Глава 11
Жаркая волна
Интеллект Загремела не желал успокаиваться — это была самая отвратительная его черта. Утро нового дня он встретил в сомнениях.
— Откуда мы знаем, что грифоны недружелюбны? — сказал Загремел. — Можно ли доверять информации гоблинов? С другой стороны, мы знаем, как опасен огонь.
— Да, знаем! — согласилась Джон. — Мои крылышки никогда не вырастут снова, если я все время буду их обжигать! Однако грифоны действительно злобные существа, и они действительно едят людей.
— Давайте пойдем вдоль огненной стены, — предложила сирена. — А если грифоны окажутся слишком злобными, мы рискнем опять пройти через огонь.
Так они и сделали.
Измученные трудностями и опасностями, с которыми путникам пришлось встретиться вчера, сирена и Джон еле двигались. Загремелу пришлось время от времени нести их на руках. Чем и Танди выглядели усталыми, но держались молодцом. И только огр, казалось, набрался сил, борясь со стихиями и спасая Танди от гоблинов.
Вскоре болото подступило слишком близко к огненной стене, и плавники чудовищ разрезали воду совсем рядом. Теперь были видны не только пурпурные, но и голубые, зеленые, оранжевые плавники.
Чем остановилась.
— Думаю, нам надо принять решение, — сказала она, сверившись с картой.
— Я проверю другую сторону, — сказал Загремел, поставив на землю сирену. И шагнул сквозь огненную стену.
Он оказался на краю газовых скважин, среди еще теплого пепла. Недалеко, на севере, продолжал бушевать лесной пожар. Здесь безопасного пути не было.
Среди пепла он увидел очертания какого-то предмета и с любопытством принялся его раскапывать. Это оказался большой древесный ствол, выгоревший изнутри и еще дымящийся. Падающий пепел завалил ствол и погасил огонь прежде, чем он полностью сгорел. Загремел задумался о том, как вообще здесь успело вырасти такое большое дерево. Скорее всего, оно рухнуло сюда из-за огненной стены.
Тут его осенило. Он взялся защищенными стальными перчатками руками за обгорелый ствол, сунул его сквозь стену и шагнул вслед.
— Лодка, — объявил он.
— Лодка! — восхищенно подхватила Танди. — Ну конечно!
Все принялись за работу, счищая пепел, кусочки обгорелого дерева и щепки. Затем они спустили импровизированную лодку на воду болота. Загремел выдрал небольшое деревце — вместо весла, чтобы толкать лодку вперед, — и сразу вспомнил, что почти так же они путешествовали с принцем Дором. Но сейчас ситуация серьезнее, поскольку он в ответе за всю компанию.
Цветные плавники сгрудились вокруг скользящей по болоту лодки. Наконец Загремелу это надоело, и он ткнул в ближайший плавник концом весла. Раздался хруст, и весло стало заметно короче.
Загремел в гневе вытянул руку в стальной перчатке и схватил нахальный плавник. Он вытащил чудовище из воды.
Тварь оказалась похожей на рыбу с сильным хвостом и острыми зубами.
— Кто ты такая? — спросил Загремел, встряхнув ее. Рыба была тяжелой, но и Загремел уже почти вернул себе былую силу и крепко держал свою пленницу.
— Я — акула капитализма, идиот! — ответила рыба, и Загремел даже не подумал удивиться, пока интеллект не указал ему на то, что рыба, говорящая, как человек, — это чудо. — Хочешь что-нибудь взять в долг? Быстрое обслуживание, выгодные условия.
— Не делай этого! — крикнула Джон. — Ты займешь что-нибудь у одной из них, а она взамен заберет у тебя руку и ногу. Так они и живут.
— Ты уже взяла в долг часть моего весла, — сказал Загремел акуле. — Насколько я понимаю, это ты мне должна. Я возьму хвост и плавник.
— Это не по правилам! — возмутилась акула. — Никто не обдирает акул!
— Надо же когда-то начинать, — сказал Загремел. Он без труда вникал в суть таких сделок. Огр сжал в руке хвост твари и потянул.
Акула зарычала и задергалась, но вырваться не смогла.
— Чего ты хочешь? — завопила она.
— Хочу выбраться из этого болота, — ответил Загремел.
— Я вытащу тебя! — Оказавшись в скверном положении, акула стала на удивление сговорчива. — Только отпусти меня!
