Глава 11

Шерри обитала в маленьком домике на Сайпрес-авеню примерно в четырех милях от Ленгсингтона, где жила Элен. Я жал на газ до отказа большую часть пути, отпуская его только на поворотах, чтобы нажать на тормоза, и затем снова вдавливал его в пол на прямых отрезках пути. Я до смерти боялся, что что-нибудь случится с Шерри, а может быть, это происходит именно сейчас, когда меня нет рядом. Я пытался не думать о трагических развязках, но мое воображение неизменно рисовало мертвое тело Зои, ее искаженное ужасом лицо. Если что-нибудь случится с Шерри, это будет для меня тяжелым ударом.

Наконец показался ее дом, я резко затормозил у входа, выскочил из машины и быстро взбежал по ступенькам к двери. Подергал за ручку, но дверь была заперта.

Я несколько раз постучал. В квартире было тихо, но мне показалось, что там кто-то двигается. К двери никто не подходил, и мой страх быстро превратился в панику. Я поднатужился и с силой налег на дверь плечом, выбив замок. Еще одно усилие — и я ввалился, как оказалось, в гостиную, упав на колени. Свет здесь не горел, но он пробивался через полуоткрытую в соседнюю комнату дверь. Вскочив на ноги, я устремился туда. Шерри лежала на полу лицом вниз. Глядя на нее, я замер на месте, даже не подумав о том, что в доме может находиться кто-то еще. Я не знал, жива ли она, и боялся к ней прикоснуться, чтобы убедиться в этом. Наконец, шагнув вперед, я опустился на колени, желая прощупать пульс. Но еще не коснувшись ее руки, я понял, что она жива. Лицо не потеряло естественного цвета, а рот был полуоткрыт, и она дышала. У меня сразу отлегло от сердца. Проведя рукой по ее темным шелковистым волосам, я обнаружил здоровенную шишку у нее возле уха. Только теперь, поняв, почему Шерри потеряла сознание, я снова принялся логически размышлять: злоумышленник, ударивший ее, побывал здесь, и не так давно. Окинув взглядом комнату, я убедился, что никого, кроме нас, в ней нет. Шерри тихо простонала, и тут я снова услышал какой-то шорох.

Я вскочил на ноги и, напрягая слух, выхватил из наплечной кобуры свой кольт 38-го калибра. Прямо передо мной было открытое окно, тюлевые занавески шевелил легкий бриз. Едва осознав, какую прекрасную цель я собой являю, я снова услышал тот же шорох.

Я резко развернулся и бросился к выключателю — комната погрузилась в темноту. Застыв на месте, я прислушался, но не услышал ничего, кроме стука собственного сердца. Я решил тщательно обследовать дом. Мои глаза вскоре привыкли к темноте, и я заметил слабый свет впереди. Лунный свет пробивался сквозь стеклянную дверь, ведущую на небольшую веранду. Повернув ручку, я бесшумно открыл дверь и вышел наружу.

По спине у меня пробежал холодок. Я был уверен, что злоумышленник — тот, кто ударил Шерри по голове, — находится где-то рядом. Возможно, всего в нескольких футах от меня. Крепко зажав рифленую рукоятку револьвера в правой руке, я осторожно двигался по деревянному полу веранды к сетчатой двери и наконец левой рукой толкнул ее. Петли протестующе и громко взвизгнули.

Если злоумышленник был поблизости, он мог отчетливо видеть меня. Я снова толкнул сетчатую дверь и, отпрянув назад, несколько секунд ждал, слушая визг петель. Затем бросился вперед.

В двадцати футах справа от меня мелькнула яркая вспышка, и в уши ударил громкий звук выстрела из крупнокалиберного пистолета. Я бросился на землю, упал на левое плечо, выбросил руку с револьвером вперед и выпустил пулю в сторону очередной вспышки выстрела. Револьвер дернулся в моей руке, и звуки двух выстрелов слились в единое целое. Я покатился по земле под сердитый визг рикошетирующей пули. Перевернувшись несколько раз, я неуклюже встал на колени, сжимая кольт в правой руке, и замер, сдерживая дыхание и прислушиваясь.

