Глава 16

Поначалу мне показалось, что в комнате никого нет, но потом, приглядевшись, увидел стоявшую в углу Бафф. Прижавшись спиной к стене, она, раскрыв от удивления рот, смотрела на меня.

— Бафф! — громко прошептал я. — Только без крика.

Девушка, не веря своим глазам, молча уставилась на меня. Затем она сделала несколько шагов вперед и неуверенным голосом тихо произнесла:

— Шелл? Это ты, Шелл?

Продолжая смотреть на меня, она подошла еще ближе, и вдруг из ее глаз хлынули слезы и покатились по щекам. Обняв меня, Бафф крепко прижалась к моей груди. Я обхватил девушку и на ее спине под гладкой тканью платья ощутил поперечные рубцы.

— Бафф, дорогая, крепись, — обратился я к ней. — Послушай, у нас мало времени.

Она неожиданно отпрянула от меня:

— Это ты?.. Как тебе...

— Ни о чем не спрашивай меня. Что здесь происходит? Где твой отец?

Бафф печально покачала головой.

— Здесь ужасно, — коротко ответила она.

— К черту все, — резко сказал я. — Наберись мужества. Слушай, под твоим окном труп. Я убил охранника, и, если его обнаружат, нам отсюда никогда не выбраться. А теперь скажи, где доктор! Я смогу пробраться к нему?

— Нет. Он в лаборатории. Это в одном из центральных помещений здания. Меня туда водили, чтобы заставить отца...

— Послушай. Должен же быть туда... — начал было я, но не успел договорить, так как за дверью послышались шаги. Я схватил девушку за плечи и, грубо подтолкнув ее к двери, прошептал: — Делай что угодно, только отвлеки внимание на себя. Можешь упасть на пол.

Зажав револьвер в ладони, я подскочил к двери и прижался спиной к стене. Бафф даже не шелохнулась, она продолжала смотреть на меня удивленными глазами. В отчаянии я затряс головой и мимикой и жестами, как мог, стал показывать, что ей следует делать. Через мгновение дверь открылась, и Бафф, взглянув на нее, приложила обе ладони к горлу и направилась от меня в глубь комнаты.

Вошедший мексиканец, с удивлением наблюдая за странным перемещением Бафф по комнате, повернул в ее сторону голову. Я шагнул из-за двери и что было силы ударил его по голове револьвером. Он молча осел и повалился на пол. Больше в дверях никто не появлялся. Я выглянул в коридор, чтобы убедиться, нет ли там кого, и закрыл дверь.

— Все, Бафф, будь умницей, — решительно произнес я. — Нам ничего больше не остается, как быстро смываться. Во всяком случае, попробуем.

— Я не могу оставить отца, — возразила девушка.

— Нет. Ты отсюда исчезнешь, если даже для этого мне придется тащить тебя на руках. Скоро сюда нагрянут дружки этого малого, и нам вряд ли удастся сделать с ними то же самое. Ну, Бафф, шевели же мозгами!

Закусив губу, она уставилась на меня, затем кивнула.

— Да, ты прав, Шелл. Прости меня, — еще раз кивнув, сказала девушка.

Теперь я понял, что ее шоковое состояние, вызванное моим внезапным появлением, постепенно стало проходить.

— Лишь бы нам отсюда выбраться, а там нам придут на помощь. Мы потом снова сюда вернемся. А сейчас надо бежать. Лезь в окно.

Я погасил в комнате свет и вместе с Бафф проследовал к окну.

— Слушай, там внизу мертвый охранник. Он привязан к дикому винограду. Не пугайся и не кричи. Дай я спущусь первым. Держись за толстые прутья.

