице. Причем совершенно случайно — вообще-то я хотела отправиться в замок Ругна, к своему отцу Кромби. Но рассвет наступил слишком быстро, а все мои сонные пилюли растерялись, и... ну, и мне пришлось задать вопрос, чтобы пожить в этом уютном местечке, пока я не решу, что же мне делать. Я год проработала в замке. Даже через ров не переходила — боялась, что кое-кто меня разыскивает. Так что ничего нет странного в том, что я не знала о катальных горах и древопутанах.
Это многое объясняло. Загремел осознал, что за девицей нужен глаз да глаз, чтобы она не угодила в какую-нибудь смертельную ловушку. Решение Хамфри, заставлявшее девушку путешествовать в обществе огра, теперь представлялось более разумным. Конечно же, для нее было бы слишком опасно путешествовать в одиночку.
— Прости, что я не доверяла тебе, Загремел, — продолжала она. — Видишь ли, я выросла рядом с демонами, а ты чем-то напоминаешь демона. Такой большой, темный и сильный. У меня было предвзятое мнение о тебе.
Загремел что-то уклончиво прорычал. Ему в жизни встречалось не слишком много демонов, но он сомневался, что они могут стереть скалу в порошок, как огры.
— Мне, конечно, еще многому надо научиться, ведь правда? — печально продолжила девушка. — Я думала, деревья — милые растения, а огры — скверные твари; теперь я знаю, что это не так.
Загремел был в затруднении. Он не представлял себе, как лучше отреагировать на слова Танди.
— Огры людям страшны. Их бояться должны! — с чувством воскликнул Загремел.
Танди соображала быстро, она обладала восприимчивым интеллектом людей.
— Ты хочешь сказать, что я не должна доверять ограм? Они действительно едят людей?
— Огру всласть кость глодать, — согласился Загремел.
— Но ты же не... я хочу сказать, ты никогда... — Танди одолело сомнение.
— Будет Загремел трудиться, должен он беречь девицу.
— О, ты хочешь сказать, потому что добрый волшебник поручил тебе меня защищать, — с облегчением сказала Танди. — Ты должен отслужить за твой ответ. Значит, огры действительно едят людей и грызут кости, но также и выполняют взятые на себя обязательства.
Загремелу не все было понятно, но слова девушки звучали вроде нормально, и он ответил ей утвердительным рычанием.
— Отлично, Загремел, — заключила девушка. — Итак, я буду доверять тебе, но опасаться всех других огров. И всего прочего в Ксанфе, особенно того, что кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой.
Это действительно было наилучшим вариантом. С этим они оба и уснули.
Ночью их никто не беспокоил. Вероятно, после скачки Танди на одной из ночных кобылиц все прочие опасались девушки. К тому же Загремел сомневался, что эти кобылицы умеют карабкаться по деревьям. Что же касалось его самого, то, как известно, не будите спящего огра.
Они перекусили сахарным песком и молоком какао-орехов. Танди никогда раньше не пробовала какао, и для нее это было необычным новшеством. Ее также изумило то, как Загремел буквально обрушил поток песка в свою пасть, не останавливаясь, чтобы прожевать его, и поедал какао-орехи целиком, вместе с кожурой.
— Ты и правда чудовище, — восхищенно сказала она, и довольный Загремел прорычал в ответ что-то одобрительное.
Они продолжили свой путь на юг без приключений. На север мимо них проскакала жаба-подхалим, высматривавшая какую-нибудь важную персону, которой можно было бы дать совет. Узнав, что до замка Ругна ей прыгать еще несколько дней, она недовольно сжала широкую бородавчатую пасть.
— Надеюсь, я не проквакаю ничего дурного прежде, чем попаду туда, — сказала она, продолжив путь.