Я отдавал себе отчет в своем незавидном положении. Катаясь по земле, я потерял ориентацию и не решался выстрелить еще раз. Я мог послать пулю совсем не туда, куда следует. А вокруг, кроме меня и моего противника, могли оказаться невинные граждане. Но нельзя же сидеть и ждать, пока тебя подстрелят.

А тут еще этот проклятый лунный свет. Я очутился под прикрытием какой-то огромной тени. Мне показалось, что в нескольких футах от меня находится большое дерево с густыми ветвями. Я молил Бога, чтобы это действительно было так. Вокруг царило ночное безмолвие. Я начал шарить по земле вокруг себя, в надежде найти какой-нибудь камень, чтобы, бросив его, дезориентировать противника. Но тщетно! Тогда, бесшумно достав из револьвера пустую гильзу, я отбросил ее как можно дальше, и она, с негромким стуком ударившись о землю, откатилась на несколько футов в сторону. В тишине я отчетливо слышал торопливые шаги, удаляющиеся от дома. Вскочив на ноги, я кинулся бежать.

Когда глаза привыкли к темноте и я мог отчетливо различить очертания дома, я побежал вокруг него по газону и тут услышал звук взревевшего мотора в полуквартале вниз по улице. Выскочив на тротуар, я увидел в тусклом свете уличных фонарей только что отъехавшую машину, которая у ближайшего перекрестка свернула направо, не включая фар. Мне стало ясно, что преступник ускользнул.

Вспомнив о Шерри, я сломя голову помчался к дому и, влетев в оставшуюся открытой входную дверь, устремился в спальню, опрокинув подвернувшийся на моем пути стул.

Я замешкался у двери, отыскивая выключатель, а когда вспыхнул ослепительно яркий свет, я увидел Шерри. Она стояла за дверью в розовом свитере и черной юбке, занеся над головой какой-то предмет. Ее лицо было искажено страхом. Едва я переступил порог комнаты, она шагнула вперед, готовая обрушить на меня настольную лампу, которая была у нее в руках.

— Эй! — завопил я, отскакивая. — Осторожно!

Узнав меня, она в последнюю секунду изменила направление удара, который был настолько силен, что она едва удержалась на ногах. Она выронила лампу из рук и, поникшая, молча смотрела на меня, с трудом сдерживая рыдания. В ее лице было такое смятение чувств — и страх, и удивление, и полная беспомощность, — что у меня тоже подкатил комок к горлу.

Я шагнул к ней и, нежно обняв, прижал к себе. Она разрыдалась, беспрерывно повторяя:

— Боже мой, боже мой!

— Ну, ну, успокойся, крошка, — утешал ее я. — Все страшное позади, Шерри.

Она обхватила меня за талию, уткнувшись лицом в мое плечо, и замерла, дрожа всем телом. И в эту минуту редкого просветления мне подумалось, что ради таких мгновений я готов идти под пулю. Шерри подняла на меня свои широко раскрытые глаза, и я заметил следы слез на ее лице. Прикусив губу, она отступила на несколько шагов, и ее лицо снова исказил страх.

— В чем дело? — встревожился я. — Что произошло?

Она все еще не оправилась от шока и без конца переводила глаза с моего лица на револьвер, который я по-прежнему держал в руке. Я совсем забыл о нем. Бог мой, она же думает, что это я ее ударил.

— Ну, ну, солнышко, все в порядке. — Я убрал револьвер в кобуру. — Я с тобой.

Внезапно она тяжело вздохнула, подошла к постели и рухнула на нее.

— Что случилось? — спросила она. — Шелл, что случилось?

