Глава 15
На полдороге к шоссе меня ожидала Стелла в своей синей куртке с капюшоном. На шее у нее висел тяжелый бинокль. В лице не было ни кровинки. Она похудела так, словно давно ничего не ела. Когда я остановил машину, девочка без приглашения села рядом со мной.
— Я ждала вас.
— При помощи полевого бинокля?
Она кивнула:
— Я рассматривала каждого, кто входит или выходит от Томми. Мама думает, что я наблюдаю за птицами. Она разрешает мне это, так как мне надо изучать птиц для уроков по биологии, которые будут d следующем году. Только все птицы так похожи друг на друга, что за ними очень тяжело наблюдать.
— Так же как и люди.
— Не думаю, что это так. — Она наклонилась ко мне, и ее маленькая грудь доверительно коснулась моего плеча. — Знаете что, мистер Арчер? Сегодня утром Томми пытался мне позвонить, я почти уверена в этом.
— Расскажи, как это было.
— Рассказывать-то, в общем, особо и нечего. Трубку подняла мама, и Томми не стал говорить. Он ожидал, что подойду я. — Глаза ее прямо светились надеждой.
— Почему же ты думаешь, что это Томми?
— Это он. Он звонил без пяти восемь. Он всегда звонил мне в это время по утрам. Обычно он заезжал за мной и подвозил к школе.
— Это не слишком весомо, Стелла. Просто кто-то мог неправильно набрать номер.
— Нет, я уверена, что это был Томми. И что он позвонит опять. Я чувствую.
— Почему он позвонил тебе, а не родителям?
— Наверно, он боится звонить им. У Него, должно быть, серьезные неприятности.
— Так или иначе, но неприятности есть.
— Вы что-нибудь нашли? — спросила она упавшим голосом.
— Ничего определенного. Мы движемся по следам похитителей. Вот и сейчас я спешу. Мне пора ехать.
Взглядом она удержала меня.
— Значит, его действительно похитили? Он не пришел к ним по собственной воле?
— Точно не могу сказать. Может быть, в первое место он пришел сам. Кстати, Томми никогда не упоминал женщину по имени Кэрол?
— Ту, которую убили?
— Да.
— Никогда. А что? Он разве знал ее?
— Он знал ее очень хорошо.
Она с сомнением покачала головой:
— Я в это не верю.
— Но от этого правда не перестает быть правдой, Стелла. Тебе не приходилось видеть их вместе?
Я достал свою коллекцию фотографий и выбрал ту, которую Гарольд Харлей сделал в сорок пятом году. Девушка изучила снимок и сказала с легкой дрожью в голосе:
— Она… Она очень красивая. И она не намного старше меня.
— Она была такой, когда ее фотографировали, довольно давно, в сорок пятом, и на этот счет ты можешь быть спокойна.
— Я никогда ее не видела. Я уверена. — Девочка угрюмо посмотрела на меня. — И Томми ни слова не говорил о ней. Я думала, он все рассказывает мне. А вообще-то в людях очень сложно разобраться.
Она передала мне фотографию таким жестом, словно та жгла ей руки.
В этот момент в дубовой роще раздался такой треск, как будто бежала лосиха, у которой отнимали лосенка. Это была мать Стеллы. Ее красивые рыжие волосы растрепались, а в лице от тревоги за Стеллу появились какие-то мужские черты. Она заметила дочь и обежала машину, чтобы оказаться с ее стороны. Стелла подняла стекло и закрыла дверцы на замок.
Костяшками пальцев Рея Карлсон постучала в стекло:
— Выходи немедленно. Ты думаешь о том, что делаешь?
Я разговариваю с мистером Арчером.
— Ты с ума сошла! Ты хочешь погубить себя?
— Чем? Впрочем, мне все равно, что со мной будет.
— Ты не имеешь права так разговаривать, неблагодарное существо!
— Неблагодарное? А за что я должна быть благодарна?
— Я дала тебе жизнь! Я и папа дали тебе все!
— Мне не надо всего. Мне надо, чтобы ты оставила меня в покое, мама.
— Выйди оттуда.
— Не выйду.
— Надо выйти, — сказал я.
Стелла посмотрела на меня как на предателя.
— Она — твоя мать, — сказал я как можно весомее. — Ты младше и должна подчиниться ей, а то меня могут обвинить в содействии малолетнему нарушителю.
— Вас?
— А ты думала? Такова ситуация.
Эти слова подействовали на нее. Она даже подарила мне полуулыбку. Затем открыла дверцу и вышла из машины. Я тоже вышел и, обойдя машину, подошел к ним. Рея Карлсон отшатнулась от меня, словно я собирался на нее наброситься.
— Успокойтесь, миссис Карлсон. Ничего не случилось.
— О! Откуда вы знаете?
— Я знаю, что Стелле нет никакого вреда в том, что я побыл с ней рядом. Могу я задать вам один вопрос?