Затем появился селезень-знахарь с широким клювом, перепончатыми лапами и полным саквояжем особых магических снадобий. По его словам, он искал подходящую практику, где его волшебные целебные средства были бы оценены по достоинству. А пока не знают ли они случайно, где находится Рома-Яма? Рома-Яма — овраг, прекрасно подходящий для различных изысканий. Поскольку на севере Рома-Ямы не было, по крайней мере там, откуда шли Танди и Загремел, и, вероятно, не было на юге, где полагалось находиться деревне Магической Пыли, и на западе, откуда и шел селезень, методом исключения решили, что искать надо на востоке. Поговорив с селезнем, Загремел и Танди снова отправились в путь.
К полудню они вступили в менее приятные места. Вокруг роились потные свитера, заставившие взмокнуть и их самих, пока Загремелу это не надоело и он не издал басовитый рык, от которого свитера как ветром сдуло, но тем же ветром сорвало листья с ближайших деревьев и несколько клочков с платья Танди.
Потом они вышли на поле, заросшее брань-репейником — маленькими раздражительными шариками, цеплявшимися ко всему, что появлялось в пределах досягаемости. Загремел просиял и расплылся в чудовищной улыбке.
— Я не забыл, что рожден здесь был! — радостно заорал он.
— Ты здесь родился? Среди этого ужасного чертополоха? — Танди грустно улыбнулась: — Я могла бы и сама догадаться.
Загремел рассмеялся. Его смех напоминал камнепад в каньоне.
— Хруп, мой отче, круче всех прочих, — добавил он.
Он гордо огляделся; воспоминания детства с трудом протискивались в его небольшой мозг. Позже его семья переселилась в окрестности замка Ругна, поскольку очаровательная матушка Загремела, чьи волосы напоминали заросли крапивы, а лицо могло заставить отшатнуться даже зомби, полагала, что их отпрыску необходимо хотя бы некоторое знакомство с цивилизацией. Хруп, раб своей любви, смирился с этой неогрской мыслью; да и кто смог бы противиться уговорам столь неотразимо очаровательного чудовища, как матушка Загремела?
— Но это ужасно! — возмутилась Танди. — Этот чертополох набивается мне в волосы.
Похоже, девушки излишне чувствительны к таким вещам.
— Будет хуже цепляться, — сказал Загремел и посоветовал: — Надо на него ругаться.
— Ругаться? — не поняла Танди.
Загремел продемонстрировал.
— Чертополох — чтоб черт издох! — прорычал он. Колючка в бесчувствии отвалилась от его здоровенного носа.
— Не уверена, что смогу придумывать такие стишки, — сказала Танди. И тут колючка вцепилась ей в палец. — Пошла вон, дрянь! — взорвалась девушка.
Колючка отпала. Танди посмотрела на нее, осознавая смысл происшедшего. Она бесспорно была умна!
— Я поняла. Их нужно прогонять руганью!
Но это оказалось непросто: Танди воспитывали как приличную девушку, и ругательств она знала не много. Они поспешили покинуть колючие заросли.
И попали в Мертвый лес. Похоже, безлистные деревья попросту окаменели на месте.
— Хотела бы я знать, как это произошло, — заметила Танди.
Загремел знал ответ, но это была длинная история, включающая романтическую встречу его родителей, которую он вряд ли сумел бы изложить доступно, а потому решил промолчать.
К вечеру они добрались до зарослей ежевики — весьма агрессивного растения с когтеобразными острыми шипами. Загремелу прогулка по зарослям не причинила бы вреда — его шкура была достаточно прочной, чтобы он не заметил те немногие колючки, которые решались его оцарапать. Но Танди, с ее тонкой, чудесно пахнущей кожей, которой подобные уколы причиняли мучительную боль, — о, Танди — это совсем другое дело!
Среди зарослей виднелись аккуратные тропки, одной из которых Танди уже решила было воспользоваться, но Загремел предостерег ее: — Лев-муравей среди стеблей.
Танди наморщила лоб:
— Но я ничего не вижу.
И тут-то появился муралев. Голова льва и муравьиное туловище; весил он явно не меньше, чем Танди, и при этом яростью превосходил раз в десять все самое жуткое, что может себе представить столь милая девушка. Заметив ее, муралев взревел и двинулся вперед явно с агрессивными намерениями.