Я придвинул стул и сел так, чтобы видеть ее лицо. Даже в состоянии шока она выглядела как сирена. Розовый свитер с трудом вмещал ее роскошную грудь. Это надо было видеть!

Я с трудом заставил себя думать о происходящем и ответил:

— Не знаю, Шерри. Видимо, кто-то ударил тебя по голове. Почему — пока не знаю. Я позвонил тебе около восьми, кто-то снял трубку, но ничего не ответил, мне это не понравилось, и я поспешил сюда. Я нашел тебя лежащей без сознания и почувствовал, что кто-то затаился в другой комнате. Я осмотрел все вокруг, но преступник уже скрылся.

Она вздрогнула, потрогала шишку на голове и поморщилась от боли. Глядя на меня, она слабо улыбнулась.

— Кто-то ударил меня по голове, Шелл. Когда я вернулась домой, в спальне горел свет. — Она оглянулась. — В этой комнате... Я... я думала, что ты здесь.

Я улыбнулся. Она все еще не пришла в себя, и я решил, что надо как-то ее отвлечь.

— С какой стати я полез бы в твою спальню, Шерри? Мне-то ясно, а ты догадываешься?

Она рассмеялась, и я успокоился.

— Так-то лучше. А теперь расскажи все по порядку.

— Шелл, я удивилась, когда увидела свет в спальне. Но ты сказал, что придешь в восемь. Я окликнула тебя и вошла, но здесь никого не было. Я даже не помню, почувствовала ли боль. Вот и все, что я помню. — Она нахмурилась. — Пока... пока не очнулась. Тут мне показалось, что я услышала выстрелы.

— Да, это были выстрелы. Подожди минутку.

Я закрыл окно в спальне, задернул шторы, затем закрыл двери. Конечно, я ничего не мог поделать с выбитым замком, но я включил свет в гостиной и подставил под дверную ручку стул с прямой спинкой — и только тогда вернулся к Шерри.

Я попытался ее успокоить:

— Все закрыто. И пусть так остается. Ты в самом деле слышала выстрелы. Преступник, оглушивший тебя, находился в доме, когда я вошел. У нас произошла стычка, закончившаяся вничью. — Я перешел на серьезный тон: — Слушай внимательно, Шерри. Несомненно, это тот самый тип, который убил Зою. И у него были вполне серьезные намерения, если учесть, что он был вооружен.

Она на минуту задумалась и притихла, а потом спросила:

— Это был мужчина?

— Видимо, да, но точно не знаю. Лучше скажи, как твоя голова?

Она поморгала своими голубыми глазами.

— Побаливает.

Я осмотрел шишку на ее голове. Крови не было, но я все-таки хотел вызвать врача, однако она категорически возражала, уверяя, что чувствует себя нормально, и я сдался. Ничего, кроме пары таблеток аспирина, в доме у Шерри не нашлось.

— У тебя есть что-нибудь обезболивающее? Или что-нибудь выпить?

— Джин, — с готовностью ответила она. — Джин и апельсиновый сок.

— Джин? — возмутился я. — И апельсиновый сок! Ты думаешь, это избавит от головной боли?

Она рассмеялась:

— С головой все не так уж плохо, — и поморщилась. — Но не так уж и хорошо.

Следующие пять минут я готовил довольно мерзкие коктейли и болтал с Шерри, пока она приходила в себя от шока, а потом предложил:

— Давай продолжим беседу, начатую на студии до прихода Оскара. Поверь мне, это очень важно.

— Я верю. — Подумав, она продолжала: — Я уже сказала, что Зоя ненавидела Своллоу, но это началось совсем недавно. До этого они были довольно близки. А потом... потом он стал плохо к ней относиться.

Я перебил ее:

— Шерри, полиции известно, что Зоя была беременна. Это могло стать причиной размолвки?

— Да, конечно, — ответила девушка. — Она забеременела от Оскара. После этого он не захотел с ней встречаться. И Зоя... ну, ты сам понимаешь.

