Глава 7

Капайм проснулся от оглушительного грохота барабанов. Голова прямо-таки разламывалась. Эти проклятые барабаны гудели даже в его кошмарах — трудно назвать снами ту мерзость, что ему сейчас снилась. Он и проснулся-то не столько из-за шума, сколько убегая от излишне мрачных грез. Он лежал на постели, ощущая себя совершенно опустошенным. Новая барабанная дробь заставила его зарыться головой под подушку.

Неужели они никогда не смолкнут? Капайм никогда не думал, что барабаны гремят так невыносимо громко. Почему он раньше этого не замечал? Надо было бы врачевателям поселиться в более тихом месте! В тщетной надежде на облегчение, Капайм закрыл уши ладонями. И тут он вспомнил все те сообщения, что он оставил для передачи в холды и вейры. Неужели их до сих пор не передали. Уже, наверно, полдень! Разве мастер барабанщик не понимает, насколько все это важно?! Или какой-нибудь глупый ученик посмел спрятать его записку в надежде поспать лишнюю пару часиков?

Подобной головной боли Капайм еще никогда не испытывал. Невыносимо. И сердце билось под стать бешеному ритму барабанов. Весьма странно… Но вот барабаны умолкли — но ни его голова, ни сердце этого даже не заметили. Перекатившись на бок, Капайм попытался сесть. Надо что-нибудь принять от головной боли. Собравшись с силами, которых оказалось не так уж и много, Капайм сел. И не сдержал глухого стона. Шатаясь из стороны в сторону, он встал на ноги и добрался до шкафа.

Сок феллиса. Несколько капель. Должно помочь. Это всегда ему помогало. Отмерив дозу, Капайм плеснул в чашку воды и одним глотком выпил лекарство. Не в силах больше стоять, он, чуть не падая, доковылял до кровати и ничком повалился на постель. Он и сделал-то каких-то несколько шагов, а сердце теперь колотилось еще безумнее, чем раньше, и он буквально обливался потом.

Капайм был слишком хорошим лекарем, чтобы тешить себя иллюзиями. Он снова застонал. Сейчас не время болеть. Ему следовало заниматься борьбой с этой непонятной эпидемией, а не валяться в постели. Лекари не болеют. Кроме того, он же так тщательно мылся после осмотра каждого больного. Почему не помогает сок феллиса? Из-за этой гадкой головной боли он совершенно не может думать. Надо так много всего сделать! Надо перечитать и обработать записи, проанализировать ход развития болезни и вероятность вторичных инфекций типа пневмонии или ангины. Но как же он сможет работать, если ему даже глаз не разлепить? В отчаянии Капайм обхватил голову руками и даже застонал от чувства собственного бессилия.

Каким-то шестым чувством Капайм почувствовал, что в комнате находится кто-то еще кроме него. Еще минуту назад он был один.

— Не подходите ко мне, — воскликнул он, резко поднимая голову, и тут же вскрикнул от жгучей боли в висках — последствие его неосмотрительно резкого движения.

— Не буду.

— А, это ты, Десдра…

— Я поставила у вашей комнаты ученика. Не дело, если вам не дадут выспаться, — Капайм слушал этот спокойный голос и чувствовал, как в него вливаются новые силы. — Вы ведь заразились этой новой болезнью, не так ли? — В этом есть какая-то высшая справедливость, — чувство юмора редко покидало Капайма.

— Это, возможно, было бы именно так, — усмехнулась Десдра, — если бы только вас сейчас не поминали так часто.

— Карантин, похоже, не прибавил мне популярности?

— Можно сказать и так. Башни барабанщиков находятся в настоящей осаде. Фортин делает все, что в его силах.

— Вон в том мешке лежат мои заметки. Передай их Фортину. Ему всегда лучше удавались организационные дела, чем диагностика. Ты только передай ему мои заметки. В них все, что мне удалось узнать об этой болезни.

Десдра пересекла комнату и вытащила из вещевого мешка довольно тонкую папочку.

— Узнали вы, похоже, не так уж и много, — заметила она, просматривая ее содержимое.

— Это так, — согласился Капайм и, криво усмехнувшись, добавил, — но очень скоро я узнаю об этой болезни гораздо больше.

— Разумеется, — кивнула Десдра. — Ничто не может сравниться с собственным опытом. Что вам принести?

