Глава 14

Послышался еще один выстрел, но уже достаточно далеко от меня. Оно и понятно — я мчался со скоростью пятьсот миль в час. Все вокруг представлялось странной смесью зеленой и коричневой красок, ветки больно хлестали меня. Прямо передо мной находилось гигантское дерево, надвигавшееся на меня, как доисторическое чудовище. Я летел по воздуху по длинной дуге, почти соприкасавшейся с землей, приближаясь к огромному дереву, изо всех сил вцепившись в узел на канате. Я трепетал от страха; кто бы мог подумать, что я окажусь в такой ситуации. Страшно себе представить, что случится, если отпустить канат. В этом случае меня ожидает быстрое свободное падение и в конце — жесткое столкновение с землей. Я ощутил, как мое движение по гигантской дуге замедляется, и увидел платформу на дереве прямо перед собой. Если я не попаду на платформу, то по той же дуге вернусь к своим двум «приятелям». К одному из толстых суков дерева была прибита удобная ручка, чтобы облегчить приземление Бруты, и я, отчаянно вцепившись в нее, приземлился на платформу, в результате чего стал с большим уважением относиться к Кингу, который назвал пустяками весь этот головокружительный ужас. Но, может быть, он просто еще не испытал его.

На этой платформе меня ждал еще один канат. Я не стал дожидаться, пока очередная пуля просвистит мимо или вонзится в мое тело, а, ухватившись за канат, снова оказался в полете. Мне уже начинали нравиться эти воздушные приключения, и, пока ветер свистел у меня в ушах, я выбирал, на каком дереве приземлиться.

К сожалению, я слишком поздно понял, что очередного дерева не будет. С большой грустью я вспомнил, где должна кончиться эта сцена, но было уже поздно и дороги назад не было.

Итак, я летел между ветвями деревьев, замедляя полет на краю опушки, и внезапно оказался на открытом пространстве, где толпа «туземцев» танцевала вокруг жертвенного столба. Вот здесь-то и пришел конец моему воздушному путешествию.

Я летел вниз; у камер суетились люди. Но эта суета превратилась в настоящую панику, когда я приземлился в грязь и, заскользив по ней, оказался сидящим на болевшей от удара заднице прямо перед женщиной, толстыми веревками привязанной к столбу жертвенника.

Веревки, однако, оказались не такими уж прочными, потому что она, выкатив от ужаса глаза и дико завизжав, без труда сбросила их. Она с криком кинулась бежать, и тут начался настоящий ад. Еще одна женщина стала вторить ей, а кто-то из мужчин завопил: «Снято!» — и помощница режиссера начала поспешно листать страницы сценария.

Я не долго сидел в грязи. Заметив винтовку рядом с мужчиной в сапогах и пробковом шлеме, я вскочил, схватил ее и исчез в джунглях.

Я был так взбешен и смущен, что ощущал непреодолимую потребность кого-нибудь убить. Причина моего смущения вполне понятна. Не каждый день приходится голым падать с неба на виду у сотни зевак.

Держа винтовку наготове, я бежал навстречу двум бандитам — виновникам всех моих злоключений. В бешенстве я готов был открыть огонь по первой же движущейся мишени. Бандитов нигде не было, и я понял, что они, видимо, слышали суматоху и шум, которые поднялись, когда я упал с неба. Возможно, они попытаются скрыться, но я не собирался им этого позволить.

Прежде чем продолжить преследование, я остановился и торопливо осмотрел винтовку. Это была изящная модель «70» фирмы «Винчестер» с поворотным затвором. Нажав предохранитель, я открыл затвор и заметил тусклый блеск медного патрона в стволе, после чего вернул затвор на место и перевел предохранитель в среднее положение. Теперь, в полной боевой готовности, со взведенным курком и патроном в стволе, я двинулся в путь, готовый убить слона, если он встретится на моем пути.

Пройдя ярдов пятьдесят, я услышал голоса и, медленно продвигаясь вперед, заметил бандита в зеленой рубашке, который что-то говорил своему невидимому сообщнику. Я прислонился для устойчивости к стволу дерева и прижал приклад винтовки к плечу. Держа палец на спусковом крючке, я навел мушку ствола на левый карман зеленой рубашки бандита, в то место, где у него находилось сердце. Затем сделал неглубокий вдох и, задержав дыхание, плавно нажал на спусковой крючок.

