Глава 11

Мое пробуждение оказалось внезапным. Оно стало таковым, потому что Лорел, усевшись на меня, трясла мою голову, приговаривая:

— Просыпайся, ну, проснись же, Шелл. Пора вставать.

— Да, да, — сказал я сонно, — зайди за мной часика эдак через два.

Видимо, я был сам не свой с утра: на мне сидела обнаженная красавица, а я гнал ее прочь.

Эта ведьма не отставала. Она заявила, смеясь:

— Тебе необходимо встать, чтобы провести занятия по утренней гимнастике.

Это было словно удар. Я отбросил одеяло и простыню, похоронив под ними Лорел, спрыгнул с кровати чуть ли не на середину комнаты и заорал:

— Что?!

Одеяло и простыня зашевелились, и из-под них возникли взъерошенные волосы и красивая улыбающаяся мордашка.

— Утренние упражнения. Теперь припоминаешь?

Она деликатно подавила зевок, сладко потянулась, прогнув спину и воздев маленькие плотно сжатые кулачки к потолку. Простыня начала спадать с нее все ниже и ниже.

Теперь, когда я пробудился на одну восьмую, это предложение показалось мне гораздо привлекательнее, чем минуту назад. Я прыгнул обратно в постель и сграбастал Лорел.

— Конечно! Утренние упражнения. Как же я мог забыть?

Она вывернулась из моих объятий и, смеясь, встала на пол.

— Ты ушла, — сказал я мрачно. — Наверное, я еще не совсем проснулся. Не до конца. Что с тобой? Ведь это твоя идея заняться утренними упражнениями.

— Ты сумасшедший! Ты должен организовать упражнения для сотни человек.

— Ну-ка повтори. Мне такого не доводилось слышать. Сотни? Послушай, женщина, я не предполагал, что это возможно больше, чем с одной, ну, в крайнем случае, с двумя. Как я в одиночку смогу...

Лорел, стоя у спинки кровати, прервала меня:

— Шелл, выслушай меня внимательно. Каждое утро до завтрака руководитель оздоровительной программы проводит серию физических упражнений со всеми обитателями Фэйрвью. Утренняя гимнастика улучшает кровообращение, стимулирует мышечную энергию, улучшает аппетит.

— Но не мне.

— Все это ради здоровья. Тонизирует тело, усиливает вентиляцию легких. Ты же директор оздоровительной программы. Скоро ударит колокол. Ага, вот он.

Она была права. Над лагерем разнесся звон. Это был ужасный звук — как будто кто-то колотил по металлическому треугольнику кувалдой.

— Бежим, — закричала она.

— Подожди. Куда ты собралась?

— Мы идем на площадку перед зданием Совета. Тебе полагается уже быть там. По удару колокола все бегут туда и строятся. Ты встаешь перед ними и объясняешь, что делать.

— Хорошо, я объясню, что им надо делать, — недовольно проворчал я. — Но торчать перед сотней безумцев...

— Бежим!

— Подожди. Предположим, я выйду отсюда. Так что я должен буду делать?

— Проводить утреннюю зарядку! — выпалила она и побежала к выходу.

Я последовал за ней. В этот момент у меня не было никакого намерения проводить утреннюю зарядку с придурковатыми нудистами. Я просто бежал вслед за Лорел. Я, видимо, еще не до конца осознавал, где нахожусь. А Лорел служила лишь подвижной, убегающей в данный момент от меня приманкой. Я хорошо видел, как она летела передо мной, облитая холодным светом восхода. Холод. Я весь похолодел.

— Подожди, — завопил я. — Я забыл свои брюки!

Она остановилась, повернулась, подбежала ко мне, схватила за руку:

— Невозможно вынести всю твою чушь. Ты...

— Чушь?! Я говорю серьезно. Я забыл надеть свои...

— Ну, пожалуйста, Шелл. Иди за мной. Поторопись, умоляю.

Она тянула меня за собой, а когда сказала: «Ну, пожалуйста», я был готов почти на все и зарысил следом за ней. Лорел отпустила мою руку и побежала самостоятельно. Я до конца дней не пойму, как все произошло.