— Ничего не надо! Нет, принеси воды… и какого-нибудь соку…

— С введением карантина нам уже никто ничего не привозит…

— Тогда только воды. Теперь вот еще что. Никто не должен входить в эту комнату. Даже ты сама не должна проходить дальше двери. Все, что я попрошу, оставляй на столе у входа.

— Я вполне готова все время находиться вместе с вами.

— В этом нет нужды, — Капайм покачал головой и тут же об этом горько пожалел. — Я предпочитаю быть один.

— Ну и страдайте в одиночестве и тишине.

— Не смейся надо мной, женщина. Знаешь ли ты, что эта болезнь необыкновенно заразна? Скажи, в холде или в Мастерской больше никто не заболел?

— Полчаса тому назад все были здоровы.

— А который час — спросил Капайм.

— Уже вечереет. Четыре часа.

— Любой, побывавший хоть на одном из Собраний и вернувшийся сюда…

— Что вы категорически запретили, введя карантин…

— Ну, какой-нибудь засранец наверняка решит, что он все знает лучше меня… Так вот, любого, кто появится, тут же изолировать на четыре дня. Судя по сообщениям, обычно инкубационный период составляет два дня, но рисковать не хочется… Кстати, я до сих пор не знаю, как долго больной остается заразным — а значит, нам следует проявлять двойную осторожность. Я буду записывать ход болезни и ее симптомы. Я положу свои записи вот сюда: на случай… на случай…

— Знаете, пессимизм вам не очень-то идет.

— Но ты же сама все время говорила, что в один прекрасный день я умру от болезни, которую не смогу исцелить…

— Это еще что за разговоры? — рассердилась Десдра. — В Архиве работа идет день и ночь.

— Знаю. Слышал вчера вечером, как храпели ваши работнички.

— Мастер Фортин так и решил, когда никто не смог ответить ему, когда вы прилетели в холд. К сожалению, сам он отправился спать до вашего появления, и потому добрался до своего стола только к полудню. Он наверняка захочет с вами увидеться.

— Ему нельзя входить ко мне в комнату.

— Не сомневаюсь, что он и не захочет в нее входить.

Почему не помогает сок феллиса? Сердце колотиться, как безумное…

— Десдра, передай, пожалуйста, Фортину, что настойка сладкого корня не помогает. Более того, мне кажется, что от не больше вреда, чем пользы. В Айгене и Керуне, между прочим, мы использовали именно сладкий корень — и что толку? Посоветуй ему попробовать настойку из листьев папоротника. Может, она и собьет жар. Пусть попробует также и другие жаропонижающие.

— Как? И все на одном-единственном пациенте?

— Не волнуйся, — с мрачной уверенностью ответил Капайм, — скоро у него будет вдоволь пациентов. Пробуй — не хочу… Ладно, Десдра, иди. Моя бедная голова и так гудит, словно барабан.

В ответ на это бессердечная Десдра только хмыкнула. А может, это она так выражала симпатию? Кто знает? Капайм никогда не знал, чего от нее ожидать. Она всегда говорила то, что думала… Но порой лекарю приходится становиться дипломатом.

От разговора с ней ему не стало спокойнее, но странным образом Капайму было приятно, что за ним ухаживает именно она.

Он лежал, стараясь не шевелиться. Лежал, положив голову на подушку, таинственным образом ставшую каменной. Ему до смерти хотелось, чтобы боль прошла, чтобы сок феллиса наконец-то оказал свое волшебное действие. Его сердце колотилось, как в лихорадке. О сердцебиении говорили многие пациенты, но Капайм и не представлял, что все это настолько плохо. И кроме как на сок феллиса — никакой надежды…

Он пролежал так, казалось, целую вечность, и хотя головная боль и стала несколько слабее, сердце все так же бешено стучало у него в груди. Если бы только удалось привести пульс в норму, он смог бы уснуть. Он страшно устал, а ночной, полный кошмаров и барабанного боя сон не принес облегчения. Мысленно Капайм перебирал известные ему сердечные средства: белошип, адонис, глоукап, тэнси, аконит… Подумав, он выбрал аконит — старое испытанное лекарство.