Взведя курок револьвера, чтобы можно было в случае необходимости сразу же открыть огонь, я спрыгнул на землю и развернулся, чтобы помочь Бафф. Девушка прыгнула, на лету схватила мои протянутые руки и, приземлившись рядом со мной, закачалась. Неожиданно в нескольких футах от нас кто-то закричал по-испански. Я сразу понял, что это второй охранник, быстро прижал девушку спиной к стене, припал на одно колено и вскинул револьвер. В этот момент луч карманного фонарика осветил мне лицо. Прицелясь в яркое световое пятно, я выстрелил. У сорок пятого при стрельбе оказалась сильная отдача, и мою руку после выстрела резко отдернуло назад. Луч фонарика задрожал, раздался ответный выстрел, и капли жидкой грязи брызнули мне в лицо. Я дважды выстрелил в охранника. Фонарик, выскользнув из его рук, полетел в грязь, а следом упал и сам охранник.

Громко чертыхнувшись, я крикнул Бафф:

— Беги! Прямо к стене, со всех ног! — и, поглядывая через плечо, кинулся вместе с ней поперек двора.

Мы были уже почти у цели, когда на здании вспыхнул прожектор, который осветил церковный двор. Мой мозг лихорадочно работал, в висках стучало словно молотом. Подбежав к стене, к тому месту, где наверху лежал мой свернутый плащ, я крикнул девушке:

— Бафф, сюда! Быстрее!

Она мгновенно развернулась и побежала ко мне вдоль церковной ограды. От волнения ее лицо побелело.

— Слушай, — сказал я подбежавшей ко мне Бафф, — согнись, детка. Придется встать тебе на спину, иначе мне до верха стены не дотянуться. Ноги поставь шире, руками упрись в колени. Только, ради Бога, не свались, пока я не взберусь на стену.

Перепуганная до полусмерти девушка пригнулась и уперлась локтями в колени. Из глубины двора послышались крики. Раздался одиночный выстрел, и рядом со мной о стену чиркнула пуля. Я поставил правую ногу чуть выше того места, где у Бафф заканчивались соблазнительные округлости, резко оттолкнулся от земли левой ногой, затем правой и, взлетев, перекинул руки через стену. Чтобы подняться, я оперся об нее локтями, и тут острые края стеклянных осколков, прорезав ткань плаща, впились в мои ладони. Я чуть было не выронил револьвер, но мне все же удалось удержать его в руке и взобраться на стену. Я посмотрел на Бафф. Та, не выдержав моего веса, упала и распласталась в грязи.

Вновь прогремел выстрел, и рядом с моей головой просвистела пуля. Я пригнулся и приготовился отстреливаться. Внизу копошилась Бафф, пытаясь встать на ноги, а двое вооруженных людей бежали по двору к нам. Не долго думая, я выстрелил в часового, который бежал впереди. Одна его нога заскользила по мокрой земле, и он упал; бежавший за ним рухнул сам. Я лег на плащ, перегнулся через стену и протянул девушке левую руку.

— Хватайся, Бафф. Скорее, — крикнул я ей.

Она подпрыгнула и вцепилась в рукав моего пиджака. Крепко схватив ее за запястья, я посмотрел, что творится в церковном дворе, и тут раздался выстрел. Я увидел, что один из преследователей, припав на колено, собирается выстрелить еще раз. Я дважды, особо не целясь, выстрелил в него. Бафф тем временем висела на моей руке и пыталась зацепиться ногами за стену.

Сначала я поджал под себя колено, затем, превозмогая боль в спине, потянул на себя девушку. Едва она перекинула через стену ногу, как тут же вскрикнула: она тоже порезалась о бутылочные осколки. Снова грянул выстрел, и пуля, чиркнув по камню, осыпала мое лицо и руку мелкой крошкой. Я рывком перевалил Бафф через стену, последний раз выстрелил в охранника и, не разворачиваясь, спрыгнул вниз. Едва мои ноги коснулись земли, я крикнул лежавшей у стены девушке:

— Быстро к дороге. Отсюда ярдов пятьдесят. Там машина. Бежим.

— Моя нога, — застонала Бафф.

— Черт с ней. Не можешь бежать, ползи, но только доберись до машины.

Я поднял ее, и мы вместе, шатаясь, выбрались на грунтовую дорогу.

Подтолкнув девушку к стоявшему невдалеке «плимуту», я скомандовал:

— Беги к машине, детка.

