Глава 18
Я ехал быстро, сосредоточив все внимание на дороге передо мной и на руле в моих руках. Мне не хотелось ни о чем думать, но мысли не оставляли меня в покое. Поездка не заняла много времени, и скоро я оказался на месте.
Я припарковался, заглушил мотор, вылез из машины и постоял несколько секунд, глядя на беленький домик. Казалось, ничего не изменилось после моего предыдущего визита. Как и раньше, внутри горел свет, но прибавилось листьев на бетонной дорожке, по которой я направился к дому.
Я припомнил, как исказилось лицо Китти, когда она разговаривала по телефону, какая ярость вспыхнула в ее глазах, когда она метнула в меня вазу, и как дрожали ее хрупкие плечи, когда я привез ее домой. Но больше всего я думал о ее голосе, напоминавшем мяту, и о ее смехе, пенящемся, как шампанское. И меня охватило неприятное предчувствие.
Но я хотел убедиться. Дверь была не заперта, я открыл ее, вошел, и первое, что я увидел, был пистолет. Он лежал на ковре в нескольких сантиметрах от правой руки Китти. Одетая в яркую пижаму, она лежала левым боком на подушках на диване у противоположной стены. Ее голова свесилась, короткие темные волосы были слегка взлохмачены, и в ее правом виске виднелась совсем маленькая дырочка. Миниатюрный пистолет 22-го калибра лежал под ее рукой, там, куда он должен был бы упасть после того, как она выстрелила в себя.
Но, очевидно, она этого не делала.
Я подошел к дивану, посмотрел на нее и мягко произнес:
— Мне чертовски жаль, Китти. Ты стоила больше, чем десять таких, как она.
Слова, пустые слова.
На ее коленях лежала фотография Марти Сэйдера в рамке. На ней было написано: “Моей дорогой Китти”. На полу лежало и письмо, но я не стал его читать. Налицо были все улики, но доверия они не вызывали.
Я вышел из дома, тихо притворил дверь, сел в машину и поехал в сторону каньона Николса на встречу с миссис Вивиан Сэйдер, которая слишком долго упражнялась со своим маленьким пистолетом 22-го калибра.
Я подъехал прямо к крыльцу. Я кипел всю дорогу, горел желанием посмотреть в ее лошадиное лицо и надеялся застать ее дома. Если бы и у нее оказалась дырка в голове, я бы спятил окончательно и пополз бы в ближайшую психушку.
Я вылез из машины и потрусил к двери, заметив, что внутри горит свет. Я хотел постучать, но не успел этого сделать — дверь открылась. В ее голове не было дырки, зато она могла вполне появиться в моей. Вернее, я мог остаться вообще без головы.
На меня смотрело чудовищное дуло той смертельной машинки, которую я видел раньше — всего лишь вчера — за этим домом, где миссис Сэйдер расстреливала портрет Трумэна, прикрепленный к кипам сена.
Сейчас она была в правой руке миссис Сэйдер и казалась великоватой для ее руки, но ее палец твердо лежал на спусковом крючке.
— Заходите, мистер Скотт, — произнесла она ровным, бесстрастным голосом. На шее у нее были бусы, и она непрерывно перебирала их левой рукой.
Ее мрачный голос вызвал у меня дрожь. Неожиданно, кроме бус и пушки в ее руке, я увидел безумие в ее глазах.
— Заходите, мистер Скотт, — повторила она, шевельнула своей пушкой и посторонилась, пропуская меня.
За последний день столько стволов уже целилось в меня, что я начал к этому привыкать. Ее ствол был крупнее, только и всего.
— Хотел бы я, чтобы вы были на ее месте, — проронил я.
Она печально улыбнулась и ответила:
— Они себя дурно вели.
Как и раньше, она смотрела сквозь мои глазные яблоки так, словно видела нечто неприятное на задней стенке моего черепа. Я знал, что там оно таки было после того, как Одинокий поработал над моим затылком.
Она прошипела:
— Грешники! Она заслужила смерти, так же как и он.
— Неужели вы надеетесь отвертеться от ответственности?
Я неотрывно следил за ней, подстерегая шанс застать ее врасплох и, может быть, сломать ей шею.