От усталости у меня дрожали руки, и мушка сползла влево от кармана, но я вернул ее на прежнее место. Внезапно весь мой гнев улетучился, и я снял палец со спускового крючка. Я не мог хладнокровно убить этого бандита, но выстрелить в него мог. Переведя прицел на его плечо, я снова задержал дыхание и нажал на спусковой крючок.

Приклад ударил меня в плечо, и эхо громкого выстрела прокатилось по зарослям.

Отклонив голову влево, я передернул затвор и снова упер приклад в плечо. Бандит же в зеленой рубашке после секундного замешательства резко развернулся и вскинул пистолет. Я занял новую позицию, прицелился, выстрелил и передернул затвор одним плавным движением. Он заметил меня и открыл ответный огонь. Через несколько минут он громко заорал, развернулся и бросился наутек вместе со своим приятелем. Теперь я мог совершенно свободно убить этого сукина сына. Не торопясь и расставив ноги, я тщательно прицелился в зеленую спину, плавно нажал крючок. Клянусь богом, эта пуля должна была войти ему прямо между лопаток, но он продолжал преспокойно удирать.

Я ничего не имел против. До меня дошло, что с моей винтовкой что-то не в порядке. Я загнал в ствол еще один патрон, отошел на три фута от толстого дерева и выстрелил в него. Тщательно осмотрев ствол дерева, я не нашел на нем никакой дырки от пули.

Скотт, ты оказался идиотом. Дырка не в стволе дерева, а у тебя в голове, надо быть поосторожнее. Патроны оказались холостыми, как и я сам. К счастью, бандиты уже исчезли. Они не хотели связываться с вооруженным человеком. Черт возьми, теперь у меня не было даже холостых патронов. Положив винтовку на сгиб локтя, я направился к озеру.

По дороге я осмотрел себя и понял, что потребуется некоторое время на восстановление сил. Обнаружились многочисленные ушибы и царапины. Ладони рук горели от каната, но это меня меньше всего волновало.

Кажется, фортуна мне снова улыбнулась: одежда была на месте и целехонька. Не обнаружив на озере ни единого живого существа, я отошел в кусты, оделся и решил, что пора вернуться на съемочную площадку, хотя с гораздо большим удовольствием я отправился бы в противоположном направлении и готов был идти хоть до Северного полюса. Только сил у меня на это совсем не осталось. Преодолевая усталость, я направился к съемочной площадке, где мое недавнее появление произвело такой фурор.

Сделав крюк, я вышел из-за дерева в сотне ярдов от съемочной площадки. Я уже сорвал им одну сцену, и мне вовсе не хотелось срывать вторую. Дождавшись перерыва в съемках, я пошел отыскивать Рауля. Он был у меня здесь единственным другом, хотя, возможно, и у него теперь дружеских чувств существенно поубавилось.

Съемка только что закончилась, и я подошел незамеченным почти вплотную к съемочной группе. Как назло, первым, кому я попался на глаза, оказался Дженова. Он как раз искал, на ком бы сорвать злость, и тут подвернулся я. Он бросился ко мне с кулаками. Честно говоря, я его понимал и даже не собирался оказывать сопротивление. Он остановился в нескольких шагах от меня и завопил:

— Я засажу тебя в тюрьму! Вместе с Бондхелмом! — И продолжил длинный перечень лиц, вместе с которыми я угожу в тюрьму, пока не стало ясно, что он намерен отправить в тюрьму всех, кроме тюремщиков. Затем он сообщил мне свое мнение обо мне, моих предках и моих возможных потомках. По его словам, я был первым явным продуктом распада цивилизации и вырождения человеческой расы. Наконец фонтан его красноречия иссяк.

В обычной ситуации я за такие слова давно бы оторвал ему голову, но на сей раз — даже не рассердился. Я тупо молчал. Мне просто не приходило в голову, с чего начать свой рассказ, потому что объяснить нужно было очень многое. Тут я заметил Элен в костюме девушки из джунглей — она стояла совсем рядом, и ее дружеская улыбка как бы говорила: «Я на твоей стороне».

Утихомирившийся было Дженова уже более спокойным тоном спросил:

— Что вы можете сказать в свое оправдание?