Бафф молча развернулась и, припадая на одну ногу, побежала. Меня от больших деревянных ворот, которые все еще были закрыты, отделяло расстояние ярдов в пятнадцать. Я зажал в руке свой кольт и замер. Прошло всего несколько секунд с того момента, когда девушка кинулась к машине, как ворота скрипнули, и на площадку перед ними упала полоска света. Массивные деревянные створки еще полностью не раскрылись, а я уже взял ворота на прицел. Едва в них показался человек, я нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел. Как только у меня перестала трястись рука, я снова выстрелил. Первый из тех, кто выскочил за ворота, рухнул на землю, а остальные кинулись в мою сторону. Выпустив в них еще две рули, я развернулся и побежал. В моем револьвере оставался всего один патрон.

Подбежав к «плимуту», я подтолкнул залезавшую в него Бафф, открыл переднюю дверцу, впрыгнул на сиденье водителя и включил зажигание. Стартер завелся не сразу, его жужжание еще больше натягивало мои нервы. Наконец двигатель издал кашляющий звук и взревел. Колеса автомобиля сначала провернулись в размякшей от дождя колее, затем резина пришла в сцепление с дорогой, и мы, быстро набирая скорость, покатили вперед. В зеркале заднего вида я увидел огоньки фар машины наших преследователей. Только теперь я почувствовал, что из ран на моих руках и ногах сочится кровь.

Подъезжая к глубокой яме, мне пришлось сбросить скорость, а когда мы ее объехали, я снова нажал на газ. Судя по огонькам преследовавшей нас машины, расстояние между нами не увеличивалось, но и не сокращалось. Выехав на шоссе, я свернул налево и на полной скорости рванул в направлении города. Нас чуть было не занесло на обочину, когда я, решив посмотреть, с какой скоростью мы несемся, взглянул на спидометр. Его стрелка дрожала, замерев на цифре сто двадцать, но тут я догадался, что это были километры, а не мили. Значит, скорость нашей машины была более семидесяти миль в час. Давя изо всех сил на газ, я сквозь моросящий дождь вглядывался в дорогу. Ни я, ни Бафф за это время не проронили ни слова.

Кроме нашего «плимута» да автомобиля, ехавшего за нами на расстоянии ста ярдов, других машин на шоссе не было. Преодолев изогнутый участок дороги, я заметил, что преследователи немного сократили разрыв. Как ни давил я на педаль, больше семидесяти миль в час выжать из этого корыта мне не удавалось.

— Детка, — обратился я к Бафф, — если молитва хоть как-то тебе поможет, то молись и держись обеими руками за воздух.

Сняв ногу с педали скорости и плавно нажимая на тормоз, я повернул руль вправо настолько, насколько это было возможно, и, стараясь не смотреть на раскисшую от дождя пологую обочину шоссе, повел машину по самой кромке асфальта. Стоило мне слегка расслабиться и хоть немного отпустить руль, колеса машины съехали бы в грязь, и тогда нам была бы крышка. Когда скорость нашего «плимута» совсем упала, я вдавил педаль тормоза в днище автомобиля, и меня чуть было не прижало к рулю. Нас занесло вправо. Когда колеса съехали на мокрую и скользкую обочину, машину стало разворачивать влево.

Противно взвизгнули шины передних колес, и мне показалось, что мы начинаем переворачиваться. Но наш «плимут» все же устоял и, развернувшись влево, застыл на месте. Теперь его фары были направлены туда, откуда мы только что ехали.

Тут неожиданно заглох двигатель, и я в сердцах выругался такими словами, которых прежде не осмеливался произносить в присутствии женщин и о существовании которых, как полагаю, Бафф и не подозревала. Продолжая ругаться, я вынул из кобуры кольт и, пробуя завести стартер, посмотрел на дорогу. Преследователи, преодолев крутой вираж, на полной скорости неслись к нам.

Стартер зажужжал, но двигатель не заводился. Я не стал больше пытаться завести его, тем более что наши преследователи были рядом. Их водитель уже погасил фары и, чтобы нас не проскочить, сбросил скорость. Просунув в окно кольт, я прицелился в то место в машине, где должен был сидеть водитель, и, когда она поравнялась с нами, нажал на спусковой крючок.