Понятно, что Зоя возмутилась, думал я, и проклинала весь мир, а особенно Оскара. Наверное, это был жестокий удар по ее самолюбию. И тут же я подумал об Элен.

— И тогда она решила расквитаться с ним, — сказал я, — в четверг вечером. Ты не знаешь, что она собиралась сотворить?

— Нет. Она сказала только, что Оскару придется бежать из города и ей не будет больше мозолить глаза его мерзкая физиономия.

— Она продолжала работать у него секретаршей, не так ли?

— Да. До последней минуты. Это было своего рода временное перемирие до того момента, как она с ним расквитается. Когда в пятницу она не явилась и на студию, я забеспокоилась. Поэтому договорилась со Своллоу, что буду выполнять ее обязанности, пока она не вернется. Я хотела посмотреть, как он себя поведет.

Из дальнейшего разговора я узнал, что Зоя и Шерри — обе числились на студии стенографистками и, поскольку симпатизировали друг другу, в конце концов решили поселиться вместе. Шерри то и дело прикладывалась к напитку апельсинового цвета, а я все еще не решался притронуться к своему бокалу. Наконец, собравшись с духом, я сделал пробный глоток и поразился: чистейший апельсиновый сок без малейшей примеси спиртного, хотя я прекрасно помнил, что добавил приличную дозу джина.

— Все-таки непонятно, — спросил я, — чем обусловлено это нападение? Преступник, видимо, что-то искал в доме, скорее всего вещи Зои. У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?

Она покачала головой.

— Абсолютно никаких.

— Давай подумаем. Ты уже пришла в себя?

Она опорожнила свой бокал и улыбнулась.

— Я чувствую себя на удивление хорошо.

Она и впрямь выглядела просто замечательно — такая аппетитная и привлекательная, не говоря уже о потрясающем бюсте. Стоя передо мной, она потянула свитер вниз, подчеркивая форму груди, и я вспомнил, как впервые увидел ее в доме Рауля, и все, что затем последовало: Элен, Фанни, студия, Дот, опять Элен — внезапно вся эта череда событий всплыла у меня в памяти, вызвав раздражение и недовольство собой.

— Послушай, — сказал я, — у тебя нет, случайно, старого, толстого, бесформенного банного халата?

Она недоуменно посмотрела на меня.

— Халата? Да, но... — Она игриво улыбнулась. — В чем дело, Шелл?

— Сказать по правде, — ответил я, — этот розовый свитер мешает мне сосредоточиться.

Расхохотавшись, она возразила:

— Что же делать? Не могу же я его просто снять!

Появилась уникальная возможность поспорить на увлекательную тему, но она тут же предложила:

— Шелл, давай займемся осмотром вещей Зои.

Черт возьми, я с большим удовольствием занялся бы осмотром самой Шерри. Но мне пришлось согласиться:

— Ты хозяйка, крошка.

Она нахмурилась:

— Я не знаю, что искать.

— Честно говоря, я тоже не знаю. Но преступник что-то искал. Именно поэтому он лишил тебя чувств. — И добавил серьезным тоном: — Если бы он хотел тебя убить, ты бы уже была трупом. Значит, он преследовал какую-то иную цель.

— Посмотри! — воскликнула она. — Как же я раньше не заметила?

Она указала на комод, два верхних ящика которого были выдвинуты, а в них все перевернуто вверх дном. Мы перебрали содержимое ящиков, но ничего подозрительного не обнаружили. Затем Шерри подвела меня к книжному шкафу в гостиной.

— Половина книг здесь принадлежит Зое, — пояснила она, — журналы и письма на нижней полке — тоже ее.

Мы просмотрели книги, перелистывая все страницы, будто надеясь найти в них разгадку случившемуся, но тщетно. Я взял с нижней полки стопку журналов. Выпавшую при этом связку писем я временно отложил в сторону.

