Глава 8
Голубая спортивная машина стояла на аллее за «кадиллаком» Хиллмана. Атлетического сложения молодой человек вышел из дома и встал против меня на ступеньках. Через плечо у него висела сумка из крокодиловой кожи, и мне показалось, что под сумкой он держал револьвер.
Я сделал предупреждающий жест:
— Уберите эту штуку. Я не вооружен.
— Я х-хочу знать, кто вы? — Он слегка заикался.
— Лу Арчер. А вы?
— Дик Леандро. — Он произнес свое имя с какой-то вопросительной интонацией, будто сам не совсем точно знал его.
— Опустите револьвер, — повторил я.
Он убрал в карман револьвер, который скрывал за сумкой, и довольно смущенно посмотрел на меня. Это был ладный парень: чуть больше двадцати лет, с карими глазами и темными вьющимися волосами.
— Итак, вы здесь, — сказал я. — Наверно, и деньги здесь?
— Да. Я принес их несколько часов назад.
— Хиллману дали уже инструкции, как и куда их передать?
Он покачал головой:
— Мы еще ждем.
Я нашел Ральфа и Эллен Хиллманов в нижней комнате, где стоял телефон. Они сидели, плотно прижавшись друг к другу, словно им было холодно. Ожидание состарило обоих.
Тусклый вечерний свет Падал на их лица. Она что-то вязала из красной шерсти. Руки двигались быстро и точно, живя как бы своей жизнью, независимо от нее самой.
Хиллман сидел наклонившись вперед. На коленях у него был газетный сверток, который он переложил на диван так осторожно, как молодой отец кладет ребенка.
— Привет, Арчер! — сказал он невыразительно.
Я направился к нему и собирался утешить. Но выражение его глаз — боль, гордость и одиночество — отбило у меня охоту дотронуться до него или сказать что-то очень личное.
— У вас сегодня длинный, тяжелый день.
Он медленно кивнул, а жена его издала звук, напоминающий рыдание.
— Почему этот человек не звонит?
— Трудна сказать. Он, по-видимому, умышленно нагнетает обстановку.
Она отложила в сторону вязанье, которое незаметно свалилось на пол. Ее увядшее маленькое личико сморщилось еще больше, словно она физически ощущала эту пытку временем.
— Это же бесчеловечно, совершенно бесчеловечно. И зачем?
— Он, возможно, дожидается темноты, — сказал я, — и вскоре даст о себе знать. Двадцать пять тысяч долларов — очень сильная приманка.
— Он мог зайти за деньгами уже пять раз! Что его сдерживает? Почему просто не взять их и не вернуть нам нашего мальчика? Кому все это нужно?
Рука ее сделала резкое движение в сторону и наткнулась на газетный сверток, лежащий рядом.
— Не мучай себя, Элли. — Хиллман наклонился и прикоснулся к ее тонким золотистым волосам. — Что толку задавать вопросы, на которые все равно не найти ответа. Скоро все это останется позади. — Слова утешения прозвучали глухо и напряженно.
— Вместе со мной, — сказала она с горькой кривой гримасой, — если это протянется еще немного. — Она провела руками по лицу и замерла в напряженной позе, опустив подбородок на ладони.
Ее била дрожь. Она вся была натянута как скрипичная струна, и я испугался, сможет ли она выдержать такое напряжение.
Я обратился к Хиллману:
— Нельзя ли нам поговорить наедине? У меня появились некоторые факты.
— Вы можете говорить при Эллен. И Дик в курсе дела.
Я отметил про себя, что Леандро стоял у самых дверей.
— При всех я предпочел бы не говорить.
— Согласитесь, что не вы тут ставите условия. Излагайте факты.
Я изложил:
— Вашего сына видели с замужней женщиной по фамилии Браун, старше его. Она, видимо, хотела получить с него деньги. И было бы даже лучше, если бы это именно миссис Браун и ее муж были вовлечены в это вымогательство.
— Почему лучше?
— Это упростило бы дело. К тому же они, возможно, находятся в безвыходном положении.
Эллен заслонилась от меня руками, словно мои слова причиняли ей боль.
— Что вы имели в виду, говоря о замужней женщине?
— Он ухаживал за ней и на людях и наедине. Их видели вместе вчера днем.
— Где? — спросил Хиллман.
— В баре «Фло».
— Кто сообщил об этом?
— Один из работающих в баре. Он их видел и раньше, считая, что миссис Браун — девушка Тома, хотя и старше его. Это же подтвердил еще один человек — владелец мотеля, где жили Брауны. Том появлялся и там.
— Сколько лет этой женщине?
— На вид тридцать или чуть больше. Это, видимо, очень привлекательная особа.
Эллен Хиллман подняла глаза. В них был неподдельный ужас.
— Вы подразумеваете, что Том имел с ней какие-то дела?
— Я только привожу факты.
— Не верю вашим фактам. Ни одному из них не верю.
— По-вашему, я лгу? Зачем?
— Может быть, неумышленно. Здесь какая-то страшная ошибка.
— Я согласен, — вставил от двери Дик Леандро. — Том всегда был абсолютно чистым мальчиком.
Хиллман молчал. Вероятно, он знал что-то о своем сыне, чего не знали остальные. Он сидел рядом со своей женой и судорожно, как бы в поисках защиты, сжимал газетный сверток.
— Его добродетели сейчас не самое главное, — сказал я. — Вопрос в том, с какого сорта людьми он связался и что они делают с ним. Допускаю, что они обращаются к вам при его посредстве.
— Что означает подобное предположение? — спросил Хиллман.