Она смешалась.
— У меня нет желания отвечать на него.
— Вы подошли сегодня утром к телефону. Это был местный вызов или междугородный?
— Я не знаю. Большинство наших междугородных разговоров подключается через автомат.
— Как проходил разговор?
— Я сказала «алло».
— Я имел в виду, что происходило на другом конце провода?
— Там не сказали ни слова.
— Но вы слышали, что там кто-то был?
— Да. Но я уверена, что не сын Хиллмана. Просто какая-то дурацкая ошибка при соединении. У нас они постоянно.
— А я говорю, что это был Томми, — сказала Стелла. — Я знаю это.
— Не верьте ей. Она всегда все делает наоборот.
— Неправда.
— Нет, делаешь.
Я встал между ними.
— Ваша дочь очень хорошая девушка и уже почти взрослая. Пожалуйста, попытайтесь это понять и относиться к ней мягче.
— Вы будете объяснять, как мне вести себя со своей дочерью? Что вы вообще знаете о матерях и дочерях? — с презрением в голосе спросила миссис Карлсон. — И собственно, кто вы такой?
— Я с войны работаю частным детективом. За это время у меня появилось несколько очень простых мыслей о человеческой природе и развился нюх на хороших людей. Таких, как Стелла.
Стелла залилась краской смущения. Ее мать, ничего не понимая, смотрела на меня.
В зеркальце заднего обзора, когда я отъехал, было видно, как они шли по направлению к дому по разным сторонам улицы.
Приехав в банк получать по чеку и расписываясь, я заметил приписку Хиллмана: «Мистеру Арчеру, с благодарностью». Это было слабой попыткой загладить прошлую вину, но я почувствовал некоторое удовлетворение, представив, как покрылось бы пятнами лицо Спонти, узнай он об этом.
Это придало мне силы. Настроение стало отличным. Следуя какому-то предчувствию, я поехал в Лонг-Бич, к Гарольду Харлею. Предчувствие не обмануло: дверь открыла Лилла.
На ней был фартук, в руках пыльная тряпка, грудь тяжело вздымалась. Лилла не производила впечатление приятной женщины, но, видимо, была большой оптимисткой.
— Вы один из них?
— Да. Я думал, вы ушли от Гарольда.
— Я уходила. Но решила вернуться.
— Очень за него рад. Ему понадобится ваша поддержка.
— Да? — Голос ее стал мягким и приятным. — Что произошло с Гарольдом? Они посадили его, а ключи выбросили?
— Нет, его не посадят, если я смогу помочь ему.
— Вы из ФБР?
— Я вольный стрелок.
— Удивительно. Они пришли сегодня утром и забрали машину. Теперь ни Гарольда, ни машины. В следующий раз они заберут дом, и я останусь без крыши над головой. И заберут также все, что есть на счету его паршивого братца. Это уж точно.
— Все встанет на свои места. Спасение Гарольда — говорить только правду.
— А правда в том, что братец прибрал его к рукам. Так всегда и было. Майкл все еще… — Она приложила палец к губам и с испугом взглянула на меня.
— Что «Майкл все еще», миссис Харлей?
Она выглянула и осмотрела грязную улицу. Потом потянула меня за рукав.
— Войдите, пожалуйста. Мы, может быть, сделаем одну вещь…
Я переступил шланг пылесоса, лежащий у порога.
— Я убиралась. Надо же что-то делать, а то я все время обо всем этом думаю…
— Надеюсь, Гарольд очень скоро вернется и сможет сам все оценить. Очень скоро…
— Да. Скажите, поможет ему или нет, если я помогу вам поймать его брата?
— Определенно поможет.
— А вы поможете Гарольду?
— Не могу обещать точно, но думаю, что помогу.
— Почему не точно?
— Я только следователь. Но Майкл нам действительно нужен. Вы знаете, где он?
Она долго молча и неподвижно смотрела на меня, потом кивнула.
— Я не знаю, где он в данный момент, но зато знаю, где он был в три часа сегодня ночью. — Большим пальцем она указала на телефон. — Он звонил сюда из Лас-Вегаса. Ему нужен был Гарольд. Я сказала, что не знаю, где он, так как пришла домой прошлой ночью, а его уже не было.
— Вы уверены, что звонил именно Майкл?
— Конечно, больше некому. Я знаю его голос. Он не первый раз звонит сюда, все время выманивая у Гарольда деньги, заработанные трудом.
— Он просил денег?
— Совершенно верно. Я должна перевести ему пятьсот долларов на офис «Вестерн Юнион» в Лас-Вегасе.
— Но у него было с собой двадцать тысяч.
Лицо ее сразу же стало непроницаемым.