Загремел зарычал. Муралев поспешно изменил направление движения; он так увлекся видом аппетитной добычи, что не заметил совершенно неаппетитного стража. Но Загремел знал, что скоро за этим монстром явятся и другие и без труда окружат, а потом и нападут на непрошеных гостей. Место было небезопасное даже для огра.
— Теперь понимаю, — побледнев, проговорила Танди. — Загремел, давай выбираться отсюда!
Но позади них уже раздались шорохи. Муральвы окружили их. Выбраться будет нелегко.
— Я знаю путь, чтоб улизнуть, — сказал Загремел, глядя вверх. Им повезло, что он родился здесь и воспоминания детства — в частности, небесполезные географические сведения — начали пробуждаться в его неповоротливых мозгах!
— Но я не смогу прыгать с ветки на ветку всю дорогу, как, я уверена, умеешь ты! — заявила Танди. — Я, может, и проворна, но не настолько! Я же сорвусь!
Муральвы уже смыкали вокруг них кольцо — их собралось довольно много, и Загремелу пришлось поднять Танди на руки, чтобы твари ее не достали. Однако с такой ношей он не был по-настоящему боеспособен. Осознав это, муральвы осмелели и, рыча и щелкая зубами, подобрались еще ближе. Положение становилось довольно опасным.
Но Загремел наконец углядел то, что искал, — воздушную тропу.
— Чтоб жизнь спасти, надо по тропе уйти, — сказал он, поддерживая Танди под грудью.
— Но она идет вверх! Я же упаду! — запротестовала Танди, со страхом глядя на тропу.
— Распрямишься. Не свалишься, — настаивал огр.
Судя по лицу Танди, она ему не поверила. Но муралев прыгнул к ней, широко разевая пасть и пощелкивая жвалами, и она потянулась вверх, чтобы добраться до высокой тропы.
И приземлилась на нее — горизонтально!
— Стою на боку! — изумленно вскрикнула девушка. — Мир перевернулся!
Она выпрямилась и встала прямо — или, скорее, горизонтально, параллельно земле. Загремела это не волновало. Он еще щенком неразумным играл на этой тропе и знал все ее особенности. Для того, кто на ней стоял, она всегда была горизонтальной. Сам он уже слишком тяжел, чтобы воспользоваться тропой, — воздушная дорожка стала хрупкой от старости, — но ему это и не нужно. Теперь он ничем не был обременен и мог свободно разобраться с муральвами так, как ему хотелось.
Муральвы, разъяренные потерей меньшей добычи, набросились на добычу покрупнее. Это было ошибкой. Загремел издал боевой рык, давший муральвам по усам и забивший их жвала мусором, и начал топтать и крушить. Муральвы выли, сталкиваясь с закованными в сталь кулаками, и взвизгивали, когда волосатые ноги били их под ребра. Потом Загремел подхватил двух муральвов за узкие талии и швырнул в крапиву. В один миг он выдрал с корнем небольшое деревце болиголова, откусил верхушку, сделав из ствола отличную дубинку, и принялся наносить ею весьма болезненные удары по головам муральвов. Вскоре тропа была расчищена; как и древопутана, муральвы получили урок уважительного отношения к ограм.
— Вот это да, Загремел! — захлопала в ладоши Танди. — Когда заведешься, ты просто страшен. Готова поклясться, что нет никого круче разъяренного огра!
С воздушной тропинки она имела великолепную возможность видеть все, временами уворачиваясь от пролетающих мимо муральвов. Обычно муравьиные львы не летают. Однако Загремел придавал им достаточное ускорение. Несколько тварей так и остались висеть на деревьях.
— Я знаю, слушай, — довольно хрюкнул Загремел. — Два огра еще круче.
— Нетрудно догадаться, — рассмеялась девушка. — Круче одного огра могут быть только два огра.