Ему пришлось снова встать с постели — операция, сопряженная с неимоверными усилиями и сопровождаемая едва сдерживаемыми стонами: Капайму не хотелось, чтобы стоящий за дверью ученик был свидетелем немощи мастера лекаря. Достаточно и того, что главный мастер заболел…

Двух капель, наверно, достаточно. Аконит — сильное лекарство, и применять его следует с осторожностью. Прихватив с собой лист пергамента, перо и чернильницу, Капайм вернулся в постель. Усилием воли он заставил себя записать все, что чувствовал — симптомы и впечатления, а также все принятые им лекарства, тщательно отмечая время их приема. Закончив, он с облегчением откинулся на подушку и сосредоточился на своем дыхании. Мысленно он приказал сердцу биться все медленнее и медленнее. Где-то посередине упражнения его сморил сон.

— Холта беспокоится. Она сердится, и Лери тоже, — обеспокоенный и одновременно извиняющийся голос Орлиты ворвался в укутанное сном сознание Мориты. — И все из-за Ш'гала…

— Ну, чего ему не спится? Оставил бы управление Вейром мне!

— Он утверждает, что Лери слишком стара, чтобы вылетать из Вейра, и что первыми жертвами эпидемии становятся старики.

— Да чтоб ему пусто было! С этой эпидемией он окончательно свихнулся!

— выругалась Морита, запихивая ноги во влажные ботинки.

— Лери настаивает, что ей необходимо поговорить с наземными отрядами, и это особенно важно именно сейчас, в самый разгар эпидемии. Ей нужно знать, кто заболел. Она уверяет, что сможет сделать это, не вступая в непосредственный контакт.

— Ну, разумеется… — У Лери никогда не было привычки зря слезать с дракона.

Она не отличалась высоким ростом, и позиция на спине огромной королевы давала ей вполне ощутимое психологическое преимущество.

Еще даже не добравшись до входа в вейр, Морита слышала нервное фырканье Холты. Раздраженный голос Ш'гала заставил ее ускорить шаг. — Как ты смеешь вмешиваться в дела королевского крыла? — воскликнула она, подлетая к Предводителю.

Круто повернувшись, Ш'гал, явно не ожидавший ни появления Мориты, ни такого натиска, даже отступил на несколько шагов. Холта нервно мотала головой: не часто опасность для всадника исходила от его же собственного Предводителя.

— Как ты посмел так обойтись с Холтой и Лери? — кричала Морита.

— Я еще не настолько стара, чтобы не могла сама справиться с истеричным бронзовым! — вмешалась Лери.

— Королевы всегда заодно! — в сердцах воскликнул Ш'гал; — вопреки логике и здравому смыслу.

Холта взревела, и снизу на ее клич отозвалась Орлита. Еще миг, и все кругом задрожало от рева растревоженных драконов. — Успокойся, Ш'гал. Нам совсем ни к чему излишнее волнение в Вейре, — резко, но спокойно сказала Лери.

Может, она и оставила пост Госпожи Вейра, но много-много Оборотов, которые она на нем провела, не прошли даром. В каждом ее слове чувствовался непререкаемый авторитет. Она в упор глядела на Ш'гала, и не выдержав этого взгляда, Предводитель отвел глаза. Тогда Лери подмигнула Морите. Молодая Госпожа поспешила заверить свою королеву, что все в порядке, и вскоре сумятица в Вейре стихла.

— А теперь вот что я хотела вам сказать, — заявила Лери, складывая руки поверх громадного тома Летописей, разложенного у нее на коленях. — Отличное времечко вы выбрали спорить по пустякам! Сейчас, как никогда, Вейру требуется единое и согласованное руководство. Да-да, именно сейчас, когда нам предстоит сразиться не с одной напастью, а сразу с двумя. В своей заботе о защите Вейра от обнаруженной Капаймом новой болезни ты, Ш'гал, кое о чем позабыл. И я хотела бы тебе об этом напомнить. Подумай сам, после двух Собраний вряд ли найдется всадник, у которого не было бы возможности заразиться. По правде сказать, ты сам — один из самых вероятных носителей инфекции. Ты же побывал в лазарете в Южном Болле, не говоря уже об Исте. Кроме того, ты видел то несчастное животное — источник наших бед.

— Но я же не входил в лазарет и не прикасался к той поганой кошке! Кроме того, я как следует вымылся в Ледяном озере сразу после возвращения в Вейр.