— Доверяй ей ровно настолько, на сколько можешь ее зашвырнуть, — посоветовала Джон.
Загремел и не собирался этого делать. Он одним пальцем проткнул дыру в зеленом плавнике акулы и протащил сквозь него веревку Чем. Потом швырнул рыбину вперед. Она приземлилась перед лодкой, подняв фонтаны грязи и болотной жижи и до предела натянув веревку.
— Настолько далеко я могу ее зашвырнуть, — прокомментировал свои действия Загремел.
Акула попыталась удрать, но, двигаясь вперед, она тащила за собой лодку. Ей, возможно, нельзя доверять, но ее можно использовать.
— Теперь можешь плыть куда хочешь, акула, — крикнул ей Загремел, — но я отвяжу веревку только тогда, когда мы выберемся из этого болота на северный берег.
— На помощь! На помощь, братцы! — заорала акула своим сородичам, кружившим поблизости.
— Ты беспомощна? — откликнулась одна из них. — В таком случае я с удовольствием разорву тебя на части.
— Акулы никогда не помогают друг другу, — заметила Джон. — Вот поэтому они и не правят Ксанфом.
— Огры тоже не помогают друг другу, — сказал Загремел. — Так же, как и большинство драконов.
И вдруг он осознал, что его постигло новое важное озарение, касающееся природы власти. Люди помогают друг другу, а потому достигли в Ксанфе большей власти, чем может дать сила, большой рост или магия.
Между тем акула капитализма рванула на север, рассекая мутную болотную воду. Вскоре лодка достигла северного берега.
Когда все выбрались на берег, Загремел отвязал веревку. Акула мгновенно исчезла. Никто ей не сочувствовал — с ней поступили так же, как она поступала с другими.
Но тут появились грифоны. Может, другая акула донесла на путников, поэтому грифоны были настороже. Поскольку эти существа, очевидно, замышляли дурное, Загремел быстро шагнул сквозь огненную стену, чтобы оценить положение. И обнаружил, что стоит в центре лесного пожара. Там спасения не было. Он вернулся назад.
Огромные птицеголовые существа с львиными телами выстроились шеренгой, изучая путников. Цветом они напоминали ваксу. А потом они начали приближаться.
Загремел отреагировал автоматически. Он выбросил вперед весло, отбросив первого грифона. Затем прыгнул сквозь огненную стену, выдрал из земли горящее деревце, рванул назад и швырнул огненную массу в других грифонов. Деревце оказалось побегом огнедуба, который горит, даже будучи зеленым; через мгновение огонь перекинулся на оперенные крылья грифонов.
Монстры взвыли и бросились в болото, чтобы погасить огонь. К ним приблизились цветные плавники акул.
— Вы пользовались нашей грязью! — заорала одна из акул. — Вы должны нам лапу и крыло!
Грифонам такой ультиматум пришелся явно не по душе. Завязалась драка. Грязь, перья и куски плавников разлетались в разные стороны, болотная жижа кипела.
Оставив грифонов выяснять отношения с акулами, Загремел и девушки направились на северо-запад, следуя за изгибом огненной стены. Ландшафт менялся, изредка стали попадаться даже фруктовые и ореховые деревья, так что путники могли перекусить по дороге.
Сирена, отдохнувшая в лодке, где она могла к тому же периодически смачивать водой хвост, обнаружила, что уже в состоянии идти. Это облегчило ношу Загремелу.
Здесь было множество птиц, порхавших среди деревьев, сидевших на стволах, даже рывших землю. Чем дальше шли путники, тем больше становилось пернатых. Временами стаи заслоняли солнце. Птиц не только становилось больше, больше становились и они сами. Дружелюбны они или враждебны?
С неба свалился говорящий попугай.
— Ого-го, странники! — приветствовал он их. — Какие песни привели вас в Страну птиц?
Загремел взглянул на попугая. Тот был красно-зеленым, с огромным загнутым клювом.
— Мы только хотим пройти через нее, — ответил он. — Мы направляемся на север.
— Вы направляетесь на запад, — сказала птица.
Это было правдой — медленно изгибавшаяся стена свернула на запад. Путники изменили направление и пошли на север.
— Приглашаем вас пройти через Страну птиц, — сказал попугай. — Такса за проход — двадцать процентов. Одному из вас придется остаться здесь.
— Это нечестно! — возразила Танди. — У нас у всех свои дела.