Машина на скорости сорок, если не более миль в час проскочила мимо, съехала с асфальтового покрытия дороги на скользкую обочину, ее развернуло, бросило в кювет и со страшным скрежетом завалило набок. После нескольких попыток мне все же удалось завести двигатель. Я переключил коробку скоростей, развернулся и выехал на шоссе.

Проезжая мимо перевернутой машины, в ее темном салоне я смог разглядеть по меньшей мере двоих. Застряли они надолго, подумал я и нажал на газ. Скоро стрелка спидометра достигла отметки сто двадцать.

Забившаяся в угол Бафф тем временем что-то невнятно пролепетала, и мне захотелось хоть как-то ее приободрить.

— Самое страшное уже позади, — сказал я. — Не вешай нос, детка, и ни в чем меня не вини.

Она еще немного повсхлипывала, потом успокоилась и принялась говорить мне, какой я смелый, решительный, «просто необыкновенный». Слышать это было приятно, но я возразил ей, сказав, что ничего, кроме попытки нас угробить, я не совершил. Даже с намокшими светлыми прядями, прилипшими к ее голове, девушка выглядела привлекательной. Теперь, когда я знал, кем на самом деле была Моник, Бафф стала мне казаться намного красивее ее.

Я рассказал Бафф, кем была Моник. Девушка никак не хотела в это поверить, но мне все-таки удалось убедить ее.

— Надо будет решить, что делать с Моник. Но только после того, как ты окажешься в безопасном месте.

— Шелл, а что ты намерен делать? Я имею в виду с отцом.

Это был интересный вопрос. Сойти с ума я мог позволить себе один раз в год, но никак не чаще, а возвращаться на базу Вилламантеса без вооруженного отряда солдат мне, увы, не хотелось.

— Приладим штык к винтовке и пойдем в атаку на центр, — несколько легкомысленно ответил я.

Бафф, не оценив юмора, отпрянула от меня.

— Я хотел сказать, что обращусь за помощью к генералу Лопесу, и тот пошлет на базу армейскую роту.

— А кто такой генерал Лопес?

— О, я же забыл тебе рассказать. Ну да ладно, позже расскажу.

Тем временем мы уже подъезжали к деревеньке, в которой, как я предполагал, находилась бензозаправочная станция.

— Как твой испанский? — спросил я девушку.

— Так себе, — ответила она.

— Значит, лучше, чем мой. Послушай, Бафф, легко представить, что сейчас творится в центре. Возможно, ребята, которые гнались за нами, уже вытащили из кювета машину. Так что у нас немного времени.

Девушка в задумчивости прикусила губу.

— Я думаю, что твоему отцу ничего не грозит, пока он работает на них. В Мехико я тебя отвезти не могу, там опасно.

— Да. А как ты тогда собираешься поступить?

— Пока не знаю. Но самое главное, что я должен сделать, — это дозвониться до генерала. О местонахождении базы Вилламантеса никто не знает. А потом, Бафф, прости, что оставил тебя одну в гостинице. Я действительно не мог остаться. Я до сих пор об этом сожалею.

Тут у меня в голове мелькнула мысль, от которой мне стало не по себе. Все мои дальнейшие планы были построены с учетом того, что я получу помощь со стороны генерала Лопеса. А вдруг ему стало известно, зачем обратилась ко мне его супруга? Не услышу ли я из телефонной трубки нечто вроде обещания стереть меня в порошок? Кроме того, если ему все-таки подсунули пленку и он ее просмотрел, то наверняка графиня, опасаясь его гнева, куда-нибудь уехала, и обманутый муж кинулся на поиски неверной супруги.