— Ах, вот, значит, почему ты так плохо соображаешь сегодня утром! Жаль, что первым у тебя оттаял язык… Спокойнее, Предводитель, держи себя в руках! — Лери не давала Ш'галу ни малейшего шанса оправдаться. Так вот, пока ты спал, Морита не сидела сложа руки. И я тоже, — она демонстративно поправила лежащий у нее на коленях том. — Дежурные всадники знают, что в Вейр никого нельзя пускать — не то чтобы кто-то вздумал прилететь к нам в такой туман, да еще на следующий день после двух Собраний. Барабанные башни Форт холда гудят целый день. Петерпар проверяет, нет ли в наших табунах заболевших животных — не слишком вероятно, ведь последних мы получали из Тиллека. Нессо обстоятельно рассказывает о случившемся всем, кто протрезвел достаточно, чтобы ее понять. К'лон явно идет на поправку. Скажи, Морита, как ты полагаешь, что С Берчаром?

Морита никогда не сомневалась, что старой Госпоже отлично известно все, происходящее в стенах Вейра, но Лери не любила демонстрировать излишнюю осведомленность.

— С Берчаром? — воскликнул Ш'гал. — А что с ним такое?

— Судя по всему, то же самое, что и с К'лоном, — ответила Морита. По его собственному указанию, С'гор изолировал его в своем вейре, и сам тоже останется на земле, пока не станет ясно, заболеет он или нет. И если К'лон поправляется, то почему бы и Берчару не выздороветь?

— Двое больных! — схватился за голову Ш'гал.

— Не надо хвататься за голову, — грубовато, но одновременно сочувственно посоветовала Лери. — Если хочешь проверить, нет ли у тебя температуры, то не трудись. Еще слишком рано. Мастер Капайм утверждает, что инкубационный период болезни составляет около двух дней, а значит ты пока что никак не можешь быть больным. Не волнуйтесь, завтра ты всяко поведешь крылья против Нитей. А мы с Холтой, как нам и подобает по традиции, полетим с королевским крылом. А потом я заслушаю отчеты наземных отрядов… если они, конечно будут. Набол и Кром вряд ли поддадутся панике. Эпидемия должна быть ну уж совсем какой-то неистовой, чтобы добраться до этих глухих холдов. Я, как всегда, не стану слезать с Холты, и таким образом сведу опасность заражения до минимума. Поддерживать контакт с холдами одна из важнейших обязанностей Вейра. А если наземные отряды не будут нам помогать, работы у нас станет вдвое больше. Ты и сам это знаешь.

Судя по выражению лица Ш'гала, мысль о возможном отсутствии наземных отрядов до сих пор просто не приходила ему в голову.

— Хотя, по правде сказать, — продолжала Лери, — даже и заболей я — потеря невелика. Кроме того, что я стара, — она косо поглядела на Ш'гала, — я еще и самый никчемный всадник во всем Вейре. Все равно проку от меня никакого.

Холта и Орлита тревожно заурчали. Даже Кадит, и тот забеспокоился, а Морита бросилась обнимать старую наездницу.

— Это неправда! Ты же самая храбрая всадница на всем Перне!

— Идите, идите, — Лери осторожно подтолкнула Мориту к выходу. — И помните, мы сделали все, что было возможно.

— Пойду успокою Кадита, — сказал Ш'гал, торопливо выскальзывая из вейра.

— Да не волнуйся ты так, — сказала Лери замешкавшейся на пороге Морите. — Я и правда не стою лишних слез. Все, что я говорила, правда. Ну, или почти правда… Кроме того, мне кажется, что Холта хотела бы отдохнуть, а пока я жива…

— Лери, не говори так! Что я буду без тебя делать?!

— Как что? — улыбнулась старая наездница, — то же, что и сейчас. Так всегда бывает. Но вот мне будет тебя не хватать. А теперь тебе, пожалуй, стоит спуститься в Пещеру. Весь Вейр слышал, как ревели наши королевы — тебе, наверно, надо успокоить всадников. А то еще вообразят невесть что. Морита все еще колебалась.

— Ты беспокоишься из-за того, что трогала того скакуна в Руате? — спросил Лери.