Она спокойно ответила:
— Я поступила правильно. Абсолютно правильно.
Я рассмеялся ей в лицо:
— Но вы постарались выдать второе убийство за самоубийство. Как вы заманили Марти в “Подвал”?
— Я убедила его, что это было жизненно важно.
Это действительно оказалось жизненно важным для Марти. В самом деле, не имело значения как, главное — она сумела заманить его.
— А как вы поступили с малышкой? Вы вытащили ее из постели, усадили на диван и прострелили ей голову? И приготовили потом все эти липовые улики?
Взгляд ее вытаращенных глаз пугал. Она ничего не говорила, она начала напевать. Напевать! Ну чем не вечеринка?
Кровь вскипела в моих жилах.
— Если я доберусь до тебя, я с тобой разделаюсь.
Я и сам не знал, намеревался ли я сделать это на самом деле. И мне не следовало говорить это, но в этот момент я ее ненавидел. Наконец я разобрал, что она напевает, — какой-то псалом. Не имело никакого значения, что я сказал, не думаю, что она меня услышала.
— Идем, — сказала она.
— Что?
— Идем, — показала она рукой на заднюю часть здания. Но не той, в которой она держала свою пушку, а другой. Она не была настолько безумна.
Я не понял. Уж не собиралась ли она вывести меня за дом и там пристрелить? Может, она уже приготовила там мне могилу — она вполне походила на могилокопательницу. После того как я перестрелял кучу головорезов, было бы очень обидно, если бы меня прикончила маленькая обезумевшая старушенция. Но я повиновался.
Я прошел к тыльной стороне дома, ощущая головокружение и тошноту. Моя рана пульсировала и горела. Я обратил все же внимание на то, что во всем доме горит свет. Она топала за мной, напевая свой псалом. Мне показалось, что я его уже слышал на каких-то похоронах.
Когда я подошел к задней двери, она меня остановила. На стене слева был выключатель. Очень вежливо она сказала:
— Стойте. Поверните, пожалуйста, этот выключатель.
Я начал было поднимать левую руку, и боль прогрызла мне руку и грудь. Я потянулся правой рукой, но она меня остановила:
— Минутку, почему вы это делаете?
Я обернулся, чтобы ответить:
— Мне больно левую руку. Меня ранили.
Она снисходительно улыбнулась и кивнула в сторону выключателя. Она держалась на разумном расстоянии от меня и продолжала играть своими бусами.
Я повернул выключатель, и свет залил все пространство за домом. Я рассмотрел перечное дерево, под которым сидела эта ведьма, когда я увидел ее впервые. Его ветви колыхались под сильным ветром.
— Наружу, — приказала она и возобновила свое мурлыканье.
Я вышел, все еще подстерегая свой шанс. Но он никак не представлялся. Почти все время она находилась у меня за спиной, и она держалась слишком далеко. Ей даже не нужно было метко стрелять, достаточно было бы задеть меня одним снарядом из ее гранатомета, чтобы развалить меня на части.
Мы продолжали идти под ее музыкальный аккомпанемент, пока не дошли до сарая. Рядом с ним лежала длинная и тяжелая приставная лестница.
— Поднимите лестницу, — сказала она.
— Что?
Это было что-то новенькое. Уж не собиралась ли она вскарабкаться по ней в рай? Я был бы рад подержать для нее лестницу, пока она не добралась бы до верха... Я улыбнулся, представив себе дальнейшее.
— Поднимите ее! — прикрикнула она.
Видимо, ей это было зачем-то нужно. Мой гнев несколько поутих, и сейчас меня все больше беспокоила возможность получить дырку в теле. Кто знает, что взбредет в голову этой полоумной, вдруг ей захочется пострелять в меня вместо Трумэна.
Уже не улыбаясь, я нагнулся и ухватил лестницу примерно посредине. Я ухитрился оторвать ее от земли, но напряжение вызвало резкую боль в груди и левой руке. Сильный ветер раскачивал лестницу и осложнял мою задачу.
Я почувствовал, насколько же я устал. Я был на ногах со вчерашнего утра и не имел ни минуты покоя. От напряжения у меня сильнее забилось сердце, и каждый его удар отзывался болью в мозгу.