Бафф в ответ на мои извинения сказала, что никто тогда не мог предвидеть последующий ход событий. Бедняжка, она не знала всего, что произошло после того, как я оставил ее в отеле «Дель Прадо». Зато она рассказала мне то, чего не знал я. Как оказалось, в дверь ее номера постучались люди в белых халатах, которые сказали, что они от доктора Баффингтона, что он ранен и находится в госпитале Эй-би-си, и что они приехали за ней. Она их впустила, позвонила в госпиталь и, когда ей ответили, что доктора там нет, сразу же заподозрила неладное. Перезвонить в госпиталь ей не дали. Она стала сопротивляться. Ее ударили по голове, она потеряла сознание и упала, о чем свидетельствовало пятно крови в ее номере, а потом увезли в центр. Отец поначалу наотрез отказывался работать на Вилламантеса, но, когда в его присутствии Бафф избили до полусмерти, он был вынужден согласиться.

— Тебя хлестали плеткой? — спросил я.

— Да. Сначала раздели, потом стали сечь черной плеткой, похожей на длинную змею.

Я поежился, и не только из-за того, что девушке пришлось пройти через такие мучения: мне явно представилась черная змея, обвивающая белое тело Бафф.

— Тебя бил сам Вилламантес? — спросил я.

— Нет, он только наблюдал. Ты не можешь представить его лицо в тот момент, когда меня истязали! Я никогда не видела у человека такого выражения лица.

Я свернул с шоссе на дорогу, ведущую в деревеньку Тлакспасин. Сейчас мне больше всего хотелось увидеть на лице Вилламантеса то выражение, которое было перед смертью у водителя «плимута» или Амадора. Мы проехали еще ярдов сто и остановились. Пару минут мы были заняты тем, что изучали свои раны. У Бафф по икре тянулся длинный шрам, была еще пара-тройка небольших порезов. К счастью, ни один из них не был серьезным. Она, правда, подвернула колено, но я полагал, что к утру боль должна утихнуть. Рана на моей руке уже не кровоточила, но места порезов на заднице, ноге и пальцах левой руки слегка пощипывало. Брюки были настолько изорваны бутылочными осколками, что их можно было смело выбрасывать.

По правую сторону от нас, в нескольких футах от дороги, под соломенной крышей стоял серого цвета домишко, сложенный из необожженного кирпича и нескольких деревяшек.

Кивнув в сторону этого ветхого жилища, я спросил девушку:

— Если там найдется свободный угол, побудешь в этой халупе до моего возвращения? Правда, это не отель «Дель Прадо».

— Ничего, сойдет, — ответила Бафф.

Мы вошли в домишко, в котором оказалась всего одна комната. В ней горела сальная свеча. Рядом со столом на самодельной табуретке сидела старуха с лицом, похожим на кусок потрескавшейся красной глины, которая плела что-то из тонких пучков соломы. На земляном полу играл совершенно голый малыш. Едва мы вошли в дом, как нам навстречу, громко хрюкая, бросилась черная свинья, покрытая густой щетиной, которая, обежав нас, проскочила в открытую дверь. Мальчик постарше, лет шестнадцати, на котором ничего, кроме опоясывавшего его куска бесцветной плотной ткани, не было, удивленно посмотрел на нас. Нам хватило нескольких минут, чтобы, в основном с помощью школьного курса испанского Бафф, который очень развеселил юношу, договориться с хозяевами домишка. Мы предполагали, что Бафф пробудет здесь недолго, самое позднее до утра. Жилище не ахти какое, но искать что-нибудь поприличнее времени не было. Старуха, извиняясь за нищету в доме, охотно согласилась на время приютить девушку, чем нас с Бафф очень растрогала.

Перед уходом я протянул юноше пачку песо и произнес:

— Mil gracias!

Сумма была небольшая, но парень весь засиял и затараторил по-испански словно пулемет. Пожелав всем спокойной ночи, я попрощался с Бафф, вышел из дома и направился к машине.

— Шелл, подожди! — Бафф догнала меня и слегка запыхавшимся голосом спросила: — Что ты намерен делать?

— Звонить генералу Лопесу, а потом — обратно, к старой церкви. Буду наблюдать за воротами центра.