Теперь Танди стояла вниз головой, однако темные пряди ее волос спадали на плечи так, будто она находилась на земле. С высоты своего положения она огляделась.
— Муральвы не ушли совсем, Загремел, просто удрали подальше, — доложила она. — Ты можешь подняться сюда?
Загремел отрицательно помотал головой. Но он не очень-то беспокоился. Он вполне мог пройти и по муравьиной тропе. Если муральвы хотят еще немного поразвлечься в огрском духе, он с удовольствием предоставит им такую возможность.
Они двинулись дальше на юг. Танди от души развлекалась на воздушной тропинке, временами переворачивавшей ее вверх ногами.
— В пещерах ничего подобного нет! — весело воскликнула она.
Загремел топал по муравьиной тропе, продираясь сквозь заросли крапивы, когда требовалось сменить направление. Вскоре крапива и муральвы остались позади, но воздушная тропа не оборвалась, и Танди продолжала идти по ней. Загремел знал, что эта тропа кончается у деревни Магической Пыли, а поскольку их путь лежал как раз через эту деревню, это было весьма удобно. По сведениям, полученным из замка Ругна, у ее жительниц когда-то возникла проблема с продолжением рода — они не смогли удержать своих мужчин. Тогда-то они и построили воздушную тропу, чтобы увеличить приток иммигрантов. Теперь в деревне было полно народа и необходимость в тропе отпала, но убрать ее никто не удосужился. Загремел и Танди быстро шагали к деревне.
Путники вступили в заросли висячих виноградных лоз. Они были переплетены и спутаны, местами, похоже, даже заплетены в косы, и казалось, что из самых укромных уголков на путников косятся умные виноградины их глаз. Загремел не доверял незнакомым растениям в целом и висячим виноградным лозам в частности, поэтому старался избегать этих подозрительно умных глаз-виноградин. Может, эти косящие глаза и безвредны, а может, присосутся, как клещи. В детстве Загремел не бывал в этих местах и не мог, как раньше, с пользой обратиться к своей памяти, да если бы и бывал, все ведь меняется со временем. С магией никогда нельзя быть в чем-то полностью уверенным.
Он также поглядывал на Танди — там, наверху, — чтобы быть уверенным, что она не запутается в виноградных лозах. И в результате уделял недостаточно внимания тому, что находилось под его здоровенными ногами. Ему попался маленький камешек, пытавшийся заткнуть ручеек — к большому неудовольствию последнего. Загремел споткнулся.
Камень, разумеется, раскололся, ведь это был всего лишь камень. Ручеек пробежал по осколкам, лепеча благодарности своему невольному избавителю. Но Загремел на миг потерял равновесие, когда нога его ступила на илистое дно, и с размаху врезался головой в сплетение висячих лоз.
Лозы брезгливо обвили его голову. Он дернулся, попытался ухватиться за них, но их усики уже пробирались сквозь его волосы и толстую кожу в самую плоть, и попытки оторвать их причиняли мучительную боль. Поскольку огры всегда идут по пути наибольшего сопротивления, Загремел зарылся в волосы обеими руками и рванул — но усиков, проникших в его голову, было так много и они оказались такими прочными, что он зашатался.
— Прекрати, прекрати, Загремел! — взвизгнула откуда-то сверху Танди. — Ты же голову так себе оторвешь! Загремел прорычал: — Я вполне согласен. Это не имеет смысла. Танди уставилась на него сверху вниз: — Ч-что ты сказал?..
— Я сказал, что нет смысла умерщвлять мою плоть, поскольку данная лоза, на мой взгляд, не принесла мне сколько-нибудь существенного ущерба.
— Загремел... Ты говоришь не в рифму!
— Ну... Да, теперь не в рифму, — удивленно согласился он. — Вероятно, сказывается воздействие этих косящих глаз, оно изменило механизм коммуникации, которым я пользовался ранее.
— Оно сделало больше! — воскликнула Танди. — Загремел, ты так умно говоришь!
— Это, вероятнее всего, только ложное впечатление. Интеллект в целом противоречит природе огров.