— Честность нас не интересует, — ответил сборщик податей. В это время ужасающе огромные птицы рок снизились, выставив жуткие когти. — Мы действуем по необходимости. Нам нужны те, кто сможет обрабатывать наши поля, чтобы нам хватало зерен для еды. Поэтому мы оставляем у себя разумное количество всех проходящих через наши земли — Разумное количество рабов? — спросила Танди; ее непокорный дух снова возмутился.
— Называйте это как хотите. Один из вас останется — или останутся все. Подать должна быть уплачена. — Птицы рок спустились еще ниже. — Выберите среди вас того, кто останется.
Загремел знал, что драться бесполезно. Он сможет обломать когти одной из птиц рок, но остальные унесут девушек. Эти огромные птицы слишком сильны.
— Посмотрим, — сказал он. Танди повернулась к нему: — Посмотрим? Ты хочешь сказать, что способен примириться с этой вопиющей несправедливостью?
— У нас небогатый выбор, — ответил Загремел; интеллект снова подавил его лучшие огрские качества. — Сначала мы пересечем эту землю, а потом решим, кто останется здесь.
— Ты трус! — взорвалась Танди. — Ты... ты предатель!
Сирена попыталась ее успокоить, но Танди отстранилась; лицо ее покраснело, тело напряглось — и ее гнев излился на Загремела. Удар пришелся ему в грудь, и эффект превзошел все ожидания. Загремел отступил на шаг, дыхание у него перехватило. Ничего удивительного, что гоблинского вождя сбило с ног. Гнев Танди был страшен!
Наконец Загремел пришел в себя. Он обнаружил, что сидит на земле; вокруг все плавало, как в тумане.
Танди была рядом и пыталась изо всех сил встряхнуть огра своими маленькими ручками.
— О, прости меня, прости, Загремел. Я не должна была этого делать! Я знаю, что ты только пытался вести себя разумно.
— Огры неразумны, — пробормотал он.
— Просто... один из нас... ну не можем же мы выбросить одного из нас как добычу волкам! Я имею в виду птицам. Это неправильно!
— Я не знаю, — отозвался Загремел. — Надо подумать.
— Хотела бы я, чтобы у нас был жезл, — вздохнула Танди.
К ним подошла сирена.
— У нас есть ухо, — напомнила она.
— Точно! — подтвердила Танди. — Давайте послушаем. — Она взяла драконье ухо и внимательно прислушалась. — Тишина, — возвестила она.
Загремел забрал у нее ухо и прислушался, но тоже услышал только молчание. У Чем результат был не лучше.
— Боюсь, оно умерло — или у нас нет будущего, — сказала она. — Идти некуда.
Последней слушала Джон. Ее лицо просияло.
— Я слышу! — воскликнула она. — Поют! Феи поют! Где-то поблизости должны быть феи!
— Ну вот, это то, что ты ищешь, — сказала сирена. — Давай посмотрим, может, они в Стране птиц. Может быть, там нам подскажут, куда идти дальше.
Ничего лучшего, похоже, все равно не придумать. Загремел поднялся на ноги, пораженный силой гнева Танди, — он до сих пор чувствовал слабость. Вряд ли даже огрица смогла бы приложить его сильнее! Но даже больше, чем ее гнев, его поразила смена ее настроений. Сначала дикий гнев, потом вполне человеческое сочувствие. Жаль, подумал он, что она рождена не огрицей. Этот гнев — он напомнил ему проклятия его матери.
Он потряс головой. Все это бессмысленные глупые фантазии. Надо прочистить затуманившиеся мозги, и идти дальше, и найти Танди хорошего человека, чтобы демон ее больше не беспокоил. Добрый волшебник Хамфри, должно быть, знал, что в этих диких землях для нее есть подходящий человек — человек, которого она никогда не встретила бы, не отправься в путешествие. Поскольку Загремел все равно шел в ту же сторону, ему не составило труда взять ее с собой. Правду сказать, она оказалась приятной спутницей, такая маленькая и такая темпераментная. У него никогда не было таких спутников, но к ней он уже начал привыкать. Он знал, что это несвойственно ограм. Возможно, нелепые чувства исчезнут, как только он избавится от проклятого интеллекта.
Они шли, следуя за Джон, которая ориентировалась на фей при помощи уха. Над ними кружили птицы рок; им не удастся покинуть Страну птиц, не уплатив пошлины. Одно живое тело...