— Это ее журналы, Шерри?

— Да.

Два из них были научно-фантастические, с живописными устрашающими обложками. Остальные — современное дешевое чтиво. Шерри вышла на минутку и тут же вернулась с парой апельсиновых коктейлей. Я пригубил один из них. На вкус он по-прежнему напоминал чистейший апельсиновый сок.

— Ты хоть добавила капельку джина?

— Да еще какую капельку!

Я попытался представить, как сок будет сочетаться с бурбоном. Пожалуй, неплохо. Я все еще сидел на полу, а Шерри стояла рядом. Усмехнувшись, я поднял один из фантастических журналов, на обложке которого восьминогое чудовище гналось по холмам и долинам за полуголой грудастой красоткой.

— Красивая жизнь у художников. Если бы я умел рисовать, ты согласилась бы мне позировать?

Поджав губы, она взглянула на обложку:

— В таком виде?

— А почему бы нет?

Поколебавшись немного, она пожала плечами, колыхнув волшебной грудью под свитером.

— Почему бы нет? — повторила она, стрельнув глазами и приподняв уголки губ в улыбке.

Я прочистил горло, обдумывая, как продолжить разговор. Она указала на картинку:

— Кажется, его зовут Кадл.

— Действительно, настоящий гад.

Она весело рассмеялась.

— Да нет, его имя Кадл. — Она произнесла его имя по буквам. — Вот этот, на паучьих ногах. Они живут на Марсе или еще где-то.

— Понятно. — Я сделал крупный глоток и заметил, что Шерри последовала моему примеру.

Мы перелистали журналы, но безрезультатно. Я взялся за связку писем.

— Что это, Шерри?

— Письма Зои, но я не притрагивалась к ним. Даже не вспоминала о них с тех пор... с тех пор, как это произошло.

Я осмотрел самое верхнее. В верхнем левом углу был указан местный адрес Оскара.

— Пожалуй, надо с ними разобраться, — решил я.

Писем было около дюжины, и мы начали перечитывать их, прихлебывая из бокалов. Это были письма Оскара к Зое, но в них не было ничего необычного. Отдельные пассажи были довольно откровенны, но не более того: ни клятв, ни страстных заверений в вечной любви. Своллоу предавался воспоминаниям о совместных поездках или о планах предстоящих увеселений. Осторожный паренек, этот Оскар. Правда, все письма были подписаны: «С любовью, Оскар». Но я не был уверен, что суд придаст этому серьезное значение.

Наконец с письмами было покончено, мы снова связали их и вернули на прежнее место. Никакой полезной информации я в них не обнаружил. Потом обшарили письменный стол Зои и нашли только толстую сброшюрованную пачку машинописных страниц в зеленой бумажной обложке, на которой было написано: «Девушка из джунглей».

— Это сценарий? — спросил я у Шерри.

Она взяла его и пролистала.

— Да, это сценарий.

— Зачем он понадобился Зое?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Иногда она брала работу на дом.

— Я не очень в этом разбираюсь, но над чем она могла здесь работать? Насколько я понимаю, съемки фильма идут уже пару недель или больше, и работа над сценарием давно завершена.

— Возможно, она хотела его изучить, ведь она сама немного писала. Я не знаю. — Шерри снова пожала плечами. Я уже готов был спросить у нее, что означает это постоянное пожимание плечами, когда она добавила: — Шелл, кто бы здесь ни побывал, он искал не сценарий. Сценарий пачками валяется всюду на киностудии.

— Да, но мы так и не знаем, что следует искать. А что, если ему нужна была ты?

Она рассмеялась и отошла от меня. Мы еще двадцать минут обыскивали дом, а потом пошли на кухню, и Шерри налила нам еще по бокалу.

Я подвел итог: ничего не известно, кроме того, что преступник что-то искал. И, может быть, нашел.