Моей ближайшей целью была округлая задница, маячившая впереди в каком-то ярде. Неожиданно она исчезла. Вместо нее появилось нечто такое, что я затрудняюсь даже определить, не говоря о том, чтобы описать. Я понял, что Лорел и ее великолепная попка обдурили меня. Они завлекли свою жертву сюда, на открытое пространство, перед взоры сотни голых людей. Все смотрели на меня. Я смотрел на них. Это продолжалось целую вечность, и пока бежали годы, я безуспешно изыскивал средства спасения.

Я искал возможность исчезнуть, но так, чтобы никто этого не заметил.

Попытки придумать что-то вразумительное оказались тщетны.

Теперь я опять смог увидеть Лорел. Она была недалеко, справа от меня, в центре шеренги из двенадцати человек. В глубину расположилось еще семь или восемь таких шеренг. Я попятился от них, глупое солнце выскочило из-за горизонта, очевидно, полагая, что наступил полдень. Когда до строя осталось футов двадцать, я овладел собой и преодолел позыв убежать в лес.

Я влип, ничего не оставалось, как преподать этим чудакам урок утренней гимнастики. Все-таки я был как-никак директором оздоровительной программы (хотя, наверное, в мире не существовало другого директора, которого бы так тошнило от этой доли), и, клянусь Богом, я сейчас покажу им кое-что. Ха-ха, подумал я печально, все равно другого не дано.

Я бросился навстречу неизбежности.

— Доброе утро.

Гул голосов покатился меж холмов.

— Приступаем, — заорал я. — Ло-жись!

Все стояли неподвижно. Они ничего не поняли. Не страшно. Я и сам мало что понимал.

— Итак. У-пасть!

Человек, стоящий на фланге последней шеренги рядом с бассейном, плюхнулся с брызгами в воду. Послышались смешки. Надо, видимо, серьезно браться за дело. Но здесь я заметил нечто странное. Вся сотня приняла чрезвычайно странную позу. Они стояли, подняв одну согнутую в колене ногу, как бы стыдливо прикрываясь. Вначале я подумал, что у них сдвинулась крыша, но тут же мне стало ясно.

Неуверенно рассмеявшись, я поднялся. А, черт с ними!

— Хорошо, джентльмены, — закричал я, — и леди тоже! Давайте-ка попрыгаем! На-ча-ли!

Я взвился в воздух, хлопнув ладонями над головой. Никогда в жизни я не был в столь идиотском положении.

Да что там толковать о глупости — следовало лишь посмотреть на этих нудистов. Они взлетели вверх, словно сотни маленьких ракет, опустились на землю и снова подскочили. Я прыгал как безумный, вздевая руки, этакий Нижинский весом в 205 фунтов. Они пытались не отставать. Я старался на лету придумать еще какое-нибудь упражнение для этой Богом проклятой физзарядки. Но, согласитесь, что это неблагодарное занятие — думать, прыгая и при этом хлопая в ладоши. Так что оставалось лишь продолжать.

До сих пор я воображал, что знаю кое-что о физических упражнениях.

На самом деле мне ничего не было ведомо о них, и я, глядя на мир сквозь розовые тела людей, был слегка растерян, как могли бы выразиться обладатели этих тел. Помимо всего прочего, я напрягался до одури.

Итак, я остановился. Остальные сделали то же. После этого все происходило в каком-то безумии. Я бегал на месте, вращался кругом, проделывал десятки иных трюков и закончил глубокими выпадами попеременно разными ногами. Это меня доконало окончательно. Больше я не выдержу.

— Все, — сказал я. — Конец. Все свободны. Рас-хо-дись!

Строй сломался. Люди разбегались во всех направлениях, иные опустились на землю там, где находились. Ага, утомились? Все-таки я их достал.

Любители здоровья! Кажется, сознание начало оставлять меня. Я уселся на траву, все кружилось перед моими глазами. Кто-то прикружился ко мне и плюхнулся у ног. Это оказалась Лорел. Она смотрела на меня ледяным взглядом, грудь тяжело вздымалась, а там было чему вздыматься. Наконец она смогла выдавить:

— Что с тобой? Ты хотел всех убить? Ты гарцевал чуть ли не час. Боюсь, что все отправились назад в кровать.