Я все еще держал в руках винтовку и, неуклюже протягивая ее Дженове, сказал:

— Вот, я принес вашу винтовку.

Я уже думал, что сейчас у него из ушей повалит дым, но он смолчал, а я добавил:

— Послушайте, Дженова, я, конечно, виноват, но если бы я хотел сорвать съемки, то мог бы придумать гораздо более простой способ.

— Виноват! Он, видите ли, виноват! — Красный как помидор, Дженова повернулся и быстро ушел.

Подошел Рауль и тронул меня за локоть.

— Шелл, — спросил он, — что случилось? Просто не могу представить, что побудило тебя сотворить такое?

— Хочешь верь, хочешь не верь, Рауль, но пара бандитов пыталась меня застрелить.

— Я слышал выстрелы, черт возьми, мы все слышали их. Мы даже остановили съемку, но потом возобновили ее.

— Пара бандитов, — повторил я. — Они гнались за мной почти милю. И мне пришлось забраться на дерево, возле которого ты давал указание Кингу. — Он кивнул, слушая очень внимательно, и я продолжал: — Они, что называется, загнали меня в угол, и мне пришлось изображать из себя Тарзана. Больше мне ничего не оставалось. Не мог же я воспарить с дерева на крыльях!

Он широко улыбнулся:

— Это был великолепный полет, приятель. Кингу далеко до тебя.

Я оглянулся. Конечно, Кингу не сравниться со мной. Вокруг толпилась добрая сотня людей, и вся эта сотня пялилась на меня. Симпатичная миниатюрная блондинка, заметив, что я смотрю на нее, прикрыла рот обеими руками и прыснула. Кажется, я покраснел. Черт побери, я в самом деле покраснел!

Обращаясь к Раулю, я спросил:

— Скажи, я нанес, вам большой урон?

— Не очень большой, — заверил он меня. — Дженова был вне себя от ярости, но это обычная история. Думаю, мы уложимся в бюджет. Мы даже можем использовать пленку, которую засняли. — Он усмехнулся. — По крайней мере, часть ее.

Он продолжал с усмешкой оглядывать меня, но я был в таком состоянии, что только много позднее понял, над чем он потешался.

— Еще один вопрос, Рауль. Ты не видел здесь двух горилл? Пару незнакомцев? Может быть, кто-нибудь уехал отсюда на машине в течение последнего часа?

Он покачал головой:

— Нет. Ни незнакомцев, ни машины.

Я так и знал. Бандиты вряд ли станут привлекать к себе внимание и наверняка уже давно испарились. Я не мог понять, откуда они узнали, что я буду на съемках. Я точно знал, что по дороге из города за мной никто не следил. Логично предположить, что кто-то позвонил из ресторана поблизости, после того как я здесь появился. Кое-что начинало проясняться.

— Скажи, Рауль, кто-нибудь звонил из ресторана в течение последних нескольких часов?

— Откуда же мне знать! — Он нахмурился, поняв, к чему я клоню. — Ты хочешь сказать...

— Да. Мол, Скотт здесь; приезжайте на охоту.

Он покусал усы.

— Звонить мог кто угодно, Шелл. У большинства были перерывы в съемках. Многие обедали в ресторане. Одно могу сказать точно: я лично не звонил. — Помолчав и продолжая хмуриться, он спросил: — В тебя в самом деле стреляли?

— Неоднократно. Одна пуля задела плечо. Короче говоря, сегодня выдался нелегкий день. — Я взглянул на часы. Было уже четыре. — Пожалуй, поеду домой, Рауль.

Он улыбнулся:

— Мы тоже заканчиваем работу. Остались кое-какие мелочи. Тебе имеет смысл остаться. Сейчас будем снимать полет Кинга между деревьями. Это последняя сцена на сегодня.

Я вздрогнул.

— Спасибо, но мне страшно даже смотреть. Потом расскажешь, как все получилось.

Я повернулся и пошел к машине, ощущая саднящую боль от шрамов, рубцов и царапин, не говоря уже о душевных ранах. Самой болезненной была царапина от пули на плече, но она не кровоточила, и я решил отложить визит к врачу. Подъехав к ресторану, я заметил, что телефонная будка находится снаружи, а от обеденного меню почти ничего не осталось.