Я хотел было махнуть лестницей и сбить ее с ног, но она, казалось, весила целую тонну. Я едва начал поворачиваться в ее сторону, когда она решительно распорядилась:
— Подальше от меня, но не пытайтесь убежать, мистер Скотт.
Концу лестницы оставалось еще метра три до нее, а двигался он еле-еле, так что я проиграл. Я отошел от нее к дому, волоча за собой по земле нижний конец лестницы. Она топала поодаль, мурлыча свою погребальную песнь.
До меня дошло наконец, что я могу и не выбраться отсюда живым. Во всяком случае, без чужой помощи. Но мы были далеко от города и не менее чем в сотне метров от ближайшего дома. Так откуда мог я ожидать помощи? Восхитительно! Маленькая чокнутая женщина и частный сыщик Скотт. И я нуждался в помощи!
Около дома она сказала:
— Приставьте лестницу к тому окну.
Меня это озадачило, но я подчинился. Я приподнял лестницу до половины стены и прислонил ее к стене, царапая новую краску. Это меня порадовало. Но миссис Сэйдер цыкнула:
— Выше!
Я обернулся к ней:
— Я весь измочален и едва не падаю. — Мне действительно было не до шуток. — Я же сказал вам, что я ранен и жутко устал. Дайте мне передохнуть.
Она согласилась подождать. Но ей нужна была здесь эта чертова лестница. Я, кажется, начал понимать зачем, глядя на указанное ею окно. Вчера я наблюдал из него, как она упражнялась в стрельбе. Это была ее спальня. Шторы и жалюзи были закрыты, но сквозь них пробивался свет. Как раз под окном стояли те самые четыре тюка сена. Мой мозг заработал вновь, хоть и заторможенно.
— Миссис Сэйдер, у меня кружится голова. — Я сунул руку в правый карман пиджака и обхватил пальцами мою славную зажигалку “зиппо”.
Она закричала:
— Стой, или я буду стрелять!
Я замер:
— Я хочу закурить. Я же сказал вам, что плохо себя чувствую.
Я не думал, что она выстрелит без особой надобности. Какой бы чокнутой она ни была, у нее был план, и по возможности она собиралась придерживаться его. Так, по крайней мере, мне казалось.
— Нет! — приказала она. — Поставьте лестницу на место.
Я медленно и осторожно вынул руку из кармана и снова взялся за лестницу. Но зажигалка уже была у меня в руке. Я протолкнул тяжелую лестницу вверх еще на пару метров, и до окна оставалось еще около метра. Но я стоял уже в полушаге от четырех тюков очень сухого сена, частично рассеянного ветром. Я взглянул на миссис Сэйдер:
— Достаточно? Боюсь, что выше я не смогу.
— Нет, недостаточно.
Она сделала пару шагов влево, не спуская с меня глаз и постоянно держа меня на мушке. Но это мне помогло, потому что она уже не могла видеть сено.
— Хорошо, — согласился я.
С большим трудом я придвинул лестницу так, что ее верхний конец уперся в подоконник, а нижний прижался к сену.
Миссис Сэйдер вполне могла всадить мне пулю в спину, но я надеялся, что ей было не видно мою правую руку. Я простонал:
— О Боже, как кружится голова, — наклонился и сунул зажигалку в щель между двумя верхними тюками сена.
Я крутанул чертово маленькое колесико чертовой маленькой зажигалки, и ничего не случилось, если не считать, что миссис Сэйдер потребовала:
— Отойдите немедленно.
Я же припомнил: “Зачем делать зип-зип-зип... если достаточно одного “зип”!”
— Отойдите! — повторила она, а я обнаружил, что держу зажигалку наоборот, быстренько перевернул ее и снова сделал “зип”. И самое прекрасное в мире маленькое пламя вспыхнуло и заколебалось в моей руке. Я оставил горящую зажигалку между тюками сена, сделал шаг в сторону и повернулся лицом к миссис Сэйдер.
Она отступила назад и сказала:
— Идите в дом.
Наверное, она имела в виду заднюю дверь. Но мне не хотелось, чтобы она заметила зажигалку, и поэтому я обошел вокруг дома и вошел через парадную дверь. Она последовала за мной.
— Вверх по лестнице, — распорядилась она.