Вообще-то Загремел мог обойти это условие. Если он вернется в тыкву, сразится с конем тьмы и проиграет, то вскоре потеряет душу и в пути на север не будет смысла. В этом случае он вполне мог сам здесь остаться. Единственная проблема — как без него выживут остальные? Он вовсе не был уверен, что они уже миновали самое худшее из того, что может предложить путникам центральный Ксанф.
На пути попадалось все больше и больше птиц. Одни расцвечены яркими перьями, другие невзрачны; одни маленькие, другие огромные; одни устрашающего вида, с огромными клювами, похожими на ножи, другие миленькие, с мягонькими маленькими перышками. Здесь были яркие зимородки, унылые дрозды и тусклые птички в яркую крапинку. Здесь были толстенькие кругленькие малиновки и изящные стремительные стрижи. Здесь были взъерошенные тетерева-ворчуны, раздраженно жалующиеся на судьбу; сороки, стрекочущие о разных глупостях; птицы-перевозчики, играющие на флейтах у перевоза; водяные пастушки, пасущие рыбьи стада; птицы-пекари, приступившие к утренней выпечке; печальные голуби, то и дело всхлипывающие от неведомой печали; ястреба-тетеревятники, плотоядно высматривающие тетеревов; колодезный журавль, со скрипом вытаскивающий ведра воды; и несколько здоровенных красных сов-олухов, тупо таращившихся по сторонам. Неподалеку паслись козодои и коньки, и мяукающая иволга, подергивая пушистым кошачьим хвостом, подкрадывалась к жалобно попискивающей крынке пеночек.
— Занятный народец птицы, — пробормотала сирена. — Никогда не думала, что они бывают такими разными.
Вскоре путники подошли к дворцу птицы королька.
— Лучше пред птицей пониже склониться, — посоветовал попугай. — Его величество перистый король, владыка Ксанфа, первый кавалер Ордена птичьей лапы, не любит непочтительного отношения со стороны низших существ.
— Владыка Ксанфа! — воскликнула Чем. — А как быть с кентаврами?
— А как быть с королем Трентом? — спросила Танди.
— С кем? — переспросил попугай.
— С человеком, правящим Ксанфом из замка Ругна.
— Никогда о нем не слышал. Правит птица королек.
Загремел понял, что, по мнению птиц, именно они правят миром. Гоблины считали владыками себя. Вероятно, то же было справедливо и для драконов, грифонов, мух и прочих живых существ. И кто скажет, что они не правы? Каждый почитает своих королей. Загремел, будучи огром, готов подойти к этому вопросу объективно. К птицам залететь — по-птичьи свистеть.
Он поклонился корольку, как поклонился бы королю Тренту. Каждому — свой знак почтения.
Королек читал фолиант, озаглавленный «Авиартефакты», автор Орнит О'Логия, и явно не интересовался посетителями. Вскоре Загремел и компания снова направились в путь.
Они подошли к дивному цветочному лугу.
— Это наши поля, — разъяснил попугай. — У нас есть еще червячные и рыбоводческие фермы, и, кроме того, мы совершаем охотничьи вылазки в мушиные земли, но в основном наша пища поступает с полей, подобных этому. Мы не знатоки агрономии — отстрел вредных птиц нам непонятен, поэтому мы привлекаем к подобным работам низших существ вроде вас.
И действительно, Загремел увидел разнообразных существ, работавших на поле. Здесь было несколько гоблинов, эльф, брауни, гремлин, русалка и фея. Очевидно они были рабами, однако выглядели довольно счастливыми и здоровыми; похоже, они уже смирились со своей долей.
И тут Загремела осенила мысль:
— Джон, прислушайся еще раз к уху. Фея так и сделала.
— Водопад почти заглушает все, но мне кажется, что я слышу фей совсем близко.
Сориентировавшись на звук, она пошла в ту сторону, где он был громче; остальные последовали за ней. Они обогнули аккуратный холм, спустились в долину, куда сбегал водопад, и наткнулись на фей.
Те занимались починкой перьев. Похоже, птицы не желали ждать, пока у них вырастут новые перья, а потому отдавали сломанные в починку. Только феи могли делать столь тонкую работу. Перед каждой стоял маленький столик с миниатюрными инструментами, позволявшими выполнять сложные операции. И у большинства были повреждены крылышки.
— Птицы... — в ужасе проговорила Танди. — Они покалечили фей, чтобы те не улетели!