Я направился в город, но голод давал о себе знать, и я остановился в первом попавшемся прилично выглядевшем ресторане и заказал огромный бифштекс с кровью. За кофе я подвел итоги расследования дела об убийстве Зои Таунсенд и пришел к выводу, что побеседовал со всеми, причастными к нему, за исключением, может быть, Кинга, собрал массу информации, но что с ней делать — толком не знал.

Закурив сигарету, я вспомнил, что сегодня еще не связывался с моим клиентом Бондхелмом. И несколько минут раздумывал о нем. Он будет доволен, что остановил свой выбор на мне, когда узнает о последних новостях. Поскольку каждого человека, с которым мне приходилось беседовать по этому делу, я рассматривал как возможного убийцу, очевидно, точно так же следует относиться и к скользкому Бондхелму. Конечно, срыв съемок фильма сулил ему огромную прибыль, но я не мог понять, что давало ему убийство Зои. Более того, Бондхелм не присутствовал на вечеринке у Рауля в тот злополучный четверг. Если же исходить из посылки, что убийца отсутствовал на вечеринке, то тогда им мог быть практически любой.

Я представил себе даже такой вариант: убийцей Зои является ее давнишний поклонник: он поджидал ее у дома Рауля и задушил, когда она не узнала беднягу из-за того, что он отпустил усы.

Погасив сигарету, я уставился на окурок. Все свидетельствовало о том, что убийцей был один из участников вечеринки у Рауля, но я не мог полностью исключить из числа подозреваемых лиц и тех, кто в ней не участвовал. В результате получалось, что я подозревал все население земного шара.

Я сидел за столом, все глубже погружаясь в депрессию. Надо что-то делать, иначе я окажусь в психушке. У меня не было ни одной версии, которую можно было бы взять за основу. Но это еще не все. Я, кажется, делал все возможное, чтобы сорвать съемки «Девушки из джунглей». Отношения с Кингом окончательно испорчены. Фанни готова сожрать меня живьем, Дженова обещал засадить в тюрьму, на меня было совершено несколько покушений, девяносто процентов съемочной группы «Девушки из джунглей» считали меня ненормальным, и, кроме того, я чувствовал себя физически и нравственно подавленным. Пытаясь найти проблеск надежды, я вспомнил, что стал держателем акций «Девушки из джунглей» — хоть здесь маячит какая-то прибыль.

Как раз эта мысль чуть было не добила меня окончательно. Я вспомнил суматоху, которую вызвал мой полет, и усмешку Рауля... Его слова, что они, возможно, частично используют пленку, вдруг стали мне понятны. Я стал не только держателем акций фильма, но и одним из героев.

Я застонал и съежился, сидя за столом. Конечно, я мог порвать свои лицензии и отправиться за утешением к Шерри — эта мысль существенно взбодрила меня; я встал из-за стола и расплатился за обед. Тут я вспомнил, что забыл оставить официанту чаевые. Ну и черт с ним, обойдется. Задержавшись у телефонной будки, я набрал номер полиции и попросил капитана Сэмсона. По крайней мере, здесь все было ясно: пока в меня стреляли и гонялись за мной по джунглям, управление полиции Лос-Анджелеса — одно из лучших в Соединенных Штатах — продолжало просеивать массу информации о Зое и всех так или иначе связанных с ее убийством. Имена, даты, биографии и прочая информация. Может, у Сэмсона есть какая-то информация для меня. Может, дело уже закрыто, и я могу спокойно купить бутылку джина, мешок апельсинов и ехать к Шерри.

Услышав голос Сэмсона, я сказал:

— Привет, это Шелл. Как дела?

— Так себе. Я тебя не узнал. Ты, случайно, не болен?

— Со мной все в порядке. Кажется, я что-то не то выпил.

— Или прочитал. — Он громогласно расхохотался. — Кажется, ты опять попал в газеты. «Один из мириадов местных...»

— Ну хватит, Сэм. Ты же прекрасно знаешь эту мерзкую Фанни с куриными мозгами.

Сэм всегда чутко улавливал мое настроение.

— Ну ладно, гений. Чего ты хочешь? Деньги для выкупа?

— Пока до этого не дошло, но, возможно, скоро они понадобятся. Честно говоря, Сэм, ты видел меня за последние несколько лет в различных ситуациях, но, пожалуй, еще ни разу я не попадал в подобный переплет.