На дне бутылки оставалось совсем немного джина, и Шерри разлила остатки в два бокала.

— Больше выпить нечего, — весело заявила она, забавно скривив губы при этом.

— Да и хватит уже, — заметил я.

Как-то незаметно мы снова оказались в спальне. Я уселся в неудобное кресло, а Шерри опять распласталась напротив меня на постели.

— Шелл, — медленно заговорила она, не глядя на меня, — как ты думаешь, ничего не произойдет этой ночью? Не может преступник вернуться? Со мной ничего подобного никогда не случалось.

Странно, но я об этом как-то не подумал. Мы все время либо были заняты поисками неизвестно чего, либо болтали. Но несомненно, эта мысль рано или поздно пришла бы мне в голову.

— Не знаю, — ответил я. — Все возможно. — И, поразмыслив, добавил: — Да, да, конечно. Послушай, Шерри, как насчет того, чтобы я остался на ночь? Я мог бы спать на диване. Или на лужайке...

Она взглянула на меня в упор и, как ни странно, отнюдь не испуганно.

— Мне будет намного спокойнее, — сказала она, слегка приподняв уголки нежного рта. Затем губы раздвинулись, и она улыбнулась: — Ты ведь не против, Шелл?

Я сделал большой глоток из своего бокала.

— Нет, нет, конечно нет.

Она последовала моему примеру и поставила бокал на пол. Потом вытянула ноги, зевнула, прикрыв рот тыльной стороной ладони, и, как-то нарочито заложив руки за голову, потянулась.

А я сидел как завороженный, уставившись на нее, и вспоминал все с самого начала. Старый, неуклюжий Шелл Скотт, клинический случай эмоционального срыва. Если все пойдет в таком темпе, мое место в психушке. Нервы натянуты, как струны. Еще одно обострение — и назад дороги не будет. Я просто развалюсь на части от нервного истощения. Хорошо еще, что я почти допил джин; сейчас мне и капля спиртного не полезла бы в горло.

Шерри вздохнула, и я за ней следом. Она встала.

— Тогда решено? — спросила она тихо.

Я кивнул. Она подошла к дверце стенного шкафа, перед которым я сидел, открыла его, достала с верхней полки простыни и одеяла, отнесла в гостиную, и я видел, как она бросила все это на диван. Вернувшись в спальню, она спросила:

— Хочешь спать?

Я давно уже не чувствовал себя таким бодрым, поэтому прохрипел:

— Не очень.

— Тогда поговори со мной, прежде чем мы ляжем спать. — Засмеявшись, она уточнила: — Я хочу сказать, прежде чем мы пожелаем друг другу спокойной ночи. Может быть, нам удастся забыть все наши беды.

— С удовольствием. — Я осушил свой бокал и поставил его на пол. — Если смогу. Я уже говорил, что мне трудно сосредоточиться.

Остановившись передо мной, она долго смотрела на меня. Затем, взяв меня за руку, подняла из кресла.

— Отвернись.

Я не понял, куда она клонит, но повиновался, а она, слегка подталкивая, заставляла меня двигаться к постели задом, пока я не коснулся ее икрами ног и не обнаружил себя сидящим на ее краю.

— Сиди здесь, Шелл, и не вздумай обернуться. Я попытаюсь помочь тебе сосредоточиться.

Кажется, я догадался, к чему она клонит, и по спине у меня пробежал холодок.

— Ну хорошо, — сказал я. — Согласен.

Она направилась к шкафу, который был у меня за спиной, открыла дверцу и еще раз предупредила:

— Только не оборачивайся, Шелл! Обещаешь?

— Конечно. — Черт побери, да я бы пообещал даже спрыгнуть с пятого этажа! Я слышал какую-то возню, шуршание одежды и все-таки не обернулся, что свидетельствует о моей необычайной силе воли. Наконец она тихо пробормотала:

— Старый, толстый, бесформенный банный халат — так, кажется, ты сказал? Попробую найти что-нибудь в этом роде.