— Вот это воистину замечательная идея. Пойдем-ка и мы назад в кровать. Согласна? Там мы...

— О, заткнись. — Лорел была явно не в духе. — Ты решил готовить нас для боевых действий? Нам остается лишь взять винтовку и ранец. К твоему сведению, ты здесь не в лагере морской пехоты.

— Как я хотел бы там оказаться.

— Если ты поступил так нарочно, то должен быть доволен. Но я горжусь обитателями Фэйрвью. Ни один не бросил занятия, никто не свалился от усталости, никого не хватил удар.

— Детка, я ничего не делал специально. Это просто очередной удар злой судьбы. Но клянусь Святым Георгием, ты совершенно права.

Я подумал минутку и огляделся. То, что оставалось от меня, не могло поверить: кто-то уже играл в волейбол. Полдюжины людей плескались в бассейне. А я лежал с трясущимися конечностями. Даже дыхание Лорел почти вошло в норму, я же хрипел, словно самец гориллы, спасающийся от Тарзана и Джейн.

— Послушай, — сказал я, — в этом увлечении здоровьем что-то есть.

— Конечно, есть, и много, — ответила Лорел.

— Очень хочется закурить.

Я похлопал себя по месту, где обычно находится карман. Естественно, там ничего не обнаружилось. Я был распростерт на траве под солнцем, одетый лишь в собственную кожу.

— Наверное, надо бросать курить, — заметил я. — С такой одышкой жить нельзя.

Я полагал, что нахожусь в отличной форме, однако в данный момент гордиться было совершенно нечем.

Из всех, кто вначале свалился на траву, на месте осталось помимо меня и Лорел лишь двое. Мужчина и женщина. Память медленно возвращалась, ко мне. В ходе одного из наиболее утомительных телодвижений я видел, как кто-то зашатался, споткнулся и рухнул, как колода. Другой вскоре последовал этому примеру. Во время упражнений у меня не было возможности подумать о них, теперь же, когда безумие кончилось, настало время побеспокоиться о его жертвах.

Я встал, отправился в бесконечно длинный путь и наконец добрел до них. Они валялись, словно мертвые. Я ткнул мужчину ногой, он захрипел, приоткрыл глаза и произнес:

— Вы сукин с...

— Полегче, друг, полегче, здесь дама.

Он пошевелился.

— Фрэн? Где...

Приподняв голову, он вылупил на нее глаза и заорал:

— Ты убил Фрэн! Ты сукин с...

В этот момент крошка издала продолжительный стон. Он пошлепал ее по щекам, затем поднял взгляд на меня и осклабился, продемонстрировав шестьдесят четыре зуба. Это был шатен с резкими чертами лица.

— Извините, дорогой директор, — сказал он, улыбка исчезла, но он вернул ее на место. — Но я прошу вас освободить меня на завтра от зарядки.

— Конечно, — ответил я, — вы оба освобождены. Мы трое...

Девица выдала еще один стон и села, тряся головой. Она выглядела весьма мило, эта детка примерно лет двадцати пяти, формы ее были явно лучше той формы, в которой она находилась в данный момент. У нее были темные волосы и глубокие карие, смотревшие в пустоту глаза.

— Что произошло? — спросила она.

Подошла Лорел и встала рядом. Обменявшись несколькими словами, вернувшаяся к жизни парочка поднялась и пошла прочь.

— В конечном итоге обошлось без потерь. Наверное, они новички здесь, вроде меня.

— Не совсем. Мистер и миссис Браун здесь несколько недель. Все же ты поступил низко.

— Пойми, что я в тот момент совсем потерял голову. Брауны, говоришь? По-моему, в этом заведении все носят фамилию Браун.

— Неправда, здесь всего четыре пары Браунов, и мне не по вкусу твои инсинуации. Ты, кажется, не понимаешь, Шелл, практически все живут в Фэйрвью лишь потому, что им нравится этот образ жизни, и в этом нет ничего грязного или непристойного. Боб и Мэри прекрасные люди, так же как и все остальные. Это здоровый образ жизни, физически, умственно и...