— Нет, — ответил попугай, — мы не причиняем вреда нашим работникам, иначе у них портится настроение и они плохо выполняют работу. Скорее, мы предлагаем лучшие условия тем, кто по какой-то причине был обделен на родине. Большинство этих фей изгнано из Страны фей.
Однако подозрения Танди не рассеялись. Она подошла к ближайшей фее: — Это правда? Вам здесь нравится? Фея, вернее, фей был красив по меркам своего народа. Он на минуту прервал работу.
— О да, это жизнь! — ответил он. — С тех пор как потерял крылья, я не мог больше жить в Стране фей. Поэтому я с радостью примирился со своей участью. Здесь на меня монстры не нападают, никто не дразнит из-за моего увечья, еды хватает, а работа неутомительна. Я бы с большим удовольствием летал, но надо быть реалистом — я больше никогда не взлечу.
Немного дальше Загремел углядел одну фею со здоровыми крыльями, вернее, опять-таки фея.
— А что он? — поинтересовался огр. — Он-то почему не улетит? Фей фыркнул: — У него личные проблемы. По-моему, лучше его не трогать.
Но Загремел хотел проверить свою догадку: — Это что, касается его имени?
— Послушай, — сказал фей, — мы же не пытаемся портить вам жизнь; почему бы вам не оставить нас в покое? Не трогайте его.
До Джон дошло:
— О Загремел, я боюсь спрашивать!
— Я — бесчувственный огр, — сказал Загремел. — Я спрошу.
Он потопал к этому фею.
— Хочу узнать, как тебя звать, — спросил он в своей туповатой манере.
Фей, вероятно, решил, что перед ним обычный огр — дурак по сравнению с обычными феями. Дуракам можно рассказывать секреты, потому что они не так много знают, чтобы посмеяться.
— Меня зовут Джоан, — ответил он. — А теперь уходи, монстр.
Загремел отбросил напускную глупость.
— Вероятно, для тебя это так же неудобно, как интеллект для огра, — заметил он.
Глаза Джоан расширились, его крылышки затрепетали, и облачный рисунок на них начал меняться.
— Да, — согласился он.
Загремел жестом подозвал Джон. Она неуверенно приблизилась.
— Вот тот, у кого твое имя или по крайней мере одна буква из него, — сказал Загремел. — Забери у него его "А", и вы оба останетесь довольны.
Фей и фея посмотрели друг на друга.
— Джоан? — спросила Джон.
— Джон? — спросил Джоан.
— Подозреваю, что, поскольку вы одного возраста, имена вам доставил один и тот же курьер, — сказал Загремел. — Почтовая служба, вероятно; они вечно все путают. Вы должны сравнить послания.
Джоан взял Джон за руку. Загремел, конечно, не мог компетентно судить о внешности феев, но полагал, что Джоан — чрезвычайно привлекательный молодой человек, а Джон несомненно красива, несмотря на свои утраченные крылышки. Здесь, в Стране птиц, этот физический недостаток не имел большого значения.
И Джон, и Джоан вспыхнули, когда их руки соприкоснулись.
Чем, Танди и сирена присоединились к Загремелу.
— Что случилось? — спросила Танди. — Что-то не так?
— Нет, — ответила Чем. — Я читала о подобном, но никогда не надеялась увидеть своими глазами. Это любовь, вспыхнувшая с первого взгляда.
— Тогда... — сказал Загремел, которого наконец озарило. — Они предназначены друг для друга. Вот почему были перепутаны их имена: чтобы они обязательно встретились.
— Да! — согласилась кентаврица. — Я думаю, Джон, полагаю, теперь она Джоан, останется здесь, в Стране птиц.
Решение проблемы феи оказалось решением и для всей компании! Одна из них не просто останется — она будет счастлива остаться! Все шло просто прекрасно, как по нотам. Но ведь именно таковы пути Судьбы, и лишь мы можем считать их цепочкой случайностей...
Они выяснили, как им выбраться отсюда, и оставили свою маленькую приятельницу-фею на милость ее счастливой судьбы. Удовлетворенные птицы легко отпустили их.
Лучшая дорога на север, как заверил их попугай, проходила через Водное Крыло. Там почти нет монстров, и до северной границы Ксанфа тоже ближе.