Я поднимался по старым деревянным ступеням на второй этаж, стараясь сделать это как можно медленнее. Она направила меня в свою спальню. Там я остановился, повернулся к ней и сказал:
— Это вы неплохо придумали! Про спальню.
Я не знал, как можно ублажить умалишенного человека, но я попытался. Женщина, даже чокнутая, думал я, должна поддаться на лесть.
И она поддалась. Немного, но для начала неплохо.
— Вы так думаете? — Голос ее несколько поколебался.
— Конечно, — заверил я ее. — Я бы до этого не додумался. Да и все остальное вы ловко проделали, миссис Сэйдер!
Она было просияла, но потом нахмурилась:
— Я тоже так думала. Мне казалось, что я все сделала превосходно. Но вы-то догадались.
— Нет. — Я покачал головой. Если бы мне удалось заставить ее говорить. Не важно о чем, лишь бы потянуть время. — Не совсем. Вы ведь сами все это придумали? Вы заманили Марти в “Подвал” и застрелили его. Потом вы застрелили Китти у нее дома и оставили там фотографию и письмо, не так ли?
Она помедлила и кивнула:
— Так, так. Но я не думала...
Я прервал ее, желая ублажить еще больше:
— Я не мог и догадаться. Очень умно вы все придумали. Я вами восхищен.
Она все еще хмурилась.
— Но как вы узнали?
— Я вас видел, — доверительно прошептал я и подумал, не сошел ли я с ума. Мог ли я сказать большую глупость? Но она не посмеялась надо мной. Так что чокнутой была она, а не я.
Но она не обрадовалась, а лишь распорядилась:
— Подойдите к окну!
Вот и все! Я уже догадывался, что придумал для меня ее извращенный ум.
Я двинулся к занавешенному окну, но остановился на полпути и спросил:
— Как вы до этого додумались?
Она смотрела на меня остекленевшими глазами, перебирая бусы и напевая, но не ответила. Я сглотнул и быстро произнес:
— Я догадался! Я влезу в окно, и вы меня застрелите, так?
Она кивнула.
— Вот это да! — Слова застревали у меня в горле.
Она улыбалась. Я шагнул дальше и сделал попытку возбудить ее интерес.
— Я подкрался к вашему дому, приставил лестницу и поднялся по ней. Когда я просунулся в окно, вы меня застрелили, так?
— Так.
— Я пытался проникнуть сюда, чтобы напасть на вас... — Я уже увлекся.
Ее губы вытянулись в струнку — я опять сказал не то.
— К окну!
Черта с два меня сдвинешь с места. Подойди я к окну, и она откроет огонь. Огонь? Если я не ошибался, в спальне становилось теплее.
Она повела своей пушкой, и я взвизгнул:
— Скажите мне одну вещь: почему вы это сделали?
— Они вели себя дурно, они грешили.
По крайней мере она пока еще говорила, и я еще мог ее слышать.
— Конечно, — согласился я. — Но зачем было убивать их?
Она промурлыкала пару тактов и ответила:
— Он велел мне.
— Кто? — раскрыл я рот.
— Он.
— Кто?
— Он.
Я боялся, что, если я еще раз повторю “кто?”, она выстрелит. И я бы ее не осудил.
И тут я услышал что-то Сначала я подумал, что у меня разыгралось воображение, но потом прислушался и убедился, что это не так. Это был треск и рев огня.
— Миссис Сэйдер, — сказал я, — послушайте-ка.
Прислушавшись, она нахмурилась и спросила:
— Что это?
— Быть может, миссис Сэйдер, это — знак свыше.
Она смотрела прямо на меня, но уже не напевала, а прислушивалась. Шум становился громче и уже заглушил ветер, гулявший вокруг дома. То был рев приличного пожара, и я внезапно почувствовал едкий запах дыма. Стало заметно теплее.
Я оскалил зубы — что бы там ни было, я подпалил-таки ведьмину хату.
Ее лицо насупилось, и она еще больше стала похожа на лошадь, причем на больную лошадь.
Я завопил на пределе возможного:
— Это знак свыше! Это знак, миссис Сэйдер!