— Об этом я ничего не знаю. Я знаю только то, что он говорил. Ему нужны деньги, и я должна перевести пять сотен, которые он обязан выплатить в двадцать четыре часа. Я с удовольствием посмотрела бы, как он горит в аду. Я ему так и сказала. Он опять играл.
— Похоже на то.
— Он сумасшедший игрок, — сказала она. — Ненавижу игроков.
Я позвонил в Рено в агентство Вальтера. Филлис, жена и партнер Арни, сказала мне, что он вылетел в Лас-Вегас первым самолетом. Появились новости: двухдверный «плимут» Гарольда Харлея был обнаружен в одном из мотелей на Вегас-стрит.
Через два часа самолет доставил меня в Лас-Вегас, и вскоре я сидел в мотеле в комнате нового владельца «плимута»; где уже находился Арни. Этого человека звали Флетчер. По его словам, он приехал из Финикса, штат Аризона, но по выговору походил на техасца. На нем был костюм западного денди, туфли на высоком каблуке, пояс с красивой серебряной пряжкой и аметист вместо галстука. На одной из кроватей лежало женское белье. Женщина — как сообщил мне Арни — принимала ванну. И мы ее так и не увидели.
Мистер Флетчер был крупный, самоуверенный и на вид довольно грубый человек. Его лицо, очевидно некогда достаточно аккуратно вырезанное из гранита, сейчас уже несло на себе результат пятидесятипятилетнего воздействия погодных условий.
— Я не хотел покупать эту колымагу, — говорил он. — У меня есть новый «кадиллак» в Финиксе — можете сами проверить. У этого парня не было даже регистрационной карточки на машину. Я заплатал ему пять сотен только потому, что он был уже совершенно разорен и не мог оставаться в игре.
— А во что играли? — спросил я.
— В покер.
— Играли очень долго в одном из больший отелей, — заговорил Арни. — Мистер Флетчер отказывается назвать отель и остальных игроков. Игра проходила весь день вчера и большую часть сегодняшней ночи. Никто не говорил, сколько проиграл Харлей, но он потерял все, что имел с собой.
— Возможно, около двадцати тысяч, — сказал я. — Играли честно?
Флетчер повернулся ко мне и посмотрел на меня так, как, наверное, статуи смотрят на живых людей, стоящих у их ног.
— Это была честная игра, дружок. Иначе быть не могло, поскольку больше всех выиграл я.
— Но я задал вопрос, не имея в виду вашу честность.
— Естественно, сэр. Самые почтенные люди Финикса бывают у меня и моей маленькой женщины, и мы бываем у них. И они говорят, Джек Флетчер — самый честный человек.
Наступило молчание. Мы, все трое, сидели, прислушиваясь к шуму кондиционера.
— Это прекрасно, мистер Флетчер, — сказал я наконец. — Сколько же все-таки вы выиграли?
— Это осталось между мной и крупье, дружок. Я выиграл кучу денег. Поэтому отдал пять сотен за его телегу, которая мне вовсе не нужна. Можете забрать ее. — Тут он сделал императорский жест рукой.
— Нам, конечно, придется ее забрать.
— Пожалуйста. Чем еще я могу помочь?
— Если вы ответите на несколько вопросов, мистер Флетчер, кое-что может проясниться. — Я показал ему фотографию Тома. — Не видели вы с Харлеем этого мальчика?
Он рассматривал фотографию с таким вниманием, как, наверное, рассматривал каждую карту.
— Нет, не видел.
— Не упоминал ли он при вас о нем?
— Никогда не слышал. Харлей пришел и ушел один и вообще не разговаривал. Я сразу его раскусил.
— Что вы имеете в виду?
— Он не принадлежит к числу настоящих игроков, когда игра идет с высокими ставками. Но у него были деньги и желание проиграть их.
— Он хотел проиграть? — спросил Арни.
— Конечно, так же как я хотел выиграть. Он рожден, чтобы проигрывать, а я — чтобы выигрывать.
Флетчер встал и начал ходить по комнате взад и вперед. Он надкусил бразильскую сигару, не предложив никому из нас закурить, зажег ее, но дым вовсе не дразнил нас.
— В котором часу закончилась игра? — спросил я.
— Было около трех, когда я сорвал свой последний большой куш. Я хотел остаться, но у других не возникло такого желания. Харлей согласился бы продолжить, но у него не было больше денег. Конечно, он не тот игрок.
— Не было ли у вас с ним каких-либо неприятностей?
— Нет, сэр. Когда играют настоящие джентльмены, такие вещи не случаются. Никаких неприятностей. В конце концов Харлей проиграл все. Я дал ему денег, чтобы он мог доехать до дома.
— До дома? Куда он поехал?
— Он сказал, что приехал из Айдахо.
Я взял такси, помчался в аэропорт и заказал место в самолете, который делал посадку в Покателло. Еще до захода солнца я ехал в арендованной машине по адресу: Рурэр-роуд, 7, где жил самый старший Харлей.