Я не думал, что его обитатели станут отсиживаться и ждать, надеясь на высокие стены. Была большая вероятность того, что доктора постараются перепрятать в другое место. Поэтому я хотел застать момент, когда его вывезут с базы, и при возможности последовать за ними. Я посмотрел на часы. Они показывали половину девятого.

— Будь осторожен, Шелл. Пожалуйста, береги себя, — умоляющим голосом попросила Бафф.

— Дорогая, человека осторожнее меня теперь во всей Мексике не найти.

— Трудно выразить словами, какие чувства я сейчас испытываю, Шелл. Ты столько... ты так много для меня...

— Дорогая, оставь сантименты: доктор все еще у Вилламантеса. Но ты не волнуйся. Я все сделаю и прискачу за тобой на вороном коне, и тогда...

На этот раз Бафф не дала мне договорить.

— Идиот, — ласково произнесла она и, обвив мою шею, поцеловала меня в губы.

Это был долгий нежный поцелуй, сладкий и немного грустный. Затем девушка медленно провела кончиками пальцев по моим щекам, повернулась и пошла к домику.

Пока я ждал, когда оператор телефонной станции соединится с номером генерала Лопеса и перезвонит мне на заправочную станцию «Пемекс», механики успели заправить бензином мой «плимут» и перезарядить аккумуляторные батареи. Оператор телефонной станции пытался меня соединить с Мехико, но связь была такой отвратительной, а на заправке стоял такой шум и гам, что в трубке я ничего не расслышал, и нас разъединили. Чувствовал себя я неплохо, правда, был немного напряжен, но голова уже не кружилась. Я надеялся, что дела мои пошли на поправку. Как рассказывал мне доктор, он также мучился несколько часов, а потом все прошло.

Однако волнение, подобное тому, которое я испытал, увидев шрам на руке генерала Лопеса, не покидало меня. Но на этот раз меня беспокоили не воспоминания о красной отметине на тыльной стороне ладони генерала, поскольку я уже знал, что коробку со злополучным фильмом в публичный дом принес садист Вилламантес. Мною овладело ощущение непонятной тревоги, которую я никак не мог прогнать. Я посмотрел на такси, вокруг которого суетились механики. Если те двое, которых я заметил в перевернутой машине, и не разбились, то они едва ли сумели разглядеть в темноте, что мы с Бафф ехали на «плимуте». Мои мысли прервал телефонный звонок.

Я судорожно схватил трубку. Сначала в ней раздались треск, звонкие переливы, затем я услышал женский голос:

— Bueno?

— Здравствуйте. Графиня, это вы?

— Mander?

— Это сеньора Лопес?

— О нет, сеньор. Ее нет дома. Кто спрашивает?

— Ее нет? А генерал?

— Его тоже нет, сеньор.

— А кто это? С кем я говорю?

— Это Кармелина, служанка.

Ага, служанка. А что мне о ней известно? Я вспомнил, как генерал говорил, что доверяет всей своей обслуге. Но эта служанка пришла к ним сравнительно недавно, меньше года назад. Возможно, что она и хороша как прислуга, но в сложившейся ситуации я не мог не подозревать ее в том, что она служит не только своим хозяевам. И чем дольше думал я о ней, тем больше склонялся к мысли о том, что такой человек, как Вилламантес, наверняка сделал все, чтобы приставить к генералу кого-нибудь из своих.

— У вас в доме все в порядке? Ничего не случилось? Никаких происшествий? А когда хозяева будут дома?

— Да, сеньор, у нас все в порядке, — ответила Кармелина. — Хозяева вернутся, наверное, через полчаса. Точно не знаю. Простите, а кто их спрашивает?

Я задумался. Механик, стоявший в дверях, что-то крикнул второму, сидевшему в машине, и его голос срезонировал в моих ушах. Я не мог рассказать служанке всего, что хотел передать генералу Лопесу. Что я побывал на базе коммунистов, что снова еду туда и жду от него подмоги. Если Кармелина связана с Вилламантесом, то все мои планы рухнут. Но я и не мог всю ночь сидеть на бензозаправочной станции и ждать, когда вернется генерал.