Они решили отправиться этим путем. Монстров они насмотрелись уже более чем достаточно, а поскольку птицы уверяли, что в Водном Крыле нет ни огня, ни землетрясений, дорога действительно обещала быть легкой. Кроме того, в ухе слышался шум водопада, предвещающий их ближайшее будущее.
Когда они собирались пересечь границу, к ним поспешила Джон — Джоан.
— Вот жаркая волна, — сказала она. — Мой нареченный берег ее для себя на случай, если соберется покинуть Страну птиц, но теперь она ему не нужна. Когда придет время, просто разверните ее.
— Благодарю, — сказал Загремел. Он взял жаркую волну. Она походила на волнообразно изогнутую проволоку, запечатанную в прозрачном конверте.
Девушки обняли на прощание свою подругу, а Загремел протянул мизинец, чтобы фея смогла обменяться с ним рукопожатием. И они переступили границу, готовые ко всему.
Все, может, они и не получили, но по крайней мере кое-что. Они попали в страшный ливень. Недаром птицы назвали эти земли Водным Крылом! Под ногами была земля, но ее невозможно было различить из-за сплошной завесы дождя.
Чем вытащила свою веревку, все снова обвязались ею и с хлюпаньем, вымокшей цепочкой направились к северу. Загремелу приходилось дышать сквозь стиснутые зубы, чтобы не наглотаться воды. По счастью, вода оказалась не холодной — все это было похоже на купание.
Через час они с трудом поднялись по скользкому склону. Дождь поутих, но и воздух стал уже значительно холоднее, поэтому особого облегчения окончание дождя не принесло. Вскоре вода превратилась в грязь, а потом в снег.
Бедные девушки посинели от холода. Настало время воспользоваться жаркой волной. Загремел развернул проволоку. Она тотчас же начала распространять вокруг жару, просушив окрестности, а заодно и путников. Подарок феи был хорош, хотя и попал к ним по случайному стечению обстоятельств.
Снег прекратился, но подъем продолжался. Они поднимались в гору, покрытую толстым покровом снега. К ночи они все еще не сумели перевалить через гребень горы, и им пришлось заночевать на склоне.
Все проголодались, а Загремел просто умирал от голода. Он передал жаркую волну сирене, а сам зарылся в снег в поисках какой-нибудь еды. Он нашел несколько ароматных сосулек в ледяной пещере и погнался за снежным зайцем, но не поймал его, а потому снова занялся сосульками — всяко лучше, чем ничего. Придется обойтись ими.
Снаружи было холоднее, чем он думал. Дыхание превращалось в висящее перед его лицом облако морозного тумана. Туман оседал на шерсти и покрывал шкуру ледяной коркой, делая огра похожим на снежного человека. Ноги и руки онемели от холода. Загремел не мог различить, где кончается его нос и начинается лед; когда он фыркал, сосульки стрелами разлетались в стороны.
Движения огра замедлились, его клонило в сон. Налетел резкий ветер, такой сильный, что огр споткнулся. Он мешком свалился на землю — снег смягчил удар. Загремел хотел подняться, поскольку оказался значительно ниже их маленького лагеря, но очень хотелось полежать здесь еще чуть-чуть. Его интеллект вопил об опасности, но через некоторое время умолк. Загремел уснул.
И снился ему Кромби, отец Танди, по обыкновению куда-то спешащий, с поднятым указующим перстом. Перст остановился, указав на север. Но на что он указывал? Загремел вспомнил, как Кромби говорил: по дороге Танди потеряет три вещи; должно быть, там это и случится.
И тут Загремела буквально вытряхнули из сна. Это было значительно менее приятно, чем обволакивающая дремота. Руки и ноги болели, словно обожженные холодным огнем, голова напоминала оттаявший кусок гнилого мяса, а живот жгло так, словно его подвесили над костром.
— Он жив! — радостно воскликнул чей-то голос.
Более-менее придя в себя, Загремел осознал, что произошло. Он замерзал на склоне. Встревоженные тем, что он не возвращается, девушки пошли его искать и обнаружили замерзшим. Он был твердым, как лед, чем, собственно, и стал. Они боялись, что он умер, но положили жаркую волну ему на брюхо и оттаяли его. Огры, похоже, способны сохраняться и в замороженном виде.
Теперь, когда он очнулся, пришло время для сна. Все устроились вокруг жаркой волны; Танди положила голову на шерстистое предплечье Загремела. Ну, возможно, так было безопаснее.
— Я рада, что мы оттаяли тебя, монстр, — прошептала она. — Больше не отпущу тебя одного!