Я рассказал ему о событиях последнего веселого денька, ответил на его вопросы и наконец спросил:

— Есть новости по делу Зои? Они мне не помешали бы.

— Только мелочи, Шелл. — Судя по его голосу, в зубах у него была зажата сигара. Вот что он мне сообщил: — Зоя родилась в Канзас-Сити, а у Кинга нет ни малейшего шанса выиграть судебный процесс.

Это меня нисколько не расстроило. Еще Сэм сказал, что Шерри некоторое время работала в рекламном агентстве, а около года назад перешла в фирму Луи Дженовы. Он продолжал говорить, но я слушал вполуха, пока одна его фраза не зацепила меня и не заставила работать мой мозг.

— Что, что ты сказал, Сэм? Об Оскаре Своллоу?

— Только то, что вовсе не он написал «Дикого христианина». В разговоре с Полом Джарвисом выяснилось, что это он написал за Оскара — так, по крайней мере, он утверждает. Это произошло около двух лет назад. Своллоу практически ничего не заплатил Джарвису, и тот был недоволен. Но эту информацию пришлось тащить из него буквально клещами — он считал, что говорить об этом неприлично, не по-джентльменски.

— Так, значит, это он написал книгу за Своллоу? Так-так... — Я замолчал, размышляя о неожиданном обороте дела. Я всегда недолюбливал Оскара и его фальшивый британский акцент, его заемные остроты и излишне щегольскую манеру одеваться. А теперь он оказался еще и любителем поживиться за чужой счет. Сукин сын!

— Ко мне тут заходила эта ядреная девчонка, — продолжал Сэм, — по поводу которой ты мне звонил.

— Шерри? Лола Шеррард?

— Да. Я рассказал ей об Оскаре, и она тоже очень заинтересовалась, так же как и ты. В чем тут дело?

— Пока не могу сказать ничего определенного. Скажи, Сэм, ты отвез ее домой? Ей не пришлось возвращаться одной?

— Мы доставили ее сюда и обратно на машине. Кажется, она нашла в тебе что-то такое, о чем я и не подозревал.

— Когда это было, Сэм? Когда она уехала?

— Не помню точно, около получаса назад.

Мы еще немного поговорили о деле, а потом я поблагодарил его, пообещав заехать и написать отчет, и повесил трубку. Депрессии как не бывало. Чем больше я думал о том, что рассказал мне Сэм, тем больше идей роилось в моей голове. Основная идея, почти надежда, родилась из того, что я уже знал об Оскаре, о Зое, работавшей на него, о ее беременности, о том, как он кричал, утверждая, что Зоя покончила с собой. Продолжая размышлять, я достал еще одну монету и набрал номер Шерри.

Слушая телефонные гудки, я пытался примирить стопроцентное алиби Оскара с неотразимым мотивом для убийства. Это был даже двойной мотив.

Телефонные гудки продолжались, и во мне начал нарастать страх; однажды я уже безответно звонил Шерри.

Но тут в трубке послышался ее нежный голос:

— Хэлло?

— Шерри? Это Шелл. Кажется, я кое-что нашел.

— Шелл, я тебе уже несколько раз звонила, но тебя не было на месте. Я уезжаю.

— Уезжаешь? В чем дело...

— Шелл, я знаю, кто убил Зою. Я точно знаю!

— Не может быть...

— Это Оскар Своллоу. Я уже говорила тебе, что не он написал «Дикого христианина». Я не успела тебе все объяснить, но мне все стало ясно, когда я вернулась домой. Он вообще никогда ничего не писал; сценарии «Девушки из джунглей» и «Женщины из джунглей» — это не его работа. Разве не понятно, что это означает?

— Да, пожалуй, ты права. Только почему у тебя нет времени все мне объяснить?

Что-то здесь было не так, и это тревожило меня. Шерри продолжала возбужденно тараторить, путаясь в словах:

— Оскар украл сюжеты для своих двух сценариев. Вот почему у Зои оказалась копия сценария «Девушки из джунглей». Я все никак не могла понять, почему Зоя хранила дома несколько старых копий фантастических журналов — помнишь, мы еще разглядывали обложку одного из них? Именно из этих журналов Оскар заимствовал свои сюжеты! Он просто бессовестно воровал их! Если их немного изменить, то к тому времени, когда они превратятся в сценарий, их практически невозможно будет узнать. Теперь тебе понятно? Вот о чем Зоя хотела рассказать всем на той вечеринке. Именно поэтому он убил ее.

Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и я сказал:

— Пожалуйста, не так быстро. Во всем этом что-то есть, но...

Она оборвала меня:

— Шелл, мне нужно бежать. Я пыталась связаться с тобой, но тебя нигде не было, и я позвонила на съемочную площадку Дженове и рассказала ему об Оскаре, о том, почему он убил Зою.

— Ты ему все рассказала?

— Он был очень мил, поздравил меня и попросил немедленно приехать на съемочную площадку и привезти с собой журнал и все остальное. Он уже позвонил в полицию и сказал, что готовит Оскару ловушку. Правда здорово, Шелл?

— Пожалуй. Но не знаю, ты столько сразу всего мне рассказала... — Я попытался во всем разобраться.

Кажется, пока я был готов подозревать все человечество, крошка Шерри нашла убийцу. Может, мне имеет смысл поменять профессию? Например, уехать в Мексику и выращивать там опиум. Я бы курил его и видел сны, что я детектив.

Я попытался немного урезонить Шерри:

— Подожди минутку, солнышко. А что, если Своллоу решит разобраться с тобой?

— Глупый, — ответила она, — полиция будет уже на месте. Ну ладно, я побежала, я и так уже опаздываю. А ты приезжай ко мне и жди меня здесь, Шелл.

— Не так быстро, родная. Ты уверена, что говорила с Дженовой? Эй, Шерри!

Она повесила трубку, прежде чем я успел осмыслить сказанное ею. Какие-то сомнения все еще продолжали меня тревожить. Повесив трубку, я сел в машину и медленно поехал к Шерри. Было без десяти шесть.

Свернув на Сайпрес-авеню, я так и не уяснил, каким образом Своллоу мог убить Зою. Как ни крути, а он был единственным участником вечеринки, который не мог этого сделать. Я прекрасно понимал, что он позаимствовал пару сюжетов из старых журналов, заменив марсианских чудовищ на африканских обезьян, а затем прокрутил через идиотскую голливудскую мельницу, в результате чего они стали неузнаваемы. Вспомнив копию сценария, испещренную поправками красным карандашом, я решил, что такая версия вполне правдоподобна. Но, имея хотя бы каплю здравого смысла, он должен был отдавать себе отчет в том, что так не может продолжаться вечно и в конце концов у него возникнут неприятности.

Находясь в паре кварталов от дома Шерри, я попытался представить себе, что произошло в прошлый четверг в доме Рауля. Зоя направилась туда, с тем чтобы «вышвырнуть Оскара из Голливуда», но она так и не появилась в доме Рауля. Очевидно, прежде чем войти в дом, она встретила кого-то и этому кому-то все рассказала. В результате ее задушили, привязали к трупу груз и бросили в бассейн. Очевидно, все это произошло внезапно. Единственными людьми, которые были заинтересованы в том, чтобы предотвратить ее разоблачения, были Своллоу и, может быть, Дженова. Кинг и Элен обеспечивали друг другу надежное алиби, гарантом которого была маленькая Дот. Если бы Зою убил Рауль, то у него была прекрасная возможность вывезти ее труп в течение многих дней и ночей, последовавших за этим. Только безумец мог затеять вечеринку с купанием, зная, что в бассейне находится труп.

Нетрудно себе представить, что произошло бы с Дженовой, если бы Зоя рассказала ему все. А скорее всего, именно так все и случилось. Дженова прекрасно знал, что в этом случае ему пришлось бы заново снимать множество сцен, не говоря уже о возможном весьма шумном судебном процессе из-за плагиата Оскара. Вне зависимости от вины Своллоу скандал привел бы к превышению бюджета, и Дженова потерял бы не только сто тысяч, вложенные в ленту, но и потенциальную прибыль от фильма, которая должна быть в несколько раз больше... Эта мысль не выходила у меня из головы, и тут я внезапно вспомнил, что из всех участников четверговой вечеринки у Рауля только Дженова не был приглашен в воскресенье.

И как только эта простая, незатейливая мысль утвердилась в моем сознании, я оказался во власти холодного ужаса и паники, осознав, что именно Дженова задушил Зою и, возможно, именно в эту минуту убивает Шерри.