— Но ты действительно говоришь умно! — настаивала Танди. — Эти косящие глаза, как ты их называешь, похоже, прибавили тебе разума!
— Звучит логично, — согласился он после некоторого размышления, на этот раз не стоившего ему усилий. — Эффект проявился, когда данный объект вступил со мной в соприкосновение. Подобная возможность предполагает прямую связь между двумя рассматриваемыми фактами. Разумеется, это значительно хуже грубого физического вмешательства, поскольку данное событие временно изменило саму мою природу как огра. Я должен вернуть систему функционирования моего мозга в исходное состояние!
— О нет, не делай этого! — запротестовала Танди. — Это в некотором роде даже интересно. Мне нравится, когда ты говоришь так умно, Загремел. С тобой стало гораздо проще разговаривать.
— В любом случае в данный момент я не способен дезактивировать эту систему, — отозвался Загремел. — Полагаю, на некоторое время мне придется смириться с этим проклятием. Но я хочу уверить тебя, что при первой же возможности отыщу противоядие.
— Ладно, — сказала Танди. — Если уж ты так этого хочешь.
— Несомненно.
Они снова двинулись в путь. Теперь Загремел начал замечать вещи, ранее не интересовавшие его. Он видел разрушения почвы, вызванные склерозией. Он видел лес как многоярусную структуру, где растения, которые не имели потребности в свете, и мхи занимали нижние этажи, а высоко над ними раскинулись яркие широкие листья, жадно ловя падающие на них лучи солнца. Джунгли в целом представляли собой единую сложную структуру, которая, в свою очередь, являлась органической частью окружающей среды. Все в Ксанфе тем или иным образом взаимодействовало со своим окружением, как теперь осознавал Загремел. Как же он мог всю свою жизнь быть так слеп к чудесам магии!
Когда стемнело, воздушная тропа спустилась к земле и оба путника подошли к деревне Магической Пыли. Навстречу им вышел тролль.
— С миром ли ты пришел, огр? — вопросил он, готовый удрать в любой момент, в то время как прочие обитатели деревни спешно уводили в укрытие детей и стариков и готовились к обороне.
— С миром! — быстро ответила Танди. — Мое имя Танди, а это Загремел, он защищает меня от чудовищ.
Глаза тролля изумленно расширились, приняв непривычное для такого существа выражение: — Защищает... тебя... от...
— Ну да.
— У нас здесь, конечно, нет предубеждения против чудовищ, — сказал тролль и задумчиво поскреб длинный чешуйчатый нос бесцветным когтем. — Я сам, собственно говоря, чудовище, и некоторые из моих лучших друзей тоже. Но только полный дурак доверится огру.
— Ну, значит, я дура, — ответила Танди. — Этот огр сражался с древопутаной, чтобы спасти меня.
— А ты уверена, что он тебя не похитил? Ты выглядишь достаточно аппетитно, чтобы...
Загремелу эти намеки не понравились. Он, разумеется, пропустил бы их мимо ушей, если бы не интеллектуальное проклятие косящих глаз.
— Мой отец Хруп, огр-вегетарианец, — резко ответил он. — И в нашей семье нет обычая кого-либо похищать.
Тролль ошеломленно уставился на него: — Ты говоришь не как огр! Тебя что, Король-превращатель... ммэ-э... транс-фор-ми-ро-вал в такое?..
— Я огр по праву рождения! — настаивал Загремел. В голосе его зазвучали рычащие нотки. Тролль наконец связал одно с другим: — Ах да. Хруп женился на актрисе из донных прокляторов. В тебе людская кровь. Это объясняет то, как ты говорить.
— Должно быть, так, — с шутовской серьезностью согласился Загремел. Он обнаружил, что вовсе не обязательно рассказывать о несчастье, постигшем его в винограднике. Его поднимут на смех, если обитатели деревни узнают о его интеллектуальных способностях. — Но я рекомендую тебе, исключительно с целью устранить возможные недоразумения, не отзываться обо мне как о полукровке. Я — истинный огр.