— Подожди, дорогая. Ты неправильно меня поняла. Я верю тебе. Дай мне немного времени для адаптации. Ведь я знаком с экспертами по черной магии, йогами и даже некоторыми демократами, и ничего, прекрасно уживаюсь с — этими типами. Но к ним надо было привыкнуть. Согласна?

— Что ж, адаптируйся, — согласно кивнула она.

— Между прочим, кто на самом деле эти Боб и Мэри?

Мне следовало быть более понятливым, потому что Лорел ответила:

— Иногда твои манеры вызывают у меня желание придушить тебя.

Я припомнил кое-что и сказал:

— Ты чуть-чуть не сделала это сегодня ночью, дорогая.

Разговор покатился в другом направлении. Она посмотрела на меня, тихо улыбнувшись:

— Было дело. Я здорово воспользовалась случаем. Но вообще-то ты невыносим. Пойдем завтракать.

— Спасибо я никогда не завтракаю до ленча. Ты иди, мне все равно надо позвонить.

— В это — время?

Она была права. Рассвет был всего час назад. Я хотел поговорить с миссис Редстоун, но это пока можно и отложить. У меня было намерение позвонить ей вчера вечером, я хотел спросить, знает ли она об увлечении Пупелла азартными играми и слышала ли о замке Нормана. Были и другие вопросы. Но прошлым вечером события увели меня в ином направлении.

— Лучше съешь что-нибудь. Возможно, тебе предстоит трудный день.

— У меня уже был трудный день вчера. Но, видимо, ты права. Я бы побаловался кусочком бекона.

— Перестань, я угощу тебя так, что ты будешь себя прекрасно чувствовать.

— Ты уже это сделала. Но я отчаянный парень и после утреннего безобразия способен переварить что угодно.

Лукаво она спросила:

— Даже меня?

Я притворился шокированным.

— Лорел!

Но она уже уходила. Я прошел за ней до здания Совета, мимо бассейна, в котором на глубине четырех футов плескались несколько женщин. Мы вошли в помещение, которое оказалось кафетерием самообслуживания.

Я увидел очередь. Люди в ней, стоя спиной ко мне, заполняли подносы тарелками с пищей.

— Лорел, — пролепетал я, — боюсь, что я не смогу пройти через это.

В зале стояли квадратные столики.

Моя спутница подвела меня к одному из них, усадила и сказала:

— Я принесу тебе славную питательную пищу. Подожди здесь.

Пришлось ждать. У меня был сильный позыв встать и отправиться по делам. Но какие могут быть дела у сыщика ни свет ни заря? Кроме того, я был еще слишком слаб. Сегодня меня ожидало множество дел, предстояло посетить несколько различных мест, и, вероятно, Лорел была права, настаивая на завтраке. Во мне проснулся волчий аппетит. Я вспомнил, что вчера не ужинал, а ночью потратил все калории, полученные от ленча.

Лорел подвигалась в очереди, время от времени поглядывая на меня через плечо. Я же не сводил с нее взгляда. На приеме в группе хорошо одетых гостей она казалась бы ню, здесь же, когда она стояла среди нудистов, просто не было слов описать все великолепие Лорел.

Она подошла к столу, балансируя двумя подносами, разгрузила их и уселась напротив меня. Передо мной возникла миска с каким-то зерном.

Я пожал плечами, взял ложку и зачерпнул из посудины ее содержимое.

— Что это за помои?

— Зародыши пшеничных зерен.

— Зародыши?

— Пшеничные. Они удаляются из белого хлеба, попробуй, зародыши пойдут тебе на пользу.

— Может быть, здесь найдется кусок белого хлеба без зародышей? Или уж в крайнем случае зародыши чего-нибудь более знакомого. Курицы, например.

— То, что ты называешь, вредно для организма. Ешь, здесь содержится весь комплекс В.

— Детка, у меня и без этого достаточно комплексов. Особенно в этом дурдоме. Чувствую, что скоро совсем взбешусь.