— Огры тоже попадают в беду, — согласился он. Странно представить, что кто-то может присматривать за ним, и еще более странным было то, что такое внимание могло ему понадобиться, однако, похоже, могло. По крайней мере, в этом случае.
Среди ночи раздался ужасающий рев. Загремел, смотревший очередной сон — он обычно занимался этим, когда спал, — подумал, что это огрица, и широко улыбнулся. Но три девушки вскочили, перепуганные до смерти.
— Проснись, Загремел! — горячо зашептала Танди. — Монстр приближается!
Но дремлющий Загремел не пошевелился. Он не боялся даже самой жуткой огрицы.
Монстр приблизился, сверкая глазами, скаля зубы, выдыхая густые облака морозного тумана. Он был абсолютно белым, а каждый его волосок казался сосулькой.
— Загремел! — прошипела Танди. — Это невы... невыра... жуткий снежник! На помощь!
Белый, как буран, снежник смотрел на них. Он потянулся, чтобы схватить первое же съедобное, что попадется под лапу. Девушки спрятались за Загремела, почти с головой укрытого прекрасным снежным покрывалом; ему было достаточно тепло. Но снежный покров обманул зрение снежника — монстр схватил Загремела за нос и потянул.
Ух-х! Загремел внезапно совершенно проснулся. Его охватила истинно огрская ярость. Он вытащил из-под одеяла здоровенную волосатую лапу и схватил монстра за горло.
Снежник удивился. До сих пор он не встречал монстра более чудовищного, чем он сам. Он вообще не знал, что такие существуют, а потому не понимал, что делать в этой ситуации.
По счастью, это знал Загремел. Он встал, не ослабляя хватки, и тряхнул злосчастного монстра.
— Гр-р-р-р! — прорычал он и швырнул снежника прямо в волны жара.
Раздалось бульканье и шипение, ледяной зад снежника моментально превратился в пар, и монстр взмыл в воздух, как снаряд из пушки. Загремел и не подумал его преследовать; он уже знал, что из тепла лучше не выбираться. Он же не снежник!
— Не скоро эта тварь решится снова потревожить путников, — с удовлетворением отметила Чем.
— Да, на нашей стороне еще более страшный монстр, — подтвердила Танди, гладя колено Загремела. Похоже, эта мысль ей понравилась.
Загремел радовался, что теперь у него достаточно сил, чтобы справиться с тварью вроде снежного монстра. Но вскоре ему придется встретиться с конем тьмы, и тогда на карту будет поставлено все. Лучше бы ему прежде успеть провести девушек через опасные земли — на всякий случай.
Они снова улеглись, стараясь держаться поближе к жаркой волне. К утру благодаря ее жару они погрузились глубоко в снег, оказавшись в цилиндрическом колодце, вытаявшем вокруг них. Казалось, этому снегу конца нет; может, вся гора состоит из снега? Что, впрочем, вполне возможно — это же Водное Крыло, а снег — застывшая вода.
Загремел пробил дыру на поверхность, и компания снова отправилась в путь. Теперь все они проголодались, но пришлось удовольствоваться пригоршнями снега.
Когда они добрались до ледяного хребта, солнце растопило оставшиеся облака и всерьез принялось за снег. Снег начал таять. Загремел убрал жаркую волну назад в пакет, но вскоре они все равно брели по снежной каше.
Затем снежная каша превратилась в воду, а сам склон — в бегущий по льду речной поток. Все четверо пытались удержаться на ногах, но гора, казалось, растворялась. Предательски скользкая опора подалась под ногами, и их, беспомощных, подхватил поток.
Чем, похоже, умела довольно прилично держаться на воде; сирена, разумеется, приняла облик русалки и плыла как рыба. Но Танди не могла совладать со стремительным потоком. В спокойной воде она плавала неплохо, но сейчас попала в водоворот.
Загремел попытался подплыть к ней, но его самого затянуло в воронку. Огр не очень хорошо плавал; обычно он просто переходил реки вброд. К тому же сила еще не полностью вернулась к нему — сначала он замерз, а потом оттаял. Эта вода была слишком стремительной и глубокой для него.
Это уж действительно слишком! Загремел попытался вдохнуть — и вместо воздуха глотнул воды. Он закашлялся, хватанул воздуха, но только затем, чтобы доверху заполнить легкие водой. Это было ужасно! Он вцепился когтями в горло, пытаясь выплюнуть воду; его тело боролось за глоток воздуха. Все напрасно. Поток кружился вокруг него, его большое грубое тело было отличной добычей, а дышать ему нечем.