Я бы вполне удовлетворился, если бы она вообще ничего не нашла. Но тут она наконец воскликнула:

— Да вот же он! Боже, какое старье! — Снова минутная возня, а затем: — Ну вот. Теперь все в порядке.

Я принял ее слова за сигнал, позволяющий обернуться. Во всяком случае, я мог так их истолковать. Я увидел направляющуюся ко мне Шерри в толстом синем махровом халате, который она придерживала руками на талии. Несмотря на толстую ткань, я видел, как под халатом колышется ее грудь, и понял, что он надет на голое тело. У меня пересохло во рту и язык сделался шершавым, как махровая ткань халата.

Она остановилась чуть поодаль от меня.

— Я угадала твое желание, Шелл?

Шерри непринужденно улыбалась, и если она была так же взволнована, как я, то это не было заметно. Похоже, она все держала под контролем, включая меня.

— Ты попала в точку, Шерри, но вряд ли я смогу сосредоточиться.

Она расхохоталась, откинув голову назад, стоя по-прежнему чуть поодаль и слегка придерживая халат, теперь уже одной рукой. Халат распахнулся, и ее роскошная грудь выскользнула наружу. Шерри победоносно взглянула на меня.

— Честно говоря, я так и думала. Ты доволен?

— Тебе нужен мой ответ? — Продолжая сидеть на краю постели, я протянул к ней руки. — Иди сюда, Шерри.

Помедлив, она тихо сказала:

— Я не хочу, чтобы ты уходил сегодня, Шелл. — И, взглянув мельком на свою руку, придерживавшую халат, добавила почти веселым тоном: — Смешно, правда? Я так и не смогла найти пояс.

Она бросилась ко мне. Халат распахнулся, обнажив сначала одну изящную ногу, а потом и другую. Под халатом действительно ничего не было. Она продолжала улыбаться, стиснув губы, и казалась мне необычайно возбужденной и страстной.

Я крепко сжал ее протянутые ко мне руки, а затем мои руки оказались под халатом и заскользили по бархатной коже бедер.

Она дразняще отстранилась от меня, тихо и счастливо засмеявшись. Я тоже был счастлив. Игра шла в открытую, и мы оба знали это.

— Подожди минутку, — сказала она и, передернув плечами, сбросила халат на пол, потом снова повела плечами, видимо желая окончательно меня доконать.

И ей это удалось. Никогда в жизни я не испытывал ничего подобного. Я заключил ее в жаркие объятия, и она не противилась моим ласкам.

Я чуть не лопнул от возбуждения.

Мальчишкой я забавлялся, добывая огонь трением, но это было давно, а сейчас я ощущал себя в джунглях, в окружении дикарей, привязанным к столбу, и пламя вокруг меня поднималось все выше и выше.

Шерри стиснула мое лицо ладонями, склонившись ко мне, а я, обхватив ее шею рукой, нежно притянул ее к себе и почувствовал, как постель осела под нашей тяжестью. Я повернулся к ней, найдя губами ее губы, удивительно нежные, и теплые, и податливые. Наши уста сомкнулись, а тела сплелись в безумной страсти. Слегка откинув голову и глядя на меня из-под опущенных век, она прошептала:

— Поцелуй меня, Шелл. Поцелуй и обними покрепче.

Голос ее сделался глубоким и проникновенным. Она повторяла вновь и вновь: «Целуй меня, Шелл. Обними меня крепче, еще крепче... еще...»

Оторвавшись от нее на мгновение, я выключил свет, а она сбросила простыню. Я скользнул к ней, нежно и крепко прижимая ее к себе. Ее рот почти касался моих губ, она шептала:

— Крепче, Шелл... еще крепче...

Я накрыл ее рот своими губами, и она затихла, но ее губы и тело жадно продолжали свое дело. Слова были больше не нужны.