Как раз в этот момент огонь, поднимавшийся по сухой деревянной стене и пожиравший свежую краску, ворвался с жутким треском в окно спальни. Стекло разлетелось вдребезги, его осколки со звоном посыпались на пол, а милая старушка Вивиан с исступленным взглядом испустила придушенный вопль и кинулась вон из комнаты.
Я поколебался секунду и поспешил за ней. Это было даже забавно: я находился в горящем доме с безумной женщиной, и оба мы метались, как ненормальные, по верхнему этажу. Внезапно это перестало быть забавным.
Когда я выскочил из двери, я увидел ее метрах в десяти бегущей по коридору в северное крыло. Она резко обернулась, подняла свою огромную пушку и выстрелила в меня.
Я бросился на пол и покатился по ковру, а в конце коридора слева от меня разлетелось стекло окна. Я продолжал катиться, испытывая жгучую боль, а она выстрелила еще раз и опять промазала. Я приподнялся, дотянулся до ручки двери, повернул ее и упал в комнату.
Я услышал топот ее ног, удалявшийся по коридору. Я выглянул и увидел ее, бегущую, с развевающейся юбкой. Она заскочила в одну из дверей слева в передней части здания, не доходя до поперечной двери в конце коридора. Я даже подумал, что она направлялась на крышу.
Я спустился по лестнице и выбежал наружу. Мой “кадиллак” стоял рядом с пылавшим домом и мог загореться от него. Я забрался в него, запустил двигатель, сдал задом по подъездной дорожке и припарковал его на улице. Затем вернулся к дому и стал наблюдать, как он горит.
Языки пламени поднимались высоко над домом и изгибались под ветром. Когда же, наконец, прибудут пожарные машины? Это была главная причина, по которой я поджег дом, — я надеялся на скорое появление пожарников. Однако пожар превзошел все ожидания. Мне всего лишь не хотелось быть подстреленным, я жаждал помощи, а не всесожжения. Я напряг слух в надежде услышать сирены, но единственное, что я слышал, — это рев пламени. И даже здесь, в пятнадцати метрах от дома, жар опалял мне лицо.
Я начал беспокоиться — пожар уже невозможно было потушить. Что бы ни натворила миссис Сэйдер, я не мог позволить ей сгореть. Я достал сигарету и поискал зажигалку. Ее не было. Небольшая потеря — я мог бы прикурить от дома.
Я смял и выкинул сигарету. Я все еще не слышал сирен, а вся задняя часть дома была охвачена пламенем и сыпала искрами в небо. Огонь уже лизал правую сторону фасада. Стены из сухого дерева и распахнутые окна благоприятствовали пожару.
К дьяволу! Я вернулся в дом. Безумие оказалось заразительным.
Весь нижний этаж был заполнен клубами дыма. Он проник в мои легкие, когда я поднялся бегом по лестнице. Что теперь? Где мне было искать эту бестолковую бабу?
Я направился влево по коридору к двери, в которую она вошла. Но я побоялся открыть ее — ведь увидев меня, она могла снова начать стрелять. Я простоял в нерешительности пару минут и тут услышал ее пение. Видимо, она пела на пределе, голос ее раздавался со стороны лестничной площадки и возносился над растущим гудением пламени и ветра.
Она вышла из двери метрах в пятнадцати от меня, все еще сжимая в руке свою чудовищную пушку. Она взглянула на потолок, огляделась, то кашляя, то напевая. Увидев меня, она прекратила пение и прицелилась. Я не разобрал слов, и скорее всего я бы и не смог их понять.
— Буп-буп-би-дуп... — Она подняла свою пушку и выпустила пулю размером с бильярдный шар.
Она промазала, но я не хотел давать ей еще один шанс, распахнул дверь, прыгнул внутрь и тут же выглянул. Стоя на том же месте, она возобновила пение.
Зачарованный, я наблюдал за ней какое-то время, потом решил: к дьяволу эту старую дуру. Она не желает моей помощи. Что ж, мне-то нужно выбраться отсюда. И пусть она остается, если ей так хочется. Но тут я увидел, что ничего не получится, даже если бы я миновал ее, не получив при этом пулю. Метрах в семи за нею языки пламени уже лизали потолок над лестничной площадкой. Ловкач Скотт! Застрять здесь с этой сумасшедшей бабой!