Удушье становилось невыносимым. Потом что-то захлопнулось, как люк, над его головой, и часть его сознания отключилась. Загремел решил, что он совсем пропал. Еще он подумал, что замерзать гораздо приятнее, чем тонуть.
Потом он успокоился, смирившись с неизбежным. Обходиться без воздуха было даже приятно. Может, на самом деле это вовсе не хуже, чем замерзнуть. Он отдался медленному течению, чувствуя себя плавучей водорослью. Как это приятно — плыть по течению...
И тут что-то отчаянно потянуло его наверх. Это была сирена. Она обхватила обеими руками лапу огра и бешено работала хвостом, таща его за собой. Но он был слишком тяжел для нее. Движение замедлилось; русалка и сама нуждалась в воздухе после подобных упражнений. Сирена отпустила огра, и тот начал блаженно погружаться в глубину, в то время как она рванулась к поверхности.
Загремел не сразу понял, что его снова куда-то тянут, на сей раз за обе руки. Он попытался вырваться, но руки его не слушались. Он наблюдал, как его влекут наверх, из мрака к свету. Ему виделись две полурыбьи фигуры, по одной с каждой стороны, но возможно, у него просто двоилось в глазах.
Загремел не знал, долго ли и далеко ли его тащили, — время не то сжалось, не то растянулось для него. Наконец он осознал, что лежит на песчаном берегу, и ночная кобылица нажимает копытами на его спину. Впрочем, он ошибся — это была взрослая кентаврица. Чем выдавливала воду из его тела. Ощущение было столь же скверным, как и тогда, когда его тошнило от помета коня тьмы после известных событий в тыкве. Почти.
В конце концов Загремел пришел в себя настолько, что смог сесть. Он изрыгнул из легких еще ведро-другое воды.
— Ты меня спасла, — укорил он сирену.
— Я пыталась, — ответила она. — Но ты слишком тяжелый — Моррис мне помог.
— Моррис?..
— Привет, монстр! — крикнул кто-то из воды.
Это был никс, то есть тритон. Теперь Загремел понял, почему ему казалось, что его тащат двое. Сирена и тритон Моррис.
— Мы потеряли ухо и жаркую волну, но спасли тебя, — сообщила сирена. — А Чем спасла Танди.
Теперь Загремел увидел Танди, лежавшую на песке лицом вниз. Чем выжимала из нее воду, на этот раз пользуясь руками, а не копытами.
— Ты тоже наглоталась воды? — спросил Загремел. Танди подняла голову.
— Угу, — пробурчала она. — Ты плыл?..
— По течению — когда бывал под водой, — подтвердил Загремел. — Если смерть такова, то она не так уж и плоха.
— Давайте не будем говорить о смерти, — предложила Чем. — Для таких разговоров здесь слишком хорошее место. Я и так уже расстроилась, что потеряла ухо.
— Не больше, чем я из-за того, что потеряла жаркую волну, — подхватила сирена.
— Надо было бросить Загремела и меня и спасать магические игрушки, — натужно улыбнулась Танди.
— Было предопределено, что мы их потеряем, — сказал Загремел, припомнив свой сон. — Солдат Кромби сказал, что Танди потеряет три вещи, а наши потери — и ее потери тоже.
— Верно! — согласилась Танди. — Но что же третье? Загремел пожал плечами: — Нет третьей вещи, которую мы можем потерять. Может, хватило и двух.
— Нет, мой отец всегда верно указывает на то, что должно произойти. Я уверена, что мы потеряли что-то еще. Мы просто не знаем, что это.
— Может, один из вас останется и поищет потерянное, — предложил тритон. Он был крепким красивым мужчиной средних лет, хотя и несколько грубоватым. Было очевидно, что он не может ходить по земле, превратив хвост в пару ног, как сирена, он был обычным тритоном.
— Может, один и останется, — задумчиво промолвила сирена.
В конце концов, все складывалось удачно. Это были приятные земли на самом краю Водного Крыла, где поток, спускавшийся с ледяной горы, разливался озером. Здесь же была и колония никсов, в большинстве своем мужчин средних лет; женщин ощутимо не хватало. Для сирены все это выглядело многообещающим.