— Послушай, — сказал я, — мне очень срочно нужен генерал Лопес. Это вопрос жизни или смерти. Поняла? Жизни или смерти. Muy importante. Разыщи хозяина, где бы он ни был, и передай ему... передай генералу, что звонил Шелл Скотт и что я хотел поговорить с ним по очень срочному и важному делу. Все поняла?

— Si. Шелл Скотт хочет поговорить с генералом.

— Правильно. Пусть он перезвонит мне по... — Я прервался и посмотрел на номер телефонного аппарата, с которого разговаривал со служанкой.

Было бы неосмотрительно с моей стороны сообщать Кармелине телефон бензозаправки, уж слишком много людей в окружении Вилламантеса: Моник, капитан Эмилио... И очень вероятно, что и Кармелина была в их числе. Парни, обслуживавшие мою автомашину, громко кричали что-то друг другу неподалеку. Один из них, разложив на земле помятое крыло, барабанил по нему деревянным молотком.

Я решил не испытывать судьбу и не рисковать:

— Передай генералу Лопесу, что я ему перезвоню. И очень скоро. Так что свяжись с ним как можно скорее, и пусть он ждет у телефона.

— Хорошо, постараюсь, — пообещала мне служанка Лопесов, и я повесил трубку.

Надо было как можно быстрее возвращаться на базу. Для того чтобы вывезти доктора Баффингтона за пределы центра, много времени коммунистам не потребуется. Но они, перепрятав его, должны будут вернуться за химикатами, пробирками, колбами, ретортами и прочим лабораторным оборудованием. Я обзвонил несколько мест в Мехико, где мог бы находиться генерал, но ни по одному телефону его не застал, никто из ответивших мне не знал, где он.

Десять минут ожидания показались мне часом. Больше ждать я не мог. Если служанка за это время не связалась с генералом, то его появления в доме можно было бы ждать еще несколько часов. А что, если генерала Лопеса уже убили или он носится по горам в поисках изменившей ему жены, а я здесь на станции стою как осел у телефона и жду? От одной только мысли, что возможен и такой расклад, я застонал.

Слабо надеясь, что служанка выполнила данное мне обещание, я снова связался с домом Лопесов.

— Bueno? — послышался тот же голос.

— Нашла генерала?

— Нет, сеньор. Извините, но его нигде нет. Я обзвонила всех, кого только можно.

— Хорошо. Спасибо, Кармелина.

Все, мне больше ничего не остается, как передать ей то, что должен знать генерал, подумал я и попытался убедить себя в том, что служанка точно выполнит мою просьбу. Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить.

— Послушай, Кармелина. Я хочу, чтобы ты сразу же передала от меня генералу записку. Если удастся с ним связаться, прочитай ее ему по телефону. Хорошо? А при встрече я тебя отблагодарю. Дам тысячу песо.

— Si, si, si, я все сделаю очень хорошо.

— Тогда записывай.

В трубке стихло, затем я снова услышал голос служанки:

— Я готова. Говорите.

— Пиши. Вилламантес — Кулебра, центр — за деревней Тлакспасин. Нужно проехать еще пять километров, свернуть вправо, на разбитую грунтовую дорогу. Вилламантес и двадцать его людей сейчас там. Сразу же езжайте туда. Двиньте на центр всю мексиканскую армию. Это все. Подпись — Шелл Скотт.

Хоть Кармелина и заверила меня, что все поняла, я все же заставил ее прочитать, что она записала. Закончив перечитывать свои записи, она сказала:

— Еще раз извините меня, сеньор Скотт, но я обзвонила всех, кого только могла. Сначала я позвонила... — Служанка стала перечислять все места, где не оказалось генерала Лопеса, а я, слушая ее, удивлялся, зачем она мне все это говорит.

— Отлично, Кармелина, — наконец оборвал я ее. — Передай записку хозяину, а мне уже надо ехать дальше.

— Нет-нет, подождите, — запротестовала она. — Я хочу снова прочитать вам, что я записала. А то вдруг я что-то напутала.

— Ты же уже... — начал я и осекся.