— Я имею в виду витамины. Ешь, — неумолимо сказала Лорел.

Я взглянул на нее и ухмыльнулся.

— Хорошо, мамочка.

Все же я съел эти зародыши, думая об этой необыкновенной девушке.

Мне предназначался еще стакан молока. Я выпил залпом половину и взревел:

— А это что?!

— Молоко.

— От бешеной коровы? Признавайся, что это за отрава?

Лорел засмеялась:

— Это молоко. В него, правда, добавлено немного пивных дрожжей, лецитина, зародышей пшеничных зерен и...

— Короче! Молоко отравлено?

— Нет, глупый. Пей. — Она рассмеялась, и затем, глядя на меня, с улыбкой спросила: — Шелл, разве ты не хочешь быть таким же здоровым, как все мы здесь?

Я почувствовал, что моя верхняя губа поднялась и появился волчий оскал. Стакан молока от бешеной коровы был прикончен залпом. Он же чуть не прикончил меня. Но победа была одержана.

— Посмотри! Я сделал это.

На тарелках оставалась еще какая-то малопривлекательная субстанция.

Но для меня завтрак кончился. Лорел с аппетитом поглощала здоровую пищу в количестве, которого хватило бы для целого полка Шеллов Скоттов.

Запив ее знаменитым молоком, она промолвила:

— Что же, теперь пойдем.

И мы пошли. Во время того, что она так остроумно именовала завтраком, Лорел сообщила, что Совет хотел бы обсудить со мной детали съезда, который, если я помню, должен иметь место завтра.

Я ответил, что мне придется отлучиться практически на весь день, и не могла бы она проинструктировать меня самостоятельно, получив на это санкцию Совета. Меня обуревали странные чувства по поводу предстоящего съезда и той роли, которую я предположительно должен буду сыграть на нем. Я был уверен, что меня здесь завтра не будет. Весьма вероятно, что телеграммы, разосланные мной, телефонные звонки, которые я сделал, плюс интенсивное полицейское расследование дела об убийстве Йетса дадут свои плоды. В этом случае моя работа на миссис Редстоун благополучно завершится сегодня, и я буду свободен заняться чем захочется.

В любом случае по поводу завтрашнего дня будем волноваться, когда он наступит.

В жилых домиках телефонов не было, но Лорел напомнила об аппарате в зале Совета. Я сказал, что повидаюсь с ней позже, и она, покорно посмотрев на меня, направилась к своей хижине. Комната Совета была пуста, и я набрал номер миссис Редстоун.

Выслушав довольно много гудков, я подумал, что следовало звонить позднее, поскольку миссис Редстоун, видимо, пребывает в сладком сне. Но пожилая леди показалась мне милым созданием, которое притворится довольной тем, что я позвонил в такую рань, даже если ей и очень хотелось бы вместо этого швырнуть трубку. Поэтому я позволил ее телефону продолжать звонить. С этой работой аппарат справился хорошо. Но никто не отвечал.

Странно, подумал я. Вряд ли она так рано ушла из дому. На всякий случай я набрал номер еще раз, но ответа не получил. Повесив трубку, я направился к себе. Наверное, у меня не было причин торопиться, но почему-то я перешел на бег.

Примерно через полчаса я прибыл полностью одетым и с кольтом под пиджаком в дом Редстоунов. Подъездная гравиевая дорожка на сей раз была пуста. Машина проезжала мимо места, на котором я успокоил Гарлика, и остановилась у бетонных ступеней. Входная дверь была открыта. Я позвонил несколько раз и вошел в дом. Пару раз громко крикнул, но не получил ответа. Обойдя осторожно нижний этаж, я поднялся наверх.

Я обнаружил ее в спальне одетой в стеганый халат и сидящей в мягком пухлом кресле. Там, в лагере, я думал правильно, можно было не торопиться. Миссис Редстоун глубоко спала. Нет сна глубже, чем вечный сон.

Она уже никогда не пробудится от своего сна. Еще недавно активная, полная жизненных сил и по-своему красивая, миссис Редстоун была мертва.

Пуля раздробила ее череп.