— Вы не должны исключать возможность участия Тома в этом вымогательстве. Он вчера был с миссис Браун. Человек, звонивший вам по телефону, возможно, сам Браун. Он ведь сказал, что Том пришел к ним по доброй воле.
Эллен Хиллман пристально вглядывалась в мое лицо, как бы пытаясь все осознать. Это, казалось, было выше ее понимания. Она закрыла глаза и так резко опустила голову, что волосы в беспорядке упали ей на лоб. Поправляя их дрожащими пальцами, она проговорила очень тихо, но так, что меня пробрал мороз по коже:
— Вы лжете, я знаю своего сына — он невинная жертва. Вы пытаетесь совершить что-то ужасное, пользуясь нашим горем, придя к нам с такой отвратительной, грязной клеветой!
Муж пытался успокоить ее, обняв за плечи:
— Тише, Эллен! Мистер Арчер старается нам помочь.
— Зачем нам такая помощь? — Она отодвинулась от него. — Он не имеет права. Том — невинная жертва, и Бог знает, что с ним случилось! Я не могу слышать, что говорит этот человек! Это убийственно!
— Простите, миссис Хиллман, но я и не хотел, чтобы вы это слышали…
— Вы клевещете на моего сына!
— Это абсурд, Элли! — воскликнул Хиллман. — Пойдем поднимемся наверх, я дам тебе снотворное…
Они прошли мимо меня, еле передвигая ноги, а на смену им появился и сел на диванчик мистер Леандро.
— Вы слишком подействовали на Эллен всем этим вздором, — сказал он. — Она не может слышать о Томе ни одного плохого слова, вообще ничего против него.
— Разве я сказал что-нибудь против него?
— Да нет. Но он и раньше заставлял их волноваться. А теперь такая история… Кстати, где живет эта женщина? Может, пойти порасспросить ее?
— Да ладно… Вы и так уже сильно помогли, что доставили деньги. Кстати, почему Хиллман попросил об этом именно вас? Вы старый друг семьи?
— Да, еще мой отец работал у мистера Хиллмана, и я знаю его с детских лет. Он помог мне закончить колледж и дал у себя работу. Он мне как отец родной.
Молодой человек быстро наскучил мне, и я отошел к нише приготовить себе выпить. Наступала ночь.
На лестнице послышались шаркающие шаги Хиллмана. Телефон зазвонил, как сигнал боевой тревоги. Шаги Хиллмана стали тверже и громче. Он стремительно вошел в комнату и, оттолкнув меня, поднял трубку. Я направился было ко второму аппарату, но движением руки он остановил меня.
Мне ничего не оставалось, как наблюдать и слушать, что он будет говорить.
— Да, это Хиллман. Минутку…
Достав шариковую ручку и бумагу, он приготовился записывать. Потом с полминуты слушал и писал и, записав, проговорил:
— Я тоже так думаю. Не те ли это ступеньки, что ведут на берег?
Он снова что-то записал.
— Где я должен прогуливаться?
Он продолжал записывать.
— Так, оставляю машину, не доезжая двух кварталов, подхожу пешком… Деньги кладу под правую сторону нижней ступеньки. Затем спускаюсь на берег и хожу там полчаса. Все?
Ему сказали еще что-то. Он выслушал и ответил:
— Да. Для меня это слишком важно. Буду там ровно в девять. Ждите. — И с тяжелым вздохом положил трубку.
Дик Леандро быстро, как кошка, подскочил к нему.
— Что, мистер Хиллман? В чем затруднения?
— Я хотел спросить о Томе, но он не дал мне никакой возможности сделать это. Я даже не знаю, жив ли он!
— Зачем им убивать его? — спросил Дик. Это прозвучало так, словно он намекал на свою собственную высокую нравственность.
— Я не знаю, Дик, не знаю. — Голова Хиллмана раскачивалась из стороны в сторону.
Молодой человек положил руку ему на плечо.
— Полегче, шкипер. Мы вернем мальчика.
Хиллман налил себе виски и выпил большой глоток. Это вернуло его лицу нормальный цвет.
— Все тот же человек? — спросил я.
— Да.
— Он объяснил, куда положить деньги?
— Да.
— Пожалуй, не стоит отпускать вас одного.
— Я должен ехать один. Он сказал, что будет следить.
— Куда вы должны ехать?
Хиллман смотрел на нас внимательно и долго, словно прощаясь.
— Не скажу. Не хочу нарушать нашу договоренность.
— Но кто-то ведь должен это знать, если дело кончится плохо. А такие шансы у вас еще есть.
— Скорее я подвергну опасности свою жизнь, чем жизнь своего сына.
Он сказал это так, будто уже подвергался опасности, и эти слова, казалось, придали ему смелости. Он посмотрел на часы.
— Двадцать пять девятого. Чтобы туда добраться, мне потребуется двадцать пять минут. Немного он дал мне времени.
— Вы сможете в таком состоянии нормально вести машину? — спросил Леандро.
— Да. Все в порядке. Я только поднимусь и скажу Эллен, что уезжаю. Вы останетесь с ней дома, да, Дик?
— Конечно.
Хиллман ушел наверх, все еще сжимая в руках исписанный листок.
Я спросил у Леандро:
— Где Сенека-стрит?
— Дорога Сенека. «Вид на океан».
— А лестница, ведущая к воде, где-нибудь там?
— Да. Уж не думаете ли вы поехать туда? Вы слышали мистера Хиллмана?
— Слышал.
Спустился Хиллман и, взяв пакет с деньгами из рук Леандро, поблагодарил молодого человека.
Мы постояли на лестнице и подождали, пока его машина не скрылась в темноте. На западе упорно пробивался свет, словно напоминая о том, что всегда есть надежда — пусть даже самая слабая.