То, чему я поначалу удивился, теперь вызвало у меня подозрение: с какой это стати служанка всеми силами пытается удержать меня на телефоне? Ей явно было нужно выиграть время. Но зачем? И тут меня осенило. Я же совсем забыл, что езжу на такси марки «плимут» черно-зеленой раскраски. Когда мы с Моник ехали на нем в центр к Кулебре, за рулем сидел ее сообщник, тоже коммунист. Он наверняка приезжал на этой машине в центр, и не один раз. Возможно, что и сам черно-зеленый «плимут» принадлежал штаб-квартире коммунистов. В этом случае им всем этот автомобиль хорошо знаком. Получается, для того чтобы меня обнаружить, коммунистам было достаточно поискать по дорогам черно-зеленое такси марки «плимут». И они наверняка уже это сделали, поскольку Моник с бумагами от Эмилио на базе так и не появилась.

Удивительно, как я сразу не догадался, что Вилламантес должен был знать, на какой машине приедет к нему Моник. Когда она не объявилась, он сразу же встревожился и стал выяснять причину. Тем более ему известно, что кто-то побывал в центре и увел у него из-под носа дочь доктора. Всего этого было более чем достаточно, чтобы начать поиски меня и Бафф. Теперь я нисколько не сомневался в том, что коммунисты уже рыщут по дорогам, высматривая автомобиль, который стоял и блестел, освещенный ярким электрическим светом, всего в десяти футах от меня. Отсюда до центра было рукой подать. А Кармелина тем временем без умолку говорила и пыталась в который раз зачитать записку.

— Не надо перечитывать, — оборвал я ее.

— Нет, я просто обязана! Мне кажется, я что-то не так записала. Вот здесь...

Не дав ей договорить, я быстро повесил трубку, подбежал к «плимуту», сунул несколько песо механику в руку, забрался в машину и выехал со станции.

Мне пришлось нажать на тормоз и прижаться к обочине, чтобы пропустить огромный грузовик, который ехал позади меня и громко сигналил.

Вот чертова служанка! Это ж надо. Как она старалась задержать меня на бензозаправке. Ей наверняка известно, что меня уже ищут, подумал я и посмотрел на дорогу, которая выходила на шоссе.

Проехав несколько домов, грузовик свернул в проулок, потом подал назад и стал разворачиваться. А может, я слишком плохо подумал о Кармелине? Возможно, прислуга просто боялась напутать и решила перестраховаться, а мне померещилось, что и она заодно с коммунистами.

Я посмотрел вперед и увидел, что грузовик уже успел развернуться и, набирая скорость, едет навстречу мне. Мой план был таков: проехать по шоссе до грунтовой дороги, свернуть на нее и, не отъезжая далеко от основной дороги, найти укромное местечко, где бы меня никто не видел и откуда бы я смог наблюдать за всеми машинами, проезжающими в сторону центра и обратно. Благо эта грунтовая дорога была единственной, которая вела на базу коммунистов. Только так, находясь вблизи шоссе и вдали от их «осиного гнезда», я мог находиться в безопасности и одновременно наблюдать за перемещением в центр и обратно. С этой минуты я должен был стать «самым осторожным человеком в Мексике».

Грузовик тем временем на большой скорости несся навстречу мне по самой середине дороги. Я сдвинулся немного вправо. Свет зажженных фар ослепил меня. Мой «плимут» уже почти выехал на скользкую обочину, и тут я увидел, что грузовик тоже свернул и мчится прямо на меня.

Он что, пьян либо задумал идти на таран, подумал я и, увидев прямо перед собой громадные очертания грузовика с включенными фарами, резко повернул руль вправо. «Плимут» вынесло на обочину, я отпустил руль и кинулся к правой дверце. И в этот момент ревущий, словно дьявол, грузовик своим левым боком зацепил мой автомобиль. Раздался оглушительный хлопок и скрежет металла. Перед моими глазами вспыхнул яркий свет, и я почувствовал неимоверную боль. Затем яркое пятно света рассыпалось на миллионы сверкающих бриллиантов, и сразу стало темно.