С этими словами Загремел сжал в кулаке сучок зеленого дерева, имевшего несчастье оказаться рядом. Он выжимал сучок, как губку, пока на земле не образовалась большая лужа зеленого сока, а сам сучок не превратился в подобие прогоревшего уголька.
— Да-да-да, — поспешно согласился тролль. — Никто здесь не употребит такого слова. Просим отужинать за нашим столом; вы наверняка проголодались.
— Мы просто проходили мимо, — сказала Танди. — Мы направляемся к озеру Огр-Ызок.
— Отсюда вы туда не доберетесь, — ответил тролль, — дальше по дороге — Область Безумия.
— Безумия? — испуганно спросила Танди.
— Это все от магической пыли, которую мы здесь производим. Ветром ее относит в ту сторону. Здесь магия очень сильна, а ее переизбыток ведет к дурным последствиям. Вам придется идти в обход.
Они не стали обсуждать ситуацию. Необычные интеллектуальные способности Загремела вкупе с его детскими воспоминаниями дали ему возможность переработать полученную информацию. Он знал, что в Области Безумия будет не способен защитить Танди. Легенды повествовали об оживших ночных созвездиях и опасных искажениях реальности. В Ксанфе предметы обычно являлись тем, чем казались, и иллюзия зачастую оказывалась реальностью. Но в истерично взвинченной магии Области Безумия реальность иллюзии могла зайти слишком далеко. Теперь Загремел был слишком умен, чтобы так рисковать.
Они присоединились к ужинавшим обитателям деревни. Самые разные существа подходили, чтобы получить свою долю, и при этом вели себя на удивление прилично — эльфы, гномы, гоблины, фавны, нимфы, феи, люди, кентавры, грифоны и прочие представители других видов существ, населявших Ксанф. Хозяйкой здесь была тролльская женщина Тролла.
— Гораздо легче прийти, чем уйти, — объяснила она, раскладывая добавку картофельного пюре и наполняя кубки медовым напитком. — У нас никогда не было возможности построить запасную установку, а наши разработки источника магии слишком важны, потому мы остаемся здесь. Вы тоже можете остаться, если захотите. Работа здесь тяжелая, но на жизнь жаловаться не приходится.
Загремел обменялся взглядом с Танди. Ему пришло в голову, что это подходящее предложение в ее ситуации. Ее это, однако, не устраивало.
— У нас послание вашей соседке от сестры. Нам нужно его передать.
— Соседке? — переспросила Тролла.
— Это сирена.
Внезапно наступила тишина.
— Знаете, сестра горгоны, — продолжила Танди.
— Вы — друзья горгоны? — холодно поинтересовалась Тролла.
— Я ее почти не знаю, — быстро вмешался Загремел, памятуя о том, что деревня пострадала когда-то от рук горгоны — или, точнее, от ее лица, обратившего всех здешних мужчин в камень. По счастью, эта беда была исправлена в то время, когда Ксанф утратил свою магию, ненадолго став таким же унылым, как Обыкновения. Многие чары тогда развеялись, и последствия этого все еще ощущались в Ксанфе. — Мне надо было встретиться с добрым волшебником Хамфри, а горго-на — его жена. Она попросила нас передать привет сирене.
— А, понятно, — успокоилась Тролла, и прочие последовали ее примеру. Раздался шепоток изумления и почтительного страха. — Жена доброго волшебника! Она и его обратила в камень?
— Со стороны этого не видно, — ответила Танди и вдруг вспыхнула: — О, я хотела сказать... Тролла улыбнулась.
— Возможно, он просто слишком стар для подобных чар, и ее вид лишь заставляет выпрямляться его спину или что-то в этом роде. — Она отхлебнула меда из кубка. — Сирена больше никого не зачаровывает с тех пор, как один сообразительный кентавр разбил ее волшебные цимбалы. Она неплохая соседка, но мы нечасто имеем с ней дело.