— Да не особенно, — пожала плечами Морита. — Что было, то было, и этого не изменишь. Моя импульсивность всегда смущала Л'мала…

— Но не так сильно, как его радовала твоя способность лечить раненных драконов. Давай, иди а то и вправду они там решат, что случилось нечто ужасное. Да, чуть не забыла, передай эту сбрую Т'раду, пусть он ее починит… Мне вовсе не улыбается перспектива свалиться с Холты. Вот уж поистине был бы бесславный конец… Да иди же ты, и проверь свою собственную сбрую. Привычные дела успокаивают.

Вернувшись в свой вейр, Морита послушно села за работу…

— Я не хотела тебя будить, но Холта меня попросила…

— Ты поступила именно так, как следовало.

— Холта — великая королева…

— И Лери тоже великолепна, — подойдя к наклонившей голову Орлите, Морита нежно потрепала свою королеву по надбровным дугам. — Это последнее Падение, на которое ты вылетаешь, — заметила она, окинув взглядом вздувшийся живот Орлиты.

— Я полечу завтра. И полечу, когда будет нужно.

— Тебя не беспокоит, что я воспользовалась помощью Малты сегодня утром?

— Ничуть. Мне просто хотелось, чтобы ты знала: я всегда готова лететь с тобой хоть на край света.

— Надеюсь, не случится ничего такого, чтобы тебе пришлось улетать от твоих яиц, любовь моя… Схожу-ка я, пожалуй, в Нижнюю Пещеру.

По дороге Морита напомнила себе, что наездники — народ не слабонервный. Это люди сильные и телом, и духом. Каждое Падение они вылетают на бой, прекрасно понимая, что некоторых из них ждет увечье, а кое-кого — даже смерть. Почему же их должна испугать еще одна опасность? С какой стати невидимая угроза болезни должна казаться более смертоносной, чем обжигающие прикосновения Нитей?

Похоже, ей просто передалась нервозность Ш'гала. Кроме того, даже ее прикосновение к умершему скакуну вовсе не обязательно должно закончиться болезнью. Что же да К'лона и Берчара… ну, вполне возможно, что это просто-напросто случайность… Ну, пусть не случайность, скажем, несчастный случай: К'лон ведь так часто посещал А'мурри в Айгене.

Туман, вроде, рассеивался. Вскоре Морита уже видела перед собой не одну-две ступеньки, а целый лестничный пролет. Добравшись до Нижних Пещер, Морита обнаружила, что в них полным-полно народу. Такое впечатление, что тут собрался почти весь Вейр. Судя по груде грязных тарелок на столе, наездники уже успели как следует перекусить. Женщины и ученики разносили чаши, полные кла. На другой стороне зала, на небольшом возвышении сидели наездницы королев: Лидора, Хаура и Камиана. Все трое — со своими партнерами.

Появление Мориты не осталось незамеченным. Гул разговоров несколько поутих. Заметив Т'рала, Госпожа Вейра направилась к нему. Наконец-то почувствовав себя по-настоящему дома, Морита улыбалась, приветственно кивая сидящим за столами всадникам.

— Т'рал, Лери просила, чтобы ты починил ее упряжь.

— Давай сюда, — хмыкнул Т'рал. — Не дело, если какой-нибудь из ремней вдруг возьмет да и порвется прямо во время полета.

— Морита, — позвал ее молодой коричневый наездник, сидевший напротив. — Скажи, мы правильно поняли сообщение барабанов?

— Это зависит от того, насколько сильно болела твоя голова после вчерашней попойки, — ответила Морита, и за столами засмеялись.

— Кла или вина? — спросила Хаура, когда Морита добралась до возвышения.

— Вина, — твердо сказала Морита, вызвав своим ответом всеобщее одобрение.

— Это у нее только ноги заплетаются, — пошутил кто-то. — А не язык.

— Танцы в Руате были что надо! — сказала Морита, и оглядевшись по сторонам, спросила, — ну, кто еще не знает содержания полученного нами сообщения?

— Тем, кто умудрился проспать барабанный грохот, пришлось выслушать его от Нессо, вместо завтрака, — крикнул кто-то из середины зала.

Нессо гневно затрясла поварешкой в сторону невидимого шутника.

— Значит, вы все уже в курсе, что на Перне началась эпидемия. Она вызвана странным животным, вытащенным из воды моряками из Исты. Этой новой болезнью могут заразиться не только люди, но и скакуны. Мастер Капайм уверяет, что стражам или драконам эта инфекция не грозит. Пока у болезни еще нет даже названия, но если она и вправду пришла к нам с Южного континента, то вполне возможно, что она упоминается в Летописях…

— Как и все остальное… — пошутил кто-то.

— А значит, — продолжала Морита, — это только вопрос времени, пока мы узнаем, как с ней бороться. И однако, — ее голос стал совершенно серьезным, — Капайм предлагает не собираться большими группами…

— Ему следовало сказать об этом вчера!..

— Согласна. Но завтра нам предстоит Падение. К чему ненужная бравада? Основные симптомы — головная боль и сильный жар.

— Значит, у К'лона именно эта болезнь?

— Вполне вероятно, но он уже почти поправился.

— А как Берчар? — спросил чей-то озабоченный голос.

— Скорее всего, заразился от К'лона. Как вы все, наверно, знаете, они с С'гором сейчас находятся в изоляции в вейре С'гора.

— А Ш'гал?

По залу пробежал беспокойный шепоток.

— Пять минут назад с ним было все в порядке, — сухо ответил Морита. — Завтра он поведет в бой крылья. И мы все полетим вместе с ним.

— Морита! — из-за стола поднялся Т'нур, наездника зеленой Тапеты. Сколько будет продолжаться этот карантин?

— Пока мастер Капайм не объявит о его окончании, — заявила Морита и, видя недовольное выражение лица всадника, добавила: — Вейр будет целиком и полностью выполнять решение главного мастера лекаря Перна!.. Теперь несколько слов о том, как нам жить дальше. Раз уж Берчар заболел, то уход за раненными я возлагаю на тебя, Деклан, и тебя, Майлон. Нессо, ты и твои люди должны быть готовы им помочь. С'перен, могу я рассчитывать также и на твою помощь?

— Разумеется, Госпожа.

— И на твою, Хаура, — наездница не слишком охотно кивнула. — Так, у нас еще остались какие-нибудь нерешенные вопросы?

— Холта летит с нами? — тихо спросила Хаура.

— Конечно! — резко ответила Морита. — Лери, как и всегда, будет разговаривать с наземными отрядами, не сходя со спины своей королевы.

— Морита, — подал голос Т'рал. — По поводу наземных отрядов. Я знаю, что Набол и Кром завтра нас не подведут. Но что будет в следующее Падение?.. Оно же над Тиллеком, а следующее над Руатом. Если эпидемия не утихнет, у нас что, не будет помощников на земле?

— Об этом давайте беспокоиться, когда придет время следующего Падения, — быстро ответила Морита с беззаботной улыбкой. Руат! А ведь там сейчас все, кто приехал на Собрание!

— Холды будут выполнять свой долг так же, как и Вейры, — заявила она и села за стол, давая понять, что обсуждение закончено.

Нессо поставила перед ней тарелку.

— Тебе, наверно, следует знать, — тихо сказала она Морите на ухо, что все барабанные сообщения теперь подписывает Фортин.

— Не Капайм?

— Нет, — покачала головой Нессо. — После того, самого первого объявления о введении карантина, Капайм молчит… Только Фортин.

— Надеюсь, ты никому об этом не говорила?

— Я знаю свой долг, Госпожа, — ответила оскорбленная недоверием Нессо.

«Головная боль и не думает проходить», — решил Капайм, пытаясь найти более удобную позу. Как невыносимо медленно тянется время! Новую порцию сока феллиса он сможет принять еще только через час. Спасибо акониту — его сердце стучало теперь уже более размеренно. Лекарь осторожно перевернулся на правый бок. Он заставил себя расслабиться…

Вдобавок ко всем несчастьям, барабан начал передавать новое срочное сообщение. В это время? Они что, собираются грохотать двадцать четыре часа в сутки? Что, эти барабанщики никогда не спят, что ли? Капайм понял, что сообщение адресовано в Вейр Телгар, но больше ничего разобрать не сумел. Ему было никак не сосредоточиться.

Целый час, прежде чем он сможет принять еще немного сока? Его долг, как лекаря, — внимательно следить за тем, как протекает болезнь. Порой этот долг казался невыносимо тяжким.

Капайм вздохнул. Ему все-таки следовало повнимательнее прислушаться к тому сообщению в Телгар. Откуда еще он сможет узнать, что происходит на Перне? Откуда еще он узнает, как развивается эпидемия? Но как можно думать, когда так болит голова?