Они окончили трапезу. Загремел не без удовольствия доел все объедки. Им предложили комнаты, в которых они могли бы переночевать. Загремел знал, что публика здесь честная и благовоспитанная, так что за безопасность Танди он не беспокоился.
Лежа на охапке сена, Загремел размышлял о положении деревни Магической Пыли на карте Ксанфа. В его памяти всплывали смутные упоминания о ней — все, что он слышал в разное время и о чем не задумывался, поскольку ограм свойственно ничего ни о чем не думать. Из этих разрозненных фрагментов внезапно сложилась картина, позволявшая сделать вывод о роли деревни в геологии Ксанфа. Именно здесь находился колодец, дававший доступ к поверхности Ксанфа магической пыли из неизведанных глубин. Жители деревни распыляли ее и, используя силу крыльев плененной птицы рок, поднимали пылевые облака в воздух. В непосредственной близости от колодца пыль вселяла безумие, чуть дальше вызывала разноцветные градинки, а всему Ксанфу в целом дарила магию, разряжаясь до природного состояния обычной пыли. Если жители деревни не будут выполнять своих обязанностей, пыль — А с ней и магия — будет распространяться неравномерно, тем самым вызывая множество проблем.
Жившие в деревне пыльники, разумеется, верили в это и усердно трудились, чтобы обеспечить равномерное распределение магической пыли. Но мозг Загремела, зараженный интеллектуальной инфекцией косящих глаз, изобретал каверзные возражения, ставя под сомнение то, во что свято верили обитатели деревни.
Если магия действительно заключается в этой пыли, она должна существовать столько же, сколько и сама пыль, постепенно угасая по мере того, как та изнашивается. Но во время безволшебья весь Ксанф в одно мгновение стал подобен Обыкновении. Это произошло как раз перед рождением Загремела, но его родители рассказали ему все об этом времени. Они сочли это романтичным, пожалуй, даже чем-то вроде знака их любви. В то время Хруп утратил свою гигантскую силу, однако другие пострадали гораздо серьезнее, а некоторые даже погибли. Потом магия вернулась так же внезапно, как и исчезла, и Ксанф вновь стал таким, как прежде. Не было великих перемещений пыли и никаких пыльных бурь. Из чего следует вывод, что от пыли магия Ксанфа не зависит.
Пыль поднимается из-под земли, а значит, подземные области должны быть значительно более волшебными, чем поверхность Ксанфа. Танди жила под землей всю свою жизнь, однако была совершенно нормальной. Похоже, у нее вообще нет магических способностей. Так как же в таком случае магия может быть сконцентрирована под землей?
Однако Загремел решил не поднимать этих вопросов в разговорах с жителями деревни, поскольку это только усложнит им жизнь. А может, пыльники правы в своей вере, а ошибается он в своих возражениях? В конце-то концов, ну что могут понимать эти косые глаза в основах существования Ксанфа?
Направление его мыслей изменилось. Магической силы — вот чего, по всей видимости, просила у доброго волшебника Танди! Ему повезло, он родился огром, а огру хорошей заменой магической силы служит сила физическая. Когда Загремел побывал в Обыкновении, вне магического окружения Ксанфа, он, к своей печали, потерял на время и свою силу, и свои рифмы. Теперь же он утратил свои рифмы и наивность, но не силу.
Было ли проклятие интеллекта, наложенное на него косыми глазами, действительно проклятием? В глубинах, куда его столь неожиданно приобретенный интеллект позволял ему спускаться, бесспорно есть своя прелесть. Но огру полагалось быть глупым, а потому Загремел чувствовал себя не в своей тарелке.
Загремел решил, что отныне будет большую часть времени молчать, предоставив Танди говорить за них обоих. Может, теперь он и не стопроцентный огр, но по крайней мере постарается казаться таковым. Если поддерживать иллюзию собственной глупости, может, когда-нибудь он действительно вернется в это состояние. Стоило попробовать. А пока он постарается скрыть свой позор...
